ась от него, словно ей не нравилось выражение его лица. - Иди спать, - наконец неожиданно сказал он и поднялся, тем не менее посматривая назад, чтобы быть уверенным, что она не убежит. Но Джиран осталась на месте. Он сидел на камне возле костра так, чтобы видеть ее. Некоторое время она продолжала смотреть на него сквозь языки пламени. Затем резко отвернулась и закуталась в плащ. А он сложил руки на рукоятке Подменыша, опершись на нее, и весь его мир был перевернут тем, что она сказала ему. Он понимал ее расположение к Роху, даже несмотря на то, что был для нее чужаком. Он знал манеры своего кузена, тот путь, которым он овладевал сердцами тех, кто с ним встречался. Точно так же Рох однажды расположил к себе и его, несмотря на все другие свои недостатки. Было больно знать, что этот человек не изменился, сохранив свою былую мягкость и честность, все благородство, какое было в нем. Ведь это была лишь иллюзия. Душа Роха не могла выжить. Моргейн уверяла его в этом - значит, это было так. Можешь вернуть это ему, - сказала Моргейн, вооружая его. Он думал об этой ее встрече с Рохом, и другой ночной кошмар вернулся к нему. Двор в Моридже. Блеск клинков, смерть брата, в которой он был виноват. Разрушить, осквернить этим клинком дом, в котором от Роха осталось лишь лицо и голос - вот что ожидало его, к чему он должен был себя готовить. О небеса, думал он, и болезнь вновь возвращалась к нему. Это всего лишь его внешность. Девочка сказала: он был добр ко мне, он ушел ничего не взяв, даже того, в чем нуждался. Но в кваджле не могло быть никакой доброты, в кваджле, который ради собственной жизни забрал жизнь Роха. Ничто так не просто и человечно, как доброта. Высокорожденный воин, лорд, не унизился до воровства даже при великой нужде. Это не было характерной чертой кваджла, который лгал, убивал и воровал три поколения подряд. Великодушие и щедрость были ему неведомы. Это был не кваджл. Это были манеры самого кайя Роха, более доброго, чем практичного, в жилах которого текла кровь, которую оба они разделили. Это был сам Рох. - Вейни, - услышал он шепот и с замирающим сердцем повернулся к темной фигуре, даже будучи уверен, что это всего лишь Моргейн. Он немного испугался того, что не заметил ее движения, хотя она и была приемной кайя и двигалась очень тихо, но больше всего его беспокоили те мысли, во время которых она подошла к нему. И то, что он нарушил клятву, в то время как она верила ему. На мгновение он почувствовал, что она изучает его. А затем, пожав плечами, она села у огня. - Мне вовсе не хочется спать, - сказала она. Страдание и неприязнь - вот что мешало ему разговаривать с ней. Ее глаза встретились с его глазами, вызывая в нем страх. Она была способна к иррациональному. Зная это, он все же оставался с ней и вспоминал: он не единственный, кто шел на это. На ее совести было куда больше крови друзей, чем врагов. Она убивала больше тех, кто разделял с ней хлеб, чем тех, кому желала смерти. Рох был одним из этих последних, кто таким образом пересек ее путь - и он был достоин жалости. Вейни подумал о Рохе и о самом себе и вдруг ощутил как бы огромное расстояние между собой и Моргейн. Он выкинул Роха из головы. - Мы отправляемся в путь? - спросил он ее. Это было рискованно, и он знал это, поскольку в нынешнем настроении Моргейн могла ухватиться за эту мысль. Он видел, что это очень соблазняет ее. Но поскольку это предложение исходило от него, она должна была ответить разумно. - Мы выезжаем рано утром, - сказала она, - иди, отдыхай. Он был рад этому прощению, зная ее состояние сейчас, и глаза его болели от усталости. Он взял меч в руки и передал ей, радуясь, что избавляется от него, чувствуя, что ее страдание было как бы сосредоточено в этом мече. Может быть, подумал он, это и мешало ей сейчас спать. Держа меч, она наклонилась к огню, устраиваясь поудобнее. - Все было спокойно, - сказал он. - Хорошо, - ответила она и перед тем, как он встал на ноги, спросила: - Вейни? - Да? Он опять опустился на свое место, желая и не желая разделить ее мысли. - Ты веришь тому, что она сказала? Значит, она слышала все, что происходило. Он почувствовал раздражение, пытаясь вспомнить, о чем говорил вслух, а что сдержал в своем сердце. Он взглянул на Джиран, которая спокойно спала или же притворялась. - Я думаю, что это было правдой, - сказал он. - Она слишком невинна для нас, для того, что нас заботит. Мне кажется, лучше отпустить ее утром. - А я думаю, что она будет в большей безопасности в нашей компании, - ответила Моргейн. - Нет, - запротестовал он. Ему в голову пришли мысли, которые он не отваживался высказать вслух, болезненные мысли, которые напоминали, что их обществе не может быть безопасной ни для кого. - Но для нас так будет лучше, - ответила она стальным голосом, не допускающим возражений. - Да, - с трудом произнес он, ощущая какую-то пустоту и плохое предчувствие. Ему трудно было дышать. - Пойди отдохни, - сказала Моргейн. Вейни удалился от огня в поисках того теплого местечка, которое она только что покинула. Когда он лег среди их утвари и укрылся жестким одеялом, каждый мускул его дрожал от напряжения. Ему хотелось, чтобы дочь Эла убежала, когда они будут ехать вместе, или, еще лучше, чтобы они потерялись в тумане и никогда бы не встретились. Он перевернулся на другой бок и уставился в слепую тьму, вспоминая дом и другие леса, зная, что теперь находится в ссылке, из которой возврата нет. Все Врата, ведущие назад, были запечатаны. И идти отсюда можно было только дальше вперед. "И теперь его судьба такова, - думал он со все возрастающей тревогой, - что он никогда не узнает, куда же они идут". Висящее у него на поясе оружие, Моргейн и украденный эндарский конь - вот все, что было здесь от того мира, который он знал. И был еще Рох, и этот ребенок, который принес с собой дурные предчувствия о мире, которого он знать не хотел. Это был теперь его собственный груз - Джиран, дочь Эла. И он сожалел о том мгновении, когда подловил ее на дороге, чего она могла бы избежать, если бы пошла другим путем. 5 - Вейни, - он проснулся от прикосновения руки Моргейн к его руке, пробуждаясь от сна более глубокого, чем он того желал. - Приготовь лошадей, - сказала она. Ветер дул свирепо, качая ветви над головой, развевая в темноте ее волшебные волосы. - Уже скоро рассвет. Я позволила тебе спать по возможности подольше, но погода заставляет нас двигаться. Он невнятно забормотал в ответ, поднимаясь и протирая глаза. Когда он взглянул на небо, то увидел на севере, за безжизненными деревьями, вспышки молний. Ветер холодно дул сквозь листья. Моргейн уже свернула их одеяла и упаковывала их. Ему нужно было затушить огонь и отыскать тропинку с холма, среди каменных развалин, через узкие проходы, а затем опять подняться сюда так, чтобы лошади тоже могли пройти. Лошади заволновались при его приближении, уже встревоженные погодой. Но Сиптах узнал его, и он нежно погладил коня. Серый Сиптах был более благородный конь, чем его собственный эндарский. Он взял за поводья серого и домашнего пони Джиран и повел их назад тем путем, которым спускался из руин. Джиран уже проснулась. Он увидел ее стоящей у огня и подошел к ней, чтобы спросить о чем-нибудь, но Моргейн перебила его, забирая поводья лошадей. - Я подержу их, - сказала она резко, - сходи за своим. Он колебался, глядя через плечо на испуганное лицо Джиран, и почувствовал глубокое волнение от того, что оставил ее на попечение Моргейн. Но не было ни времени, ни права на споры. Он повернулся и опять углубился в тень, делая то, что обязан был делать, и не зная, что ожидать от непредсказуемой Моргейн. Наступал рассвет. Он легко отыскал своего коня в сумерках, которые уже почти рассеялись, несмотря на то, что клубящиеся тучи заметно заглушали солнечный свет. Он отвязал лошадь, быстро взнуздал ее и, закинув повод на спину, быстро перевел через ручей и опять вверх, к руинам. Он облегченно вздохнул, найдя Джиран спокойно сидящей возле умирающего костра, завернутую в коричневую шаль, с кусочком хлеба. Моргейн закрепляла седло на Сиптахе, ее Подменыш висел через плечо, как будто она находила, что окружающая обстановка более чем спокойная. - Я сказала ей, что она поедет с нами, - сказала Моргейн, когда он пристраивал одеяло на спине лошади. Он ничего не ответил, опечаленный решением Моргейн. Он согнулся и поднял седло, стал укреплять его на лошади. - Похоже, она не возражает, - сказала Моргейн, пытаясь что-нибудь вытянуть из него в ответ. Он был поглощен своей работой и избегал ее взгляда. - В таком случае, - сказал он, - ей следует ехать верхом вместе со мной. У нее рана на голове, и мы должны оказать ей такую милость, если вы не возражаете. - Как хочешь, - сказала Моргейн через некоторое время. Она завернула свой белый плащ в водонепроницаемое кожаное покрывало и прикрепила сзади на седло. Наконец, одернув подпругу, она закончила седлать Сиптаха и повела лошадь к костру, около которого сидела Джиран. Джиран прекратила есть и сидела, задумавшись, с кусочком хлеба в руках. Завернутая в свою жалкую шаль, с синяками под глазами и свалявшимися волосами, она казалась очень маленькой, но несмотря на это был какой-то огонь в ее тяжелом взгляде. Вейни тревожно посмотрел на Моргейн, когда та остановилась перед ней. - Мы готовы, - сказала ей Моргейн. - Вейни повезет тебя сзади. - Я могу ехать на своем пони. - Делай так, как тебе говорят. Джиран поднялась и двинулась к нему. Моргейн вдруг резким движением схватила ее за ремень. Вейни увидел это и уронил сумку, которую держал в руке. - Нет! - закричал он. Неожиданно из руки Моргейн вырвалось красное пламя. Джиран страшно закричала, когда оно коснулось дерева позади ее, и Вейни схватил уздечку, когда лошадь шарахнулась. Моргейн опять убрала оружие за пояс. Вейни переводил дыхание. Его руки пытались успокоить испуганную лошадь. Но Джиран вообще не двигалась. Ее ноги застыли в намерении сделать шаг, который она так и не сделала, а руки обхватили перевязанную голову. - Скажи мне еще раз, - сказала Моргейн мягко, но очень требовательно, - что тебе незнакома эта земля, Джиран, дочь Эла. Джиран опустилась на колени, ее руки вцепились в волосы. - Я никогда не заходила дальше по этой дороге, - ответила она дрожащим голосом. - Я слышала. Я только слышала, что она ведет в Шиюн и что где-то здесь раньше был ручей. Я не знаю. - И ты отправилась в этот путь без еды, без плаща, без всякого снаряжения? Чтобы охотиться и ловить рыбу? А что согреет тебя ночью? И почему ты вообще едешь по этой дороге? - Хиюдж затопляется водой, - объяснила Джиран. - С той поры, как Источники закрылись и луна была сломана, Хиюдж стал затопляться, и скоро будет совсем затоплен. Я не хочу утонуть. Ее слова повисли в воздухе, затем были подхвачены ветром и заглушены звуками переступающих животных. - Как давно, - спросила Моргейн, - начался этот потоп? Но Джиран вдруг расплакалась, слезы потекли по ее щекам, и казалось, что она не способна отвечать. - Как давно, - переспросила Моргейн. - Тысячу лет назад, - ответила Джиран. Моргейн посмотрела на нее лишь на мгновение. - Эти Источники - то самое каменное кольцо? Это ты имеешь в виду? Те камни, которые возвышаются возле большой реки? И там еще, к северу, должен находиться самый главный Источник. Ты знаешь, как он называется? Джиран кивнула, ее руки схватились за ожерелье, которое висело у нее на шее: белое перо, кусочек металла и камень. Она ужасно дрожала. - Абараис, - ответила она тихо. - Абараис в Шиюне. Дай-кел, дай-кел, я говорила тебе только правду. Все, что я знаю. Я сказала тебе все. Моргейн подошла к девочке, предлагая ей руку, чтобы помочь взобраться на лошадь. Но Джиран с испугом шарахнулась от нее. - Не бойся, - сказала Моргейн нетерпеливо, - я не причиню тебе вреда. Только не раздражай меня. Я показала тебе, и лучше, чтобы ты сразу поняла, как ты далеко зашла с нами. Джиран все же не подала ей руку. Она встала на ноги без посторонней помощи и накинула шаль на плечи. Моргейн отвернулась и подобрала уздечку Сиптаха, легко взбираясь в седло. Вейни наконец свободно вздохнул. Он оставил лошадь и вернулся к огню, подобрал шлем и надел его, завязывая кожаный ремешок на голове. Напоследок он загасил тлеющие угольки их ночного привала. Он услышал, как лошадь двинулась, повернулся и увидел Сиптаха, стоящего на его пути, и Моргейн, застывшую наверху. Он глянул вверх и ужаснулся тому взгляду, которым она смотрела на него. - Никогда, - прошептала она, - никогда не смей кричать не меня. - Лио, - сказал он, пытаясь вспомнить, что же он сделал и какой крик издал. - Прости меня, но я не ожидал. - Ты все еще не знаешь меня, илин. Ты не знаешь меня даже наполовину. Ее суровость наполнила его холодом. Минуту он испуганно смотрел на нее, так же завороженный этим холодом, как Джиран, неспособный ответить ей. Она пришпорила Сиптаха. Он поискал упряжь пони, ослепленный стыдом и гневом. Отвязал лошадку от ветки и накинул седло. - Пошли, - приказал он Джиран, борясь с гневом в своем голосе, чтобы не направить его на ту, которая не заслужила этого. Он поднялся в седло, освободил место ей, неожиданно встревоженный тем, что потерял из виду Моргейн. В сумерках была видна лишь бледная тень Сиптаха. Джиран попыталась встать в стремя, но не могла достать до него. Он наклонился в нетерпении вниз, схватил ее за руку и дернул, поднимая так, чтобы она могла перекинуть ногу через лошадь. - Держись за меня, - приказал он ей, резко положил ее стыдливые руки вокруг своего пояса и пришпорил коня, который устремился вперед со стремительностью, испугавшей пони. Он последовал за Моргейн, пытаясь избегать веток, которые попадались на пути. Убирая их правой рукой, он еще раз пришпорил коня. Кое-что он все-таки видел - просвет среди деревьев и дорожку, которая лежала перед ним. Обязательство души - вот что такое была клятва илина, и он эту клятву нарушил. Сила и влиятельность Моргейн распространялись повсюду. Война кваджлов разрушала королевства и свергала королей, и делала имя "Моргейн, принятая в клан Кайя" проклятым во всех землях, где только обитал человек. Она искала и находила Врата, волшебные ворота, соединяющие миры, и запечатывала их за собой, одни за другими. Так был изменен и его мир. Он был рожден и вырос среди людей, в то время как для нее, находившейся тогда между Вратами, минуло лишь несколько ударов ее сердца. В тот день, когда он дал ей свою клятву, часть его умерла. Та часть, которая позволяла ему жить обычной жизнью человека, слепого и равнодушного ко всем ужасам, которые им пришлось пережить. Теперь он принадлежал Моргейн. Он не мог оставить ее. И ради спасения чужого человека, что он попытался сделать, он нарушил мир между ними, и она, конечно, не простит это ему. Так всегда бывало с Моргейн, и ему следовало либо полностью принадлежать ей, либо быть зачисленным в ряды ее врагов. Деревья преграждали путь. Он с ужасом подумал, что потерял ее. Она пыталась наверстать время, отделяющее ее от Роха, стремящегося к Вратам, которые могли стать страшным оружием в умелых руках. Она не остановилась бы дольше, чем было необходимо ее телу для отдыха, ни на час, ни на минуту. Она заставила их ехать через потоки воды и через грозу, гонимая страхом, что Рох может опередить их у главных Врат. Но при этом они даже не были уверены, что Рох следовал по тому же пути. Когда они стали спускаться с холма, он почувствовал, что руки Джиран обвились вокруг него. Пони плелся за ними, в то время как его конь пробирался по тропе, пытаясь выбраться на мощеную дорогу. Он с облегчением вздохнул, когда увидел Моргейн. Она остановилась в дымке, бледная фигура на дороге под сводом ветвей деревьев. Он поспешил пришпорить коня и подъехал ближе, измотанный трудной ездой. Моргейн стояла в тени, и когда он подъехал к ней, она развернула Сиптаха, повернувшись к нему спиной, и не спеша поехала дальше по дороге. Другого он и не ждал. Она ничем не была ему обязана. Он вел лошадь, его лицо горело от гнева и сознания того, что Джиран является свидетельницей их отношений. Руки Джиран обнимали его, ее голова прислонилась к его спине. Наконец он осознал, как сильно она вцепилась в него, и слегка прикоснулся к ней. - Мы сейчас в безопасности, - сказал он. - Ты можешь отпустить меня. Она дрожала. Он чувствовал это. - Мы едем в Шиюн? - спросила она. - Да, - сказал он. - Похоже, что да. Гром грохотал над головой, заставляя лошадей нервно вздрагивать; дождь начал пробиваться сквозь листья. Время от времени дорога спускалась в низину, и тогда лошади быстро бежали по мелкой воде. Наконец деревья кончились, солнце показалось над горизонтом, там, где дорога уходила к своей самой высокой точке. И везде была видна только земля. Заполненные дождевой водой впадины и густые травы простирались вокруг. Там, где вода затопляла дорогу, вонючая гниющая зелень преграждала путь и мертвые ветки боролись с течением. - Джиран, - сказала Моргейн после долгого молчания, - а как называется эта земля? - Хиюдж, - сказала Джиран. - Все на юг отсюда - Хиюдж. - И люди все еще живут здесь? - Некоторые, - ответила Джиран. - А почему мы не видим их? Последовала долгая пауза. - Я не знаю, - сказала Джиран голосом, в котором чувствовалось сомнение. - Может быть, они боятся. Скоро будет прилив Хнота, и все сейчас на наиболее высоких землях. Хнот - это всегда наводнение, - добавила Джиран едва слышно. Вейни не мог видеть ее лица. Он ощущал прикосновение ее пальцев, держащихся за седло, и чувствовал, насколько ей не нравились вопросы Моргейн. - Шиюн, - сказал Вейни. - Что ты знаешь об этом месте? - Это просторная земля. Там растет пшеница и стоят большие крепости. - Хорошо защищенные, значит? - Да, там живут могущественные и богатые короли. - Это хорошо, - сказала Моргейн, - что ты теперь с нами, правда, Джиран, дочь Эла? Ты все-таки знаешь эти земли. - Нет, - твердо сказала Джиран. - Нет, леди. Я всего лишь могу рассказать то, о чем слышала. - Как далеко простирается это болото? Пальцы Джиран коснулись спины Вейни, словно ища поддержки. - Оно увеличивается, - сказала она, - а земля уменьшается. Я помню, как люди из племени шию приходили в Хиюдж. Это было очень давно. - И шию не приходят сейчас? - Я не уверена, что дорога проходима, - ответила Джиран. - Они у нас не появляются. Но болотники торгуют с ними. Моргейн все выслушала, ее серые глаза стали задумчивыми. В течение всего долгого пути она не сказала Джиран ни одного утешительного слова. К полудню они достигли места, где на небольшом расстоянии от дороги росли зеленые деревья. Гроза постепенно затихла, все еще брызгая на них капельками дождя. Они расположились отдохнуть на обрамленном течением островке с сочной зеленой травой - небольшое пятнышко красоты в гниющем пространстве. Водянистое солнце безуспешно боролось с серой дымкой, но маленькая луна была почти не видна на небе. Они дали волю коням, Моргейн разделила оставшуюся еду и угостила Джиран. Но Джиран, схватив свой кусок, отсела на узкую полоску травы как можно дальше от них. Она сидела сжавшись в комочек рядом с болотом, предпочитая не очень живописный вид и одиночество. И Моргейн по-прежнему не произнесла ни слова. Вейни ел, сидя на берегу позади нее. Он думал о том, что не только гнев заставляет ее молчать. Бывали периоды, когда Моргейн долго блуждала в своих мыслях. Что-то давило на ее разум, и он понимал, что ему это недоступно. - Она, - неожиданно сказала Моргейн, уставясь на него, мягким голосом, - пустилась в этот путь, потому что была в отчаянии. Она сказала, что из-за боязни утонуть, Вейни, но может ли тот, кто всю свою жизнь провел в страхе, неожиданно пуститься в путь без всяких приготовлений? - Рох способен быть убедительным, - ответил он. - Этот человек не Рох. - Да, конечно, - сказал он, встревоженный этим заявлением, избегая ее глаз. - Она говорит так, чтобы мы могли ее понимать, несмотря на сильный акцент. Я не знаю, откуда она появилась, Вейни. Совершенно очевидно, что она выросла не из земли или из тумана вчера днем. - Я думаю, - сказал он, оглядываясь на Джиран, которая смотрела в сторону леса и больших тенистых деревьев над дорогой, - я думаю, что ее сородичи обитают в той крепости, которую мы проехали, и вовсе не благословили ее уезжать оттуда. Возможно, они ищут ее. И мы, - сказал он, - можем напороться из-за нее на неприятности. Или, что более вероятно, саму ее ждут неприятности, если она отправится с нами дальше. Лио, я настоятельно прошу тебя отослать ее, пока она еще достаточно близко от дома и может найти дорогу назад. - Мы не действуем против ее воли. - Я надеюсь, что это так, но мне кажется, мы как раз на том пути, по которому они будут преследовать нас. - Лошади ведут нас по дороге, но на этой земле я вижу только следы одинокого человека-путешественника, единственные следы. Уверена, что Рох где-то впереди, и думаю, что местным жителям вовсе не хочется следовать по этой дороге навстречу приключениям. Мне кажется, я видела тень сегодня утром, перед тем, как мы вышли на тропу. Он похолодел от гнева на самого себя, вспомнив свою беспечную езду, когда она повернулась к нему спиной и молчала всю дорогу. Он воспринял это как упрек. - Твой глаз был зорче, чем мой, - сказал он. - Я был слеп. - Возможно, это была лишь игра света. Я не совсем уверена. - Нет, - сказал он, - я никогда не сомневался в твоих способностях к предвидению, лио. Я хотел бы, если это возможно, чтобы ты передала мне хоть часть своего дара. - Мне кажется, сейчас не время обсуждать это, - сказала она, - с гостьей за твоей спиной. Возможно, она встретила нас преднамеренно, а не случайно. И если это произошло специально, значит, у нее есть сообщник, возможно, сам Рох. А если случайно, то почему она чувствует себя так свободно на этой уродливой земле? Она не так проста, как кажется. А ты слишком добросердечен. Он и сам знал это, и ему было стыдно. Все время, пока они ехали, он чувствовал себя потерянным на своей собственной земле. Слепой и глухой, он ехал по этой дороге как человек, потерявший все свои ощущения, и конечно был ей плохим помощником. У Моргейн были все основания сердиться на него. - Сегодня утром я был слишком удивлен, иначе не закричал бы, - сказал он. - Не надо больше об этом. - Лио, я дал клятву и честно пытаюсь следовать ей. Я не мог поверить, что ты можешь убить ее. - Так ли это важно? - спросила она. - Ты не способен предугадывать мои действия - у тебя для этого недостаточно знаний. Да это от тебя и не требуется. Лошади спокойно прогуливались. Вода колыхалась под ветром. Его пульс тревожно бился, гнев наполнял его. Он встретил взгляд ее бледных глаз, сам того не желая. Ему не нравилось смотреть в них. - Да, - сказал он через некоторое время. Она ничего не ответила. Ее манера не опускаться ни с кем до спора была высшей степенью наглости. Это касалось и его, Вейни, который во имя нее совершил обряд, связавший его сильнее всякой клятвы. Когда-то он поклонился ей до самой земли, положив голову на руки, и стал по ее требованию илином. Она ненавидела, когда ей возражали. Ее сердитый взгляд потемнел. Она столкнула камень в воду и, неожиданно поднявшись, схватила узду Сиптаха, вспрыгивая в седло. Она ждала, и гнев свел ее скулы. Он встал, взял узду своего коня и черного пони, отвернувшись от Моргейн, забрался в седло и направился к Джиран, которая ожидала на берегу. - Садись, - сказал он ей. - Садись ко мне или забирайся на своего пони, если хочешь. Джиран взглянула на него. Ее лицо с синяками под глазами было изможденным. Не говоря ни слова, она подошла к его седлу. Он не ожидал, что она сделает такой выбор, но она была очень уставшей. Он смягчил гнев, который все еще владел им, зная, что выражение его лица может напугать девочку, и помог ей сесть позади себя. Но когда она обхватила его руками, он неожиданно вспомнил слова Моргейн и передвинул клинок чести на поясе дальше вперед. Затем пустил лошадь галопом, догоняя Моргейн, которая уже ждала его на дороге. Он думал, что она поедет впереди, но она заставила Сиптаха идти рядом с его конем, нога в ногу, хотя и не смотрела на него. Это было их обычное молчаливое общение. Он собрал все свое умение, чтобы устроиться поудобнее, но в течение долгого пути она не произнесла ни одного слова, до тех пор, пока холодная тень деревьев опять не укрыла их. - У меня плохое настроение... - неожиданно сказала Моргейн. - Не обижайся. Он взглянул на нее и подумал, что во всем мире только она одна могла сказать это так легко. Он кивнул и сделал неопределенный жест, потому что слова причиняли ей боль. На самом деле по закону об илине она ничем не была обязана ему. Но что-то волновало ее, что-то в глубине ее сердца, и Вейни не хотел касаться этого. Чужая земля изматывала их обоих, как ему казалось. Их нервы были напряжены. Он чувствовал боль в теле и вес кольчуги, которая давила зловеще. Внезапно он понял: Моргейн боялась. Она боялась Роха, засады, а также тех вещей, о существовании которых он и не подозревал. - Да, - пробормотал он наконец, устраиваясь поудобнее в седле. - Просто мы оба устали, лио. Вот и все. Казалось, это удовлетворило ее. Еще долго они ехали через однообразные, окруженные дикими лесами и страшными болотами края, по землям, расположенным высоко над водой. Эта дорога, сделанная кваджлами, древними колдунами, до сих пор была пригодной. Еще не так давно он поискал бы другой путь, а не тот, который выбрала Моргейн, потому что кваджлинские дороги вели в места кваджлов, и имя тому месту, куда они направлялись, было Абараис в Шиюне, который искала Моргейн. По-видимому, еще очень долго они могут ехать по этой дороге, никем не видимые, совершенно одни. Он чувствовал тяжесть Джиран на своей спине, и, казалось, время от времени она засыпала. Было непривычное ощущение близости другого существа. Незаконнорожденный илин, без матери, он мог вспомнить мало моментов, когда кто-то вообще прикасался к нему. И потому испытывал некоторую тревогу, хотя за его спиной был безопасный груз. Он посмотрел на Моргейн, которая постоянно была начеку, изучая каждую тень. И вдруг ему пришло в голову, что эта непобедимая Моргейн была сейчас испугана, и причиной этого страха был маленький ребенок, спящий у него за спиной. Под вечер лес сомкнулся на их пути и больше не уступал им дороги. Становилось все темнее и темнее, и казалось, что вечер наступил раньше срока. Деревья переплетались ветвями над головой, кусты теснились на краю дороги, не позволяя двум всадникам следовать рядом. Моргейн на своей лошади, не ведающей преград, двигалась по этому узкому пути, тень среди теней, всадник на бледном коне, чьи светлые волосы казались вражеским флагом для любого, кто не любил кваджлов. Они ехали вслепую, не способные видеть ничего за зарослями кустов, которые оплели своими корнями все близлежащие камни. Прикрой, спрячь свои волосы, - хотел сказать ей Вейни, но чувствовал, что она все еще не склонна прислушиваться к его советам. Было не время для новых ссор. Тучи опять начали закрывать небо, и от этого стало еще темнее. Лес казался бесформенной массой, придорожные деревья - глубокими пещерами, покрытыми мхом, а сама дорога - тропой без начала и конца. - Я боюсь, - неожиданно запротестовала Джиран. Единственные слова, произнесенные ею по своей воле за весь день. Ее пальцы вцепились в наплечный ремень Вейни, словно она требовала его вмешательства. - Небо покрывается тучами, и это плохой знак во время прилива. - Каков твой совет? - спросила ее Моргейн. - Вернуться назад. Позади известная нам дорога. Пожалуйста, леди, давайте вернемся назад, на более высокую землю, так можно быстрее. - Но высокая земля далеко отсюда. - Но мы не знаем, куда эта дорога ведет, - торопила Джиран с отчаянием в голосе. Она вцепилась в рукав Вейни. - Пожалуйста! - Ты, наверное, хочешь, - сказала Моргейн, - чтобы мы остались на одной стороне от наводнения, а Рох в безопасности на другой? - Рох может и утонуть, - ответил Вейни, неожиданно встревожась тем, что девочка, возможно, рассуждала в этот момент более здраво, чем его госпожа. - И если он утонет, то все, что необходимо нам, это выжить и продолжать спокойно наш путь. Лио, я думаю, что девочка дает нам правильный совет. Давай вернемся назад. Моргейн не удосужилась ответить. Она ударила пятками Сиптаха, и тот пустился почти во всю мочь. - Держись, - приказал Вейни Джиран, с трудом сдерживая гнев. Ее руки обвили его, в то время как пришпоренный конь помчался по дороге, а маленький уставший пони потрусил за ним. Стоит только оступиться, наступить в лужу, которая окажется глубже, чем выглядит... Он боялся этой отчаянной скачки, которую выбрала Моргейн. Еще больше он боялся быть пойманным в этой низкой темной части земли, куда надвигалась гроза. Они углублялись все дальше и дальше, и не было никакого намека на высокую землю. Наоборот, становилось только хуже. И Моргейн, которая слепо настаивала на своем решении, вела их дальше. Тучи сгущались все больше, ветер взъерошивал воду в водоемах. Однажды что-то большое и темное скользнуло по воде, когда Сиптах наступил туда, а потом исчезло под мутной поверхностью. Птицы начали выскакивать из-под копыт, пугая лошадей жуткими криками, но они не остановили скачку ни на минуту. Дорога на грязном берегу раздваивалась в месте, где большая скала раскололась на две части, меж которыми тек поток грязной воды, и Сиптах пошел по одной из них, скользя по грязи копытами, переваливая круп, пока выбирался на твердую поверхность. Вейни послал своего коня по другому пути, а пони скользил в стороне от дороги. Конь Вейни вдруг поскользнулся, отчего Джиран вскрикнула, но все же поднялся по склону, дрожа, а пони отстал и начал соскальзывать вниз. Вейни соскочил с седла и схватил пони за уздечку, пытаясь помочь ему. Но пони не мог этого сделать и смотрел на него несчастными глазами. Тогда он снял с него уздечку. - Нет, - запротестовала Джиран. Но он мотнул головой, указывая на глубокую грязную ловушку вокруг них, приказывая ей оставаться на лошади. Ему было жаль животное, но еще больше жаль было собственные жизни. Он перекинул пустую уздечку через седло, затем подхватил вожжи и повел свою лошадь в противоположную сторону. Моргейн уже не было видно, когда он достиг перекрестка. Он вскочил в седло, избегая смотреть на Джиран. Она держалась за него, в то время как он пришпоривал измученное животное. Он слышал ее сопение, то ли от печали по пони, то ли от ужаса за саму себя. Он не знал наверняка. На своем лице он почувствовал первые капли дождя, и паника поднялась в нем. Горькая уверенность в том, что надвигается катастрофа. Через минуту он снова увидел Моргейн. "Она отказывалась повернуть назад, - подумал он, - потому что сама понимала, что пути для спасения не было, и в отчаянии решила найти конец этого пути". Хлещущий водопад меж листвы бил по их лицам и лужам; заметно похолодало. Довольно скоро бег стал невозможен. Камни на тропе стали скользкими, и лошадям приходилось осторожно пробираться по ним. Дождь хлестал вовсю, подгоняемый сильным ветром, ослепляя и заставляя лошадей отворачивать морды. Вороной споткнулся о корень, попытался высвободиться, чувствуя похлопывание хозяина по его мускулам, вздрагивающим от бесполезного усилия. Вейни высвободил ногу из стремени, затем повел лошадь, поскальзываясь на камнях. Впереди шел Сиптах, теперь тоже медленно. - Лио, - закричал он сквозь рев воды, которая поглощала половину звуков, - дайте я пойду впереди. Она услышала и посторонилась, давая провести его вороного вперед. Он увидел лицо Моргейн, мокрое и изможденное до ужаса. И вспомнил, как мало она спала. Теперь она наверняка осознала, что должна была бы послушаться Джиран, которая была знакома с этой землей. Но она так и не предложила повернуть назад. Джиран не проронила ни слова, не возражала. Она только держалась за седло. Ее волосы омывались водой. Шаль намокла как тряпка и свисала с плеч. Она даже не поднимала головы. Вейни шел по ветру, его ноги быстро онемели в холодной воде, потому что сапоги совершенно промокли. Грязь набилась в них и хлюпала, и он старался двигать ногами так быстро, как только мог, превозмогая усталость. Ночь опускалась, дорога терялась в сумерках. Перед ними лежали только клочки земли, которые поддерживали деревья и образовывали каналы, превратившиеся в потоки воды. Только случайные камни или отсутствие больших деревьев указывали на присутствие дороги, скрытой сейчас водой. Огромная стена возвышалась вдоль дороги, увитая виноградником, и стояло темное дерево, которое умудрилось вырасти под углом, а затем умерло, оставив после себя только скелет. В большинстве таких каменных сооружений постоянные дожди выточили пещеры, но этот камень оказался прочным. Здесь Моргейн замедлила шаг, наклонилась в седле и раздвинула в стороны виноградные лозы, читая древние письмена, словно надеялась по ним найти путь. - Эрхн, - сказала она. - Здесь было когда-то место под названием Эрхн, а теперь ничего не осталось. - Эрин, - неожиданно сказала Джиран, - Эрин - это укрепление болотников. - Где? - спросил Вейни. - Где это должно находиться? - Я не знаю, - твердо сказала Джиран. - Но, леди, если оно рядом, то мы найдем прибежище. Они должны нас принять. Они не отошлют нас прочь. - Ну что же, резонно, - ответила Моргейн. - Если это тоже сооружение кваджлов, то оно должно быть недалеко от дороги. В течение некоторого времени они прислушивались к завываниям ветра, качающего ветви, и завораживающему ревом воды, которая бурлила вокруг них, - приметы, которые сами по себе были доказательством того, что даже убежище чужаков будет для них спасением. Моргейн заставила Сиптаха опять двигаться, а Вейни пытался выбраться на тропинку, тяжело дыша. Временами он падал на колени, и тогда чувствовал силу бегущей воды своими дрожащими мускулами. - Сядь на лошадь, - сказала ему Моргейн. - Давай поменяемся. Я буду идти некоторое время. - Вы не должны сейчас делать это, - он глянул назад и увидел что ее уставшее лицо исказили гневные черты. - Лио, - добавил он, пока имел перед ней преимущество, - я думаю, что вы были бы более благоразумной, если бы меня с вами не было. Он стряхнул воду со своих глаз и снял шлем, который лишь добавлял вес, больно давя на голову. - Возьмите у меня это, - попросил он ее. Он бы снял и доспехи, если бы у него было время, поскольку здесь некого было защищать. Она взяла у него шлем и повесила его на луку седла. - Ты прав, - сказала она ему словно бы в утешение. Он глубоко вздохнул и продолжал идти, поглаживая пальцами лошадиную морду и чувствуя всю тяжесть пути через бурлящие темные воды в уже спускающейся ночи. Держась за лошадь, он шел через течение, которое почти что сбивало его с ног. Один раз он провалился по пояс в яму, и со все возрастающим ужасом подумал, что у него больше нет сил идти. Впереди не виднелось просвета, и темная вода бурлила меж деревьев. Что-то всплеснуло среди рокочущей воды, пока он мешкал, и уставилось на него издалека. Он оглянулся и увидел Моргейн по пояс в воде, борющуюся с течением и пытавшуюся достать Сиптаха, который стоял в стороне. Он отчаянно выругался, пытаясь пробраться к ней, чтобы умолять ее набраться разума, но она сразу поймала его за руку и привлекла его внимание, указывая налево. Блеск молнии высветил в той стороне темную массу - груду камней, темный и массивный, увенчанный деревьями холм, с которого низвергался поток воды. - Да, - сказал Вейни хрипло, в то время как надежда снова зародилась в нем, но он не мог ничему верить на этой земле, и показал на это Джиран. Она посмотрела туда, куда он указывал, и ее глаза потемнели, а лицо побледнело в отблеске молнии. - Что это за место? - закричал он. - Что это может быть? - Эрин, - ответила она дрогнувшим голосом. - Это похоже на Эрин. Моргейн больше не отставала. Вейни повернул голову и увидел ее движущейся в том же направлении, и они подавали друг другу знаки всплесками воды. Пробираясь вброд, она вела Сиптаха через течение. Он вытер глаза и пытался догнать ее, уже больше не опасаясь старых развалин и дьяволов или других существ, обитавших в этих болотах. Он больше всего боялся воды, которая кружилась вокруг него и холодила колени, образуя течением воронки. Он видел путь, который искала Моргейн, двигаясь от одной высокой точки до еще более высокой, где росли деревья. Он смахивал ослепляющие капли с глаз и пытался следовать по направлению ее руки. - Идите вперед, не ждите нас, - закричал он, переполненный страхом за нее. Но она отказалась, и он понял, что просил о чем-то для нее невозможном. Она была слишком легкой, чтобы крепко держаться на земле. Ей пришлось вскарабкаться на седло, в то время как Сиптах боролся с сильным течением. Вейни стоял почти по плечи в воде, и лошади уже начинали плыть, делая отчаянные попытки своими уставшими телами. - Господи, - закричала Джиран. Вейни повернул голову и увидел надвигающуюся огромную массу отблескивающей воды. Дерево, с корнями вырванное из земли, неслось течением прямо на них. - Лио! - закричал он, предупреждая. Но оно уже ударило со всей силы в бок вороного, протаранило кольчугу и вырвало вожжи, потащило его по течению. Сиптах проплыл над ним, топя его под собой, опутав стременами. Корни дерева распростерлись над ним, цепляясь за кольчугу. Он боролся, пытаясь выбраться наверх. Дерево перевернулось вместе с ним, опять погружая его в воду, увлекая за собой. Наступил момент холода, мрака, вечности. Вейни обнял ствол и пытался перевернуть дерево, используя силу течения. Он почувствовал камень возле лица, судорожно вдохнул водяную пену. Затем дерево вырвалось у него из рук, и его выбросило на камень. Схватившись за него и превозмогая боль, он вытащил себя из-под воды, глотнул воздух, увидел другие камни, темнеющие рядом, и спасительный берег неподалеку. Он отчаянно оттолкнулся от этой опоры, был тут же подхвачен течением и остался бороться без всяких сил, отяжеленный усталостью и тяжелым обмундированием. На мгновение он понял, что больше не может сопротивляться течению. Потоки воды тянули его назад, закручивали словно листок, бросая животом на торчащие из воды камни, лишая его дыхания. Истерзанный водой и обессиленный, он все-таки двигался, пытаясь пробраться сквозь лабиринт этой заводи к берегу. На какое-то время он онемел, пытаясь справиться с тяжестью своего обмундирования. Наступило время тьмы, дождь почти успокоился. Он еле двигался, переползая с камня на камень. И вдруг увидел, что эти проклятые камни были руинами кваджлов, и именно они спасли ему жизнь. Монолиты склонились над ним, словно огромные гиганты, собравшиеся в темноте. - Лио! - закричал он сквозь рокот воды и завывания ветра. - Моргейн! Ответа не было. 6 Занималась заря, через сумрачные облака пробивался рассеянный свет. Вейни отдыхал около небольшого ручья, возможно, у того самого места, откуда он начал свои поиски. А может, и нет. В свете дня вещи приобретают другие очертания. Неизменным было только журчание потока да мягкий шорох дождя, стекающего с листвы. Везде вода - завораживающее ощущение. - Моргейн! - кричал он. Он не помнил уже, скольк