рльз Хэллуэй... М-р Дарк вздрогнул. - Мне в помощь нужен парнишка-доброволец, - объяснил м-р Хэллуэй. - Один кто-нибудь, - обратился он к собравшимся. Несколько ребят в толпе задвигались. - Мальчик! - снова в голос крикнул Чарльз Хэллуэй. Погодите, у меня тут сын где-то был. Думаю, он не откажется. Вилли! Ведьма замахала руками. Ей надо было понять, почему этот пятидесятичетырехлетний мужчина так нагло распоряжается на их территории, М-р Дарк аж завертелся на месте, словно подброшенный ударом еще не выпущенной пули. - Вилли! - снова крикнул отец. Посреди Воскового Музея сидел недвижимый Вилли. - Вилли! Сынок! Иди сюда! Люди в толпе завертели головами. Но никто не отзывался. М-р Дарк уже вернул самообладание и теперь поглядывал на противника сочувственно-заинтересованно. Видимо, он ждал чего-то, как, впрочем, и отец Вилли. - Вилли! - снова воззвал Чарльз Хэллуэй. - Иди же, помоги своему старику! - В голосе отца звучал благодушный упрек. Вилли сидел не шевелясь среди восковых экспонатов музея. М-р Дарк ухмыльнулся. - Вилли! Ты что, не слышишь меня, что ли? Ухмылка м-ра Дарка стала еще шире. - Вилли, шельмец! Да ответь же своему старику! М-р Дарк словно получил удар поддых. Последний голос принадлежал какому-то мужчине из толпы. Вокруг засмеялись. - Вилли! - пронзительно выкрикнула дородная матрона у края помоста. - Вилли! - вторил ей басом джентльмен в котелке. - Йо-хоо! - йодлем взвыл бородатый джентльмен неподалеку. - Вилли! - дискантом заверещал какой-то малец. По толпе, нарастая, гуляли волны хохота. Разноголосые крики угрожали слиться в единый мощный призыв. - Вилл! Вилли! Вильям!!! Тень мелькнула в льдистых зеркальных стенах. Ведьма покрылась крупными каплями холодного пота. Толпа разом смолкла. Чарльз Хэллуэй поперхнулся именем собственного сына. У выхода из лабиринта, больше всего похожий на ожившую восковую фигуру, стоял Вилли. - Вилли! - тихонько позвал отец. Ведьма испустила жалобный стон. Вилли, незряче подняв лицо, деревянным шагом двинулся через толпу. Отец протянул сыну ружейный ствол, и, ухватившись за него, паренек влез на помост. - Вот моя левая рука! - объявил Чарльз Хэллуэй. Вилли никак не реагировал на дружные, напористые аплодисменты, которыми люди встретили его появление. М-р Дарк, казалось, и ухом не повел, но Чарльз Хэллуэй видел, как суетились его глаза, они, словно скорострельные пушки, вели беглый огонь по мальчику и старику на краю помоста, но то ли порох отсырел, то ли снаряды и вовсе оказались холостыми, толку от его пальбы не было никакого. Что-то не клеилось у него в последние минуты, он уже не был уверен в том, что хорошо помнит сюжет представления. Не знал сценария и Чарльз Хэллуэй, не знал, но прекрасно чувствовал. Именно эту пьесу писал он долгими библиотечными ночами, запоминал сюжетные ходы, рвал в клочки написанное, забывал и снова вспоминал. Он был уверен в режиссерских способностях своего "я", он играл по слуху, по наитию, по душе и сердцу! И вот... Он улыбнулся Ведьме, и блеск его зубов больно отозвался в незрячих глазах. Она заслонила рукой зашитые веки за темными очками. - Подходите поближе! - Чарльз Хэллуэй сделал приглашающий жест. Толпа придвинулась. Помост стал островом, люди - морем вокруг. - Посмотрите на мишень! Ведьма попыталась растечься по собственным лохмотьям. Человек-в-Картинках тревожно обернулся налево, напрасно ища поддержки у Скелета, еще сильнее похудевшего за несколько последних минут; посмотрел направо - Карлик с довольным видом полного идиота пускал пузыри. - Пулю, пожалуйста, - вполне миролюбиво попросил Чарльз Хэллуэй. Кишащие полчища тварей на живом полотне и не подумали его услышать, соответственно не услышал и м-р Дарк. - Пулю, с вашего позволения, - повторил Чарльз Хэллуэй. - У вашей Цыганки блоха на бородавке, попробую ее сшибить. Вилли стоял неподвижно. М-р Дарк явно колебался. Снаружи волнующееся море голов расцветало улыбками здесь, там, десяток, два, сотни белозубых бликов, - словно лунные отсветы на волнах прилива. Человек-в-Картинках медленно достал пулю и протянул... мальчику. Вилли не заметил длинной волнистой руки. Пулю взял его отец. - Пометьте своими инициалами, - машинально произнес м-р Дарк обязательную фразу. - Ну, зачем же! Есть и кое-что получше! - усмехнулся Чарльз Хэллуэй. Он вложил пулю в равнодушную руку сына и достал перочинный нож. Взял пулю, пометил и вернул м-ру Дарку. "Что? Что? Что происходит? - сонно думал Вилли. - Я знаю, что происходит. Я не знаю. Что? Что? Что?" М-р Дарк внимательно рассмотрел нацарапанный на пуле полумесяц, не увидел в этой луне ничего особенного, зарядил ружье и снова грубо бросил старику. И снова Чарльз Хэллуэй ловко поймал оружие. - Готов, Вилли? Неподвижное лицо едва заметно наклонилось. Чарльз Хэллуэй мельком взглянул в сторону Лабиринта. "Как ты там, Джим? Держись, паренек!" М-р Дарк повернулся. Он собирался отойти, успокоить свою пыльную подругу, но замер, остановленный резким звуком открываемого затвора. Отец Вилли достал из ствола пулю и демонстрировал ее собравшимся. Она выглядела как настоящая, но Чарльз Хэллуэй помнил давно прочитанное им где-то описание этого трюка. Пуля делалась из твердого, раскрашенного под свинец воска. При выстреле воск мгновенно испарялся, из ствола вылетал лишь дым да горячий пар, а перед тем Человек-в-Картинках незаметно сует своей напарнице настоящую пулю. Ее не так уж трудно подменить, заряжая ружье. Ведьма подскакивает от выстрела, а потом показывает настоящую пулю, зажатую в желтых крысиных зубах. Фанфары! Аплодисменты! Человек-в-Картинках оглянулся. Чарльз Хэллуэй держал в руках восковую пулю, явно принимая ее за настоящую, и озабоченно приговаривал: - Давай-ка пометим ее получше, сынок... Вилли держал пулю в бесчувственной руке, а старик перочинным ножом старательно наносил на чистую пулю все тот же загадочный лунный серп. Потом он лихо заслал ее в патронник. - Готово? - раздраженно спросил м-р Дарк и взглянул на Ведьму. Она заколебалась, но в конце концов слабо кивнула. - Готово! - отозвался Чарльз Хэллуэй. Вокруг стояли безмолвно шатры, сдержанно дышала толпа людей, беспокойно шевелились уродцы. Ведьма замерла на грани истерики, где-то неподалеку неподвижной мумией восседал Джим, которого еще предстояло найти, в соседнем шатре электрические сполохи поддерживали видимость жизни в древнем старце, карусель застыла в ожидании конца представления и того момента, когда разойдется наконец надоевшая толпа и Карнавал разберется по-своему с дерзкими мальчишками и старым библиотечным уборщиком, попавшимися в ловушку" уже пойманными, просто надо подождать, пока их оставят наедине с Карнавалом. - Вилли, - беззаботно болтал Чарльз Хэллуэй, поднимая вдруг потяжелевшее ружье, - давай свое плечо, мы его как подпорку используем. Прихвати-ка за ствол, так надежнее будет. - Мальчик послушно поднял руку. - Вот так, сынок. Отлично. Когда скажу: "Приготовились", задержи дыхание. Слышишь меня? Рука Вилли слабо дрогнула в ответ. Он спал. Он видел сны. Этот сон был кошмаром. Во сне он услышал крик отца. - Леди и джентльмены! Человек-в-Картинках вонзил ногти в собственную ладонь, в мальчишеское лицо, спрятанное в кулаке. Вилли скрутила судорога. Ружье упало. Чарльз Хэллуэй и внимания не обратил. - Леди и джентльмены! У меня левая - не того, вот сынок ее заменит. Сейчас мы с ним исполним перед вами самый рискованный, самый опасный, уникальный трюк с пулей! Аплодисменты. Хохот. Пятидесятичетырехлетний библиотечный уборщик проворно поднял ружье, словно это была привычная швабра, и снова водрузил на вздрагивающее плечо сына. - Эй, Вилли, слышишь, сынок, давай врежем им за нас! Да, Вилли слышал. Судорога стала отпускать его. М-р Дарк еще сильнее сжал кулак. Вилли снова затрясло. - Прямо в яблочко врежем им, верно, сынок! Не подкачай, поднатужься! - скоморошничал отец. Толпа смеялась. А Вилли и впрямь успокоился. Ствол ружья у него на плече замер. Суставы на стиснутой руке м-ра Дарка побелели, но мальчик оставался неподвижным. Волны смеха омывали его замершую фигурку. Отец не давал смеху погаснуть. - Покажи-ка даме свои зубы, Вилли! Вилли оскалился в сторону мишени. Ведьма побледнела, как мучной куль. Чарльз Хэллуэй тоже осклабился, старательно обнажив все свои оставшиеся зубы. Ледяной озноб прокатился по телу Ведьмы. - Гляди-ка, парень! - послышался голос из толпы. - У нее аж поджилки трясутся. Напугал так напугал! Во изображает! "Вижу я", - с досадой подумал Чарльз Хэллуэй. Его левая рука безвольно висела вдоль тела, палец правой застыл на спусковом крючке винтовки. Ствол неподвижно лежит на плече Вилли, дуло устремлено в мишень, прямо в лицо Пыльной Ведьме; и вот настает последний миг. В патроннике восковая пуля. Господи! Да что может сделать кусочек воска? Испариться на лету? Глупость какая! Зачем они здесь, что они могут сделать? "Прекрати немедленно, - приказал он сам себе. - Все. Тихо. Никаких сомнений!" Он буквально чувствовал слова, теснившиеся во рту. Ведьма тоже слышала их. Прежде чем последний теплый смешок замер в толпе, Чарльз Хэллуэй прошептал беззвучно, одними губами: "Я пометил пулю не лунным знаком. Это - моя улыбка. Моя улыбка - вот настоящая пуля в стволе!" Он не стал повторять и лишь помедлил, ожидая, пока до Ведьмы дойдет смысл его слов. И за миг до того, как слова эти прочел по губам Человек-в-Картинках, Чарльз Хэллуэй негромко и отрывисто приказал сыну: "Приготовились!" Вилли перестал дышать. Неподалеку у затерянного среди восковых истуканов Джима слюна перестала течь из уголков губ. У мертво-живой куклы, привязанной ремнями к Электрическому Стулу, едва слышно зудел в зубах синий электрический огонек. Картинки м-ра Дарка вспотели от ужаса, когда их хозяин судорожно стиснул собственную ладонь. Поздно! Вилли даже не шелохнулся, даже не вздрогнул, ствол винтовки на его плече не двинулся. Отец хладнокровно скомандовал: "Пли!" И грянул выстрел. Глава 48 Один-единственный выстрел! Ведьма судорожно вздохнула. Джим вздохнул среди восковых кукол. Вилли вздохнул во сне. Чарльз Хэллуэй сделал глубокий вдох. Чуть не захлебнулся воздухом м-р Дарк. Со всхлипом втянули воздух уродцы. Перевела дух толпа людей перед помостом. Ведьма вскрикнула. Джим в музее выдохнул. Вилли на сцене взвизгнул, просыпаясь. Человек-в-Картинках заревел, выпуская воздух из легких; он взмахнул руками, призывая события замереть, застыть. Но Ведьма падала. Ее тело сухо стукнулось о край помоста и рухнуло в пыль. Чарльз Хэллуэй медленно, с неохотой, выдыхал теплый, обжитый в груди воздух. Дымящаяся винтовка зажата в правой руке, глаз - на линии прицела, но на том конце - только красная мишень и никакой Цыганки. На краю помоста застыл м-р Дарк. Он впился глазами в толпу и пытался разобрать отдельные выкрики. - Обморок! - Да нет, поскользнулась просто. - Застрелили! Чарльз Хэллуэй подошел и встал рядом с Человеком-в-Картинках. Он тоже посмотрел вниз. Многое можно было прочесть в его взгляде: и удивление, и отчаяние, и радостное удовлетворение. Старуху подняли и уложили на помост. Полуоткрытый рот Ведьмы, казалось, выражал удовольствие. Чарльз Хэллуэй знал - она мертва. Еще мгновение - это поймут все. Он внимательно наблюдал за рукой м-ра Дарка. Вниз, еще ниже, коснуться, проверить, ощутить трепет жизни. М-р Дарк взял Ведьму за руки. Кукла. Марионетка. Он пытался заставить ее двигаться, но безжизненное тело не слушалось его. Тогда он призвал на помощь Скелета и Карлика, они трясли и двигали тело, норовя придать ему видимость жизни, а толпа потихоньку пятилась от помоста все дальше. - ...мертвая! - Раны не видно! - Может, это шок у нее? "Да какой там шок! - думал Чарльз Хэллуэй. - Боже мой, неужели это убило ее? Наверное, виновата другая пуля. Может, она случайно проглотила настоящую? Моя улыбка? О Иисусе!" - Все о'кей! - воскликнул м-р Дарк. - Представление окончено! Все в порядке! Так и задумано! - Он не глядел на мертвую женщину, не глядел на толпу, не глядел даже на Вилли, моргавшего, как сова днем, только что выбравшегося из одного кошмара и готового провалиться в следующий. М-р Дарк кричал: - Все по домам! Представление окончено! Эй, там, гасите свет! Карнавальные огни замигали и начали гаснуть. Толпа принялась разворачиваться, как огромная карусель, двинулась, густея под еще горевшими фонарями, словно надеясь отогреться, прежде чем шагнуть в ветреную ночь. Но огни продолжали гаснуть. - Скорее! - торопил м-р Дарк. - Прыгай! - шепнул отец Вилли. Вилли соскочил с помоста и поспешил за отцом, все еще сжимавшим в руке винтовку, убившую Ведьму улыбкой. Они были уже у входа в Лабиринт. Слышно было, как сзади, на помосте, топчется и сопит м-р Дарк. - Карнавал закрывается. Всем - домой! Конец! Закрыто! - Джим там, внутри? - Джим? Внутри? - Вилли с трудом понимал происходящее. - Да! Да, внутри! Посреди музея восковых фигур, по-прежнему неподвижный, сидел Джим - Джим! - Голос, звавший его, протолкался через Лабиринт. Джим шевельнулся Джим мигнул, вздохнул, встал и неуклюже заковылял к заднему выходу - Джим! Подожди там! Я приду за тобой! - Нет, папа, нет! - Вилли вцепился в отца. Они стояли у первой зеркальной стены. Боль снова немилосердно терзала левую руку Чарльза Хэллуэя, поднималась к локтю, выше, еще немного, и ударит в сердце. - Не надо, папа, не входи! - Вилли держал отца за правую руку. Помост позади был пуст М-р Дарк покинул его Ночь смыкалась вокруг Вилли с отцом, огни гасли один за другим, ночь густела, наливалась силой, ухмылялась, выталкивала людей прочь, срывая последних посетителей, как запоздалые листья с деревьев, гнала по дороге... Перед глазами Чарльза Хэллуэя перекатывались зеркальные валы, это был вызов, брошенный ему ужасом. Надо было принять его, шагнуть в зеркальное море, проплыть по холодным волнам, прошагать по зеркальным пустыням, прекратить, остановить распадение человеческого "я" в бесконечно отраженных поворотах Чарльз Хэллуэй знал, что ждет его Закроешь глаза - заблудишься, откроешь - познаешь отчаяние, примешь на плечи невыносимое бремя, которое вряд ли унесешь дальше двенадцатого поворота. И все же он отвел руки сына. - Там Джим, Вилли, - только и сказал он - Эй, Джим, подожди! Я иду! - Отец Вилли шагнул в Лабиринт. Впереди дробился и вспыхивал серебряный свет, опускались плиты темноты, сверкали стены, отполированные, отчищенные, промытые миллионами отражений, прикосновениями душ, волнами агоний, самолюбовании или страха, без конца бившимися о ровные грани и острые углы. - Джим! - Чарльз Хэллуэй побежал Вилли - за ним. Гасли огни. Их отражения меняли цвет То вспыхивала синяя искра, то сиреневая змейка струилась по зеркалам, отражения мигали, став тысячами свечей, угасающих под ледяным ветром. Между Чарльзом Хэллуэем и Джимом встало призрачное войско - легион седовласых, седобородых мужчин с болезненно искаженными ртами. "Они! Все они - это Я!" - думал Чарльз Хэллуэй. "Папа! - думал Вилли у него за спиной - Ну что же ты! Не бойся. Все они - только мой папа!" Да нет, не все. Вилли решительно не нравился вид этих угрюмых стариков. Посмотрите на их глаза! И так старые отражения дряхлели с каждым шагом, они дико размахивали руками в такт жестам отца, отгонявшего видения в зеркалах. - Папа! Это же только ты! Нет. Их там было больше. И вот погасли все огни. Два человека, большой и маленький, замерли, невольно съежившись, в напряженно дышащей тишине. Глава 49 Рука шебуршилась, как крот под землей. Рука Вилли потрошила карманы, хватая, определяя, выбрасывая. Он знал, что легионы стариков в темноте двинулись со стен, прыгают, теснят, давят и в конце концов уничтожат отца оружием своей сущности. За эти секунды, что летят, летят и уносятся навсегда, если не поторопиться, может произойти невесть что! Эти воины Будущего наступают, а с ними - все предстоящие тревоги, настоящие, подлинные отражения, с железной логикой доказывающие: да, вот таким станет отец Вилли завтра, таким - послезавтра, и дальше, дальше, дальше... Это стадо затопчет отца! Ищи! Быстро ищи! Ну, у кого карманов больше, чем у волшебника? Конечно, у мальчишки! У кого в карманах больше, чем в мешке у волшебника? Конечно, у мальчишки! Вот он! Вилли выудил наконец спичечный коробок и зажег спичку. - Сюда, папа! "Стой!" - приказала спичка. Батальоны в древних маскарадных костюмах справа застыли на полушаге, роты слева со скрипом выпрямились, бросая зловещие взгляды на непрошенное пламя, мечтая только о порыве сквозняка, чтобы снова рвануться в атаку под прикрытием тьмы, добраться до этого старого, ну вот же совсем старого, а вот - еще старше, добраться до этого ужасающе старого старика и убить его же собственной неотвратимой судьбой. - Нет! - произнес Чарльз Хэллуэй. "Нет", - задвигался миллион мертвых губ. Вилли выставил горящую спичку вперед. Навстречу из зеркал какие-то высохшие полуобезьяны протянули бутоны желтого огня. Каждая грань метала дротики света. Они незримо вонзались, внедрялись в плоть, кололи сердце, душу, рассекали нервы и гнали, гнали дерзкого мальчишку вперед, к гибели. Старик рухнул на колени, собрание его двойников, постаревших на неделю, на месяц, год, пятьдесят, девяносто лет, повторило движение. Зеркала уже не отражали, они высасывали кровь, обгладывали кости и вот-вот готовы были сдуть в ничто прах его скелета, разбросать тончайшим слоем мотыльковую пыль. - Нет! - Чарльз Хэллуэй выбил спичку из рук сына. - Папа! В обрушившейся тьме со всех сторон двинулась орда старцев. - Папа! Нам же надо видеть! - Вилли зажег вторую, последнюю спичку. В ее неровном свете он увидел, как отец оседает на пол, закрыв руками лицо. Отражения приседали, приспосабливались, занимали удобное положение, готовясь, как только исчезнет свет, продолжить наступление. Вилли схватил отца за плечо и встряхнул. - Папа! - закричал он. - Ты не думай, мне и в голову никогда не приходило, что ты - старый! Папа, папочка! - В голосе слышались близкие рыдания. - Я люблю тебя! Чарльз Хэллуэй открыл глаза. Перед ним метались по стенам те, кто был похож на него. Он увидел сына и слезы, дрожащие у него на ресницах, и вдруг, заслоняя отражения, поплыли образы недавнего прошлого: библиотека, Пыльная Ведьма, его победа, ее поражение, сухо треснул выстрел, загудела взволнованная толпа. Еще мгновение он смотрел на своих зеркальных обидчиков, на Вилли, а потом... тихий звук сорвался с его губ, звук чуть погромче вырвался из горла. И вот он уже обрушил на Лабиринт, на все его проклятые времена, свой единственный громогласный ответ. Он широко раскрыл рот и издал ЗВУК. Если бы Ведьма могла ожить, она узнала бы его, узнала и умерла снова. Глава 50 Джим Найтшед с разбегу остановился где-то на карнавальных задворках. Где-то среди черных шатров сбился с ноги Человек-в-Картинках. Карлик застыл, Скелет обернулся через плечо. Все услышали... нет, не тот звук, который издал Чарльз Хэллуэй, другой, ужасный и длительный звук заставил замереть всех. Зеркала! Сначала одно, за ним - другое, третье, дальше, дальше, как костяшки стоящего домино, взрывались изнутри сетью трещин, слепли и падали звеня. Целую минуту изображения сворачивались, извивались, перелистывались, как страницы огромной книги, пока не разлетелись метеорным роем. Человек-в-Картинках вслушивался в стеклянные перезвоны, чувствуя, как сеть трещин покрывает и его глазные яблоки, и они, того и гляди, начнут выпадать осколками. Это Чарльз Хэллуэй, словно мальчик-хорист, спел на клиросе сатанинской церкви прекрасную, высокую партию мягкого добродушного смеха и тем потряс зеркала до основания, а потом и само стекло заставил разлететься вдребезги. Тысячи зеркал вместе с древними отражениями Чарльза Хэллуэя кусками льда падали на землю и становились осенней слякотью под ногами. Все это наделал тот самый звук, не удержавшийся в легких пожилого человека. Все это смогло случиться из-за того, что Чарльз Хэллуэй наконец-то принял и Карнавал, и окрестные холмы, и Джима с Вилли, а прежде всего - самого себя и самое жизнь, а приняв, выразил свое согласие со всем на свете тем самым звуком. Как только звук разбил зеркальную магию, призраки покинули стеклянные грани. Чарльз Хэллуэй даже вскрикнул, неожиданно ощутив себя свободным. Он отнял руки от лица. Чистый звездный свет омыл его глаза. Мертвяки-отражения ушли, опали, погребенные простыми осколками стекла под ногами. - Огни! Огни! - выкрикивал далекий теплый голос. Человек-в-Картинках метнулся и исчез среди шатров. Последний посетитель давно покинул Карнавал. - Папа! Что ты делаешь? - Спичка обожгла пальцы Вилли, и он выронил ее. Но теперь и слабого звездного света хватало, чтобы увидеть, как настойчиво разгребает отец горы зеркального мусора, прокладывая дорогу к выходу. - Джим? Задняя дверь Лабиринта распахнута. Блики далеких фонарей слабо озаряют восковых убийц и висельников, но Джима среди них нет. - Джим! Они стояли у раскрытой двери и тщетно всматривались в тени между шатрами. Последний электрический фонарь на карнавальной земле потух. - Теперь нам никогда не найти его, - проговорил Вилли. - Найдем, - пообещал отец в темноте. "Где?" - подумал было Вилли, но тут же насторожился и прислушался. Так и есть! Карусель запыхтела, калиоп начал пережевывать музыку. "Вот, - мелькнуло в голове Вилли, если где и искать Джима, так возле карусели. Старина Джим! У него же еще бесплатный билет в кармане. Ну, Джим, ну, проклятый, старый... Не надо! - остановил он себя, - не проклинай его. Он уже и так проклят или вот-вот схлопочет. Ну как тут найдешь его! Ни спичек, ни фонарей. И нас ведь всего двое против всех этих... да еще на их собственной территории!" - Как... - начал он, но отец остановил его. Чарльз Хэллуэй благоговейно произнес лишь одно слово: "Там". Вилли шагнул к посветлевшему дверному проему. Ура! Господи, луна поднимается над холмами! - Полиция?.. - Некогда. Тут минуты решают. Нам о троих людях надо думать. - Да не люди они, а уроды! - Люди, Вилли. Перво-наперво Джим, потом - Кугер с его Электрическим Стулом, ну а третий - мистер Дарк со своим паноптикумом. Спасти первого, прикончить к дьяволу двух других, тогда и остальные уроды дорогу найдут. Ты готов, Вилли? Вилли огляделся по сторонам, поднял глаза. - Слава Богу, луна! Крепко взявшись за руки, отец и сын вышли за дверь. Навстречу приветственно взметнулся ветер, взвихрил волосы на головах и пошел хлопать парусиной шатров, словно над лугом взлетал огромный воздушный змей. Глава 51 Тени обдавали их запахом аммиака, лунный свет - запахом чистого речного льда. Впереди сипел, стучал и свиристел калиоп. Вилли никак не мог разобрать, правильную музыку он играет или вывернутую. - Куда теперь? - прошептал отец. - Вон туда! - махнул рукой Вилли. В сотне ярдов позади шатров разорвал темноту каскад синих искр. "Мистер Электрико! - догадался Вилли. - Они пытаются поднять его. Хотят притащить на карусель, чтобы уж либо оживить, либо окончательно угробить. А если они и вправду оживят его, вот он рассвирепеет! И Человек-в-Картинках тоже. И все на нас с папой. Ладно. Джим-то где? И какой он? На чьей стороне? Да на нашей, конечно же! - попытался он уверить себя. Но тут же подумал: - А сколько живет дружба? До каких пор будем мы составлять одно приятное, круглое, теплое целое?" Вилли взглянул налево. Там, полускрытый полотнищами шатра, стоял и чего-то ждал Карлик. - Посмотри, папа! - тихонько вскрикнул Вилли. - А вон там - Скелет! - Действительно, напоминая давно засохшее дерево, неподвижно торчал высокий тощий человек. Интересно, почему уроды даже не пробуют остановить нас? - Потому что боятся. - Кого? Нас?! Отец Вилли, пригнувшись, словно заправский разведчик, выглядывал из-за угла фургона. - Им уже прилично досталось. И они прекрасно видели, что стало с Ведьмой. Другого объяснения у меня нет. Посмотри на них. Уроды мало чем отличались от подпорок шатров. Много их виднелось в разных местах луга. Прячась в тени, все они чего-то ждали. Чего? Вилли попытался сглотнуть пересохшим горлом. Может, они не прячутся вовсе, может, просто собрались сматываться? или драться? Скоро м-р Дарк ка-ак свистнет, а они все ка-ак набросятся... а пока просто время не пришло. Опять же, м-р Дарк занят. Вот освободится и свистнет. Ну и что тогда делать? А почему - тогда? Надо попробовать так сделать, чтобы он вообще не свистнул. Ноги Вилли умело скользили по траве. Отец крался впереди. Уроды провожали их остекленевшими под луной глазами. Голос калиопа изменился. Теперь он звучал даже мелодично, и звуки печальным ручейком струились между шатров. "Так! Вперед играет! - отметил про себя Вилли. - А раньше, значит, назад играл. Интересно, куда еще расти мистеру Дарку?" И вдруг до него дошло. - Джим! - заорал Вилли. - Тихо! - одернул его отец. Но имя уже было сказано. Оно само рванулось из Вилли, как только он услышал заманчивые, завлекающие звуки. Джим где-то там, поблизости, затаился и гадает, покачиваясь в такт: каково это, стать шестнадцатилетним? А восемнадцатилетним? О, а вот еще лучше - двадцатилетним? Могучий вихрь Времени прикинулся летним ветерком и наигрывает веселенький мотивчик, обещая все-все на свете. Даже Вилли чуть заметно пританцовывает под музыку, вырастающую персиковым деревцем со спелыми плодами. "Ну уж нет!" - Вилли категорически отверг все соблазны и заставил ноги перейти на другой ритм, шагать под собственный мотив и держать, держать его, горлом, легкими, костями черепа гася гнусавые звуки калиопа. - Посмотри, - тихо сказал отец. Впереди между шатрами двигалось диковинное шествие. В знакомом Электрическом Стуле, как султан в паланкине, ехала усохшая ископаемая фигура. Стул равномерно покачивался на плечах пятен темноты разных форм и размеров. Тихий голос отца вспугнул их. Шествие разом подскочило и бросилось наутек. - Мистер Электрико! - узнал Вилли. - Это его на карусель тащат! - Маленький парад скрылся за углом шатра. - Вокруг, за ними! - увлекая за собой отца, крикнул Вилли. Калиоп расплывался медовыми сотами звуков. Он выманивал, вытаскивал, притягивал Джима, где бы тот ни скрывался. А для м-ра Электрико музыка, значит, пойдет задом-наперед, и карусель завертится наоборот, сдирая старую кожу, возвращая годы. Вилли споткнулся и пропахал бы носом землю, не поддержи его отец под локоть. В тот же миг из-за шатров вознесся целый хор звуков: лай, вой, причитания, плач. Звуки испускали искалеченные глотки уродов. - Джим! Они Джима заполучили! - Вряд ли, - пробормотал Чарльз Хэллуэй и добавил непонятно: - Может, это мы их заполучили. Обогнув очередной шатер, они попали в маленькую пыльную бурю. Вилли зажмурился и зажал нос ладонью. Пыли было много. От нее исходил запах древних пряностей, сгоревших кленовых листьев. В воздухе было сине от пыли. Чарльз Хэллуэй чихнул. Какие-то смутно видимые фигуры шарахнулись прочь от предмета странных очертаний, лежащего на полдороге между шатрами и каруселью. При ближайшем рассмотрении это оказался опрокинутый Электрический Стул с торчащими во все стороны ремнями, подставками и зажимами. - А где же мистер Электрико? - растерянно проговорил Вилли. - То есть... мистер Кугер? - Да вот это он, наверное, и есть, - ответил отец. - Что - это? Но ответ действительно был здесь, вокруг Вилли. Он взвихривался над дорогой, носился в воздухе осенним ладаном, щекотал в носу запахом древнего тимьяна. "Вот так, - подумал Чарльз Хэллуэй, - оживить или угробить". Он представлял, как суетились они еще несколько минут назад, волоча древний пыльный мешок с костями на Электрическом Стуле без проводов, как пытались выходить сухую мумию, сохранить жизнь в кучке истлевшего праха, хлопьев ржавчины и давно прогоревших углей. В них не осталось ни единой искры, и никакому ветру не под силу раздуть в этом пепле огонек жизни. Но они пытались, и не единожды, только каждый раз в панике оставляли эту затею, потому что любой толчок грозил превратить древнего Кугера в кучу сопревших опилок. Уж лучше бы оставить его прислоненным к надежной жесткой спинке Электрического Стула, оставить чудо-экспонатом для публики, но они должны были попытаться еще раз, когда пала темнота, когда убралось наконец людское стадо, когда всех перепугала убийственная улыбка, и так нужен прежний Кугер - высокий, рыжий, неистовый. Но эта попытка оказалась роковой. С минуту назад последние легчайшие узы распались, последний засов, удерживавший жизнь за дверью тела, отскочил, и тот, кто был Основателем, сбросил последние скрепы и вознесся клубами пыли и вихрем осенних листьев. М-р Кугер, обмолоченный в последний урожай, затанцевал легчайшим прахом над лугами. Древнее зерно в силосной башне тела взметнулось мучной пылью и исчезло; было - и прошло. - Нет, нет, нет, нет, - монотонно бормотал кто-то рядом. Чарльз Хэллуэй тронул сына за руку. Оказывается, это Вилли бормотал монотонное "нет". Мысли его текли параллельно мыслям отца, он тоже видел все стадии: суету над останками, пыльный фонтан и удобренные травы вокруг... Теперь в лунном свете остался нелепый перевернутый Стул, а уроды, тащившие м-ра Кугера на последний костер, разбежались и попрятались в тени. "Не от нас ли они разбежались? - подумал Вилли. Что-то ведь заставило их бросить Стул. Или - кто-то?" Кто-то! Вилли вытаращил глаза. Перед ним, чуть поодаль, пустая карусель, поскрипывая, совершала свой обычный путь через Время. Неторопливо. Вперед. А между ней и брошенным Электрическим Стулом стоял... уродец? Нет... - Джим! Отец ударил сына под локоть, и Вилли заткнулся. "Или... но это же Джим?! - подумал он. - А где же тогда мистер Дарк? Наверное, где-то неподалеку. Кто еще мог запустить карусель? Кто еще мог притащить сюда всех: и Джима, и их с отцом?" Джим отвернулся от перевернутого Стула и медленно двинулся дальше, к своему бесплатному аттракциону. Перед ним лежала его всегдашняя цель. Бывало, он, как флюгер, поворачивался то в одну сторону, то в другую, колебался, завидев новые дали, порывался в каком-нибудь показавшемся симпатичным направлении, но вот сейчас наконец определился окончательно, вытянулся и завибрировал в силовом потоке музыкальных ветров. Он все еще пребывал в полусне. И он не смотрел по сторонам. - Иди догони его, Вилли, - подтолкнул отец. Вилли пошел. Джим был уже возле карусели. Поднял правую руку. Медные шесты, как спицы колеса, проплывали мимо, улетали в будущее. Они проникали в тело, подхватывали, тянули, как сироп, захватывали кости и разжеванной тянучкой тащили за собой. Отблеск надраенной меди лег на скулы Джима, стальной блеск мелькнул и остался в глазах. Джим подошел вплотную. Медные спицы постукивали его по ногтям протянутой руки, вызвякивая какой-то свой мотивчик. - Джим! Спицы мелькали мимо, сливаясь в медный рассвет в ночи. Музыка рванулась звонким фонтаном звуков. - И-иииииии! Джим подхватил музыкальный вопль. - И-ииииии! - Джим! - Вилли бежал и кричал на бегу. Джим хлопнул ладонью по шесту, шест вырвался. Но набежал следующий, и ладонь Джима словно припаялась к нему. Сначала - запястье, потом - плечо, и, наконец, все еще не проснувшееся тело Джима оторвало от земли. Вилли был уже рядом. Он успел схватить Джима за ногу, но не сумел удержать, и Джим поехал в плачущей ночи по огромному вечному кругу. Не потеряв инерции, Вилли бежал за ним. - Джим, слезай! Джим, не бросай меня тут! Центробежная сила отбросила тело Джима, он летел, держась за шест, под каким-то немыслимым, углом к плоскости круга, откинув в сторону другую руку, маленькую, белую, отдельную ладонь, не принадлежащую карусели, помнящую старую дружбу. - Джим, прыгай! Вилли, как вратарь за мячом, прыгнул за этой рукой... и промахнулся. Он споткнулся, удержался на ногах, но потерял скорость и сразу безнадежно отстал. Джим уехал в свой первый круг один. Вилли остановился, ожидая следующего появления... кого? Кто вернется к нему? - Джим! Джим! Джим проснулся! Через полкруга лицо его ожило, теперь им попеременно владели то декабрь, то июль. Он судорожно вцепился в шест и ехал, отчаянно поскуливая. Он хотел ехать дальше. Он ни за что не хотел ехать дальше. Он соглашался. Он отказывался. Он страстно желал и дальше купаться в ветровой реке, в блеске металла, в плавной тряске коней, колотящих копытами воздух. Глаза горят, кончик языка прикушен. - Джим, прыгай! Папа, останови ее! Чарльз Хэллуэй взглянул на пульт управления каруселью. До него было футов пятьдесят. - Джим, слезай, ты мне нужен. Джим, вернись! Далеко, на другой стороне карусели, Джим сражался со своими руками, с шестами, конями, завывающим ветром, наступающей ночью и звездным круговоротом. Он выпускал шест и тут же хватался за него. А правая рука откинута наружу, просит у Вилли хоть унцию силы. - Джим! Джим едет по кругу. Там внизу, на темном полустанке, откуда унесся навсегда его поезд, он видит Вилли, Вильяма Хэллуэя, давнего приятеля, юного друга, и чем дальше уносит его бег карусели, тем моложе будет казаться друг Вилли, тем труднее будет припомнить его черты... Но пока еще - вон он, друг, младший друг, бежит за поездом, догоняет, просит сойти, требует... чего он хочет? - Джим! Ты помнишь меня? Вилли отчаянно бросился вперед и достал-таки пальцы Джима, схватил ладонь. Зябко-белое лицо Джима смотрит вниз. Вилли поймал темп и бежит вровень с внешним кругом карусели. Где же отец? Почему он не выключает ее? Рука у Джима теплая, знакомая, хорошая рука. - Джим, ну пожалуйста! Все дальше по кругу. Джим несет его. Вилли волочится следом. - Пожалуйста! Вилли попытался остановиться. Тело Джима дернулось. Рука, схваченная Вилли, рука, пойманная Джимом, прошла сквозь июльский жар. Рука Джима, уходящего в старшие времена, жила отдельно, она знала что-то свое, о чем сам Джим мог едва догадываться. Пятнадцатилетняя рука четырнадцатилетнего подростка. А лицо? Отразится ли на нем один оборот? Чье оно? Пятнадцатилетнего, шестнадцатилетнего юноши? Вилли тянул к себе. Джим тянул к себе. Вилли упал на край дощатого круга. Оба уезжали в ночь! Теперь весь Вилли, полностью, ехал с другом Джимом. - Джим! Папа! "Ну и что? Раз уж не сумел стащить Джима, почему бы не поехать дальше вместе? Остаться вдвоем и пуститься в путь рука об руку". Что-то начало происходить в теле Вилли. В нем поднимались неведомые соки, застилали глаза, отдавались в ушах, покалывали электрическими иголками спину... Джим закричал. И Вилли закричал тоже. Их странствие длилось уже полгода, уже полкруга они путешествовали вдвоем, прежде чем Вилли решился, ухватив Джима покрепче, прыгнуть, отмахнуться от многообещающих взрослых лет, сигануть вниз, рвануть за собой Джима. Но Джим не мог отпустить шест, не мог отказаться от своей бесплатной поездки. - Вилли! - впервые подал голос Джим, раздираемый между другом и кругом, одна рука - здесь, другая - там. Он не понимал, одежду с него сдирают или тело. Глаза у Джима стали алебастровыми, как у статуи. А карусель неслась! Джим дико вскрикнул, сорвался, нелепо перевернулся в воздухе и рухнул на землю. Чарльз Хэллуэй дернул рубильник. Пустая карусель останавливалась. Кони притормаживали бег, так и не добравшись до какой-то далекой летней ночи. Чарльз Хэллуэй опустился на колени вместе с Вилли возле неподвижного тела Джима, потрогал пульс, приложил ухо к груди. Невидящими глазами Джим уставился на звезды. - О Боже! - закричал Вилли. - Он что, мертвый? Глава 52 - Мертвый?.. - Отец Вилли коснулся лица, груди Джима. Нет, я не думаю... Где-то неподалеку тоненький голос позвал на помощь. Они подняли головы. К ним опрометью бежал мальчишка. Он то и дело оглядывался через плечо, спотыкался о растяжки шатров и задевал плечами билетные будки. - Помогите! - истошно верещал он. - Помогите, он меня поймает! Я не хочу! Мама! - Малец подбежал и вцепился в Чарльза Хэллуэя. - Помогите, я потерялся. Возьмите меня домой, а то этот дядька в картинках поймает меня! - Мистер Дарк! - выдохнул Вилли. - Ага, он, он! - тараторил мальчишка. - Он за мной бежал. - Вилли, - отец встал. -Позаботься о Джиме. Попробуй искусственное дыхание. Ну, пойдем, малыш. Мальчонка тут же рванулся прочь. Чарльз Хэллуэй шел за ним и внимательно разглядывал тщедушное тельце, неправильной формы голову и откляченный зад. Они отошли от карусели футов на двадцать, и Чарльз Хэллуэй спросил: - Послушай, дружок, как тебя зовут? - Да некогда же! - истерично выкрикнул мальчишка. Джед меня зовут. Идем быстрее. Чарльз Хэллуэй остановился. - Послушай-ка, Джед, - сказал он. Теперь мальчишка тоже остановился и нетерпеливо повернулся к нему. - А скажи-ка, сколько тебе лет? - Девять мне, девять! Пойдем, мы же не успеем! - Девять лет! - мечтательно повторил Чарльз Хэллуэй. Отличная пора, Джед. Я никогда не был таким молодым. - Чтоб мне провалиться... - начал мальчишка. - Вполне возможно, - подхватил Чарльз Хэллуэй и протянул руку. Парнишка отшатнулся. - Похоже, ты боишься только одного человека, Джед. Меня. - Чегой-то мне вас боятся? Кончайте вы. Почему?.. - Потому, что иногда зло оказывается безоружно перед добром. Потому, что иногда даже наигранные трюки не удаются. Не так-то просто столкнуть человека в яму. И "разделяй и властвуй" сегодня не пройдет, Джед. Куда ты думал отвести меня? В какую-нибудь львиную клетку? Придумал еще какой-нибудь аттракцион вроде зеркал или Ведьмы? А знаешь что, Джед? Давай-ка попросту засучим твой правый рукав, а? Мальчишка сверкнул глазами и отскочил, но Чарльз Хэллуэй прыгнул за ним и схватил за шиворот. Вместо того чтобы возиться с рукавом, он просто сдернул с паренька рубашку через голову. - Ну вот, Джед, так я и думал, - тихо произнес он. - Ты... ты... - Да, да, Джед, я. Но главное - это ты, Джед. Все тело мальчишки покрывала татуировка. Змеи, скорпионы, прожорливые акулы теснились на груди, обвивали талию, корчились на спине маленького, холодного, дрожащего тела. - Здорово нарисовано, Джед, - одобрил Чарльз Хэллуэй. - Ты! - Мальчишка размахнулся и ударил. Чарльз Хэллуэй даже не стал уворачиваться. Он принял удар, а потом сгреб мальчишку и крепко зажал под мышкой. Малец забился, задергался и отчаянно заверещал: "Нет!" - Теперь только "да", Джед, - приговаривал Чарльз Хэллуэй, действуя одной правой рукой. Левая его не слушалась. - Зря дергаешься, я тебя не выпущу. Идея была хорошая: сначала разделаться со мной, потом добраться и до Вилли... А когда явится полиция, ты вроде бы и ни при чем, какой спрос с мальца? Карнавал? А что - Карнавал? Твой он, что ли? - Ничего ты мне не сделаешь! - завизжал мальчишка. - Может быть, и нет, но я попробую, - ласково пообещал Чарльз Хэллуэй, покрепче прихватывая своего пленника. - Караул! Убивают! - заорал и заплакал парень. - Да что ты, Джед, или мистер Дарк, или как тебя там еще, - укоризненно произнес Чарльз Хэллуэй. - Я и не д