льшом холме примерно в трехстах метрах над равнинным участком. Ужин из овсянки и рокфора был съеден в усталом молчании. Когда последние краски заката поблекли, Форкосиган вскрыл новый люминофор и уселся на большой плоский камень. А Корделия, растянувшись на траве, украдкой наблюдала за барраярцем, пока спасительный сон не дал отдых ноющим ногам и голове. Он разбудил ее после полуночи. Мучительно разминая одеревеневшие мышцы, она неловко поднялась и заняла наблюдательный пост. На этот раз Форкосиган дал ей парализатор. - Поблизости ничего не видно, - заметил он, - но вдали что-то шумит. Корделия сочла это достаточным объяснением жеста доверия. Навестив Дюбауэра, она устроилась на валуне, устремив взгляд на темный склон горы. Где-то там, наверху, в глубокой могиле лежал Роузмонт. Он спрятан от клювов и желудков трупоедов, но все равно обречен на медленное уничтожение... Потом ее мысли обратились к Форкосигану, почти невидимому на границе сине-зеленого света. Вот уж загадка так загадка. Очевидно, он принадлежит к военной аристократии Барраяра, к феодальной знати, ведущей безуспешную борьбу за власть с нарождающимся чиновничеством. "Ястребы" из обеих партий пока еще сохраняли видимость сотрудничества, совместно вырабатывая государственную политику и управляя вооруженными силами, но это не мешало им быть непримиримыми врагами. Император правил, непрерывно лавируя между двумя могущественными группировками. Было очевидно, что после смерти этого умного и хитрого старика Барраяр ждет период политической грызни, а то и открытой гражданской войны, если только преемник старого властелина не окажется действительно незаурядной личностью. Корделия пожалела, что так мало знает о традициях кровного родства и системе власти на Барраяре. Она помнила имя нынешнего императора - Форбарра - и то лишь потому, что оно было связано с названием планеты, а об остальном имела весьма смутное представление. Осторожно касаясь пальцами парализатора, она дразнила себя: кто теперь пленник, а кто - захватчик? Но в одиночку ей не спасти Дюбауэра. Нужны продукты, медикаменты, связь, а Форкосиган не был настолько легкомысленен, чтобы сообщать точное местоположение своего тайника. Что ж, тогда пускай сам ведет их к складу. Кроме того, она связана обещанием. Показательно, что Форкосиган принял ее слова как достаточную гарантию: видимо, он сам придерживается таких же взглядов. Небо на востоке начало светлеть: серый цвет сменился нежно-розовым, затем зеленым и наконец золотым - пастельное повторение вчерашнего закатного многоцветья. Форкосиган зашевелился и сел. Встал, размялся, потом помог ей отвести Дюбауэра к ручью умыться. Они снова позавтракали овсянкой и салатной заправкой из рокфора. На этот раз Форкосиган для разнообразия перемешал свою порцию. Корделия, наоборот, пробовала чередовать блюда, надеясь, что это поможет. Оба ничего не сказали по поводу меню. Форкосиган направился к северо-западу. Как и накануне, путь лежал по песчаной равнине. В сухой сезон она будет похожа на пустыню, а сейчас ее покрывали свежая зеленая и желтая растительность с десятками различных дикорастущих цветов. Корделия с грустью подумала, что Дюбауэр их не замечает. Через три часа быстрой ходьбы они оказались у первой за этот день преграды: крутого каменистого ущелья, по дну которого неслась река цвета кофе с молоком. Они пошли вдоль обрывистого берега, высматривая брод. Вдруг Корделия тронула Форкосигана за руку. - Вон тот валун внизу пошевелился, - сообщила она. Барраярец достал бинокль и поглядел в указанном направлении. - Вы правы. С полдюжины коричневых валунов на песчаной отмели оказались толстоногими приземистыми шестиногами, нежащимися на утреннем солнышке. - Похоже, какие-то земноводные. Интересно, они плотоядные? - спросил Форкосиган. - Если бы вы не прервали мою экспедицию, - укоризненно заметила Корделия, - я могла бы ответить на подобные вопросы. А вон опять эти пузыри... Господи, я и не думала, что они могут достигать таких размеров, не теряя способности летать! Десяток крупных "медуз", прозрачных, как стеклянные колбы сантиметров по тридцать в диаметре, плыли над рекой, напоминая связку улетевших воздушных шариков. Некоторые подлетали к шестиногам и мягко опускались им на спины, распластываясь по холкам наподобие блестящих беретов. Корделия попросила бинокль, чтобы получше рассмотреть происходящее. - Может, они вроде тех земных птиц, которые очищают шкуру крупных зверей от паразитов? О-ох! Похоже, нет. Шестиноги поднялись, неловко взбрыкивая неуклюжими телами, и с тревожным шипением скользнули в воду. Пузыри, напоминавшие теперь бокалы с бургундским, снова надулись и взмыли в воздух. - Воздушные шарики-вампиры? - спросил Форкосиган. Корделия кивнула. - Какие мерзкие существа. Видя его отвращение, она чуть не расхохоталась. - Вам ли их осуждать - вы ведь тоже плотоядный. - Ладно, осуждать не буду, но от близкого знакомства постараюсь уклониться. - Тут я с вами согласна. Они продолжали идти вверх по течению, мимо мутного пенистого водопада. Километра через полтора оба потока соединились; спотыкаясь, путники пересекли их в самом мелком месте. При переходе через второй ручей Дюбауэр поскользнулся и, вскрикнув, упал в воду. Корделия инстинктивно вцепилась в рубашку ботаника. Ее охватил ужас: его может унести... эти земноводные шестиноги, острые скалы... водопад! Не обращая внимания на то, что рот наполняется водой, она стиснула его обеими руками. Вот и все... Нет! Что-то потянуло их назад. Оказывается, Форкосиган успел поймать ее сзади за пояс и быстро выволок обоих на мелководье. Мокрая, но исполненная благодарности, Корделия поднялась на ноги и вытолкнула на берег кашляющего Дюбауэра. - Спасибо, - с трудом выговорила она. - Что, думали, я дам вам потонуть? - поддразнил Форкосиган, выливая воду из башмаков. Смутившись, Корделия пожала плечами: - Ну... По крайней мере, без нас вы могли бы идти быстрее. - Хмм. - Он откашлялся, но больше ничего не добавил. Неподалеку нашлось каменистое место, где решено было посидеть и обсушиться. Подкрепившись все той же овсянкой с тем же вонючим сыром, они продолжили путь. Вновь потянулись однообразные километры. Наконец Форкосиган сориентировался по какой-то только ему известной примете и начал забирать западнее. Гора осталась за спиной, солнце теперь било прямо в глаза. Они пересекли еще один поток. Поднимаясь из лощины, Корделия чуть не споткнулась о красношкурого шестинога, неподвижно лежавшего в углублении, совершенно сливаясь с окружением. Это было изящное создание размером с небольшую собаку. При виде людей животное вскочило и прыжками понеслось по равнине. - Это же еда! - внезапно опомнилась Корделия. - Парализатор, скорее! - воскликнул Форкосиган, и она поспешно вложила оружие ему в руку. Он упал на одно колено, прицелился и с первой попытки уложил шестинога. - Вот это выстрел! - восторженно крикнула Корделия. Форкосиган по-мальчишески ухмыльнулся и побежал к добыче. Корделия даже тихонько ахнула - настолько потрясла ее эта улыбка. На короткое мгновение его лицо словно солнцем осветилось. "Ну, улыбнись еще раз! - мысленно просила она, но тут же себя одернула: - Долг. Не забывай о долге". Она пошла за ним. Форкосиган уже вытащил нож, но не знал, с чего начать. Перерезать глотку зверю было затруднительно ввиду отсутствия шеи. - Мозг расположен сразу же за глазами. Может, следует ударить под лопатку? - подсказала Корделия. - Это достаточно просто, - согласился Форкосиган и нанес быстрый удар. Существо вздрогнуло и испустило дух. - Вообще-то останавливаться на ночлег рановато, но здесь есть вода и плавник из реки в качестве дров. Только завтра придется пройти больше, - предупредил он. - Ничего. - Корделия смотрела на тушу и думала о жарком. Взвалив добычу на плечо, Форкосиган встал. - Где ваш мичман? Корделия огляделась. Дюбауэра нигде не было видно. - О, Боже! - вздохнула она и поспешила обратно - туда, где они стояли в момент выстрела. Там Дюбауэра тоже не оказалось. Корделия подошла к берегу. Он стоял у воды и завороженно смотрел вверх. А к его лицу медленно спускался большой прозрачный шар. - Дюбауэр, нет! - закричала Корделия, торопливо карабкаясь к нему. Форкосиган обогнал ее, и они бросились к потоку. Шар уже опустился на лицо Дюбауэра и начал расплющиваться. Несчастный ботаник с воплем вскинул руки. Первым подоспел Форкосиган. Он не раздумывая схватил обмякшую тварь и одним рывком отодрал ее от человека. В голову бедняги уже впилась дюжина щупальцевидных отростков, растягивавшихся и лопавшихся по мере того, как вампира оттаскивали от жертвы. Швырнув чудовище наземь, Форкосиган раздавил его ногой. А спасенный мичман упал на песок и свернулся калачиком. Корделии стоило немалого труда отвести его руки от лица. Он издавал странные хриплые стоны и весь трясся. Очередной припадок, подумала она, - и тут с ужасом поняла, что парнишка плачет. Положив голову Дюба к себе на колени, она пыталась утешить несчастного. Места, где щупальца проникли в тело, почернели, кожа вокруг них воспалилась и тревожно вздулась. Самое неприятное пятно было в уголке глаза. Корделия вытащила застрявшие в коже остатки щупалец и почувствовала, что они обожгли ей пальцы, словно крапива. Видимо, вся тварь покрыта этим ядом: вон и Форкосиган наклонился над водой, окунув в нее кисти. Быстро извлекая остатки щупалец, она подозвала к себе барраярца: - В вашей аптечке нет ничего подходящего? - Только антибиотик. Он дал ей тюбик, и она нанесла немного мази на лицо Дюбауэра. Конечно, это не было настоящим противоожоговым средством, но придется обойтись тем, что есть. Форкосиган секунду смотрел на Дюбауэра, потом неохотно достал небольшую белую таблетку. - Это сильное обезболивающее. У меня их только четыре. На вечер ему должно хватить. Корделия положила таблетку Дюбауэру на язык. Он попробовал выплюнуть лекарство, но она все же заставила его проглотить таблетку. Всего через несколько минут ей удалось поднять его на ноги и отвести к лагерю у песчаной отмели. Тем временем Форкосиган набрал внушительную охапку плавника для костра. - А как вы собираетесь разжечь его? - спросила Корделия. - В детстве меня учили разводить огонь с помощью трения, - вспомнил Форкосиган. - В летнем лагере военной школы. Это было нелегко, весь день провозился. Если припомнить, то я разжег его, закоротив батарею коммуникатора. - Продолжая говорить, он начал шарить в карманах. - Инструктор был в ярости. Наверное, это был его коммуникатор. - Разве у вас нет каких-нибудь химических зажигалок? - удивилась Корделия, кивая на его боевой пояс. - Предполагается, что, если вам нужно тепло, вы просто стреляете из плазмотрона. - Он выразительно щелкнул пальцем по пустой кобуре. - Но у меня есть идея, и сейчас мы ее испробуем. Вам обоим лучше бы сесть. Фокус довольно шумный. Он достал из упаковки в задней части пояса силовой заряд плазмотрона. - Э-э... - пробормотала Корделия, отходя подальше. - Не слишком ли это сильная мера? И что вы собираетесь делать с кратером? Его будет видно с воздуха. - Хотите сидеть и тереть две дощечки? Но о кратере, наверное, следует подумать. Немного поразмыслив, он направился к краю небольшой долины. Корделия села рядом с Дюбауэром, обхватила его за плечи и пригнулась. Форкосиган стремительно выскочил из-за обрыва, бросился на землю и откатился в сторону. А через секунду где-то неподалеку взметнулось ослепительное бело-голубое пламя, и громовой удар сотряс землю. В воздух поднялся огромный столб дыма, пыли и пара, о землю градом застучали кусочки камней и оплавленного песка. Форкосиган снова исчез за обрывом и вскоре вернулся с пылающим факелом. Корделия пошла взглянуть на разрушения. Закороченный заряд был брошен на песчаный пляж немного выше по течению, у внешнего края излучины, где быстрая речка поворачивала к востоку. После взрыва там остался великолепный остекленевший кратер метров в пятнадцать диаметром и около пяти метров глубиной. Он все еще дымился. На ее глазах поток размыл тонкую перемычку и хлынул внутрь кратера, поднимая клубы пара. Через час здесь будет вполне естественная на вид заводь. - Недурно, - пробормотала она. К тому времени, когда огонь догорел, оставив россыпь углей, они приготовили кубики темно-красного мяса, нанизав его на палочки. - Какое жаркое вы предпочитаете? - осведомился Форкосиган с видом заправского кулинара. - Слабо- или среднепрожаренное? - Думаю, его надо хорошенько прожарить, - ответила Корделия. - Мы еще не проводили исследований на предмет кишечных паразитов. Форкосиган опасливо поглядел на шашлык. - А, вот как. Да, безусловно, - произнес он, уже без всякого энтузиазма. Но когда мясо прожарилось, они отбросили сомнения и впились в дымящиеся кусочки с жадностью изголодавшихся дикарей... Даже Дюбауэр ухитрился что-то съесть. Жаркое получилось жестковатое, со своеобразным запахом, однако никто не предложил приправить его овсянкой или рокфором. Голод прошел, и к Корделии вернулась способность наблюдать. Поэтому сейчас она с новым интересом разглядывала своего сотрапезника. Он сидел перед огнем - мокрый, грязный, на комбинезоне пятна крови от разделки туши. Он три дня не брился, лицо его блестело от жира шестинога, от него разило потом. Но, вероятно, и она не более привлекательна - и по виду, и по запаху. Разве что щетины нет... Она словно впервые увидела его тело: мускулистое, компактное, удивительно мужественное. В ней поднялись чувства, которые, как она считала, ей давно удалось изжить. Нет, лучше подумать о чем-нибудь другом... - Дистанция от астронавта до пещерного человека - за три дня, - задумчиво проговорила она. - И с чего это мы взяли, будто цивилизация заключается в нас самих, когда на самом деле она - в нашем поведении? Форкосиган криво улыбнулся и взглянул туда, где сидел ухоженный Дюбауэр. - Похоже, вам удается сохранять вашу цивилизацию в себе. Корделия покраснела. - Делаешь то, что велит долг. - Некоторые относятся к своему долгу менее щепетильно. Или... вы его любили? - Дюбауэра? Господи, нет, конечно! Он же младенец. Но он был хороший паренек. Я бы хотела вернуть его домой, семье. - А у вас есть семья? - Конечно. Мама и брат, в Колонии Бета. Мой отец тоже служил в экспедиционном корпусе. - Он не вернулся? - Нет, он погиб при аварии катера. На взлете, всего километрах в десяти от дома. Он был дома в отпуске и как раз отправлялся обратно. - Приношу мои соболезнования. - О, это было много лет назад. - "Что-то мы чересчур увлеклись личными проблемами", - подумала Корделия. Но это все же лучше, чем уворачиваться от допроса. Она от всей души надеялась, что ему не придет в голову заговорить о новейших технологиях колонии Бета или о чем-нибудь подобном. - А как вы? У вас есть семья? - Тут она вдруг сообразила, что это вежливый вариант вопроса "Женаты ли вы?" - Мой отец жив. Он - граф Форкосиган. А мать умерла. Она была наполовину бетанкой, знаете ли, - нерешительно сообщил он. Корделия решила, что если по-военному немногословный Форкосиган способен нагонять страх, то он же, пытающийся быть любезным, внушает ужас. Но любопытство победило желание прервать опасный разговор: - Довольно необычная история. Как это получилось? - Мой дед с материнской стороны принц Ксав Форбарра - был дипломатом. Он некоторое время служил посланником в Колонии Бета - в молодости, еще до Первой цетагандийской войны. Если не ошибаюсь, моя бабка работала в вашем Министерстве межзвездной торговли. - Вы ее хорошо знали? - После того как моя мать... умерла и закончилась гражданская война Ури Форбарры, я иногда проводил школьные каникулы во дворце принца, в столице. Но он не ладил с моим отцом, и до войны, и после, они принадлежали к разным политическим движениям. Дед возглавлял партию либералов, а мой отец, конечно, был - и остается - представителем старой военной аристократии. - Ваша бабушка была счастлива на Барраяре? Корделия прикинула, что школьные годы Форкосигана кончились лет тридцать тому назад. - По-моему, она так до конца и не привыкла к нему. И, конечно, война Ури... - Он замолчал, потом заговорил снова. - Иностранцы - в особенности вы, жители Беты, - представляют Барраяр как некий монолит. Не знаю, право, почему. На самом деле наше общество очень неоднородно. Правительству всегда приходилось бороться с центробежными тенденциями. Потянувшись вперед, Форкосиган подбросил в огонь сухую ветку. Искры взметнулись вверх, словно поток оранжевых звездочек, плывущих домой, в небо. Корделии вдруг мучительно захотелось улететь вместе с ними. - А к какой партии принадлежите вы? - спросила она, надеясь перевести разговор в менее личное русло. - Вы поддерживаете отца? - Пока он жив. Мне всегда хотелось быть просто солдатом, а не примыкать к каким-то партиям. У меня отвращение к политике: она погубила мою семью. Но пора кому-то заняться этими проклятыми бюрократами и их прихвостнями. Они воображают себя людьми будущего, но на самом деле это просто дерьмо. - Если вы столь же откровенно выражаетесь у себя дома, то не удивительно, что вам не удается спрятаться от политики, - и она разворошила палкой огонь, отправив в полет новые звездочки. Благодаря лекарству Дюбауэр быстро заснул, но Корделия долго лежала без сна, вспоминая их беседу. Ну какое ей, в сущности, дело, если этот барраярец хочет лезть в петлю? Незачем ей в это встревать. Совершенно незачем. Тут и говорить не о чем, пусть даже его крепкие ладони - само воплощение силы. Костер полыхал ярким пламенем - видимо, Форкосиган нарочно развел огонь посильнее. Корделия села, моргая и щурясь, и он подошел к ней. - Хорошо, что вы проснулись. Мне нужна ваша помощь. - Он вложил ей в руку свой боевой нож. - Похоже, эта туша кого-то приманила. Я собираюсь скинуть ее в воду. Подержите факел? - Конечно. Она потянулась, встала, нашла подходящую ветку и протирая глаза, поплелась за ним к воде. Мерцающее оранжевое пламя отбрасывало неспокойные черные тени, отчего ночь казалась еще темнее. Когда они оказались на берегу, Корделия уловила краем глаза какое-то движение среди камней. Оттуда донеслось царапанье и знакомое шипение. - М-м... Чуть выше, слева - компания "крабов". - Ясно. Форкосиган швырнул остатки ужина на середину реки, где они с бульканьем исчезли. Тут же раздался еще один всплеск - более громкий. Но то, что шлепнулось в воду, на поверхность не вынырнуло, и разбегающиеся круги были подхвачены течением. Послышалось новое шипение и душераздирающий визг - теперь уже снизу по течению, Форкосиган вытащил парализатор. - Там их целая стая, - испуганно заметила Корделия. Они стояли спина к спине, стараясь проникнуть взглядами сквозь мрак. Форкосиган пристроил парализатор поудобнее, тщательно прицелился и выстрелил. Негромкий звук разряда - и одна из темных теней дернулась и застыла. Ее спутники с любопытством принюхались и подошли поближе. - Жаль, что ваше оружие работает так тихо. Снова прицелившись, Форкосиган уложил еще двоих, потом осмотрел парализатор и крякнул: - Знаете, а ведь заряд почти кончился. - Не хватит на остальных? - Боюсь, что нет. Один из трупоедов, посмелее, бросился вперед. Форкосиган с громким криком сделал ответный выпад, и чудовище ретировалось в темноту. Корделия заметила, что трупоеды равнин крупнее, чем их горные собратья. Кроме того, они, похоже, собирались в большие стаи. Круг зверей все сжимался, отрезая путь к отступлению. - А, дьявол, - проговорил Форкосиган. - Пожалуй, это все. - Сверху плавно спускался десяток бесшумных призрачных шаров. - Ну и гадкая же смерть. Что же, постараемся захватить с собой как можно больше этих тварей. Он взглянул на нее, словно собираясь добавить еще что-то, потом покачал головой и приготовился к броску. У Корделии сжалось сердце. Она взглянула на спускающиеся шары, и тут ее осенила гениальная догадка. - Нет-нет, - уверенно заявила она, - это не все. Наоборот, авиация идет к нам на помощь... Ах вы, милашки мои! Летите сюда, летите к мамочке. - Вы с ума сошли? - спросил Форкосиган. - Вы хотели шума? Я устрою вам шум. Как по-вашему, что удерживает этих тварей в воздухе? - Откуда мне знать! Но, конечно, это почти наверняка... - Водород! Готова спорить на что угодно, что эти славненькие вампирчики - живые электролизеры. Вы заметили, как они все время висят у ручьев и рек? Жаль, что у меня нет перчаток... Форкосиган весело улыбнулся: - Разрешите мне. Он подпрыгнул, поймал кровососа за извивающееся пурпурное щупальце и кинул на землю перед приближающимися трупоедами. Держа факел наподобие рапиры, Корделия сделала быстрый выпад. Посыпались искры. Она ткнула раз, второй, третий... Шар взорвался снопом ослепительного пламени, опалившего ей брови. Громовой хлопок, и одновременно - волна невообразимой вони. В глазах запрыгали оранжевые и зеленые тени. У одного из трупоедов задымилась шкура, и он возглавил всеобщее бегство, вопя и шипя. Корделия снова ткнула факелом, целясь в повисший в воздухе шар. Он взорвался, осветив всю долину и горбатые спины убегающих чудовищ. Форкосиган отчаянно хлопал ее по спине. Только почуяв запах, она поняла, что подожгла волосы. Все вампиры поспешно набрали высоту и уплыли прочь - за исключением одного, которого Форкосиган поймал и удержал, наступив ему на щупальца. - Ага! - ликующая Корделия исполнила вокруг него военную пляску. Ей хотелось громко расхохотаться. Она поглубже вздохнула, сбрасывая возбуждение. - Как ваша рука? - Немного обжег, - признался он. Сняв рубашку, Форкосиган завернул в нее шар. Тот отчаянно пульсировал и вонял. - Эта бомбочка может нам пригодиться. Форкосиган наскоро сполоснул руки в воде, и они вернулись в лагерь. Дюбауэр спал спокойно. Позже какой-то одинокий трупоед возник на краю освещенного круга и стал там бродить, шипя и принюхиваясь. Форкосиган прогнал его без особого труда - факелом, ножом и руганью. Ругался он шепотом, чтобы не разбудить ботаника. - По-моему, остаток пути нам лучше продержаться на сухом пайке, - сказал он, возвратившись к костру. Корделия кивнула в знак полного согласия. Как только забрезжил серый рассвет, Корделия разбудила мужчин. Теперь ей не меньше, чем Форкосигану, хотелось поскорее добраться до барраярского склада - и очутиться в безопасности. Пленный шар за ночь умер и сдулся, превратившись в отвратительный студенистый комок, и Форкосиган вынужден был затратить несколько минут на стирку. Несмотря на его усилия, рубашка так провоняла и пошла такими пятнами, что Корделия присудила ему первенство в негласном соревновании "кто грязнее". Быстро перекусив надоевшими, зато безопасными овсянкой с рокфором, они отправились в путь. Их длинные тени тянулись впереди по ржавой, усеянной цветами равнине. Незадолго до полуденного привала Форкосиган объявил короткую остановку и скрылся за кустом, чтобы справить нужду. Через несколько секунд оттуда донеслись замысловатые ругательства, а вскоре за ними появился и сам Форкосиган. Он прыгал с ноги на ногу и хлопал себя по ногам. Корделия встретила его изумленным взглядом. - Помните те светло-желтые кучи песка, которые нам тут попадались? - свирепо спросил Форкосиган, расстегивая брюки. - Да... - Не становитесь на них, если соберетесь пописать. Корделия не смогла подавить смех: - Что вы обнаружили? Или мне следовало спросить, кто обнаружил вас? Форкосиган стащил брюки, вывернул их и принялся обирать с изнанки крошечные белые круглые существа, сновавшие на опушенных ресничками ножках. Корделия взяла одно и положила на ладонь, чтобы рассмотреть поближе. Это был еще один вид кровососов - какая-то подземная форма. - Ох! - она поспешно смахнула порозовевший шарик с руки. - Больно, а? - огрызнулся Форкосиган. В ней начала подниматься волна неудержимого смеха, но тут она заметила нечто, заставившее ее мгновенно посерьезнеть. - Эй, эта царапина неважно выглядит, вам не кажется? Рана от клюва, которую Форкосиган заработал той ночью, когда они хоронили Роузмонта, раздулась и посинела, а от нее до самого колена протянулись красные полосы. - Ничего страшного, - твердо сказал он, готовясь влезть в брюки. - Что-то не верится. Дайте я посмотрю. - Вы все равно здесь ничего не сможете сделать, запротестовал Форкосиган, но подчинился короткому осмотру. - Довольны? - саркастически осведомился он, заканчивая одевание. - Жаль, что ваши микробиологи не смогли составить мазь получше. - Корделия пожала плечами. - Но вы правы. Сейчас ничего сделать нельзя. Они двинулись дальше. Теперь Корделия пристально наблюдала за ним. Временами барраярец начинал прихрамывать, потом замечал ее взгляд, и его шаг опять становился твердым. Но к вечеру он отбросил притворство и уже откровенно хромал. И все же в этот день он заставил их идти до самого заката, пока не начала сгущаться темнота. К концу перехода покрытая кратерами гора, к которой они направлялись, уже высоко поднималась над горизонтом. Наконец, споткнувшись в темноте, Форкосиган сдался и объявил привал. Корделия обрадовалась. Дюбауэр устал, тяжело опирался на нее и все норовил лечь. Они устроились на ночлег там, где остановились, прямо на красной песчаной земле. Форкосиган вскрыл люминофор и, как обычно, начал первое дежурство, а Корделия лежала в грязи и смотрела, как над головой мерцают далекие звезды. Форкосиган попросил, чтобы она разбудила его до рассвета, но Корделия дала ему выспаться. Ей не нравился его вид: бледность сменялась багровой краснотой, а дыхание стало частым и неровным. - Вам не пора принять болеутоляющее? - спросила она, когда он поднялся, с трудом ступая на заметно распухшую ногу. - Пока нет. Надо поберечь таблетки про запас. Он срезал себе палку, и путешествие возобновилось. - Сколько еще осталось? - спросила Корделия. - Думаю, день-полтора, в зависимости от того, как пойдем. - Он поморщился. - Не тревожьтесь. Нести меня не придется. Я считаюсь одним из самых тренированных людей в экипаже, по крайней мере, среди тех, кому за сорок. - И он похромал дальше. - А много в вашем экипаже сорокалетних? - Четверо. Корделия фыркнула. - И вообще, если потребуется, у меня в аптечке есть стимулятор, который даже труп оживит. Но я его тоже хочу приберечь на момент встречи. - Каких-то неприятностей ждете? - Все зависит от того, кто примет мой сигнал. Я знаю, что у Рэднова - это мой политофицер - по крайней мере два агента среди связистов. - Сжав губы, он испытующе поглядел на нее. - Видите ли, я не думаю, что был общий мятеж. Скорее, экспромт: Рэднов и еще несколько человек решили меня прикончить и свалить все на бетанцев. Понадеялись, что смогут спрятать концы. Если я прав, то на корабле все считают меня убитым. Все, кроме одного человека. - Кого же? - Хотел бы я знать. Того, кто ударил меня по голове и спрятал в папоротниках, вместо того чтобы перерезать глотку. Похоже, в группе лейтенанта Рэднова есть мой сторонник. И все же - будь этот парень действительно мне верен, ему стоило только слово сказать Готтиану, моему первому помощнику, и меня уже давно подобрали бы верные люди. Так кто же из моих людей настолько запутался, что предает сразу обе стороны? Или я чего-то не понимаю? - Может, они все еще преследуют мой корабль? - предположила Корделия. - А где ваш корабль? Сейчас уже вполне можно быть откровенной, решила Корделия, это не причинит вреда: - Думаю, на подлете к Колонии Бета. - Если его не захватили. - Нет. Они были далеко от вас, когда я с ними разговаривала. Пускай они и не вооружены, но скорость у них намного больше, чем у барраярского крейсера. - Хмм... Ну, это возможно. Похоже, он не слишком удивлен, отметила про себя Корделия. Готова побиться об заклад, что его сведения о наших технологических секретах привели бы в ужас всю бетанскую контрразведку. - Насколько долго они будут нас преследовать? - Это решать Готтиану. Если он поймет, что надежды захватить вас нет, то вернется на нашу дежурную станцию. В противном случае он приложит максимум усилий, чтобы захватить ваш корабль. - Но зачем? Он искоса посмотрел на нее: - Этого я обсуждать не могу. - Не понимаю, почему. Единственное, куда я могу в ближайшее время попасть, - это барраярская тюрьма. Смешно, как меняются взгляды. После такого перехода даже тюрьма покажется роскошной обителью. - Я постараюсь, чтобы до этого дело не дошло, - улыбнулся он. Его взгляд и улыбка встревожили ее. На официальный тон она могла ответить напускной беззаботностью, защищая себя, словно фехтовальщик: выпад на выпад. Но фехтовать с его добротой - все равно что сражаться с морем: любые удары смягчаются и теряют силу. Корделия отпрянула, и его улыбка погасла, а лицо снова стало замкнутым и мрачным. 3 После завтрака они какое-то время шли молча. Первым заговорил Форкосиган. Казалось, лихорадка разъедает его привычную сдержанность. - Давайте поговорим. Это отвлечет меня. - О чем? - О чем угодно. Она задумалась. - Как, по-вашему, командовать военным кораблем сложнее, чем обычным? - Разница не в корабле, а в людях, - подумав, ответил он. - Быть лидером означает управлять человеческим воображением, своим и чужим. В бою это проявляется ярче всего. В одиночку даже самый храбрый солдат - всего лишь вооруженный безумец. Настоящая сила - это способность заставить других выполнять нужную вам работу. Разве во флотах Колонии Бета дело обстоит не так? - Наверное, даже в большей степени, - улыбнулась Корделия. - И если в один прекрасный день мне потребуется подкреплять приказы угрозами или силой - это будет полный крах. Я предпочитаю действовать незаметно. Тогда я в выигрышном положении, потому что мне всегда хватает терпения - или чего-то еще - чуть дольше, чем остальным. - Она оглядела весеннюю пустыню. - На мой взгляд, цивилизация была придумана именно для блага женщин - по крайней мере, матерей. Не могу представить себе, как мои пещерные прапрабабушки заботились о своих семьях в примитивных условиях. - Подозреваю, что они действовали совместно, всем скопом, - заметил Форкосиган. - Готов поспорить, что у вас бы это получилось, родись вы в то время. Вы обладаете теми качествами, которых ждешь от матери воинов. Корделия решила, что он ее разыгрывает. Похоже, у него есть своеобразное, суховатое чувство юмора. - Нет уж, увольте! Восемнадцать или двадцать лет вкладывать свою жизнь в сыновей, а потом моих ребят заберет правительство, чтобы истратить их молодость на ликвидацию очередного политического провала! Нет, спасибо. - Я никогда об этом не думал, - признался Форкосиган. Какое-то время он молчал, постукивая на ходу своей палкой. - А если они идут добровольно? - Положение обязывает? - Теперь настала ее очередь замолчать, чуть смутившись. - Наверное, если добровольно, то это меняет дело. Как бы то ни было, детей у меня нет, так что, к счастью, такие решения принимать не придется. - Вы рады или жалеете? - Что нет детей? - Она взглянула ему в лицо. Похоже, он не заметил, что попал в самое больное место. - Так уж сложилось. Беседа прервалась; они начали пробираться по каменистой осыпи, где под ногами то и дело разверзались расщелины. Все внимание Корделии уходило на то, чтобы не дать Дюбауэру сорваться. Пройдя пустошь, они, не сговариваясь, остановились передохнуть под скалой. Форкосиган закатал брючину и расшнуровал ботинок, чтобы осмотреть нагноившуюся рану, грозящую ноге полной неподвижностью. - Вы кажетесь умелой медсестрой. Как вы считаете, не вскрыть ли нарыв? - спросил он. - Не знаю. Боюсь, если мы его вскроем, то занесем туда новую грязь. Она поняла, что рана стала беспокоить его гораздо сильнее, чем прежде. Догадка тут же подтвердилась: он принял половину таблетки болеутоляющего из своего драгоценного запаса. Они пошли дальше, и Форкосиган снова заговорил. Он описывал разные забавные случаи из своей кадетской юности, своего отца, который в те времена командовал всеми сухопутными войсками Барраяра и был личным другом хитроумного интригана - нынешнего императора. У Корделии возник неясный образ бесстрастного вояки, которому юный сын, как ни старался, никак не мог угодить. Она рассказала про свою мать, энергичного врача, изо всех сил сопротивляющегося отставке, и про брата, недавно купившего разрешение на второго ребенка. - А вы хорошо помните вашу мать? - спросила Корделия. - Насколько я поняла, она умерла, когда вы были еще совсем маленьким. Несчастный случай, как у моего отца? - Никаких несчастных случаев. Политика. - Лицо его стало мрачным, отчужденным. - Разве вы не слышали про бойню Ури Форбарры? - Я... я мало что знаю о Барраяре. - А-а... Император Ури в последние дни своего безумного правления стал чрезвычайно опасаться собственной родни. В конце концов он сам накликал на себя беду. Однажды ночью он выслал отряды убийц. Взвод, отправленный за принцем Ксавом, не смог пройти мимо его охраны. И по какой-то непонятной причине он не запланировал гибель моего отца: очевидно, потому, что тот не был потомком императора Дорки Форбарры. Не могу понять, чего хотел добиться Ури, убив мою мать и оставив в живых отца. Ведь после этого отец перешел со своими войсками на сторону Эзара Форбарры в начавшейся гражданской войне. - Ох! Солнце пекло вовсю, но Корделии показалось, что воспоминание заставило его похолодеть. - Я все думал... Вы как-то говорили, какие странные вещи люди делают, когда паникуют, и я вспомнил. Не думал об этом уже много лет. Когда люди Ури разнесли дверь... - Боже, неужели вы при этом присутствовали! - О, да. Естественно, я тоже был в том списке. Каждому убийце была определена конкретная жертва. Тот, кому предназначалась моя мать... Я схватил ножик - столовый ножик, он лежал возле моей тарелки, - и ударил его. А ведь рядом на столе был и прекрасный нож для разделки жаркого. Воспользуйся я им... Ну, а так... С тем же успехом я мог бы ударить его ложкой. Он просто отшвырнул меня в угол... - Сколько лет вам было? - Одиннадцать. И роста я был маленького. Я всегда был маленького роста. Он оттеснил мать к дальней стене. И выстрелил из... - Форкосиган со свистом втянул в себя воздух и закусил нижнюю губу. - Странно, когда начинаешь говорить о чем-то, то вдруг возвращаются такие подробности... А я-то думал, что почти ничего уже не помню. Он заметил, что Корделия побледнела, и неожиданно смутился. - Я вас расстроил своей болтовней. Извините. Все это было очень давно. Не знаю, почему я столько говорю. "Зато я знаю", - подумала Корделия. Несмотря на жару, он застегнул верхнюю пуговицу рубашки почти бессознательно. Его знобит, поняла она, температура повышается. Насколько? Да еще надо учесть эффект от этих таблеток. Тут есть чего испугаться. Внезапный порыв заставил ее сказать: - Но я понимаю, что вы имеете в виду, говоря о том, как все возвращается. Я помню... Сначала катер летел вверх, как всегда, и брат махал рукой... глупо, конечно, ведь отец все равно нас не видел. А потом по небу разлился свет, словно засияло второе солнце, и посыпался огненный дождь. После этого пришла пустота. Даже не тьма, а какое-то серебристо-пурпурное свечение. Я только сейчас вспомнила, что тогда ослепла на несколько дней. Он изумленно посмотрел на нее. - И со мной было так же... Он выстрелил в нее акустической гранатой. Я потом очень долго ничего не слышал. Словно все звуки перешли за порог чувствительности. Общий шум, более бессмысленный, чем тишина... - Да... - Наверное, с той минуты я и решил стать солдатом. Меня влекла не слава, а сила. Логика действий, искусство наступления, скорость и внезапность... Я хотел стать более подготовленным, более крепким и быстрым, более подлым негодяем, чем те, что ворвались к нам в дверь. То был мой первый боевой опыт. Не слишком успешный. Его трясло, и она решила переменить тему разговора. - Я никогда не была в бою. Как это бывает? Форкосиган глянул на нее и умолк. Опять словно хочет меня измерить, подумала Корделия. Но он начал потеть - слава Богу, жар отступает. - На расстоянии, в космосе, возникает иллюзия чистой и славной битвы. Почти абстракция. С тем же успехом это может быть компьютерная модель боя или игра. Реальность не чувствуется - только если в ваш корабль попадут. - Он опустил глаза, словно выбирая, куда ставить ногу, хотя почва здесь была ровная. - Убийство, настоящее убийство - это совсем другое дело. Тогда, на Комарре, когда я убил своего политофицера, я был разъярен даже сильнее, чем... чем в другое время. Когда чувствуешь, как под твоими руками замирает чья-то жизнь, то на лице жертвы читаешь и собственную смерть. А ведь он меня предал, он навсегда запятнал мою честь. - Боюсь, я это не вполне понимаю. - Да. Похоже, что в отличие от меня гнев делает вас сильнее. Хотел бы я знать, как вам это удается. Вот опять этот странный комплимент. Она замолчала, уставясь себе под ноги, потом стала смотреть на гору впереди, на небо - куда угодно, только не в его непроницаемое лицо. В результате она первая заметила наверху сверкающую точку - пламя из дюз ракетного двигателя. - Эй, смотрите, это не катер? - Да, действительно. Давайте-ка спрячемся вон в тех кустах, - распорядился Форкосиган. - А вы не хотите привлечь их внимание? - Нет. - Характерным жестом он повернул руку ладонью вверх. - Мои друзья и враги носят одну и ту же форму. Я предпочел бы сообщить о моем присутствии по возможности не всем сразу. Теперь до них уже доносился рев двигателей. Сделав крутой вираж, катер уходил за серо-зеленую лесистую гору на западе. - Похоже, они направляются к складу, - заметил Форкосиган. - Это осложняет ситуацию. - Он сжал губы. - Интересно, зачем они сюда вернулись? Может, Готтиан нашел секретный пакет? - Разве ему не должны были достаться все ваши бумаги? - Не все. Часть документов спрятана, поскольку они не предназначены для глаз Совета Министров. Сомневаюсь, чтобы Корабик Готтиан мог отыскать то, что ускользнуло от Рэднова. Рэднов - умный шпион. - Рэднов - высокий, широкоплечий, с острым профилем? - Нет, это похоже на сержанта Ботари. Где вы его видели? - В лесу около ущелья. Это он стрелял в Дюбауэра. - А, вот как? - Глаза Форкосигана вспыхнули, и он хищно улыбнулся. - Многое проясняется. - Только не для меня. - Сержант Ботари - странный человек. Месяц назад мне пришлось его сурово наказать. - Настолько сурово, что он мог стать участником заговора? - Готов поспорить, что Рэднов так и подумал. Да, так вот - не знаю, смогу ли объяснить вам насчет Ботари. Его вообще мало кто понимает. Он - великолепный солдат, а меня на дух не переносит, как выразились бы вы, бетанцы. Ему нравится меня ненавидеть. Это стало для него потребностью. - И он выстрелил бы вам в спину? - Никогда. Ударить в лицо - другое дело. По правде говоря, именно за это он и был наказан в прошлый раз. - Форкосиган задумчиво потер скулу. - Но оставить его у себя за спиной в бою можно не колеблясь. - Судя по вашим словам, он настоящий псих. - Да, многие так говорят. А мне он нравится. - И вы еще уверяете, будто это мы, бетаины, любим устраивать из жизни цирк! Форкосиган со смехом пожал плечами: - Ну, всегда полезно потренироваться с человеком, который не боится сделать тебе больно. Схватки с Ботари позволяют мне сохранять прекрасную форму. Однако я предпочитаю, чтобы наши спарринги ограничивались спортзалом... Нетрудно понять, почему Рэднов решил привлечь к