понял, что его беспокоило. Он внезапно увидел, как аэрокар взрывается на лету, разлетается на куски, падает на землю дождем пылающих обломков... Было ли это лишь отдаленной возможностью или одним из реальных вариантов будущего? Он не знал ответа. - Я обладаю _лараном_ в достаточной мере, чтобы не доверять своим силам, когда дело касается незнакомых вещей, - осторожно ответил юноша. - Отец, скорее всего на нас будет совершено нападение. Ты знаешь об этом? - _Дом_ Эллерт, - вежливо вмешался Кайринн. - Эта "незнакомая вещь" является самым безопасным средством передвижения, когда-либо изобретенным с помощью технологии звездных камней. Вы были бы уязвимы для внезапного нападения, если бы отправились в утомительное трехдневное путешествие верхом отсюда до Хали; на аэрокаре вы прибудете туда до обеда, а чтобы атаковать нас, противник должен с большой точностью предугадать наш маршрут. Далее, проще защититься _лараном_, чем оружием. Я предвижу время, когда все Одаренные Семьи Дарковера получат в свое распоряжение силы и устройства, способные защитить их от завистливых недругов или мятежных вассалов. Тогда войны прекратятся навсегда, ибо никто в здравом уме не рискнет выпустить на свободу такие средства уничтожения. "Незнакомые вещи", подобные этой, _ваи дом_, сейчас могут казаться лишь дорогостоящими игрушками для богатых людей, но они приведут нас к эпохе мира и процветания. Он говорил с такой убежденностью и энтузиазмом, что Эллерт засомневался в собственном видении ужасных войн с применением еще более ужасного оружия. Должно быть, Кайринн прав. Такое оружие должно удержать здравомыслящих людей от развязывания войн. Поэтому тот, кто изобретает самое мощное оружие, работает на благо мира. - Алдонес, Властелин Света, даровал тебе способность убеждения, Кайринн, - заметил юноша, заняв свое место - Теперь давайте посмотрим, как работает это чудо. "Я видел много возможных вариантов будущего, так и не воплотившихся в действительности. А сегодня утром обнаружил, что все-таки люблю своего отца. Я не убью его, как не свернул шею той бедной маленькой ришьи вчера ночью. Я не боюсь нападения, но буду начеку и постараюсь извлечь побольше удовольствия из этого нового способа путешествовать". Кайринн показал Эллерту, как пристегнуть ремни, которые будут удерживать его на сиденье, если машина попадет в шторм, и оптическое устройство на шарнире с выдвижной панелью увеличительного стекла, дающее возможность мгновенно заметить любую угрозу. Юноша внимательно выслушал ларанцу. Потом механик занял свое место, пристегнулся, нагнул голову и сосредоточился. Вскоре раздался рев турбин, питавшихся от электрических батарей. Эллерт достаточно практиковался в детстве на крошечных планерах, парящих в воздушных потоках над озером Хали и управляемых маленькими матриксами. Он был знаком с элементарными принципами пилотажа, но ему казалось невероятным, что матриксный круг, группа тесно связанных между собой телепатических разумов, может зарядить батареи огромной энергией, достаточной для питания мощных турбин. Однако _ларан_ мог быть силен, а матрикс усиливал электрические токи тела и мозга в сотни, тысячи раз. Эллерт мимолетно подумал о том, сколько разумов и в течение какого времени трудились над зарядкой этих батарей. Ему хотелось спросить Кайринна, почему подобные аппараты нельзя было приспособить для передвижения по земле, однако он боялся нарушить сосредоточенность ларанцу. А вскоре и сам сообразил, что для этого необходимо строительство дорог. Возможно, когда-нибудь дороги станут практичными, но в сильно пересеченной местности к северу от Холмов Киллгард наземное передвижение еще долго будет ограничено пешими и верховыми переходами. Набирая скорость, аэрокар покатился по взлетной полосе, залитой стекломатериалом, судя по всему расплавленным все тою же мощью матрикса. Потом они неожиданно оказались в воздухе, стремительно поднимаясь над вершинами деревьев. Облака приближались с поразительной быстротой, от которой у Эллерта перехватило дыхание. Повинуясь манипуляциям Кайринна, аэрокар плавно развернулся и полетел над дальними лесами к югу от Сиртиса. Они летели довольно долго. Ремни, стягивавшие тело, начали утомлять Эллерта, и он задумался над тем, нельзя ли немного ослабить их, когда внезапное ощущение опасности наполнило тело незнакомым восторженным волнением с легким привкусом страха. - Нас преследуют! Они собираются атаковать нас! - Взгляни на запад, Эллерт! Прищурившись, Эллерт посмотрел в указанном направлении. Там мелькали маленькие темные силуэты - один, другой, третий... неужели планеры? Если так, то аэрокар без труда уйдет от преследования. Руки Кайринна двигались быстро и уверенно, разворачивая воздушную машину перед маневром уклонения. На какой-то момент показалось, что их не станут преследовать, но потом один из силуэтов - "Это не планеры! Может быть, ястребы?" - взмыл вверх, поднимаясь все выше и выше. Это в самом деле был ястреб, но Эллерт ощущал человеческий разум, наблюдающий за ними со злобой и недоброжелательством. Ни у одного ястреба нет глаз, сияющих как огромные самоцветы. "Нет, это не обычная птица!" Он с растущим беспокойством наблюдал за ястребом, поднимавшимся все выше и выше на мощных крыльях. Внезапно от птицы отделилась сверкающая капля. Видение Эллерта раньше, чем мысль, показало, что произойдет, если эта смертоносная искра, отливающая стеклянным блеском, попадет в аппарат. Машина взорвется, распадется на куски, причем каждый кусок будет покрыт клингфайром, жидким огнем, прилипающим ко всему, чего он касался, прожигающим металл, стекло, плоть и кость... Эллерт схватился за матрикс, висевший на шее, и трясущимися пальцами развернул защитную шелковую ткань. "Так мало времени..." Сфокусировавшись на глубинах самоцвета, он направил осознание времени на замедление полета сверкающей стрелы, словно зажимая невидимыми пальцами. Медленно, медленно, осторожно... Нельзя сломать смертоносную стрелу, пока обломки могут упасть на аэрокар и впиться в металл полыхающей яростью клингфайра. В замедлившемся сознании прокручивались варианты будущего. Он видел взрывающийся аэрокар, отца, корчащегося на сиденье с объятыми пламенем волосами, Кайринна, вспыхнувшего подобно живому факелу... но ничто из этого не должно случиться! С бесконечной тщательностью его разум фокусировался на пульсирующих огоньках матрикса. Закрыв глаза, Эллерт манипулировал стеклянистой формой, отклоняя ее от аэрокара. Юноша ощущал сопротивление и понимал, что тот; кто направил устройство, борется за контроль над ним. Словно его руки пытались удержать скользкое и увертливое живое существо, а противник освобождал его, по одному разжимая пальцы Эллерта. "Кайринн, быстро подними аппарат выше, чтобы снаряд взорвался под нами!" Эллерта прижало к сиденью, когда аэрокар круто взмыл вверх, набирая высоту. Краем глаза он заметил безвольно осевшее тело отца - "он стар и может не вынести такой перегрузки..." - но основная часть сознания по-прежнему сосредоточивалась на силовых тисках, отчаянно цеплявшихся за ускользающую смертоносную стрелу. Они уже почти вне опасности... Снаряд взорвался с жутким грохотом, который, казалось, разметал на части пространство и время. Эллерт поспешно оттянул свое сознание из области взрыва, но ощущение ожога отдавалось в его руках пульсирующей болью. Он позволил себе открыть глаза и увидел, что устройство взорвалось в нескольких десятках метров под ними. Клингфайр падал, зажигая леса внизу. Но один кусок оболочки снаряда все же взлетел вверх, по касательной задев аэрокар. Тонкая пленка огня распространялась вдоль края кабины, приближаясь к тому месту, где без сознания лежал старый лорд Элхалин. Эллерт с трудом поборол первое побуждение: перегнуться через край и сбить огонь голыми руками. Клингфайр нельзя потушить таким образом - даже капля жидкого огня прожжет одежду, плоть и кость, словно тонкую бумагу. Он снова сосредоточился на матриксе - не было времени доставать огненный талисман, об этом следовало позаботиться заранее! - призвав собственное пламя и обрушив его на клингфайр. На какой-то момент языки пламени с ревом взметнулись вверх, но затем огонь угас со слабым шипеньем. - Отец! - крикнул Эллерт. - Ты ранен? _Дом_ Стефан отнял от лица трясущиеся руки. Тыльная сторона ладоней и один мизинец почернели от ожога, но более серьезных повреждений не было заметно. - Да простят меня боги за то, что я сомневался в твоем мужестве, Эллерт, - слабым голосом произнес старик. - Ты спас нас всех. Боюсь, я сам уже слишком немощен для подобных схваток. - _Ваи дом_ ранен? - спросил Кайринн, не отрываясь от рычагов управления. - Смотрите, они бегут! В самом деле: низко над горизонтом Эллерт мог видеть маленькие, быстро удалявшиеся силуэты. Может быть, враги наложили на настоящих птиц заклятье матрикса и снабдили их чудовищным оружием? Или же то были генетически выведенные мутанты, не более напоминающие птиц, чем кралмаки напоминают людей? Или какие-то непонятные, управляемые матриксом механические устройства, несущие смертоносные заряды? Эллерту не хотелось гадать, а состояние его отца казалось настолько серьезным, что он даже и не подумал преследовать нападавших. - Отец в шоке и немного обгорел! - воскликнул юноша. - Как скоро мы будем на месте? - Очень скоро, _дом_ Эллерт. Я уже вижу озеро. Вон, внизу... Аэрокар описал круг, и Эллерт увидел береговую линию. Пески, сверкающие словно россыпи самоцветов, покрывали священные берега Хали. "Легенда гласит, что пески стали драгоценными с того самого дня, как по ним прошел Хастур, сын Света..." Странные, почти незаметные волны непрестанно набегали на побережье и откатывались назад. К северу вздымались сверкающие башни Великого Замка Элхалина, а вдалеке виднелся силуэт Башни Хали, отбрасывавший призрачно-голубые отблески. Когда Кайринн направил воздухоплавательный аппарат вниз, Эллерт расстегнул удерживавшие его ремни и пододвинулся к отцу. Он осторожно взял его обожженные руки в свои и сосредоточился на матриксе, стараясь оценить степень ожога с помощью внутреннего зрения. Повреждение в самом деле оказалось незначительным, но старый лорд был в шоке, и его сердце учащенно, беспорядочно билось, реагируя скорее на страх, чем на боль. Внизу Эллерт видел слуг, носящих цвета Хастуров, бежавших по летному полю навстречу спускающемуся аэрокару. Он продолжал удерживать руки отца, выталкивая из разума все, что показывал ему ужасный дар предвидения. "Образы, но все они ложные... Аэрокар не взорвался, мы не сгорели... То, что я вижу, не обязательно происходит - оно лишь может произойти..." Аэрокар коснулся земли. - Позовите телохранителей лорда! - крикнул Эллерт, перекрывая стихающий гул турбин. - _Дом_ Стефан ранен; его нужно нести. Взяв отца на руки, он опустил старика в протянутые руки слуг, затем сам спрыгнул на землю. Откуда-то послышался знакомый голос, ненавистный еще с детских лет. - Что с ним случилось, Эллерт? - спросил Дамон-Рафаэль. - Вас атаковали в воздухе? Эллерт сухо описал происшествие, не вдаваясь в подробности. Брат кивнул: - Это единственный способ бороться с подобным оружием. Значит, враги использовали ястребов? Раньше они один-два раза посылали их на нас, но сумели лишь сжечь фруктовый сад; помнится, в том году был неурожай. - Во имя всех богов, брат, кто эти люди из Риденоу? Могут ли они происходить от Хастура и Кассильды, если посылают на нас такие творения _ларана_? - Жалкие выскочки! - пренебрежительно ответил Дамон-Рафаэль. - Поначалу они разбойничали в Драйтауне, а потом перебрались в Серраис и заставили старые семьи города отдавать им в жены своих женщин. Некоторые старые семьи в Серраисе обладали сильным _лараном_, и теперь ты можешь видеть результат. Риденоу наглеют год от года. Сейчас они поговаривают о перемирии, и думаю, нам следует заключить с ними мирный договор. Эта борьба не может длиться вечно. Но их условия бескомпромиссны: они хотят безраздельно владеть Доменом Серраиса и заявляют, что с их _лараном_ имеют право на это. Но сейчас не время говорить о войне и политике, брат. Что с отцом? Кажется, он ранен не слишком опасно? Все равно, нужно немедленно позвать целительницу. Пойдем! Дома Стефана уложили на широкую скамью в приемном покое. Целительница уже стояла на коленях рядом с ним, нанося мазь на обожженные пальцы и забинтовывая их мягкой тканью. Другая женщина поднесла к губам старого лорда кубок с вином. Он протянул руку к своим сыновьям, поспешившим на зов. Дамон-Рафаэль преклонил колени у изголовья. Эллерту казалось, будто он смотрит в размытое зеркало. Дамон-Рафаэль, родившийся на семь лет раньше его, был немного выше, немного тяжелее, светловолосым, как и он, и сероглазым, как все Хастуры из Элхалина. На его лице уже лежала печать прошедших лет. - Хвала богам, что мы целы, - сказал _дом_ Стефан. - За это тебе следует поблагодарить своего брата, Дамон. Это он спас нас. - Я всегда рад видеть его в родных стенах. - Дамон-Рафаэль повернулся и по-родственному обнял брата. - Добро пожаловать, Эллерт. Надеюсь, ты вернулся к нам здоровым и избавившимся от болезненных фантазий, свойственных тебе в детстве. - Ты ранен? - спросил _дом_ Стефан, с тревогой глядя на Эллерта. - Тебе было больно, я видел. Эллерт вытянул руки перед собой и посмотрел на них. Огонь не коснулся его физически, но мысленное прикосновение к взорвавшемуся устройству отдалось в теле, возбудив болезненную пульсацию. Красные пятна ожогов покрывали ладони до запястья, но боль, хотя и жгучая, казалась лишь отголоском недавнего кошмара. Он сфокусировал на ней сознание. Боль уменьшилась, и багровые отметины начали бледнеть. - Позволь мне помочь тебе, брат, - попросил Дамон-Рафаэль. Взяв пальцы Эллерта, он сосредоточился. Под его прикосновением следы ожогов совершенно исчезли, кожа приобрела нормальный оттенок. Лорд Элхалин улыбнулся. - Я доволен, - сказал он. - Мой младший сын вернулся домой настоящим воином, и теперь старший и младший стоят вместе, как подобает братьям. Сегодня Эллерт действовал молодцом, и я благословляю... - Отец! - Эллерт бросился вперед, когда голос _дома_ Стефана внезапно пресекся на высокой ноте, а затем перешел в хрип. Старик задыхался. Его лицо потемнело и искривилось от судорог. Потом он обмяк, соскользнул на пол и замер. - О, отец! - прошептал Дамон-Рафаэль. Охваченный мертвящим ужасом, Эллерт поднял голову и впервые разглядел то, что упустил из виду в первые суматошные мгновения: зеленые портьеры, обшитые золотом, огромное резное кресло в дальнем конце зала. "Так, значит, мой отец умер в собственном доме, а я даже не знал этого, пока не стало слишком поздно... Мое предвидение было верным, но я неправильно истолковал причину... Даже знание будущего не помогает предотвратить его..." Дамон-Рафаэль опустил голову, содрогаясь от беззвучных рыданий. - Он умер, - прошептал он, протянув руки к Эллерту. - Наш отец ушел к Свету. Братья обнялись. Эллерт весь дрожал от потрясения, вызванного внезапным и реальным повторением картины, столь часто представавшей перед его внутренним взором. Повсюду слуги один за другим преклоняли колени и поворачивались к братьям. Дамон-Рафаэль, с окаменевшим от горя лицом, усилием воли совладал с подступавшими рыданиями и гордо выпрямился, слушая ритуальную формулу: - Наш лорд умер. Многие лета новому лорду! Эллерт тоже преклонил колени и, как было положено по закону, первым принес присягу на верность новому верховному лорду Элхалина, Дамону-Рафаэлю. 6 Стефан, лорд Элхалин, упокоился на древнем кладбище у берегов Хали. Весь род Хастуров из Нижних Доменов, от Эйлардов из Валерона до Хастуров из Каркосы, пришел воздать ему последние почести. Король Регис, согбенный от старости и выглядевший слишком немощным даже для верховой езды, стоял рядом с могилой младшего брата, тяжело опираясь на руку своего единственного сына. Феликс, наследник трона Тендары и короны Доменов, подошел обнять Эллерта и Дамона-Рафаэля, называя их "дорогими кузенами". Феликс был изящным, женственным молодым человеком с золотистыми волосами и бесцветными глазами. Вытянутое узкое лицо и тонкие запястья указывали на присутствие крови чири. После чтения отходных молитв последовала пышная церемония похорон. Затем старый король, сославшись на возраст и слабое здоровье, уехал домой, но Феликс остался, тем самым оказывая честь новому лорду Элхалину, Дамону-Рафаэлю. Даже лорд Риденоу прислал гонца из Серраиса, предлагая непрошеное перемирие сроком дважды по сорок дней. Эллерт, пригласивший гостей в зал, неожиданно заметил знакомое лицо, хотя никогда не видел его раньше. Темные волосы, словно грозовое облако под голубой вуалью; серые глаза, полускрытые такими густыми и длинными ресницами, что казались черными, как глаза животного. Глядя на женщину, чье лицо преследовало его в течение многих дней, Эллерт ощутил странное стеснение в груди. - Приветствую тебя, родич, - вежливо сказала она, но юноша не смог опустить глаза, как того требовал обычай в обществе незнакомой незамужней женщины. "Я хорошо знаю тебя. Ты являлась ко мне во снах и наяву, и я уже более чем наполовину влюблен в тебя..." Эротические образы, неподобающие для этого места и времени, смущали Эллерта, и он безуспешно боролся с ними. - Родич, - снова произнесла красавица. - Почему ты так странно смотришь на меня? Кровь бросилась Эллерту в лицо. Конечно же было невежливо так смотреть на незнакомку. Он внутренне содрогнулся при мысли, что она может обладать _лараном_, может различить своим внутренним зрением мучившие его образы. - Но мы не совсем чужие друг для друга, дамисела [уважительное обращение к женщине], - хрипло ответил молодой человек, овладев собой. - И если мужчина смотрит своей нареченной прямо в лицо, это нельзя назвать невежливостью. Я Эллерт Хастур, и вскоре я стану твоим мужем. Кассандра подняла глаза и без колебания ответила на взгляд, но в ее голосе слышалось напряжение. - Значит, вот в чем дело? Однако же я с трудом могу поверить, что ты носил мой образ в памяти с тех пор, как последний раз видел мое лицо. Тогда я была четырехлетней девочкой. А еще я слышала, Эллерт, что ты уединился в Неварсине; что был болен или сошел с ума; что пожелал остаться монахом и отрекся от наследства. Выходит, то пустые слухи. - Это правда, что какое-то время я имел подобное намерение. Шесть лет я жил в монастыре Святого Валентина-в-Снегах и с радостью остался бы там. "Если я полюблю эту женщину, то уничтожу ее... Она родит мне детей-чудовищ... Умрет, вынашивая их... Благословенная Кассильда, праматерь Доменов, позволь мне не видеть свою судьбу, раз я так мало могу сделать, чтобы избежать ее!" - Я не болен и не сумасшедший, дамисела. Тебе не следует бояться меня. - Действительно, - согласилась молодая женщина, снова встретившись с ним взглядом. - Ты не выглядишь больным, лишь очень обеспокоенным. Значит, мысль о нашем браке тревожит тебя, кузен? - Может быть, это волнение при виде красоты и достоинства, дарованного мне богами в лице моей невесты? - с нервной улыбкой отозвался Эллерт. - О! - Кассандра нетерпеливо покачала головой. - Сейчас не время для льстивых речей, родич. Или ты один из тех, кто считает, женщин можно соблазнить парочкой вовремя сказанных комплиментов? - Поверьте, леди Кассандра, я не хотел показаться невежливым. Но меня учили, что человеку не подобает делиться своими тревогами и страхами, если они неопределенны. И снова прямой взгляд больших глаз, обрамленных темными ресницами. - Страхи, кузен? Но я безвредна, как ребенок! Лорд из рода Хастуров ничего не боится и уж конечно не станет опасаться своей нареченной. Он вздрогнул, словно от удара плетью. - Хочешь узнать правду, леди? Я обладаю странной формой _ларана_. Это не просто предвидение. Я вижу не только события, которые _произойдут_, но и события, которые _могут произойти_. Я вижу одновременно победу и поражение. Иногда я не могу сказать, какие из вариантов будущего порождаются реальными причинами, а какие - моими страхами. Чтобы преодолеть это, я и отправился в Неварсин. Эллерт услышал ее резкий, свистящий вздох. - Помилуй, Аварра, что за проклятье! И ты все-таки справился с ним, родич? - До некоторой степени, Кассандра. Но когда я обеспокоен или не уверен в своих силах, оно снова обрушивается на меня, поэтому я вижу не только радость в браке с такой женщиной, как ты. Подобно острой физической боли, Эллерта резануло осознание всех тех радостей, которые они _могли бы_ познать, если бы он смог заставить ее ответить на его любовь... Он с силой захлопнул потайную дверь, закрыв свой разум от непрошеных мыслей. Перед ним стояла не ришья, которую можно было взять бездумно, ради минутного удовольствия! - Я также вижу все горе и страдание, которое может нас постигнуть, - хрипло продолжал он, не сознавая, как холодно и отчужденно звучит его голос. - И пока я могу видеть путь через ложное будущее, порожденное моими страхами, я не способен радоваться мысли о браке. Не сочтите это грубостью, моя леди. - Я рада, что ты сказал об этом, - тихо отозвалась Кассандра. - Наверное, ты знаешь, что мои родственники рассержены из-за того, что наш брак не состоялся два года назад, когда я достигла совершеннолетия. Они решили, будто ты оскорбил меня, оставшись в Неварсине. Теперь они хотят быть уверенными в том, что ты женишься на мне без дальнейших отсрочек. - В ее глазах блеснул озорной огонек. - Они не дадут ни секела [мелкую монету] за мое супружеское счастье, зато постоянно напоминают мне о том, как близко ты стоишь к трону, как мне повезло и как мне следует опутать тебя своими чарами, чтобы ты не ускользнул от меня. Они нарядили меня как куклу, покрыли волосы серебряной сеточкой и увешали драгоценностями, как будто выставляют на продажу. Я почти ожидала, что ты откроешь мне рот и пересчитаешь зубы. Надо же убедиться в качестве товара! Эллерт не мог удержаться от смеха. - Пусть твои родственники не беспокоятся на этот счет, леди. Ни один мужчина не сможет найти в тебе малейшего изъяна. - Однако он есть, - бесхитростно ответила Кассандра. - Они надеялись, что ты не заметишь, но я не собираюсь скрывать его от тебя. Она протянула ему руки. Узкие, длинные пальцы были унизаны сверкающими кольцами. Однако на каждой руке было по шесть пальцев, и, когда взгляд юноши остановился на шестом, Кассандра густо покраснела. - _Дом_ Эллерт, прошу тебя не смотреть на мое уродство, - торопливо прошептала девушка. - Мне это не кажется уродством, - возразил Эллерт. - Ты играешь на рриле? Думаю, тебе удается брать аккорды с большей легкостью, чем другим. - В общем-то так и есть... - Тогда давай больше никогда не думать об этом как об изъяне или уродстве, - предложил он, припав губами к изящной шестипалой руке. - В Неварсине я видел детей с шестью или семью пальцами, причем дополнительные пальцы были бескостными или не имели сочленений и не гнулись. Но, насколько вижу, твои пальцы совершенно нормальны. Кстати, я тоже немного обучен музыке. - В самом деле? Это потому, что ты был монахом? У большинства мужчин за бранными потехами не хватает терпения или времени учиться подобным вещам. - Я скорее предпочел бы быть музыкантом, чем воином, - отозвался Эллерт, снова приникнув губами к узким пальцам. - К счастью, боги даровали нам несколько мирных дней, чтобы мы могли слагать песни, а не воевать. Но когда Кассандра улыбнулась, не отнимая руки, он заметил, что Ясбет, леди Эйлард, смотрит на них так же пристально, как и его брат Дамон-Рафаэль. Они выглядели такими довольными, что Эллерта замутило. Манипулировали им, собирались подчинить своей воле, не беря в расчет его чувств! Юноша выпустил руку Кассандры так, словно она обожгла ему губы. - Могу я проводить вас к вашим родственникам, дамисела? Вечер продолжался. Празднество было пышным, но не мрачным: старый лорд обрел вечный покой, зато оставил крепкого наследника, готового служить процветанию Доменов. Дамон-Рафаэль подошел к своему брату. Эллерт заметил, что он оставался вполне трезвым. - Завтра мы поедем в Тендару, где меня посвятят в сан Лорда Домена. Ты поедешь с нами, брат: будешь управляющим Элхалина и душеприказчиком. У меня нет законных сыновей, лишь недестро, а они не узаконят наследника-недестро до тех пор, пока не станет ясно, что Кассильда не принесет мне детей. Он посмотрел через зал на свою жену. В холодном взгляде читалась затаенная горечь. Кассильда Эйлард-Хастур была бледной, хрупкой женщиной с болезненно-желтоватой кожей и усталым лицом. - Домен будет в твоих руках, Эллерт, и в определенном смысле я отдаюсь на твою милость. Как там говорится в поговорке? "Без брата и спина не прикрыта". Эллерт задумался. Как, во имя всех богов, два брата могли остаться друзьями или хотя бы сохранять нейтралитет при жесточайших законах наследования? У него не было честолюбивых помыслов. Он не хотел занять место брата во главе Домена, но разве Дамон-Рафаэль когда-нибудь поверит этому? - Кажется, в самом деле было бы лучше, если бы я остался в монастыре, - осторожно заметил юноша. В улыбке Дамона-Рафаэля сквозил скептицизм, словно он опасался, что за словами брата что-то кроется. - В самом деле? Однако я видел, как ты разговаривал с Кассандрой Эйлард, и мне показалось, что ты ждешь не дождешься свадебной церемонии. Похоже, ты раньше меня обзаведешься законным сыном; Кассильда немощна, а твоя невеста выглядит здоровой и сильной. - Я не тороплюсь со свадьбой, - сдержанно произнес Эллерт. Дамон-Рафаэль нахмурился. - Однако Совет не признает тебя в качестве наследника, если не согласишься на немедленный брак. Это же настоящий скандал, когда мужчина в двадцать с лишним лет все еще не женат и даже бездетен! - Он пронзительно взглянул на брата. - Может быть, мне повезло больше, чем кажется? Ты случайно не эммаска? А может быть, даже любитель мальчиков? Эллерт сухо усмехнулся: - Мне очень жаль разочаровывать тебя, но что касается принадлежности к эммаска, то ты видел меня раздетым на Совете во время церемонии совершеннолетия. А если тебе хотелось, чтобы я стал любителем мужчин, то следовало бы устроить так, чтобы я никогда не встречался с христофоро. Но если пожелаешь, я вернусь в монастырь. На какое-то мгновение он почти с восторгом подумал, что брат скажет "да" и покончит со всеми его муками и сомнениями. Ведь Дамон-Рафаэль не хочет видеть в его сыновьях соперников собственным детям; возможно, он сумеет избавиться от проклятья отцовства и не увидит детей, наделенных ужасным _лараном_. Если ему суждено вернуться в Неварсин... Эллерта изумила боль, причиненная этой мыслью. "Больше никогда не увидеть Кассандру..." Но Дамон-Рафаэль не без сожаления покачал головой. - Я не осмеливаюсь прогневить Эйлардов. Они - наши сильнейшие союзники в войне, и их тревожит, что Кассильда не укрепила наш союз, даровав мне наследника крови Элхалинов и Эйлардов. Если ты уклонишься от брака, то я наживу новых врагов, а я не могу себе позволить вражду с таким могущественным родом. Они уже опасаются, что я подыскал для тебя лучшую пару, но я знаю, что наш отец заготовил для тебя в придачу двух сестер-недестро с модифицированными генами, и что мне останется делать, если у тебя родятся сыновья от всех троих? Отвращение, почти такое же сильное, как в тот момент, когда старый лорд Элхалин впервые заговорил об этом, снова всколыхнулось в Эллерте. - Я говорил отцу, что не хочу этого! - Я предпочел бы, чтобы наследники рода Эйлардов были моими сыновьями, - продолжал Дамон-Рафаэль. - Однако я не могу взять себе твою невесту; у меня есть жена, и я не имею права сделать леди из столь знатного клана своей барраганьей. Хотя если бы Кассильда умерла при родах (а она была близка к этому), тогда... Глаза лорда Элхалина остановились на Кассандре, оценивающе скользнули по ее фигуре. Эллерт ощутил неожиданную вспышку гнева. Как его брат осмеливается вести подобные речи! Кассандра принадлежит _ему_! - У меня возникает искушение отложить твой брак еще на год, - заметил Дамон-Рафаэль. - Если Кассильда умрет при рождении ребенка, которого носит в чреве, я получу право сделать Кассандру своей женой. Полагаю, Эйларды будут даже благодарны, когда она разделит со мной трон. - Ты ведешь изменнические речи, - тихо сказал Эллерт. Он был искренне шокирован. - Король Регис все еще сидит на троне, а Феликс является законным наследником престола. Дамон-Рафаэль презрительно пожал плечами. - Старый король не протянет и года. Сегодня я стоял рядом с ним у отцовской могилы, а во мне, как тебе известно, тоже есть частица дара предвидения Хастуров из Элхалина. Он умрет еще до наступления осени. Что касается Феликса... что ж, до меня дошли кое-какие слухи. Он эммаска; говорят, что один из обследовавших его старейшин был подкуплен, а у другого слабое зрение. Как бы то ни было, он женат уже семь лет, и его жена не похожа на женщину, вкусившую радости супружеского ложа, а о ее беременности никто и не заикался. Измена или не измена, но скажу тебе так: не пройдет и семи лет, как я займу трон. Можешь воспользоваться собственным даром предвидения. - Ты взойдешь на трон, брат мой, или умрешь, - тихо молвил Эллерт. Дамон-Рафаэль враждебно взглянул на него. - Старые развалины из Совета могут предпочесть законного сына младшего брата недестро старшего брата, - мрачно сказал он. - Протянешь ли ты свою руку над пламенем Хали и поклянешься ли поддерживать первоочередное право моих сыновей, законных или незаконных? Эллерт отчаянно пытался найти истинное будущее в причудливой мешанине образов. Видел королевство, гибнущее в огне; себя на королевском троне; штормы, бушующие над Хеллерами; замок, рушащийся словно от землетрясения... Нет! Он был мирным человеком, не собиравшимся бороться за трон со своим братом и видеть Домены, затопленные реками крови в междоусобной войне. Он склонил голову. - Дамон-Рафаэль, боги устроили так, что ты родился старшим сыном моего отца. Я принесу любую клятву, которую ты потребуешь от меня, мой брат и мой лорд. Во взгляде Дамона-Рафаэля читалось торжество, смешанное с презрением. Эллерт знал, что, если бы их роли поменялись, ему пришлось бы вступить в смертельную схватку за наследство. Юноша внутренне сжался от неприязни, когда Дамон-Рафаэль обнял его со словами: - Итак, у меня будет твоя клятва, а твоя сильная рука будет хранить моих сыновей. Возможно, права старая поговорка и мне в самом деле не следует опасаться за свои тылы. Он снова с сожалением взглянул на Кассандру, чье лицо сейчас было неразличимо под голубой вуалью. - Полагаю, можно было бы... нет. Боюсь, ты все-таки должен жениться на своей невесте. Все Эйларды оскорбятся, если я сделаю ее своей барраганьей. Я не могу держать тебя неженатым еще год в надежде на то, что Кассильда умрет от родов и я снова стану свободен. Кассандра в руках Дамона-Рафаэля, думавшего о ней лишь как о пешке в политической игре, закрепляющей право на поддержку ее родственников? Эллерта мутило от одной этой мысли. Однако он помнил о собственном решении: не брать жены и не становиться отцом сыновей, несущих проклятье его _ларана_. - Избавь меня от этого брака, брат, взамен за мою безоговорочную поддержку, - с усилием выговорил он. - Не могу, - с сожалением ответил Дамон-Рафаэль. - Я с радостью сделал бы ее барраганьей, но не осмеливаюсь бросить открытый вызов Эйлардам. Но не унывай! Возможно, Кассандра недолго будет обременять тебя; она молода, а многие из женщин Эйлардов умирают от первых родов. Не исключено, что с ней случится то же самое. Или же она будет подобно Кассильде рожать мертвых. Тогда мои сыновья станут наследниками Элхалина, и никто не сможет упрекнуть тебя в том, что ты не старался ради нашего клана. Это будет ее вина, а не твоя. - Я не стану так обращаться с женщиной! - вспыхнул Эллерт. - Брат, мне совершенно безразлично, как ты будешь обращаться с Кассандрой, если женишься на ней, и Эйларды окажутся связаны с нами родственными узами. Я всего лишь предложил способ избавиться от нее, не нанося урона чести. - Он пожал плечами. - Но хватит об этом. Завтра мы поедем в Тендару, а после подтверждения наследных прав вернемся сюда и устроим тебе пышную свадьбу. Ты выпьешь со мной? - Я выпил уже достаточно, - солгал Эллерт, стремясь избежать дальнейших разговоров с братом. Ни в одном из возможных вариантов будущего не были они с Дамоном-Рафаэлем друзьями, а если брат взойдет на трон - а _ларан_ Эллерта говорил ему, что такое вполне возможно, - может случиться так, что Эллерту придется защищать свою жизнь и жизнь своих еще не родившихся сыновей. "Святой Носитель Вериг, укрепи меня! Вот и еще одна причина не иметь детей - ведь они могут погибнуть от руки моего брата!" 7 Пребывая в благодушном настроении и желая оказать честь молодому родственнику, его величество Регис II согласился лично исполнить церемонию бракосочетания. Его морщинистое лицо светилось добротой, когда он произносил ритуальные фразы и застегивал скованные цепочкой медные браслеты-катены сперва на запястье Эллерта, а затем на запястье Кассандры. - Разделенные в мире, да не будете вы разделены духом и сердцем, - произнес он, расстегнув браслеты. Новобрачные поцеловались. - Да будете вы навсегда единым целым! Эллерт чувствовал дрожь Кассандры, пока их руки были соединены цепочкой из драгоценного металла. "Кассандра испугана, - подумал Хастур. - И неудивительно. Она ничего не знает обо мне. Родственники продали ее мне, как могли бы продать ястреба или племенную кобылу". В былые дни (в Неварсине Эллерт кое-что читал об истории Доменов) браки наподобие этого были немыслимы. Для женщины считалось проявлением крайнего эгоизма рожать детей лишь одному мужчине, и генетическая структура обогащалась путем увеличения количества возможных комбинаций. У Эллерта мелькнула мысль: не таким ли путем появилось в их роду проклятье _ларана_, или же они действительно произошли от детей богов, явившихся в Хали, чтобы править родом человеческим? А может быть, правдивы легенды о браках с нелюдями чири, наделившими их касту как способностью рожать бесполых эммаска, так и даром _ларана_? Что бы ни случилось, давно забытые дни групповых браков отошли в прошлое, когда Одаренные Семьи начали набирать силу. Законы наследства и генетическая программа увеличили важность точного знания отцовства. "Теперь о мужчине судят лишь по сыновьям, а о женщине - лишь по способности рожать сыновей. И Кассандра знает, что отдана мне лишь ради этого!" Церемония подошла к завершению. Эллерт сжал холодные дрожащие пальцы жены в своих ладонях, коснулся ее губ ритуальным поцелуем и вывел ее навстречу фейерверку поздравлений и аплодисментов гостей и родственников. Как обычно бывало в критические моменты, его восприятие обострилось. Хастур угадывал резкие намеки за словами поздравлений и думал о том, что немногие из собравшихся в самом деле желают им счастья и благополучия. Возможно, одним из них был его брат, Дамон-Рафаэль. Этим утром Эллерт стоял перед святынями Хали, погрузив руку в холодный огонь, который не обжигал, если клявшийся не таил в сердце лживых помыслов, и дал обет утвердить первенство своего брата в клане Элхалинов и его побочных сыновей как наследников. Другие родственники поздравляли его потому, что он вступил в альянс с могущественным кланом Эйлардов из Валерона, или потому, что надеялись когда-нибудь стать его союзниками, или просто из-за удовольствия лицезреть бракосочетание и праздник с танцами и обильным угощением - желанная передышка в официальном трауре по _дому_ Стефану. - Ты молчишь, муж мой, - прошептала Кассандра. Эллерт вздрогнул, услышав мольбу в ее голосе. "Бедная девочка, как ей сейчас тяжело. Мне удалось кое-что узнать об этом браке: ей даже не позволили сказать "да" или "нет". Почему мы поступаем так с нашими женщинами, ведь именно их трудами поддерживаются драгоценные генетические линии, которые так много значат для нас!" - Мое молчание не признак неуважения к тебе, дамисела, - мягко сказал Эллерт. - Этот день дал мне много поводов для размышлений, не более того. Но я виноват, что столь задумался в твоем присутствии. Серые глаза, обрамленные столь густыми ресницами, что казались черными, встретились с его глазами, и в них промелькнула веселая искорка. - Ты снова обращаешься ко мне как к горничной, которой можно польстить изысканным комплиментом. Смею напомнить тебе, мой лорд, что теперь, когда я стала твоей женой, тебе вряд ли подобает называть меня дамиселой. - Ах да, Боже мой, - в отчаянии пробормотал Эллерт. Кассандра взглянула на мужа, слегка нахмурившись: - Разве ты не хотел этой свадьбы? Я с детства знала, что должна выйти замуж за того, кого выберут мои родственники, но мне казалось, что мужчины более свободны в своем выборе. - Думаю, никто из нас не свободен; по крайней мере, не здесь, во владениях Доменов, - отозвался Эллерт. Почему на свадьбе так много наигранного веселья, танцев и выпивки? Не потому ли, что сыновья и дочери Хастура и Кассильды стремятся забыть о том, что их скрещивают, словно племенной скот, ради благословенного и проклятого _ларана_, дающего власть и силу их роду? Но как он мог забыть? Эллерт снова попал в плен размытого ощущения времени, наблюдая варианты будущего, бесконечно ветвившиеся из настоящего. Он видел землю, полыхающую в огне войны; парящих ястребов, похожих на тех, что посылали клингфайр на аэрокар; огромные планеры с широкими крыльями; лесные пожары; незнакомые заснеженные пики за Неварсином, не виденные ранее; лицо ребенка в бледных вспышках молний... "Неужели все это действительно войдет в мою жизнь, или это лишь то, что _может_ случиться?" Обладает ли он хоть какой-то властью над будущим, или же безжалостный рок обрушит на него лавину событий? Одно событие уже произошло: Кассандра Эйлард, стоявшая рядом с ним, стала его женой... Но теперь Эллерт видел перед собой дюжину лиц Кассандры. Одно светилось любовью и страстью (он знал, что может пробудить эти чувства); другое искажали ненависть и презрение (да, он мог стать причиной и этому!); на третьем лежала печать неизбывной усталости. Кассандра умирала с проклятьем на устах, умирала у него на руках... Эллерт закрыл глаза в тщетной попытке отгородиться от многоликих образов своей жены. - Муж мой! - в тревоге воскликнула новобрачная. - Эллерт! Умоляю, скажи, что случилось! Он знал, что испугал ее. И боролся с собой, применяя приемы самоконтроля, которым научился в Неварсине. Мало-помалу ему удалось успокоиться. - Ты тут ни при чем, Кассандра. Я уже рассказывал тебе о своем проклятье. - И я ничем не могу помочь тебе? "Могла бы, - яростно подумал Эллерт. - Ты бы помогла мне, если бы вообще не родилась на свет; если бы оба умерли в младенчестве; если бы наши гены - да вмерзнут они навеки в темнейшую из преисподен Зандру! - не поразили бы этим проклятьем весь род!" Юноша не мог произнести этого вслух, но Кассандра уловила его мысль, и ее глаза расширились от ужаса. Затем толпа родственников нарушила их недолгое уединение. Дамон-Рафаэль пригласил Кассандру на танец, высокомерно бросив "скоро она будет твоя, братец", кто-то сунул в руку бокал вина, требуя, чтобы он присоединился к общему веселью, которое, в конце концов, устраивалось в его честь. Скрывая ярость и возмущение - нельзя же винить гостей в том, что мир устроен так, а не иначе! - Эллерт выпил и нем