Оцените этот текст:


--------------------
Рэй Брэдбери. Труба.
Ray Bradbury.
========================================
HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5
--------------------





     Дождь лил весь вечер, и свет фонарей  тускло  пробивался  сквозь  его
пелену. Две  сестры  сидели  в  столовой.  Старшая  -  Джулия  -  вышивала
скатерть. Младшая - Анна - сидела  у  окна,  неподвижно  глядя  на  темную
улицу. Она прижалась лбом к стеклу, неподвижно пошевелила губами  и  вдруг
сказала:
     - Я никогда не думала об этом раньше.
     - О чем ты? - спросила Джулия.
     - До меня только что дошло.  Там  же  настоящий  город  под  городом.
Мертвый город там, прямо под нашими ногами.
     Джулия поджала губы и быстрее заработала иголкой.
     - Отойди-ка от окна, - сказала она.  -  Этот  дождь  на  тебя  что-то
навевает.
     - Нет, правда. Ты когда-нибудь думала об этих трубах?  Они  же  лежат
под всем городом, под каждой улицей и выходят прямо в море. По  ним  можно
ходить, не наклоняя головы, - быстро говорила Анна, вдохновленная  дождем,
падавшим с  черного  неба,  барабанившим  по  мостовой  и  исчезавшим  под
решетками люков на каждом перекрестке. - А ты бы хотела жить в трубе? - Ну
уж нет!
     - Но ведь это же так забавно! Следить за людьми через щелочки. Ты  их
видишь, а они тебя - нет. Как в детстве, когда играешь в прятки,  и  никто
тебя не может найти. А ты все время среди них, и все видишь,  знаешь  все,
что происходит. Вот и в трубе так же. Я бы хотела...
     Джулия медленно подняла глаза от работы.
     - Послушай, Анна, ты действительно моя  сестра?  Неужели  нас  родили
одни и те же родители? Иногда мне кажется, когда ты так говоришь, что мать
нашла тебя под деревом, принесла домой и вырастила в горшке. А разумом  ты
как была, так и осталась.
     Анна не ответила. И Джулия снова принялась  за  работу.  Минут  через
пять, Анна сказала:
     - Ты, наверное, скажешь, что мне это приснилось. Может, и так.
     Теперь промолчала Джулия.
     - Может этот дождь меня усыпил, пока я здесь  сидела  и  смотрела  на
него. Я думала о том, откуда этот дождь берется и куда исчезает через  эти
маленькие дырочки в решетках, и что там - глубоко внизу. И тут  я  увидела
их... мужчину и женщину. Они там, в трубе. Прямо под дорогой.
     - И что же они там делают? - спросила Джулия.
     - А они должны что-нибудь делать?
     - Нет, если они сумасшедшие, - ответила Джулия. - В этом  случае  они
могут и ничего не делать. Залезли в трубу и пускай себе сидят.
     - Нет, они не просто залезли, - убежденно сказала Анна. Она говорила,
как ясновидица, наклонив голову в сторону и полуприкрыв  глаза  веками.  -
Они любят друг друга.
     - Час от часу не легче. Так  это  любовь  заставляет  их  ползать  по
канализационным трубам?
     - Нет, они там уже долгие-долгие годы.
     - Не говори чепухи. Не могут они жить долгие годы  в  этой  трубе,  -
рассердилась Джулия.
     - А разве я сказала, что они там живут? - удивленно сказала  Анна.  -
Нет, совсем нет. Они мертвые.
     Дождь усилился  и  пулеметной  очередью  застучал  по  стеклу.  Капли
соединились и стекали вниз, оставляя неровные полосы.
     - О, Господи, - сказала Джулия.
     - Да, мертвые, - повторила Анна, смущенно улыбнувшись. -  Он  и  она,
оба мертвые.
     Эта мысль, казалось, доставила ей какое-то умиротворение: она сделала
приятное открытие и гордилась этим.
     - Лучше бы ты поговорила о чем-нибудь другом.
     - Анна засмеялась:
     - Но позволь мне рассказать, как это начинается, как они возвращаются
к жизни. Я так ясно это представляю, - она прижалась к стеклу,  пристально
глядя на улицу, дождь и крышку люка на перекрестке. - Вот они, там, внизу,
высохшие и спокойные, а небо над  ними  темнеет  и  электризуется,  -  она
откинула назад свои длинные мягкие волосы. - Вот оно светлеет,  взрывается
- и конец суше. Капли дождя сливаются в  потоки,  которые  несут  с  собой
мусор, бумажки, старые листья.
     - Отойди от окна! - сказала Джулия, но Анна, казалось, не слышала ее.
     - О, я знаю, что там внизу. Там огромная квадратная труба. Она  стоит
пустая целыми неделями. Там тихо,  как  в  могиле.  Только  где-то  высоко
наверху идут машины. И труба лежит сухая и пустая, как кость в пустыне. Но
вот капли застучали по ее днищу, как будто кто-то ранен и истекает кровью.
Вот раздался раскат грома! А, может, это опять прогрохотала машина?
     Теперь она говорила быстрее, часто дышала, прижавшись к  стеклу,  как
будто прошла уже изрядную часть дистанции.
     - Вода сочится узенькими змейками. Они извиваются, сливаются  вместе,
и вот уже одна огромная  плоская  змея  ползет  по  дну  трубы.  Эта  змея
втягивает в себя все потоки, которые текут с севера  и  с  юга,  с  других
улиц, из других труб. Она корчится и втекает  в  те  две  маленькие  сухие
ниши, о которых я тебе говорила. Она медленно огибает тех двоих, мужчину и
женщину, которые лежат, как японские кувшинки.
     Она сжала пальцы, переплетая руки в замок.
     - Оба они впитывают воду. Вот они  уже  пропитались  водой  насквозь.
Вода поднимает руку женщины. Сначала кисть, чуть - чуть, потом предплечье,
и вот уже всю руку и еще ногу. А ее  волосы...  -  она  провела  по  своим
волосам,  спадающим  на  плечи.  -  Ее   волосы   свободно   всплывают   и
распускаются, как цветы в воде. У нее голубые глаза, но они закрыты...
     На улице стемнело. Джулия продолжала вышивать, а Анна все говорила  и
говорила. Она рассказывала, как  поднимается  вода  и  увлекает  за  собой
женщину, приподнимает ее, ставит вертикально.
     - И женщина не противится, отдаваясь во власть воде.  Она  так  долго
лежала без движения и теперь готова начать ту жизнь,  которую  подарит  ей
вода. Немного в стороне мужчина тоже приподнимается водой.
     И Анна подробно рассказывает, как потоки медленно сближают их обоих.
     - Вода открывает им глаза. Вот уже они могут видеть  друг  друга,  но
еще не видят. Они кружатся в водовороте, не касаясь один другого.  -  Анна
повернула голову, ее глаза были закрыты. - И вот их взгляды встречаются. В
них вспыхивает фосфорический огонек. Они улыбаются... Они протягивают друг
другу руки...
     Джулия оторвалась от вышивания и пристально посмотрела на сестру:
     - Хватит!
     - Поток заставляет их коснуться друг друга, поток  соединяет  их.  О,
это самое совершенство любви - два тела,  покачиваемые  водой,  очищающей,
освежающей. Это совсем безгрешная любовь...
     - Анна! Прекрати сейчас же!
     - Ну, что ты! - обернулась к ней Анна. - Они же не думают ни  о  чем,
правда? Они глубоко внизу, и им нет до нас дела.
     Положив одну руку на другую, она мягко перебирала ими. Свет  уличного
фонаря, падавший на ее  руки,  то  и  дело  прерывался  потоками  дождя  и
создавал впечатление, что они действительно находились в  подводном  мире.
Между тем, Анна продолжала, как бы в полусне.
     - Он высокий и  безмятежный,  широко  раскинул  руки.  -  Она  жестом
показала, как высок и легок он был в воде. - А она - маленькая,  спокойная
и какая-то расслабленная. Они мертвы, им некуда спешить, и никто не  может
приказать им ничего. Их ничто не волнует, не заботит.  Они  спрятались  от
всего мира в своей трубе. Они касаются друг друга руками, губами, а  когда
их выносит на перекресток труб, встречный поток тесно соединяет их...  Они
плывут рука в руке, покачиваясь на поверхности, и кружатся в  водоворотах,
неожиданно  их  подхватывающих,  -   она   провела   руками   по   стеклу,
забрызганному дождем. -  Они  плывут  к  морю,  а  позади  тянутся  трубы,
трубы...  они  плывут  под  всеми  улицами  -  Гриншоу,  площадь  Эдмунта,
Вашингтон, Мотор-Сити, Океан-Сайд и, наконец, океан.  Они  проплывают  под
табачными лавками и пивными, под  магазинами,  театрами,  железнодорожными
станциями, под ногами у тысяч людей, которые даже не знают или  не  думают
об этой трубе...
     Голос Анны осекся. Она замолчала, потом спокойно продолжала:
     - Но вот день проходит, гроза уносится прочь. Дождь кончается,  сезон
дождей позади, - она, казалось, была разочарована этим. - Вода  убегает  в
океан, медленно опуская мужчину и женщину на пол  трубы,  -  она  опустила
руки на колени, не отрывая глаз от них. - Вода уходит и забирает  с  собой
ту жизнь, которую дала этим двоим. Они ложатся рядом, бок  о  бок.  Где-то
наверху восходит и заходит солнце,  а  у  них  вечная  ночь.  Они  спят  в
блаженной тишине. До следующего дождя.
     Ее руки лежали на коленях ладонями вверх.
     - Красивый мужчина, красивая женщина... - пробормотала она,  наклонив
голову и зажмурив глаза. Внезапно Анна выпрямилась и посмотрела на сестру.
     - Ты знаешь, кто это? - горько улыбнулась она.
     - Джулия не ответила, она с ужасом смотрела  на  сестру,  бледная,  с
трясущимися губами.
     - Мужчина - это Френк, вот кто! А женщина - это я! - почти выкрикнула
Анна.
     - Анна! Что ты...
     - Да, Френк там!
     - Но Френк пропал несколько лет назад, и  уж,  конечно,  он  не  там,
Анна!
     - Он, наверное, очень одинокий человек,  который  никогда,  нигде  не
путешествовал.
     - Откуда ты знаешь?
     - Он так похож на человека,  который  никогда  не  путешествовал,  но
очень бы хотел этого. Это видно по его глазам.
     - Так ты знаешь, как он выглядит?
     - Да, очень больной,  очень  красивый.  Знаешь,  как  болезнь  делает
человека красивым? Она подчеркивает тончайшие черты его лица.
     - И он умер?
     - Да! Пять лет назад, - Анна говорила медленно и распевно, опуская  и
поднимая ресницы и в такт со словами. Казалось, она собирается  рассказать
длинную, одной ей известную  историю,  начав  ее  медленно,  а  затем  все
быстрее и быстрее, пока  не  достигнет  кульминации  с  широко  раскрытыми
глазами и дрожащими губами. Но сейчас было медленное  начало,  хотя  в  ее
голосе слышались приглушенные нервные нотки.
     - Пять лет назад этот человек шел по улице.  Он  знал,  что  ему  еще
много дней придется ходить по той же самой  улице.  Он  подошел  к  крышке
люка, похожей на железную вафлю, заглянул туда и услышал, как  внизу,  под
его ногами, шумит подземная река, как она несется прямо  к  морю.  -  Анна
вытянула руку вперед. - Он медленно наклонился, отодвинул  крышку  люка  и
увидел несущийся поток и металлические ступеньки, уходящие в  него.  Тогда
он подумал о ком-то, кого он очень хотел любить, но не мог. И  пошел  вниз
по ступенькам, пока не скрылся совсем...
     - А как насчет нее? - спросила Джулия, перекусывая нитку. - Когда она
умерла?
     - Я точно не знаю. Она какая-то новенькая. А может  быть  она  умерла
только что... Но она мертвая. Удивительно прекрасная  и  мертвая.  -  Анна
восхитилась образом, возникшем у нее в сознании.  -  Только  смерть  может
сделать женщину действительно красивой. Вся она  становится  воздушной,  и
волосы ее тончайшими нитями развеваются в воде. Никакие  школы  танцев  не
могут придать женщине такой  легкости,  грациозности,  изящества.  -  Анна
сделала рукой жест, выражавший утонченную грациозность.
     - Он ждал ее пять лет. Но до сих пор она не знала, где он. Но  теперь
они вместе и останутся вместе навсегда... Когда пойдут дожди, они  оживут.
А во время засухи они будут  отдыхать  -  лежать  в  укромных  нишах,  как
японские кувшинки - старые, засохшие, но величавые в своей отрешенности.
     Джулия поднялась и зажгла еще одну лампу.
     Теперь Анна обращалась ни к кому - ко всем сразу -  к  Джулии,  окну,
стене, улице.
     - Бедный Френк, - говорила она, глотая слезы. - Я не знаю, где он. Он
нигде не мог найти себе места в этой жизни.  Его  мать  отравила  ему  все
существование! И он увидел трубу и понял, что там хорошо  и  спокойно.  О,
бедный Френк! Бедная Анна, бедная  я,  бедная!  Джулия,  ну  почему  я  не
удержала его, пока он был со мной! Почему я не вырвала его у матери!
     - Замолчи! Замолчи сейчас же, и чтобы я этого больше не слышала!
     Анна повернулась к окну и,  тихонько  всхлипывая,  положила  руку  на
стекло. Через несколько минут она услышала, как сестра спросила:
     - Ты кончила?
     - Что?
     - Если ты кончила реветь, то иди  сюда  и  помоги  мне,  а  то  я  не
справлюсь до утра.
     Анна подняла голову и подсела к сестре.
     - Ну что там?
     - Здесь, и вот здесь, - показала Джулия.
     Анна взяла иголку и села поближе к окну. Сумерки  сгущались,  темнота
усиливалась дождем, и только вспыхивающие время от времени молнии освещали
крышку люка на мостовой.
     Примерно полчаса они работали молча. Джулия почувствовала, что у  нее
слипаются глаза. Она сняла очки и откинулась  в  своем  кресле.  Буквально
через тридцать секунд она открыла глаза, потому что хлопнула входная дверь
и послышались чьи-то торопливые удаляющиеся шаги.
     - Кто там? - спросила Джулия, нащупывая свои очки. - Кто-то стучался,
Анна?
     Она, наконец, одела очки и с ужасом уставилась  на  пустой  стул,  на
котором только что сидела Анна.
     - Анна! - она вскочила и бросилась в сени. Дверь была  распахнута,  и
дождь злорадно стучал по полу.
     - Она просто вышла на минутку, -  дрожащим  голосом  сказала  Джулия,
близоруко вглядываясь в темноту. -  Она  сейчас  вернется,  правда,  Анна,
дорогая! Ну ответь же мне, сестренка!
     Крышка люка на мостовой приподнялась и  опустилась.  Дождь  продолжал
выстукивать на ней свой ритм.

Last-modified: Mon, 10 Aug 1998 07:12:12 GMT
Оцените этот текст: