с Ноком Садира никогда не прибегала к преднамеренному осквернению такого большого участка земли. Хотя Садира сама верила в то, что она поступила правильно, прибегнув к подобным мерам ради сохранения собственной жизни, в данном случае у нее такой уверенности не было. Нок представлял для нее тогда непосредственную опасность, но теперь ситуация была совсем другой. Если же она уже однажды прибегла к оскверняющей землю магии с целью спасения себя от неминуемой смерти, то не появится ли у нее в следующий раз соблазна воспользоваться ею в более прозаических целях? Но в ее положении альтернативой была только смерть. Принимая во внимание все те трудности и тяготы, которые неминуемо выпадут на ее долю во время поисков башни Пристан, лучшим выходом для нее сейчас было бы безропотно покориться своей судьбе. Но если она пойдет на это, то тысяча граждан Тира умрет вместе с ней, и новая тысяча будет обречена на мучительную смерть каждый раз, когда Дракон будет возвращаться в Тир. Город снова станет таким же, каким он был во времена правления Калака, а Садира не могла допустить этого. Колдунья взглянула в глаза эльфу. - Что вы будете делать, если я не смогу переправить сюда всех вас? - спросила она. Эльф указал в сторону запада. - Тропа спускается в ущелье Гатхей с обеих сторон, - пояснил он. - Этот путь обычно занимает три дня, и к тому же на дне ущелья обитают звери, которые с удовольствием пожирают наших канков. Припомнив тот отвратительный запах, который испускал ее канк, когда был ранен, Садира скривилась. - Никто не сможет съесть канка, - без тени сомнения произнесла она. - Каждое существо в мире является пищей для кого-либо еще, - назидательно сказал эльф. - Это закон пустыни. Удовлетворенная тем, что не существует другого способа переправить целителя через пропасть, кроме как с помощью ее заклинания, Садира решила выторговать все, что только сможет, в обмен на свои услуги. - Твой целитель будет лечить меня до полного моего выздоровления, - объявила она. - Принято, - ответил эльф. - Вы обеспечите меня достаточным количеством воды и пищи. - Не возражаю, - кивнул он. - Что за вопрос? Мы хорошо принимаем гостей. - И вы проводите меня к башне Пристан. Несколько мгновений эльф внимательно разглядывал девушку. Наконец он произнес: - А ты хитрая. Мне такие нравятся. Садира никак не отреагировала на его лесть. - Так каков будет твой ответ? Вы проводите меня туда или нет? - спросила она, не давая эльфу возможности ускользнуть от прямого ответа. - Нет, конечно нет. Вот мой ответ, - сказал эльф, самодовольно улыбаясь. - Мы оба с тобой понимаем, что, согласись я, ты не сможешь больше доверять остальным моим обещаниям. Кошмарная мысль пришла в голову Садире. - А почему нет? - резко спросила она. - Эта башня действительно существует, не так ли? - Еще как существует, - ответил эльф, вопросительно глядя на нее. - Но только самый безмозглый идиот или просто сумасшедший... - Тогда вы должны взять меня туда, - прервала его Садира, вздыхая с облегчением. - Если, конечно, вы не предпочитаете рискнуть своими канками, пробираясь по дну ущелья. - Я скорее сам направлю своих канков через край ущелья вниз, чем добровольно окажусь в пределах видимости башни Пристан, - возразил ей эльф. - Зачем такой красотке, как ты, понадобилось лезть в пасть смерти? - Это уже мое дело, - резко ответила Садира. - Почему ты так боишься этой башни? - Если тебе ничего не известно о ней, у тебя не может быть там никаких дел, - уклончиво сказал эльф. Он снова взглянул в направлении противоположного края пропасти, где его дожидались члены его клана. - Но я возьму тебя в Ниобенэй. Если повезет, ты найдешь себе там проводника. Садира кивнула, полностью убежденная в том, что это лучшее, на что она может рассчитывать в данных обстоятельствах. На большее эльф явно не собирался идти. - Мне понадобится моя книжечка с заклинаниями, - сказала она, указывая на свой заплечный мешок. - И пара часов отдыха. - В таком случае нам следует перевязать твои раны, - сказал эльф, отрывая две полосы от подола изорванной накидки Садиры. К тому времени, когда солнце начало опускаться в сторону остроконечных пиков, высившихся на западе, Садира немного отдохнула. С трудом произнося слова запекшимися губами, она шепотом приказала эльфу построить своих людей в линию вдоль края ущелья. Они должны быть готовы двигаться быстро, когда она подаст сигнал. После того как эльф передал на ту сторону ее инструкции, Садира протянула руку вперед ладонью вниз. Но прежде чем начать накапливать энергию, необходимую ей для колдовства, она повернулась к эльфу со словами: - После того как я закончу заклятие, на этом склоне не останется ничего, кроме пепла и камней. Если осквернение земли возмущает людей твоего клана, я полагаю, они проявят достаточно мудрости, чтобы не показывать этого. - Пустыня огромна, и в ней всегда можно будет найти подходящее местечко, где канки смогут подкормиться, - ответил эльф. - Кроме того, люди моего клана разбираются в колдовстве. - Хорошо, - сказала Садира. - Мне бы очень не хотелось сделать с вами то, что я сделала с хафлингами. Эльф прищурился. - В разговоре друзей нет места угрозам, - произнес он. - Так это между друзьями, - резко ответила колдунья. Садира широко расставила пальцы здоровой руки и начала выкачивать из растений их жизненную энергию. Вскоре весь склон покрылся увядшими и почерневшими кактусами. Не желая видеть тот ущерб, который она причинила природе, колдунья закрыла глаза и сконцентрировала свои мысли на выкачивании из земли последних остатков жизни. Когда Садира в прошлый раз занималась колдовством, она была слишком сердита и напугана, чтобы обращать внимание на свои эмоции. На этот раз такой защиты у нее не было, и колдунья чувствовала себя мерзкой убийцей. Наконец поток энергии иссяк. Садира ощущала одновременно и сильную усталость, и невероятную бодрость. Она почувствовала странное покалывание во всем теле, вызванное присутствием украденной у растений энергии. Садира широко открыла глаза и произнесла заклинание, указывая пальцем в направлении противоположной стороны ущелья. Прямо перед потрясенными эльфами над пропастью в воздухе появился черный круг. - Прикажи им прыгать, - пробормотала Садира. Она отступила от края ущелья и рухнула на землю, крепко прижимая к груди свой заплечный мешок. У Садиры все плыло перед глазами, и она чувствовала, что ее вот-вот стошнит. - Откуда я знаю, что это не какой-нибудь трюк? - спросил эльф, явно ожидавший подвоха. Садира подняла голову и указала рукой на почерневший склон. - Неужели ты думаешь, что я произвела такое опустошение ради того, чтобы уничтожить жалкую горстку эльфов? - устало ответила колдунья. - Мост через пропасть будет действовать недолго. Так что прикажи своим людям поторапливаться. Эльф сделал так, как она ему сказала, и вот уже первый воин ступил в черный круг. Когда он появился на противоположной стороне ущелья, эльфы приветствовали его восторженными криками. Не теряя времени, они стали загонять сопротивляющихся канков в черный круг. Переправившись через пропасть, они гнали испуганных канков вверх по склону. Эльф стоял рядом с лежащей Садирой, которая следила за происходящим, слишком уставшая даже для того, чтобы попросить показать ей целителя. Немного спустя колдунья почувствовала, как кто-то пытается вытащить из ее рук заплечный мешок. Она инстинктивно открыла глаза и увидела высокую женщину с коротко остриженными рыжими волосами. Женщина-эльф была поразительно красива. У нее оказалось овальное лицо с прямым носом, пропорциональный рот, пухлые губы и миндалевидные глаза, бездонные и блестящие, как сапфиры. На Садиру произвела впечатление ее стройная фигура с осиной талией. У незнакомки были длинные руки и ноги, покрытые тугими буграми мышц, что говорило о большой физической силе. Рядом с ней стояло массивное существо, явно принадлежавшее к одной из новых рас, периодически появлявшихся в пустыне. У странного создания было две руки и две ноги, но на этом и заканчивалось даже самое отдаленное его сходство с людьми. Его бугристая кожа имела пятнистую окраску и с виду слегка напоминала кожу рептилий. Прямо на глазах изумленной Садиры существо поменяло свой цвет. Вместо коричневато-красного цвета, похожего на цвет песков, по которым караван эльфов двигался на той стороне ущелья, оно приняло черный как смоль цвет, сходный с цветом оскверненной земли. Конечности человеко-зверя были толстыми и округлыми, напомнив колдунье стволы деревьев. Их покрывали не узлы, а широкие полосы мышц, что говорило о колоссальной физической силе необычного существа. Ноги ему заменяли огромные лапы с тремя луковицеобразными пальцами, оканчивавшимися длинными когтями цвета слоновой кости. Садире сразу же бросились в глаза его громадные руки с пухлыми пальцами. Морда твари была и вовсе звериной. Огромный улыбающийся рот был полон иглообразных зубов. Гигантские глаза располагались у него по обе стороны головы, давая ему возможность видеть все, что происходит вокруг. Непосредственно над ними помещалась пара треугольных ушей, которые в данный момент были обращены в разные стороны. - Я Магнус, Певец Ветров, - произнесло существо на удивление тихим и нежным голосом. Оно показало своей громадной рукой на женщину-эльфа, стоявшую рядом с ним. - Это Раин, дочь вождя клана Фенеона. - Фенеона? - удивленно прошептала Садира. Она стала искать взглядом высокого седого эльфа, которого она первым переправила через пропасть на эту сторону. От любопытства уши Магнуса повернулись вперед. - Я так понял, что вы не представились друг другу? - поинтересовался он. - Разве имя моего отца что-то говорит тебе? - неожиданно резко спросила Раин, теперь уже более внимательно разглядывая Садиру. Колдунья отрицательно покачала головой. - Я где-то слышала это имя раньше, но не помню, при каких обстоятельствах, - слабым голосом ответила она. - Навряд ли, - возразила Раин. - Эльфам обычно дают имя в честь первого события в их жизни, после того как они научатся бегать. Слово "фенеон" переводится как "обгоняющий льва". Скольким, по-твоему, детям удается выжить, чтобы их могли назвать этим именем? - Немногим, - согласилась Садира. Неожиданно поняв, что она, возможно, встретила своего собственного отца, который много лет назад бросил ее мать, обрекая этим ее и Садиру на рабство, колдунья ощутила щемящее чувство тоски. - Так что ты слышала о Фенеоне? - требовательно спросила Раин. - Еще до того, как в Тире было разрешено заниматься колдовством, Фенеон пользовался репутацией человека, у которого всегда можно было купить все, имевшее отношение к этому запретному промыслу, - ответила Садира, полагая, что не стоит раскрывать свое настоящее имя. - Но такое описание подходит для половины эльфов, живущих в Тире, - возразила ей Раин. Не получив от Садиры больше никаких объяснений, Раин вопросительно посмотрела на Магнуса, затем сняла с плеча большой бурдюк с водой и протянула его Садире. Своей формой бурдюк напоминал огромную луковицу и совсем не имел швов. Из этого Садира сделала вывод, что он был сделан из желудка или мочевого пузыря какого-то животного, убитого эльфами в пустыне. Она развязала его горлышко и прильнула к нему ртом, жадно глотая тухлую воду. Садира сама удивилась собственной реакции на встречу с отцом, которого никогда в жизни не видела. Безусловно, она прежде всего почувствовала гнев и ненависть к нему. Раньше она страстно желала расправиться с ним и оставить его, искалеченного и беспомощного, умирать в одиночестве под палящими лучами солнца. С другой стороны, склонная к такого рода расправе, девушка жаждала рассказать ему о том горе, о многолетних страданиях и тяготах, которые выпали на долю Садиры и ее матери, а затем, лишив отца зрения и слуха, заставить его самого познать на собственной шкуре хотя бы часть тех страданий, которые им пришлось испытать. Но это было еще не все. С откровенным смущением колдунья обнаружила, что сейчас не испытывала никакой ненависти к вновь обретенному отцу. Глубоко в душе девушка была удивлена, встретив его. До сих пор он всегда был для нее лишь некоей абстракцией, каким-то загадочным, непостижимым в своих действиях человеком, бездушная жестокость которого обрекла ее на жизнь, полную боли, страха и страданий. И еще Садиру одолевало любопытство по отношению к нему. Ей хотелось знать, что он на самом деле за человек и пытался ли он когда-нибудь выяснить, что сталось с Бараках и зачатым ею от него ребенком. Наглотавшись тепловатой воды из бурдюка и удовлетворив в какой-то степени одолевавшую ее жажду, Садира оторвалась наконец от горлышка бурдюка, завязала его и со словами благодарности вернула красивой женщине-эльфу, которая была ее единокровной сестрой. Магнус нагнулся и встал на колени около Садиры. - Позволь мне взглянуть на твои раны, прежде чем мы двинемся дальше, - попросил он. Пока целитель неловко развязывал своими толстыми пальцами повязки на руке колдуньи, Фенеон бесцеремонно открыл ее заплечный мешок и стал копаться в нем. Увидев это, Садира мгновенно вскочила на ноги, поворачивая здоровую руку ладонью вниз, чтобы без промедления начать собирать энергию для колдовства. - Не трогай мой мешок! - потребовала она. Съежившись от страха, Раин отскочила от колдуньи. - Не пытайся помешать ему, - предупредила она шепотом. - Не стоит с ним связываться. - Положи мой мешок на место! - не унималась Садира, делая шаг в сторону отца. Но эльф как ни в чем не бывало продолжал шарить в мешке, даже не посмотрев в ее сторону. - В чем дело? Ты что-нибудь скрываешь от меня? - невозмутимо спросил он. - Мы же договорились, - ответила возмущенная Садира. - Я предупредила тебя о том, что может случиться, если ты не будешь соблюдать условия договора. Не обращая внимания на ее слова, Фенеон вытащил из мешка кошелек. - Я пообещал тебе, что мы возьмем тебя в Ниобенэй, - ответил он, ухмыляясь. - Но я не сказал о том, во сколько это тебе обойдется. С этими словами он швырнул мешок к ногам колдуньи, повернулся и ушел с ее кошельком в руке. Колдунья устремилась было за ним, уже собирая энергию для заклинания, чтобы убить отца. Но ей помешал Магнус. Он обнял колдунью за талию громадной ручищей, легко поднял ее в воздух, одновременно сжимая ее кисть в своем кулаке. - Неужели ты такая же ненормальная, как и он? - прошептал целитель ей на ухо. 6. ОАЗИС "СЕРЕБРЯНЫЙ ИСТОЧНИК" Фенеон остановил караван и спрыгнул со своего канка на краю зеленого поля. Дальше начинались густые колючие заросли бересклета. Вытащив меч с костяным клинком, вождь клана эльфов начал энергично прорубать широкую просеку в колючем кустарнике, от которого исходил сладковато-терпкий запах. Продравшись сквозь него, эльф вышел на открытое пространство и метрах в тридцати впереди увидел небольшое укрепление из кирпича-сырца, ворота которого защищала караульная башня. Он остановился в растерянности, затем громко закричал: - Торамунд! Что это за сюрприз ты мне приготовил? С верхнего этажа башни высунулся эльф в кожаных доспехах. Хотя до него было достаточно далеко, Садира сумела разглядеть, что на нем был кожаный шлем, защищавший также нос и скулы. В руке он держал изогнутый меч с клинком из панциря канка. - Забирай своих Бродяг Песков и убирайся отсюда, Фенеон, - так же громко ответил он. - Если тебе на этот раз и удастся что-то получить от "Серебряного источника", так это дюжину стрел в брюхо. Чтобы придать больший вес словам Торамунда, эльфы, стоявшие на стенах укрепления, натянули луки, изготовившись к стрельбе. Все они целились прямо в грудь Фенеона. Бродяги Песков, мужчины и женщины, совершенно одинаково отреагировали на маневр защитников укрепления, поспешно натянув свои луки. У Торамунда было около пятидесяти лучников, в то время как отец Садиры располагал, по меньшей мере, вдвое большим количеством воинов. Несмотря на реальную угрозу столкновения, Фенеон не проявил никакого желания отступить. Вместо этого он с презрительной усмешкой уставился на вражеских воинов, как бы сознательно провоцируя их начать стрельбу. Колдунья повернулась к Магнусу, который ехал рядом с ней. С тех пор как она присоединилась к клану Бродяг Песков, Певец Ветров и целитель стал ее постоянным спутником. Он занимался лечением ее ран и отвечал за безопасность девушки. - Магнус, в чем дело? Что здесь, собственно говоря, происходит? - спросила колдунья. - Все дело в серебре, - коротко ответил Певец Ветров, переводя взгляд своих черных глаз на ворота укрепления, по внешнему виду которого было несложно догадаться, что его возвели совсем недавно, так как ни на одном из кирпичей время еще не успело оставить свой след, а самый верхний их ряд был все еще темным от влаги. - Серебряные Руки считают этот источник своим и требуют серебряную монету с каждого, кто хочет напоить из него своих животных или рептилий, - пояснил Магнус. Садира скривилась. Прошло всего лишь несколько дней с того момента, как она помогла эльфам клана Бродяг Песков перебраться через ущелье Гатхей и отправилась вместе с ними в Ниобенэй, но она уже могла представить реакцию Фенеона на такую непомерную цену. Поэтому она поинтересовалась: - А что произошло в прошлый раз, когда вы побывали здесь? - Бродяг Песков больше, чем Серебряных Рук, - ответил Магнус, подергивая ушами. - Поэтому вы напоили своих канков, ничего не заплатив, - сделала вывод Садира. - Нет, дело было не так, - пояснила Раин, застенчиво улыбаясь Садире. - Мы еще ограбили их. Раин стояла с противоположной стороны от канка Садиры. Ее кожа блестела от пота после утреннего перехода, а за спиной у нее был привязан сладко дремлющий долговязый малыш. Хотя это был ее ребенок. Раин не имела представления о том, кто был его отцом. То же самое она могла сказать и о своих четырех старших детях. Отношения, существовавшие между самой красивой женщиной клана и, по меньшей мере, полутора десятками мужчин, мало чем отличались от отношений, существовавших между какой-либо городской женщиной и ее мужем. И это несмотря на то что многие из них предпочитали водить компанию с более смирными и покладистыми женщинами, к которым они относились одновременно как к полурабыням и полуженам. - По-видимому, Серебряные Руки решили построить это укрепление, чтобы не подвергаться больше подобным унижениям, - предположил Магнус, уши которого в задумчивости развернулись вперед. - Как ты думаешь, не слишком ли далеко в будущее они пытаются заглянуть? Тем временем Фенеон прекратил провоцировать вражеских лучников и переключил свое внимание на их командира. - Открой ворота, Торамунд! - закричал он во всю мощь своих легких. - Мои воины и канки жаждут напиться из твоего источника, а мои кошельки страдают без твоих монет. Фенеон схватил забранный им у Садиры кошелек, который был самым легким из пяти, висевших у него на поясе, и потряс им для большей убедительности. Некоторые из его людей разразились одобрительным хохотом, явно поддерживая дерзкую выходку своего предводителя, но большинство стало недоуменно переглядываться, не понимая, что собирается делать Фенеон. - Он что, собирается сражаться? - спросила Садира. - А почему он не хочет договориться? - Эльфы слишком хитры для этого, - ответила Раин, глядя на нее так, как обычно смотрят на непонятливого ребенка. - Кланы эльфов слишком хорошо знают, что доверять друг другу нельзя ни при каких обстоятельствах, - терпеливо пояснил Магнус. - Это говорит о печальном упадке нравов благородной расы. У Садиры так и чесался язык спросить, что же благородного Магнус нашел в эльфах, но она вовремя опомнилась и смолчала. После некоторой паузы Торамунд ответил на угрозу Фенеона: - Забирай свою шайку и убирайся подальше, пока я не рассердился! - Этот придурок не спасет тебя, - парировал Фенеон. - Я привез колдунью, которая в один миг может превратить твои кирпичи в пыль. - Ты имеешь в виду Раин? Твою дочку-шлюху, которой даже не по силам извлечь свет из горящего факела? - с издевкой ответил Торамунд, явно получая удовольствие от спора. Потом он, не оборачиваясь, протянул руку назад и вытащил на край башни седого старика с длинной бородой. - Бадемир быстро разделается с ней, да и с Певцом Ветров в придачу, - добавил он, продолжая глумиться над своим врагом. Ответом ему послужил продолжительный заливистый смех Фенеона, эхом отразившийся от стен укрепления и донесшийся до его собственных воинов несколькими волнами. - Я говорил совсем не о моей дочери, хотя тебе скоро придется извиниться перед ней, - прокричал он. Явно стремясь произвести впечатление, он картинно повернулся к Садире и громко приказал: - Уничтожь их укрепление, Лорели! - Нет! - твердо ответила Садира. Ее неожиданный отказ вызвал недоуменный шепот среди Бродяг Песков. Несколько воинов повернулись к колдунье и застыли с открытыми от изумления ртами. Видя, что Садира не собирается приступать к колдовству, явно наслаждавшийся этой сценой Торамунд произнес: - Твоя новая колдунья, должно быть, настолько могущественна, что даже тебе не подчиняется. Ты меня так напугал, что я уже напустил в штаны. Может быть, тебя устроила бы моя моча вместо воды? Фенеон не подал вида, что до смерти оскорблен. Вместо того чтобы отвечать врагу, он снова повернулся к Садире, на этот раз кусая губы от ярости. Он ничего ей не сказал, не сделал никакого движения, но бешеный блеск в его глазах не оставлял сомнения в том, что он хочет от нее. - Уничтожь укрепление, - обратилась к ней Раин. В голосе ее явственно звучала нотка отчаяния. - Это имело бы смысл, - согласился с ней Магнус. - Лишившись защиты, Серебряные Руки будут вынуждены сдаться. Фенеон ограбит их, но зато не случится кровопролития. С другой стороны, если дело дойдет до схватки, погибнет один из кланов. - Вы лучше не впутывайте меня в свои эльфийские игрища. Вам все равно не удастся заставить меня участвовать в ваших проделках, - с отвращением проговорила Садира. Повысив голос так, чтобы Фенеон мог слышать ее слова, она добавила: - Я не собираюсь использовать магию, чтобы помогать грабителю и мошеннику. - Мне никогда бы не пришло в голову, что осквернительница земли может проявлять такую разборчивость в средствах, - заметил Магнус. Услышав его замечание, колдунья буквально взвилась. Слова Певца Ветров задели ее за живое. - Я сделала это ради спасения собственной жизни, - отрезала она. - Тогда сделай это еще раз, - попросил Магнус, глядя на вышедшего из себя Фенеона. - Одной из жизней, которые ты спасаешь, будет твоя собственная. - Какое тебе дело до того, что один клан эльфов обирает другой клан? - с негодованием спросила Раин. - Ты же ничего не понимаешь! Это касается только Бродяг Песков и Серебряных Рук. - В таком случае ваш вождь не имеет никакого права впутывать меня в это дело, - возразила Садира, глядя прямо в глаза Фенеону. Магнус наклонился к уху колдуньи. - То, что ты сказала сейчас, может, и справедливо, находись ты в Тире, но ты, к сожалению, находишься не там, - прошептал он. - Волею судьбы ты оказалась среди Бродяг Песков, а у них слово вождя, в данном случае Фенеона, - закон, нравится это тебе или нет, одобряешь ли ты его поведение или нет. Если он говорит тебе уничтожить укрепление, ты должна это сделать. В противном случае сотня воинов набросится на тебя и прикончит на месте по первому приказу вождя. Разглагольствования Магнуса только укрепили решимость Садиры не сдаваться. - Я не буду помогать вам, - громко заявила она, обращаясь непосредственно к Фенеону. Весь кипя от злобы, вождь клана направился к ней. Серебряные Руки начали свистеть и улюлюкать, всячески издеваясь над храбростью Бродяг Песков и их вождем. Один из воинов неожиданно поднял лук, чтобы выстрелить Фенеону в спину. - Берегись! - завопила Садира. Звук спускаемой тетивы раздался как раз в тот момент, когда Фенеон начал поворачиваться, услышав предупреждение. Но прежде чем он успел отреагировать на угрозу, стрела вонзилась ему в бедро. Фенеон пошатнулся и едва не упал, но сумел все-таки устоять на ногах. Когда же его воины начали натягивать луки, он поднял руку, призывая их остановиться. - Поберегите свои стрелы! - скомандовал он. Бродяги Песков повиновались его команде. Кивком головы одобрив их дисциплинированность, Фенеон остался стоять спиной к Серебряным Рукам, явно провоцируя их. Садира с трудом сдерживалась. Теперь ей хотелось разнести по камушкам укрепление Серебряных Рук. Хотя Фенеон сам виноват в том, что произошло... Торамунд, выглянув из караульной башни, в ярости заорал: - Кто это сделал? Я не отдавал такого приказа! Несколько воинов ответили ему, вытолкнув вперед молодую женщину. Постояв спиной к укреплению еще несколько секунд, Фенеон повернулся и, вырвав стрелу из раны, отшвырнул ее на землю. Затем он направился к Садире. Хотя рана Фенеона сильно кровоточила и он хромал, на его сердитом лице не было видно ни следа страданий. - Разве он не чувствует боли? - ахнула Садира, запустив руку в свой мешок. - Нет, - ответила Раин, бочком пятясь от колдуньи. - Он никогда не чувствует ничего, кроме алчности или ярости. Сейчас, насколько я могу судить, его душит гнев. По другую сторону от Садиры Магнус постучал по усикам-антеннам канка, давая ему команду отодвинуться в сторону. - Если хочешь уцелеть, не советую тебе тешить себя мыслью о том, что Фенеона можно будет урезонить, - посоветовал он колдунье. Садира задумалась. Колдунья не могла поверить тому, что тот и на самом деле не ощущает боли. Кроме того, ей постепенно стало ясно, что ее отец начисто лишен страха и сострадания - чувств, которые обычно контролируют поведение большинства мужчин. Окружающий мир Фенеон рассматривал всего лишь в качестве источника наживы, в данном случае серебра. Фенеон остановился прямо перед Садирой. Хотя колдунья по-прежнему сидела на своем канке, высокий рост ее отца позволял ему смотреть ей прямо в глаза. - Уничтожь укрепление, - потребовал Фенеон, вынимая меч из ножен настолько, чтобы колдунья поняла, что он не шутит. Садира опустила голову и посмотрела на меч. - Если ты обнажишь его против меня, я уничтожу не стены укрепления, а все монеты в твоих кошельках, - предупредила колдунья. Она покопалась в своем мешке и взяла в руку немного пепла, затем повернула другую руку ладонью вниз и начала собирать энергию для колдовства. - Во сколько ты оцениваешь мою смерть? Может быть, в сотню монет? - с наигранным спокойствием спросила колдунья. У Фенеона глаза полезли на лоб от изумления. Он посмотрел на мерцающую струю энергии, поднимающуюся от земли к ладони Садиры, затем отпустил рукоять меча. - Я разберусь с тобой позже, - произнес он. Повернувшись в сторону укрепления, он указал мечом на эльфов, защищавших его. - Их смерть будет на твоей совести. - Возможно, так и было бы, если бы Бродяги Песков на самом деле нуждались в воде, а я отказалась бы им помочь, - возразила Садира. - Но твой клан может без всякого труда добраться до следующего оазиса. Половина наших бурдюков еще полна. - Мне нужна вовсе не вода, - ответил Фенеон. Он взглянул через плечо и кивнул своим воинам. Когда они снова начали натягивать луки, Садира вынула руку из мешка, зажав пепел в кулаке. - Эльф не пойдет на то, чтобы вступить в бой ради серебра, - сказала она. - Ты ошибаешься, принимая меня за обычного эльфа, - невозмутимо ответил Фенеон, опуская меч. Раздался звон многих десятков луков, и воины Фенеона выпустили стрелы в направлении укрепления. Торамунд не остался в долгу и отдал соответствующую команду. Серебряные Руки выпустили стрелы по воинам Фенеона. Садира подбросила в воздух горсточку пепла, которую держала в кулаке, и выкрикнула заклинание. Спустя мгновение полоса огня разрезала небо, перехватив стрелы, выпущенные воинами враждующих кланов над зарослями бересклета. Через считанные секунды от тучи стрел осталось лишь черное облачко копоти. Темные и уже безвредные теперь наконечники посыпались на землю. Фенеон оглянулся на Садиру. Его бледное лицо было искажено гневом. - Одно дело - не помогать, и совсем другое дело - вмешиваться в мои дела. Не делай этого больше никогда, - прошипел он. Садира никак не отреагировала на его слова, так как в этот момент все ее внимание было поглощено тем, что происходило с кустарником, росшим напротив ворот укрепления. Совершенно неожиданно для нее кусты бересклета начали вдруг чернеть и засыхать. Ей стало ясно, что тут не обошлось без колдовства. Взглянув вверх, она увидела, что старик, стоявший рядом с Торамундом, готовится произнести заклинание и что его глаза-бусинки не отрываясь смотрят на нее и Фенеона. - Ложись! - закричала Садира. Колдунья дала команду канку двинуться вперед, использовав его как живой таран, чтобы бросить своего отца на землю. Сама она успела спрыгнуть с седла буквально за мгновение до того, как услышала шипение и потрескивание огненного шара, вылетевшего с крыши башни. Шар пролетел над ее канком, оставив за собой зловонный запах серы, и врезался в землю метрах в тридцати сзади, шипя и разбрызгивая во все стороны снопы искр. Затем он с оглушительным шумом взорвался. Волна горячего воздуха прошла над головами Садиры и ее отца, опалив волосы колдуньи. Жар был настолько силен, что загорелись засохшие кусты. Колдунья увидела, как ее испуганный канк ринулся вперед, не разбирая дороги. Затем она услышала встревоженные голоса воинов Фенеона, выкрикивавших его имя. Садира подняла голову и взглянула на неподвижно лежащего Фенеона. Она сразу подумала, что, если он серьезно ранен, кровопролития не избежать. Видя, что он не шевелится, Садира спросила: - Ты не ранен? - Я просто вне себя от ярости, - прошипел эльф, приподнимаясь. Вздохнув с облегчением, Садира перевела взгляд на Поле, лежавшее впереди. Обширный его участок непосредственно перед караульной башней почернел, превратившись в полосу выжженной земли. Растерянная игуана торопливо перебежала мимо, направляясь к спасительным кустам на краю оскверненного поля. Неожиданно колдуньей овладело чувство жгучей ненависти к тому, кто все это сделал. Она посмотрела на верхний этаж караульной башни. Там, как она и ожидала, стоял колдун Торамунда. Он самодовольно улыбался, и было заметно, что он не испытывает никаких угрызений совести при виде оскверненной земли. - Убирайся, Фенеон, - закричал Торамунд, кладя руку на плечо колдуна. - Если ты этого не сделаешь, Бадемир разделается с вами. Прежде чем Фенеон смог ответить, Садира встала и взяла его за руку. - Делай то, что я тебе сейчас скажу, и ты получишь их серебро, - прошептала колдунья, поворачивая его спиной к укреплению. - Ты изменила свое решение? - не веря своим ушам, спросил эльф, безропотно позволяя колдунье увлечь себя в сторону укрепления. - Да, и теперь я думаю, что поступаю правильно, - ответила Садира. Чтобы не дать Бадемиру возможности заметить, что она собирает энергию для колдовства, Садира старалась все время оставаться спиной к Серебряным Рукам. - Взамен тебе придется убить этого осквернителя земли. Но только его одного. - Договорились, - ответил эльф. К этому моменту колдунья уже почувствовала покалывание во всем теле, что говорило о поступлении достаточного количества энергии от земли. Сжав ладонь в кулак, она прекратила приток энергии, не желая, подобно Бадемиру, осквернять больше земли, чем было нужно. Колдунья соскребла в руку немного красного налета с камней, валявшихся около нее, затем повернулась на сто восемьдесят градусов и вытянула руку в направлении караульной башни. Она произнесла заклинание, после чего растопырила пальцы, давая возможность красной пыли сыпаться вниз. Мгновение спустя кирпичи, из которых были сложены стены укрепления, начали крошиться. Через считанные секунды все сооружение было готово обрушиться. Увидев это, колдунья сжала кулак, чтобы временно приостановить разрушение. - Серебряные Руки! - закричала она. - Немедленно покиньте вашу крепость, или она рухнет вместе с вами. Стоявшие на стенах эльфы незамедлительно последовали ее совету, за исключением небольшой группы во главе с Торамундом, находившейся на вершине караульной башни. Торамунд встревоженно взглянул на стоявшего рядом с ним колдуна. - Останови ее! - приказал он. Когда Бадемир попытался достать свои колдовские принадлежности, Садира разжала кулак и растопырила пальцы, дав оставшейся на ладони красной пыли сыпаться вниз между ее пальцев. По обе стороны башни начали рушиться целые участки стен. Торамунд в ярости схватил колдуна за плечи, приподнял и сбросил через ограждение вниз. - Наше соглашение больше не действительно! - закричал он, оставаясь на месте и наблюдая за падением колдуна. Когда Торамунд и остававшиеся с ним Серебряные Руки покинули наконец башню, Фенеон взмахом руки послал своих воинов вперед. Будучи вне себя от радости в предвкушении богатой добычи, он закричал: - Серебряные Руки! Готовьте свои монеты! Бродяги Песков получат все ваше серебро! Садира, не двигаясь с места, наблюдала, как сильно ушибшийся при падении колдун отполз в сторону, чтобы не попасть под ноги приближающихся Бродяг Песков. Девушка, будучи сама колдуньей, была поражена силой чувств, которые она испытывала по отношению к осквернению земли. Она просила Фенеона расправиться с колдуном совсем не потому, что желала отомстить ему за попытку убить ее. Дело здесь было в другом. Она не могла ему простить бессмысленного осквернения земли. И она ни на минуту не забывала о том, что всего лишь три дня назад сама погубила гораздо больший участок земли. Но тогда она прибегла к этому отчаянному шагу ради спасения собственной жизни, на которую покушался Нок и его соплеменники. Бадемир же совершил свой акт с видимым равнодушием к судьбе земли, да и цели его были весьма сомнительны. Садира знала, что ее покойный наставник Ктандео не стал бы проводить различие между ее действиями и действиями колдуна Серебряных Рук. С его точки зрения, осквернению земли не было оправдания. Но для Садиры существовала разница между использованием колдовства, результатом которого является осквернение земли, в целях спасения человеческой жизни и в целях уничтожения ее. Садира следила за тем, как Фенеон с мечом в руке приближается к воротам. К этому времени Бродяги Песков уже миновали поверженного колдуна, и Фенеон направился прямо к нему. Он наклонился к колдуну и заговорил с ним. Затем вложил меч в ножны и поднял старика с земли. Тот закивал в знак благодарности, и Фенеон понес его на руках в сторону Садиры и юных эльфов, которые оставались позади охранять канков, принадлежащих клану. Достигнув участка обезображенной земли, вождь клана остановился и швырнул свою ношу на землю. Старик закричал от боли и ужаса, затем вытянул руку ладонью вниз, чтобы набрать энергии для колдовства. К тому моменту, когда Фенеон вынул свой меч из ножен, еще целая полоса кустов бересклета, примыкавшая к участку почерневшей земли, начала засыхать. Фенеон с силой опустил меч вниз, одним ударом отрубив колдуну голову. Ослепительная полоса зеленого и золотистого света вырвалась из разрубленной шеи, сопровождаемая душераздирающим воем. Вскрикнув от неожиданности, Фенеон отпрыгнул назад и со страхом наблюдал за тем, как полоса света поднималась к небу. Когда она исчезла из виду, он вложил меч в ножны и побежал к воротам укрепления. Раин подошла и встала рядом с колдуньей. Огненный шар старого колдуна напугал ее младенца, но мамаша, казалось, не замечала всхлипываний ребенка. Садира обошла свою сестру, чтобы попытаться успокоить дитя. Мальчик так сильно плакал, что его дугообразные брови вытянулись в линию, а заостренные кверху уши стали багровыми. - Успокойся, малыш, - нежно проговорила колдунья, обращаясь к нему так, как это делала его мать. Садира уже усвоила, что у эльфов детям дают имена лишь тогда, когда они подрастают настолько, что могут бежать рядом с родителями. Садира слышала, что Раин называла по имени только самого старшего из своих четверых детей. Видя, что младенец не прекращает плакать, Садира обратилась к сестре: - Разреши мне взять его на руки. Раин резко повернулась, оказавшись лицом к лицу с Садирой. - Не надо успокаивать его, - ответила она. - Будет гораздо лучше, если он научится быть храбрым. Хотя у Садиры имелись большие сомнения относительно методов воспитания Раин, она прислушалась к ее мнению. - Эльфы - суровые родители, - заметила колдунья. - Пустыня - суровое место, - ответила Раин. - Глядя на тебя, мне кажется, что тебе тоже досталось в жизни... или же тебя воспитал глупец. Только мужественная или недалекая женщина отказалась бы выполнить приказ моего отца, как это сделала ты. - По своей натуре Фенеон человек мягкотелый, бесхарактерный, - ответила Садира. - Он ничем не отличается от любого другого тирана. - Мой отец никогда не был трусом! - возмутилась Раин, темно-синие глаза которой сверкали негодованием. Несколько мгновений она разглядывала Садиру, чувствуя, что гнев ее постепенно угасает. - И он не всегда ведет себя как тиран, - добавила она. - Когда-то он был большим вождем, который осыпал своих воинов серебром, а врагов заставлял истекать кровью. - Возможно, если ты так утверждаешь, - ответила Садира, пожимая плечами. - Но все это ко мне не относится. - Ты ошибаешься, - сказала Раин. Она взяла Садиру за руку и повела ее к Магнусу, который отправился ловить канка колдуньи. - Фенеон постарается забыть о твоем неповиновении, так как нуждается в твоих услугах, тем более что в конце концов ты сделала то, чего он от тебя и добивался. Но ты одновременно представляешь для него большую угрозу. Посягнув на его богатство, ты посягнула на его власть над членами клана. Такого положения дел он долго терпеть не станет из опасения утратить богатство и авторитет. Садира в свою очередь несколько мгновений разглядывала Раин, пытаясь для себя понять, что могло побудить ее собеседницу поделиться с ней этими сведениями. Наконец колдунья сказала: - Спасибо за предупреждение. Я покину вас, как только встретим другой караван, направляющийся в Ниобенэй. - Не будь дурой! - взорвалась Раин. Она поспешно оглянулась, чтобы убедиться, что никто не сможет подслушать их разговор. - Даже если мы встретим какой-нибудь караван, Фенеон никогда не позволит тебе присоединиться к нему. Садира нахмурила брови. - О чем это ты говоришь? - удивленно спросила она. Раин покачала головой. - Неужели ты и в самом деле настолько наивна? - ответила она вопросом на вопрос. - Ты стала для Фенеона чем-то вроде меча. Пока ты будешь верно служить ему, он будет заботиться о том, чтобы его меч всегда оставался острым. Но когда ты станешь слишком влиятельной, он укоротит свой клинок, а может, и вовсе уничтожит тебя. Не надейся, что он отпустит тебя... - Я не верю этому, - ответила Садира. - Твой отец обещал доставить меня в Ниобенэй, и пока мне не на что жаловаться, так как он держит свое слово. - Ты обязательно попадешь в Ниобенэй, - сказала Раин. - Об этом не беспокойся. Но когда придет время уезжать оттуда, ты покинешь его с Бродягами Песков... или не покинешь вовсе. Раин сделала паузу, чтобы до Садиры дошел смысл ее слов. Немного помолчав, она добавила: - Но есть другой выход. Колдунья подняла брови. - И в чем же он заключается? - поинтересовалась она. - Все Бродяги Песков помнят те времена, когда Фенеон был большим вождем. Именно поэтому многие из них терпят его до