ветер все завывал; мрачно клубились тучи; сверкали молнии, пронзая зловещий мрак неба; слышались раскаты грома. Он сидел у дверей, глядя вниз, в долину, где, словно по расписанию, извергались гейзеры. Облака пара взмывали вверх, свирепый ветер мгновенно разрывал их в клочья. Сегодня был холодный день. Ньюн задрожал и посмотрел на большие лужи, по которым ударяли тяжелые капли дождя. Послышались тяжелые шаги по мокрому песку и шумное дыхание. Из-за угла появился дус с опущенной головой. За ним шли другие. Ньюн в ужасе сжался, не зная, чего ждать от зверей. Но мокрые дусы, тяжело ступая грязными лапами и поводя носами, прошли мимо него в эдун, вздрагивая всякий раз, когда гром разрывал небеса, и рыча от голода. Ньюн принялся считать их: один, два, три, четыре, пять, шесть. И последним, шатаясь, к большой луже у стены приблизился седьмой - мьюк'ко, больной дус, и стал жадно лакать воду. Ньюн видел опущенную меж лап огромную голову и мелькающий серый язык. Три дуса так и не пришли. Ньюн ждал. Облегчение и беспокойство зрели в нем одновременно. Облегчение - потому что лишившиеся хозяев дусы были опасны, а беспокойство - потому что он не знал, где они. Может быть, эти три дуса так и не смогли встретиться со своими хозяевами. А быть может, встретились по дороге в Сил'атен и проводили кел'ейнов в последний путь. Ньюн очень надеялся на это. Ведь так было лучше всего - и для кел'ейнов, и для дусов. Он пошел в кладовую, помещавшуюся в башне Катов. О дусах нужно было позаботиться. Прежде всего, он хотел накормить мьюк'ко, который впервые покинул свое место у порога и вернулся в эдун. Может, теперь у него изменилось настроение. Но дус снова отказался от пищи. Возможно, он что-нибудь перехватил по дороге. Но Ньюн не верил в это. Он оставил пищу рядом со зверем и начал раздавать порции другим дусам. Весь эдун погрузился в молчание, лишь рычали и чавкали дусы, да Мелеин скорбела в своей башне: ощущение близкого конца висело в воздухе. Дус у ворот, старики и старухи - все молчали. Ньюн бродил по эдуну, занимаясь какими-то мелочами, и ему казалось, что он бродит по погребальным пещерам Сил'атена. И вечером прибыл корабль. Госпожа спала, когда они услышали, как тот спускается. И они поспешно выскочили из башни Келов, чтобы увидеть его; на усталых измученных лицах сияли улыбки, сердце трепетало в груди Ньюна. Дахача схватил его руку и порывисто сжал ее. Его окруженные морщинами глаза сияли, и какая-то необъяснимая близость возникла между стариком и юношей. - Дахача, - прошептал Ньюн. - Ты-то полетишь? - Те, кто остался - полетят, - ответил старик. - Мы не покинем тебя, Ньюн Зайн-Абрин. Мы сделали свой выбор. Если бы мы не хотели лететь, мы ушли бы с Эдданом, как это сделали Лирен и Дебас. Приземлившийся корабль был со всех сторон освещен прожекторами. Так обычно делали регулы - их глаза не могли видеть в темноте. - Идем, - сказала Пасева, и они последовали за ней в башню госпожи. Мелеин была уже здесь. Она попыталась легким прикосновением разбудить Интель. Но Пасева твердо взяла госпожу за руку и разбудила ее. - Госпожа, - сказала она. - Госпожа, корабль прибыл. - А что регулы? - сон исчез из золотистых глазах госпожи, они снова стали ясными. - Как это восприняли регулы? - Мы пока не знаем, - ответила Пасева. - В городе суета, это все, что мы видели. Интель кивнула. - Никаких контактов по радио. Регулы наверняка все прослушивают. Я думаю, что и "Аханал" воздержится от связи. - Она откинулась назад, гримаса боли исказила ее лицо. Мелеин поправила подушки. Госпожа облегченно вздохнула. - Может, нам отнести тебя на корабль, госпожа? - спросил Дахача. - Нет, - сказала она с печальной улыбкой. - Госпожа должна охранять Пана. Для меня нет корабля, пока на мне лежит этот долг. - Но, может быть, мы вынесем тебя на дорогу, чтобы ты могла видеть порт? - Нет, - твердо ответила Интель. И она коснулась руки Дахачи и улыбнулась. - Не бойся, пока что я правлю этим эдуном и планетой, и так будет до тех пор, пока я уверена, что имею на это право. Ты слышишь меня? - Да, - сказала Пасева. Интель отыскала ее глазами и удовлетворенно кивнула. Затем взгляд ее пробежал по комнате, пересчитал людей, и взор госпожи затуманился. - Лирен и Дебас ушли недавно, - сказала Пасева. - Мы попрощались с ними. - Я благословляю их, - пробормотала Интель. Пасева опустила голову. - Пока госпожа не освободит меня, - сказала она, - я буду служить ей. Нас еще достаточно много, чтобы сделать все, что может потребоваться. - Нам осталось недолго, - ответила Интель. - Ньюн, дитя... - сказала она и протянула ему руку. Он опустился на колено, взял ее руку в свою и опустил голову, чтобы госпожа могла коснуться его. Он почувствовал, как ее пальцы скользнули по волосам. Госпожа благословила его. - Иди в долину, - сказала она. - Иди к кораблю, поговори с прилетевшими и выслушай, что они скажут. Будь мудр. Ты можешь сам принять решение, юный кел'ен. Будь осторожен. Мы уже почти прекратили службу у регулов. Что-то скользнуло по его голове. Он ощутил какую-то тяжесть на шее. Он протянул руку, и его пальцы нащупали холодный металл. Ньюн повернул его и увидел в ладони пластинку с изображением Эдуна Кесритуна. Пластинка висела на цепочке, надетой на его шею. Нежные пальцы Интель взяли его за подбородок и подняли голову так, чтобы она могла видеть его глаза. - Всего один джи'тэл, - мягко сказала она. - Но он стоит всех остальных. Ты узнаешь его, сын мой? - Это огромная честь, - ответил он, задыхаясь. - Это джи'тэл кел'ена госпожи. - Будь достоин этой чести, - сказала она. - Не теряй времени. Время сейчас дорого для нас. Пальцы госпожи легонько толкнули его, и он поднялся. Он боялся взглянуть на остальных, которые были куда более достойны этой чести, чем он, самый юный и неопытный. Но кел'ейны не знали зависти. В их лицах была лишь радость за него. Видимо, они все были согласны с тем, что эта честь принадлежит ему. Он скинул свою домашнюю одежду, и Келы стали готовить его в путь. Они надели на него сайг, и мэз, и зейдх; дали ему новое оружие - и ин'ейн, и захен'ейн. Палази с улыбкой отстегнул от своего пояса амулет и вручил Ньюну. - Жизни и чести, - сказал Палази. Он обнял старика, и остальных, и вернулся к госпоже. Сердце его бешено колотилось от возбуждения. Она поцеловала его в лоб, но не разрешила сразу же уйти. Она долго смотрела ему в лицо, и от этого взгляда кровь застыла в жилах Ньюна. - Ты прекрасен, - сказала госпожа. В ее золотистых глазах стояли слезы. - Я очень боюсь за тебя. Будь осторожен, сын мой. Народ не слишком-то верил в предвидение будущего, как и в амулеты, приносящие счастье. В это верили регулы, но не мри. И тем не менее Ньюн вздрогнул, услышав слова Матери. Тот, кто прожил столько лет, сколько Интель, вероятно, мог заглянуть в будущее. Вся жизнь Ньюна прошла в атмосфере непознаваемого и непостижимого, и всем этим владела Интель - _г_о_с_п_о_ж_а_, Мать, хранительница тайн. - Я буду осторожен, - сказал он. И госпожа отпустила его. Ньюн старался не смотреть в глаза Мелеин. Если госпожа и Избранница тревожились о нем, ему не нужна была эта тревога, пускай даже они и предчувствовали что-то. - Не доверяй регулам, - сказала кел'ант. - Не упускай из виду ничего. - Хорошо, - ответил он, взял Пасеву за руки и, прощаясь, пожал их, как это делали уходившие братья и сестры его касты. Он повернулся и вышел. Огромными прыжками пронесся по винтовой лестнице мимо написанных на стенах истории и подвигов Народа, мимо всего тайного и важного, о котором так туманно говорила Интель. Ньюн не мог прочесть надписей, но сейчас он всем своим существом ощущал эти слова, эти заветы его предков. Все, что хотела вложить в него Интель, стало наконец его частью, и теперь госпожа могла выпустить его из рук, ибо он сделался таким же опасным, смертоносным, неумолимым, как ас'сей в шон'ай. И при всем этом Ньюн оставался с ней. Эти старики вложили в него столько любви, что он просто не мог не выполнить свой долг, не мог не оправдать доверия Эддана, Интель, Пасевы, и Дебаса, и Лирена. Они были уверены, что он выполнит миссию, возложенную на него госпожой. Ньюн прошел через главные ворота и закрыл их за собой. У дверей он увидел гигантскую тень мьюк'ко. Огромная голова поднялась и невидимые во мраке глаза взглянули на него. "Возможно, - подумал Ньюн, в душе которого вспыхнула надежда, - возможно, пришло время. Это было бы очень кстати. Он нужен мне, я нужен ему." Но зверь что-то проворчал, отвернулся и снова опустил голову в грязь. Самец или самка - никто не мог определить пол дуса, как никто не мог сказать, почему дусы идут к одному мри и не идут к другому. И этот дус, скорее всего, все еще не понял, что Медай никогда не вернется; возможно, зверь тоскует, дожидаясь, что Медай вернется и накормит его. Ньюн этого не знал. Печально пожав плечами, Ньюн продолжал свой путь. Но ему стало ясно, что дус не чувствовал перемен, которые произошли или вот-вот произойдут. Земляне, скорее всего, истребят дусов. Регулы бы так и сделали, если бы не вступились мри. Регулы не могли приспособиться, как мри, к яду когтей, к немудреному образу жизни этих зверей. И поэтому ненавидели дусов. Тревога, поселившаяся в Ньюне после встречи с дусом, не покидала его, пока он шел к долине, к призрачным облакам пара над гейзерами. Ньюн чувствовал запах ветра, чувствовал его мощь, словно это было живое существо. Он поймал себя на том, что смотрит на знакомые места и думает: "я вижу все это в последний раз". Он был возбужден, неуверен - какие уж тут героизм и радость! Он ощущал весь этот мир: кислый влажный запах земли; горячий пар извергающихся гейзеров, у каждого из которых были свое имя и свои особенности. Его мир. Его родина. Свободный, как ветер, кел все же любил землю. Он вдруг вспомнил, что не знает, куда они полетят; а ведь Интель говорила о Мраке так, словно это какое-то определенное место. Ньюн внезапно подумал, что, покинув Кесрит, он никогда не ощутит больше землю под ногами; ему был обещан Мрак, но юноша не мог его себе представить. И, к тому же, ему предстояло встретиться с другими кел'ейнами - не со стариками, а с кел'ейнами, которые знали только войну и были подлинными представителями своей касты - гордыми, не прощающими обид. С такими неопытный кел с Кесрит еще никогда не встречался. Ему предстояло жить среди чужих келов; там могут оказаться и кат'ейны, и кто-нибудь из них станет его женой, и тогда у них будут дети. Он сын одной госпожи, брат другой. Он наверняка будет Мужем новой госпожи, чтобы его дети стали ее детьми. Если, конечно, он останется жив после возможной битвы. Всевозможные перспективы будущей жизни мелькали в его воспаленном мозгу. И ни одной нельзя было отдать предпочтение, ни в одной нельзя было быть уверенным. Он шел быстро, обходя потоки серы и вырывающиеся из расщелин облака горячего пара. Дорога была ему хорошо знакома. Под тонкой корочкой грунта бурлила горячая вода. Она могла выдержать только вес мри. Ни дус, ни регул не могли здесь пройти. Осваивая дикие долины Кесрит, регулы получили немало горьких уроков. Теперь они пользовались только машинами и самолетами и никогда не съезжали с проложенных ими дорог. Землянам придется потратить немало времени и сил, прежде чем они освоят планету, если, конечно, они рискнут выйти из города регулов. Многие погибнут на Кесрит. Как гибли мри. Впрочем, какое ему дело до землян? Живущие здесь сольются с Народом и улетят. Дахача, Палази, и остальные; и Интель - тоже. Они ее уговорят. Ничего, что она стара и устала от борьбы. Она полетит с ними. Тогда они смогут покинуть Кесрит без сожаления, не оглядываясь назад. Ньюн взглянул на белый хребет, который возвышался над портом, и увидел громаду "Хазана", а рядом с ним - темный силуэт только что прибывшего корабля. "Аханал" - "Быстрый". Подняв клубы белой пыли, Ньюн соскользнул с холма и по пологому склону направился вниз. Между камней внезапно мелькнула огромная тень. Ньюн резко повернулся, держа руку у кобуры пистолета, и увидел огромную тушу, взбирающуюся на холм. Хаа-дус. Ньюн застыл, затаив дыхание. Показались еще трое. Безмолвные огромные звери, смертельно опасные, реши они напасть на него. Но он их не интересовал. Он лишь вспугнул их. Ньюн стоял неподвижно, уважая их право находиться здесь. Звери принюхивались, рассматривая юношу своими маленькими глазками. Затем один из них издал утробный звук, означавший, что звери настроены мирно. "Простите, братья", - мысленно проговорил он - лучший способ общаться с этими странными животными. Ньюн отступил на несколько шагов назад, прежде чем двинулся дальше в нужном ему направлении. Дусы пропустили его. Рука Ньюна скользнула от пистолета к амулету на груди. И с этого момента он пошел медленнее, помня предостережения Пасевы. Его не тронули и, отойдя немного, он обернулся. Звери исчезли. Ньюн пересек небольшую белую площадку и уперся в забор. Это была проволочная изгородь, которая не могла остановить того, кто решил пройти через нее. Ньюн прожег в заборе проход, чувствуя приятное удовлетворение от того, что не подчиняется запрету регулов. Любой из мри поступил бы так же. Никто из них не стал бы обходить забор. Регулы, конечно, пришли бы в ярость. Но таковы были мри, и они не желали стеснять свою свободу и подчиняться регулам. "Кровожадный дикарь", - так назвал его один молодой регул, когда Ньюн пришел в город. Регулы не убивали, но они строили заборы и машины, которые уродовали землю, они хотели разделить вселенную на куски, которые можно было продавать, как пищу, как машины, как одежду. Ньюн считал это чудовищным. Он обошел свалку старых машин и других железных конструкций. Они были так переплетены друг с другом и сжаты, что казалось, будто здесь развлекался какой-то гигант. Сюда, вероятно, свезли и бросили машины и тележки со всех поселений регулов на Кесрит. Рядом на огромной выжженной площадке на фоне огней порта вырисовывались уродливые очертания разрушенной башни. Искореженные балки и металлические решетки создавали ужасное впечатление. Ураган и огонь здорово повредили оборудование порта. Ньюн все время смотрел по сторонам, с изумлением разглядывая сооружения, которые еще недавно видел целыми и невредимыми. Теперь все было разрушено. Он начал понимать, почему регулы так встревожены и подавлены. "Хазан" стоял в кольце подъемных кранов. Ньюн и здесь увидел следы бури. Корабль был освещен прожекторами и по нему, словно насекомые, ползали темные фигурки. То и дело подъезжали машины - очевидно, подвозили материалы для ремонта. Ньюн прошел мимо, стараясь оставаться незамеченным; "Хазан" остался позади. Перед юношей, словно огромная башня, возник "Аханал". Он угрюмой тенью вырисовывался на темном небе, одинокий прожектор освещал его верхнюю часть. Ньюн подошел ближе и увидел, что корабль стар. Металлические плиты обшивки его были изъедены космической пылью. Там, где защитные экраны были сорваны, виднелись глубокие царапины. Надпись на борту почти стерлась. Он позвал, опасаясь привлечь внимание регулов-охранников. Но одна из тележек все же двинулась к нему. - На "Аханале"! - крикнул он. - Откройте люк! Но они либо не ждали появления мри, либо опасались регулов. Во всяком случае, Ньюну никто не ответил. Подкатила тележка. Молодой регул заговорил с ним. - Мри, тебе не разрешено. - Это приказ бая? - спросил он. - Иди прочь! - настаивал регул. - Мри Кесрит, иди прочь! Послышался скрежет металла. Открылся люк. Ньюн, не обращая внимания на регула, взглянул на корабль, откуда опускался трап. Потом он пошел вперед, по-прежнему не замечая регула. Тележка двинулась за ним. Затем она описала круг и встала впереди, загородив дорогу. Люк по-прежнему был открыт. Молодой регул тяжело дышал, ноздри его расширялись и сжимались, выражая крайнюю степень возбуждения. - Назад, - прошипел он. Ньюн начал обходить тележку. Затем, стукнувшись о тупой нос машины плечом, бросился вперед и побежал. Ему было страшно и стыдно: мри смотрели на него сверху и видели его постыдное бегство. Ноги у него сделались ватными - ведь он сделал то, что мри еще никогда но делали - ослушался прямого приказа. Но он был посланцем госпожи и не хотел задерживаться из-за спора с молодым регулом. Тогда прибыл бы кто-нибудь из старших, а ослушаться старшего означало открытый бунт. Ньюн буквально взлетел по трапу навстречу мри, но те уже скрылись в люке, не дождавшись его. Ньюн нырнул следом. Ослепительный свет ударил в глаза. Люк закрылся. Десять кел'ейнов - Мужья, судя по возрасту и манере держаться. Ньюн ощутил чистый прохладный воздух, так не похожий на едкий воздух Кесрит. У люка послышался щелчок, и трап пополз вверх. Наступила тишина. - Сэры, - пробормотал Ньюн и замолчал, глядя на них, на их оружие, на незнакомые суровые лица. Затем он коснулся рукой лба в знак приветствия. Они ответили ему тем же. - Я Ньюн с'Интель Зайн-Абрин, - сказал он на ритуальном языке мри. - Я служу Интель, Госпоже Эдуна Кесритуна. - Я - Сун с'Хара Сун-Лир - ответил самый старший из них, кел'ен с гривой седых волос. Он был ровесником Эддана и Пасевы. Его спутники были моложе. - Как себя чувствует госпожа? - Эдун в безопасности. - Приедет ли госпожа сама сюда? - Возможно, но не раньше, чем я принесу ей ответ вашей госпожи. Он понимал их, любивших и защищавших свою госпожу. Госпожу, которая должна была подчиниться госпоже Интель, - и они вместе с ней. Естественно, что они смотрели на посланца с неприязнью. - Мы проводим тебя к ней, - сказал Сун с'Хара. - Идем. - И потом заботливо спросил: - Ты не ранен? - Нет, сэр, - сказал Ньюн и внезапно понял, что он должен преклоняться перед этим мри, ведь он посланец госпожи. А он выдал свою неопытность, незрелость. - У регулов и мри на Кесрит сложные отношения, - добавил он, чтобы скрыть свое замешательство. - Нас встретили с оружием, - отозвался Сун, - но столкновения не было. Ньюн пошел с ним по металлическим коридорам и холлам, приспособленным для регулов. Он видел молодых кел'енов и кел'е'ен, закутанных в вуали - своих ровесников. Сердце его забилось - ведь они были покрыты славой и заслужили почет. Он старался не смотреть на них, хотя чувствовал на себе их взгляды: ведь он был чужим для них. Некоторые по-братски приветствовали его, и он шел, окруженный большой толпой. Наконец они оказались в большой каюте, где размещалась госпожа. Она была средних лет. Ньюн приблизился, склонив голову для благословения. Он чувствовал смутную тревогу, когда его приветствовала чужая госпожа, чьи покои находились не в башне эдуна, а в металлической клетке, чей род был другим, а на белой мантии красовалась чужая эмблема. Этой госпоже предстояло умереть самой или вызвать на дуэль Интель. И тогда Ньюн должен был убить кела-защитника. Он про себя молился богам, чтобы у этой госпожи хватило смелости самой вызвать Интель на поединок. Взгляд госпожи был твердым. Со всех сторон лился ослепительный свет сотен ламп. Все вокруг было холодным, металлическим. Множество мри стояли вокруг него. Это была их госпожа, их Мать, а он был чужим, пришельцем, угрозой для ее жизни. Ньюн чувствовал, что его осматривают с головы до ног, пытаясь понять его и тех, кто его послал. Рядом с госпожой стояли сен'ейны в золотистых мантиях, кел'ейны в черных мантиях, и где-то в глубине холла Ньюн увидел шаловливых катов в голубых мантиях без вуалей. Они казались испуганными. А за ними во всех коридорах висели гамаки, похожие на паутину. Прочные белые нити, словно кружева, свисали с потолков. Как много здесь мри, - поразился Ньюн, но вдруг его пронзила мысль, что это последние представители его Народа, оставшиеся во Вселенной. И они все помещались на этом маленьком корабле. И ими командовала эта женщина, их госпожа. - Посланец, я - Эсайн Эдуна Элагун. Как поживает Интель? Голос ее был мягче, чем выражение лица. Сердце юноши растаяло, словно его коснулся луч солнца. Ему было приятно, что госпожа ласково говорит с ним и дружелюбно отзывается об Интель. - Госпожа, - сказал он, - Интель чувствует себя хорошо. - Он старался говорить мягко, но она все поняла, так как тень страха промелькнула в ее глазах. Но она была сильной женщиной и быстро взяла себя в руки. - Что Интель хочет сказать мне? - спросила Эсайн. - Госпожа послала меня приветствовать тебя и выслушать, что скажешь ты. Она еле заметно кивнула и движением руки подозвала своих приближенных подойти поближе. Ньюн остался возле нее на коленях. Он аккуратно снял зейдх и положил на нее ав-кел - Меч келов - то был подарок Сайрена. Меч был в ножнах и лежал рукояткой к госпоже - предложение мира. Руки Ньюн сложил на коленях. Ее кел'ейны сделали то же самое. Рукоятки их мечей повернулись к нему, чужаку, приглашенному на Совет. - Мы приветствуем Интель, - спокойно сказала Эсайн. - Мы слышали о ее мудрости тогда, когда "Аханал" начал служить Народу. Это благодаря ей "Аханал" стал служить Народу. Она сделала так, что "Аханал" перешел к нам, и мы смогли отказаться от помощи регулов. Это было очень мудрое решение. Мы все понимаем это и благодарим за то, что это сделано вовремя, так как мы смогли улететь от землян. Это правда, что она собирается прекратить службу мри у регулов? Она взглянула на кел'анта, и тот жестом выразил согласие. - Я видел нечто такое, чего мне никогда прежде видеть не доводилось, - сказал старик. - Регул напал на этого посланца. Не оружием, правда, а своей машиной. Регул был в отчаянии. - А эдун? - спросила госпожа. Ее лоб пересекла глубокая морщина. - Как держится эдун Народа, если с регулами творится подобное? - Пока в безопасности, - сказал он. А потом он понял, что интересует ее больше всего и о чем она не хочет спрашивать простого кел'ена. И он пришел к ней на помощь. - Госпожа, Тайны Народа у нас. А регулы заняты исправлениями повреждений, что принес ураган. Земляне скоро будут здесь, и регулы боятся, что могут задержать их посадку. Я полагаю, что молодой регул у корабля действовал без четкого приказа. - И все же, - спросила госпожа, - что будет, если мы покинем корабль? - Мы - мри, - сказал с твердой уверенностью Ньюн, - и регулы пропустят нас, они не рискнут ничего сделать. - Если ты так рассуждаешь, то почему молодой регул напал на тебя? - Госпожа, - сказал он, злясь на свою молодость и неопытность. - Мне кажется, что это нельзя считать серьезной угрозой. Она задумалась, посмотрела на Сенов и на остальных. Затем вздохнула и нахмурилась: - Боюсь, что риск слишком велик. Мы подождем, пока Интель вынесет свое решение. Мы прибыли сюда по ее вызову. Я сделаю все, что она скажет. Посланец, заверь ее в нашем полном почтении и уважении к ней. Он был подавлен и в то же время почувствовал облегчение. Он низко поклонился и услышал шепот, прошелестевший по комнате. Ньюн боялся встретиться глазами с мри, но, подняв голову, увидел, что в их взглядах нет обвинения. - Я скажу ей, - заговорил он с достоинством, которое было вложено в него с детства и пронизывало кровь и плоть, - что госпожа Эдуна Элагун - мужественная и благородная женщина, и что она заслуживает всяческого уважения Народа. - Скажи ей, - мягко проговорила госпожа, - что я и мои дети желаем ей всего наилучшего. - Я передам ей, - сказал он. - Ты не останешься у нас на ночь? Он сам думал об этом, так как его не прельщала ночная прогулка в эдун, тем более, что спать ему там вряд ли придется, так как он будет докладывать обо всем Интель, а затем выполнять ее приказания. А кроме того, он вспомнил о регулах, которые будут его поджидать, о непогоде, и его охватили сомнения. Но он сказал: - Госпожа, я должен вернуться как можно быстрее, прежде чем регулы обдумают, что им теперь делать. - Хорошо, - сказала она. - Так будет лучше всего. Иди. И когда Ньюн, взяв ав-кел и одев зейдх, склонился к ее руке, госпожа вложила в его руку золотой перстень. Его сердце стиснуло смутное беспокойство: этот дар означал, что он чем-то угодил ей. Перед тем, как встать, он поцеловал ей руку, потом подвесил перстень к одному из шнуров и, прощаясь, поклонился. - Благополучного возвращения, кел'ен, - сказала она. Он хотел пожелать ей долгих лет жизни и не смог, ограничившись пожеланиями благополучия. Она с улыбкой кивнула. Келы накинули вуали и проводили его к двери, чтобы выпустить в темноту. Он услышал рычание дуса, которого тут же успокоил один из келов. Затем они вошли в шлюзовую камеру, где находился внешний люк. Свет погас, чтобы, когда откроется люк, они не превратились в мишени. Стало совсем темно. Затем открылся люк, опустился трап и в камеру проникли слабые отсветы прожекторов порта. Едкий воздух коснулся их. Они расстались молча. Никакие слова сейчас были не нужны. Теперь все зависело от мужества их Матерей. Им решать, прольется ли кровь кого-нибудь из них. Когда на Кесрит останется только одна госпожа, придет время церемоний и поклонов. 16 Ньюн ожидал нападения, но, когда он спустился, ничего не произошло. Никто не ждал его внизу. Ньюн побежал. Его мягкие сапоги делали его бег совершенно бесшумным. Он пробежал мимо груды лома и увидел кишевших около изгороди регулов с фонарями. Ньюн затаил дыхание и замер, оценивая положение. Затем он побежал в другую сторону, поняв, что через старый проход в изгороди ему уже не выйти. Ньюн прожег новое отверстие, отшвырнул проволоку в сторону и снова побежал. Легкие горели от частого дыхания. Где-то завыл дус, и этот звук заглушил рев машин. Ньюн добрался наконец до долины и побежал по песку. Впереди, испугав его, ударил луч света. Ньюн вдохнул побольше воздуха и побежал изо всех сил, что у него оставались. Через некоторое время он почувствовал себя в сравнительной безопасности и решил перевести дыхание. Он закашлялся - что ж, таков обычный результат сумасшедшего бега. Ему вдруг пришла в голову мысль, что регулы не собираются ловить его или задерживать, а просто хотят убить. Он лежал у края дюны, прижав руку к колющему боку и стараясь восстановить дыхание. Вдруг он что-то услышал. "Дус", - подумал он, зная, что долина полна ими, и регулы не рискнут сунуться за ним в долину. Дусы эдуна не повредили бы регулам, но эти были дикими, и регулы не смогли бы отличить их от прирученных, пока не стало бы уже слишком поздно. Он наконец собрался с силами и снова двинулся в путь, когда услышал быстрые шаги, легкие, как у мри, и такие же быстрые. Кто-то преследовал его в дюнах. Сначала Ньюн решил, что это один из кел'ейнов Эсайн, и, увидев тень, преградившую ему путь, юноша застыл. Он с уважением смотрел на этого кел'ена. Нет, не кел'ена. Затаив дыхание они смотрели друг на друга, землянин и мри. Ньюн выхватил пистолет, а землянин попытался скрыться, хотя это было бесполезно на таком открытом месте. И вдруг Ньюн подумал, что мертвый землянин не сможет ответить на его вопросы. Юноша не стал стрелять. Он побежал следом и, догнав, замахал рукой: сюда, сюда. Землянин в отчаянии оглянулся на Ньюна. Сейчас он был великолепной мишенью. И, увидев пистолет, решил, что лучше попасть к регулам. Он рванулся и побежал снова. Чужак, которому было не место на Кесрит. Ньюн нырнул в ложбину, убрал пистолет в кобуру и побежал через дюну туда, где его не могли увидеть регулы. Потом он распластался на песке и стал осматривать окрестности, отыскивая засаду, которую регулы приготовили для него. Землянин и вправду бежал прямо в руки регулов. Один из них прятался за гребнем дюны, и человек легко мог бы добраться до него, если бы у него хватило ума обогнуть дюну. Но человек обезумел от страха и лишь изо всех сил карабкался вверх, спасая свою шкуру. А регул, привстав на одно колено, безжалостно спихивал его вниз. Ньюна регул пока не заметил. Мри отполз назад, спустился с гребня, обежал дюну кругом и зашел с тыла. Приблизившись к регулу, он ударил его ногой. Регул повернулся. Изумление явно читалось на его лице. И тут регул совершил свою роковую ошибку: он направил на кел'ена оружие. Ньюн, не думая, инстинктивно швырнул ас'сеи; лезвия сверкнули в воздухе и вонзились в горло и грудь молодого регула. Действие у тренированных келов, постоянно готовых к бою, всегда опережало мысль. Землянин, поднявшийся наконец наверх, бросился к оружию регула... Ньюн кинулся на него, и, будь у него нож, землянин был бы убит в то же мгновение. Землянин яростно сопротивлялся: Ньюн чувствовал его железные объятия. Но землянин выдохся. Из носа у него текла кровь, воздух с хрипом вырывалось из груди. Ньюн с трудом разорвал захват и с силой оттолкнул его голову назад так, что у землянина щелкнули зубы. Но землянин все еще сопротивлялся, и Ньюн с силой ударил его в живот, а удар по голове заставил землянина скорчиться от боли. Ньюн на всякий случай ударил его еще раз. Потом Ньюн связал обмякшее тело противника, освободил ас'сеи и вложил их в ножны. Нужно было торопиться - послышался шум машин, двигавшихся в этом направлении. А они вдвоем оставят такие следы, что их заметит даже полуслепой регул. Землянин начал подавать признаки жизни. Ньюн ткнул его коленом и стал трясти, чтобы побыстрее привести в чувство. Затем Ньюн попытался поставить его на ноги. - Тихо, - прошипел он. И чтобы землянин не вздумал кричать, Ньюн подкрепил свои слова, приблизив острие ав'тлена к самому его лицу. Землянин, с трудом держась на ногах, пошел туда, куда толкал его Ньюн. Он захлебывался кашлем. В слабых отсветах прожекторов порта его лицо казалось маской из песка и крови. Ноги его подгибались. Они выбрались на край долины, и медлительные зловещие силуэты дусов, которые прятались за дюнами, пропустили их. Ньюн не заметил никаких признаков преследования. Регулы, скорее всего, были в шоке от того, что кел'ен осмелился поднять руку на повелителей. Ньюн понимал всю чудовищность того, что он совершил. У него было время осознать это. Он знал регулов, знал, что теперь им нужно посоветоваться со старшими. О дальнейшем Ньюн пока не думал. Еще ни один мри не поднимал руку на своего повелителя. Еще ни один регул не имел дела с мри, убившим его собрата. Ньюн схватил землянина за локоть, заставляя его идти быстрее, хотя тот временами оступался, а однажды под ним провалилась корочка грунта и он провалился в кипящую воду. Теперь они шли по краю долины, где не могли появиться ни регулы, ни их машины. Облака пара гейзеров спрятали их. Землянин задыхался в этой ядовитой атмосфере и кашлял кровью. Ньюн подумал, что у него, должно быть, поражены легкие. Он нашел укромное место и толкнул землянина на землю, давая ему возможность перевести дыхание. Однако он и сам был рад возможности отдохнуть. Некоторое время землянин лежал неподвижно лицом вниз. Тело его содрогалось от безуспешных попыток сдержать кашель, вызывавший невыносимую боль. Затем спазмы прекратились, и он повернулся на бок, весь измученный. Он смотрел на Ньюна. Не вооружен. Ньюн отметил про себя этот любопытный факт, решив, что землянин потерял свое оружие. Тот по-прежнему смотрел на юношу. Из глаз, запорошенных песком, текли слезы; в них застыли лишь страдание и боль. Он, беззащитный, вышел в ядовитую атмосферу Кесрит, рискуя остаться без легких, и к тому же ему пришлось бегать. Но он почему-то бежал от регулов, с которыми земляне заключили договор. - Я Стэн Дункан, - наконец прошептал землянин на своем языке. - Я помощник представителя землян. Кел'ен, мы находимся здесь согласно договору. Ньюн обдумал эту добровольно выданную информацию: представитель землян... представитель землян - эти слова крутились у него в голове, напоминая о зловещем предательстве. - Я кел Ньюн, - сказал он, потому что землянин назвал свое имя. - Ты из эдуна? Ньюн не ответил. В этом не было необходимости. - Ты меня ведешь туда, не так ли? - и землянин, вновь не услышавший ответа на свой вопрос, забеспокоился. - Я сам пойду с тобой. Тебе не нужно применять силу. Ньюн обдумал эти слова. Земляне лгали. Он знал это. У него не было достаточного опыта, чтобы судить о том, лжет ли этот землянин. - Я не освобожу тебя, - сказал он. Земляне не носили вуалей, но Ньюн чувствовал себя очень неловко из-за того, что он посягнул на достоинство кел'ена-землянина, если, конечно, тот кел'ен. Ньюн решил, что не ошибся, ведь он на себе испытал силу его рук. - Мы идем в эдун, - сказал он Дункану. Он встал, поднял Дункана - не слишком, правда, помогая ему: ведь это не один из его братьев. Но Ньюн поддерживал его, пока не убедился, что тот относительно твердо держится на ногах. Ньюн заметил, что походка у землянина нетвердая и неуверенная и что он идет почти вслепую, не видя препятствий на земле. Он, оказывается, плохо слышит! Ньюн слышал самолет, взлетевший в порту, слышал, что тот повернул в их направлении, а землянин даже не заметил его до тех пор, пока тот не очутился над их головами. Ньюн, не раздумывая, схватил землянина и толкнул его прямо к кипящей воде Джик, извергающего пар в ночную тьму. Их легкие едва не взорвались от запаха серы; они спрятались за глиняным гребнем. Моторы регулов ревели. Мощные прожекторы выхватывали из темноты облака пара, тщетно отыскивая какое-нибудь движение. Здесь, в вулканической долине, они не могли использовать приемники теплового излучения. Кипящая вода и облака горячего пара сводили на нет всю науку регулов. - Кел'ен, - спросил Дункан, - кого они ищут: тебя или меня? - Как ты поссорился с регулами? - спросил Ньюн, понимая, что лучше получать информацию, чем давать ее. А прожектора все шарили по долине, высвечивая клубы пара. - Они держали тебя в заключении? - Помощник и представитель прибыли... - в их лица ударил ослепительный свет. Но едва луч задержался на них, земля вздрогнула, и рядом с ним взметнулась к небу струя раскаленного пара. Жар был сильный, но терпеть было можно. - Ци'мри! - выругался сквозь зубы Ньюн. Ньюн забыл, кто прячется рядом с ним. И едва извержение прекратилось, он почувствовал, что тело землянина сотрясают судороги: похоже, тот совсем обессилел. - ...прибыли раньше, - продолжал землянин дрожащим голосом, - чтобы проследить за тем, что мы получим все обещанное по договору. Но я не думаю, что... Рядом с ними обрушился столб воды, обдав их горячими брызгами. Землянин вскрикнул. - Сколько вас здесь? - спросил Ньюн. - Я и представитель. Двое. Мы прибыли сюда на "Хазане". Ньюн схватил Дункана за ворот и повернул его лицо к свету прожекторов. Но он не смог определить, правду ли говорит землянин. Ньюн увидел, что тот молод. Они прятались от одного врага - кел'ен мри и кел'ен-землянин. Ньюну очень не хотелось использовать это почетное имя для чужака, но он не знал, как называть его по-другому. - На "Хазане" был кел'ен, который умер здесь, - сказал Ньюн. Впервые тень сомнения скользнула по лицу землянина. Он задержался с ответом. - Я видел его. Однажды. Я не знал, что он умер. Ньюн отшвырнул его. Ци'мри, напомнил он себе, враг - сейчас, правда, менее опасный, чем регулы. "Я видел его. Я не знал, что он умер." Он отвернулся и невидящими глазами смотрел на долину, на облака пара, на огни прожекторов, рыщущих по долине. "Прости нас, Медай, - думал он. - Наши чувства очень грубы и мы слишком привыкли служить регулам, иначе мы приняли бы то сообщение, которое хотел передать нам ты." Он с ненавистью взглянул на неприкрытое вуалью лицо землянина. Может, он убивал кел'ейнов Народа. "Животное, - подумал он. - Ци'мри - животное." Договор регулов и мри был разорван с того момента, как нога землянина ступила на Кесрит. Это случилось очень давно, много-много дней назад. Мри уже столько времени были свободны и не знали об этом. - Война закончилась, - запротестовал Дункан. Рука Ньюна напряглась, ему хотелось ударить Дункана, но это было бесчестно. - Почему регулы охотятся за нами? - спросил он у Дункана, задав ему тот же вопрос, что задавал сам Дункан. - Ты не понимаешь, землянин, что покинув "Хазан", ты сделал самую большую ошибку? - Я иду с тобой, - сказал Дункан, впервые проявив гордость и чувство собственного достоинства. - Я иду с тобой, чтобы переговорить с твоими старшими и доказать им, что мне лучше вернуться к своему народу. - А, - сказал Ньюн с презрением. - Но мы мри, а не регулы. И у нас нет ничего общего с вашим договором. Землянин оставался спокойным и, казалось, не обратил внимания не неприкрытую угрозу. - Я знаю, - сказал он. И через мгновение добавил спокойным уверенным тоном: - Я оставил представителя, старика, в городе, одного, среди регулов и в такое время. Я должен вернуться к нему. Ньюн понял его. Это была та же преданность, которую он испытывал к сена'анту. Он даже почувствовал уважение к землянину; забота о старике тронула его сердце. - Я доставлю тебя в эдун живым, - сказал он, а затем добавил угрюмо: - У нас нет обычая держать пленников. - Я знаю это, - сказал Дункан. Выходит, они поняли друг друга. Ньюн осмотрел долину, раскинувшуюся перед ними. Он отмечал новые препятствия, появившиеся на изменчивой почве. Он искал взглядом возможные убежища, которые понадобятся им, когда регулы снова вернутся. Это хорошо, что он и землянин поняли друг друга, что Дункан согласился - сейчас им лучше всего держаться вместе. Самое правильное было бы отправиться в путь утром, но регулы будут охотиться за ними по всем дорогам, а днем беглецам не скрыться от них. Так что если они и смогут попасть в эдун, избежав встречи с регулами, то только к вечеру. Какое-то сомнение шевельнулось в Ньюне: самое простое было бы убить землянина и бежать в эдун изо всех сил. Он выругал себя за свою мягкость, которая ставила его перед выбором - бессмысленное хладнокровное убийство или опасное путешествие с неприспособленным к Кесрит землянином. Он схватил руку Дункана. - Слушай меня. Если ты не будешь успевать за мной, я не ручаюсь за твою жизнь, я убью тебя. А кроме того, вполне возможно, что регулы тоже убьют тебя, чтобы не дать тебе вернуться к представителю. Затем он выскользнул из укрытия, таща за собой Дункана. Тот не сопротивлялся. Но самолеты регулов вернулись, и не успели оба беглеца сделать по несколько шагов, как им пришлось снова искать убежище. Долина по-прежнему бурлила. Их непрерывно обдавало кипящей водой и грязью. В эдуне, наверное, обеспокоены происходящим. Они несомненно что-то предпринимают. Возможно, подумал Ньюн, сен'ант Дункана тоже не сидит, сложа руки. И еще оставался "Аханал", не подчиняющийся Интель. Ньюн понимал беспомощное отчаяние землянина. Ведь из всех, кто обладал какой-либо властью на Кесрит, оба они были самыми незначительными. И регулы, которые обычно не убивали, сейчас пошли на это. Гнев, страх или что-то еще заставило их перейти границу между врожденной трусостью и необходимостью защищать свои интересы. 17 Слышалась стрельба - землянин, проведший большую часть жизни на войне, не мог ошибиться. Ставрос развернул тележку, чтобы посмотреть в окно, и увидел огни самолетов, кружащих в небе. Пальцы нащупали клавиатуру пульта. Управление было очень простым: элементарная серия кодированных сигналов, заложенных в память пульта. Регулы, которые приспосабливали пульт для Ставроса, не с