ом ахнула, впившись ему в ладонь ледяными пальцами: - Смотри, Башня! Проследив за ее взглядом, Кервин обнаружил на фоне неба темный силуэт Башни, окруженный слабым голубоватым мерцанием. - Мы опоздали, - прошептала Элори. - Они уже начали. 15 Пересекая поле аэродрома, Кервин брел, как лунатик; рядом неуверенно, словно во сне, двигалась Элори, и он чувствовал, как она дрожит. "Значит, все сорвалось?" На поле остался пустой самолет, окруженный кольцом стражников в красных с желтым мундирах; прибывших сопровождала успевшая образоваться небольшая толпа, но ни Кервин, ни Элори не обращали на эскорт ни малейшего внимания. Вот за спиной осталось скопление невысоких строений у подножия Башни. - Бесполезно, Джефф, - вдруг сказала Элори, схватив его за руку; но Кервин продолжал шагать. Зачем - он сам толком не знал; теперь, когда их предупреждение запоздало, вовсе не обязательно было выслушивать упреки и оскорбления. Но некое смутное, толком не осознаваемое интуитивное чуть вело его к Башне, сквозь искрящееся разноцветье Вуали. Миновав Вуаль, он ощутил, какая чудовищная энергия сосредоточена сегодня в Башне; энергия струилась из той, запрятанной на самом верху комнатки, где формировалось энергонное кольцо, и, казалось, сам воздух искрится и гудит от напряжения. Да, в кольце не хватало сегментов; и все равно в нем была сконцентрирована невероятная, немыслимая энергия. Кервин ощущал ее, как бьющийся пульс; Элори вздрогнула, и лицо ее искривилось в гримасе - как у маленького ребенка, который собирается расплакаться. "Это опасно для Элори - теперь?" Словно в гипнотическом трансе, Кервин поднимался по лестнице к самому средоточию этой таинственной силы. Возле двери матричной лаборатории он замер, прислушиваясь, что происходит внутри... Джефф ощутил барьер Остера, как завесу тумана, и миновал ее. Зрением, которое не имело ничего общего с оптическим, он увидел их: вот Таниквель, ангел-хранитель, простерший множество невесомых крылышек; вот Остер; вот Корус и Раннирл сосредоточенно держат изображения на больших матричных экранах; между ними, перед самым экраном, стоит Кеннард; а вместе их соединяют хрупкие, натянутые, словно шелковые паутинки, незнакомые, до боли незнакомые эманации... Девушка была стройной и хрупкой, еще почти ребенком; темно-рыжие косички падали на спину, а маленькое треугольное личико было настолько напряжено, что казалось начисто лишенным выражения, нечеловечески спокойным. Она ощутила присутствие Кервина, и по паутине раппорта пробежала рябь, словно налетел сильный порыв ветра... Быстро, уверенно Кервин еще раз мысленно пробежался по кругу: Корус; Раннирл; Кеннард; Таниквель; Остер. Остер... Он ощутил нечто, начинающееся от Остер а и уходящее за барьер, подобно липкому черному щупальцу; щупальцу, сковывающему движения, мешающему матричному кругу замкнуть кольцо власти. Связь... _ниточка психической связи между братьями-близнецами... и работающий на землян близнец Остера, таящийся на периферии матричного кольца, шпионящий..._ Словно волны, потревоженные порывом ветра, раппорт дрогнул и обратился против вторгшегося. Остер сделал резкий выпад; почти лениво, Кервин парировал удар. "Землянин, шпион..." "Нет!" Поднырнув под паутину раппорта, Кервин силой установил контакт с Остером и, приготовившись к шоку, отворил память. _Комната, в которой были убиты Клейндори, Арнад и Кассильда..._ Остер зашелся в беззвучном крике, конвульсивно задергался. Интуитивно, сам не понимая, как это вышло, Кервин уловил момент, когда поддерживавшийся Остером барьер обрушился, и подхватил его, и очертил вокруг энергонного кольца защитный круг, и одним молниеносным, точно нацеленным телепатическим выпадом (_перерубленное, бьющееся, извивающееся черное щупальце_) отбросил шпиона. (За много миль от них коротышка, звавшийся Раганом, вскрикнул и рухнул без чувств, и пролежал без сознания много часов). В мозгу Остера от такого шока воцарилось беспорядочное мельтешение. Тронув его коротким, успокаивающим прикосновением, Кервин подключился к раппорту на самом глубоком уровне. "Введи меня в Круг!" Прозвучал хлопок, словно сошлись в крепком рукопожатии ладони, и Кервин замкнул кольцо. На короткое мгновение его закрутил бешеный водоворот, и время утратило для него всякое значение; он превратился в бестелесное пятнышко, плавающее где-то в кольце атомов, в пятнышко света внутри кристалла, и тут... _Глубоко-глубоко под поверхностью планеты залегают эти странные вещества, эти атомы, молекулы, ионы, известные как минералы. И он отыскивал их, сопоставляя находки с кристаллической структурой на матричном экране; атом за атомом, молекула за молекулой отсеивал он примеси, чужеродные субстанции, так что искомая оставалась лежать на скальном ложе в гордом одиночестве, в безупречном расплаве. Теперь следовало протянуть затравочный перст, невероятной длины раскаленную длань, и тогда искомая субстанция устремится струящимися потоками к поверхности, на специально приготовленное место..._ Слившись в одно целое, Круг сосредоточенно завис над гигантской матрицей, которая должна была дать им энергию. И тут скрепляющая их тонкая паутинка (_такая хрупкая рука - и такое чудовищное, неподъемное орудие!_) дала слабину и неуверенно дрогнула... Тут же войдя в глубокий раппорт с дежурящей на периферии Круга Таниквель, Кервин ощутил, как слабеет хватка юной Хранительницы, как та медленно соскальзывает в распахивающуюся под ногами бездну. Как собственное, ощутил он отчаяние Таниквель. "Нет! Это убьет ее!" И тут, в момент, когда энергонное кольцо задрожало, словно радуга, готовая снова рассыпаться на семь отдельных составляющих, Кервин ощутил твердое, уверенное, знакомое, дорогое прикосновение... "Нет, Элори! Ни в коем случае!" "А Клейндори? Это же и есть ее главный секрет, великое открытие! Она не была девственницей, она даже родила ребенка - но не потеряла ни капли своих способностей!" Потом мягко, бесконечно мягко - на хрупкие детские плечи успокаивающе легла рука; опрокидывающаяся и готовая расплескаться чаша выпрямилась и застыла - Элори включилась в раппорт, мягко заменив юную Хранительницу, так мягко, что никто не ощутил ни шока, ни даже боли... "Прости, сестренка, но это мое место..." И семикратный полный круг неожиданно полыхнул яркой звездой в глубине экрана; казалось, ослепительное свечение на глазах разгорается жарче и ярче, растет, выходит за экранные рамки, и вот... Медленно-медленно стало оно остывать и затвердевать, пока не замерло - снова неподвижное, снова неразумное - дожидаясь рук и инструментов, которые придадут форму и пробудят к жизни, но уже в новом качестве. Медленно-медленно, мягко, одно за другим кованые кольца магически расцепились и снова стали отдельными сознаниями. Кервин потер глаза и принялся массировать скрюченные, одеревеневшие мускулы. Он поймал победно горящий взгляд Таниквель; Кеннард, Раннирл, Корус - все они стояли вокруг, а в кошачьих глазах Остера отражалось глубокое потрясение, лицо его распухло, голова шла кругом, но некогда бурлившая в нем ненависть выгорела дотла. Юная Хранительница с темно-рыжими косичками приходила в себя в установленном в центре кольца кресле; она моргала, по щекам у нее текли слезы, а лицо было белее снега. Элори... Сердце Кервина сбилось с ритма и вновь забилось в бешеном темпе. Он распахнул дверь на площадку. Бледная и безжизненная, Элори распростерлась у его ног. Кервин упал на колени рядом. И весь триумф, все ликование улетучились, остались только ненависть и проклятия, когда он приложил руку к ее недвижной груди. "Элори, Элори! Ты одержала победу для комъинов и Арилинна... но неужели ценой жизни? И если так, это я убил ее". Это он привез ее сюда, прекрасно понимая, что она чувствует; прекрасно понимая, что она не сможет сидеть, сложа руки, и ждать провала. И вот результат! Терзаемый отчаянием, он стоял на коленях рядом с Элори, сам на грани обморока. Он был не в силах даже запротестовать, когда Таниквель мягко отодвинула его в сторону, и не слышал, что она говорила. - Черт побери, Джефф! - напряженно выдохнул Кервину в ухо Кеннард, вздернув его на ноги. - Она же еще не умерла! Еще есть шанс! Дай только нам пройти к ней, понять, насколько она плоха. - Вам что, мало? - Он в истерике, - сухо произнес Кеннард. - Придержите его. - Как в тумане, Кервин ощутил, что его схватили крепкие руки, и осознал, что его держат Раннирл и Остер. От него забирали Элори. И тут, через какой-то непосредственный, невербальный контакт, через прикосновения крепко стиснувших плечи рук, до него дошло. _Элори не умерла. Они только пытаются помочь._ Постепенно он успокоился и неподвижно замер между Раннирлом и Остером; лишь неровное дыхание выдавало, как ему страшно. - Я понимаю, - негромко произнес Остер, - только, пожалуйста, Джефф, успокойся. Они сделают все, что можно. - Он поднял на Кервина свои темные глаза, и внезапно Джефф заметил, что тот дрожит, с головы до пят. - Ты... Джефф, я никуда не гожусь. Я бы не выдержал, если б не ты. У меня и права-то никакого нет быть здесь. - Он тряхнул головой, словно пытаясь прогнать наваждение. - Никакой я не комъин. Я землянин. У тебя больше прав быть тут, чем у меня. Неожиданно, к изумлению и ужасу Кервина, Остер рухнул на колени. Голос его стал еле слышен. - Все, что я говорил о тебе, на самом деле относилось ко мне, _вай дом_. Все, чего я заслуживаю от рук комъинов - это смерти. Он склонил голову и молча замер - разбитый, опустошенный, готовый принять любую судьбу. Кервин, не веря глазам своим, с отвращением уставился на него. Внезапно Джефф устал соблюдать этикет. Схватив Остера за плечо, он грубо вздернул того на ноги. - Послушай, ты, идиот чертов, - гневно сказал он, - неужели до тебя до сих пор не дошло, что все это значит? Это значит лишь, что кое-каким вашим представлениям о комъинах предстоит отправиться к чертям собачьим! Да, отец Остера был землянином - ну и что с того? У него оказался наследственный дар Райднау - _ибо его с детства заставили поверить в это!_ Он проходит сквозь Вуаль - _ибо верит, что может пройти!_ Для меня обучение оказалось сущим адом - _поскольку все вы были уверены, что моя земная кровь помешает пси-дару развиться легко и быстро!_ Да, способности наследуются - в некоторой, очень небольшой степени - но далеко не в том объеме, как вы привыкли верить. Значит, Клейндори была права, хоть ее и убили за это: матричная механика - не секрет для узкой касты, а наука, и подход к ней нужен научный. - Ты прав, - негромко произнес Хастур, поднимаясь к ним по длинной лестнице. - Ты одержал для нас победу, Джефф Кервин - или как ты там хочешь, чтоб тебя звали. У Даркоувера есть свой путь... - Но это лишь временное перемирие, - перебил его Кервин, - а никак не окончательное решение. - Ты снова прав, - кивнул Хастур. - Первый эксперимент, может, закончился успешно, и Пандаркованский Синдикат подчинится Совету. Но не обошлось и без неудачи. Теперь мы знаем, что эпоха Башенных Кругов - таких, какими они когда-то были - безвозвратно ушла в прошлое. Жизнь может двигаться только вперед, не назад. Слишком велика цена, с человеческой точки зрения. Наверно, осмысленнее было бы попросить помощи у землян, чем взваливать всю подобную работу на плечи считанных мужчин и женщин с уникальным даром. Пусть лучше люди Даркоувера учатся работать сообща... - И даже вместе с землянами, - мрачно добавил Кеннард. - Но тогда... - Ради этого они и трудились - Клейндори, Джефф Кервин и мой отец, - перебил Кервин. - Они хотели наладить с Землей честный обмен: Даркоувер мог бы предложить секрет матричной энергии - для тех случаев, когда ее могут безопасно пускать в ход даже земляне; а Земля - то, что могла бы предложить взамен. Но это должно быть равное партнерство: не так, что земляне - хозяева, а дарковане - слуги. Честный обмен между равноправными мирами, где каждый сохраняет и свою гордость, и свой суверенитет. - Они погибли, считая, что проиграли, - сказал Хастур. - Только их сыновьям довелось завершить начатую работу. Кервин повернулся к Остеру. Тот уже поднялся и протягивал ему руку: - Значит, зов Даркоувера в крови... - Все кончилось, - сказал Кервин, - как нельзя лучше для нашего мира. Он ощутил на плече легкое, как перышко, прикосновение. Опустив взгляд, он увидел бледное детское личико юной Хранительницы. - Вы подойдете? - почти прошептала она. - Элори... Джефф ракетой рванулся с места и влетел в комнату, где положили Элори. Белая, точно снег, она открыла глаза и бессильно протянула к нему руки; Кервин потянулся навстречу, не обращая внимания, что в комнату набились все остальные комъины - испуганные, озабоченные. Пальцы их соприкоснулись, и Джефф осознал, каким глубоким был шок, сколько ей стоил. Только чудом Элори не умерла, и не один еще раз солнце должно будет взойти и закатиться, прежде чем в Арилинне снова зазвучит ее веселый смех; но серые глаза на бледном лице горели победным блеском. - Мы победили, - прошептала она, - и мы дома. И Кервин, осторожно заключая Элори в объятия, понял, что они действительно добились победы - для Даркоувера и для комъинов. Грядущие дни для всех принесут перемены; противиться неизбежным переменам, что несет с собой время, будут и земляне, и дарковане. Но мир, который остается неизменным, может только умирать. Они стремились к тому, чтобы Даркоувер оставался прежним, а вместо этого добились понимания, что победа их заключается в праве определить, какие перемены необходимы, чтобы их мир не погиб. Он нашел то, что любил - и погубил то, что нашел; ибо Даркоувер и комъины никогда больше не будут такими, как раньше. Форма расколота. И все же, погубив, он тем самым спас их от полной и окончательной гибели. В комнате теснились комъины, его арилиннские братья и сестры. По бледному, измученному виду Таниквель Кервин понял, сколь безрассудно расточительно отдала она собственную энергию ради спасения Элори. А у Остера с Кервином сейчас оказалось немало общего: форма, в которой отливалась его жизнь, расколота; но ее ведь можно выковать заново. Кеннард, Корус, Раннирл... - Хватит, хватит, - рассудительно произнес голос Месир, спокойный и ровный, - что проку так стоять, когда работа сделана, да еще какая! Все - вниз; явно не мешает позавтракать. И вас это тоже касается, лорд Хастур, пусть Элори немного отдохнет. - Быстрым жестом она натянула одеяло Элори до подбородка и замахала руками, выгоняя всех из комнаты. Кервин снова поймал взгляд Элори и неожиданно расхохотался. Несмотря на слабость и колотивший ее озноб, Элори тоже залилась смехом, и в огромных сводчатых пространствах Арилиннской Башни загудело многоголосое эхо. Жизнь в Арилинне вошла в привычную колею. Они были дома.