Мэрион Зиммер Брэдли. Кровавое солнце ----------------------------------------------------------------------- Marion Zimmer Bradley. The Bloody Sun (1964) ("Darkover" #13). Пер. - А.Гузман. СПб., "Лань", 1995. OCR & spellcheck by HarryFan, 30 May 2002 ----------------------------------------------------------------------- Вернувшийся домой странник не располагается, как дома, а располагает дом к странностям. ПРОЛОГ Вот как все начиналось. Ты был космическим сиротой. Не исключено даже, что родиться ты мог на одном из Больших Кораблей - имперских Больших Кораблей, бороздящих межзвездное пространство с эмблемой Земной Империи на борту. Первым домом твоим стал Приют Астронавта; там ты научился одиночеству. Но где-то в твоем прошлом существовали странные цвета и огни, неразборчивые лица и пейзажи, тут же уплывавшие в забвение, стоило попытаться сосредоточить на них внимание; кошмары, от которых ты иногда вскакивал и заходился в вопле, прежде чем толком проснуться и увидеть вокруг мирные голые стены приютской спальни. Воспитанники Приюта Астронавта представляли собой тот балласт, что заносчивые и легкие на подъем земляне предпочитали сбрасывать за борт - и ты был таким же сброшенным за борт балластом. Но где-то снаружи лежал суровый прекрасный мир, когда-то виденный тобою и до сих пор являвшийся в снах. Каким-то образом ты понимал, что не такой, как все; что твой настоящий мир - мир где-то там, снаружи, то небо, то солнце - но никак не стерильная белизна Торгового города. Но постепенно о снах остались одни воспоминания, а потом и воспоминания о воспоминаниях. Единственное, что ты знал твердо: когда-то ты помнил нечто иное. Ты научился не спрашивать о своих родителях, но строил догадки; О, да - догадки ты строил. И как только стал достаточно большим для того, чтобы вынести стартовые перегрузки, тебя напичкали медикаментами и безвольного, словно багажный мешок, затащили на борт одного из Больших Кораблей. А когда ты пришел в себя - с ноющей болью в висках и ощущением, будто кто-то взял и отхватил от твоей жизни здоровый кусок - корабль уже опускался на Землю, а престарелая семейная пара готовилась раскрыть объятия внуку, которого они не видели ни разу в жизни. Тебе было сказано, что тебе лет двенадцать или около того. Тебе было сказано, что тебя зовут Джеффри Эндрю Кервин-младший. По крайней мере, так тебя называли в приюте, и ты не возражал. Тебе показали фотографию Джеффри Кервина-старшего, который почти двадцать лет назад сбежал из дому и записался на космический корабль младшим помощником суперкарго. Это немного помогло. Они были добры к тебе. Они поселили тебя в его бывшей комнате и отправили учиться в его бывшую школу, и не чаще раза в неделю словом или взглядом напоминали, что ты - не сын, которого они потеряли, и никогда не сможешь им стать. Сын, который предпочел им звезды. И ничего не отвечали они, если ты спрашивал о своей матери. Не то чтобы не хотели отвечать - просто не могли. Понятия не имели они, кто твоя мать, и не было до этого им никакого дела. Ты - Джефф Кервин, землянин; и это все, что им было от тебя нужно. Случись все, когда ты был поменьше, тебе хватило бы этого с лихвой. Тогда тебе очень недоставало семьи. Но ослепительная голубизна земного неба пугала тебя своим равнодушием; холмы зеленели бесстрастно и недружелюбно, а бледно-желтое солнце слепило глаза, даже когда ты прятал их за темными стеклами очков. Тебе не хватало пронизывающего до костей ветра, дующего от изрезанной острыми зубцами высокой горной цепи на горизонте, тебе не хватало пыльного тусклого неба с низко висящим в нем ярко-алым глазом солнца. Дедушка с бабушкой не хотели, чтобы ты разговаривал или даже думал о Даркоувере; а однажды, когда на сэкономленные карманные деньги ты купил набор видов планет Пограничья, они отобрали у тебя открытки. Твое место - на Земле; по крайней мере, так тебе было сказано. Только ты-то знал лучше, и как только достаточно подрос - ушел. Ты понимал, что этим снова разбиваешь их сердца, но все равно ушел. Ты должен был уйти. Они, может, и не понимали, но ты-то понимал, что Джефф Кервин-младший - вовсе не тот мальчик, которого они когда-то любили. И не исключено, что Джефф Кервин-старший, твой отец, тоже не имел ничего общего с тем мальчиком. Сначала ты нашел себе на Земле обычную гражданскую работу и вкалывал, что есть сил, и держал язык за зубами, когда заносчивые земляне потешались над Твоим ростом или даркованским акцентом, от которого тебе так никогда толком и не удалось избавиться. А потом однажды ты поднялся на борт Большого Корабля, зафрахтованного Гражданской Службой, Земной Империи, и корабль с невероятной скоростью устремился к звездам, названия которых призывным набатом отдавались в твоих снах. И ненавистное солнце Земли на глазах померкло до тусклой звездочки, а потом и вовсе исчезло. Сначала, конечно, это был еще не Даркоувер. Но мир под красным солнцем, лиловым небом и с работой на низшей ступеньке иерархии; мир зловония, электрических бурь и женщин с очень белой кожей, заточенных за высокими стенами. А потом была неплохая должность в центре управления полетами в космопорте на планете, где мужчины не расставались с ножами, а женщины ходили со скованными руками, и серебряные цепочки мелодично позвякивали. Тебе там нравилось. Ты часто дрался, и у тебя было немало женщин. Под шкурой тихого инженера гражданской службы, оказывается, таился настоящий сорви-голова, и на этой планете ему время от времени удавалось вырваться на свободу. Ты неплохо проводил время. Ты мог бы остаться там и превосходно себя чувствовать. Но что-то гнало тебя дальше; какое-то смутное беспокойство. К тому же годы стажировки подошли к концу. До сих пор ты отправлялся туда, куда посылали. Теперь же у тебя сочли необходимым поинтересоваться, куда - в разумных пределах, конечно - ты сам хотел бы отправиться. И ты ни секунды не колебался. - На Даркоувер. Кадровик недоуменно воззрился на него. - За каким, если не секрет, чертом? Это же не планета, а сущий ад - не говоря уж о жуткой холодрыге. Варварский мирок - добрая половина его для нас закрыта; стоит на шаг отойти от Торгового города, и за твою шкуру никто гроша ломаного не даст. Сам-то я там не был; но, говорят, там вечно какая-то буза. К тому же торговля с даркованами еле теплится, так что имперские корабли залетают, как Бог на душу положит. Стоит угодить туда - и можно застрять на годы, прежде чем найдется замена. Послушайте, - вкрадчиво добавил он, - на Ригеле-девять как раз не хватает настоящих мужчин; да и продвинуться там можно очень быстро - может, и до легата. Зачем тратить лучшие годы на какой-то комок замерзшей грязи на краю света? Ты выдержал секундную паузу, а потом выложил! - Я родился на Даркоувере. - А, вот оно что. Один из этих. Понимаю. Тебе хотелось с размаху впечатать усмешку в его розовую физиономию, но ты сдержался; просто стоял и смотрел, как он корябает пером твое имя на бланке заявления о переводе. А потом, уже развязавшись со всякой бюрократией, ты снова очутился на одном из Больших Кораблей; снедаемый нетерпением, ты дневал и ночевал в смотровом куполе, не сводя глаз с тлеющего красного уголька, который постепенно превратился в ослепительное сияние и заполнил все небо. И затем, по истечении, казалось, целой вечности ожидания, корабль стал лениво падать к огромной малиновой планете, окруженной ожерельем из четырех крошечных лун, четырех рубиновых кулонов, оправленных в пунцовый бархат неба. И ты снова оказался дома. 1 "Корона юга" приземлилась на дневной стороне планеты ровно в полдень. Джефф Кервин выбрался из шлюза, привычно оттолкнулся от железного трапа, спрыгнул на бетон и глубоко вдохнул. Ему представлялось, что в самом воздухе Даркоувера уже должно ощущаться что-то небывало ароматное; знакомое и таинственное одновременно. Но это был самый обычный воздух. Да, пах он приятно; но после многих недель в наглухо запечатанной консервной банке любой воздух будет приятно пахнуть. Кервин снова наполнил легкие, пытаясь отыскать в летучем аромате хоть намек на неуловимое воспоминание детства. Воздух был прохладен и бодрил; если принюхаться, можно было различить следы пыли и цветочной пыльцы. Но, в основном, пахло обычной химической дрянью, как и в любом космопорте. Горячим гудроном. Цементной пылью. В ноздрях засвербил озон - из предохранительных клапанов принялись стравливать жидкий кислород. _Как будто никуда и не улетал с Земли! Самый обычный космопорт_. "Ну и какого, собственно, черта? - сказал он себе. - А ну-ка хватит!" _Ты столько себе понавоображал - как же, вернуться на Даркоувер! - что даже выйди встречать тебя весь город, торжественной процессией и с фанфарами, тебе все равно показалось бы мало_. Он отступил, освобождая проход группе офицеров Военно-Космических Сил - высоких, как на подбор, в черной коже, с бластерами, таящими угрозу в уютно пристроившихся у пояса кобурах, и с ослепительно сверкающими на рукавах звездами. Солнце маячило почти точно в зените, огромное, красно-оранжевое, и высоко в прозрачном небе висели невесомые облачка с изрезанными пламенеющими краями. Пилообразная горная цепь за космопортом отбрасывала на Торговый город тень, но пики купались в угрюмом свете. Обшаривая взглядом горизонт, пытаясь выудить из памяти знакомые ориентиры, Кервин налетел на грузовой контейнер, и добродушный голос поинтересовался из шлюза: - Ты что, Рыжий, на звезды загляделся, что ли? Дабы снова оказаться в космопорте, Кервину потребовалось усилие чуть ли не физическое. - Звезды у меня вот уже где. - Он наглядно продемонстрировал, где именно у него звезды. - Я думал, какой тут приятный воздух... - Единственное утешение, - ухмыльнулся его собеседник. - Помнится, служил я как-то на планете, где в воздухе была чертова уйма серы. Полезно для-здоровья, говорили врачи; но всю дорогу было железное ощущение, что меня просто взяли и закидали тухлыми яйцами. Он спрыгнул вниз, на бетон, к Кервину. - Ну и как оно, вернуться домой? - поинтересовался он. - Не знаю еще, - отозвался Кервин, глядя на собеседника едва ли не с привязанностью. Джонни Эллерс был невысок, коренаст и уже начинал лысеть; на рукаве его черного кожаного мундира Космофлота ослепительно пестрели две дюжины звезд - по одной за каждую планету, где он служил. Для Кервина, который пока мог похвастаться только двумя звездами, Эллерс был воистину ходячей энциклопедией; казалось, тот знает все на свете, и ничто уже не способно его удивить. - Пошли, пошли, нечего тут торчать, - сказал Эллерс. Тем временем портовые техники со всех сторон облепили уже "Корону юга" и принялись готовить к старту. Благоприятная орбита должна была открыться через несколько часов и не собиралась никого ждать, Космопорт запрудили грузовые трейлеры, самоходные топливные цистерны; сновали подсобные рабочие, гудела разнообразная техника, на полусотне языков и диалектов выкрикивались команды. Кервин огляделся, пытаясь сориентироваться. За воротами космопорта высилось здание Имперской Миссии, за ним начинался Торговый город; и дальше - Даркоувер. Кервина кольнуло жгучее желание рвануться туда, очертя голову, но он вовремя опомнился и вместе с Эллерсом пристроился в хвост успевшей образоваться на КПП очереди. Он поставил отпечаток большого пальца, подписал форму, удостоверяющую, что он действительно тот, за кого себя выдает, и получил местное удостоверение личности. - Куда теперь? - поинтересовался Эллерс. - Не знаю, - медленно проговорил Кервин. - Наверно, для начала надо бы явиться в Миссию за назначением. Каких-то четких планов у него еще не оформилось; но тащиться в кильватере у Эллерса ему точно не хотелось. Тот, конечно, душа-человек; но свидеться после долгой разлуки с родной планетой Кервин предпочел бы один на один. - В Миссию?! - чуть не поперхнулся Эллерс. - Ты что, спятил? Хуже какого-нибудь кадета, честное слово! До сих пор, что ли, не в себе от радости, что в большой космос вырвался? Перебьются как-нибудь бюрократы здешние и до завтра. А на сегодняшний вечер... - Он широким жестом обвел портовый забор и то, что скрывалось за ним. - Вино, женщины и песни, порядок произвольный. Кервин замялся, и Эллерс усилил нажим. - Пошли! Я знаю Торговый город, как свои пять пальцев. Тебе не мешало бы приодеться по здешней погоде - а я знаю все рынки. А то вздумаешь еще, чего доброго, отовариваться в каких-нибудь забегаловках для туристов - сам не заметишь, как просадишь жалованье за полгода. Что правда, то правда. Несмотря на название, Большие Корабли были не настолько грузоподъемны, чтобы перевозить запасы одежды и прочий личный скарб. Гораздо дешевле обходилось, улетая с планеты, избавиться ото всего, что успело скопиться, а по прибытии на новое место службы экипироваться с поправкой уже на местную специфику - чем тащить все за собой и платить за избыточный вес. В итоге, на всех планетах Земной Империи космопорт постепенно окружался кольцом всевозможных магазинов и лавочек - хороших, плохих и более или менее сносных, от центров фирменной моды до филиалов блошиного рынка. - И еще: я знаю все до единого здешние злачные места. Если ты не пробовал даркованского шаллана, Рыжий, то считай, что и не жил. Знаешь, в горах об этом зелье рассказывают всякие странные вещи, особенно, как оно действует на женщин. Помнится, как-то... Кервин оставил всякие попытки проявления инициативы и поплелся за Эллерсом; болтовня того свернула на хорошо знакомую колею, и Кервин слушал вполуха. Послушать Эллерса - так у него было столько женщин на стольких мирах, что удивительно, как в промежутках ему удавалось выбираться в космос. В героинях его историй могла оказаться, например, сирианская птицедева, с огромными голубыми крыльями и очень пушистая; или принцесса с Арктура-4, окруженная целым сонмом камеристок, сросшихся с ней волоконцами псевдоплоти, и так до самой ее смерти. За воротами космопорта открывалась огромная площадь, в центре которой высился памятник на внушительном ступенчатом постаменте. За памятником был разбит небольшой парк; на ветру трепетала фиолетовая листва. При взгляде на деревья к горлу Кервина подступил ком. Когда-то он знал эти места довольно неплохо. С того времени Торговый город разросся - и одновременно съежился. Нависающий над площадью небоскреб Имперской Миссии, когда-то вызывавший благоговейный восторг, теперь был просто высоким зданием. Зато кольцо лавочек и магазинов вокруг площади заметно расширилось. И монументального отеля "Небесная гавань" со сверкающим неоновыми огнями фасадом Кервин что-то не припоминал. Воспоминания нахлынули волной, и отсортировать, что к чему, было крайне непросто. Они пересекли площадь и свернули на улицу, вымощенную каменными блоками столь чудовищного размера, что при попытке представить, кто мог бы ворочать этими гигантскими плитами, отказывало воображение. На улице было тихо и пусто; скорее всего, подумал Кервин, большинство землян отправились посмотреть, как сядет и взлетит "Корона юга", а для даркован пока слишком рано. Настоящий же город был еще не слышен и не виден. Кервин снова вздохнул и последовал за Эллерсом в обход длинного ряда припортовых лавочек. - Вот здесь, - заявил наконец Эллерс, - можно отыскать для тебя что-нибудь подходящее. Это была типичная даркованская лавочка: развал занимал пол-улицы, и практически невозможно было отличить, где кончается выставленный на продажу товар и начинается имущество владельца. Разве что для удобства землян некоторая часть товара была извлечена из общей кучи и разложена по столам и полкам, Они миновали широкий арочный проем, и ноздри Кервина раздулись, уловив знакомый запах ароматизированного дыма, пропитывающий любое даркованское жилище, от трущобы до дворца. В Приюте Астронавта этих благовоний не употребляли (по крайней мере, официально), но от даркованского персонала, от воспитательниц и нянечек часто веяло этим густым смолистым ароматом, впитавшимся в волосы и одежды. Эллерс наморщил нос; Кервин улыбнулся. Владелец лавки, невысокий и сморщенный, в желтой рубашке и напоминающих бриджи штанах, обернулся и пробормотал дежурное приветствие: "_С'дайз шайа_" (Безмерно польщен). - _З'пар серву_, - автоматически пробормотал в ответ Кервин, и Эллерс недоуменно воззрился на него. - А я и не думал, что ты болтаешь на их жаргоне! Ты же говорил, тебя отправили отсюда еще ребенком. - Я знаю только городской диалект. Даркованин уже поворачивался к длинной вешалке с разноцветными плащами, короткими кожаными куртками и шелковыми жилетами. - Нет, - осадил его Кервин на терра-стандарте, почему-то сильно на себя обозлившись. - Земную одежду. Он сосредоточился на том, чтобы отобрать несколько смен рубашек, белья, бритвенные принадлежности; надо же как-то протянуть первые несколько дней, пока не прояснится поконкретней, что нужно по погоде и для работы. И пока владелец лавки увязывал купленное в пакеты, Джонни Эллерс, глазея по сторонам, добрел до большого стола уже возле самой обочины. - А это что еще за чудо, Джефф? Такого я тут ни на ком не видел. Кервин подошел к столу; там беспорядочно громоздился ворох всякой одежды разной степени поношенности. Из этой груды Эллерс выудил длинную, до колен накидку, украшенную странным узором. Кервин пригляделся и кивнул. - Такие обычно носят в горах, - ответил он. - Или, по крайней мере, носили. В такой штуке очень удобно ездить верхом; но уже при мне они выходили из моды. Дай-ка взглянуть... Накидка была сшита из мягкой, напоминающей замшу кожи довольно темного красно-коричневатого оттенка и струилась под пальцами, словно шелк. У ворота и у подола она была вышита яркими, с медным блеском нитями и оторочена мягким темным мехом. - Можно подумать, шилось для принца, - вполголоса прокомментировал Эллерс. - Только погляди, какое золотое шитье! Но Кервина в данный момент заботили более практические соображения. - Не знаю, как там насчет принцев, - заявил он, - но, похоже, штука невероятно теплая. Только пощупай этот мех! - Он набросил накидку на плечи, и тут же ему стало чрезвычайно уютно. Эллерс отступил на шаг; во взгляде его мелькнул самый настоящий ужас. - Боже мой, так недолго и совсем отуземиться! Надеюсь, ты не собираешься расхаживать по Торговому городу в таком виде? - Еще чего не хватало! - расхохотался Кервин. - Просто я подумал, как приятно будет накинуть на себя что-нибудь эдакое в моей холостяцкой комнатушке. Если здешние коммунальные службы ничуть не лучше, чем на моей прошлой планете, они наверняка экономят на отоплении. А если мне не изменяет память, тут бывает довольно зябко. Он снял накидку, сложил и перекинул через руку. Несмотря на практичность рассуждений, в глубине души он понимал, что все это - не более чем попытка с ходу, выдумать рациональное объяснение, и довольно неуклюжая. На самом-то деле накидка покорила его с первого же взгляда. Это была первая вещь, которая приглянулась ему на Даркоувере, которой ему захотелось обладать - что ж, он ее получит. - Да за те же деньги можно было бы беспробудно пьянствовать целую неделю! - сокрушался Эллерс, когда они снова зашагали по улице. - Приободрись, друг мой! - усмехнулся Кервин. - На такой планете меха - не роскошь, а выгодное капиталовложение. К тому же кое-какая мелочишка у меня еще осталась, так что первый круг за мной, Кстати, где мы можем начать? Они начали с небольшого пивного зала на самой периферии сектора; туристы обычно туда не захаживали, хотя портовые работники между толпящимися у стойки или растянувшимися на длинных кушетках вдоль стен даркованами попадались. Завсегдатаи были всецело поглощены своими традиционными серьезнейшими занятиями: выпивкой, беседой и азартной игрой наподобие домино, только вместо костяшек использовались резные хрустальные призмочки. Никто из даркован и ухом не повел, когда Кервин с Эллерсом пробирались через толпу и устраивались за столиком. Принять заказ подошла полненькая темноволосая официантка, и Эллерс заметно приободрился. Он ущипнул девушку за пухлое бедро, на портовом жаргоне заказал вина, раскинул на столе даркованскую накидку, чтобы пощупать мех, и затянул длинную историю о том, как однажды наткнулся на некое исключительно теплое меховое одеяло, оказавшееся как нельзя кстати на одной исключительно холодной планете в системе Лиры. - ...А ночи там дней по семь, так что тамошние жители просто завязывают со всякой работой, пока опять не выйдет солнце и не растопит лед. Так вот-те крест, мы с той деткой как забрались под меховое одеяло, так ни разу даже носа наружу не высунули... Кервин приложился к бокалу; нить повествования он утерял почти сразу, о чем, впрочем, не особенно и жалел - все истории Эллерса походили одна на другую, как две капли воды. Мужчина, о чем-то размышлявший за столиком напротив над наполовину опустошенным бокалом, встретился взглядом с Кервином - и вдруг вскочил, так резко, что опрокинул стул, и направился к их столику. Тут он заметил Эллерса, до этого сидевшего спиной, остановился, словно налетел на преграду, и отступил на шаг; казалось, он сильно удивлен, если не сказать растерян. Но как раз в этот момент в рассказе Эллерса наступило временное затишье; он оглянулся и расплылся в улыбке. - Раган, старый плут! Можно было и догадаться, что обязательно встречу тебя здесь! Давай, присаживайся. Раган замялся и, как показалось Кервину, бросил на него неуверенный взгляд. - Давай, давай, - не унимался Эллерс. - Вот, познакомься с моим приятелем. Джефф Кервин. Раган подсел к их столику; Кервин же все пытался сообразить, на кого тот больше похож. Невысокий, подвижный, с обветренным загорелым лицом и мозолистыми ладонями, он мог с одинаковым успехом быть как горным даркованином, только необычно низким, так и землянином, но в даркованском наряде. Раган поинтересовался у Эллерса, как прошел полет - на терра-стандарте он говорил без малейшего акцента - а когда официантка снова наполнила бокалы, настоял на том, что второй круг за ним; однако продолжал искоса поглядывать на Кервина, когда тот, как казалось Рагану, смотрел в другую сторону. - В чем дело? - наконец потребовал объяснений Кервин. - Когда вы так решительно направились в нашу сторону, мне показалось, вы меня за кого-то приняли. - Верно, - кивнул Раган. - Тогда я еще не знал, что Эллерс вернулся. Но потом я заметил его... и то, что вы одеты по-земному. Так что наверняка я перепутал вас с кем-то. А мы не могли раньше встречаться? - добавил он, озадаченно наморщив лоб. Кервин с любопытством оглядел его. Может, Раган тоже воспитывался в Приюте Астронавта? Впрочем, он явно несколько моложе. - Вряд ли, - наконец произнес Кервин. - Но вы же не землянин, так ведь? В памяти Кервина молнией промелькнула усмешка кадровика ("Ах, один из этих..."), но он постарался загнать воспоминание как можно глубже. - Отец мой был землянин. А я родился здесь. - Аналогично, - закивал Раган. - А я вот посредничаю в Торговом городе, когда им приходится нанимать даркован - проводниками, горными инструкторами, ну и прочее в том же роде. Кервин все пытался уловить в его речи даркованский акцент. - Вы даркованин? - наконец решился спросить он. - Откуда я знаю? - пожал плечами Раган, и в глазах его промелькнула такая горечь, что Кервин неуютно поежился. Раган отхлебнул из бокала; Джефф последовал его примеру. "Ох, и надерусь же я", - мелькнуло у него. Но Кервину было уже все равно. Раган снова принялся в упор его разглядывать, но и это ему тоже было все равно. "Не исключено, что у нас с ним есть что-то общее, - подумал Кервин. - Не исключено, что моя мать была даркованкой. Или кем угодно. Отец служил в Космофлоте - вот единственная моя твердая опора на реальность. Но кто я, если не считать этого?" - По крайней мере, он подсуетился получить для вас имперское гражданство, - с горечью сказал Раган, и Кервин осознал, что, должно быть, произнес все это вслух. - Моему, похоже, было до лампочки. - Эй, послушайте, вы двое, - обиженно вмешался Эллерс, - мы веселиться собирались или как? А ну-ка, еще по одной! Но Раган подпер голову ладонями и задумчиво уставился через стол на Кервина. - Значит, вы прибыли сюда в том числе и для того, чтобы попробовать отыскать своих родителей... родню. - Узнать хоть что-нибудь о них, - поправил его Кервин. - А вам никогда не приходило в голову, - медленно произнес Раган, - что, может, лучше этого и не знать? Об этом Кервин задумывался, и не раз; он даже успел составить себе определенное мнение. - Да будь моя мать хоть уличной девкой, - ответил он, - какая мне разница. Я должен знать. "Чтобы понять, какое солнце, какой мир мне считать своим - Землю или Даркоувер". - У вас есть какая-нибудь... путеводная нить? - поинтересовался Раган. Кервин неуклюже - сказывалось выпитое - закопошился в кармане. - Вот, - наконец произнес он, - только это. В приюте мне сказали, что оно висело у меня на шее. - Что за чушь! - хрипло изрек Эллерс. - Думаешь, покажешь ты им эту штуковину, они тут же заохают, заахают и скажут, что ты давным-давно без вести пропавший единственный наследник светлейшего лорда Как-Бишь-Там, и его светлость заберет тебя в замок, и будешь ты там счастливо жить-поживать до самой смерти? - Он издал некий неописуемый звук, призванный, судя по всему, изобразить насмешливое фырканье. Раган протянул руку; Кервин уронил ему в ладонь маленький голубой кристалл. Несмотря на тонко выделанную серебристую цепочку, сам камень казался совершенно непримечательным - дешевой безделушкой, которой могла бы дорожить лишь какая-нибудь бедная девушка. Раган взглянул на кристалл, и глаза его сузились в щелочки. - Вы, конечно же, знаете, что это такое? - Самоцвет какой-нибудь, - пожал плечами Кервин. - Нет. Это матричный камень. - Что-что? - Психокинетический кристалл, - терпеливо разъяснил Раган. - Довольно простенький, не из самых мощных. Но, знаете, на улицах и такие не валяются. - Это не ко мне, - объявил Эллерс и потянулся за кристаллом. - Я слышал о таких, но не видал ни разу в жизни. - Секундочку, - остановил его руку Раган. - Смотрите. Он опрокинул в рот последние остававшиеся капли, перевернул бокал и установил на донышко кристалл, Взгляд его стал очень сосредоточенным; внезапно сверкнула крохотная ярко-голубая вспышка, послышалось шипение, и стройная ножка бокала оплыла, прогнулась и застыла в лужице расплавленного стекла. Эллерс шумно втянул воздух и выругался; Кервин ошалело замотал головой. Но бокал так и стоял на столе - раструбом книзу, с поникшей ножкой. "Помнится, - пронеслось в голове у Кервина, - был когда-то на Земле художник, писавший что-то в этом роде - всякие там часы оплывшие, чашки, поросшие мехом..." Перевернутый бокал с загнувшейся ножкой смотрелся не менее сюрреалистично. Раган вернул кристалл Кервину. - А я так смог бы? - требовательно поинтересовался Кервин. - Или еще кто-нибудь? - Кто угодно, - заверил его Раган, - только надо немного потренироваться. Обычно такие кристаллы любят вставлять в детские игрушки или в чемоданные замки - ни на что серьезное малюток типа вашего все равно не хватает. Впрочем, те, что мелькают в Торговом городе, обычно и того меньше. Может, настоящий даркованин и сумел бы добиться от этого кристаллика чего-нибудь более впечатляющего - но все равно, больше нескольких джоулей энергии за раз не выделить. - Матричный кристалл! - пробормотал Эллерс и, ненадолго протрезвев, уставился на Кервина. - Как же, как же, великая тайна Даркоувера. Лет уже, наверно, пятьдесят в Миссии всеми правдами и неправдами пытаются разузнать о них хоть что-нибудь достоверное. Иногда дарковане приносят маленькие камешки в Торговый город и обменивают на лекарства, линзы или всякий там ширпотреб. Эти кристаллы напрямую преобразуют энергию; ни топлива им не надо, ни отходов не остается. Но они такие маленькие... Говорят, бывают и побольше, но никто из землян их не видел. - Ничего не понимаю, - изумленно проговорил Кервин. - Какие-такие кристаллы? - Психокинетические, - повторил Раган. - Понятия не имею, как они работают, но достаточно на таком кристалле сосредоточиться, и можно двигать небольшие предметы, концентрировать тепло... ну, и так далее. Насколько я знаю, таким вещам надо специально учиться; но с маленькими кристаллами все гораздо проще. - Кервин засунул кристалл обратно в карман; Раган нахмурился: - И вы ничего не знали? - В жизни не думал, что эта штука на что-то годится, - мотнул головой Кервин. - Так... безделушка. - И что, значит, его мать - даркованка? - поинтересовался у Рагана Эллерс. - Не обязательно, - ответил за того Кервин. - Отец мог купить этот кристалл или просто найти. - Учтите, безделушка безделушкой, но стоит он очень даже ничего, - предупредил Раган. - Так что относитесь к нему бережно. Может, потому ваш отец ничего и не сказал о нем, когда отдавал вас в приют, - опасался, что отберут, если будут знать, что это за кристалл. А в Миссии, кстати, не поскупились бы, чтоб заполучить хоть вот такого малыша. Кервин сунул руку в карман и коснулся кристалла кончиками пальцев. "Ну что за детство, - пронеслось у него в голове, - с самого, можно сказать, младенчества пребывать в уверенности, будто кристалл когда-то принадлежал матери, что в нем может заключаться разгадка смутных, обрывочных, глубоко зарытых воспоминаний!" Почувствовав, что Раган снова смотрит на него, Кервин неловко рассмеялся и дал официантке знак принести еще вина. - Конечно-конечно, - с напускной иронией произнес он. - А я-то надеялся, будто это фамильный талисман, и стоит мне достать его, тут же выяснится, что, оказывается, я не кто иной, как пропавший много лет назад без вести единственный сын и наследник какой-нибудь крупной здешней шишки. Увы и ах - все мои надежды пошли прахом. Он пригубил вина; взгляд его упал на перевернутый бокал, ножку которого расплавил Раган. "Когда это я успел так набраться?" - пронеслось у него в голове. Бокал стоял донышком книзу и был совершенно цел. 2 Они выпили еще по одной, затем еще и еще; потом Раган извинился, сказал, что у него назначена встреча в Миссии, и если он опоздает, сорвется важный заказ - и откланялся. Когда тот скрылся за дверью, Кервин недовольно уставился на Эллерса, от которого - в смысле выпивки - не отставал ни на шаг. Разве так представлял он себе первый вечер на планете, образ которой столько лет жил в его памяти? Чего он хочет, он сам толком не понимал; но уж точно не торчать всю ночь в портовом баре, тупо накачиваясь вином. - Послушай, Эллерс... В ответ донеслось негромкое сопение. Эллерс свесил голову на грудь и моментально отрубился. Подошла полненькая даркованская официантка, чтобы в очередной раз - Джефф уже со счету сбился, какой именно - наполнить бокалы, и бросила на Эллерса профессиональный взгляд, в котором привычная готовность ко всему смешивалась с искренним разочарованием. Склонившись над столом налить вина, она искусно задела плечо Кервина. Свободное платье ее было расстегнуто у ворота, и взгляду открылась ложбинка между грудей, а в ноздри ударил знакомый сладковато-дымный аромат, пропитывающий одежду и волосы девушки. Глубоко внутри задрожала в резонансе какая-то струнка, но тут он поднял глаза и встретил напряженно-пустой взгляд. - Нравится, большой человек? - хрипловато проговорила официантка; терра-стандарт в устах ее звучал грубо и сбивчиво, не то что мелодичный родной говор. - Нравится Лоуми, большой человек? Пойдем со мной. Я хорошая и теплая, тебе понравится... Кервин ощутил во рту кислый осадок, и дело было не в одном скверном вине. На Земле или на Даркоувере - эти девицы в барах все одинаковы. - Пойдем? Пойдем? Сам толком не сознавая, что делает, Кервин стиснул угол стола и медленно поднялся на ноги; стул за ним с грохотом опрокинулся. Сверкая глазами сквозь задымленный воздух, он грозно навис над девушкой, и с языка его хлынули слова давно забытого наречия: - _С глаз моих прочь, дочь горной козы, и укрой срам свой! Негоже распутничать с теми, кто мир твой ни в грош не ставит!_ У девушки перехватило дыхание; она судорожно стиснула у ворота платье и согнулась в три погибели. "_З'серву, шайа_", - сорвалось с ее онемевших губ; внезапно ее затрясло в рыданиях, и она пулей метнулась прочь из зала. Казалось, в воздухе на мгновение зависли всхлип и сладковатый аромат, и тут же рассеялись. Одеревеневшими пальцами Кервин вцепился в угол стола; его шатало. "О Господи, ну нельзя ж так нажираться! И что за дьявольская чушь вдруг из меня полезла?" Он был совершенно сбит с толку. И что это он так напустился на бедную девочку, перепугал до полусмерти? К великим праведникам он себя ну никак не относил; так с чего это вдруг всколыхнулась в нем кровь каких-то далеких пуританских предков? С чего бы это вдруг он восстал во гневе и смешал бедную девочку с грязью? И... Боже правый! А на каком это языке он изощрялся? На терра-стандарте? Вряд ли. На городском жаргоне? Никак не вспомнить. Память удержала только слабую тень бушевавшего минуту назад шквала эмоций, слова канули в Лету. И что это, черт побери, на него нашло? Кервин бросил взгляд на Эллерса; тот был уже в полном отрубе. "Не пора ли делать ноги? - мелькнула мысль, - да побыстрее, пока еще в состоянии". Он нагнулся к Эллерсу и потряс за плечо, но тот даже не шевельнулся. Даркованские напитки - крепкое зелье; Эллерс же влил в себя столько, сколько Раган и Кервин вместе взятые. Куда б его ни занесло, Эллерс всюду оставался верен себе. Кервин пожал плечами, поудобней пристроил ноги приятеля на стуле, который сам только что освободил, и нетвердой походкой направился к выходу. Воздух. Свежий воздух. Самое то, что надо. А потом, пожалуй, не мешало бы и в Миссию вернуться. Или, по крайней мере, в Земной сектор; там он хотя бы понимает, как себя вести. Низко над улицей висел недовольный, налитый слезами глаз солнца. Темно-лиловые, фиолетовые тени укутывали дома в уютный полумрак. Улицы стали более оживленными; появились дарковане в шелковых цветастых рубашках и коротких штанах, даркованки, до бровей укутанные в меха. А вот мимо проскользнул кто-то высокий, невидимый под серым плащом с капюшоном, сплетенным из отблескивающих металлом колец; но фигура явно нечеловеческая. Кервин замедлил шаг и поднял взгляд на пламенеющий небосвод - и тут на глазах у него солнце скатилось за горизонт, а небо стремительно заволокла тьма; тьма, подобная огромным мягким крыльям, сложившимся и укрывшим светило, во мгновение ока наступившая ночь, давшая имя планете. По черному бархату неба раскинула ослепительный блеск диадема из крупных белых звезд, в которую, словно два рубина, были несимметрично вправлены небольшие луны. Кервин замер столбом посреди улицы, задрав голову к небу, и глаза его влажно блестели, и он не стыдился этих слез. Значит, это не было наваждением. Он снова дома. Он опять увидел, как стремительно чернеет красное небо, и в черноте загорается звездная диадема. Он так и стоял до тех пор, пока вдруг ощутимо не похолодало, а звездный блеск подернулся пеленой ночного тумана. Тогда Джефф медленно продолжил путь. Сигнальные огни на крыше Миссии служили надежным ориентиром из любой точки Торгового города, и Кервин нехотя двинулся в направлении порта. С ума у него не шла девушка-даркованка, которую он так странно вдруг взял и отверг. Радушное и жаждущее услужить создание - чего еще, казалось бы, можно желать в первый вечер по возвращении домой? Он ощутил странный беспокойный зуд; некая толком не сформулированная проблема настоятельно требовала решения. Возвращение домой? Домой - это значит к своим. На Земле он не чувствовал себя дома; бабушке с дедушкой сам по себе он не был нужен - только как замена Джеффу Кервину-старшему. А в космосе? Пожалуй, самым близким другом ему следовало считать Эллерса; а кто такой, собственно, Эллерс? Натуральный космический _бомж_. Межпланетный летун во всех смыслах. Ни с того, ни с сего Кервину прямо посреди улицы остро захотелось ощутить корни, почувствовать себя среди своих - то, в чем ему до настоящего времени все упорно отказывали. Призрачным, неотвязным эхом в ушах его зазвучали собственные, сказанные с самоуничижительной иронией слова: "А я-то надеялся, будто сын и наследник..." Именно эта фантазия заманила его на Даркоувер; мечта, что наконец ему удастся отыскать корни и приникнуть к ним. Иначе зачем он подавал рапорт о переводе с последней планеты, из системы Вольфа? Интересной работы у него там было по горло, женщин - хоть отбавляй, приятелей и того больше, а приключений на собственную задницу - так просто немерено. Ан нет, все время где-то глубоко сидело и неотвязно зудело одно и то же: вернуться домой; на Даркоувер. И вот теперь, когда он вернулся, когда снова увидел, как стремительно опускается тьма и вспыхивают звезды, - неужели этим все и кончится? Может, действительно мать его была обычной портовой девкой - такой же, как только что неуклюже пыталась заигрывать с ним? А отец... что ж, как справедливо заметил Раган, отец хотя бы подсуетился оформить на него имперское гражданство. Ладно, он все равно размотает эту ниточку до конца. Выяснит, кто была его мать, почему отец отдал его в приют, как и где умер... А потом... Ночной туман тем временем сгустился, и уже начинал моросить мелкий ледяной дождь; днем было настолько тепло, что у Кервина совершенно вылетело из головы, как быстро в это время года яркие звезды скрываются за пеленой слякотного тумана. Джеффа зазнобило, и он ускорил шаг. По краю площади, примыкающей к космопорту, выстроился длинный ряд всевозможных кафе и ресторанчиков; Кервин забрел в первый попавшийся. Отгородившийся от ночной непогоды толстыми стенами и мягкими уютными занавесями, ресторанчик, как и недавний бар, не производил впечатления ни чисто даркованского, ни совсем уж земного. Среди посетителей можно было увидеть как портовых служащих в форме, так и даркован. В тусклом свете все лица представлялись размытыми пятнами, и Кервин не стал искать знакомых с "Короны юга". В ресторанчике пахло едой, даркованской едой, и у Кервина потекли слюнки. Вот, оказывается, в чем дело: он проголодался. Он примостился у стойки и заказал ужин, а когда заказ принесли, с наслаждением впился зубами в жестковатое мясо. Поблизости неторопливо трапезничали двое даркован, одетых побогаче большинства местных Жителей - в цветастых плащах и высоких сапогах; на поясах блестели драгоценные камни, а ножны кинжалов были украшены резьбой. У одного из них шевелюра отсвечивала огненно-рыжим, и Кервин недоуменно приподнял брови: вообще-то, дарковане были смуглой и темноволосой расой, и в детстве Кервин нередко ловил на себе недоуменные взгляды - даже в Торговом городе. В приюте его называли Талло, Рыжим; но даркованские нянечки и воспитательницы, прослышав об этом, так сурово наказывали несдержанных на язык, что уже тогда он не мог не задуматься. Каким-то образом у него сложилось впечатление - хотя даркованскому персоналу запрещалось рассказывать детям о местных суевериях - что с рыжими волосами связаны какая-то дурная примета или табу. За годы, проведенные на Земле - может, потому что там рыжие волосы далеко не в диковину - воспоминание об этом как-то стерлось... Кстати, не исключено, этим и объясняется поведение Рагана: если рыжие волосы тут такая редкость, а у тебя есть