еке. - Ну, не вешай нос, - прошептал он, - все будет о'кей. Я помогу тебе. Девочка открыла глаза и замолчала. - Я - Вилли Хэллуэй, слышишь? Ты сиди тут, а мы через десять минут вернемся. Идет? Только не уходи никуда. Она покорно закивала. - Значит, сидишь здесь и ждешь нас, так? Она снова молча кивнула. Вилли выпрямился. Это простое движение почему-то испугало девочку, и она вздрогнула Вилли помедлил, глядя на нее сверху вниз, и тихо произнес: - Я знаю, кто вы. Но мне надо проверить. Знакомые серые глаза глянули на него в упор. По длинным черным волосам и бледным щекам стекали капли дождя. - Кто поверит? - едва слышно пролепетала она - Я, - коротко ответил Вилли. Девочка откинулась спиной к дереву, сложила на коленях дрожащие руки и застыла, бледная, тоненькая, очень маленькая, очень потерянная. - Я теперь пойду, ладно? - спросил Вилли. Она кивнула, и тогда он зашагал прочь. На краю пустыря Джим сучил ногами от нетерпения. Он слушал Вилли, истерично поскуливая, всякие междометия так и сыпались из него. - Да быть того не может! - Я тебе говорю. Она и есть, - доказывал Вилли. Глаза. Сам же говорил, по ним видно. Вспомни, как было с мистером Кугером и тем противным мальчишкой. А потом, есть еще один способ удостовериться. Пошли. Он протащил Джима через весь город и остановился возле дома, где жила мисс Фолей. Оба задрали головы и посмотрели на слепые в утреннем сумраке окна. Потом поднялись по ступеням и позвонили: раз, два и три раза. Тишина. Медленно, со скрипом приоткрылась входная дверь. - Мисс Фолей? - тихонько позвал Джим. Из глубины дома доносился едва слышный, монотонный шорох дождя, стучавшего по оконным стеклам. - Мисс Фолей?.. Они стояли посреди холла, перед текучим занавесом, и до звона в ушах вслушивались в кряхтенье балок на чердаке старого дома. - Мисс Фолей! Только мыши, уютно устроившиеся под полом, шебуршат в ответ. - В магазин пошла, - заявил Джим. - Нет, - покачал головой Вилли. - Мы знаем, где она. - Мисс Фолей! Я знаю, что вы тут! - заорал вдруг Джим и яростно рванулся сквозь занавес. - Выходите, ну! Вилли терпеливо ждал, пока он обыщет весь дом, а когда Джим, нога за ногу, притащился назад и сел на ступеньку, оба явственно услышали музыку, льющуюся через входную дверь вместе с запахом дождя и мокрой старой травы. В далеких лугах калиоп хрипел задом-наперед "Похоронный марш" Шопена. Джим распахнул дверь и стоял в звуках музыки, как стоят под водопадом. - Это же карусель! Они починили ее! Вилли спокойно кивнул. - Она, должно быть, услышала музыку и вышла еще на рассвете. И что-то опять не заладилось. Может, установили ее неправильно, а может, так и задумано, чтобы на ней все время такие несчастья случались. Как с торговцем громоотводами. Он же спятил после этого. Может, Карнавалу по нраву такие проделки, ему от них удовольствие. А может, они специально за ней охотились. Например, чтобы про нас выведать. Может, они хотели даже подослать ее к нам, чтобы она им помогла погубить нас. Откуда я знаю? Вдруг она испугалась, и тогда ей просто дали больше, чем она хотела или просила... - Я не понимаю... Здесь, на пороге пустого дома, под холодным дождем, самое время было подумать о несчастной мисс Фолей; сначала ее напугали Зеркальным Лабиринтом, потом заманили одну на карусель. Наверное, она кричала, когда с ней делали то, что сделали. Ее крутили круг за кругом, год, и еще год, много лет, слишком много, куда больше, чем ей хотелось. Они стерли с нее все, оставили только маленькую, напуганную, чужую даже самой себе девочку, и крутили, крутили, пока все ее годы не сгорели дотла, и тогда карусель остановилась, как колесо рулетки. Да только ничего не выигралось, пусто, "зеро"; наоборот, проигралось все, и некуда идти, и не расскажешь никому, и ничего не поделаешь... остается только плакать под деревом одной, под утренним осенним дождем. Так думал Вилли. Примерно так же думал и Джим. Во всяком случае, он проговорил вдруг: - Бедная, бедная... - Надо помочь ей, Джим. Кто же еще такому поверит? Ты ж понимаешь, если она скажет кому: "Здрасьте, я - мисс Фолей!" Ей же скажут: "А ну, вали отсюда. Мисс Фолей уехала, скажут, нету ее. Топай отсюда, девчушка!" А может, она даже успела постучаться в добрую дюжину дверей, а, Джим? Представляешь, наверное, просила помочь, пугала людей своими причитаниями, а потом бросилась бежать, и вот теперь сидит там, под деревом... Может, полиция уже ищет ее, да что толку? Маленькая девочка, сидит, плачет. Запрут ее подальше, и свихнется она там с горя. Этот Карнавал, Джим, они там знают свое дело. Вытряхнут из тебя все, превратят Бог знает во что, и готово! Иди, жалуйся, только народ от тебя шарахается и слушать ничего не хочет. Одни мы понимаем, Джим, никто больше. Знаешь, я как будто улитку сырую проглотил! - закончил он неожиданно. Они еще раз оглянулись на залитые дождем окна гостиной. Здесь мисс Фолей не раз угощала их домашним печеньем с горячим шоколадом, а потом махала рукой из окна. Она вышли, закрыли дверь и помчались к пустырю. - Надо спрятать ее пока, - предложил Вилли, - а потом как-нибудь поможем ей... - Да как ей поможешь? - выговорил на бегу Джим. - Мы и себе-то помочь не можем! - Должно же что-то быть, чем с ними справиться... просто не придумывается пока... Они остановились. Стук их сердец заглушало биение какого-то другого, огромного сердца. Взвыли медные трубы, потом - тромбоны, целая стая труб ревела по-слоновьи. Почему-то этот рев вызывал тревогу. - Карнавал! - выдохнул Джим. - А мы-то и не подумали! Он же может сам прийти, прямо в город! Парад! Или.. те похороны, которые мне снились. - Не похороны это. Но и парадом оно только прикидывается. Это нас ищут, Джим. Или мисс Фолей вернуть хотят. Они же по какой хочешь улице пройдут, Джим. Будут дудеть, барабанить, а сами шпионят. Джим, надо забрать ее оттуда! Они сорвались с места и бросились по аллее, самым коротким путем, но тут же остановились. В дальнем конце, между ними и пустырем, показался карнавальный оркестр. За оркестром двигались клетки со зверями, а вокруг шли клоуны, уродцы и разные другие, дуя в трубы и колотя в барабаны. Пришлось прятаться в кусты. Парад шел мимо минут пять. За это время тучи сдвинулись, небо слегка очистилось и дождь перестал. Рокот барабанов постепенно замирал вдали. Слегка оглушенные, ребята двинулись вперед и скоро были на пустыре. Под дубом не было никакой маленькой девочки. Они походили вокруг, посмотрели даже наверху, среди ветвей, но позвать по имени так и не смогли. Страшно было. Оставалось только одно: вернуться в город и спрятаться как следует. Глава 33 Звонил телефон. М-р Хэллуэй снял трубку. - Пап, это Вилли, - зачастил в трубке голос. - Пап, мы не можем идти в участок. Мы, наверное, даже дома сегодня не будем. Скажи маме, и маме Джима тоже, ладно? - Вилли! Где вы? - Прячемся. Они ИЩУТ НАС. - Да кто, Бога ради? - Пап, я не хочу тебя впутывать в это дело. Но ты поверь мне, пожалуйста, нам спрятаться надо, хотя бы на день-два, пока они не уйдут. А если мы домой заявимся, они нас выследят, и тогда или тебя, или маму погубят. И у Джима то же. Я пойду, пап. - Подожди, Вилли, не уходи! - Пока, папа! Пожелай мне удачи! Щелк. М-р Хэллуэй поглядел на дома, на деревья, на улицы, прислушался к далекой музыке. - Вилли, - сказал он молчащему аппарату, - удачи, сынок! Он надел пальто, шляпу и вышел в странный опаловый свет, разлитый в холодном сыром воздухе. Глава 34 Перед лавкой Объединенной Табачной Торговли, блестя мокрыми деревянными перьями, стоял деревянный индеец-чероки. Воскресный полдень окатывал его со всех сторон трезвоном колоколов разных церквей, их немало было в городе. Колокола спорили друг с другом, и звон падал с неба почти как недавний дождь. Индеец, как и полагается, не реагировал ни на католические, ни на баптистские призывы. Он даже ухом не повел навстречу еще каким-то звонам. Это билось языческое сердце Карнавала. Яркие барабаны, старческий визг калиопа, мельтешенье уродливых существ ничуть не привлекли по-ястребиному пронзительного взгляда индейца. Зато барабаны и трубы задавили колокольный звон и вызвали к жизни орущую толпу мальчишек и просто зевак, охочих до всяческих зрелищ. Пока звонили колокола, воскресная толпа казалась чопорно-сосредоточенной, но стоило цимбалам и тромбонам заглушить церковный перезвон - толпа расслабилась и превратилась в праздничное скопище. Тень от деревянного томагавка индейца падала на металлическую решетку. Много лет назад этой решеткой прикрыли нарочно вырытую яму. Целый день решетка позвякивала под ногами десятков людей, входивших в лавку, и на обратном пути аккуратно принимала от них кусочки папиросной бумаги, золотые ободки от сигар, обгоревшие спички, а то и медные пенни. Сейчас решетка уже не позвякивала, а беспрестанно гудела, сотрясаемая сотнями ног, ходулями, колесами балаганов. Это в тигрином рычании тромбонов и вулканических взрывах труб шел Карнавал. Но сегодня под решеткой, кроме обычного мусора, притаились два дрожащих человеческих тела. Шел Карнавал. Шел парадом, как огромный павлин, распустивший причудливый хвост; таращились по сторонам внимательные глаза уродцев. Они цепко обшаривали крыши домов, шпили церквей, изучали вывески дантистов и окулистов, примечали пыльные здания складов. Сотни глаз Карнавала пронизывали пространство города и не находили того, чего хотели. Да и не могли найти, оно ведь было у них под ногами и пряталось в темноте. Под старой решеткой табачной лавки затаились Джим и Вилли. Здесь было тесно, сидеть приходилось, уперев коленки друг в друга, они даже дышать как следует опасались, но стоически переносили все неудобства. Волосы на их макушках шевелил ветерок от колыхавшихся женских юбок, то и дело чья-нибудь фигура заслоняла кусочек неба, видимый со дна ямы. Перебегали дети. - Слушай! - шепнул Джим. - Ну и угодили мы, прямо под парад. Давай-ка сматываться! - Сиди как сидишь, - хриплым шепотом ответил Вилли. Это же самое видное место. Они никогда не додумаются искать нас здесь. Трум, трум, турум, турум, тум, тум! - гремел Карнавал. Решетка звякнула, на ней опять кто-то стоял. Вилли взглянул наверх и вздрогнул. Он знал эти подошвы со стертыми медными гвоздиками. "Папа!" - чуть не крикнул он. Джим тоже посмотрел наверх. Человек нервно переступал с ноги на ногу, поворачивался по сторонам, выискивая в толпе то, что было совсем рядом с ним. "Я мог бы дотронуться до него", подумал Вилли. Чарльз Хэллуэй, бледный, возбужденный, ничего не почувствовал и через минуту ушел. Но зато Вилли почувствовал, как душа у него ухнула вниз, в какой-то холодный, дрожащий белый кисель. Шлеп! Вилли и Джим вздрогнули. Розовая пластинка жевательной резинки упала возле их ног на кучу старых целлофановых оберток от сигарет. Сверху над решеткой склонилась расстроенная мордашка пятилетнего карапуза. "Убирайся!" - свирепо подумал Вилли. Но малышу жаль было так просто расставаться с лакомством. Он встал на колени и приник к самой решетке, высматривая свое розовое удовольствие. Вилли едва сдержался, чтобы не схватить жвачку и не запихнуть в маленький ротик - лишь бы он исчез, скрылся побыстрее. Барабан наверху раскатился дробным рокотом - и смолк. Ребята переглянулись. "Парад! - подумали оба. - Он же остановился!" Малыш упрямо пытался просунуть руку сквозь решетку. Наверху м-р Дарк, Человек-в-Картинках, командовавший парадом, окинул взглядом воздетые к небу разверстые пасти медных геликонов и подал знак. Тотчас стройное шествие распалось. Уродцы разбежались в разные стороны, смешались с толпой, разбрасывая небольшие рекламные афишки и не прекращая шарить глазами по толпе, по фасадам домов. "Парад кончился, - понял Вилли, - началась охота". Малыш наверху не собирался сдаваться. Его тень покрыла Вилли. - Мама! Там! Глава 35 В баре "Вечерок у Неда", за полквартала от табачной лавки, Чарльз Хэллуэй второй чашкой кофе приводил в порядок расстроенные бессонной ночью, раздумьями и поисками нервы. Он уже собрался расплатиться, когда его почему-то встревожила наступившая вдруг на улице тишина. В воздухе незримо разлилось беспокойство - это вмиг распавшийся Карнавал смешался с толпой. Сам не зная почему, Чарльз Хэллуэй убрал бумажник. - Еще чашечку сделаешь, Нед? Нед включил кофеварку, и в это время в баре появился новый посетитель. Он прошел от двери и слегка шлепнул по стойке рукой. Чарльз Хэллуэй взглянул. Рука взглянула на него. На тыльной стороне каждого пальца была сделана искусная татуировка в виде глаза. *** - Мама! Тут, внизу! Посмотри! Мальчик звал маму и тянул ручонку вниз. Мимо шли люди. Некоторые останавливались. Появился Скелет. Больше всего смахивающий на ободранное, давно засохшее дерево, он не столько подошел, сколько сыграл ксилофоном своих костей, переместившись поближе к холодному бумажному сору и теплым, дрожащим мальчишкам. "Уходи! - с отчаянием думал Вилли. - Уходи же!" Пухлые детские пальчики тянулись сквозь решетку. "И ты - уходи!" Скелет, похоже, послушался и убрался из поля зрения. Но не успел Вилли облегченно вздохнуть, как его место занял Карлик! Он подкатился вперевалочку, позвякивая дурацкими колокольчиками, нашитыми на грязную рубаху, и посверкивая глазами-камешками. Глаза поминутно меняли выражение: то они были блестящими и плоскими гляделками идиота, то вдруг становились глубокими и печальными глазами человека, потерявшего себя. Глаза ни секунды не оставались в покое, они так и шарили по сторонам, высматривая не то свою собственную сгинувшую личность, не то запропавших мальчишек. Казалось, взглядом его управляют двое хозяев, прежний и нынешний, заставляя глаза совершать жуткие прыжки: назад, в прошлое, обратно, в настоящее. - Ма-ма! - тянул свое ребенок. Карлик остановился возле него (они были примерно одного роста) и посмотрел на малыша. Вилли в яме испытал жгучее желание стать плесенью на бетонной стене у него за спиной. Похоже, Джим тоже пытался найти для себя местечко между бетоном и паутиной, покрывавшей его. - Хватит тут ползать! - Раздраженный женский голос. Слабо сопротивляющегося малыша уволокли. Поздно. Карлик уже стоял над решеткой и смотрел вниз. В глазах у него мелькали осколки человека по имени Фури, того самого, что давным-давно, в безоблачное, легкое и безопасное время, продавал громоотводы. Вилли содрогнулся от жалости. "О, мистер Фури, что они сделали с вами! - думал он. - Что это было? Копер? Стальной пресс? Как это было? Вы кричали? Плакали? Они поймали вас, как кузнечика в коробку, и давили, пока не осталось ничего. Ничего не осталось, мистер Фури, ничего, кроме..." Карлик. Не человек. Механизм. Не глаза. Камеры. Два объектива уставились в темноту. Щелк. Снимок: прутья решетки. А заодно и то, что под ней? "На что он смотрит? - пытался сообразить Вилли. - На саму решетку или на то, что внизу?" Миг катастрофы все длился. Жалкое, искореженное существо, в котором от человека оставалась лишь его двуногость, не двигалось. Может быть, все еще фотографировало? На самом деле глаза-объективы куклы не замечали ни Джима, ни Вилли, ни даже самой решетки. Но все очертания, цвета, размеры фотокамера уродливого черепа зафиксировала надежно. Придет время, изображение проявится, картинка будет исследована, и тогда дикое, ссохшееся, потерянное создание бывшего торговца увидит все. А потом? Месть? Уничтожение? Клац-тук-щелк! Бегут смеющиеся дети. Их текучая радость смыла Карлика, он вспомнил о чем-то и поковылял дальше, выискивая сам не зная что. Выглянуло солнце. Двое мальчишек в яме едва дышали. Джим, не заметив, крепко вцепился в руку Вилли Оба со страхом ждали новых, более внимательных глаз. Пять синих, красных и зеленых глаз убрались со стойки. Чарльз Хэллуэй, получивший свой третий кофе, повернулся на вертящемся стуле к странному посетителю. Человек-в-Картинках в упор смотрел на библиотечного уборщика. Хэллуэй благодушно кивнул, но Человек-в-Картинках не ответил, не мигнул даже, и продолжал пристально рассматривать соседа "Экий наглец", - подумал м-р Хэллуэй, но отвести глаза уже не мог, он просто постарался придать взгляду как можно больше спокойствия. - Что закажете, мистер? - поинтересовался бармен. - Ничего. - М-р Дарк все еще разглядывал отца Вилли. Я ищу двух парнишек. "А то я не ищу!" - подумал Хэллуэй и расплатился. Спасибо, Нед, - спокойно поблагодарил он и встал. Уже выходя, он заметил, как татуированный человек протянул руки в сторону бармена, повернув ладони вверх. - Парнишек ищете? - переспросил Нед. - Как звать, сколько лет? Дверь за Хэллуэем закрылась. М-р Дарк, не слушая "болтовню бармена, проводил вышедшего внимательным взглядом. *** Сначала Чарльз Хзллуэй по привычке двинулся в сторону библиотеки, но тут же остановился и сделал движение в сторону здания суда. Нет Он постоял, ожидая, не направит ли его более точно интуиция, машинально ощупал карман пальто и обнаружил, что забыл курево. Это внесло определенность в его планы, и он зашагал к лавке Объединенной Табачной Торговли. Джим из ямы взглянул в небо. - Вилли! - зашипел он - Смотри, твой отец! Он нам поможет. Вилли молчал. - Ладно, я сам его позову! Вилли схватил Джима за шиворот и отчаянно замотал головой - Да почему? - едва слышно удивился Джим - Потому, - шевельнулись губы Вилли Потому... Он взглянул наверх. Отсюда отец казался даже меньше, чем прошлой ночью со стены дома "Это все равно, что позвать еще одного мальчишку, - подумал Вилли - Зачем он нам? Нам нужен кто-нибудь важный, самый главный!" Вилли приподнялся, заглядывая в окно лавки. Вдруг он ошибся, и лицо отца на самом деле выглядит резче, взрослее, мужественнее, чем показалось ему ночью, в призрачном лунном свете? Нет. Все то же. Нервно бегающие отцовские пальцы, неуверенный излом губ. Он даже табак толком купить не может. - Одну... вот эту... сигару мне за двадцать пять центов. - Ба! - прогудел м-р Татли. - Да вы никак разбогатели, мистер Хэллуэй! Чарльз Хэллуэй медленно вытаскивал сигару из целлофанового пакетика. Он просто тянул время, ожидая какого-нибудь движения во вселенной, знака, объяснившего бы ему, что происходит... Почему он пошел этой дорогой? Зачем ему сигара за 25 центов? Кажется, кто-то окликнул его по имени. Он резко повернулся и обежал глазами толпу, яркие пятна клоунов с афишами . никого не увидел и повернулся снова прикурить от вечного синего газового пламени, выглядывающего из янтарной трубки в стене табачной лавки. Затянулся, выпустил струйку дыма, бросил сигарный кончик и взглядом проводил его до металлической решетки. Стоп! Он словно ударился о глаза, блеснувшие из-под земли. Чьи это тени там? Джим! Вилли! Чарльз Хэллуэй пошатнулся и попытался ухватиться за сигарный дым. Боже! Что они там делают, в колодце под улицей? Он чуть было не наклонился, но вовремя остановил себя и, как можно незаметнее, бросил уголком губ: - Вилли? Джим? Черт побери, что происходит? В этот момент за сто футов отсюда Человек-в-Картинках резко повернулся и вышел из забегаловки Неда. - А ну, выбирайтесь! - распорядился Чарльз Хэллуэй. Человек-в-Картинках, сам толпа посреди толпы, постоял мгновение и направился к табачной лавке. - Пап! Мы не можем. Ради Бога, не смотри на нас! Человек-в-Картинках был футах в восьмидесяти. - Мальчики, - растерянно произнес Чарльз Хэллуэй, полиция... - Мистер Хэллуэй, - прервал его Джим, - не глядите, а то нам конец. Человек-в-Картинках... - Кто?! - Ну, мужчина такой, в татуировке весь. Перед глазами Хэллуэя возникли зрячие пальцы на стойке. - Пап, ты лучше смотри вон на часы, а мы пока расскажем тебе... М-р Хэллуэй как мог небрежней выпрямился... и в этот миг из-за угла появился Человек-в-Картинках Он тут же остановился, изучая Чарльза Хэллуэя, разглядывавшего уличные часы со странным усердием. - Сэр, - звучно произнес Человек-в-Картинках - Одиннадцать пятнадцать, - бормотал Чарльз Хэллуэй, не выпуская сигары изо рта и рассматривая свои наручные часы. - Так и есть, отстают на минуту. - Сэр, - повторил Человек-в-Картинках. Джим ухватился за Вилли, Вилли вцепился в Джима, когда на решетке рядом с истертыми подошвами отца Вилли появились крепкие чужие каблуки. - Сэр, - снова повторил человек по имени Дарк, цепко всматриваясь в черты лица Чарльза Хэллуэя, сравнивая их с другими - "Объединенное шоу Кугера и Дарка" избрало двух местных школьников - двух, сэр! - нашими почетными гостями. - А при чем здесь... - начал Чарльз Хэллуэй, изо всех сил стараясь не глядеть под ноги. - Эти двое, - подкованные каблуки лязгнули о решетку, эти двое смогут прокатиться на всех аттракционах, побывать на всех представлениях, пожмут руки всем нашим артистам и вернутся домой с кучей волшебных подарков... - Кто же эти счастливцы? - прервал его м-р Хэллуэй. - Мы выбрали их по фотографиям, сделанным вчера у входа на Карнавал. Помогите нам определить их, сэр, и вы разделите с ними удачу. Вот они! "Он увидел нас! - панически подумал Вилли. - О Боже!" Человек-в-Картинках выставил вперед руки ладонями наружу. Отец Вилли пошатнулся. С правой ладони на него смотрел мастерски вытатуированный ярко-синей краской портрет собственного сына. На левой ладони, как живое, улыбалось лицо Джима. - Вы знаете их? - От внимательного взгляда Человека-в-Картинках не укрылась растерянность м-ра Хзллуэя. И немудрено. У старика перехватило горло, и глаза разъехались в стороны, словно его огрели дубиной по голове. - Их имена? "Молчи, папа!" - мысленно закричал Вилли. - Я, собственно, не... - начал отец Вилли. - Вы знаете их. Протянутые вперед, требующие имен руки Человека-в-Картинках слегка подрагивали, и вместе с ними вздрагивали и страдальчески морщились лицо Вилли на правой ладони, лицо Джима на левой ладони, лицо Вилли в яме под улицей, лицо Джима внизу под решеткой. - Сэр, вы же не хотите, чтобы мы не нашли наших героев? - Нет, но... - "Но"? - удивился м-р Дарк и подался вперед. Его собственные глаза и глаза всех тварей, бродивших по прериям его тела, вцепились в пожилого человека, стиснули со всех сторон, завораживали тысячами взглядов. М-р Дарк придвинул ладони еще ближе - Вы сказали "но"? М-р Хэллуэй покрепче прикусил сигару. - Пожалуй, я припоминаю... - Что? - Один из них похож... - На кого? "Папа, неужели ты не видишь, как он заинтересовался?" думал Вилли - Мистер, - удивился Чарльз Хэллуэй, - да чего вы так разнервничались из-за каких-то мальчишек? - Я? Разнервничался? - Улыбка м-ра Дарка исчезла. Похоже, он слегка опешил. - Сэр, я забочусь о своем деле, а для вас это всего лишь нервы? Отец Вилли смотрел, как перекатываются бугры мускулов под легким костюмом его собеседника. Наверняка все кобры и африканские гадюки, которыми расписан этот молодец, шипят и скручиваются в клубки от злости. - Один из этих сорванцов, - подчеркнуто медленно протянул м-р Хэллуэй, - напоминает мне Милтона Блумквиста. М-р Дарк стремительно сжал пальцы. Голову Джима сдавила тупая боль. - А второй, - почти ласково продолжал отец Вилли, второй похож на Звери Джонсона. "Ну, папа, - внутренне возликовал Вилли, - ты - гигант!" И тут же чуть не застонал от неожиданно обрушившейся боли Это м-р Дарк сжал вторую ладонь. - По-моему, они оба, - невозмутимо закончил м-р Хэллуэй, - уехали на прошлой неделе в Милуоки. - Вы лжете, - холодно произнес м-р Дарк. Отец Вилли искренне возмутился: - Что б я, да испортил победителям веселье?! - Мы знаем имена мальчиков, - с расстановкой произнес м-р Дарк, - мы узнали их десять минут назад. Просто хотели удостовериться еще раз. - И кто же они, по-вашему? - недоверчиво спросил отец Вилли. - Джим, - уронил м-р Дарк. - Вилли. Джим скорчился в темноте, Вилли втянул голову в плечи. Отцовское лицо оставалось глубоким омутом, в котором без всплеска утонули два имени. - Джим, значит? Вилли? Да их тут туча, Джимов и Вилли, в таком городе, как наш, уж наверняка пара сотен наберется. "Кто же нас выдал? - лихорадочно думал Вилли - Кто рассказал? Мисс Фолей? Но ведь ее нет, она ушла, и дом со льдистой занавеской пуст. А та девочка, рыдавшая под деревом и так похожая на мисс Фолей? - спросил он себя. Ее ведь тоже нет. Может быть, парад подобрал ее? Она так долго плакала, она так боялась... А если они пообещали, что музыка, кони, трубы, весь этот шальной карнавальный мир помогут ей, сделают взрослой, вырастят, покрутив вперед, поднимут, утешат, прекратят этот ужас и вернут все, как было? Да за это она скажет им все на свете Что наобещал, что наврал ей Карнавал, когда они нашли ее под деревом?" - Имена как имена, - гнул свою линию м-р Хэллуэй. - А с фамилиями как? М-р Дарк не знал фамилий Его космос, населенный чудовищами, вибрировал и исходил потом, обволакивался дурным запахом подмышек, шипел и ругался на мускулистых крепких ногах. - Сдается мне, теперь вы лжете, удовлетворенно, с незнакомой дотоле радостью выдохнул м-р Хэллуэй - Как это вы не знаете фамилий? И с чего бы это вам, карнавальному чужаку, лгать мне посреди улицы в моем собственном, хоть и не Бог весть каком, городе? Человек-в-Картинках сжал кулаки. Отец Вилли, слегка побледнев, смотрел, как шевелятся суставы, загоняя ногти в изображения двух мальчишеских лиц, упрятанных в эту прочную, очень прочную тюрьму из сильной, живой плоти. Внизу две тени молча метались почти в агонии. Человек-в-Картинках смахнул с лица напряженное выражение. Теперь он выглядел совершенно безмятежным. Только яркая капля выкатилась из правого кулака, и такая же капнула из левого. Обе пропали меж прутьев старой решетки на тротуаре. Вилли перевел дух. Что-то сползло у него по щеке. Он провел ладонью - на ней остался красный след. Вилли посмотрел на Джима. Похоже, его тоже отпустило, он лежал расслабившись и смотрел вверх. Отец Вилли заметил кровь, сочившуюся из сжатых кулаков Человека-в-Картинках, но не подал виду, а глядя ему прямо в лицо, выговорил: - Извините, приятель, больше ничем помочь не могу. М-р Дарк повернулся на каблуках. Стальные набойки высекли искры из прутьев решетки. Из-за угла, размахивая в воздухе руками и яркими цыганскими юбками, появилась Предсказательница Удачи, она же - Пыльная Ведьма. Сегодня ее незрячие глаза скрывали темно-синие стекла очков. "Надо же, уцелела! - подумал Вилли. - Его ведь уволокло тогда, должно было об землю зашибить, а вот не зашибло. Теперь она взбесилась и не отстанет от меня!" Его отец тоже увидел Ведьму и почувствовал, как кровь у него в жилах загустела и потекла медленнее. Толпа приветливо расступалась и добродушно обсуждала яркие лохмотья этого удивительного существа. Многие с улыбками прислушивались к ее прибауткам, чтобы запомнить и потом пересказать в компании. Ведьма двигалась уверенно, ощупывая город вокруг чуткими пальцами. При этом она непрерывно не то пела, не то бормотала. - Погадаю, услужу, все как есть наворожу. И про жен, и про мужей, про девиц и про парней. Про удачу и про жизнь, все мне ведомо, кажись. Приходи на представленье, погадаю в воскресенье. Девице скажу, на кого он похож. А тебе расскажу про всю ее ложь. Узнаешь его намерений цвет, увидишь ее души букет. Далеко не уходи, в шатер заходи, меня там найди. Дети сразу пугались ее, а их родители - с развитым чувством юмора, конечно, - их родители веселились, глядя на забавную старуху и слушая ее бормотанье. Тем временем древняя ворожея, с ног до головы покрытая пылью множества живших на земле племен, все сплетала и разбирала меж пальцев микроскопическую паутину, пылинки, мушиные крылышки, микробов и бактерий, слюдяные чешуйки, корпускулы солнечного света, преломленные уже явленными, а еще больше неявленными человеческими страстями. Ребята изо всех сил вжались в стенки своего убежища. Дребезжащий голос явственно доносился сверху. - Слепа-то я - слепа. Но уж что вижу, то вижу. А вижу я человека в соломенной шляпе - это осенью-то! И еще вижу - и к чему бы это? - вот мистер Дарк стоит - привет, мистер Дарк! - а с ним старик... "Не такой уж он и старый!" - крикнул про себя Вилли. Тень Ведьмы серым лягушачьим пятном накрыла яму. Теперь Вилли видны были все трое. М-ра Хэллуэя сотрясала внутренняя дрожь. У него возникло ощущение длинных острых ножей, по очереди вонзающихся в живот. - О, это не простой старик, - вновь забормотала Ведьма и вдруг замолчала. - А еще... - Шерсть у нее на носу ощетинилась. Она по-птичьи завертела головой, пробуя воздух, быстро пережевывая его серыми губами. Человек-в-Картинках поторопил ее: - Ну! - Подожди! - выдохнула цыганка и ногтями принялась скоблить незримый забор перед собой. Вилли почувствовал, что еще секунда - и он не выдержит: заскулит и затявкает от ужаса, как маленький щенок. Пальцы Ведьмы медленно поползли вниз. Они чутко прощупывали каждую полоску спектра, взвешивали каждый лучик света. Вот-вот указательный палец вонзится в решетку на тротуаре, означая роковое "там!" "Папа! - взмолился Вилли. - Ну сделай что-нибудь!" Человек-в-Картинках терпеливо ждал. Как только на сцене появилась его лучшая ищейка, он успокоился и теперь посматривал на нее с гордостью, чуть ли не с любовью. - Вот... - Пальцы Ведьмы отчаянно вибрировали. - Вот! - громко провозгласил м-р Хэллуэй. Ведьма подскочила от неожиданности. - Вот поистине замечательная сигара! - голосил отец Вилли, картинно обернувшись к дверям лавки. - Потише, любезный, - с досадой произнес Человек-в-Картинках. Мальчишки внизу подняли головы. - Вот... - тянула свое Ведьма, пытаясь не упустить едва пойманное ощущение. - Только жаль - погасла! - вещал на всю улицу Чарльз Хэллуэй. - Ну да ничего, дело поправимое. Сейчас прикурим. - Он снова сунул кончик сигары в синее пламя. - Вы не могли бы помолчать немного? - обратился к нему м-р Дарк. - Сами-то курите? - участливо поинтересовался м-р Хэллуэй. Ведьма, вконец расстроенная его неожиданным словоизвержением, опустила руку, ушибленную громкими словами, и стерла с нее пот; так протирают антенну радиоприемника, чтобы избавиться от лишних помех. Затем она снова простерла руку вперед, трепетными ноздрями чутко пробуя эфемерные токи воздуха. - Превосходно! - Из сигары м-ра Хэллуэя изверглось целое облако дыма. Дивные густые клубы окутали гадалку. Она закашлялась. - Дурачина! - гаркнул, не сдержавшись, Человек-в-Картинках. Но не понять было, мужчину или женщину он имеет в виду. - Отличная сигара! - продолжал восхищаться м-р Хэллуэй. - Пожалуй, угощу-ка я и вас тоже! - С этими словами он сотворил еще одну синюю тучу, почти совсем скрывшую Пыльную Ведьму. Она громко и обиженно чихнула раз, другой, забормотала сердито себе под нос и заковыляла прочь. Человек-в-Картинках схватил было отца за руку, но понял, что зашел слишком далеко, признал свое нелепое поражение и отправился вслед за цыганкой. В спину ему прозвучал доброжелательный голос отца Вилли: - Всего вам доброго, сэр! "Вот это лишнее, папа", - подумал Вилли. Человек-в-Картинках вернулся. - Ваше имя, сэр? - напрямик спросил он. "Не говори, не надо!" - напрягся Вилли. Его отец поколебался немного, вынул сигару изо рта, стряхнул пепел и ответил. - Хэллуэй. Библиотечный работник, к вашим услугам. Заглядывайте, если придется, - добавил он, подмигнув. - Не сомневайтесь, Хэллуэй, обязательно загляну! Ведьма, пританцовывая, поджидала м-ра Дарка на углу. М-р Хэллуэй послюнявил палец, определил направление ветра и послал в ее сторону очередное грозовое облако. Ведьма затопотала на месте, повернулась и исчезла за углом. Человек-в-Картинках сурово взглянул на старика, повернулся и удалился широкими шагами, сжимая в кулаках ребячьи лица. Из-под решетки не доносилось ни звука. "Как бы они там не померли от страха", - с беспокойством подумал Чарльз Хэллуэй. А Вилли внизу, с мокрыми от слез глазами, думал совсем другое: "Господи! Как же я раньше не замечал? Он же у меня высокий, выше Дарка ростом!" Чарльз Хэллуэй все еще старался не смотреть на решетку. От дверей табачной лавки уводили за угол редкие алые кляксы. Они накапали из стиснутых кулаков м-ра Дарка. Отец Вилли с удивлением оглядел и себя тоже и не мог не заметить то новое - наполовину отчаяние, наполовину спокойная ясность, - что появилось в нем за последние четверть часа, появилось и совершило невозможное. Вряд ли он смог бы ответить, почему назвал м-ру Дарку свое имя, но чувствовал, что поступил так, как надо. Теперь он обращался к циферблату уличных часов с длинной речью: - Что-то происходит, братцы. Что-то надвигается. Хорошо бы вам куда-нибудь деться до конца дня. Нам нужно выиграть время. Тут важно решить, с чего начать. Вроде бы ни один писаный закон пока не нарушен, но я чувствую, уже с месяц, как чувствую: бедой запахло. У меня внутри что-то подрагивает все время. Прячьтесь, ребята, прячьтесь. Я скажу вашим матерям, что у вас появилась работа на Карнавале, до темноты можете не появляться. А вечером, часам к семи, приходите ко мне в библиотеку. Я знаю, кажется, с чего начать. Надо просмотреть отчеты полиции по карнавалам за предыдущие годы, полистать подшивки газет, покопаться в некоторых старинных книгах. Все может пригодиться. Глядишь, с Божьей помощью к вечеру у нас появится какой-нибудь план. До тех пор не тревожьтесь ни о чем. Господь с вами, мальчики! Вилли посмотрел. Тщедушная фигурка отца, ставшего вдруг высоким и сильным, неторопливо удалялась. Еще раньше его чудесная сигара выпала у него из пальцев - а он даже не заметил, - скользнула сквозь решетку, на мгновение осветив подземелье градом искр, и теперь лежала на дне ямы, гипнотизируя Джима и Вилли единственным багровым глазом. Ребята ослепили ее и выбросили вон. Глава 36 На юг по Главной улице пробирался через толпу Карлик. Внезапно он остановился. Пленка была проявлена, и сознание наконец получило возможность просмотреть отснятые кадры. Карлик замычал, развернулся и через лес ног заковылял разыскивать Хозяина. Он скоро нашел его и заставил пригнуться низко-низко. М-р Дарк внимательно выслушал сообщение и бросился бежать, даже не оглянувшись на оставшегося позади удачливого старателя. Возле индейца чероки Человек-в-Картинках пал на колени и, вцепившись в прутья стальной решетки, попытался разглядеть дно ямы. Там открылось ему скопище старых газет, фантики от леденцов, окурки и розовая полоска жевательной резинки, совершенно целая. М-р Дарк испустил короткий яростный вопль. - Что-нибудь потеряли, сэр? - поинтересовался из-за стойки м-р Татли. Человек-в-Картинках, все еще не отпуская решетку, утвердительно кивнул. - Не беда, - успокоил его м-р Татли. - Раз в месяц я обязательно провожу инспекцию. Сколько у вас там: четвертак? полдоллара? Банг! Человек-в-Картинках вздрогнул и посмотрел наверх. В окошечке кассы, высоко в небесах, выскочил маленький огненно-красный флажок: "НЕ ПРОДАЕТСЯ". Глава 37 Городские часы пробили семь. Эхо курантов пошло гулять по темным залам библиотеки. Хрупкий осенний лист прошуршал по оконному стеклу или это просто перевернулась страница книги? В одном из закоулков, склонившись в травяном свете лампы, сидел Чарльз Хэллуэй. Руки его, чуть подрагивая, перебирали страницы, ставили на место одни книги, снимали другие. Изредка он подходил к окну и, вглядываясь в осенние сумерки, наблюдал за улицей, потом опять возвращался к столу, перелистывал страницы, делал выписки, закладки, бормоча себе под нос. От слабых звуков его голоса под потолком библиотеки порхали смутные отголоски. - Так... теперь посмотрим здесь... - ... здесь! - подтверждали темные переходы. - О, вот это нам пригодится... - ... годится! - вздыхали темные залы. - И вот это тоже! - ... тоже, - шуршали пылинки в темноте. Пожалуй, это был самый длинный день в его жизни. Он бродил среди диковинных толп, выслеживал рассыпавшихся по городу карнавальных шпионов. Он не стал портить матерям Вилли и Джима спокойного воскресенья и сказал лишь самое необходимое, и опять бродил по улицам, держась подальше от глухих аллей, сталкивался тенями с Карликом, кивал встреченным Крушителям и Пожирателям Огня и дважды с трудом сдержал панику, проходя мимо решетки возле табачной лавки. Он чувствовал, что в яме никого нет, и надеялся, что ребята, благодарение Богу, нашли надежное местечко. Вместе с толпой горожан он посетил Карнавал, но не зашел ни в один балаган, не прокатился ни на одном аттракционе. Уже в сумерки, перед заходом солнца, исследовал Зеркальный Лабиринт и понял достаточно, чтобы удержаться на берегу и не кануть в холодные глубины. Промокший под вечерним дождем, промерзший до костей, он дал толпе возможность нести себя и, прежде чем ночь успела схватить его, причалил к берегу библиотеки. Здесь он достал самые нужные книги и разложил на столах, как огромные литературные часы. Теперь они отсчитывали для него свое время. Он ходил от стола к столу, поглядывая искоса на пожелтевшие страницы, словно на коллекцию диковинных бабочек, расправивших крылья над деревянными столешницами. Здесь лежала книга, раскрытая на портрете князя тьмы. Рядом - серия гравюр "Искушение св. Антония", слева алхимические рисунки Джованни Батисты Брачелли, изображавшие гомункулов, рожденных в ретортах. Место "без пяти полдень" занимал "Фауст", на двух пополудни лежала "Оккультная иконография", на шести утра, как раз там, где сейчас трудились его пальцы, расположилась "История цирков, карнавалов, театров теней и марионеток", во множестве населенная шутами, менестрелями, магами, клоунами на ходулях и куклами на веревочках. Сверх того присутствовали "Справочник по воздушному царству (Летающие твари за всю историю Земли)", "девять" находилось "Во власти демонов", выше помещались "Египетские снадобья", еще выше - "Мытарства на воздусях", придавленные "Зеркальными чарами", а уж совсем ближе к полуночи стояли под парами "Поезда и локомотивы", упиравшиеся в "Мистерии сновидений", "Между полуночью и рассветом", "Шабаши ведьм" и "Договоры с демонами". Все было на своих местах, и весь циферблат заполнен. Не хватало лишь стрелок, поэтому Хэллуэй не мог сказать, который час отзвонили куранты его собственной жизни или жизни двоих ребят, затерянных где-то среди ни о чем не подозревающего города. Чем же он располагал в итоге? В три часа ночи появился поезд. На лугу раскинул сети Зеркальный Лабиринт, в город вошел воскресный парад, которым командовал рослый мужчина, разрисованный вдоль и поперек. Дальше было несколько капель крови, двое перепуганных мальчишек в яме и, наконец, он сам, сидящий в этой кладбищенской тишине над частями мудреной головоломки. Ребята говорили правду. Это доказывало явное ощущение страха, сгустившееся в воздухе во время их странной беседы сквозь решетку. А уж он, Хэллуэй, в своей жизни повидал достаточно страшного, чтобы распознать его сразу при встрече. Почему в молчании разрисованного незнакомца ему послышались все ругательства и проклятья, сколько их есть на свете? Что почудилось Хэллуэю в фигуре дряхлого ста