.. уже полтора дня, - выпалила Элис. Она никак не могла разогнуться. - Кажется, воды отошли, когда тот подонок швырнул меня на землю. Если только это не кровь... хотя, будь это кровь, я бы давно потеряла сознание... А сейчас так больно... Дыхание у нее замедлилось, и она с трудом расправила плечи. - Еще немного продержитесь? - встревоженно спросил Куделка. - Откуда мне знать? Со мной еще такого не бывало. Знаю не больше тебя, - огрызнулась леди Форпатрил. За показным гневом скрывался ледяной ужас. - Думаю, вот-вот начнется, - сказал откуда-то из темноты Ботари. - Надо бы найти укрытие. Пошли. Бежать леди Форпатрил уже не могла, но ковыляла достаточно быстро, беспомощно останавливаясь каждые две минуты. - До места не дойдем, - пробормотал Ботари. - Ждите здесь. Он исчез во мраке. Или это переулок? Здесь все казалось переулками - холодными и вонючими, но зато слишком узкими для патрульных машин. В этом лабиринте им встретились всего двое прохожих, которые быстро и опасливо прошмыгнули мимо. - А вы не можете как-то... ну... потерпеть? - спросил Куделка, видя, что леди Форпатрил снова согнулась пополам. - Надо попробовать... найти врача, что ли. - Именно за ним этот дурак Падма и отправился, - выдавила Элис. - Умоляла я его не ходить... О Боже! - Через мгновение она добавила на удивление спокойным тоном: - Как-нибудь, когда тебя затошнит, попробуй-ка закрыть рот и потерпеть. Может, у тебя и получится... Она снова выпрямилась, дрожа всем телом. - Ей нужен не врач, а ровное место, - сказал невидимый Ботари. - Сюда. Он подвел их к какой-то деревянной двери, распахнул ее ударом ноги и, когда все вошли внутрь, плотно закрыл за собой. Друшикко наконец решилась вытащить из сумки карманный фонарик. Луч осветил маленькую, пустую и грязную, комнату. Ботари быстро осмотрелся. Из-за двух внутренних дверей, тоже давным-давно взломанных, не доносилось ни звука - помещение казалось брошенным. - Придется обойтись этими хоромами, - сказал Ботари. Корделия судорожно припоминала, что теперь надо делать. О пересадке плаценты и кесаревом сечении она знала все, но о так называемых нормальных родах сведения ее были чисто теоретические. Элис Форпатрил, скорее всего, знает не больше, на Дру тоже надежды мало, а от Куделки вообще никакого толка. - Никто из вас никогда при таком раньше не присутствовал? - Я - нет, - пробормотала Элис. Женщины переглянулись, прекрасно поняв друг друга. - Ты не одна, - решительно сказала Корделия. - Мы тебе поможем. Ботари со странной неохотой в голосе проговорил: - Моя мать была чем-то вроде повитухи. Иногда она брала меня с собой, и я ей помогал. Это не так уж трудно. Брови Корделии неудержимо ползли вверх. Она впервые услышала, как Ботари говорит о своих родителях. Сержант вздохнул, поняв по ее виду, что назначил главным акушером самого себя. - Одолжи-ка мне куртку, Ку. Куделка галантно скинул с себя требуемый предмет туалета и собрался было закутать им плечи трясущейся леди Форпатрил. Но, к его огорчению, Ботари набросил ей на плечи свою собственную куртку, а куртку лейтенанта подстелил под бедра. Сейчас Элис казалась не такой бледной, и можно было не бояться, что она вот-вот потеряет сознание. Но тут опять начались схватки, и она громко вскрикнула. - Будьте рядом со мной, леди Форкосиган, - пробормотал Ботари. Корделия поняла свою роль, когда Ботари опустился на колени и осторожно приподнял рубашку леди Форпатрил. "Я нужна ему как сдерживающий центр". Но недавнее сражение сбило ту ужасающую волну похоти, которая исказила лицо сержанта тогда, на улице. Сейчас его взгляд был просто сосредоточенным. - Головки младенца пока не видно, - доложил он. - Но уже скоро. Думаю, вам лучше бы не кричать, леди Форпатрил. Нас ищут. Та кивнула в знак того, что понимает, и отчаянно замахала рукой. Друшикко, догадавшись, скрутила жгутом какую-то тряпку и сунула в рот Элис. Они молча наблюдали, как одна схватка сменялась другой. Элис измучилась вконец: она не успевала даже перевести дыхание и хоть немного прийти в себя. Наконец показалась темноволосая макушка и застыла без движения. - Сколько это должно длиться? - спросил Куделка, тщась изобразить спокойствие. - Похоже, ему там нравится, - сказал Ботари. - Не хочет вылезать на холод. Шутка сержанта достигла сознания Элис: ее дыхание не изменилось, но в глазах промелькнула благодарность. Ботари присел на корточки, задумчиво нахмурился, отодвинулся чуть в сторону, положил свою лапищу ей на живот и стал ждать следующей схватки. А потом нажал. Между окровавленными бедрами леди Форпатрил показалась головка младенца. - Ну вот, - удовлетворенно произнес сержант. Корделия поймала головку обеими руками и, когда наступила следующая схватка, осторожно вытянула все тельце. Мальчик два раза кашлянул, чихнул, как котенок, вдохнул, порозовел и издал потрясающий вопль. От неожиданности Корделия чуть не уронила его. Шум заставил Ботари чертыхнуться. - Дай мне твою шпагу, Ку. - Нет! - в ужасе вскрикнула леди Форпатрил. - Отдайте его мне, я сделаю так, чтобы он замолчал! - Я вовсе не то имел в виду, - с видом оскорбленного достоинства отозвался Ботари. - Хотя мысль неплохая, - добавил он, когда вопли возобновились. Взяв плазмотрон, он установил регулятор на самую малую мощность и быстро прокалил клинок. При следующей схватке вышла плацента, плюхнувшись прямо на куртку Ку. Корделия не могла оторвать зачарованного взгляда от жизнеобеспечивающего органа, который стал причиной и ее собственной муки. "Время. Спасение Элис отняло столько времени! Насколько теперь упали шансы Майлза?" Не исключено, что за жизнь маленького Айвена она сейчас расплатилась жизнью собственного сына. Кстати, не такой уж он маленький, этот Айвен, если на то пошло. Неудивительно, что его матери пришлось так нелегко. Наверное, у Элис необычайно широкий таз, иначе она просто не выжила бы. Пуповина побледнела, и Ботари перерезал ее стерилизованным клинком, а Корделия завязала узел. Она вытерла младенца, завернула его в чистую запасную рубаху и вложила в протянутые руки Элис. Элис взглянула на ребенка и сдавленно всхлипнула. - Падма говорил... что у меня будут лучшие врачи. Падма говорил... больно не будет. Падма говорил, что будет рядом. Будь ты проклят, Падма! - Она прижала к себе сына Падмы и вдруг уже совершенно другим тоном, тоном легкого удивления вымолвила: - Ох! Ротик младенца нашел ее грудь - и, похоже, хватка у него оказалась акулья. - Хорошие рефлексы, - заметил Ботари. 17 - Господи, Ботари, не поведем же мы ее туда! - прошипел Куделка. Они стояли в переулке перед лабиринтом караван-сарая. Нетипичное для этих мест трехэтажное здание с толстыми облупившимися стенами тонуло в холодном мраке, и лишь в одном окне сквозь ставни просачивался желтоватый свет. Керосиновая лампа тускло горела над деревянной дверью. - На улице ее оставить тоже нельзя. Ей нужно тепло, - ответил сержант. Он нес леди Форпатрил на руках. Она цеплялась за него, бледная и дрожащая. - Сегодня ночь тихая. Поздно. Они уже закрываются. - Что это за дом? - спросила Друшикко. Куделка откашлялся. - Караван-сарай. В Период Изоляции, здесь была резиденция какого-то лорда. Кажется, одного из младших принцев Форбарра. Вот почему оно построено как крепость. А сейчас здесь... своего рода постоялый двор. "А, так вот он, ваш бордель!" Корделия с трудом удержалась, чтобы не выпалить это вслух. Вместо этого она спросила у Ботари: - Тут безопасно? Или тоже полно доносчиков, как в той гостинице? - Если на несколько часов - то безопасно, - решил Ботари. - А у нас и есть всего несколько часов. Он поставил леди Форпатрил на ноги, поручив ее заботам Друшикко, вошел внутрь и о чем-то негромко заговорил с невидимым привратником. Корделия покрепче прижала к себе маленького Айвена, прикрывая его полой куртки, чтобы хоть как-то согреть. К счастью, малыш уснул и мирно посапывал. Через минуту на пороге показался Ботари и жестом пригласил их войти. Сразу за дверью был небольшой коридор, в стенах которого зияли узкие прорези, а в потолке через каждые полметра - отверстия. - Для обороны в прежние времена, - прошептал Куделка, и Друшикко кивнула. Однако сегодня на них не посыпались стрелы, не хлынуло кипящее масло. Мужчина - ростом не ниже Ботари, но гораздо массивнее - запер за ними дверь. Коридор привел их в большую полутемную комнату, превращенную в подобие ресторанного зала. За столами сидели две унылые женщины в халатах. Одинокий пьянчуга храпел, уронив голову на руки. В громадном камине тлели угли. Откуда-то явилась хозяйка - поджарая женщина неопределенного возраста. Она молча поманила их к лестнице. Пятнадцать или даже десять лет назад она еще могла бы показаться привлекательной, теперь же былая стройность сменилась худобой, а лицо поблекло. Повинуясь ее знаку, Ботари опять подхватил леди Форпатрил и понес вверх по лестнице. Куделка тревожно огляделся и, казалось, немного ободрился, не обнаружив того, кого искал. Женщина провела их на третий этаж, в большую, заставленную громоздкой мебелью комнату на третьем этаже. - Перемени простыни, - пробормотал Ботари, и женщина, кивнув, исчезла. Через несколько минут она вернулась, стащила с кровати мятые простыни и заменила их свежими. Ботари положил леди Форпатрил на постель и попятился. Корделия пристроила рядом с нею спящего младенца, и Элис вымученно улыбнулась. "Мадам", как мысленно называла ее Корделия, с интересом взглянула на младенца. - Новорожденный. Крупный паренек, а? - в голосе послышалось что-то похожее на нежность. - Ему две недели, - заявил Ботари тоном, не терпящим дальнейших расспросов. Женщина фыркнула и уперла руки в бока. - Я ведь и сама повитуха, Ботари. Ему от силы два часа. В глазах сержанта появилось какое-то странное выражение, и "Мадам" поспешно вскинула руку, словно защищаясь от его взгляда: - Ладно, ладно. Как скажешь. - Пусть пока поспит, - сказал Ботари, - надо удостовериться, что у нее не будет кровотечения. - Да, но не будем оставлять ее одну, - добавила Корделия. - Чтобы не испугалась, проснувшись в незнакомом месте. Что и говорить, аристократке Элис эта конура покажется чудовищной. - Я посижу с ней, - вызвалась Друшикко, с подозрением посматривая на "мадам". Корделия поняла, что ее телохранительница ничуть не обманута попыткой Куделки представить это заведение чем-то вроде музея. И леди Форпатрил тоже не обманется, когда немного придет в себя. Друшикко с брезгливой гримасой опустилась в засаленное кресло, а все остальные вышли из комнаты. Корделия поручила Куделке отыскать то, что в этой дыре именуется уборной, а также попытаться купить какой-нибудь еды. Витающие в воздухе ароматы неопровержимо доказывали, что караван-сарай не подключен к городской канализации. И центрального отопления здесь тоже не было. "Мадам", поймав еще один хмурый взгляд Ботари, незаметно исчезла. В конце коридора, рядом с тускло горевшей лампой в красном абажуре, виднелся продавленный диван. Ботари и Корделия устало опустилась на него. Сейчас, когда напряжение спало, сержант казался совсем измученным. Впрочем, Корделия была уверена, что и сама она выглядит не лучше. - А в Колонии Бета есть шлюхи? - вдруг спросил Ботари. Корделия вздрогнула. Вопрос был задан самым обыденным, даже скучающим тоном - но нельзя забывать, что Ботари не из тех, кто ведет беседу ради самой беседы. Неужели последние события нарушили неустойчивое равновесие его психики? - Ну... у нас существуют лицензии на ПСТ, - осторожно ответила она. - Надо полагать, их обладатели выполняют ту же социальную функцию. - Пээстэ? - Практическая сексуальная терапия. Чтобы получить лицензию, надо сдать государственные экзамены. При этом требуется по крайней мере диплом психотерапевта. Этой профессией у нас занимаются люди всех трех полов. Гермафродиты зарабатывают больше других - они пользуются особым успехом у туристов. Это не... не очень почетное занятие, но и отбросами общества их не считают. Собственно говоря, в Колонии Бета вообще нет отбросов общества: мы как-то останавливаемся на среднем классе. Это все равно что... - она помолчала, подыскивая подходящий пример, - все равно что... ну, скажем, парикмахер здесь, на Барраяре. Мастер, который осуществляет личные услуги на профессиональном уровне. Ей чуть ли не впервые удалось поразить Ботари. Он наморщил лоб. - Только бетанцам могло прийти в голову требовать университетский диплом, чтобы... Их нанимают и женщины? - Конечно. И пары. У нас больше ценится момент обучения. Сержант покачал головой, потом искоса посмотрел на Корделию. - Моя мать была шлюха. Его тон был на удивление бесстрастным. Он замолчал, видимо, ожидая ее реакции. - Я... почти догадалась. - Не знаю, почему она не сделала аборт, когда забеременела. Может, подумала о старости. Она, бывало, продавала меня своим клиентам. Корделия задохнулась. - Ну... ну вот этого в Колонии Бета не допустили бы. - Я мало что помню. В двенадцать лет, когда подрос и набрался достаточно сил, чтобы поколотить очередного клиента, я удрал из дома. До шестнадцати околачивался в шайках, потом накинул себе два года и записался на военную службу. Вот тогда-то я отсюда и выбрался. Он щелкнул пальцами, демонстрируя, насколько быстрым и легким было его избавление. - По сравнению с такой жизнью армия должна была показаться вам раем. - Пока я не встретил Форратьера. - Ботари обвел коридор невидящим взглядом. - Да, в те времена здесь народу было побольше. Сейчас этот дом кажется вымершим. - Он говорил задумчиво. - Большую часть своей жизни я очень плохо помню. Словно я весь... в заплатах. Но есть вещи, которые я хотел бы забыть - и не могу. Корделия не собиралась расспрашивать его, она только хмыкнула, давая понять, что слушает. - Не знаю, кто был мой отец. А на Барраяре быть ублюдком почти так же плохо, как мутантом. - У вас слово "ублюдок" используется как отрицательная характеристика личности, а на Бете это просто бессмысленное ругательство. Никому и в голову не придет назвать так нелицензированного ребенка. "Почему он мне все это рассказывает? Что ему от меня нужно? Вначале он говорил как будто через силу - а теперь у него почти умиротворенный вид. Что именно из сказанного мною успокоило его?" Корделия вздохнула. К ее глубокому облегчению, вернулся Куделка, неся настоящие бутерброды - хлеб с сыром - и пиво в бутылках. Корделия была рада пиву: она не решилась бы отведать здешней воды. С наслаждением сделав глоток, она сказала: - Ку, нам придется изменить стратегию. Лейтенант неловко уселся рядом. - Да? - Совершенно ясно, что мы не можем взять с собой леди Форпатрил и младенца. И оставлять ее здесь тоже нельзя. Охранка Фордариана получила от нас в подарок пять трупов и сожженную машину. Они все здесь обыщут. Но еще какое-то время они будут искать беременную женщину, а это дает нам небольшую передышку. Как бы то ни было, нам надо разделиться. - Вы поедете с ней, миледи? Она покачала головой. - Я должна идти во дворец. Хотя бы потому, что только я могу сказать: "Задуманное неосуществимо, пора уходить". Мне не обойтись без Дру и Ботари. - "И, как ни странно, Ботари нужна я". - Значит, остаешься ты. Он обиженно поджал губы: - Что ж, по крайней мере не буду все время вас задерживать. - Я выбираю тебя не как наименее нужного, - резко возразила она. - Благодаря твоей сообразительности мы проникли в Форбарр-Султан. Я считаю, что из всех нас только ты сумеешь в одиночку вывезти отсюда леди Форпатрил. На тебя вся наша надежда. - Но получается, что вы идете навстречу опасности, а я от нее бегу. - Опасное заблуждение. Подумай сам. Если люди Фордариана снова поймают ее, пощады не будет ни ей, ни тебе, ни ребенку. Слово "безопасность" здесь неуместно. Есть только крайняя необходимость, логика и способность не терять голову. Он вздохнул: - Я попробую, миледи. - "Пробовать" нельзя. Падма Форпатрил "попробовал". Изволь справиться, Ку. Он медленно кивнул: - Слушаюсь, миледи. Ботари ушел разыскивать новый костюм для Куделки - бедняк, молодой муж и новоиспеченный отец. - Клиенты всегда что-нибудь да оставляют, - заметил он. Корделия гадала, во что Ботари нарядит леди Форпатрил. Ку понес еду Элис и Друшикко. Вернулся он ужасно подавленный и снова примостился рядом с Корделией. Спустя некоторое время он сказал: - Теперь-то я понимаю, почему Дру так тревожилась, не забеременела ли она. - Понимаешь? - После того как я увидел, через что прошла леди Форпатрил, собственные неприятности кажутся мне ужасно мелкими. Господи, ей ведь было так больно! - Угу. Но боль длится всего один день. - Она потерла шрам на животе. - В крайнем случае несколько дней. Думаю, тревога Дру объяснялась совсем не боязнью боли. - А чем же тогда? - Это... вмешательство трансцендентного. Сотворение жизни. Я думала об этом, когда вынашивала Майлза. "Этим я приношу в мир смерть". Рождение и смерть, а между ними вся боль и свобода выбора. Я не понимала некоторых мистических символов Востока вроде Смерти-матери, Кали, пока до меня не дошло, что в них нет никакой мистики - в них только реальность. "Случайность" в сексе по-барраярски может запустить причинно-следственную цепочку, которая протянется до конца времен. Наши дети меняют нас... появляются они на свет или нет. Пусть даже на этот раз ребенок оказался воображаемым, Дру коснулась эта перемена. А тебя разве нет? Он озадаченно покачал головой: - Я об этом не думал. Я просто хотел быть нормальным. Как другие мужчины. - По-моему, твои инстинкты сработали правильно. Но одних инстинктов недостаточно. Ты не мог бы ради разнообразий заставить свои инстинкты и разум работать вместе, а не порознь? Он хмыкнул. - Не знаю. Не знаю... как теперь с ней говорить. Я же извинился, сказал, что мне стыдно. - У вас так и не наладились отношения, да? Куделка горестно кивнул. - А знаешь, что меня больше всего мучило, пока мы сюда ехали? - спросила Корделия. - Нет... - Я не смогла попрощаться с Эйрелом. Если... если со мной что-то случится - или, если на то пошло, с ним, - между нами останется что-то незавершенное, и это не дает мне покоя. И будет уже невозможно это исправить. - М-м. - Куделка погрузился в размышления, как-то сразу сникнув. Корделия задумалась. - А не попробовать ли что-нибудь еще, кроме извинений? Ну, например, спросить: "Как ты себя чувствуешь? У тебя все в порядке? Тебе помочь? Я люблю тебя". Классические фразы. Знаешь, я только сейчас заметила, что все это в основном вопросы. Они показывают, что ты хочешь начать разговор, понимаешь? Он печально улыбнулся: - По-моему, она больше не хочет со мной говорить. - А что, если... - Корделия откинула голову и невидяще уставилась в конец коридора, - если бы в ту ночь ничего не случилось, если бы ты не впал в панику... Если бы этот идиот Ивон Форхалас не прервал вас своим спектаклем... - "Ах, если б так и было! Слишком много боли они причиняют, все эти "если". - Вернемся к самому началу: вот вы сидели, обнимались. - Эти слова напомнили ей об Эйреле, но о нем сейчас тоже было слишком больно думать. - Вы нежно расстались, наутро ты просыпаешься, мучась от неутоленной страсти... Что делают на Барраяре потом? - Потом - сваха. - Что? - Ее родители или мои нанимают сваху. И она... ну... все улаживает. - А что делаешь ты? Он пожал плечами: - Являюсь на свадьбу без опоздания и плачу по счетам, наверное. А чаще всего по счетам платят родители. "Неудивительно, что он совершенно растерялся". - Ты ведь хотел жениться? Не просто переспать с ней? - Да! Но... миледи, я ведь даже в хорошие дни всего лишь полчеловека. Ее родные поднимут меня на смех, если увидят... - Ты встречался с ее родными? Они тебя видели? - Нет. - Ку, ты сам-то понимаешь, что говоришь? Он выглядел пристыженным. - Ну... - Сваха. О Господи! Корделия встала. - Куда вы? - Сватать, - решительно сказала она. Подойдя к двери леди Форпатрил, она заглянула в комнату. Друшикко сидела, наблюдая за спящей; нетронутое пиво и бутерброды остались на прежнем месте. Корделия проскользнула в комнату и осторожно закрыла за собой дверь. - Знаешь, - тихо сказала она, - хорошие солдаты никогда не упустят случая поесть и поспать. Потому что никогда заранее не известно, сколько всего предстоит сделать, прежде чем представится следующая возможность. - Я не голодна. Вид Друшикко был сумрачный и какой-то раздосадованный. - Хочешь поговорить? Та неуверенно пожала плечами и пересела на кушетку в дальнем углу комнаты. Корделия устроилась рядом. - Сегодня, - начала Друшикко, - я впервые побывала в настоящем бою. - И ты действовала превосходно. Ты... - Нет, - Друшикко с досадой махнула рукой, - вовсе нет. - Разве? А мне показалось, что все было как надо. - Я пробежала позади дома, парализовала двух солдат, дежуривших у задней двери. Они меня даже не заметили. Потом заняла позицию на углу. Я видела, как эти люди мучили леди Форпатрил - оскорбляли ее, толкали, тискали... Я так разозлилась, что приготовила нейробластер. Хотела их убить. А потом началась стрельба. И... и я замешкалась. Из-за меня погиб лорд Форпатрил. Я виновата... - Спокойнее, девочка! Тот солдат, что застрелил Падму Форпатрила, был не единственным, кто в него целился. Падма был настолько одурманен суперпентоталом, что даже не пытался найти укрытие. Наверное, в него всадили двойную дозу, чтобы он привел их к Элис. Человек в таком состоянии заведомо обречен, если он попадает в переделку. - Сержант Ботари не колебался, - только и сказала Друшикко. - Да, - согласилась Корделия. - Сержант Ботари не тратит силы на то, чтобы... жалеть своих врагов. - А тебе их жаль? - Мне тошно. - Ты убила двух совершенно незнакомых тебе людей и хочешь прекрасно себя чувствовать? - Но Ботари-то чувствует себя прекрасно! - Да. Ему это доставило удовольствие. Но Ботари даже по барраярским меркам нельзя считать нормальным. Ты хотела бы быть чудовищем? - Вы его так называете?! - О, он - мое чудовище. Мой верный пес. - Корделии всегда было трудно объяснять, что представляет собой Ботари - даже себе самой. Интересно, знает ли Друшикко, откуда пошло выражение "козел отпущения"? Жертвенное животное, которое каждый год отпускали в пустыню, чтобы оно унесло с собой грехи избранного народа... Ботари определенно был ее вьючным животным - Корделия хорошо понимала, сколько он для нее делал. А вот ее собственная роль в жизни сержанта была неясна; она чувствовала одно - роль эта чрезвычайно важна для него. - Я очень рада, что тебе тошно. Два патологических убийцы у меня на службе - это было бы чересчур. Цени свое отвращение, Дру. Та покачала головой. - Наверное, я занялась не своим делом. - Может быть. А может быть, и нет. Подумай, какой чудовищной была бы армия, состоящая сплошь из таких, как Ботари. Любая силовая структура общества - армия, полиция, служба безопасности - нуждается в людях, которые способны творить необходимое зло, не озлобляясь при этом. Только необходимое, не более того. И еще они должны постоянно ставить под сомнение эту необходимость, чтобы не превратиться в зверей. - Как тот полковник, который осадил своего капрала? - Да. Или как тот лейтенант, который задал вопрос полковнику... Жаль, что мы не смогли его спасти. - Корделия вздохнула. Дру хмуро уставилась на свои колени. - Ку считает, что ты на него сердишься, - сказала Корделия. - Ку? - рассеянно переспросила Друшикко. - Ах да, он недавно сюда заходил. Ему что-то было нужно? Корделия улыбнулась. - Как это характерно для Ку - вообразить, что ты несчастна из-за него. - Ее улыбка померкла. - Я собираюсь отправить его с леди Форпатрил, чтобы он вывез отсюда ее и младенца. Мы расстанемся, как только она сможет передвигаться. Друшикко заволновалась. - Ему грозит опасность. Люди Фордариана будут вне себя из-за того, что упустили леди Форпатрил вместе с наследником. И вновь Корделия ужаснулась - неужели крошечный лорд Форпатрил по-прежнему мешает династическим планам графа Фордариана? Безумная система: из-за нее младенец может представлять смертельную угрозу для взрослого. - Никто не может считать себя в безопасности, пока эта гадкая война не закончится. Скажи мне, ты по-прежнему любишь Ку? Я знаю, твоя первая идиллическая влюбленность миновала. Ты видишь его недостатки. Он эгоцентричен, он зациклен на своей инвалидности, его страшно беспокоят собственные мужские качества. Но он не глуп. У него есть будущее. Его ждет интересная жизнь на службе у регента. - "Если, конечно, все мы не погибнем в ближайшие двое суток". Корделия подумала, что сейчас с ее стороны было бы очень разумно внушить помощникам страстное желание выжить. - Он тебе нравится? - Я... теперь связана с ним. Не знаю, как объяснить... Я подарила ему мою девственность. Кому еще я буду нужна? Мне было бы стыдно... - Забудь об этом! Когда мы успешно завершим операцию, ты обретешь такую славу, что мужчины станут сражаться за право ухаживать за тобой. А в доме Эйрела ты встретишь самых лучших, самых смелых. Кого ты хочешь? Генерала? Имперского министра? Красавчика-лорда? Посланника с другой планеты? Остается лишь сделать выбор. Барраярские законы разрешают тебе иметь только одного мужа, и уж, конечно, неуклюжий молодой лейтенант никаких шансов не имеет в сравнении с такими знаменитостями. Друшикко недоверчиво улыбнулась. - А кто сказал, что Ку со временем не станет генералом? - негромко спросила она, потом, вздохнув, наморщила лоб. - Да. Я по-прежнему его хочу. Только вот... боюсь, что он снова причинит мне боль. Корделия задумалась над ее словами. - Скорее всего, так оно и будет. Мы с Эйрелом постоянно причиняем друг другу боль. - О, только не вы, миледи! Вы... вы так идеально друг другу подходите! - А ты подумай, Дру. Представляешь, в каком состоянии сейчас Эйрел из-за того, что я сделала? Я-то это отлично представляю. И все время об этом думаю. - О! - Но боль кажется мне недостаточно веской причиной, чтобы отказаться от будущего. Умирая, ты навсегда освобождаешься от боли. Над болью мы не властны, как и над временем. Вопрос в том, сумеешь ли получить не только боль, но и немножко счастья? - Я не уверена, что понимаю вас, миледи. Меня все преследует одна картина. Мы с Ку на берегу, совсем одни. Там так тепло. И он на меня смотрит, и видит меня, по-настоящему видит - и он меня любит... Корделия поджала губы. - Ага... Этого достаточно. Пошли со мной. Девушка послушно встала. Корделия вывела ее в коридор, силком усадила Куделку на одном конце дивана, Друшикко - на другом, а сама села между ними. - Дру, он хочет тебе кое-что сказать. Поскольку вы, похоже, говорите на разных языках, он попросил меня быть переводчицей. Куделка смущенно покачал головой, глядя куда-то в сторону. - Вот сейчас, например, он хочет сказать: "Я лучше буду несчастен до конца дней, чем покажусь смешным". Но ты на это не обращай внимания. Так, дайте сообразить. Кто начинает? Последовало короткое молчание. - Я говорила, что беру на себя роль ваших родителей? Для начала я стану матушкой Ку. "Ну что, сынок, неужели ты еще не встретил хорошей девушки? Тебе ведь уже почти двадцать шесть". Я видела ту запись, - сообщила она онемевшему Куделке своим обычным голосом. - По-моему, у меня получается, а? И форма, и содержание. А Ку отвечает: "Да, ма, есть у меня на примете чудесная девушка. Молодая, красивая, умная..." А матушка Ку говорит: "Ах!" - и нанимает меня, услужливую соседку-сваху. И я иду к твоему отцу, Дру, и говорю: "Есть тут один молодой человек. Лейтенант императорских войск, личный секретарь лорда-регента, герой войны, в курсе всех серьезных дел империи..." А он отвечает: "Этого больше чем достаточно. Мы его берем". Тогда... - По-моему, он скажет еще кое-что! - прервал ее Куделка. Корделия повернулась к Друшикко. - Ку говорит, что, по его мнению, твоим родным он не понравится, потому что он - калека. - Ну нет! - возмутилась Друшикко. - Это не так... Корделия подняла руку, делая ей знак молчать. - Как твоя сваха, вот что я тебе скажу, Ку. Когда единственная обожаемая дочка указывает пальчиком и решительно говорит: "Па, мне нужен вот этот", - благоразумный па отвечает: "Да, милочка". Признаю, что убедить трех братьев-здоровяков будет не так легко. Стоит ей только прибежать в родительский дом заплаканной - и тебя ждут большие неприятности в темном переулке. Из этого я заключаю, что пока ты им не жаловалась, Дру? Та невольно хихикнула. - Нет! По лицу Куделки было видно, что эта новая мысль его озадачила. - Видишь, - сказала Корделия, - ты еще можешь ускользнуть от возмездия - если поспешишь. - Она повернулась к Дру. - Я знаю, что он показал себя олухом, но ручаюсь тебе: он - обучаемый олух. - Я же говорил, что мне стыдно, - обиженно вставил Куделка. Друшикко резко выпрямилась. - Да. Неоднократно, - холодно отозвалась она. - И тут мы переходим к главному вопросу, - медленно и серьезно произнесла Корделия. - На самом деле, Дру, Ку хочет сказать, что ему ни капельки не стыдно. Те минуты были прекрасны, ты сама была еще прекраснее, и он хотел бы проделать это еще раз. И еще, и еще, и только с тобой, всегда с тобой, с благословения родных и без помех. Это так, Ку? - Я... ну... да! Друшикко моргнула: - Но... ведь это я и хотела от тебя услышать! - Правда? "А система сватовства не лишена определенных достоинств", - решила Корделия. Она встала с дивана и взглянула на хронометр. Веселость исчезла. - У вас есть еще немного времени. И вы успеете сказать друг другу очень-многое, если только придерживаться самых простых слов. 18 В предрассветные часы в переулках караван-сарая было не так беспросветно темно, как в горах. Подернутое дымкой небо отражало слабое зарево городских огней. Все лица казались сероватыми и нечеткими. Корделия усилием воли отогнала мысль: "Как лица мертвецов". Леди Форпатрил, хотя и не слишком твердо держалась на ногах, но все-таки уже могла идти самостоятельно. "Мадам" пожертвовала для нее кое-какую одежду, оказавшуюся на удивление приличной: серая юбка ниже колен и теплый свитер. Куделка сменил военную форму на широкие брюки, старые ботинки и куртку. Он нес маленького Айвена, надежно закутанного в самодельные пеленки. Словом, полная иллюзия бедной семьи, пытающейся до возобновления боев выбраться из города к родственникам в деревню. На пути в Форбарр-Султан Корделия видела сотни таких же беженцев. Куделка критически осмотрел свой маленький отряд, потом задержал взгляд на трости. Полированное темное дерево, блестящий стальной наконечник и инкрустированный набалдашник - слишком роскошно для такой бедной семьи. Он вздохнул. - Дру, ты не могла бы ее как-нибудь замаскировать? На таком фоне она сразу же бросается в глаза, к тому же мешает нести младенца. Друшикко кивнула, опустилась на колени, и, завернув трость в рубашку, запихнула ее в свою сумку. Корделия, вспомнив, что случилось с Куделкой после его первого визита в караван-сарай, тревожно всматривалась в темноту. - Я думаю, на нас никто не нападет в этот час? Вид у нас небогатый. - Есть и такие, кто готов убить даже ради лохмотьев, - мрачно ответил Ботари, - зима на носу. Но сейчас здесь спокойнее, чем обычно. Отряды Фордариана прочесали весь квартал, собирая "добровольцев", чтобы рыть бомбоубежища в городских парках. - Никогда не думала, что так обрадуюсь применению рабского труда, - заметила Корделия. - Да чушь все это, - сказал Куделка, - только парки портят. Даже если убежища и успеют достроить, места там хватит лишь для немногих. Зато все это показывает заботу Фордариана о простом народе, которому грозит обстрелами и бомбардировками злое чудовище - лорд Форкосиган. - На этот раз, - Ботари отвернул полу куртки, показав серебристый ствол нейробластера, - я оснащен как следует. Ну, вот и все. Корделия обняла Элис Форпатрил, та в ответ сжала ее плечи и прошептала: - Помоги тебе Бог, Корделия. И да гореть Фордариану в аду! - Счастливого пути. Увидимся на базе Тейнери, договорились? - Корделия взглянула на Куделку. - Если сумеешь выжить - одним этим ты уже нанесешь поражение врагам. - Мы по... мы так и сделаем, миледи, - сказал Куделка. Он отдал честь Друшикко, и в этом жесте не было ни капли иронии - разве что малая толика зависти. Девушка ответила медленным понимающим кивком. Оба решили не портить прощание лишними словами, но Друшикко все оглядывалась через плечо, пока Куделка и леди Форпатрил не скрылись из виду, а потом зашагала быстрее. Они вышли из темных переулков на освещенные улицы. Здесь уже изредка попадались прохожие. Подгоняемые утренним холодом, люди спешили по своим делам, и казалось, что каждый, завидев встречного, спешит перейти на другую сторону улицы. Корделия приободрилась, почувствовав, что они не слишком заметны. Она внутренне сжалась, когда мимо медленно проехала патрульная машина, но та не остановилась. Они немного постояли на тротуаре, пока не убедились, что нужное им здание уже открыто. Это был многоэтажный, безликий, наспех возведенный дом - одна из примет строительного бума, наступившего тридцать лет назад, когда Эзар Форбарра пришел к власти и дал Барраяру долгожданный мир. В здании находилось множество учреждений. Они миновали вестибюль, вошли в лифтовую шахту и, никем не замеченные, спустились в подвал. Выйдя из шахты, Друшикко замедлила шаг и внимательно осмотрелась. - Вот здесь мы выглядим очень неуместно. Ботари стоял на страже, пока она отмычкой открывала дверь в служебный туннель. Некоторое время они шли прямо, потом дважды свернули на перекрестках. Видно было, что этим проходом часто пользуются: повсюду горел свет. Корделия настороженно прислушивалась, не раздадутся ли шаги. Возле небольшого люка Друшикко остановилась и, присев на корточки, быстро и ловко открутила болты. - Свешивайтесь на руках и прыгайте. Тут немногим больше двух метров. Скорее всего, внизу сыро. Корделия соскользнула в темный круг и с хлюпаньем приземлилась. Она зажгла фонарик и обнаружила, что находится в синтебетонной трубе. Вода, гладкая, черная и блестящая, доходила до щиколоток. Обжигающе-холодная вода. Следом спрыгнул Ботари. Друшикко встала ему на плечи и осторожно поставила на место крышку люка. - По этому водостоку надо пройти примерно полкилометра, - прошептала она. - Идемте скорее! В такой близости от цели Корделию понукать не требовалось. Пройдя полкилометра, они пролезли в темное отверстие, располагавшееся довольно высоко на изогнутой стене. Отсюда начинался гораздо более старый туннель меньшего диаметра, выложенный потемневшим от времени кирпичом. Скрючившись, на полусогнутых ногах, они с трудом продвигались вперед. Корделия подумала, что труднее всех приходится Ботари. Дру замедлила шаг и принялась выстукивать крышу туннеля стальным наконечником трости. Когда резкие звуки сменились глухими, она остановилась. - Здесь. Осторожно! Высвободив лезвие, она осторожно просунула его в щель между скользкими кирпичами. Щелчок, и панель из фальшивых кирпичей упала, чуть не ударив девушку по голове. Дру убрала клинок в ножны. - Наверх! - И она подтянулась на руках. Последовав за нею, они оказались в еще более узком и еще более древнем водостоке, круто уходившем вверх. Пришлось ползти. Вскоре одежда пропиталась влагой. Внезапно Дру выпрямилась и, раскидав битые кирпичи, выбралась в темную залу с колоннами. - Что это? - прошептала Корделия. - Слишком просторно для туннеля... - Старые конюшни, - шепотом ответила Дру. - Мы уже под территорией дворца. - Неужели никто не знает про этот ход? Он же наверняка нанесен на старые планы. Кто-то... Дворцовая охрана должна знать, что здесь можно пройти. Корделия повела фонариком, вглядываясь в массивные квадратные колонны, поддерживающие сводчатый потолок. - Это - подвалы самых старых конюшен. Их строили даже не при Дорке, а при его двоюродном дедушке. У него было более трехсот лошадей. Лет двести тому назад наверху был страшный пожар. Конюшню решили не восстанавливать, ее просто сровняли с землей, а новую построили с восточной стороны дворца. Во времена Дорки ее переделали под жилье для прислуги. Там-то и содержат почти всех заложников. - Дру уверенно пошла вперед. - Мы находимся к северу от главного дворцового здания, под садами, разбитыми по плану Эзара. Видимо, тогда он и обнаружил этот старый подвал, а тридцать лет назад велел капитану Негри расчистить подземный ход. Лазейка, о которой не знала даже их собственная служба безопасности. Сколько доверия, а? - Спасибо тебе, Эзар, - с печальной иронией пробормотала Корделия. - Вот когда мы отсюда выйдем... Тогда действительно будет опасно, - заметила девушка. Именно так. Сейчас еще можно отступить, вернуться - и никто ничего не узнает. "Почему эти люди так беззаботно дали мне право рисковать их жизнями? Господи, как же я ненавижу командовать!" Что-то прошуршало в темноте, где-то закапала вода... - Вот, - сказала Друшикко, высветив фонариком пирамиду ящиков. - Тайный склад Эзара - оружие, одежда, деньги. В прошлом году, во время эскобарской войны, капитан Негри велел мне принести сюда одежду для женщины и мальчика. Он опасался мятежей, но сюда они не докатились. В одном из ящиков нашлись два наряда, вполне подходящих для дворцовых горничных, и женщины быстро переоделись. Ботари достал из сумки черную полевую форму и надел ее, прикрепив офицерские нашивки. Издали его можно было принять за настоящего охранника, хотя вблизи стало бы заметно, что форма слишком помята. Как и обещала Дру, в в герметичных упаковках нашлось всевозможное оружие - заряженное и в полной боевой готовности. Корделия и Друшикко взяли по новому парализатору. Их взгляды встретились. - Теперь никаких колебаний, да? - прошептала Корделия. Дру кивнула с мрачной решимостью. Ботари взял парализатор, нейробластер, плазмотрон. Корделия только надеялась, что при ходьбе его арсенал не будет греметь. - Но в помещении нельзя стрелять из плазмотрона! - запротестовала Друшикко. Сержант пожал плечами: - Иногда приходится. Что можно знать заранее? Минуту подумав, Корделия прихватила и трость-шпагу, заткнув за пояс платья. Шпагу, конечно, серьезным оружием не назовешь, но во время их вылазки она уже несколько раз оказывалась удивительно кстати. "На счастье". Наконец Корделия извлекла со дна сумки предмет, который втайне считала самым мощным оружием. - Сандалия? - недоуменно спросила Друшикко. - Сандалия Грегора. Это - на случай встречи с Карин. Я почти уверена, что вторая по-прежнему хранится у нее. И она спрятала сандалию во внутренний карман болеро, накинутого поверх платья. Гербы дома Форбарра придавали завершенность образу старшей прислуги. Когда все приготовления были закончены, Друшикко снова повела их по темному переходу, становившемуся все уже и уже. - Теперь мы под самим дворцом, - прошептала она, сворачивая. - Надо подняться по вот этой лестнице между стен. Ее построили позже, так что места тут совсем мало. Мало - это было не то слово! Корделия выдохнула и полезла следом за Друшикко, с трудом протискиваясь между стенами и стараясь по возможности не испачкать платье. Лестница, как водится, была деревянная. В голове у Корделии гудело от усталости и возбуждения. Она мысленно прикинула ширину прохода: да, нести репликатор будет страшно трудно. Она одернула себя, приказав думать только о хорошем, но потом решила, что это и есть - хорошее. "Зачем я это делаю? Я могла бы сейчас сидеть на базе Тейнери с Эйрелом, и пускай эти бар