ней шефство как модельер и эксперт. Благодаря ее заботам Корделия чувствовала себя уверенно в превосходно скроенном шелковом платье цвета изумруда, волнами спадавшем от плеч до пола, и широком жилете из мягкого кремового бархата. Живые цветы, искусно вплетенные в ее рыжие волосы чудодеем-парикмахером, присланным Элис, элегантно дополняли туалет. Подбор нарядов, как и неукоснительное следование церемониалу, давно уже стал здесь национальным видом искусства, таким же сложным, как бетанский макияж для тела. На реакцию мужа Корделия не полагалась, но восторженные восклицания горничных убедили ее, что мастера поработали на славу. Скоро в холл спустились оба Форкосигана и лейтенант Куделка. Адмирал и лейтенант были в дворцовых красно-коричневых мундирах, а старый граф - в своем роскошном коричнево-серебряном камзоле, предназначавшемся для особо торжественных случаев. Друшикко, сопровождавшая Корделию, была в наряде тех же тонов, что и хозяйка. Покрой ее одежды был рассчитан на то, чтобы не стеснять движений и скрывать вооружение и комм-устройство. Несколько мгновений все молча восхищались друг другом, затем направились к выходу. Регентский кортеж ждал у дверей. Адмирал подсадил жену в машину, но сам отступил назад: - Увидимся во дворце, дорогая. - Что? - Она обернулась. - О! Значит, второй автомобиль... это не просто из-за того, что нас много? - Нет. Мне кажется... разумным, чтобы с этого дня мы с тобой ездили в разных машинах. - Да, - чуть слышно сказала она. - Конечно. Он кивнул и отвернулся. Будь проклята эта планета. Она отобрала еще одну часть их жизни. У них и так почти нет времени, чтобы побыть вдвоем, и даже эта крошечная потеря причиняет боль. Рядом с Корделией сел граф Петер. Друшикко устроилась напротив, и машина плавно вывернула на улицу. Корделия прижалась носом к стеклу, пытаясь увидеть адмиральский лимузин, но тот отстал и оказался вне поля зрения. Вздохнув, она отвернулась и села прямо. Желтое солнце садилось в серую гряду облаков: в прохладном осеннем сумраке начали зажигаться фонари. Город казался строгим и немного печальным. Сейчас Корделию даже обрадовали шумные толпы, высыпавшие на улицы по случаю торжеств. Праздничный фейерверк напомнил ей обычай древних жителей Земли стучать в тазы и стрелять из ружей во время лунных затмений, чтобы прогнать небесного дракона, пожирающего светило. Эта странная осенняя печаль... она может поглотить неосторожную душу. Узловатые пальцы графа теребили коричневый шелковый мешочек с вышитым гербом Форкосиганов. Корделия с интересом посмотрела на него: - Что это? Старик чуть заметно улыбнулся и протянул ей мешочек: - Это называется кошелек. А в нем - золотые монеты. Опять народное искусство! Мешочек и его содержимое были удивительно приятны на ощупь. Она провела рукой по шелку, восхищаясь вышивкой, и вытряхнула на ладонь несколько сверкающих кружочков со сложной чеканкой. - Очень красиво. - Ей вспомнились почерпнутые откуда-то сведения, что в Период Изоляции золото считалось на Барраяре исключительно ценным веществом. В ее бетанском сознании слово "золото" ассоциировалось с чем-то вроде "полезный металл, применяемый в электронной промышленности", но древние относились к нему чуть ли не с мистическим обожанием. - Это что-то означает? - Ха! Еще бы. Это подарок императору ко дню рождения. Корделия представила себе, как пятилетний Грегор играет с кучкой золотых монет. Интересно, что он будет с ними делать - построит пирамидку? Она надеялась, что император уже вышел из того возраста, когда любой привлекательный предмет отправляется в рот: таким увесистым кружочком недолго и подавиться. - Думаю, Грегор будет очень рад, - скрыв сомнения, проговорила она. Граф засмеялся. - Ты не понимаешь, что происходит, да? Корделия вздохнула: - Как обычно, сэр. И рассчитываю на вашу подсказку. Она откинулась на спинку сиденья, приготовившись слушать. Граф со временем даже полюбил объяснять невестке барраярские обычаи - ему было приятно обнаружить очередной закоулок ее бетанской безграмотности и заполнить его барраярской информацией с собственными комментариями. А Корделия уже пришла к убеждению, что, читай он эти лекции еще хоть двадцать лет, - она не перестанет изумляться очередной загадкой барраярских нравов. - День рождения императора - традиционная дата окончания финансового года в каждой графской провинции, - начал старый Форкосиган. - Иначе говоря, это день уплаты налогов - но вот только форы налогом не облагаются. Это несовместимо с нашим достоинством. Вместо этого мы преподносим императору подарок. - А-а... - сказала Корделия. - Но управление планетой, сэр, нельзя окупить шестью десятками мешочков с золотом. - Конечно, нельзя. Реальные средства были переведены в Форбарр-Султан из Хассадара днем, по комм-связи. Золото - это просто символ. - Позвольте, разве вы в этом году еще не переводили деньги в казначейство? - Весной, для Эзара. Да. Ну а теперь мы изменили дату окончания финансового года. - Разве это не нарушит всю систему расчетов? Старик пожал плечами. - Мы справляемся. - Неожиданно он усмехнулся. - А вообще-то ты знаешь, откуда пошло слово "граф"? - Я думала, с Земли. Доатомный... кажется, позднеримский термин, обозначавший аристократа, управлявшего графством. Или наоборот - подвластную область называли по титулу правителя? - На Барраяре это слово произошло от слова "графа". Первые графы во время Форадара Тау (кстати, потрясающий был бандит, советую тебе о нем почитать) были его бухгалтерами, сборщиками налогов. - А я-то думала, что это военный титул. В подражание средневековой истории. - О, военная сторона дела проявилась очень скоро, когда пришлось вытряхивать денежки из тех, кто не желал платить. Позже чин приобрел блеск. - А я и не знала! - Она посмотрела на него с внезапным подозрением: - Вы меня не разыгрываете, сэр? Старик обиженно развел руками. "Опять мимо, - подумала Корделия. - Да уж, здесь без карты не сориентируешься". Они подъехали к главным воротам императорского дворца. Охрана была, как обычно, бдительна и даже более многочисленна, чем всегда, но в остальном произошли разительные перемены. Каменную громаду расцвечивали гирлянды цветных фонариков, парк был ярко освещен, и повсюду - на аллеях, у фонтанов, на широких мраморных террасах - виднелись группы нарядно одетых людей. Автомобиль регента остановился у входа, когда они уже входили в восточный портик. Корделия облегченно вздохнула, снова оказавшись рядом с мужем, и взяла его под руку. Он улыбнулся, с гордостью любуясь женой, и незаметно поцеловал ее в шею, притворившись, будто поправляет вплетенные в прическу цветы. Она в ответ тайком сжала ему руку, и они начали подниматься по длинной пологой лестнице. Мажордом, распахнув двери, громко объявил об их приходе - и к ним повернулись, как со страху показалось Корделии, тысячи любопытных лиц. На самом же деле здесь было не более двух сотен человек. В конце концов, решила она, это совсем не так неприятно, как, например, смотреть в дуло нейробластера. Они двинулись по залу, обмениваясь приветствиями и произнося вежливые фразы. "И почему бы им не приколоть таблички с именами?" - с тоской подумала Корделия. Как всегда, все, кроме нее, друг друга знали. Она представила себе, как начинает великосветскую беседу словами: "Эй вы, фор..." - и покрепче уцепилась за локоть Эйрела. Лучше уж выглядеть таинственной незнакомкой, чем круглой дурой, не имеющей понятия о правилах хорошего тона. В следующем зале происходила церемония вручения кошельков: графы или их представители выстроились в очередь, спеша исполнить свой долг - и каждый при этом произносил небольшую, но весьма высокопарную речь. Император Грегор, которому, как заподозрила Корделия, давно уже пора было спать, сидел на троне рядом с матерью. Мальчик выглядел очень усталым, но мужественно подавлял зевоту. Корделия подумала, что ему, наверное, не разрешат оставить себе мешочки с монетами: скорее всего, их возвращают обратно, чтобы на следующий год дарить снова. Ничего себе! День рождения малыша - ни поиграть с детьми, ни повеселиться, и кругом одни взрослые. Но графов пропускают быстро, может, ему скоро удастся освободиться. Очередной даритель опустился на колено перед троном, протягивая императору свой бежево-золотой кошель. Корделия узнала графа Вейдла Фордариана, которого ее муж охарактеризовал как главу "второй по консервативности партии". Впрочем, этот человек совсем не походил на фанатика. Сейчас, когда его лицо не уродовал гнев, он был даже привлекателен. Вручив Грегору ритуальную дань, граф повернулся к принцессе и сказал что-то, отчего Карин слегка запрокинула голову, и рассмеялась. Его рука словно бы невзначай коснулась платья принцессы, а ее - на мгновение коснулась его руки, но Фордариан уже начал подниматься, уступая место следующему графу. Когда он отошел, улыбка Карин погасла. При виде Форкосиганов с Дру Грегор оживился и что-то горячо зашептал на ухо матери. Карин поманила придворного, и через несколько секунд к Корделии подошел начальник дворцовой охраны, попросивший разрешения ненадолго отвлечь мисс Друшикко. Ее заменил флегматичного вида молодой великан, следовавший за ними на такой дистанции, чтобы не слышать разговоров и в то же время, находясь поблизости, не мозолить глаза - непростой трюк для человека столь крупного. К счастью, им скоро встретились лорд и леди Форпатрил, с которыми Корделия могла беседовать безо всякого напряжения. Дворцовый красно-синий мундир был очень к лицу капитану, но его затмевала леди Форпатрил в платье цвета красного сердолика и с розами такого же цвета, искусно вплетенными в ее пышные темные волосы. Вот идеальная чета форов, подумала Корделия, счастливых, довольных собой и безмятежных. Это впечатление не портило даже то, что капитан, как вскоре выяснилось, был уже изрядно навеселе. Форкосигана тут же перехватили какие-то сановники, и он удалился, поручив Корделию заботам леди Форпатрил. Они двинулись по залу; мимо пробегали слуги, разносившие закуски и вина. Как и следовало ожидать, разговор начался с грядущего материнства, волнующего обеих дам. Лорд Форпатрил выдержал недолго - он поспешно извинился и пустился в погоню за подносом с бокалами. Элис тем временем переключилась на обсуждение расцветки и покроя очередного платья своей новой подруги. - Для новогоднего бала тебе надо выбрать черное с белым, - решительно заявила она. Корделия послушно кивнула. Интересно, скоро ли все усядутся за стол, или предполагается, что они так и будут клевать с подносов? Элис провела ее в дамскую комнату, а на обратном пути познакомила еще с несколькими матронами. Разговор тут же обратился к предстоящему званому вечеру, который собиралась устроить одна из дам по случаю совершеннолетия своей дочери. Воспользовавшись моментом, Корделия незаметно отошла в сторону, чтобы немного побыть в одиночестве и тишине. Как все перепутано на этом Барраяре. То он домашний и знакомый, то совсем чужой и пугающий... Уединившись, Корделия вдруг осознала, чего ей не хватает. Конечно, видеокамер! Ведь здесь нет ни одной! В Колонии Бета церемония такого масштаба непременно транслировалась бы на всю планету, и движение каждого вплеталось бы в тщательно отрежиссированный танец перед видеокамерами и ведущими. Здесь же ни одной камеры не было. Запись вела только служба безопасности, но в своих собственных целях, и режиссура ей не требовалась. Гости говорили и двигались только друг для друга, и вся красота, весь блеск этого вечера уже через несколько часов исчезнут, сохранившись только в воспоминаниях. - Леди Форкосиган? Раздавшийся совсем рядом голос вывел Корделию из задумчивости. Повернувшись, она оказалась лицом к лицу с коммодором графом Фордарианом. То, что на нем был красно-синий мундир, а не его, фамильные цвета, свидетельствовало, что граф состоит на действительной службе. Интересно, чем он занимается? Да, ведь Эйрел говорил - генеральный штаб, боевое планирование... Сейчас в руке у Фордариана был бокал с вином, а на губах - сердечная улыбка. - Граф Фордариан, - отозвалась она, тоже улыбаясь. Они уже не раз виделись, хотя и мельком, и Корделия решила, что можно обойтись без церемонии взаимных представлений. От регентства, к сожалению, никуда не деться, так что пора ей заводить собственные знакомства и перестать на каждом шагу дергать Эйрела. - Вам нравится прием? - спросил он. - О да. - Она попыталась придумать, что бы еще сказать. - Все так прекрасно. - Как и вы, миледи. Граф поднял бокал, словно произнося тост в ее честь, и отпил глоток. У Корделии замерло сердце; она успела осознать причину прежде, чем среагировала, - только глаза ее немного расширились: точно таким движением ее приветствовал когда-то адмирал Форратьер, и было это совсем в другой обстановке... Нет, сейчас не время для мучительных воспоминаний. - Леди Форпатрил очень мне помогла, - произнесла Корделия, чтобы чем-то заполнить паузу. - Она так добра ко мне. Фордариан деликатно кивнул в направлении ее живота: - Насколько я понимаю, вас можно поздравить. Мальчик или девочка? - Да, благодарю вас. Мальчик. Мне сказали, что его надо будет назвать Петер Майлз. - Какая досада! Наверное, лорд-регент был бы куда более обрадован, если бы оказалась дочь. Корделия склонила голову набок, удивленная явно ироническим тоном собеседника. - А мне казалось, что все барраярские военные мечтают о сыновьях. Почему вы заговорили о дочери? - Я полагаю, лорд Форкосиган весьма заинтересован в сохранении своей власти и после окончания срока регентства. И вы, миледи, наверняка согласитесь, что ему не найти для этого более галантного способа, как естественный переход в ранг императорского тестя? Корделия пришла в полное недоумение: - Вы думаете, Эйрел стал бы всерьез рассчитывать на то, что его будущая дочь и принц полюбят друг друга через полтора десятка лет? - Полюбят? - в свою очередь изумился граф. - Вы, барраярцы, просто... - Корделия едва успела прикусить язык, с которого готово было сорваться слово "ненормальные". - Уверяю вас, сэр, мой муж гораздо... прагматичней. - Как интересно, - оживился Фордариан и вновь скользнул взглядом по ее животу. - Вы полагаете, его планы более прямолинейны? - Простите? Не поняла. Он улыбнулся и пожал плечами. Почему-то она никак не могла уловить тайный смысл этого нелепого разговора. Корделия нахмурилась: - Вы хотите сказать, что, родись у нас девочка, все думали бы так же, как вы? - Безусловно. Она досадливо вздохнула. - Господи! Это... Не могу себе представить, чтобы кто-то в здравом уме пожелал хоть на минуту приблизиться к барраярскому трону - стать добровольной мишенью для любого маньяка. - На секунду пред ней предстало залитое кровью лицо оглохшего лейтенанта Куделки. - И заодно подвергнуть смертельной опасности тех, кто, на свою беду, окажется в эту минуту рядом с ним! Граф сочувственно покивал. - Да, да, тот неприятный инцидент. Вы не знаете, расследование уже принесло какие-нибудь результаты? - Насколько мне известно, Негри и Иллиан подозревают в первую очередь цетагандийцев. Но стрелявшему удалось уйти. - Обидно. Фордариан залпом допил вино и, остановив разносившего напитки лакея, заменил свой пустой бокал полным. Корделия посмотрела на него с завистью - ей приходилось воздерживаться от спиртного. Вот и еще одно преимущество бетанских маточных репликаторов - не надо соблюдать все эти чертовы предосторожности. Дома она могла бы сколько угодно отравляться и вообще попадать в любые передряги, а ребенок бы тем временем спокойно рос под круглосуточным надзором трезвых техников, в незыблемом и безопасном уюте репликационного банка... А если бы она угодила под акустическую гранату? От такой мысли ей нестерпимо захотелось выпить. Ладно, решила Корделия, обойдемся и без выпивки: разговор с барраярцами отупляет не хуже этанола. Она всмотрелась в толпу, ища глазами Форкосигана. Вот он - вместе с Ку беседует о чем-то с графом Петером и еще двумя седеющими мужчинами в графских камзолах. Как и предполагал Эйрел, слух у обоих восстановился через несколько дней. - Лорда сильно обеспокоило это покушение? - спросил Фордариан, проследив за направлением ее взгляда. - А вас бы такое не обеспокоило? - удивилась Корделия. - Не знаю... Он в своей жизни повидал столько насилия!.. Я даже представить себе не могу, сколько. Возможно, он уже просто не замечает выстрелов и взрывов. "Хотела бы и я их не замечать". - Но ведь вы знакомы очень недавно. Только с Эскобара, если мне не изменяет память. - Мы встречались и до войны. Мимолетно. - Вот как? - Фордариан приподнял брови. - Я этого не знал. Как мало мы знаем о других. - Он помолчал, задумчиво переводя взгляд с регента на Корделию, потом чуть заметно улыбнулся. - Он ведь бисексуал, знаете ли. - Был бисексуалом, - рассеянно поправила его Корделия, с любовью наблюдая за мужем. - Сейчас он стопроцентно гетеросексуален. Фордариан поперхнулся вином и закашлялся. Корделия никак не ожидала такого эффекта и уже хотела было похлопать своего высокородного собеседника по спине, но тот быстро восстановил и дыхание, и самообладание. - Он сам вам сказал? - изумленно просипел граф. - Нет, мне это сообщил адмирал Форратьер. Как раз перед своей... э-э... то есть перед несчастным случаем. - Фордариан, казалось, утратил дар речи, и Корделия ощутила прилив гордости - выходит, и ей по силам поставить в тупик барраярца. Если бы еще сообразить, что именно в ее словах так его огорошило... - Чем больше я думаю о Форратьере, - продолжала она, - тем более трагической кажется мне эта личность. Он был до конца одержим любовной связью, которая для Эйрела исчерпала себя еще восемнадцать лет назад. Но иногда я задумываюсь: а если бы он тогда удержал Эйрела - то разве смог бы Эйрел справиться с тем садизмом, который в конце концов подорвал разум Форратьера? Они словно раскачивались на каких-то дьявольских качелях, где жизнь одного означала гибель другого. - Бетанка... - Оцепенение Фордариана прошло, и в его глазах теперь забрезжило новое чувство, которое Корделия про себя определила как "ужас осознания". - Мне следовало бы догадаться. Ведь в конце концов именно ваш народ создал генетических гермафродитов... - Он помолчал. - И долго вы беседовали с Форратьером? - Минут двадцать. Но это были очень насыщенные двадцать минут. Корделия решила предоставить графу самостоятельно догадаться о смысле сказанного. - Их... э-э... связь была в свое время огромным тайным скандалом. Она сморщила нос. - Огромным тайным скандалом? Разве эти понятия совместимы? Как "разведка боем" или "огонь на себя"? Типичные барраяризмы, на мой взгляд. Лицо Фордариана приняло какое-то странное выражение, и Корделия вдруг поняла, что так должен выглядеть человек, который швырнул в своего врага бомбу, а у него вместо "бумм!" получилось "пшик". И тут настала ее очередь для "ужаса осознания". "Этот человек только что пытался взорвать мой брак. Нет... Брак Эйрела". Она постаралась сохранить безмятежно-довольный вид, а ее мысли тем временем заработали - наконец-то! - на предельных оборотах. Фордариан не мог принадлежать к военной партии Форратьера - все ее лидеры погибли в эскобарской мясорубке, а рядовые члены рассеялись и сидели тихо. Что ему надо? Она поправила вплетенный в прическу цветок и решила, пока это возможно, прикидываться простушкой. - Я и не думала, что выхожу замуж за сорокачетырехлетнего девственника, граф Фордариан. - Да, конечно. - Он сделал еще глоток вина и улыбнулся. - Интересно, какие извращения он прощает вам? - И вдруг глаза его блеснули откровенной злобой. - Вы знаете, как умерла первая жена лорда Форкосигана? - Самоубийство. Приставила к голове плазмотрон, - мгновенно отозвалась Корделия. - Ходили слухи, что он сам убил ее, - улыбка графа стала насмешливо-любезной. - За измены. Так что берегитесь, бетанка. Теперь в его словах была ядовитая угроза. - Да, это я тоже слышала. Но в данном случае молва лжет. - Их разговор уже лишился видимости дружелюбия, и Корделия почувствовала, что запас ее самообладания иссякает. Она подалась вперед, понизив голос: - А вы знаете, почему погиб Форратьер? - Э-э... Нет, не знаю, - граф был явно заинтригован таким поворотом разговора. - Он попытался причинить Эйрелу боль, воспользовавшись мною. Меня это... рассердило. И лучше бы вам, граф Фордариан, прекратить меня сердить. А то, не дай Бог, рассержусь! - И добавила совсем тихо, почти прошептала: - А это - опасно. К ее удивлению, угроза подействовала - покровительственно - пренебрежительный тон Фордариана исчез как по мановению волшебной палочки. Он сделал плавный жест, долженствовавший изображать прощальный поклон, и попятился: - Миледи... Уходя, граф оглянулся на нее через плечо, и взгляд его был откровенно испуганным. Корделия, нахмурившись, смотрела ему вслед. Ого! Ну и странная вышла перепалка... Чего он ожидал, сообщая ей это устаревшее известие, словно Бог весть какую страшную тайну? Неужели Фордариан вообразил, будто она устроит скандал мужу за то, что он плохо выбирал себе друзей двадцать лет назад? Может, наивная невеста-барраярка впала бы от подобной новости в истерику? "Он выстрелил, но промахнулся". И следом пришла леденящая мысль: "Может быть, он уже однажды стрелял и тоже промахнулся?" Это не было обычным светским разговором, даже по меркам Барраяра, где беседа сродни фехтованию и каждый старается набрать побольше очков. Но, может, он просто пьян? Ей вдруг очень захотелось поговорить с Иллианом. Она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и рассуждать здраво. - Как ты себя чувствуешь? - озабоченно спросил оказавшийся вдруг рядом Форкосиган. - Тебе не нужно принять твое лекарство от тошноты? Корделия открыла глаза. Вот он, целый и невредимый, стоит тут, рядом с ней. - О, я в полном порядке. - Она неожиданно взяла его под руку. (Никаких волнений, никаких!) - Просто задумалась. - Гости уже рассаживаются. - Прекрасно. Приятно будет сесть, а то у меня просто отваливаются ноги. У Эйрела был такой вид, словно он сейчас подхватит жену на руки и понесет, но они чинно прошествовали к своим местам. Согласно церемониалу, их усадили за императорский стол; сюда же были приглашены премьер-министр Фортела и лорд-протектор с супругой. По настоянию Грегора с ними села и Друшикко; видно было, что он души не чает в своей бывшей телохранительнице. "Я отняла у тебя подругу игр, малыш?" - виновато подумала Корделия. Похоже, что так. Привыкшая к дворцовой атмосфере Дру чувствовала себя как рыба в воде в отличие от Куделки, который оцепенел, боясь совершить какую-нибудь промашку. Корделию посадили между графом Фортелой и лордом-протектором. Первый министр был, как всегда, обаятелен и прост в обращении, и застольная беседа не потребовала чрезмерных усилий. Корделия даже расхрабрилась и рискнула отведать всех подаваемых яств, за исключением жареного теленка, которого внесли целиком на огромном блюде. Обычно ей удавалось забыть о том, что на Барраяре белок не синтезируют, - он попадает в организм вместе с мясом убитых животных; во время астроэкспедиций она сама пару раз пробовала органическую ткань - в интересах науки. Но чтобы такое... Барраярцы встретили украшенный фруктами и цветами натюрморт аплодисментами, и повар, вышедший вслед за своим творением, раскланялся. Затем он ловко разрезал теленка, и слуги начали разносить гостям жаркое. Форкосиган выбрал порцию с кровью, и Корделия залпом выпила стакан воды. После десерта и коротких официальных тостов, произнесенных премьер-министром и регентом, Карин увела Грегора спать, незаметно пригласив Корделию и Друшикко последовать за ними. Когда они вышли из огромного зала и поднялись в тихие личные покои императора, Корделию немного отпустила напряженность. Грегора освободили от его мундирчика, и он нырнул в пижаму, снова превратившись во вполне обычного маленького мальчика. Дру проследила за тем, чтобы император почистил зубы, и в качестве особой поблажки согласилась сыграть с ним всего одну партию в какую-то местную разновидность шахмат. Карин, поцеловав сына, увела Корделию в гостиную, смежную со спальней. Здесь царил полумрак, в открытые окна из дворцового парка влетал ночной ветерок. Обе женщины со вздохом облегчения опустились на диван; принцесса скинула туфли, и Корделия тут же с радостью последовала ее примеру. Снизу, из темных аллей, доносились отдаленные голоса и смех. - Сколько продлится праздник? - спросила Корделия. - До рассвета - для тех, у кого хватит сил. Я уйду к себе в полночь, после чего за дело примутся любители выпить. - Некоторые, похоже, выпили уже немало. - К сожалению, - улыбнулась Карин. - Сегодня вы сможете наблюдать форов во всей их красе. - Могу себе представить. Удивляюсь, почему вы не импортируете менее смертоносные средства воздействия на сознание. Улыбка Карин стала жестче. - Пьянство на Барраяре - это традиция. - Она немного смягчила тон. - По правде говоря, эти снадобья уже появляются, по крайней мере в городах, где есть космопорты. Но мы предпочитаем дополнять свои обычаи, а не заменять их. - Вероятно, это самый правильный путь. - Корделия засмеялась, прикидывая, как бы поделикатнее сформулировать свой вопрос. - Скажите, ваше высочество, граф Вейдл Фордариан тоже относится к числу ревнителей традиционного барраярского пьянства? - Нет. - Карин настороженно сощурилась. - А почему вы спрашиваете? - У меня с ним был очень странный разговор. Я подумала, не объясняется ли эта странность чрезмерной дозой этанола. - Она вспомнила прикосновение руки Фордариана к колену принцессы - почти интимную ласку. - Вы хорошо его знаете? Что он за человек? Карин задумчиво сказала: - Он богат... горд... Остался верен старому императору во время последних интриг Зерга, подкапывавшегося под отца. Он предан Барраяру, всегда был защитником интересов дворянства. В провинции Фордариана четыре крупных промышленных города, военные базы, склады, крупнейший военный космопорт... Война почти не коснулась тех мест - они были среди немногих, откуда цетагандийцы ушли без боя, по мирному договору. Мы построили там наши первые космические базы, использовав аэродромы врагов... - Простите, ваше высочество, - перебила Корделия, - но меня больше занимает личность этого человека. Например, его... э-э... симпатии и антипатии. Он вам нравится? - Одно время, - медленно проговорила Карин, - я надеялась, что Вейдл сумеет защитить меня от Зерга. Когда болезнь Эзара обострилась, я поняла, что мне необходимо подумать о самозащите. Я находилась в полной изоляции. - Но если бы кронпринц Зерг стал императором, разве смог бы простой граф защитить вас? - спросила Корделия. - Ему пришлось бы стать... чем-то большим, чем граф. Вейдл честолюбив, и если бы его честолюбие удалось направить должным образом, он мог стать спасителем и для меня, и для всей страны (видит Бог, останься Зерг жив, он погубил бы Барраяр). Но император Эзар пообещал, что мне ничего не надо бояться, - и он сдержал свое слово. Кронпринц Зерг умер раньше своего отца. И вот с тех пор я пытаюсь охладить мои отношения с Вейдлом. Корделия в замешательстве потерла верхнюю губу. - Но вы лично... я имею в виду - он вам нравится? Может быть, роль графини Фордариан когда-нибудь станет для вас приятным отдыхом после роли вдовствующей принцессы? - Нет, теперь - нет. Отчим императора был бы слишком сильной фигурой, недопустимой в условиях регентства. Назначенный правитель никогда не уживется с человеком, столь близким к трону. Единственно возможный вариант - если это будет одна и та же личность. - Например, тесть императора? - Да, именно так. - Как трудно понять ваши обычаи... Но скажите, вы сами имеете какое-либо право на власть или нет? - Мою судьбу решают военные, - принцесса пожала плечами, и голос ее зазвучал тише. - Это похоже на болезнь, правда? Я слишком близка ко всему этому, я затронута, заражена... Грегор - моя надежда на жизнь. И моя тюрьма. - И вы не стремитесь вести собственную игру? - Нет. Я просто хочу жить. Корделия ощутила острый прилив жалости. "Это Зерг научил тебя довольствоваться малым?" - А граф Фордариан тоже так считает? Ведь власть - не единственное, что вы можете предложить. Мне кажется, вы недооцениваете своей личной привлекательности. - На Барраяре власть - это единственное, что имеет значение. - Лицо принцессы стало отчужденным. - А что до всего остального... Я когда-то попросила Негри составить мне доклад о Вейдле. Со своими куртизанками он обращается вполне прилично. Такой отзыв, на взгляд Корделии, не вполне соответствовал признанию в страстной любви. И все-таки она была уверена, что во время вручения подарков видела в глазах Фордариана не просто стремление к власти. Может быть, регентство Форкосигана каким-то образом расстроило брачные планы этого человека? Может, именно этим объясняется окрашенная сексуальными тонами враждебность в его разговоре с ней?.. Друшикко на цыпочках вошла в гостиную. - Он уснул, - нежно прошептала она. Карин кивнула и откинула голову на спинку дивана - секунда отдыха. Но почти тут же в дверях возник ливрейный лакей. - Не откроете ли вы бал в паре с лордом-регентом, миледи? Все ждут. Просьба или напоминание об обязанностях? Бесстрастный тон слуги заставлял даже танцы воспринимать скорее как долг, чем как приятное развлечение. - Последняя обязанность сегодняшнего вечера, - успокоила принцесса свою гостью, пока они обе поспешно всовывали ноги в туфли. Корделия могла бы поклясться, что с начала вечера ее обувь уменьшилась размера на два. Она заковыляла следом за Карин, а Дру замыкала процессию. Выложенные из драгоценных пород дерева цветы, фантастические животные и виноградные лозы сплелись в замысловатый узор на мозаичном паркете огромного зала. В Колонии Бета такое полированное деревянное чудо украсило бы стену музея - а эти невероятные люди ходили по нему и даже танцевали! Оркестр - не электронный, а из живых музыкантов (Корделии объяснили, что попасть в него можно, лишь победив на жесточайшем конкурсе) - играл какую-то национальную мелодию. О-ох! Даже вальсы здесь напоминали военные марши. Эйрела и принцессу подвели друг к другу, и они двинулись по кругу в торжественном танце, состоявшем из зеркального повторения шагов и поворотов партнера. Протянутые руки ни разу не соприкоснулись. Корделия была очарована - она и не подозревала, что Эйрел умеет танцевать. На этом официальная часть закончилась, и к танцу присоединились другие пары. Раскрасневшийся адмирал вернулся к жене. - Потанцуем, миледи? После такого обеда? Скорее, поспим. Как ему удается сохранять такую активность? Наверное, из-за тайного ужаса. Она с улыбкой покачала головой: - Я не умею. - А-а. - Они медленно пошли вокруг зала. - Я мог бы тебя научить, - предложил он, когда они вышли на террасу, уходившую ступенями в сад, где царили приятная прохлада и темнота. Лишь редкие цветные фонарики слегка освещали дорожки. - Не знаю... - с сомнением отозвалась она. - Если только сможешь найти укромное местечко. - А вот и... Ш-ш... Его улыбка сверкнула в темноте, а пальцы предупреждающе сжали ей руку. Они оба неподвижно застыли у выхода на небольшую аллею, скрытую от посторонних глаз тисами и каким-то перистым розовым растением. Из зала лилась музыка. - Попробуй, Ку, - уговаривала Друшикко. Дру и Ку стояли лицом друг к другу на дальней от Корделии и Эйрела стороне аллеи. Куделка нерешительно положил свою трость на каменный парапет и протянул ей руки. Они начали ступать, скользить и наклоняться, и Дру с серьезным видом считала такт: - Р-раз-два-три, р-раз-два-три... Куделка оступился, девушка его подхватила; его руки сжались на ее талии. - Это все напрасно, Дру, - и он в отчаянии замотал головой. - Ш-ш-ш. - Она дотронулась пальцами до его губ. - Попробуй еще раз. Я - за. Сколько тебе пришлось практиковаться в координации движений рук, прежде чем у тебя все получилось? Готова спорить, не один раз. - Старик не позволил мне сдаться. - Ну, может, я тоже тебе не позволю. - Я устал, - пожаловался Куделка. "Ну, так переключись на поцелуи, - мысленно посоветовала ему Корделия, с трудом подавив усмешку. - Этим можно заниматься сидя". Однако Друшикко не отступала, и они начали снова: - Р-раз-два-три, р-раз-два-три... И снова их попытка закончилась, на взгляд Корделии, подходящей ситуацией - если бы только одному из них хватило ума и смелости продолжить. Эйрел покачал головой, и они молча отступили за кусты. Увы - их деликатность оказалась напрасной: какой-то лорд-фор невидяще прошел мимо них, проковылял через полянку, заставив Ку и Дру замереть на полушаге, и, перегнувшись через каменный парапет, привычно блеванул на кусты внизу. Вдруг из темной зоны, ставшей его мишенью, послышались проклятия. Мужскому голосу вторил женский. Куделка схватил свою трость, и двое незадачливых танцоров поспешно ретировались. Лорда-фора вырвало еще раз, и ставший его жертвой мужчина полез вверх по скользким камням, грозя обидчику физической расправой. Форкосиган осмотрительно увел Корделию. Позже, дожидаясь машин у одного из выходов, Корделия оказалась рядом с лейтенантом. Куделка грустно оглядывался через плечо на императорскую резиденцию, откуда по-прежнему доносились громкие голоса и музыка. - Хороший вечер, Ку? - приветливо спросила она. - Что? О да, поразительный. Поступая на службу, я и думать не мог, что окажусь здесь. - Он моргнул. - Было время, когда я и думать не мог, что вообще где-нибудь окажусь. - А потом он добавил, совершенно огорошив Корделию: - Право, жаль, что к женщинам не прилагаются инструкции. Корделия расхохоталась. - Я могу то же самое сказать о мужчинах. - Но вы с адмиралом Форкосиганом... вы совсем другие. - Нет... ничуть. Может, мы просто научились на собственном опыте. Многим это так и не удается. - Как вы думаете, у меня есть шанс на нормальную жизнь? Он смотрел мимо нее, в темноту. - Вы сами создаете свои шансы, Ку. И свои танцы. - Вы говорите точь-в-точь как адмирал. На следующее утро Корделия перехватила капитана Иллиана, когда тот заехал в резиденцию, чтобы выслушать ежедневный рапорт начальника охраны. - Скажите мне, Саймон, граф Вейдл Фордариан у вас где - в большом списке или в малом? Иллиан вздохнул. - В большом - все, кого я могу припомнить. - Я хочу, чтобы вы перевели его в малый список. Он наклонил голову: - Почему? Корделия замялась. - Мне кажется, у него менталитет убийцы. Такие стреляют в спину. Иллиан скептически улыбнулся: - Извините, миледи, но это непохоже на Фордариана. Я его знаю. Он всегда производил на меня впечатление откровенного и не слишком умного человека. Насколько болезненной должна быть рана, насколько жгучим желание сквитаться, чтобы туповатый человек так тонко почувствовал, куда надо бить? Она не знала. И обязательно ли сочетаются личная и политическая враждебность? Нет. Его ненависть всеобъемлюща, а удар был направлен точно в цель - хоть он и просчитался. - Переведите его в малый список, - повторила она. Иллиан приподнял раскрытую ладонь, но это не был успокаивающий жест - скорее знак "довольно, я понял". - Хорошо, миледи. 6 Корделия лениво следила за скользящей, по земле тенью флайера - темной стрелкой, упрямо бегущей на юг. Стрелка пролетала через поля, пересекала ручьи, реки и пыльные дороги... Дорожная сеть на Барраяре осталась в зачаточном состоянии - ее развитие замерло с появлением, по окончании Периода Изоляции, персональных летательных аппаратов. С каждым километром, отделявшим их от лихорадочной атмосферы столицы, спадало напряжение. День в сельской местности - прекрасная мысль, давно следовало бы уехать. Она только жалела, что Эйрел не смог составить ей компанию. Сержант Ботари заметил внизу какой-то ведомый лишь ему ориентир и чуть повернул штурвал, заложив плавный вираж. Друшикко, сидевшая рядом с Корделией, напряглась, чтобы не придавить свою госпожу. Доктор Генри - он сидел впереди, рядом с сержантом - разглядывал окрестности почти с таким же интересом, как и Корделия. Неожиданно повернувшись к ней, он произнес: - Я глубоко благодарен вам за приглашение, миледи. Посещение поместья Форкосиганов - редкая честь. - Правда? - удивилась Корделия. - Я знаю, что они мало кого приглашают, но приятели-лошадники графа Петера наезжают довольно часто. Это удивительные животные, - с чувством добавила она и на секунду задумалась, но потом решила, что доктор Генри и без подсказки поймет, что под "удивительными животными" она подразумевала лошадей, а не приятелей графа Петера. - Вы только намекните, что вас интересуют лошади, и граф Петер лично проведет вас по конюшне. Похоже было, что доктор не слишком обрадован такой перспективой; во всяком случае, он начал нервно теребить воротник своего зеленого кителя. Врач-исследователь из императорского госпиталя привык общаться с достаточно высокопоставленными лицами, чтобы не трепетать перед титулом или званием; видимо, дело объяснялось героическим ореолом, теми давними подвигами, которые превратили Форкосигана-старшего в живую легенду. Петер стал генералом в возрасте двадцати двух лет, сражаясь с цетагандийцами в яростной партизанской войне, кипевшей когда-то в Дендарийских горах, синие силуэты которых только что возникли на горизонте. Император Дорка Форбарра мог дать ему только чин - в тот отчаянный момент так необходимые подкрепления, припасы и деньги взять было неоткуда. Двадцать лет спустя генерал Петер еще раз изменил историю Барраяра, поддержав Эзара Форбарру в гражданской войне, которой закончилось правление императора Ури Безумного. - С графом легко поладить, - успокоила доктора Корделия. - Вы только восхищайтесь его лошадьми и задайте несколько вопросов о войне - все остальное время можете просто слушать. Доктор был человеком неглупым, но такое напутствие его озадачило. Он изумленно покосился на супругу лорда-регента, видимо, подозревая какой-то подвох. Корделия приветливо улыбнулась. Она заметила, что Ботари то и дело посматривает на нее в зеркало заднего обзора. Вот опять... Похоже, сержанту сегодня не по себе, решила Корделия, об этом говорят и слишком резкие движения его рук, и напрягшиеся мышцы шеи. Но понять, что творится на душе у Ботари по взгляду его желтых, чересчур глубоко и чересчур близко посаженных глаз было заведомо безнадежным делом. Беспокоится из-за визита врача? Что ж, такая тревога вполне понятна. Пологие холмы внизу постепенно перешли в каменистые кряжи. За ними поднимались горы, и Корделия уловила отблеск первого снега на самых высоких вершинах. Ботари провел флайер над тремя рядами скал и снова повернул, бросив машину вверх по узкой долине. Еще несколько минут, еще одна гряда, и они увидели длинное озеро. На мысу, увенчанном черной короной гигантского лабиринта выгоревших укреплений, приютилась деревня. Ботари посадил флайер в центре круга, нарисованного посреди самой широкой улицы. Доктор Генри взял чемоданчик с инструментами. - Осмотр займет всего несколько минут, - заверил он Корделию. - А потом можно лететь дальше. Корделия чувствовала, что доктор немного побаивается Ботари. Даже сейчас он обращался к ней, а не к сержанту, словно она - переводчик, который сможет переложить