Дэвид Брин. Искушение --------------------------------------------------------------- Вселенная Возвышения "Прыжок в Солнце" (1980) "Звездный прилив" (1983) "Война за Возвышение" (1987) "Риф Яркости" (1995) "Край бесконечности" (1996) "Небесные просторы" (1998) OCR: Игорь Суханов --------------------------------------------------------------- Говорят, нельзя иметь все сразу. Например, если в рассказе много действия, то мало философии. Если в нем речь идет о науке, будут страдать характеры. Особенно часто это утверждают о главном жанре фантастики, иногда называемом космической оперой. Можно ли изобразить грандиозные приключения и героическую борьбу на фоне роскошных декораций будущего, включающих взрывающиеся планеты и яркие спецэффекты, и тем не менее написать нечто, достойное называться романом? Я принадлежу к числу тех, кто считает, что стоит попробовать, - и попробовал в цикле романов "Возвышение", действие которых происходит в опасном будущем несколько сот лет спустя, в космосе, который люди только начинают понимать. Начал я с правдоподобного допущения, что люди могут начать генетически изменять дельфинов и шимпанзе, придавая этим умным животным завершающий толчок, необходимый, чтобы стать нашими партнерами. В дебютном романе "Прыжок в Солнце" я рассказываю о том, как три земные разумные расы обнаруживают, что могучая межзвездная цивилизация уже давно занимается тем же самым. Следуя древнему завету, каждый вышедший в космос клан в цивилизации пяти галактик ищет перспективных новичков для "возвышения". За эту услугу новая раса клиентов обязана определенный период служить патронам, а затем сама начинает искать, кому можно передать дар разума. За этой благостной картиной прячется немало зловещих тайн, которые раскрываются в последующих романах. В "Звездном приливе" и "Войне за Возвышение" - оба романа получили премию "Хьюго" - описывается ударная волна, раскачивающая галактическое сообщество, когда скромный земной звездный корабль "Стремительный" с командой из сотни неодельфинов и нескольких людей отыскивает ключи к миллиарднолетнему заговору. Моей целью было насытить серию элементами, которые нравятся читателям фантастики, например, не одним способом преодолевать эйнштейновское ограничение на передвижения быстрее света, но сразу полудесятком таких способов. В качестве декорации я использовал пять галактик, причем за кулисами таились и другие. Действующие лица - люди, дельфины и шимпанзе - подбирались таким образом, чтобы вызвать сочувствие и, как я надеюсь, сообщить запоминающиеся идеи. После промежутка в несколько лет, занятого другими проектами, я вернулся к широкому холсту с новой трилогией "Буря Возвышения", состоящей из трех сюжетно связанных романов: "Риф Яркости", "Край бесконечности", "Небесные просторы". В этих романах продолжают описываться приключения и испытания экипажа "Стремительного", но также рассказывается об уникальном милитаристическом обществе на Джиджо, планете в изолированной четвертой галактике; эта планета объявлена "невозделанной", разумные существа не имели права вмешиваться в развитие ее биосферы. Вопреки этому закону на запретный мир тайно прилетает несколько кораблей, привозя колонистов полудесятка рас, и у каждой группы есть очень существенный повод бежать от опасности, грозящей ей дома. После первоначальных недоразумений и стычек шесть народов Джиджо, включая изгнанников-людей, заключают мир, объединяя усилия в попытке создать процветающую культуру на своей любимой планете, в то же время скрываясь от космоса... до того дня, пока О неба не обрушиваются новые неприятности. Пришло "Время Перемен", раскачивая самодовольную цивилизацию пяти галактик. Никто не может считать себя в безопасности, и нет больше ничего определенного. Нельзя, доверять ни истории, ни законам, ни биологии, ни даже физике. Во Вселенной что-то происходит, и все говорит о том что наступает конец света. В этом новом рассказе "Искушение" я вскрываю еще один слой этой разворачивающейся саги и изображаю небольшую группу беженцев-дельфинов, которые узнают, какие опасности могут скрываться в очень привлекательном предложеннии: вам предлагают то, что вы всегда хотели. Дэвид Брин  * Искушение *  Маканай Океан Джиджо гладил ей бока, словно прикосновением носа матери или лаской любовника. Может, это и проявление неверности, но Маканай казалось, что чуждый океан мягче и вкуснее вод Земли, ее родины, которую она не видела уже семь лет. Легкими ударами мощных плавников Маканай и ее спутник легко удерживались рядом с огромной стаей рыбоподобных существ - с красными плавниками, фиолетовыми жабрами и длинными прозрачными хвостами, которые сверкают и наклонных лучах солнца, как искры плазмы за звездным кораблем. Стая тянется бесконечно, питаясь плавучими облаками планктона, согласованно перемещаясь по прибрежным отмелям, словно медленно извивающееся тело гигантской змеи. Эти существа прекрасны... и очень вкусны. Стройное серое тело Маканай ловко повернулось, выхватив из кишащей массы одно существо и вызвав этим только легкую рябь среди его соседей. Такой небрежный стиль охоты, должно быть, нов для Джиджо, потому что существа как будто не замечают дельфинов. Упругая плоть по вкусу напоминает экзотические сардины. - Не могу подавить чувство вины, - произнесла Маканай на подводном англике - языке щелканий и писков, очень хорошо приспособленном к подводному царству, где звук важнее света. Спутник Маканай плыл рядом со стаей брюхом вверх; его спинные плавники вяло заработали, когда он тоже схватил одно из существ. - При чем тут вина? - спросил Брукида, а жертва тем временем билась в его узких челюстях. Впрочем, ее биение не препятствовало потоку слов-глифов, поскольку пасть дельфина не участвует в создании звуков. Быстрая серия сонарных импульсов исходит из его лба. - Ты стыдишься того, что живешь? Того, что приятно снова оказаться на просторе, а теплое море трется о твою кожу и волны навевают тебе сны? Неужели тебе не хватает стоячей воды и затхлого воздуха на корабле? Или мертвых эхо твоей тесной каюты? - Не говори глупости, - ответила Маканай. После трех лет, проведенных в тесноте земного исследовательского корабля "Стремительный", она чувствовала себя как зародыш, зажатый в чреве. Освободиться из этого чистилища - словно родиться заново. - Просто мы наслаждаемся тропическим раем, а наши товарищи в это время... - ...продолжают полет в космосе, терпя все неудобства, преследуемые злобными врагами, на каждом повороте гляди в лицо смерти. Да, знаю. Брукида выразительно вздохнул. Престарелый геофизик перешел на язык, более приспособленный для выражения ядовитой иронии: Зимняя буря тратит Всю свою силу на риф, Не трогая лагуну. Хайку тринари выразительны и суховаты. В то же время Маканай не могла не сделать врачебное заключение. Она обнаружила, что сонарные образцы речи ее старого друга насыщены полутонами праймала - природного полуязыка китообразных, которым пользуются на Земле дикие дельфины Tursiops truncatus. Представители современного вида amicus должны избегать этого языка, чтобы их сознание не подвергалось искушению пойти по древним путям. В этом языке таятся ритмы животной чистоты. Маканай встревожилась, уловив элементы праймала в речи Брукиды, одного из немногих своих товарищей с непострадавшей психикой. Большинство дельфинов на Джиджо в той или иной степени страдали стресс-атавизмом. Утратив мыслительные способности, необходимые инженерам и космическим исследователям, они больше не могли помочь "Стремительному" в его отчаянном бегстве через пять галактик. Логичным решением казалось высадить небольшую колонию на Джиджо; Маканай должна была в мягкой мирной обстановке присматривать за регрессировавшими товарищами, а остальные члены экипажа устремились к далеким новым кризисам. Она и сейчас слышит их, охотящихся за обильной добычей всего в ста метрах. Тридцать неодельфинов, выпускников самых престижных университетов. Лучшие специалисты, отобранные для этой экспедиции, - теперь они резвятся и пищат и думают только о пище/сексе/музыке. Их примитивные призывы больше не смущают Маканай. После того, что пережили ее товарищи после отлета с Земли - они отправлялись в рутинный исследовательский полет, который вместо предусмотренного одного занял целых три адских года, - удивительно, что они вообще сохранили здравый рассудок. Такие страдания истощили бы человека и даже тимбрими. И нашей расе всего несколько столетий. Неоделъфины храбро вступили на долгий путь Возвышения. Мы еще неуверенно держимся за разум. И прежние тропы все еще манят нас. Высадившись вместе с пациентами, Маканай узнала местную религию шести рас, которые тайно поселились на этой изолированной планете. В центре этой религии - концепция тропы Искупления. Считается, что спасение может быть найдено в благословенном невежестве, в отсутствии разума. Достичь этого не на словах, а на практике оказалось очень трудно. Из всех шести "недавних" рас, которые незаконно прилетели на эту планету и искали убежища в простоте, пока это удалось только одной, и Маканай сомневалась, чтобы человеческие поселенцы смогли бы когда-нибудь вернуться к невинности животных, как бы отчаянно ни старались. В отличие от возвышенных рас люди сами трудным путем заработали свой разум на старой Земле; каждая новая способность, каждое новое вдохновение стоили им тысяч трудных тысячелетий. Они могут стать невежественными и примитивными, но никогда не опростятся. Никогда не обретут невинность. Но для нас, неодельфинов, это просто. Мы такое короткое время пользуемся инструментами - в качестве дара от наших человеческих патронов, дара, который мы не просили. Легко отдать то, что получил без борьбы. Особенно если соблазнительно зовет альтернатива - Сон Китов, - зовет всякий раз, как ты засыпаешь. Соблазнительное убежище. Сладкая западня безвременности. Маканай слышала щелкающие сонарные излучения. Это ее помощники, добровольцы, полностью сохранившие сознание, старались удержать регрессировавших вместе. Здесь все так спокойно, но никто не знает, какие опасности таятся в обширном океане Джиджо. У нас и так потерялись уже трое. Бедная маленькая Пипоу и ее два злополучных похитителя. Я обещала Каа послать группу, чтобы освободить ее. Но как? Заки и Мопол намного нас опередили, и в их распоряжении половина планеты, чтобы укрыться. Сейчас ее ищет Ткетт, и как только пациенты окажутся в безопасности в постоянном поселении, мы расширим поиски. Но теперь они могут уже быть на другой стороне Джиджо. Единственная надежда для Пипоу - каким-то образом сбежать от этих идиотов и приблизиться к нам, чтобы мы услышали ее призыв о помощи. Маканай и Брукиде пора возвращаться, чтобы, в свою очередь, охранять невинных счастливых пациентов. Но ей не хотелось возвращаться. Она нервничала. В ее пасти вода отдавала легким металлическим привкусом - привкусом ожидания. Маканай поворачивала чувствительную к звукам голову в поисках разгадки. И наконец уловила далекую дрожь. С запада слабый знакомый резонанс. Брукида этого еще не заметил. - Что ж, - сказал он, - думаю, очень скоро мы полностью сольемся с этим миром. Спустя несколько поколений наши потомки перестанут пользоваться англиком или любым галактическим языком. Мы снова будем безвинными и невежественными, готовыми к открытию и вторичному Возвышению. Интересно, какими будут наши новые патроны. Друг Маканай слегка насмехался над ней, описывая горькую и одновременно сладкую участь этой колонии в мире, словно нарочно созданном для китообразных. В мире, где комфорт - самый надежный способ достичь быстрого упадка их дисциплинированного разума. Без постоянных угроз и вызовов Сон Китов, несомненно, снова овладеет ими. Казалось, Брукида спокойно воспринимает такое будущее, и это тревожило Маканай. - У нас по-прежнему есть патроны, - заметила она. - И на самой Джиджо есть люди. - Да, люди. Но необразованные. У них нет научных знаний, необходимых для того, чтобы и дальше вести нас. Так что единственным возможным выбором для нас остается... Он замолк, уловив наконец усиливающийся звук с запада. Маканай узнала характерное гудение скоростных саней. - Это Ткетт, - сказала она. - Возвращается из разведывательного маршрута. Давай послушаем, что он нашел. Ударив плавниками, Маканай вырвалась на поверхность, выдохнула пену и отработанный воздух из легких, глубоко вдохнула сладкий кислород. Потом развернулась и поплыла в сторону звука двигателя. Брукида поплыл за, ней. За ними стая пасущихся рыбоидов только подернулась мелкой рябью в своем бесконечном танце, раскачиваясь и питаясь тем, что предоставляет щедрый океан. У археолога была своя форма душевной болезни - мечтательность. Ткетт получил приказ остаться и помогать Маканай отчасти потому, что его знания не были нужны "Стремительному" в его отчаянном бегстве по известной Вселенной. Компенсируя горечь изгнания, он выработал у себя одержимый интерес к Великой Середине - огромной подводной свалке, куда древние разумные обитатели Джиджо сбросили почти все искусственные объекты, изготовленные на планете, когда покинули ее полмиллиона лет назад. - Когда мы вернемся на Землю, я представлю замечательный отчет, - рассуждал он, очевидно, в полной уверенности, что все их беды минуют, он вернется домой и опубликует результаты своих открытий. Это особая разновидность психического расстройства, без признаков стресс-атавизма или регресса. Ткетт по-прежнему превосходно владеет англиком. Работа его безупречна, а поведение доброжелательно. Он приятен, функционален и при этом совершенно безумен. Маканай встретила его сани за километр от стада. Ткетт остановился здесь, чтобы не тревожить пациентов. - Нашел какие-нибудь следы Пипоу? - спросила она, как только он выключил двигатель. Ткетт - удивительно прекрасный образец Tursiops amicus, с пятнами на скользких серых боках. Постоянная дельфинья улыбка обнажала два ряда абсолютно белых конических зубов. Оставаясь на платформе управления саней, Ткетт покачал слева направо гладкой серой головой. - Увы, нет. Я прошел примерно две сотни километров по слабым следам, которые мы засекли на сонаре далекой разведки. Но стало ясно, что источник звуков - не сани Заки. Маканай разочарованно фыркнула. - Тогда что это? - В отличие от громогласных морей Земли на этой невозделанной планете не должно быть шума двигателей в термально-акустических слоях. - Вначале я воображал самые невероятные причины вроде морских чудовищ или джофурской подводной лодки, - ответил Ткетт. - Но тут мне открылась истина. Брукида нервно кивнул, шумно выдувая пузыри из дыхала. - И ч-ч-что же? - Должно быть, это космический корабль. Древний хлам, который едва не разваливается... - Конечно! - Маканай ударила хвостом. - Не все эти древние развалины поднялись в космос. Ткетт печально сказал, что теперь это кажется совершенно очевидным. Когда "Стремительный" сделал попытку скрыться, оставив Маканай и ее пациентов на планете, земной космический корабль прятался в рое древних кораблей, которые инженеры-дельфины восстановили из груды отбросов на океанском дне. Хотя поверхность Джиджо сегодня представляет собой невозделанное царство дикарских племен, в глубоких подводных каньонах по-прежнему лежат тысячи поврежденных брошенных космических кораблей и других остатков от того времени, когда этот сектор четвертой галактики был центром цивилизации и торговли. Несколько десятков этих развалин были реактивированы, чтобы обмануть врага "Стремительного" - страшный джофурский боевой корабль, но, очевидно, некоторые корабли не смогли своевременно подняться со дня моря. И теперь обречены бесцельно плыть под водой, пока не откажут двигатели, и тогда они снова погрузятся в темные глубины. А что касается остального, то оставшимся на планете не известно, удалось ли бегство "Стремительного", увлекшего и собой в глубины космоса страшный дредноут. По крайней мере без него Джиджо кажется гораздо более дружелюбной планетой. Пока. - Следовало ожидать этого, - продолжал археолог. - Когда я отплыл от шума прибоя, мне показалось, что я слышу шум по меньшей мере трех таких бесцельно плывущих кораблей. Как подумаешь, это так печально. Древние корабли, не стоившие даже попыток использовать их, когда буйуры покинули Джиджо. Они ждут в ледяной водной могиле последнего шанса взлететь в небо. И не могут им воспользоваться. Навсегда застряли здесь. - Как мы, - проговорила Маканай. Ткетт, казалось, не слышал. - Мне хотелось бы вернуться и взглянуть на такой брошенный корабль. - Зачем? Улыбка Ткетта по-прежнему была очаровательной и заразительной... что в данных обстоятельствах казалось еще более безумным. - Я бы использовал его как научный прибор, - сказал большой неодельфин. Маканай почувствовала, что ее диагноз полностью подтверждается. Пипоу Плен оказался не таким тяжелым, как она опасалась. Он был гораздо хуже. У природных доразумных дельфинов иногда молодые самцы договаривались изолировать самку от стада, увести ее подальше для совокуплений - особенно если у нее начинался период гона. Действуя совместно, такие дельфины монополизировали совокупление с самкой и гарантировали успех своего воспроизводства, даже если она явно предпочитала местных самцов ранга альфа. Этот древний обычай сохранялся у диких дельфинов: у них были и традиции, и нечто вроде первобытной чести, но они не могли усвоить концепцию закона - кодекса, по которому должны жить все, потому что у сообщества есть память, превосходящая память любого индивида. Однако у современных, возвышенных дельфинов amicus существует закон! И когда молодые хулиганы дома иногда пытались совершить подобное, их поведение называлось насилием. И влекло за собой суровое наказание. Как и у сексуальных маньяков среди людей, таких преступников ждала стерилизация. И угроза наказания действовала. Спустя три столетия проявления образцов наименее желательного дикого поведения встречались все реже. Однако возвышенные неодельфины - все еще молодая раса. И время от времени сильный стресс мог вернуть ее представителей на древние пути. А мы, члены экипажа "Стремительного", постоянно находились под сильным стрессом. В отличие от других товарищей, которые под постоянным давлением утратили способность к разумному мышлению и к современному восприятию, Заки и Мопол поддались атавизму лишь частично. Они по-прежнему могут разговаривать и управлять сложными механизмами, но больше это не вежливые, почти застенчивые рядовые матросы, с которыми она познакомилась, когда "Стремительный" под командованием капитана Крайдайки впервые поднялся с Земли и космос еще не взорвался вокруг корабля. Отвлеченно она понимала, какой ужасный стресс привел их к такому состоянию. И, возможно, если бы предоставилась возможность убить Заки и Мопола, Пипоу нашла бы такое наказание слишком суровым. С другой стороны, стерилизации для них мало. Несмотря на то что дельфины и люди относятся к общей культуре и у них общие предки среди земных млекопитающих, они на многое смотрят по-разному. Пипоу больше раздражало похищение, чем насилие. Она была скорее рассержена, чем травмирована. Полностью избежать их пыла ей не удавалось, но с помощью различных трюков - играя на взаимной ревности или изображая недомогание - ей удавалось, на долгие периоды избавляться от нежеланного внимания. Но если я узнаю, что они убили Каа, я съем их внутренности на ленч. Проходили дни, и ее нетерпение росло. Время Пипоу приближалось. Мой контрацептивный имплант скоро выдохнется. Заки и его приятель мечтают населить Джиджо своими потомками, но я не хотела бы подвергать планету такому проклятию. И она решила попытаться бежать. Но как это сделать? Иногда она заплывала в узкий пролив между двумя островами, куда привели ее похитители, и лениво плыла, прислушиваясь. Однажды Пипоу показалось, что она услышала что-то отдаленно знакомое - слабое щелканье далекой стаи дельфинов. Но оно исчезло, и Пипоу решила, что ей послышалось. Заки и Мопол несколько дней вели сани на предельной скорости, она была привязана к саням. Только потом остановились они у этого незнакомого архипелага и сняли с нее повязку, которая делала ее невосприимчивой к звукам. И теперь она понятия не имеет, как вернуться к берегу, у которого поселилась группа Маканай. Сбежав от этих двух придурков, я, возможно, до конца жизни обреку себя на одиночество. Ну хорошо, ты стремилась к жизни исследователя. Может существовать участь и похуже этого прекрасного мира, вкусной экзотической рыбы, когда проголодаешься, купания в незнакомых приливах и вслушивания в ритмы, которых не слышал ни один дельфин. В ее фантазиях была ядовитая красота, и от этого Пипоу чувствовала себя одинокой. Ей было грустно. В океане звучало эхо гнева, двигателей и странных шумов. Конечно, все дело в перспективе. На шумной Земле эти волны казались бы необыкновенно тихими. Земные моря насыщены звуками транспорта, большая часть этих звуков связана с неодельфинами, которые постепенно приняли на себя управление семью десятыми земной поверхности. Они занимались добычей ископаемых в глубинах, разведением рыб, присмотром за священными глубокомысленными простаками, которых именуют китами, и все большая ответственность ложилась на возвышенных финов, использующих катера, подводные лодки и другое оборудование. Вопреки непрерывным попыткам уменьшить шум, родная планета оставалась очень шумным местом. Джиджо по сравнению с ней кажется детским садом. Естественные звукопроводящие термальные слои доносят звуки прибоя, обрушивающегося на далекие берега, и постоянные с гоны мелких тектонических подвижек на океанском дне. Собственная подводная фауна Джиджо испускает мириады фырканий, щелканий, свистов. Здесь рыбоподобные существа возникли в ходе эволюции, или были завезены колонистами, такими как древние буйуры. Некоторые отдаленные громыхания намекают даже на существование огромных животных, медленно и лениво передвигающихся в глубине... возможно, думающих свои долгие медлительные думы. Дни переходили в недели, и Пипоу научилась различать органические ритмы Джиджо, подчеркнутые оглушительным грохотом, когда самцы отправлялись на прогулку в санях, разгоняя стаи рыб или несясь вдоль береговой линии с красными огнями индикаторов. При таких темпах машина долго не выдержит, думала Пипоу, хотя продолжала надеяться, что один из них раньше сломает себе шею. Если она уплывет, Заки и Мопол легко выследят .ее с санями или без них. Даже когда они оставляли груды мертвой рыбы гнить на плавучих водорослях, а потом пьянели от разложившихся туловищ, эти двое никогда не становились настолько неосмотрительными, чтобы позволить ей украсть сани. Один из них постоянно лежал на санях. И поскольку у дельфинов в сон по очереди погружается только одно полушарие, их совершенно невозможно застать врасплох. Но вот, пробыв в плену уже два месяца, Пипоу уловила поблизости нечто новое. Впервые она услышала это, когда ныряла в глубину в поисках вкусного местного краба с мягким панцирем. Похитители забавлялись в километре от нее, ведя сани по сужающимся кругам вокруг испуганной стаи серебристых рыбоидов. Но когда Пипоу ушла ниже пограничного термального слоя, отделяющего теплую поверхностную воду от холодной воды на глубине, шум саней неожиданно стал почти не слышен. Благословенная тишина вдобавок к кулинарным наслаждениям. В последнее время Пипоу часто ныряла. Однако на этот раз погружение в глубину не только избавило ее от шума саней. Оно принесло также какой-то новый звук. Отдаленный рокот, канализированный колеблющейся средой. С растущим возбуждением Пипоу узнала шум двигателя! Но таких ритмов она не слышала ни на Земле, ни в других местах. Удивленная, она быстро вынырнула, заполнила легкие свежим воздухом и снова нырнула, чтобы вслушиваться дальше. Глубоководное течение отлично переносит звук, поняла она, не рассеивая его, а фокусируя. И в то же время скрывает звуковые колебания. Даже сенсоры саней не могут их уловить. К несчастью, это означает также, что она не может сказать, как далеко источник звука. Если бы у меня был дыхательный аппарат... если бы не нужно было подниматься на поверхность за воздухом... я могла бы далеко проплыть, прячась за этим термалъным барьером. А так, когда я вынырну, чтобы вдохнуть, они легко обнаружат меня с помощью дальнего сканирования. Некоторое время Пипоу слушала и наконец приняла решение. Кажется, оно приближается... но медленно. Источник все еще далеко. Если сделаю попытку сейчас, далеко не уйду. Они меня настигнут. Однако она не должна позволить Мополу и Заки уловить новый звук. Если придется ждать, нужно их отвлечь, дожидаясь удобного случая. Есть только один способ добиться этого. Пипоу поморщилась. Поднявшись на поверхность, она выразила отвращение с помощью вульгарной полухайку тринари: Пусть солнце выжжет ваши спины, Пусть жесткий песок оцарапает вам брюхо, Пока вы не почувствуете дикий зуд... Как от хорошего триппера! Маканай Послав приказ с помощью устройства нервной связи, Маканай сложила инструменты своей упряжи в углубление и сделала знак, что осмотр окончен. Вождь кикви, маленький самец с пурпурным жаберным кольцом вокруг головы, на метр погрузился под воду, расставив все четыре перепончатые руки в жесте благословения и благодарности. Потом повернулся и повел свое племя назад, к ближайшему острову, где у них было поселение. Маканай чувствовала удовлетворение, глядя вслед строю маленьких амфибий, размахивающих копьями с каменными наконечниками. Кто бы мог подумать, что мы, дельфины, самая молодая зарегистрированная в пяти галактиках разумная раса, сами станем патронами всего лишь несколько столетий спустя после того, как люди начали возвышать нас. Учитывая все обстоятельства, кикви на Джиджо развивались очень хорошо. Вскоре после того, как их выпустили на коралловый атолл недалеко от берега, они начали размножаться. В нормальных условиях какая-нибудь из старших рас нашла бы предлог, чтобы отобрать кикви у дельфинов и самой ввести такой перспективный предразумный вид в одно из богатых древних семейств, которые правят кислорододышащими цивилизациями пяти галактик. Но здесь, на Джиджо, дела обстоят по-другому. Они отрезаны от межзвездной галактической культуры с ее обширным, сбивающим с толку комплексом ритуалов, по сравнению с которым древнекитайский императорский двор кажется песочницей для малышей. В положении отрезанного от всех есть свои преимущества и недостатки. С одной стороны, Маканай не находится под постоянным стрессом, убегая от огромных боевых флотов чужаков, чьи приспособления и устройства недоступны пониманию землян. С другой стороны, больше нельзя посещать симфонии, оперы или пузырчатые танцы. Больше никогда не придется ей сносить насмешливое высокомерное отношение патронов, которые считают дельфинов чуть более умными, чем обычные животные. Но не проведет она больше ни одного ленивого воскресенья в своем уютном жилище в космополитическом Подводном Мельбурне, где за ее окнами в коралловых садах плавают стада разноцветных рыбок, а она тем временем жует пирожки с лососем и смотрит по телевизору "Двенадцатую ночь" - вся труппа состоит исключительно из дельфинов. Маканай заброшена на необитаемую планету и скорее всего проведет на ней весь остаток жизни, присматривая за двумя небольшими группами колонистов и надеясь, что они будут в безопасности до наступления новой эры. Века, когда обе группы смогут продолжить свой путь Возвышения. Если считать, что удастся наладить добычу металла, то кикви, очевидно, неплохо вписались в новое место. Конечно, их следует научить племенным табу против уничтожения на охоте какого-нибудь вида местной фауны, чтобы их присутствие не стало проклятием нового мира. Но умные маленькие амфибии уже проявляют определенное понимание, выражая эту концепцию на своем собственном эмфатическом полуязыке: ##Редкое драгоценно!## ##Не есть/охотиться на редких/драгоценных/рыб/зверей!## ##Есть/охотиться только на тех, которых много!## Маканай чувствовала свою долю участия в этом. Два года назад, когда "Стремительный" собирался покинуть ядовитый Китруп, прячась в корпусе разбитого таннанинского боевого корабля, Маканай взяла на себя ответственность заманить проходящее мимо племя кикви с помощью их же записанных припевов, и группа любопытных кикви прошла через главный шлюз "Стремительного" непосредственно перед тем, как окружающая вода закипела от выхлопов оживших двигателей корабля. То, что тогда казалось простым актом жалости, превратилось в нечто вроде любовной связи, так как дружелюбные маленькие амфибии вскоре стали любимцами всего экипажа. И может быть, заслужили право жить в более подходящем месте, чем этот несчастный Китруп. Приятно, что "Стремительный" совершил в своей безнадежной трагической миссии хоть одно доброе дело. А что касается дельфинов, кто может усомниться в том, но им хорошо в теплом море Джиджо? Как только узнаешь, какие рыбоиды съедобны, а каких следует избегать, жизнь превращается в выбор предпочтительного блюда, затем всплеск и отдых. Конечно, ей не хватает голозвукового устройства, с его громким воспроизведением китовых песен и барочных хоралов. Но здесь она получает удовольствие, слушая океан, чья звуковая чистота почти так же прекрасна, как его вибрирующая текстура. Почти!.. Реагируя на слабое ощущение, Маканай повернула свою чувствительную к звукам челюсть справа налево. Вот оно! Она снова это услышала. Отдаленное громыхание, которое в подводной какофонии Земли могло бы остаться незамеченным. Но здесь оно явно выделяется на фоне нормального шума течений и приливов. Ее пациенты - несколько десятков дельфинов, которые стресс-атавизм низвел до детской невинности, - называют такие шумы буджум. Или используют восходящую трель на дельфиньем праймале - ту самую, которая обозначает неведомых чудовищ глубин. Иногда эти далекие шумы как будто, действительно намекают на существование огромных живых существ, грохочущих низким басом, самодовольно уверенных, что все обширное море принадлежит им. А может, это просто шум разлаженного двигателя какого-нибудь брошенного корабля, бесцельно блуждающего в океанской безмерности. Оставив за собой атолл кикви, Маканай поплыла к подводному куполу, в котором они с Брукидой и несколькими сохранившими разум санитарами устроили базу, откуда можно следить за подопечными. Приятно будет хоть ненадолго уйти от непогоды. Прошлой ночью пришлось обходиться без обычных удобств: она присматривала за пациентами во время бури. Тревожное испытание. Мы, современные неодельфины, избалованны. Потребуются годы, чтобы мы снова привыкли жить на природе, без жалоб принимая то, что она посылает нам, не строя амбициозный планов ее завоевания. Эта человеческая сторона в нас должна угаснуть. Пипоу На следующее утро она предприняла попытку к бегству. Заки спал с похмелья на большом пласте водорослей, а Мопол уплыл на санях, гоняясь за несчастными пингвиноподобными морскими птицами, которые пытались кормить своих птенцов поблизости от наветренного берега острова. Казалось, это подходящая возможность, но главная причина, по которой Пипоу выбрала именно этот момент, была простой. Поднырнув под пограничный термальный слой, Пипоу установила, что отдаленный рокот ослабел, он словно свернул в сторону, затихая с каждым часом. Теперь или никогда. Пипоу надеялась сначала украсть что-нибудь с саней. Инструментальную упряжь, например, или дыхательную трубку, и не только из практических соображений. В нормальной жизни мало кто из неодельфинов проводит целый день не пользуясь киберинструментами, которые контролируются нервной связью с полушариями мозга. Но уже несколько месяцев два ее "мужа" не позволяют ей ни к чему подсоединяться. И невральный клапан за левым глазом зудел от того, что им не пользуются. К несчастью, Мопал почти всегда спит на платформе саней, оставляя ее только для еды и испражнений. Он будет очень несчастен, когда сани наконец выйдут из строя, подумала Пипоу, и эта мысль слегка утешила ее. Итак, решение принято, кости Ифни брошены. Пипоу пустилась в путь с теми способностями и оборудованием, какими снабдила ее природа. Совершенно нагая, устремилась она в неведомое море. Для Пипоу побег начинался совсем не так, как в человеческих романах или голофантазиях. В таких историях героине труднее всего приходилось в начале, когда нужно было уйти. Но тут Пипоу не мешают ни стены, ни запертые комнаты, ни собаки, ни проволочная изгородь. "Охранники" позволяют ей уходить и приходить, когда вздумается. В таком случае проблема не в начале, а в том, чтобы выиграть как можно больше времени, прежде чем Мопол и Заки поймут, что она убежала. Сначала ей помогало скрыться погружение под пограничный термальный слой. Обнаружить ее можно, только когда она выныривает, чтобы перевести дыхание. Но долго так плыть она не может. Дельфины вида tursiops не приспособлены к жизни глубоко под водой, и в глубине ее скорость втрое ниже той, что она способна развить на поверхности. Поэтому, когда остров еще был виден сзади на горизонте, Пипоу прекратила красться в глубине и предприняла серьезную попытку убежать - с помощью мощных изгибов тела и ударов плавниками она устремилась в сторону солнца, изредка ныряя поглубже, чтобы уточнить направление к далекому грохоту. Было восхитительно скользить по вершинам волн, извлекая из организма все, на что он способен. Пипоу вспомнила, как в последний раз неслась так - рядом с ней был Каа, и тогда воды Джиджо казались теплыми, сладкими и полными возможностей. Хотя она старалась свести к минимуму звуковые низкочастотные пощелкивания, но все же позволила себе несколько всплесков, проверяя препятствия впереди и играя с окружающей водой, воспринимая отражения звука от вызванной солнцем конвекции, позволяя звукам окутывать себя, словно колеблющимися воспоминаниями. Звуковые сигналы Пипоу оставались мягкими и тихими - не громче колебаний, создаваемых ее бьющим хвостом, но постепенно рисунок их становился все сложней: мозг Пипоу приспособился к ритму движения. Вскоре возвращающиеся волны ее собственных звуков стали смешиваться с отражениями звуков течений и приливов, создавая звуковые образы. Большинство этих образов оставались очень неясными, какие видишь, когда плывешь на краю сна. Но иногда несколько изображений сливались, образуя нечто большее. Сложное эхо словно изгибалось и поворачивало, когда изгибалась и поворачивала она сама. Такое впечатление, будто рядом плывет призрачный спутник, плывет там, где зрением воспринимаются только солнечные лучи и пустое море. Каа, подумала Пипоу, узнав пыл, с каким призрак режет носом волну. Дельфину не обязательно умереть, чтобы вернуться призраком... хотя это помогает. Иногда для этого нужна только яркость духа, а дух у Каа, несомненно, был очень ярким. А может, близкий звуковой призрак рожден исключительно воображением Пипоу. На самом деле дельфинья логика не видит противоречия между этими двумя объяснениями. Сущность Каа может действительно находиться здесь - и не находиться - в одно и то же время. Но реальность это или мираж, Пипоу была рада, что ее возлюбленный снова рядом с ней, там, где ему и полагается быть. Как я по тебе соскучилась, подумала она. Англик - неподходящий язык для фантомов. Вообще человеческая грамматика для них не годится. Возможно, именно поэтому бедные двуногие так редко общаются со своими утраченными любимыми. Гость Пипоу ответил более двусмысленным, истинно дельфиньим способом: Пока цветут водоросли Пока под лунными лучами раскрываются их цветы Я буду плыть рядом с тобой Пипоу была удовлетворена этим. Какое-то время ей казалось, что рядом с ней плывет настоящий спутник, ее любимый, подбадривая ее, разделяя ее скорость. Вода перед ней раздавалась, ласкала бока, как настоящий возлюбленный. Но вдруг вмешался новый звук. Далекий рев двигателя развеял все иллюзии. Пипоу неохотно затихла, заставив смолкнуть звуковые отражения, окружившие ее дыхало. Исчезли отражения, исчез и ее призрачный товарищ. Вода словно почернела, и Пипоу сосредоточилась, прислушиваясь. Вот оно. За ней, доносится сзади. Звуки двигателя, слишком знакомые, и быстро приближаются по поверхности моря. Теперь они знают, поняла Пипоу. Заки и Мопол знают, что я убежала, и идут за мной. Больше она не стала тратить времени. Поплыла еще быстрей, чем раньше. Теперь скрытность больше не нужна Остается соревнование в скорости, выносливости и удаче. Ткетт Ему потребовались день и ночь, чтобы приблизиться к источнику таинственных колебаний, ведя сани на предельной скорости. Маканай приказала Ткетту не перенапрягать двигатель, поскольку никаких запасных частей у них нет. Будь осторожен, - говорила пожилая дельфинья самка-крач, давая разрешение на эту экспедицию. - Узнай, что то такое... может быть, это брошенный космический корабль, который вернули к жизни Суесси и инженеры. Если это так, не приближайся к нему. Немедленно возвращайся с сообщением. Мы обсудим, что делать дальше. Ткетт не собирался нарушать приказ. Во всяком случае, не буквально. Но если эти грохочущие звуки действительно издает корабль, возникает множество возможностей. Что, если удастся в него забраться и взять на себя управление? Даже если он не может летать, то может плавать в океане. Я мог бы использовать его для подводных исследований и посетить Великую Середину. Великая Середина - это гигантская подводная впадина, куда буйуры сбросили большинство остатков своей могучей цивилизации, собираясь покинуть Джиджо, чтобы вернуть планете статус невозделанной. Упаковав все то, что они собирались взять с собой, последние обитатели планеты с помощью титанических машин снесли свои города, а все здания и машины сбросили в бездну, где медленное тектоническое движение увлечет обломки внутрь, переплавит и преобразует в новые руды. А когда-нибудь в будущем, когда Джиджо будет открыта для законного поселения, этими рудами воспользуются новые обитатели. Для археолога Середина - это возможность всей жизни. Я так много узнаю о буйурах! Мы сможем обследовать целые классы их орудии, каких не видел ни один землянин. Буйуры были богаты и могущественны. Они могли позволить себе все достижения цивилизаций пяти галактик, тогда как новички земляне вынуждены довольствоваться только остатками. Даже то, что выбросили буйуры - их игрушки и сломанные машины, - представит Земному Совету бесценные данные. Ткетт не был дураком. Он хорошо знал, что думают о нем Маканай и Брукида. Они считают меня спятившим, потому что я надеюсь вернуться домой. Потом