заговору Ботари - он кажется озлобленным типом, которому можно поручить грязное дело. Пари держу, именно так все и было... Молодчина Ботари! Корделия взглянула на Дюбауэра, бессмысленно топтавшегося рядом с ней. - Боюсь, что не могу разделить ваш энтузиазм. Он чуть не убил меня. - Я не утверждаю, будто он - человек громадного ума или высокой морали. Но в жизни ему пришлось нелегко, а выражать свои чувства он не мастер. И все-таки у него есть представление о долге и чести. Они уже приблизились к основанию горы, и дорога стала круче. Пустыня сменилась редколесьем. Меж стволов с журчанием бежали ручьи. Волоча на себе спотыкающегося Дюбауэра, Корделия мысленно проклинала нейробластеры и тех извергов, которые их придумали. А когда мичман упал, рассадив себе лоб, она не выдержала и накинулась на Форкосигана: - Хотелось бы знать, какого дьявола вы не желаете пользоваться цивилизованным оружием? Я бы охотнее доверила нейробластер шимпанзе, чем барраярцу. Вам бы только палить! Оглушенный Дюбауэр сел. Она промокнула ему кровь своим грязным носовым платком и тоже села. Форкосиган неловко опустился на землю рядом с ними, вытянув перед собой больную ногу. Он взглянул в ее напряженное, несчастное лицо и серьезно ответил: - Парализатор - не оружие. Это игрушка, дающая иллюзию защиты. Любой, не задумываясь, бросается под его выстрел, так что если противников много, вас в конце концов сомнут. Я видел, как парализатор стал причиной смерти его владельца. Но он бы спасся, будь у него другое оружие. Нейробластер легко убеждает. - Зато можно не колебаться, применяя парализатор, - возразила Корделия. - И ошибка не так опасна. - Что, вы колебались бы, применять ли бластер? - Да. Для меня это вообще неприемлемо, - ответила она и чуть погодя спросила: - А тот человек, о котором вы говорили... Он что, погиб от луча парализатора? - Не от луча. Его обезоружили и забили ногами до смерти. - Ох! - Корделию затошнило. - Надеюсь... что он не был вашим другом. - Был. И притом разделял ваше отношение к оружию. Мягкотелость. - Он хмуро посмотрел вдаль. С трудом поднявшись, они снова поплелись через лес. Барраярец попытался помочь ей вести Дюбауэра, но тот в страхе отшатнулся. Впрочем, и больная нога не допускала лишней нагрузки. Теперь Форкосиган замкнулся и перестал разговаривать. Казалось, все его силы уходят на то, чтобы заставить себя сделать очередной шаг вперед. Вскоре он начал что-то бормотать себе под нос - тревожный симптом. Корделия боялась, что он окончательно свалится и потеряет сознание. Как быть тогда? Вряд ли ей самой удастся отыскать верного члена его экипажа и договориться с ним. Первая же ошибка могла стать роковой. И даже допуская, что не каждый барраярец отъявленный негодяй, она невольно вспомнила старую поговорку "все критяне лжецы". Уже перед самым закатом, пробравшись через участок густого леса, они вышли на чудесную поляну. Пенный водопад скатывался по черным скалам, блестевшим подобно обсидиану, закатное солнце золотило траву на берегах ручья. Высокие, темно-зеленые и тенистые деревья манили к отдыху. Опершись на палку, Форкосиган молча разглядывая поляну. "Никогда не видела более усталого человека", - подумала Корделия и усмехнулась: ведь у нее не было зеркала. - Осталось пройти еще километров пятнадцать, - сказал он. - Я не хочу приближаться к складу в темноте. Мы остановимся здесь, переночуем и придем туда утром. Они плюхнулись на траву и долго смотрели на роскошный закат. Наконец, меркнущий свет напомнил о необходимости действовать. Они умылись в ручье, и Форкосиган выложил на камень последнюю еду - барраярский неприкосновенный запас. Даже после четырех дней овсянки и рокфора ужин показался ей удивительно неаппетитным. - Вы уверены, что это не быстрорастворимые ботинки? - печально спросила Корделия: по цвету, вкусу и запаху угощение напоминало галеты из тонко размолотой обувной кожи. Форкосиган хмыкнул: - Они органического происхождения, питательны и могут храниться годами. Полагаю, что и хранились. Корделия улыбнулась, с трудом пережевывая сухой и жесткий кусок. Дюбауэра пришлось кормить насильно: он все время пытался выплюнуть еду. Потом ботаника умыли и уложили спать. В течение дня у него не было припадков, и Корделия сочла это обнадеживающим признаком. После дневной жары земля еще дышала приятным теплом, рядом тихонько журчал ручей. Ей хотелось заснуть на сто лет, как принцессе из сказки. Но она заставила себя подняться и вызвалась дежурить первой. - По-моему, вам сегодня следует поспать подольше, - сказала она Форкосигану. - Я две ночи из трех несла короткую вахту. Теперь ваша очередь. - Совсем необязательно... - начал было он. - Если вы свалитесь, то и я не дойду, - напрямик заявила она. - И он тоже, - она ткнула пальцем в затихшего Дюбауэра. - Я намерена позаботиться, чтобы завтра вы довели нас до цели. Форкосиган не стал спорить - он принял вторую половинку болеутоляющего и снова лег. Но спать ему, видимо, не хотелось - он беспокойно шевелился и в сумраке наблюдал за нею. Казалось, глаза его лихорадочно блестят. Наконец, он приподнялся и оперся на локоть. Тогда она села рядом с ним, предварительно обойдя дозором поляну. - Я... - начал он и снова замолчал. - Вы совсем не такая, какой я представлял женщину-офицера. - М-м? Ну, вы тоже не такой, каким я представляла себе барраярского капитана, так что, надо полагать, мы квиты. - Она с любопытством спросила: - А что вы ожидали увидеть... - Я... сам не знаю. Вы - такой же профессионал, как любой офицер из тех, с кем я служил. Но вы не пытаетесь изображать мужчину. Это поразительно. - Я такая же, как все, - возразила она. - Значит, Колония Бета - необычайное место. - Планета как планета. Ничего особенного. Отвратительный климат. - Да, мне говорили. - Он поднял прутик и пару минут ковырял им землю, пока не сломал. - Скажите, в Колонии Бета не бывает браков по сговору, да? Она изумилась. - Конечно, нет! Что за странная идея. Это похоже на прямое нарушение гражданских прав. Господи... Уж не хотите ли вы сказать, что на Барраяре это принято? - В нашей касте - почти повсеместно. - И никто не возражает? - Их не заставляют, но договариваются обычно родители. Кажется... это работает нормально. Для многих. - Ну, стало быть, и такое возможно. - А как... э-э... как это устраиваете вы? Без посредников иногда бывает неловко.... Я имею в виду - отказывать кому-то прямо в лицо. - У нас все решают сами любовники, когда они уже достаточно знают друг друга и хотят завести ребенка. А прибегать к дипломатии, вроде той, которую вы описали, - все равно что выходить замуж за незнакомого человека. Вот это, по-моему, действительно неловко. - Хмм. - Он отыскал еще один прутик. - В период Изоляции на Барраяре, если мужчина брал в любовницы женщину из касты воинов, то это рассматривалось как похищение ее чести, и он должен был умереть за это смертью вора. Обычай, чаще нарушавшийся, чем исполнявшийся, хоть он и стал излюбленным сюжетом драматических произведений. А сейчас у нас время перемен. Старые порядки умерли, и мы все примеряем новые, как плохо пошитое платье. Теперь уже никто не понимает, что правильно, а что - нет. - Помолчав секунду, он спросил: - А чего ожидали вы? - От барраярца? Не знаю. Что-нибудь этакое преступное, наверное. Я была не в восторге, очутившись в плену. Он отвел взгляд. - Я... знаком с теми вещами, которые вы сейчас подразумеваете. Не стану отрицать - такое бывает. Это - как болезнь воображения, и она передается от человека к человеку. Хуже всего, когда зараза распространяется сверху. Падает дисциплина, слабеет боевой дух... Труднее всего молодым офицерам, особенно когда они видят порок в людях, которые должны служить им образцом. Как судить, не имея опыта, как бороться с заразой в собственной голове? И они развращаются, даже не успев понять, что с ними случилось. В темноте голос его звучал с необычной страстностью. - Лично я думала об этом с точки зрения пленной, - шутливо вставила Корделия. - Насколько я понимаю, с пленом мне повезло. - Те, о ком я говорю, - отбросы армии. И они в меньшинстве. Хотя было бы неправильно делать вид, будто таких людей у нас нет вовсе... Но меня вам бояться не следует. Даю вам слово. - Я... я это уже поняла. Некоторое время оба молчали. Корделия решила, что Форкосиган заснул, но тут он пошевелился и снова заговорил. Она почти не видела его лица - только отблески от глаз и белых зубов. - Ваши обычаи кажутся мне такими свободными, такими мирными. Невинными, как солнечный свет. Ни горя, ни боли, ни непоправимых ошибок. И страх не превращает мальчишек в преступников. И нет глупой ревности. И честь не теряется. - Тут вы ошибаетесь. Честь можно потерять и у нас. Только это не происходит за одну ночь. Как правило, нужны годы - она исчезает по крупицам, по капелькам. - Корделия помолчала. - Я знала одну женщину... Это была моя очень близкая подруга, тоже в экспедиционном корпусе. Ей... немного не везло в личных отношениях. Все вокруг нее находили себе спутников жизни, и чем старше она становилась, тем сильнее боялась остаться в стороне. Короче, ударилась в панику. В конце концов она сошлась с человеком, обладавшим совершенно поразительным талантом обращать золото в свинец. В его присутствии нельзя было произнести слова "любовь", "доверие" или "честь", чтобы не услышать умной насмешки. Цинизм дозволялся, поэзия - никогда. Так уж случилось, что, когда освободилось место командира корабля, они были в одном звании. Она давно мечтала о повышении и работала, как проклятая. Должность командира - редкий шанс, каждый рвется его получить. Но возлюбленный убедил ее - пустив в ход аргументы, которые потом оказались лживыми (он пообещал детей), - отказаться от командования в его пользу... Прекрасный тактик. Вскоре между ними все кончилось. После этого у нее не хватало духа начать новый роман. Так что ваши прежние законодатели придумали не так уж глупо. Людям... нужны правила, для их же собственной пользы. В тишине шептал водопад. - Я... когда-то был знаком с одним человеком, - донесся из темноты его голос. - В двадцать лет его женили на девушке прекрасного происхождения. Брак по родительскому сговору, но он был им доволен. Он почти все время проводил на службе. Она оказалась свободна, богата, ничем не связана в столице среди людей... не то что бы порочных, но намного старше ее. Богатые бездельники и их прихлебатели. За ней ухаживали, и она потеряла голову. Но, по-моему, не сердце. Она заводила любовников, как делали все вокруг. Глядя в прошлое, я вижу, что у той женщины не было иных чувств, кроме тщеславия и радости победы, но в то время... Мой друг поклонялся вымышленному образу, и когда оказалось, что его кумир вдруг разлетелся вдребезги... У этого парня был ужасный характер, и он решил драться с ее любовниками на дуэли. Их было двое. Его не волновало, кто останется жив, он не боялся, что его арестуют. Видите ли, он вообразил, что сражается за свою честь. Он назначил им обоим встречу в уединенном месте с интервалом примерно в полчаса. Какое-то время Форкосиган молчал. Корделия ждала не дыша, не зная, следует ли помочь ему продолжать рассказ. В конце концов он опять заговорил, но голос его потускнел и зачастил. - Первый был таким же упрямым юным аристократом, как и он сам, и играл по правилам. Он владел двумя мечами, бился со вкусом и чуть не убил м... моего друга. Его последние слова были о том, что он всегда мечтал умереть от руки ревнивого мужа, - только лет в восемьдесят. Чуть заметная оговорка уже не удивила Корделию. Она только подумала, не был ли ее собственный рассказ столь же очевидным. Похоже, что так. - Второй был высшим правительственным чиновником, человеком гораздо старше него. Он не желал драться. Мой знакомый несколько раз сбивал его с ног и снова поднимал. После... после того, первого, который умер с шуткой на губах, это было почти невыносимо. Наконец, несмотря на мольбы о пощаде, мой друг заколол беднягу-министра. Потом заехал к жене, чтобы рассказать ей, что сделал, и вернулся на корабль ждать ареста. Все это произошло за один короткий день. Она была в ярости, она сама была готова биться с ним на дуэли, будь такое возможно. Она чувствовала себя оскорбленной - и предпочла умереть. Выстрелила себе в голову из его служебного плазмотрона. Никогда бы не подумал, что женщина может избрать такой способ. Другое дело - яд или разрезанные вены... Но она была истинной форессой. Лицо ее совершенно сгорело. А у нее было прекраснейшее лицо... Дело обернулось чрезвычайно странно. Все решили, что двое ее любовников убили друг друга. Клянусь, он этого не планировал! А она якобы покончила самоубийством от отчаяния. Никто его даже не расспрашивал. Теперь Форкосиган говорил очень медленно. - Весь тот день он действовал как лунатик или актер. Подавал нужные реплики, совершал необходимые поступки, и в результате ему нисколько не стало лучше. Ничего он не добился, ничего не доказал. Все было таким же поддельным, как ее любовные связи, если не считать смертей. Они были настоящими. - Он помолчал. - Так что, видите, у бетанцев есть хотя бы одно преимущество. Вы позволяете друг другу учиться на ошибках. - Мне... больно за вашего друга. Это произошло давно? - Больше двадцати лет назад. Говорят, старики помнят события юности более ясно, чем то, что было на прошлой неделе. Может, он уже постарел. - Понятно. Этот рассказ был как странный колючий дар, слишком хрупкий, чтобы его бросить, и слишком ранящий, чтобы держать. Он лег и снова замолчал, а она обошла поляну, прислушиваясь к тишине леса. Когда она закончила обход, Форкосиган спал, дрожа и мечась в лихорадке. Корделия стащила с Дюбауэра один из обгоревших спальных мешков и укрыла его. 4 Часа за три до рассвета Форкосиган проснулся и заставил Корделию поспать пару часов. В серый предрассветный час он снова разбудил ее. Он умылся в ручье и избавился от четырехдневной щетины, воспользовавшись одноразовой упаковкой депилятора. Тоже приберег на последний день, поняла Корделия. - Мне нужна ваша помощь. Я хочу вскрыть нарыв, выпустить гной и снова все перевязать. До конца дня хватит, а потом это уже не будет иметь значения. - Хорошо. Он разулся, и Корделия заставила его подержать ногу под быстрой струей водопада. Потом сполоснула его боевой нож и быстрым глубоким надрезом вскрыла страшно вздувшуюся опухоль. У Форкосигана побелели губы, но он смолчал. Зато Корделия с трудом удержала вскрик. Из разреза хлынули кровь и гной, вынося странные свернувшиеся куски, которые смывала вода. Корделия постаралась не думать о том, сколько новых микробов они вносят в рану. Она смазала ему ногу остатками явно неэффективной мази и забинтовала последним пластиковым бинтом. - Стало полегче. - Но он споткнулся и чуть не упал, едва попробовал идти: - Ясно, - пробормотал он. - Пора. Форкосиган торжественно извлек последнюю таблетку болеутоляющего и еще какую-то маленькую голубую пилюлю, проглотил их и выбросил пустую аптечку. Корделия рассеянно подняла ее и повертела в руках. - Эти штуки действуют великолепно, - сказал он, - но только пока эффект не кончится - а тогда ты падаешь, словно марионетка, у которой обрезали веревочки. Теперь у меня есть часов шестнадцать. Действительно, к тому моменту, как они доели завтрак и приготовили Дюбауэра к дневному переходу, барраярец не только выглядел нормально, но и казался свежим, отдохнувшим и полным энергии. Оба не упоминали о ночном разговоре. Они сделали большой круг, чтобы зайти с запада, и к полудню подошли к склону горы. Дальше путь лежал через лес, к отрогу напротив гигантской впадины. Здесь Форкосиган объявил, что пора произвести рекогносцировку. Измученный Дюбауэр свернулся калачиком и заснул. Корделия посидела рядом с ним, пока его дыхание не стало медленным и ровным, потом подползла к Форкосигану. Барраярский капитан обводил биноклем туманный зеленый амфитеатр. - Вон катер. Они поставили его возле пещер. Видите темную щель рядом с водопадом? Это - вход. Он передал ей бинокль, чтобы она смогла рассмотреть все получше. - О, вон кто-то выходит. При сильном увеличении видны лица. - Куделка. - Бинокль снова оказался в руках Форкосигана. - Он - в порядке. Но худой человек рядом с ним - это Дэробей, один из шпионов Рэднова в группе связи. Запомните его лицо: надо знать, когда нельзя высовываться. Корделия гадала: удовлетворенный вид Форкосигана - это результат действия стимулятора или свирепая радость в предвкушении конфликта? Он наблюдал, считал и прикидывал, и глаза его блестели. Барраярец присвистнул сквозь зубы, сразу напомнив ей хищного шестинога: - Господи, а вон и сам Рэднов? Хотел бы я до него добраться! Но на этот раз можно и подождать, чтобы людьми министерства занялся суд. Пусть только попробуют спасти своих любимчиков от обвинения в бунте! На этот раз высшее командование и Совет графов будут на моей стороне. Нет, Рэднов, ты останешься в живых - и пожалеешь об этом. Вдруг он замер и ухмыльнулся: - Ну вот, наконец и мне повезло. Вон Готтиан, он вооружен - значит, он командует. Мы почти у цели. Начинаем действовать. Они отползли обратно, под прикрытие деревьев. Дюбауэра на месте не было. - О, Боже! - выдохнула Корделия, вглядываясь в заросли. - Куда он делся? - Далеко он уйти не мог, - успокоил ее Форкосиган, хотя и он выглядел сейчас озабоченным. Они сделали круг по лесу, пройдя метров по сто. "Идиотка! - яростно ругала себя Корделия, чувствуя, как ее охватывает паника. - И куда тебя понесло..." Никаких следов мичмана обнаружить не удалось. - Послушайте, сейчас у нас нет времени его искать, - сказал Форкосиган. - Как только я снова стану командующим, я пошлю патруль на его розыски. С мониторами они найдут его быстрее, чем мы. Корделия подумала о хищниках, обрывах, глубоких затонах, барраярских патрулях, скорых на расправу. - Мы столько прошли... - начала она. - Если я не верну себе командование, вы оба не выживете. С трудом подчинившись доводам рассудка, Корделия позволила Форкосигану взять себя за руку, и они двинулись через лес. Когда барраярский лагерь был уже близко, он приложил палец к губам. - Идите как можно тише. Я проделал такой путь не для того, чтобы меня подстрелили собственные часовые. А! Здесь надо лечь. Он устроил ее позади нескольких поваленных стволов, в высокой траве неподалеку от тропы. - А вы не хотите просто постучать в дверь? - Нет. - Почему, если ваш Готтиан надежен? - Что-то здесь не так. Не пойму, зачем они вообще сюда вернулись. - Минуту поразмыслив, он передал ей парализатор. - Если придется воспользоваться оружием, то пускай у вас будет такое, которое вы можете применить. В нем еще остался небольшой заряд - на один-два выстрела. Это тропинка между двумя постами, и рано или поздно по ней кто-нибудь пройдет. Не поднимайте головы, пока я не дам команду. Он расстегнул ножны и затаился по другую сторону тропы. Они прождали полчаса, потом еще столько же. Весь лес словно дремал, нежась в мягком, теплом тумане. Но вот на тропе послышались звуки шагов: кто-то прошелестел опавшими листьями. Корделия застыла в полной неподвижности, стараясь всмотреться в идущего и не поднять при этом головы. Показалась высокая фигура в ладно пригнанном барраярском камуфляже. Спокойное лицо, седые волосы. Когда офицер уже почти прошел мимо, Форкосиган поднялся из своего убежища. - Корабик, - проговорил он негромко, но по-настоящему дружелюбно. Он стоял и ждал, скрестив руки и улыбаясь. Готтиан стремительно обернулся, одновременно выхватывая из кобуры нейробластер. Через секунду на лице его отразилось изумление. - Эйрел! Разведгруппа доложила, что тебя убили бетанцы. - И он шагнул, но не вперед, как ожидала Корделия по интонации Форкосигана, а назад. Нейробластер по-прежнему оставался у него в руке, словно он забыл его убрать, но пальцы крепко сжимали рукоятку. У Корделии оборвалось сердце. У Форкосигана был чуть удивленный вид, словно такая сдержанная встреча его озадачила. - Рад видеть, что ты не суеверен, - пошутил он. - Мне следовало бы знать, что тебя нельзя считать мертвым... до тех пор, пока лично не увижу тебя в могиле с осиновым колом в сердце, - с печальной иронией произнес Готтиан. - В чем дело, Корабик? - спокойно спросил Форкосиган. - Ты же никогда не был лизоблюдом министерства. При этих словах Готтиан, уже не таясь, направил на своего капитана нейробластер. Форкосиган стоял, не двигаясь, и смотрел на него. - Нет, не был, - откровенно ответил Готтиан. - Я понял, что история насчет тебя и бетанцев, которую рассказал мне Рэднов, не похожа на правду, и я намерен был позаботиться о том, чтобы она прошла через совет по расследованию, когда мы вернемся домой. - Он помолчал. - Но тогда я уже был бы командующим. Замещая капитана шесть месяцев, я наверняка получил бы этот пост. Как по-твоему, какие у меня шансы получить командование - в моем-то возрасте? Пять процентов? Два? Ноль? - Не такие плохие, как ты думаешь, - по-прежнему спокойно ответил Форкосиган. - Планируется кое-что, о чем пока никто не знает. Новые корабли, новые возможности. - Обычные слухи, - отмахнулся Готтиан. - Значит, ты не поверил в мою смерть? - продолжал расспрашивать Форкосиган. - Я был уверен, что ты погиб. И взял на себя командование... Кстати, куда ты дел секретный пакет? Мы всю твою каюту перевернули, но так и не нашли. Форкосиган сухо улыбнулся и покачал головой. - Не хочу вводить тебя в соблазн. - Неважно. - Нейробластер Готтиана не дрожал. - И тут позавчера ко мне явился этот полоумный, Ботари. Он рассказал, что на самом деле произошло возле лагеря бетанцев. Дьявольски меня удивил - я-то думал, он был бы счастлив перерезать тебе глотку. Поэтому мы вернулись сюда - якобы провести планетные маневры. Я не сомневался, что рано или поздно ты объявишься, но ожидал тебя раньше. - Я задержался. - Форкосиган чуть сдвинулся, уходя с линии огня парализатора Корделии. - Где сейчас Ботари? - В одиночке. - Ему это очень вредно, - поморщился Форкосиган. - Насколько я понял, ты не стал оповещать всех о том, что мне удалось спастись? - Даже Рэднов не знает. Он по-прежнему считает, что Ботари тебя прикончил. - Доволен, а? - Как кот на солнышке. Я бы с наслаждением ткнул его мордой в грязь перед комиссией по расследованию, если бы ты оказался столь любезен, чтобы погибнуть во время перехода. Форкосиган сделал печальную гримасу. - Похоже, ты так и не решил, чего бы тебе больше всего хотелось. Могу ли я намекнуть, что даже сейчас еще не поздно передумать? - Ты никогда мне этого не забудешь, - неуверенно возразил Готтиан. - Будь я помоложе и поглупее - не забыл бы. Но, сказать по правде, мне уже слегка надоело убивать - это никого ничему не учит. - Форкосиган поднял голову и посмотрел прямо в глаза Готтиану. - Если хочешь, я дам тебе слово. Ты знаешь, чего оно стоит. Нейробластер задрожал - Готтиан явно колебался, не зная, какое решение принять. И тут Корделия заметила, что по его щекам текут слезы. "О живых не плачут, - подумала она, - только о мертвых". Значит, в следующую секунду Готтиан выстрелит. Она подняла парализатор, тщательно прицелилась и нажала на спусковой крючок. Оружие издало только слабое жужжание, но заряда все-таки хватило на то, чтобы обернувшийся на неожиданный звук Готтиан упал на колени. Форкосиган вырвал у него из руки нейробластер, потом сорвал с пояса кобуру с плазмотроном и резким ударом свалил бывшего друга на землю. - Будь ты проклят, - прохрипел полупарализованный Готтиан, - неужели тебя так никогда и не перехитрить? - Будь иначе, меня бы здесь не было, - пожал плечами Форкосиган. Он быстро обыскал Готтиана, конфисковав у него нож и еще кое-какое оружие. - Кто сейчас на постах? - Сене - на севере, Куделка - на юге. Форкосиган снял с Готтиана пояс и связал ему руки за спиной. - Тебе и правда трудно было принять решение, а? - Он повернулся к Корделии: - Сене - один из людей Рэднова, Куделка - мой. - Но ведь это тоже ваш человек, - заметила Корделия, кивнув на связанного. - Похоже, единственное различие между вашими друзьями и врагами - в том, сколько времени они тратят на разговоры, прежде чем выстрелить в вас. - Да, - согласился Форкосиган, - с этой армией я завоевал бы весь мир, если бы мне хоть раз удалось заставить всех стрелять в одну сторону. Могу ли я одолжить у вас ремень, командор Нейсмит? Он связал Готтиану ноги, вставил в рот кляп и выпрямился, осматриваясь. - Все критяне - лжецы, - пробормотала Корделия, подходя поближе, а потом громко спросила: - На север или на юг? - Интересный вопрос. Как бы вы на него ответили? - Когда-то у меня был учитель, который вот так же отводил мои вопросы. Я считала, что это сократический метод, и страшно им восхищалась. А потом поняла, что он прибегал к нему всякий раз, когда не знал, что ответить. Корделия вглядывалась в лежащего Готтиана, пытаясь угадать, чем был продиктован его ответ: раскаянием или надеждой завершить неудавшееся покушение. Барраярец глянул на нее с недоумением и враждебностью. - На север, - неохотно заключила Корделия. Они с Форкосиганом обменялись понимающими взглядами, и он коротко кивнул: - Что же, идемте. Они тихо пошли вверх по тропинке, к перевалу, потом по впадине, заросшей густым серо-зеленым кустарником. - Вы давно знаете Готтиана? - Мы служим вместе уже четыре года, со времени моего разжалования. Я считал, что он хороший кадровый офицер. Но совершенно аполитичный. У него семья. - Как вы думаете, вы могли бы... потом взять его обратно? - Все простить и все забыть? Я дал ему такую возможность. Он отрекся от меня. Дважды, если вы правильно истолковали его слова. - Они снова поднимались вверх по склону. - Пост находится наверху. Кто бы там ни был, он через секунду нас заметит. Задержитесь здесь и прикройте меня. Если услышите выстрелы... - он помолчал, - действуйте по своему усмотрению. Корделия подавила нервный смешок. А Форкосиган расстегнул кобуру нейробластера и открыто пошел по тропе, стараясь производить побольше шума. - Часовой, докладывайте, - услышала она его громкий приказ. - Ничего нового с... О, Господи, да это же капитан! И до Корделии донесся такой радостный хохот, какого она не слышала, кажется, уже целый век. Она прислонилась к дереву, внезапно ослабев. "И когда же, - спросила она себя, - ты перестала бояться его? Когда ты начала бояться за него? И почему новый страх настолько мучительнее прежнего? Похоже, ты от этой перемены ничего не выиграла, а?" - Вы можете показаться, командор Нейсмит, - громко проговорил Форкосиган. Она обогнула последнюю группу кустов и взобралась на травянистый пригорок. На нем расположились двое подтянутых молодых людей в пятнистом камуфляже. Одного из них, на голову выше Форкосигана, с мальчишеским лицом, не соответствующим могучему телу, она уже видела в бинокль - это был Куделка. Он с неуемным восторгом жал руку своему капитану, словно никак не мог окончательно убедиться, что перед ним не призрак. Но когда второй часовой разглядел ее форму, его рука дернулась к кобуре. - Нам сказали, что вас убили бетаины, сэр... - Да, этот преувеличенный слух мне было нелегко опровергнуть, - отозвался Форкосиган. - Как видите, это не так. - Похороны получились великолепные, - сообщил Куделка. - Жаль, что вас там не было. - Может, в другой раз, - ухмыльнулся Форкосиган. - Ох, простите, сэр. Ну, вы же знаете, что я не это имел в виду. А лучшую речь произнес лейтенант Рэднов. - Не сомневаюсь. Он над ней, наверное, корпел уже несколько месяцев. Куделка, более сообразительный, чем его спутник, громко ахнул. Второй барраярец посмотрел на него с удивлением. - Теперь позвольте представить вам командора Корделию Нейсмит из Бетанской астроэкспедиции. Она... - Форкосиган замолчал. Корделия с интересом ждала, какой именно статус она получит. - Она... Э-э... - Итак, она... - услужливо пробормотала Корделия. Форкосиган плотно сжал губы. - Моя пленная, - наконец выбрал он. - С правом свободного передвижения, за исключением секретных районов. Обращаться с ней следует со всяческим уважением. Видно было, что оба парня буквально умирают от любопытства. - Она вооружена, - напомнил спутник Куделки. - Да, к счастью. - Форкосиган воздержался от объяснений, а перешел к более важным вопросам. - Кто прилетел на катере? Куделка начал перечислять имена, его спутник изредка подсказывал. - Ладно. - Форкосиган вздохнул. - Необходимо быстро и без шума разоружить Рэднова, Дэробея, Сенса и Тейфаса и посадить под арест по обвинению в мятеже. Позже к ним присоединятся и другие. Пока они не будут арестованы, никакой связи с "Генералом Форкрафтом". Где лейтенант Буффа? - В пещерах. Сэр! - У Куделки теперь был довольно несчастный вид: он начал понимать, что произошло. - Да? - Вы уверены насчет Тейфаса? - Почти. - Голос Форкосигана смягчился. - Их будут судить. Суд для того и существует, чтобы отделить виновных от невинных. - Да, сэр. Куделка принял эту слабую гарантию относительно будущего человека, который, как догадалась Корделия, был ему другом. - Теперь ты понимаешь, почему я говорил, что статистика гражданской войны не отражает реального положения вещей? - спросил Форкосиган. - Да, сэр. - Куделка прямо встретил его взгляд, и Форкосиган кивнул. - Хорошо. Идите со мной. Они снова двинулись в путь. Форкосиган взял ее под руку и почти не хромал, ловко скрыв, насколько тяжело он на нее опирается. Они шли по новой тропе через лес, то вверх, то вниз, и, наконец, оказались у замаскированных дверей, закрывавших вход в пещеры. Струившийся рядом водопад заканчивался небольшим бассейном, из которого выбегал живописный ручей. Около него собралась странная группа. Сначала Корделия не могла разобрать, что там происходит. Двое барраярцев стояли, наблюдая за двумя другими, опустившимися на колени у воды. При их приближении те, кто стоял на коленях, выпрямились и подняли на ноги мокрую фигуру со связанными руками. Человек задыхался и кашлял, шумно глотая воздух. - Это Дюбауэр! - воскликнула Корделия. - Что они с ним делают? В отличие от нее, Форкосиган моментально понял смысл всей картины. Он лишь чертыхнулся и, прихрамывая, побежал вниз. - Это мой пленник! - крикнул он, подбегая к водоему. - Руки прочь от него! Вся четверка дернулась, как от удара током, и выпустила свою жертву. Дюбауэр упал на землю. Волосы, лицо, реденькая бородка и воротник мичмана были совершенно мокрыми, и он продолжал кашлять и чихать. Ужаснувшись, Корделия, наконец, поняла, что барраярцы пытали его, окуная в воду. - Лейтенант Буффа, что здесь происходит? - рявкнул Форкосиган, пронзая негодующим взглядом одного из четверых. - Я думал, вас убили бетанцы, сэр! - невпопад проговорил растерявшийся Буффа. - Не убили, - отрывисто ответил Форкосиган. - Так что вы делали с этим парнем? - Тейфас поймал его в лесу, сэр. Мы решили его допросить: хотели узнать, есть ли тут поблизости еще бетаины... - он бросил взгляд на Корделию. - Только вот он отказывается говорить. А я-то всегда считал их слабаками. Форкосиган провел рукой по лицу, словно моля небо дать ему силы. - Буффа, - терпеливо проговорил он, - этот человек пять дней назад попал под нейробластер. Он не может говорить, а если бы и мог, то все равно ничего бы не знал. - Изверги! - крикнула Корделия, опускаясь на колени. Дюбауэр узнал ее, и отчаянно в нее вцепился. - Вы, барраярцы, просто дикари, мерзкие убийцы! - И еще придурки. Не забудьте про придурков, - напомнил Форкосиган, испепеляя взглядом своих подчиненных. У пары человек хватило совести выглядеть не только испуганными, но и пристыженными. Форкосиган тяжело вздохнул. - Он в порядке? - Как будто в порядке, - сухо отозвалась Корделия. - Только очень расстроен, знаете ли. Ее трясло от негодования. - Командор Нейсмит, я приношу вам извинения за действия моих подчиненных, - официальным тоном заявил Форкосиган, повысив голос и явно давая понять всем присутствующим, в какое неловкое положение они поставили своего капитана. - Нечего тут щелкать каблуками, - яростно прошипела Корделия. Но при виде его погрустневшего лица она смягчилась и добавила чуть громче: - Имело место неправильное истолкование событий. - Она перевела взгляд на рослого лейтенанта Буффу, который старался незаметно стушеваться. - А когда человек слеп, он может и обознаться. Так что... О, черт, - она прервала речь, поскольку испуг и смятение вызвали у Дюбауэра новый припадок. Большинство барраярцев смущенно отвели глаза. Форкосиган, уже наученный опытом, опустился на колени, чтобы помочь ей. Когда судороги затихли, он снова встал. - Тейфас, сдай оружие Куделке. - Тейфас помедлил, затравленно озираясь, потом медленно повиновался. - Я не хотел участвовать в этом, сэр, - с отчаянием проговорил он, - но лейтенант Рэднов сказал мне, что уже поздно. - У тебя еще будет возможность оправдаться, - устало отозвался Форкосиган. - Что происходит, сэр? - спросил озадаченный Буффа. - Вы видели командора Готтиана? - Я дал командору Готтиану... отдельное поручение. Буффа, ты примешь командование над группой. Форкосиган повторил свой приказ относительно ареста и отрядил нескольких человек для его выполнения. - Мичман Куделка, отведи моих пленников в пещеру. Позаботься, чтобы их как следует накормили и предоставили все, что потребует командор Нейсмит. Потом подготовь катер к взлету. Мы вернемся на корабль, как только другие... арестованные будут в сборе. Он избегал слова "мятежники", по-видимому, считая его слишком сильным выражением. - Что вы собираетесь... - начала Корделия. - Собираюсь поговорить с командором Готтианом. Наедине. - Хмм. Ну, не заставьте меня пожалеть о моем совете. Это означало: "Будьте осторожны!" Махнув рукой в знак того, что понял, Форкосиган побрел обратно к лесу. Его хромота стала заметнее. Корделия помогла ботанику подняться на ноги, и Куделка повел их к входу в пещеру. Этот парень настолько походил на Дюбауэра, что ей трудно было сохранять враждебность. - Что у старика с ногой? - спросил Куделка, оглядываясь через плечо. - У него воспалилась царапина, - Корделия не стала вдаваться в подробности, поскольку уже поняла, что Форкосиган прав, скрывая любую слабость от своих ненадежных подчиненных. - Эта рана потребует внимания хорошего медика, если только вам удастся заставить его заняться собой. - Это для старика типично. Никогда не видел столько энергии у человека его возраста. Корделия саркастически подняла бровь. - Какого возраста? - Ну, конечно, вам он не кажется старым, - уступил Куделка, удивившись ее смешку. - То есть энергия - вообще-то не совсем верное слово... - Как насчет силы? - предложила она, втайне страшно довольная тем, что у Форкосигана есть хотя бы один почитатель. - Энергия, приложенная к работе. - Вот-вот, самое то, - одобрил он. Корделия решила не упоминать о голубой таблетке. - Он показался мне интересным человеком, - сказала она, надеясь услышать еще что-нибудь об Форкосигане. - Как он попал в такую историю? - Вы имеете в виду Рэднова? Она кивнула. - Ну, я не хочу критиковать старика, но... - Тут Куделка даже понизил голос. - Кто, кроме него, сказал бы политофицеру, едва тот пришел на корабль, чтобы он не совался ему на глаза, если хочет дожить до конца полета? Они уже дважды повернули внутри пещеры. Корделия настороженно осматривалась. "В высшей степени странно, - решила она. - Форкосиган ввел меня в заблуждение". Лабиринт отчасти имел естественное происхождение, но в основном его вырубили плазменной дугой. Тут было холодно, влажно и сумрачно. Огромные пространства были загромождены разнообразными припасами. Это не тайник, а настоящий военный склад. Она беззвучно присвистнула, озираясь по сторонам и прозревая в будущем множество самых неприятных вариантов развития событий. В одном из закоулков находилось обычное барраярское полевое укрытие: ребристая полусфера, обтянутая такой же тканью, что и бетанские палатки. Здесь расположилась полевая кухня и примитивная столовая, где хозяйничал одинокий старшина, наводя порядок после обеда. - Только что объявился старик - живехонек! - приветствовал его Куделка. - Ого! А я думал, бетаины перерезали ему глотку, - удивленно отозвался старшина. - А мы-то устроили такие шикарные поминки. - Вот эти двое - личные пленники старика, - продолжал Куделка, обращаясь к повару, который, как заподозрила Корделия, был скорее боевым солдатом, чем опытным кулинаром. - А его отношение к пленным тебе известно. У этого парня - повреждения после нейробластера. Бетаинов велено как следует накормить, так что не трави их своими обычными помоями. - Критику наводить все горазды, - пробормотал старшина-повар, когда Куделка исчез, чтобы заняться другими делами. - Что будете есть? - Что угодно. Что угодно, лишь бы не овсянку и заправку с рокфором, - поспешно поправилась Корделия. Барраярец исчез в заднем помещении и через несколько минут появился с дымящимися мисками какого-то рагу и - о чудо! - настоящим хлебом с настоящим маргарином. Корделия жадно набросилась на еду. - Ну как? - бесцветно осведомился старшина. - Чудесно, - пробормотала она с набитым ртом. - Просто объедение. - Правда? - Он расправил плечи. - Вам правда нравится? - Правда. - Она перестала есть, чтобы всунуть несколько ложек рагу обалдевшему Дюбауэру. Вкус теплой пищи разогнал вызванную припадком дремоту, и он начал жевать почти так же энергично, как и она. - Э, можно мне помочь его накормить? - предложил повар. Корделия улыбнулась. - Конечно, можно. Очень скоро она узнала, что старшину зовут Нилеза, выслушала историю его жизни, отведала весь - хоть и очень небогатый - запас деликатесов, которые могла предложить барраярская походная кухня. Видимо, старшина так же истосковался по похвалам, как его товарищи - по домашней кухне, потому что ходил за ней по пятам, ломая голову, чем бы еще ей услужить. Форкосиган пришел без сопровождающих и устало сел рядом с Корделией. - Добро пожаловать, сэр, - приветствовал его Нилеза. - Мы думали, бетаины вас убили. - Да, знаю. - Форкосиган жестом отмел это уже успевшее надоесть приветствие. - Как насчет еды? - Что прикажете, сэр? - Все равно, лишь бы не овсянку. Ему тоже дали хлеба и рагу. Съел он немного - было очевидно, что жар в сочетании со стимулятором не способствует аппетиту. - Что с командором Готтианом? - тихо спросила Корделия. - Он снова в строю. - Как вы этого добились? - Развязал его и дал ему мой плазмотрон. Сказал, что не могу работать с человеком, в котором не уверен, и что это - его последний шанс на повышение по службе. Потом сел к нему спиной. Просидел так минут десять. Мы не сказали ни слова. Потом он вернул мне оружие, и мы пошли обратно в лагерь. - Я тоже думала, что какая-то шутка в этом роде сработает. Хотя сомневаюсь, что смогла бы так поступить на вашем месте. - Я бы, наверное, тоже не смог, если бы не чертовская усталость. Так хотелось дать отдых ногам. - Он заговорил немного оживленнее: - Как только будет восстановлен порядок, мы полетим к "Генералу". Это чудесный корабль. Я отведу вам каюту инспекторов - ее называют адмиральской, хотя она ничем не отличается от остальных. - Он положил ложку. - Как вам наша еда? - Чудесная. - Большинство отзывается иначе. - Старшина Нилеза был очень добр и внимателен. - Мы говорим об одном и том же человеке? - удивился Форкосиган. - По-моему, ему