ер, который, наконец, волны вынудили повернуть на север. Баржа сюзерена пролетела над ним; Фибен не видел лиц рыбаков, но заметил, с каким облегчением вздохнули матросы, когда корабль наконец достиг тихих прибрежных вод. От мыса Бореалис берег залива идет несколько километров на север, потом поворачивает непосредственно к Порт-Хелении. Этот высокий берег пуст, если не считать нескольких навигационных бакенов. Ветви сосен мягко шелестели на морском ветерке. Однако на юге, через узкий пролив, все выглядело совершенно по-другому. За стоящим военным кораблем местность преобразована. Лес убрали, изменили очертания утеса. Вдали поднимался столб дыма и виднелось множество машин на воздушной подушке и тяжелых подъемников. Еще южнее, в сторону космопорта, возводились новые купола, как часть оборонительной сети губру; их сооружению пытались помешать партизаны своим неудачным нападением. Но баржа как будто направлялась не туда. Она повернула к новой строительной площадке на узкой холмистой полосе между заливом Аспинал и морем Гилмор. Фибен понимал, что безнадежно пытаться узнать у хозяев, что там строят. Специалисты и служители кваку вежливы, но вежливость их угрюмая. Вероятно, они подчинялись приказу. И никакой информации они не давали. Гайлет подошла к поручню, где стоял Фибен, и взяла его за руку. - Смотри, - прошептала она испуганно. Баржа поднялась над холмом, и перед ними открылось удивительное зрелище. Вершину одного из холмов у самого берега океана выровняли, а у ее основания находилась группа зданий, в которых Фибен узнал протонную энергетическую станцию. Оттуда вверх по склонам холма отходили многочисленные кабели. А на срезанной вершине располагалось полушарие плоскостью вверх; оно сверкало, как мраморная чаша в лучах солнца. - Что это? Полевой энергетический проектор? Какое-то оружие? Фибен покачал головой и наконец пожал плечами. - Понятия не имею. Не похоже на военное сооружение. Но что бы оно ни делало, для этого требуется большая энергия. Ты только посмотри на эту станцию. Гудолл! На них упала тень - не рваная пушистая прохлада облака, проходящего под солнцем, а резкий холод чего-то прочного и огромного. Фибен вздрогнул, но не от перепада температур. Они с Гайлет пригнули головы, глядя на гигантский подъемник, проходящий всего в ста метрах над ними. Однако их хозяева-птицеподобные оставались невозмутимы. Сюзерен стоял на насесте, игнорируя гудящие поля, от которых вздрагивали шимпы. "Они не любят неожиданностей, - подумал Фибен. - Но когда обладают информацией - сильны". Их корабль начал длинный медленный облет строительной площадки. Фибен думал о назначении перевернутой чаши вверху, когда к нему подошел кваку с розовым воротником и слегка наклонил голову. - Великий снисходит... оказывает любезность... и предлагает общность... взаимовыгодность... целей. Сюзерен Праведности гордо восседал на своем насесте на другом конце баржи. Фибен жалел, что не может понять выражения лица губру. "Что у старой птицы на уме?!" - подумал он, но скорее риторически. Гайлет ответила таким же легким поклоном. - Пожалуйста, передай своему достопочтенному патрону, что мы покорно выслушаем его предложение. Галактический-три сюзерена звучал протокольно, и одновременно сюзерен исполнял жеманный танец вежливости. Переводчик не помог Фибену понять происходящее. Поэтому Фибен следил скорее за Гайлет, чем за губру, стараясь разобраться. - ...допустимый пересмотр Ритуала Выбора и советника возвышения... изменения, вносимые в критические периоды ответственными представителями клиентов... должны быть выполнены точно в интересах расы их патронов... Гайлет казалась потрясенной. Она недоверчиво смотрела на губру. Губы ее сжались в тонкую линию, переплетенные пальцы побелели от напряжения. Сюзерен прекратил чирикать, переводчик еще некоторое время говорил, затем наступила тишина, слышался только свист ветра и слабое гудение машин баржи. Гайлет глотнула. Поклонилась. Казалось, ей трудно говорить. "Ты можешь", - молча подбадривал ее Фибен. Речевой барьер может поразить любого шимпа, особенно в напряженной ситуации, но Фибен знал, что ничем не должен помогать Гайлет. Гайлет закашлялась, снова глотнула и сумела произнести. - Досто... почтенный старший... мы не можем говорить... от лица своих патронов... или даже всех шимпов Гарта. То, что ты предлагаешь... Сюзерен снова заговорил, как будто она полностью ответила. Или просто считал, что патрон может прервать клиента, в этом нет нарушений этикета. - Тебе не нужно... не нужно... отвечать немедленно, - произнес переводчик; губру чирикал и раскачивался на насесте. - Думай... соображай... обдумывай... тебе предоставят материалы. Ты получишь преимущество. Чириканье снова смолкло, переводчик погудел и тоже затих. Сюзерен, по-видимому, отпустил их, просто закрыв глаза. Словно по невидимому сигналу, пилот баржи повернул и повел корабль в сторону от строительства, к Порт-Хелении. Военный корабль в гавани, огромный и невозмутимый остался позади, в покрове тумана и радуг. Фибен и Гайлет вслед за кваку направились к сидениям в конце баржи. - Что это все значит? - прошептал Фибен. - Что за церемонию нам предлагали? Чего ждет от нас проклятая птица? - Ш-ш-ш! - Гайлет знаком попросила Фибена молчать. - Объясню позже, Фибен. А сейчас дай мне подумать. Она села в углу, обхватив колени руками, с отсутствующим видом почесала левую ногу. Ее рассеянный взгляд не изменился, когда Фибен сделал жест, словно хотел покопаться в ее шерсти. Она продолжала смотреть за горизонт, словно мысли ее были далеко-далеко. В камере они обнаружили много изменений. - Я думаю, мы выдержали испытание, - сказал Фибен, глядя на преобразившееся помещение. Цепи убрали сразу же после первого посещения сюзерена, той темной ночью несколько недель назад. Потом солому заменили матрацами, и им позволили получать книги. Но теперь прежняя обстановка казалась поистине спартанской. Пол накрыли плюшевым ковром, большую часть одной стены покрывала дорогая голографическая шпалера. Появились также удобства в виде кроватей, стульев и стола, и даже музыкальная установка. - Нас подкупают, - сказал Фибен, перебирая кубы с музыкальными записями. - Черт возьми, у нас есть что-то нужное им. Может, сопротивление не разгромлено. Может, Атаклена и Роберт жалят их, и они хотят, чтобы мы... - Это не имеет никакого отношения к твоему генералу, Фибен, - еле слышным шепотом отозвалась Гайлет. - Или почти не имеет. Дело гораздо серьезнее. - Лицо ее омрачилось, всю дорогу назад она молчала и нервничала. Иногда Фибену казалось, что он слышит, как вращаются колесики у нее в голове. Гайлет знаком позвала его к новой голостене. В этот момент она изображала трехмерную сцену из абстрактных форм и рисунков - кажущуюся бесконечной последовательность блестящих кубов, шаров и пирамид, уходящих вдаль. Гайлет села, скрестив ноги, и повозилась с управлением. - Дорогая установка, - сказала она чуть громче, чем необходимо. - Давай поиграем и посмотрим, что она может делать. Фибен сел рядом с ней, а эвклидовы фигуры расплылись и исчезли. Щелкнул контроллер под рукой Гайлет, и неожиданно стена растаяла и появилась новая картинка - широкий песчаный пляж. Небо, вплоть до низкого серого горизонта, закрывали тучи, грозящие дождем. В двадцати метрах от берега катились волны прибоя, такие натуральные, что ноздри Фибена расширились, пытаясь уловить соленый запах. Гайлет сосредоточилась на управлении. - Это, должно быть, общий план, - услышал Фибен ее негромкий голос. Прекрасная морская сцена исчезла, и на ее месте оказалась сплошная стена листвы. Картина джунглей, такая живая и настоящая, что Фибену захотелось перескочить и скрыться в чаще, если бы здесь имелось средство таинственной "телепортации", о которой любят писать фантасты, а не высококачественное голографическое изображение. Глядя на пейзаж, выбранный Гайлет, он сразу понял, что это не Гарт. Перевитый лианами тропический лес полон жизни, шума, дрожи, цвета и разнообразия. Кричали птицы и обезьяны-ревуны. "Земля", - подумал он. Позволит ли ему галактика когда-нибудь осуществить свою мечту и побывать на родине? Вряд ли, судя по теперешнему состоянию дел. Слова Гайлет вернули его к действительности. - Сейчас попробую сделать еще реальнее. - Шум усилился. Их окружили голоса джунглей. "Зачем она это делает?" - подумал Фибен. Неожиданно он кое-что заметил. Увеличивая уровень звука, Гайлет одновременно сделала красноречивый жест. Фибен моргнул. Знак на детской речи, язык жестов, которым пользуются детеныши шимпов до четырех лет, когда им становится доступна звуковая речь. "Взрослые слушают", - предупреждал этот знак. Звуки джунглей, казалось, заполнили комнату, отражаясь от остальных стен. - Вот так, - сказала Гайлет негромко. - Сейчас они не смогут нас услышать. Можем поговорить открыто. - Но... - попытался возразить Фибен и снова увидел жест. "Взрослые слушают". Его уважение к Гайлет еще более возросло. Конечно, она знает, что этот простой способ не помешает подслушать каждое их слово. Но губру и их агенты, должно быть считают, что шимпы глупы, и поверят, что могут говорить откровенно. И если они немного подыгрывают противнику... "Какую сложную сеть мы сплетаем", - подумал Фибен. По-настоящему шпионское приключение. Забавно - по-своему. Но он также знал, что авантюра эта очень опасна. - У сюзерена Праведности возникла проблема, - сказала Гайлет вслух. Ее руки по-прежнему лежали на коленях. - Он тебе сказал об этом? Но если у губру неприятности, почему... - Я сказала не "у губру", хотя, вероятно, это тоже справедливо. Я говорю о самом сюзерене Праведности. У него неприятности с другими руководителями. По-видимому, какое-то время тому назад священник допустил ошибку и теперь расплачивается за это. Фибен поразился тому, что высокомерный повелитель чужаков снизошел до клиентов землян и сообщил такую новость. Эта мысль ему не понравилась. Вряд ли такую доверительность можно назвать нормальной. - А в чем заключалась ошибка? - спросил он. - Ну, во-первых, - ответила Гайлет, почесывая колено, - несколько месяцев назад он настоял на десанте в горы солдат Когтя и ученых. - Зачем? Лицо Гайлет приняло нейтральное и строго контролируемое выражение. - Они искали... гартлингов. - Что искали? - Фибен замигал и начал хохотать. Потом смолк, встретив предупреждающий блеск ее глаз. Она отняла руку с колен и подала знак быть осторожнее. - Гартлингов, - повторила Гайлет. "Поразительная глупость и сверхъестественный вздор! - подумал Фибен. - Только невежественные шимпы с желтыми картами пугают своих детей сказками о гартлингах". Приятно было думать, что умудренные опытом губру клюнули на такие россказни. Но Гайлет эта мысль не казалась веселой. - Ты должен понять, Фибен, как возбудился сюзерен, когда поверил в существование гартлингов. Представь себе, какая удача для клана, получившего права на предразумную расу, пережившую катастрофу буруралли. Самое меньшее из последствий - немедленная передача лицензии на Гарт. Ее отнимут у Земли и передадут губру. Фибен понял ее мысль. - Но... но почему он подумал, будто... - Кажется, это дело рук посла тимбрими Утакалтинга, Фибен. Помнишь тот день, когда взорвался архив? Когда ты пытался вскрыть дипломатический сейф тимбрими? Фибен раскрыл рот и снова закрыл. Он пытался думать. Что за игру начала Гайлет? Очевидно, сюзерен Праведности знает, что именно Фибен - тот самый шимп, которого видели в дыму и запахе жареных губру в день взрыва бывшего посольства тимбрими. Знает, что именно Фибен играл в рискованную игру со стражем сейфа, что он потом сбежал по склону утеса под самыми клювами солдат Когтя. Знает, потому что ему сказала Гайлет? Но в таком случае рассказала ли она о тайном послании, которое нашел Фибен в нише сейфа и отнес Атаклене? Он не может ее об этом спрашивать. Предупреждающий взгляд заставлял его молчать. "Надеюсь, она знает, что делает", - искренне взмолился он. Фибен чувствовал, как взмокли ладони, покрылся испариной лоб. - Продолжай, - обронил он. - Твое появление уничтожило иммунитет сейфа и позволило губру заглянуть в него, вскрыть сейф. И тут они решили, что им повезло. Саморазрушающиеся системы сейфа частично отказали. И в сейфе нашли доказательства того, что посол тимбрими самостоятельно расследовал дело о гартлингах. - У_т_а_к_а_л_т_и_н_г_? Но... - И тут до Фибена дошло. Он смотрел на Гайлет, вытаращив глаза, потом согнулся и закашлялся, пытаясь подавить хохот. Краткий речевой барьер оказался настоящим благословением: Гайлет не пришлось утихомиривать его. Он кашлял и бил себя в грудь. - Прошу прощения, - выговорил он наконец с трудом. - Теперь губру считают это искусным розыгрышем, - продолжала Гайлет. "Без шуток", - молча подумал Фибен. - Вдобавок к фальсификации Утакалтинг изъял из местной Библиотеки все файлы, связанные с возвышением, чтобы сюзерену показалось, что что-то скрывают. Губру дорого обошлась эта шутка Утакалтинга. Например, сюда привезли планетарную Библиотеку исследовательского класса. И они потеряли в горах немало ученых и солдат, прежде чем разобрались. - Потеряли? - Фибен наклонился вперед. - Как потеряли? - Шимпы-партизаны, - сжато ответила Гайлет, и снова бросила предупреждающий взгляд. "Послушай, Гайлет, - подумал Фибен. - Я ведь не дурак". Он прекрасно понимал, что нельзя говорить о Роберте и Атаклене. Он даже подумать о них боялся. Но сдержать улыбку не смог. Вот почему кваку были так вежливы! Если шимпы ведут войну, и ведут по правилам, с ними в таком случае следует обращаться с минимальным, но уважением. - Шимпы горных областей пережили тот первый день! Они ужалили захватчиков и продолжают жалить их! - Это он может себе позволить. Будет лишь правдоподобнее. Гайлет напряженно улыбнулась. Эта новость, видимо, вызывала у нее противоположные чувства. Ведь ее часть восстания закончилась менее успешно. "Итак, - подумал Фибен, - хитроумный розыгрыш Утакалтинга убедил губру, что есть на этой планете что-то не менее важное, чем колония, взятая в заложники. Гартлинги! Только представить себе! Они отправились в горы на поиски мифа. А генерал нашла способ нанести им ущерб, как только они оказались в пределах досягаемости. Как я жалею, что плохо думал о ее старике! Какая блестящая шутка, Утакалтинг! Но теперь захватчики разобрались. Интересно, а что если..." Фибен заметил, что Гайлет пристально наблюдает за ним, словно читает его мысли. И понял по крайней мере одну причину, почему она не может быть откровенной с ним. "Нам предстоит принять решение, - осознал он. - Надо ли пытаться обмануть губру?!" Они с Гайлет могут попытаться еще какое-то время поддерживать розыгрыш Утакалтинга. Могут убедить сюзерена еще раз попытаться отыскать мифических гартлингов. Это стоило бы усилий и привлекло еще одну группу губру в горы, в руки партизан. Но в состоянии ли они с Гайлет поддерживать этот миф? Хватит ли у них ума? И как это сделать? Он представил себе: "Да, масса, гартлинги все-таки существуют, да, хозяин. Ты можешь поверить братцу-шимпу, да, сэр". Или можно попробовать противоположный подход. "О, брось меня в этот колючий куст..." Ни тот, ни другой способ, разумеется, никак не напоминает подход Утакалтинга. Хитрый тимбрими играл тонко, по-змеиному. Фибен не мог и помышлять об игре на таком уровне. И вообще, если губру поймают их на лжи, Фибен и Гайлет утратят тот особый статус, который сегодня предложил им сюзерен. Фибен понятия не имел, чего хочет от них чужак, но это давало возможность узнать, что сооружают захватчики на морском берегу. А эта информация, возможно, очень ценная. Нет, рисковать не стоит, заключил Фибен. Теперь перед ним возникла новая проблема: как передать эти мысли Гайлет. - Даже самая мудрая раса разумных имеет право на ошибку, - сказал он медленно, тщательно произнося каждое слово. - Особенно на чужой планете. - Делая вид, что ловит блоху, он сделал жест детского ручного языка: "Игра закончена?" Очевидно, Гайлет была согласна с ним. Она решительно кивнула. - Они поняли свою ошибку. И уверены, что гартлинги - это миф. Губру убеждены, что это ловушка тимбрими. Я поняла, что другие два сюзерена, те, что делят власть с верховным священником, не допустят больше бессмысленных походов в горы, где их могут подстрелить герильяс [название партизан в Испании и Латинской Америке]. Фибен вздернул голову, сердце его заколотилось. Но он тут же понял, что имела в виду Гайлет... Омонимы - один из многочисленных недостатков, унаследованных англиком от старого английского, японского и китайского языков. Галактические языки тщательно продуманы и организованы так, чтобы передавать максимум информации и устранить любую двусмысленность. А языки волчат развивались естественно, в них множество слов, которые звучат одинаково, но имеют разное значение. Фибен обнаружил, что сжимает кулаки, и попытался расслабиться. "Герильяс, а не гориллы. Она не знает о тайном проекте возвышения, который осуществлялся в горах, - уверял себя Фибен. - И не представляет себе, как многозначно звучат ее слова". Однако это еще один повод раз и навсегда покончить с "шуткой" Утакалтинга. Тимбрими знал о существовании Хаулеттс-Центра не больше своей дочери; догадываясь о тайной работе, которая там ведется, он, несомненно, придумал бы другой розыгрыш. Не стал бы посылать губру в эти самые горы. "Губру не должны возвращаться в Мулун, - понял Фибен. - Чистая удача, что они до сих пор не обнаружили рилл". - Глупые птицы, - сказал он, подхватывая игру Гайлет. - Только представить себе: поверили в сказку тупых волчат. А кого они будут искать после гартлингов? Пана? Выражение лица Гайлет стало нарочито неодобрительным. - Повежливее, Фибен. - Но за этим выговором он почувствовал одобрение. Может быть, по разным причинам, но они пришли к соглашению. Шутка Утакалтинга кончилась. - Теперь они нацелились на нас, Фибен. Фибен мигнул. - На нас? Она кивнула. - Я полагаю, война для губру развивается не очень успешно. Они определенно не нашли корабль дельфинов, который все разыскивают на другом краю галактики. То, что они захватили Гарт в заложники, не испугало ни Землю, ни тимбрими, только усилило сопротивление и принесло Земле поддержку большинства нейтралов. Фибен нахмурился. Уже давно он так не философствовал, не думал о положении пяти галактик, о "Стремительном", об осаде Земли. Что Гайлет знает точно, а о чем только догадывается? Большая черная птица с шумом садилась на стену рядом с ковром, на котором сидели Фибен и Гайлет. Она сделала шаг вперед и, казалось, принялась разглядывать Фибена вначале одним глазом, затем другим. Тукан напомнил ему сюзерена Праведности. Фибен вздрогнул. - В любом случае, - продолжала Гайлет, - операция на Гарте отвлекает слишком много сил губру, особенно если мир вернется в галактику и Институт Цивилизованных Войн заставит их всего через несколько десятилетий вернуть планету. Мне кажется, они стараются найти удобный выход из ситуации. Фибена осенило вдохновение. - А сооружение на берегу - часть их плана, верно? Плана сюзерена, как вывернуться? Гайлет поджала губы. - Красочно сформулировано. Ты понял, что они строят? Разноцветная птица на ветке резко каркнула и, казалось, принялась смеяться над Фибеном. Но когда он посмотрел в ее сторону, она уже серьезно занялась делом - выстукивала в лесной почве, что бы поклевать. Фибен снова посмотрел на Гайлет. - Расскажи, - попросил он. - Я не очень уверена, что точно повторю все, что сказал сюзерен. Ты помнишь, я очень нервничала. - Она на мгновение закрыла глаза. - Говорит ли тебе о чем-нибудь... _г_и_п_е_р_п_р_о_с_т_р_а_н_с_т_в_е_н_н_ы_й ш_у_н_т_? Фибен вскочил и попятился. Птица на стене вспорхнула и исчезла. Фибен недоверчиво смотрел на Гайлет. - Что?.. Но это... это безумие! Строить шунт на поверхности п_л_а_н_е_т_ы_! Это просто не... Он замолчал, вспомнив огромную мраморную чашу, гигантскую энергетическую станцию. Губы Фибена задрожали, он принялся нетерпеливо похрустывать косточками больших пальцев рук. Таким образом Фибен напоминал себе, что официально он почти равен человеку, что он должен мыслить как человек, сталкиваясь с чем-то невероятным. - Что... - прошептал он, облизал губы и сосредоточился на словах. - Для чего? - Я не очень поняла, - ответила Гайлет. Он почти не слышал ее за шумом призрачного леса. Она пальцем начертила на ковре знак, выражающий сомнение. - Я думаю, это сооружение первоначально предназначалось для церемонии по случаю находки гартлингов. Теперь сюзерену нужно как-то оправдать расходы. Вероятно, он собирается использовать шунт как-то по-другому. - Если я правильно поняла предводителя губру, Фибен, он собирается использовать шунт для нас. Фибен снова сел. Они долго не осмеливались взглянуть друг на друга, застыв от собственного страха и неуверенности. Слышались только звуки джунглей; между деревьев голографического тропического леса собирался туман. Изображение птицы смотрело на них с изображения ветви. Когда призрачный туман сменился дождем, птица расправила свои вымышленные крылья и улетела. 60. УТАКАЛТИНГ Теннанинец оказался упрям. Принять его не было возможности. Каулта можно было счесть стереотипом, карикатурой на его народ - он грубовато-добродушный, открытый, честный до глупости и такой доверчивый, что доводил Утакалтинга до раздражения. Глиф _т_и_в_'_н_у_с_ не в состоянии выразить замешательство Утакалтинга. За последние несколько дней нечто более ощутимое, нечто острое и язвительное, напоминающее человеческую метафору, стало формироваться в нитях его короны. Утакалтинг понял, что начинает сердиться. Чем же можно вызвать подозрения Каулта? Утакалтинг подумал, не стоит ли поговорить во сне, высказать какие-нибудь намеки и признания. Хоть тогда что-нибудь пробьет толстый череп теннанинца? Или нужно отказаться от тонкостей и полностью переписать сценарий: пусть Каулт сам раскрывает нераскрытые страницы! Утакалтинг знал, что индивидуумы внутри вида могут сильно различаться. А Каулт - аномалия даже среди теннанинцев. Ему никогда не придет в голову шпионить за своим спутником тимбрими. Утакалтинг не мог понять, как Каулт вообще попал в дипломаты. К счастью, темные стороны характера его народа в нем отразились не сильно. Партия Каулта, по-видимому, не так лицемерна и не так убеждена в собственной непогрешимости, как те, что определяют политику клана. Жаль, потому что одним из последствий планировавшегося розыгрыша Утакалтинга, если он удастся, будет ослабление умеренного крыла. Достойно сожаления. Но все равно только чудо приведет к власти сторонников Каулта, напомнил себе Утакалтинг. Если дела пойдут так и дальше, это спасет его от угрызений совести по поводу последствий розыгрыша. Сейчас он зашел в тупик. До сих пор путешествие приносит только раздражение. Единственное утешение: они все-таки не в концентрационном лагере губру. Они находились на холмистой равнине, постепенно повышающейся и переходящей в южные склоны Мулунских гор. Бедная по разнообразию видов растительность уступала место менее монотонной - низкорослые деревья и эродированные террасы, чья красноватая и желтоватая почва блестела в утреннем свете, подмигивала, как будто намекая на тайны давно ушедших дней. Путники все ближе подходили к горам, Утакалтинг продолжал следовать за голубоватым мерцанием, иногда таким слабым, что он едва различал его. Он точно знал, что Каулт со своим специфическим зрением такой блеск вообще не заметит. Так он спланировал заранее. Утакалтинг шел впереди и тщательно искал красноречивые намеки. Каждый раз, заметив такой знак, он делал одно и то же: старательно заметал следы, старался невзначай выбросить каменные орудия, украдкой записывал что-то и тут же прятал записи, когда из-за поворота показывался его спутник. Любой на его месте уже буквально кипел бы от любопытства. Но, увы, не Каулт. В это утро настала очередь теннанинца идти впереди. Их путь пролегал мимо болотистой низины, все еще влажной от недавних обильных дождей. И прямо поперек их тропы шла цепочка отпечатков, проложенных не больше нескольких часов назад. Здесь явно проковылял кто-то на двух конечностях, опираясь на третью. Но Каулт равнодушно прошел мимо, втягивая воздух большими дыхательными щелями и гулко замечая, какой хороший и свежий сегодня день! Утакалтинг утешался тем, что эта часть его плана всегда казалась ему рискованной. Наверно, она обречена на провал. "Может, я недостаточно умен. А может, и мой народ, и народ Каулта выбрали для этой захолустной планеты самых тупых своих представителей". Даже среди людей найдутся такие, которые придумали бы что-нибудь получше. Например, один из легендарных агентов земного Совета. Конечно, никаких агентов или тимбрими, обладающих большим воображением, на Гарте, когда разразился кризис, не оказалось. И Утакалтингу пришлось по своему разумению разрабатывать план. Он думал о второй половине розыгрыша. Ясно, что губру клюнули на его наживку. Но насколько сильно? Сколько неприятностей он им доставил? Чего это стоило? И - что гораздо важнее с точки зрения галактического дипломата - сумел ли он поставить их в неловкое положение? Если губру оказались такими же недалекими и неповоротливыми, как Каулт... "Нет, на губру можно полагаться, - заверил себя Утакалтинг. - Они такие же искусные обманщики и лицемеры". Поэтому ими легче управлять, чем теннанинцами. Он прикрыл глаза, определяя, насколько поднялось солнце. Становилось тепло. Послышался треск ветвей, сзади на тропе показался Каулт, он напевал походный марш, палкой освобождая себе дорогу. Утакалтинг подумал: "Если официально наши народы воюют друг с другом, почему Каулту невдомек, что я скрытничаю?" - Хм, - произнес огромный теннанинец, приближаясь. - Коллега, почему мы остановились? Слова он произнес на англике. Дипломаты недавно решили каждый день практиковаться в новом языке. Утакалтинг указал на небо. - Уже почти полдень, Каулт. Гимельхай начинает жечь. Нам нужно найти убежище и уйти с солнца. Каулт раздул кожистый гребень. - Уйти с солнца? Но мы не на... Ага! Волчий оборот речи. Очень глубокомысленно, Утакалтинг. Когда Гимельхай достигает зенита, действительно можно представить, что жаришься на его поверхности. Давай искать убежище. Невдалеке на холме виднелась небольшая роща. На этот раз впереди шел Каулт, размахивая самодельным посохом, чтобы проложить тропинку в высокой траве. Они уже привыкли к распределению обязанностей. Каулт выполнял тяжелую работу, он углублял нишу до прохладной почвы. А проворные руки Утакалтинга плели защиту от солнца. Потом они ложились на рюкзаки и пережидали полуденную жару. Пока Утакалтинг дремал, Каулт забавлялся со своим карманным анализатором. Он подбирал ветви, ягоды, комочки земли, растирал их большими сильными пальцами и подносил к прорези прибора, а потом исследовал с помощью других приборов, взятых с разбитой яхты. Усердие Каулта особенно раздражало Утакалтинга: теннанинец серьезнейшим образом исследовал местную экосистему и при этом умудрялся не заметить ни одного подтасованного факта. "Может, именно потому, что я их подбрасываю", - размышлял Утакалтинг. Теннанинцы - народ педантичный. Вероятно, мировоззрение Каулта не дает ему увидеть то, что выбивается из картины мира, которую нарисовали его тщательные исследования. "Интересная мысль". Корона Утакалтинга создала глиф оценки удивления: он понял, что подход теннанинца, возможно, не так уж неверен и фундаментален, как считал сам Утакалтинг. Он заверял себя, что глупость делает Каулта неуязвимым для обмана, но... "Но ведь в конце концов все эти следы действительно обман. Мой союзник в кустах специально оставляет следы, чтобы я их "нашел" и "прятал". Но Каулт упрямо игнорирует их. Может быть, его взгляд на мир просто вернее моего? Оказывается, его почти невозможно одурачить!" Правда это или нет, но мысль интересная. _С_и_р_т_у_н_у_ развевался и пытался подняться над короной, но она лежала неподвижно, слишком ленивая, чтобы поднять глиф. В мыслях Утакалтинг представил Атаклену. Он знал, что его дочь жива. Попытаться узнать больше означало выдать себя пси-установкам врага. Но все-таки что-то в этих следах - на дрожащем уровне _н_а_х_а_к_и_е_р_и_ - говорило Утакалтингу, что он много нового увидел бы в дочери, доведись им снова встретиться в этом мире. "Но ведь существует предел родительской опеки, - словно говорил ему негромкий голос в полусне, - за которым ребенок сам создает свою судьбу". "А что же с незнакомцами, которые вошли в ее жизнь?" - спросил Утакалтинг у мерцающей фигуры своей давно умершей жены, образ которой словно повис за его закрытыми глазами. "Что с ними? Они тоже будут влиять на нее, а она на них. Но наше время подходит к концу!.." Лицо ее видно так ясно... Это сон, обычный для людей, но которые редко бывают у тимбрими. Сон наяву, и значение его передается словами, а не глифами. От эмоций его пальцы задрожали. Глаза Матиклуанны разошлись, а ее улыбка напомнила ему тот день в столице, когда впервые соприкоснулись их короны... и он остановился, ошеломленный, посредине многолюдной улицы. Полуослепший от глифа без названия, он шел по ее следу по переулкам, через мосты, мимо темных кафе, искал ее с растущим отчаянием, пока наконец не нашел. Она ждала его на скамье всего в двенадцати систаарах от того места, где он впервые ощутил ее. "Понимаешь? - спросила она во сне голосом той далекой девушки. - Мы формируемся, меняемся. Но бывшее в нас постоянным всегда остается". Утакалтинг пошевелился. Изображение его жены дрогнуло, потом исчезло в волнах света. Глиф сиуллф-та висел на том месте, где только что стояла она. Он означает радость еще не решенной головоломки. Утакалтинг вздохнул и сел, потирая глаза. Почему-то он решил, что яркий дневной свет рассеет глиф. Но теперь с_и_у_л_л_ф_-_т_а_ оказался не просто сном. Без участия Утакалтинга он медленно поднялся и поплыл к его спутнику, рослому теннанинцу. Каулт сидел спиной к Утакалтингу, погрузившись в свое занятие, совершенно не замечая, как изменился _с_и_у_л_л_ф_-_т_а_ и превратился в с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_. Глиф повис над гребнем Каулта, остановился, опустился и исчез. Утакалтинг удивленно смотрел. Каулт хмыкнул и повернулся. Теннанинец свистел сквозь дыхательные щели, затем отложил приборы и повернулся к Утакалтингу. - Что-то очень странное творится здесь, коллега. Что-то такое, чего я не могу объяснить. Утакалтинг, прежде чем ответить, облизнул губы. - Скажи, что тебя озадачило, уважаемый посол. Голос Каулта перешел в низкий рокот. - Какое-то животное... кормилось ягодами недавно. Я уже несколько дней вижу следы его присутствия, Утакалтинг. Большое животное... слишком большое для Гарта. Утакалтинг все еще думал, что _с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_ подействовал там, где пропали втуне многие его тонкие намеки. - Правда? И это важно? Каулт помолчал, словно не зная, что сказать. Наконец теннанинец вздохнул. - Мой друг, это чрезвычайно странно. Должен сказать тебе, что не может после катастрофы буруралли существовать такое высокое животное, которое питается в кустах таким необычным способом. - Что значит необычным? Гребень Каулта раздувался короткими рывками, обозначая смущение. - Только не смейтесь, коллега. - Никогда! - солгал Утакалтинг. - Я уверен, что у этого существа есть _р_у_к_и_. - Гм... - уклончиво произнес Утакалтинг. Теннанинец заговорил еще тише. - Здесь какая-то тайна, коллега. Утакалтинг сдержал корону, лицо его оставалось бесстрастным. Теперь он понял, почему возник _с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_ - глиф предчувствия удавшегося розыгрыша, который подействовал там, где все остальное оказалось бессильно. "Шутка обернулась против меня!" Утакалтинг посмотрел туда, где яркий солнечный свет начинал тускнеть от идущих с гор облаков. Там, в кустах, его союзник неделями оставляет "следы", с того самого времени, как яхта Утакалтинга оказалась именно там, где он хотел, - на краю болотистой местности к юго-востоку от гор. Маленький Джо-Джо, генетический мутант-шимп, который и говорить-то может только жестами, голый, как животное, оставляет загадочные следы, обрабатывает каменные орудия и бросает на их тропе, поддерживает непрочный контакт с Утакалтингом с помощью синего сторожевого шара. И все это части плана, который призван неизбежно привести теннанинца к убеждению, что на Гарте существует предразумная туземная жизнь. Но Каулт, казалось, ничего не видит! Ни один из специально созданных ключей! Но что наконец-то заметил Каулт, так это самого Джо-Джо... последствия того, как кормился маленький шимп! Утакалтинг понял, что _с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_ совершенно прав. Шутка над самим собой оказалась очень глубокой. Ему показалось, что он снова слышит голос Матиклуанны. "Невозможно знать заранее..." - говорила она. - Поразительно, - сказал Утакалтинг теннанинцу. - Просто поразительно! 61. АТАКЛЕНА Иногда ее беспокоило, что она слишком привыкла к изменениям. Преобразования рецепторов, перемещение жировых тканей, странное, почти человеческое звучание голоса - она так привыкла ко всему этому, что иногда даже думала, сможет ли вернуться к традиционной тимбримийской морфологии. Эта мысль пугала Атаклену. До сих пор были жизненно необходимые причины поддерживать эти человекоподобные особенности. Она командовала армией полувозвышенных клиентов волчат, и тогда требовалось выглядеть женщиной, человеком, чтобы прочнее становилась связь между нею, шимпами и гориллами. "И Робертом", - напомнила она себе. Атаклена задумалась. Смогут ли они еще когда-нибудь испытать эту полузапретную сладость межвидового флирта? Сейчас это казалось совершенно невероятным. Их брак свелся к двум подписям на куске древесной коры: просто полезное политическое решение, былого не вернуть. Она посмотрела вниз и увидела в мутной воде собственное отражение. - Ни рыба, ни мясо, - прошептала она на англике, не помня, где слышала это выражение, но понимая его метафорический смысл. Если бы ее сейчас увидел юноша-тимбрими, он бы расхохотался. А что касается Роберта... что ж, еще месяц назад она чувствовала, что понимает его. Его растущее притяжение, свирепый волчий голод - все это нравилось ей и льстило. "Но сейчас он снова среди своих. А я одна". Атаклена покачала головой, прогоняя тяжелые мысли. Она взяла фляжку и разбила свое отражение, вылив в пруд четверть литра светлой жидкости. Со дня поднялась муть, закрывая тонкие нити-корни лиан, висящих над головой. Это последний из цепи небольших водных бассейнов, в нескольких километрах от пещеры. Работала Атаклена сосредоточенно и делала записи. Она понимала, что ей не хватает квалификации, она не специалист, и возмещала отсутствие навыков методичностью и аккуратностью. Ее простые опыты уже начали приносить полезные плоды. Если ее помощники вовремя вернутся с данными из соседней долины, у нее будет что показать майору Пратачулторну. "Я могу казаться странной, но я все-таки тимбрими. Я докажу свою необходимость, хотя землянин и не считает меня бойцом". Ее сосредоточенность была такой глубокой, а в лесу стояла такая тишина, что неожиданные слова прозвучали громом. - Так вот ты где, Кленни! А я всюду тебя ищу. Атаклена повернулась, едва не пролив янтарного цвета жидкость. Лианы вокруг словно превратились в сеть, поймавшую ее. Пульс мгновенно участился, но тут она узнала Роберта. Он смотрел на нее сверху с корня гигантского псевдодуба. На нем мокасины, мягкая кожаная куртка и чулки. Лук и колчан за спиной делали его похожим на героя одного из рыцарских романов волчат, которые в детстве читала ей мать. Потребовалось гораздо больше времени, чтобы успокоиться, чем ей хотелось бы. - Роберт. Ты испугал меня. Он покраснел. - Прости. Я не хотел. Это не совсем так, и она это знает. Пси-щит Роберта стал лучше, чем раньше, и он, по-видимому, гордится тем, что смог подкрасться к ней незаметно. Простой, но четкий вариант _к_и_н_и_в_у_л_л_у_н_а_, как эльф, повис над головой Роберта. Если прищуришься, можно подумать, что рядом стоит молодой тимбрими... Атаклена вздрогнула. Она уже решила, что не может позволить себе такое. - Спускайся и садись, Роберт. Расскажи, что ты делал. Держась за ближайшую лиану, он легко спустился на ковер из листьев и подошел к темной воде, где лежал раскрытый ящик с экспериментальными жидкостями. Сняв лук и стрелы, Роберт сел, скрестив ноги. - Я пытался быть полезным. - Он пожал плечами. - Пратачулторн закончил выкачивать из меня информацию. Теперь он хочет, чтобы я стал почетным офицером для поддержки морали шимпов. - Он заговорил высоким голосом, подражая южноазиатскому акценту майора. - Мы должны поддерживать боевой дух малышей, Онигл. Пусть чувствуют, что они нужны сопротивлению! Атаклена кивнула, понимая и невысказанное Робертом. Несмотря на успехи партизан, Пратачулторн невысоко оценивал шимпов. По его мнению, они пригодны только для отвлекающих маневров или как вспомогательные части. И необученного, по-видимому, избалованного сынка планетарного координатора лучше всего использовать для связи с подобными детям клиентами. - Мне казалось, Пратачулторну понравилась твоя идея использовать разлагающие бактерии в наших интересах против губру, - сказала Атаклена. Роберт напрягся. Он подобрал веточку и ловко перекатывал ее с пальца на палец. - Он нашел эту мысль интересной: кишечные бактерии горилл растворяют броню губру. И позволил участвовать в моем проекте Бенджамину и еще нескольким техникам. Атаклена попыталась разобраться в противоречивых чувствах Роберта. - Разве лейтенант Маккью не помогла тебе убедить его? Роберт отвел глаза при упоминании молодой женщины с Земли. И отгородился щитом, подкрепляя подозрения Атаклены. - Да, Лидия помогла. Но Пратачулторн сказал, что невозможно доставить нужное количество бактерий к важнейшим установкам губру. Они все равно их обнаружат и нейтрализуют. Мне кажется, Пратачулторн считает это дело второстепенным по отношению к основному плану. - А ты знаешь, что он задумал? - Он улыбается и говорит, что собирается окровавить птичьи клювы. Разведка доносит про какие-то сооружения губру к югу от Порт-Хелении, и это хорошая цель. Но в подробности он не вдается. "Вы ведь понимаете: стратегия и тактика - дело профессионалов". - Но я пришел сюда не для того, чтобы говорить о Пратачулторне. Я хочу кое-что показать тебе. - Роберт сбросил рюкзак и достал из него что-то завернутое в ткань. Развернул. - Знакомо? Вначале Атаклене показалось, что он держит комок ветоши с нитями, свисающими с краев. Посмотрев внимательно, она подумала, что предмет, лежащий на коленях Роберта, похож на какой-то сморщенный гриб. Роберт взялся за самый крупный узел, где сходилось большинств