дарков или обещаний, они тоже выступили против его предложения. Некоторые из них даже пошли дальше, потребовав, чтобы именно соперник Грисси боролся с привязанной к телу рукой. Суммировав мнение членов клана, Фенеон повернулся к юноше. - Ты сам слышал мнение клана, - безмятежно произнес он. Хотя у него уже слегка заплетался язык, Фенеон наполнил свою фляжку броем из бурдюка, принесенного Сайном. - Спасибо за брой. Сайн сделал легкое движение кистью руки, и из рукава его бурнуса словно по волшебству выскользнула серебряная монета. Держа ее перед глазами вождя, юноша проговорил: - Я не спрашивал мнение клана, я спрашивал твое. Вождь стрельнул глазами в сторону серебряной монеты, затем протянул к ней руку. - Это моя монета? - негромко спросил он. - Теперь твоя, - ответил юноша, опуская ее в протянутую руку. Он так и остался стоять перед Фенеоном, пока тот о чем-то размышлял, поглаживая монету своими длинными пальцами. Наконец Фенеон изрек: - Грисси будет бороться с одной рукой, привязанной к телу. Огласив свой вердикт, он снова оглядел толпу зрителей. Неодобрительный шепот пробежал по толпе, но вождь быстро заставил всех смолкнуть, сурово посмотрев на недовольных. Насколько могла судить Садира, которая еще не совсем разбиралась в нюансах внутриклановой политики, большая часть вождей кланов не чуралась взяток, но взятки они обычно брали под всяческими благовидными предлогами. Ее же отец не прикрывался даже ими, всецело полагаясь на политику "сильной руки", в корне пресекая недовольство со стороны своих воинов. Сайн отошел от вождя, торжествующе улыбаясь. Весь его вид говорил о том, что он наслаждается местью за поражение своей матери. Но черноглазая Грисси спокойно отнеслась к его ликованию. Она лишь хмыкнула в ответ и с уверенным видом повернулась к молодому человеку, бросившему ей вызов. - Сейчас я буду готова, - невозмутимо произнесла она, подходя к женщинам, чтобы они привязали ее руку к телу. - А как у тебя дела, Нафан? Нафан вышел вперед, натираясь на ходу маслом. - Я тоже готов, - коротко ответил он. Заметив, что ее отец никак не может оторвать глаз от новой монеты, Садира прошептала Мередид: - Надеюсь, у тебя тоже есть немного серебра, спрятанного в рукаве? Но ее собеседница лишь печально покачала головой: - Чего нет, того нет. Могу лишь надеяться на то, что и у Есилк его тоже нет. Тем временем Грисси вступила в круг. Согласно требованию вождя, одна ее рука была привязана к талии. С другой стороны в круг вошел ее соперник Нафан. Не было формального вызова со стороны претендента, никто не объявил о начале поединка. Все свелось к тому, что толпа замолчала, и тогда соперники устремились к центру круга, с ненавистью глядя друг на друга. Абсолютно уверенный в том, что ему не составит труда взять верх над своей ослабленной соперницей, Нафан не раздумывая бросился вперед. Это оказалось серьезной ошибкой. Грисси мгновенно остановила его, нанеся ему мощный удар в живот. Нафан громко закричал от неожиданности и боли. Не давая ему опомниться, Грисси повернулась вокруг своей оси и нанесла ему удар ногой. Сила инерции ее вращения была настолько велика, что повторный удар поднял Нафана в воздух и выбросил за пределы круга. Он врезался в Есилк, сбив ее с ног. - Но это же не борьба! - возмутился Хайар. - Может, да, а может, нет. Но она победила. А только это и имеет значение, - ответила Раин, делая шаг вперед, чтобы на всякий случай отвязать руку Грисси, прежде чем кто-либо предложит, чтобы та боролась с подвязанной рукой до последнего поединка. - Кто следующий? Когда желающих побороться с Грисси не нашлось, Мередид использовала затишье, чтобы подойти к Фенеону, по-прежнему сидевшему на валуне. Она достала из-под накидки великолепный кошелек для пояса, сделанный из лакированных чешуек ящерицы, и протянула его вождю. Он же продолжал разглядывать монету, отданную ему сыном Катзы, не замечая, по-видимому, ни беременной женщины, ни ее подарка. - Фенеон, у меня есть кое-что, в чем ты сможешь хранить свою монету, - обратилась она к нему. Вождь поднял голову, и в его глазах зажегся алчный огонек. Не раздумывая, он выхватил кошелек из руки Мередид. Она на мгновение остановилась около Фенеона в надежде, что он поблагодарит ее, но вождь так ничего и не сказал. Выждав немного, Мередид решила все-таки изложить ему свою просьбу. - Мне кажется, что Кикун уже достаточно долго был даегом Есилк, - умоляюще произнесла она. - Теперь ему пора стать полноправным Бродягой Песков. Но в отличие от сына Катзы, Мередид тщательно подготовила сцену, проведя предварительную работу с членами клана. Около половины присутствовавших воинов громкими возгласами поддержали ее. Многие другие члены клана согласно закивали головами. Только Хайар и горстка друзей Есилк выступили против. Реакция Фенеона оказалась неожиданной для всех. Он поднес подаренный ему кошелек к уху и потряс его. Не услышав ничего, вождь нахмурился и недоуменно взглянул на женщину, сделавшую подарок. - Но он же пустой, - растерянно проговорил вождь. Улыбка надежды исчезла с лица Мередид. - Я собиралась наполнить кошелек серебром, - ответила она, с трудом сдерживая гнев. - Но мне помешало наше неожиданное бегство из Ниобенэя. Фенеон пожал плечами, затем открыл кошелек и опустил в него свою серебряную монету. - Спасибо за кошелек, - сказал он, привязывая его к поясу. - Но я боюсь, что Кикун все еще сохраняет в душе верность Вихрям Пустыни. Он останется мужем Есилк в течение... - Вождь остановился, не договорив, и уставился на огромный живот Мередид. - Он останется мужем Есилк еще на два месяца, если у тебя нет монетки для моего нового кошелька. Глаза Мередид сузились, и она бросила на Фенеона взгляд, полный неприкрытой ненависти. Увидев, что рука женщины скользнула вниз к кинжалу, Садира двинулась вперед, чтобы помешать ей совершить глупость. Не успела колдунья вступить в круг, как Хайар, от которого ни на шаг не отставала Раин, последовал за ней. - Когда я была еще ребенком, моя мать не переставала говорить о том, как мудро и умело ты руководишь кланом! - бросила Мередид. - Но сейчас нам следовало бы называть себя скорее рабами, чем эльфами... Садира схватила Мередид за руку и оттащила ее от валуна. Она чуть не упала, споткнувшись о спящего Магнуса. - Пошли со мной. Тебе следует выпить еще броя. Тогда, может быть, алкоголь, который развязал твой язык, поможет тебе заснуть, - громко сказала она, чтобы ее слышали все. Для Мередид она прошептала: - Ты думаешь, что твоему ребенку будет лучше, если тебя убьют? Мередид внимательно посмотрела на Садиру, ее глаза блестели гневом. - Я не позволю Есилк продать этого ребенка! - резко ответила она. - Все, что производит мой раб, принадлежит мне, - решительно заявила Есилк, пробираясь сквозь толпу к небольшой группе, собравшейся около вождя. Садира повернулась к Есилк. - Ребенок принадлежит матери, - спокойно сказала она. - Отлично сказано, - внезапно произнес Фенеон. - Здесь я полностью на твоей стороне. Садира посмотрела через плечо и увидела, что Раин и Хайар стоят по обеим сторонам отца. Раин поигрывала небольшим кружком блестящего желтого металла, зажатым между большим и указательным пальцами. Фенеон, как и все остальные, не сводил восторженного взгляда со сверкающего диска. И этому было свое объяснение. На Атхасе золотые монеты встречались даже реже, чем алмазы. - С этой минуты Кикун является Бродягой Песков, - торжественно объявил вождь. - Дети, рожденные от него, приравниваются в правах к детям, рожденным от других воинов. Раин улыбнулась. - Ты очень мудр, мой вождь, - сказала она с намеком, проводя рукой над его фляжкой с броем и роняя в нее золотую монету. Фенеон вытаращил глаза от изумления и одним длинным глотком опорожнил всю фляжку. Покончив с броем, он вынул изо рта зажатую между зубами монету и стал старательно вытирать ее о свой бурнус. - Так нельзя относиться к золоту, - пожаловался он, опуская монету в кошелек, поднесенный ему Мередид. - Извини меня, отец, - поспешно проговорила Раин. Она подняла с земли бурдюк с броем, поднесенный ранее Сайном, и заново наполнила фляжку Фенеона. - Выпей, отец. Видя, что Фенеон снова готов опорожнить фляжку, Садира присоединилась к сестре. - Ты была необычайно щедрой, - прошептала она на ухо Раин. - Или же ты, может быть, пытаешься вывести из равновесия Хайара? - Я сделала то, что, по моему мнению, больше всего отвечало интересам клана, - ответила Раин, беря Садиру за руку и отводя ее в сторону от остальных эльфов. - Мередид каким-то образом привлекла на свою сторону многих воинов. Фенеон совершил ошибку, недооценив это обстоятельство. Он заблуждается, считая, что раз у нее не оказалось серебра, то у нее не окажется сторонников. - Но золотая монета! - воскликнула Садира. - Как она попала к тебе? - Я взяла за привычку беречь вещи, которые могут оказаться полезными в критические моменты, - ответила Раин, направляясь к своему костру. - А теперь я должна просить тебя передать мне одну важную вещицу. Раин приложила палец к губам и больше не произнесла ни слова, пока они не добрались до цели. Все ее дети наблюдали за борцовскими поединками, так что женщины могли спокойно обсудить свои дела, не опасаясь, что их откровенный разговор будем кем-либо подслушан. - Я не собираюсь давать тебе противоядие, - решительно проговорила Садира, которая сразу поняла, что от нее хочет ее единокровная сестра. - Я не хочу, чтобы Фенеона отравили. - А почему бы и нет? - с вызовом спросила Раин, открывая мешок, привязанный к упряжи канка. - Ты видела, каким он может быть. У меня больше нет монет. А чем ты намереваешься подкупить его, когда Хайар потребует отомстить за смерть Гейфала? - Для меня это не имеет значения, - ответила Садира. - Я знаю только одно: из всех вас лишь он один знает дорогу к башне Пристан. - Я сама могу показать тебе дорогу к колодцу у Расколотого камня, - сказала Раин. - По словам Магнуса - а мы не раз разговаривали об этом, - оттуда ты смогла бы добраться до башни и в одиночку. Колдунья отрицательно покачала головой. - Я все-таки предпочитаю Фенеона. Этот вариант мне представляется более надежным, - ответила она. - Почему ты так уверена в том, что он обязательно выполнит обещание, данное тебе Хайаром? - спросила Раин, начиная сердиться. Она вытащила из мешка бурдюк, который вместе с Магнусом наполнила отравленным вином из бочонка. - Может быть, он и не выполнит его, но почему бы ему не проводить меня до колодца у Расколотого камня? - Все дело в том, что клану нужны деньги, а этот колодец находится далеко в стороне от городов или караванных путей, - пояснила Раин. - Но я не могу гарантировать, что все будет обстоять именно так, как я говорю. Сегодня у нас особый день. Мы доводим до сведения вождя наши просьбы и пожелания. Выскажи свою и посмотри, что он на это ответит. Садира долго смотрела на сестру, лихорадочно пытаясь придумать причину, по которой она могла бы отказаться делать то, что предлагает ей Раин. Так ничего и не надумав, она кивнула в знак согласия и повернулась, чтобы уйти. - Я сделаю так, как ты советуешь, - без особого энтузиазма проговорила колдунья. Но Раин остановила ее, схватив за плечо. - Тебе понадобится подарок, - поспешно сказала она, протягивая Садире бурдюк с отравленным вином. - Возьми две кружки и налей противоядие в одну из них. Если Фенеон согласится помочь тебе, налей вина в кружку с противоядием. Раин не было никакой необходимости говорить о том, как Садире следует поступить, если вождь все-таки откажет ей. Сестры приготовили подарок отцу, после чего колдунья капнула несколько капель противоядия себе на язык. Это была совершенно необходимая предосторожность на случай, если ей придется пить из кружки, в которой нет противоядия. Завершив подготовку, они вернулись к остальным членам клана. Садира несла на плече бурдюк с вином и в каждой руке держала по кружке. Увидев сестер, Фенеон сделал знак Раин подойти к нему. - Дочка! - сказал он с теплотой в голосе, протягивая ей кружку с броем. - Иди сюда. Я хочу выпить с тобой. Он чокнулся с ней кружками, после чего оба выпили залпом кисло пахнущую жидкость, как будто это вода. Видя, что вождь приготовился снова наполнить кружку, Садира выступила вперед, собираясь высказать свою просьбу. Но ее опередил Хайар, который налил отцу вина из собственного бурдюка. - Я очень сожалею, что у меня нет для тебя золотой монеты, мой вождь, - обратился к нему сын. - Я тоже, - ответил Фенеон, на которого уже начал оказывать действие алкоголь. - Мне больно видеть вождя Бродяг Песков с какими-то жалкими двумя монетками в кошельке, - продолжал Хайар, искоса поглядывая на Садиру. - Мне также очень жаль, что новая колдунья клана не подумала о том, чтобы вернуть тебе твое серебро, когда спасала тебя от ниобенэйского рабства. Хотя, возможно, она и не забыла об этом. А может, случилось так, что Раин сделала тебе подарок, подарив твою же собственную монету? - Ты же прекрасно знаешь, что все обстоит не так, Хайар! - злобно выпалила Раин. - Ты ведь был с нами, когда мы бежали из Ниобенэя. Может быть, ты видел хоть один из кошельков Фенеона? - Это не значит, что все серебро потеряно, - хладнокровно возразил Хайар. - Все знают, что Садира - могущественная колдунья. Для нее было бы сущим пустяком спрятать его. Фенеон зло посмотрел на Садиру. - Это правда, - подтвердил он, пьяно выговаривая слова. - Ты действительно украла мои монеты, женщина? - Нет! - резко возразила Садира. - Если бы у Хайара было столько же ума, сколько у канка, он бы знал, что тебя вряд ли отправили бы на рынок рабов с кошельками на поясе. Сейчас твои денежки находятся в сокровищнице царя-колдуна. - Она презрительно посмотрела на своего брата, затем добавила: - Может быть, он хочет отправиться к царю и вызволить твои денежки? Фенеон перевел взгляд на Хайара. - Ты хотел бы? - недоверчиво спросил вождь. - То, что я хотел бы сделать, и то, что возможно сделать, не одно и то же, - ответил Хайар. - Хороший ответ, - одобрительно произнес вождь, засмеявшись. Затем переключил свое внимание на Садиру, которая все еще держала бурдюк и две кружки. - Что это у тебя? - поинтересовался он. - Вино, - коротко ответила Садира. - Вино, конечно, не золото, но и оно сойдет, - довольно проговорил Фенеон, протягивая руку к кружке с противоядием. Садира отодвинула ее подальше. - Сначала выслушай мою просьбу, - попросила она. Вождь нахмурился, но руку убрал. - Надеюсь, что она будет реальной и легко выполнимой, - ответил он. - Я хочу всего лишь получить ответ на вопрос, - сказала Садира. - Ты выполнишь обещание, данное мне Хайаром? Это вино ты получишь в подарок, если честно ответишь мне. Фенеон подозрительно посмотрел на нее, потом пожал плечами. - У Бродяг Песков есть куда более важные дела, чем путешествие к башне Пристан, - ответил он, выхватив у нее кружку с противоядием, к которой он раньше протягивал руку. - Теперь давай сюда мое вино! Садира выругалась про себя, но не показала виду, что сердится. Она улыбнулась Фенеону и наполнила его кружку. Однако прежде чем он успел к ней приложиться, она спросила: - Ты, случайно, не заметил, что я принесла две кружки? Вождь сердито переспросил: - Ну и что с того? - Я подумала, что ты захочешь угостить подаренным вином свою любимую дочь, - ответила Садира, указывая на Раин. Та нахмурилась, не зная, в какую кружку налито противоядие. Садира же довольно улыбнулась, надеясь, что ее жест успокоит сестру. Потом добавила: - Разве такой щедрый подарок, как золотая монета, не заслуживает достойного ответа? Фенеон улыбнулся. - Заслуживает, - ответил он, протягивая кружку дочери. Раин вся побелела, но кружку все-таки взяла. Несмотря на вчерашнее веселье, все члены клана уже рано утром были готовы сняться с лагеря. Садира, которая до поздней ночи занималась изучением своей книжки для заклинаний, оказалась одной из тех, кто позже других собрался в дорогу. Так как ее собственный канк остался в Ниобенэе, сестра дала ей одного из своих. Рядом с ней, с подветренной стороны, стоял канк Магнуса. Спина Певца Ветров была намазана свежим слоем мази, запах которой показался Садире просто омерзительным. Садира была очень довольна тем, что заставила Магнуса сначала заняться ее раной от укуса силопа. Песня, которую он исполнил в то утро, оказалась настолько эффективной, что уже к вечеру колдунья почувствовала себя почти здоровой. Осмотревшись, Садира обнаружила Раин. За спиной у сестры висел самый маленький ребенок, а остальные ее отпрыски сидели на канках позади нее. Когда колдунья подъехала к Раин, она не смогла унять зевоту. - Когда это ты так успела устать? - удивленно спросила Раин. - Я легла очень поздно и не выспалась, - ответила Садира, похлопывая рукой по заплечному мешку, в котором хранила принадлежности для колдовства. - Я подумала, что имеет смысл выучить несколько особых заклинаний на случай, если Джоджект погонится за нами. Это подсказал мне мой собственный печальный опыт. Обычные виды колдовства на него просто не действуют. Вот я и искала что-нибудь особенное. - Ты поступила очень разумно, но это все равно не причина для усталости, - возразила Раин. - Я вот чувствую себя великолепно, а ведь я ни на минуту не сомкнула глаз. - И чем же это ты занималась всю ночь? - недоуменно спросила Садира. Раин криво улыбнулась. - Расширяла ряды сторонников, - ответила она. - Сегодня у Бродяг Песков появится новый вождь, хотя они, возможно, еще не знают, что это произойдет. - Она жестом предложила Садире спешиться, а затем отвела ее к небольшой группе воинов. И тут Садира увидела Фенеона, вытянувшегося во весь рост на земле. Его запавшие глаза были прикрыты куском грубой ткани, его кожа приобрела желтоватый оттенок, а по лицу струился обильный пот. При виде отца в столь жалком состоянии колдунья почувствовала угрызения совести. Если Раин и испытывала схожие чувства, она это никак не показывала. Она решительно подошла к Хайару и, указывая на отца, в котором явно еще теплилась жизнь, громко спросила: - Это твоя работа? Что ты сделал с ним? Ты испугался, что он изменит свое решение и заставит тебя выполнить обещание, которое ты дал Садире? Садира от неожиданности чуть не прикусила язык, ошарашенная самообладанием и дерзостью сестры. Ее наглость сразу напомнила колдунье о Титхиане. Все это вызывало у нее чувство тревоги, но не за себя, а за будущее Бродяг Песков. Но какие бы дурные предчувствия ни одолевали Садиру, расчет ее сестры оказался абсолютно верным. Атака принесла свои плоды. Хайар сразу же перешел в оборону. - Это не моя работа, - возразил он, указывая пальцем на Садиру. - Это ее рук дело. Второй раз она предлагает ему вино, и второй раз он заболевает. Раин наморщила лоб, словно размышляя над словами брата, затем повернулась к Садире. Воцарилось неловкое молчание, и Садира уже начала опасаться, что сестра собирается предать ее. Но та снова медленно повернулась к Хайару и печально покачала головой. - А как тогда получилось, что со мной ничего не произошло? - резко спросила она. - Я выпила столько же вина, сколько выпил он. Снова воцарилось молчание. Все напряженно ждали, что ответит Хайар. Так и не дождавшись от него ответа, Раин указала на мертвенно-бледное лицо Фенеона: - Что бы с ним ни случилось, мы не можем оставаться здесь, ожидая, пока он придет в себя. Ниобенэй слишком близко от нас, и вы знаете, сколько у нас там врагов. Нам нужно как можно скорее убираться отсюда. - Согласен, - бесстрастно проговорил Хайар. - Я думаю, что нам следует двинуться на юг, в направлении торговых путей к Алтаруку. - Я думаю, мы должны сдержать обещание, которое ты дал Садире, - возразила Раин, указывая на восток. - Ты в своем уме? - закричал Хайар. - Ты же слышала, что отец говорил о башне. - Мы же не собираемся близко подходить к башне. Проводим колдунью до колодца у Расколотого камня, - спокойно ответила Раин. - Оттуда Садира сама сможет найти дорогу. - Нет, так дело не пойдет, - решительно заявил Хайар. - Еще нужно уладить вопрос об убийстве моего брата. - Фенеон вынесет свое решение по этому делу, когда поправится. Я думаю, это произойдет задолго до того, как мы доберемся до колодца, - не уступала Раин. Хайар отрицательно покачал головой. - Я не позволю повернуть на восток, - упрямо проговорил он. - Это не тебе решать, - возразила Раин. В этот момент к ним подошла Грисси. - Насколько я понимаю, вы зашли в тупик, - обратилась она к брату и сестре. Она встала между ними и провела пяткой линию по тонкому слою пыли, покрывавшей каменистую землю. Убедившись, что линию вполне можно рассмотреть, она переступила ее и встала рядом с Раин. Вокруг поднялось облако пыли, когда эльфы, расталкивая друг друга, бросились занимать места по ту или другую сторону линии в зависимости от своих симпатий и антипатий. И хотя через считанные секунды линию уже нельзя было разглядеть, так как ее стерли десятками ног, не было никаких сомнений в том, где же она пролегла. Клан разделился на две примерно равные части, одна из которых стояла позади Раин, а другая - позади Хайара. Только Садира, Магнус и дети не присоединились ни к одной из групп. Между обеими группами оказалась полоса никому не принадлежащей земли шириной метра в полтора. Оба лидера групп - Хайар и Раин - подсчитывали число своих сторонников. Изучая состав обеих групп, Садира заметила, что большинство сторонников Хайара составляли воины постарше, которые хорошо помнили времена, когда Фенеон был большим вождем. В группу приверженцев Раин входили женщины, которые традиционно поддерживали ее, а также почти все молодые мужчины клана. Садира очень удивилась тому, что так много их находилось на стороне сестры. Ведь всего лишь накануне во время борцовских поединков многие из них поддерживали хайаровских победителей. Создавалось впечатление, что ночные усилия Раин завоевать поддержку увенчались поразительным успехом. Хайар и Раин почти одновременно закончили подсчет своих соратников. Они переглянулись, самодовольно улыбаясь. По их лицам было видно, что и тот и другая были вполне удовлетворены результатами подсчета. - Кажется, мы отправляемся на юг, - объявил Хайар. - Нет, нам суждено отправиться на восток, - возразила Раин, указывая сначала на Садиру, а потом на Магнуса. - Ты позабыл еще о двух членах клана. Хайар побледнел. - Они не в счет! - закричал он. - Только взрослые члены клана имеют право голоса, те, кто может бежать наравне с остальными. - А разве они дети? - удивилась Раин. - И к тому же они оба Бродяги Песков. Или ты, может быть, забыл, что еще вчера Фенеон официально объявил Садиру членом нашего клана? - Тем не менее их голоса не в счет, бегать они не могут, - возразил один из мужчин, стоявших на стороне Раин. - Наши-правила совершенно четко говорят об этом. Многие воины с обеих сторон поддержали его. Опасаясь лишиться поддержки своих сторонников. Раин согласно кивнула. Но она не считала борьбу законченной. Теперь была ее очередь добиваться лишения права голоса. Она указала на Фенеона. - Вождь не может высказать свое мнение, - сказала она. - Поэтому и он не в счет. Тут уже Хайару пришлось уступить. И сделал он это весьма достойно, заявив: - Это справедливо. Но теперь каждая сторона имеет одинаковое количество голосов. Как нам определить, кто будет возглавлять клан до тех пор, пока Фенеон не поправится? - Пусть посоревнуются в беге! - предложила одна из сторонниц Раин. - Нет, лучше пусть поборются, - сделал встречное предложение мужчина из группы Хайара. Раин отрицательно покачала головой и подняла руку, чтобы утихомирить страсти и заставить толпу замолчать. - Ни для кого не является секретом, что Хайар и я не любим друг друга, - сказала она. - Поэтому я предлагаю решить вопрос раз и навсегда. С помощью поединка не на жизнь, а на смерть. По той удивленной тишине, которая воцарилась вокруг, было ясно, что такого рода поединки не слишком часто случались среди Бродяг Песков. Наконец одна из женщин, находившихся на стороне Раин, ахнула: - Зачем это тебе нужно? Хотя Садира не могла видеть говорившую, она сразу же узнала по голосу Мередид. Раин бросила взгляд в сторону Садиры и ответила: - Я только предлагаю сделать то, что отвечало бы интересам Бродяг Песков. - Она показала рукой на обе половины клана. - Пока я и Хайар остаемся в живых, клан будет разделен на две части, как это и происходит сейчас. Когда кто-то из нас умрет, клан снова станет единым. Садира поняла, что Раин намеренно ставит ее в положение, когда у нее не будет иного выбора, кроме как воспользоваться колдовством для достижения победы. Если в поединке победит Хайар, то не успеет еще труп Раин остыть, как Садиру убьют, чтобы отомстить за смерть Гейфала. В плане ее сестры просматривалась такая бездушная гениальность, что само собой напрашивалось сравнение с Титхианом. Хайар долго смотрел на Раин, потом собрался что-то сказать, но, прежде чем он успел принять вызов, в спор вмешалась Садира. - Сегодня я побегу вместе с кланом, - сказала она, слезая с канка. - Это позволит мне принять участие в выборах нашего вождя, не так ли? - Так, - согласилась Грисси. - Если она останется в живых, - возразила Есилк. - И если после этого она не сможет больше бегать, она автоматически потеряет право голоса! - Не возражаю, - ответила Садира, присоединяясь к сторонникам Раин. - А теперь пора выступать. Я должна добраться до Расколотого камня как можно быстрее. 15. РАСКОЛОТЫЙ КАМЕНЬ Садире казалось, что она и Грисси бегут целую вечность. Каждый вдох давался ей с трудом, отзываясь болью в груди, каждый шаг вызывал раздражение и отдавался в голове тупой болью. Еще много часов назад она перестала ощущать свои покрывшиеся царапинами и волдырями ноги. Бежала она, механически переставляя ноги. - Продолжай бежать, - проговорила Грисси, легко и непринужденно бежавшая рядом с колдуньей. - Теперь уже совсем близко. Только не останавливайся. Не будь Садира настолько усталой, она непременно ударила бы "железную" женщину. Грисси твердила то же самое в течение четырех вечеров подряд, после того как все остальные члены клана исчезли за горизонтом, оставив их вдвоем тащиться по пустыне. - Хватит, замолчи, - прохрипела Садира. - Сколько ты можешь говорить одно и то же? Она сама не узнала собственный голос. Ее горло распухло от жажды, и она лишь с трудом могла дышать. - Не возмущайся, а лучше посмотри туда, - ответила Грисси, указывая в сторону горизонта. - Разве ты не видишь их? Садира, не отрывавшая глаз от оранжевой пыли под ногами, слегка подняла голову и взглянула вперед. Ее тень падала на землю рядом с тенью Грисси, образуя на неровной поверхности нечто вроде извивающегося угря. Десятка три длинных стебельков какой-то травы, которыми побрезговали даже неприхотливые канки, лениво покачивались на легком ветерке. Лиловые тени сумерек уже начали постепенно подниматься от земли, заполняя пространство между скалами. На горизонте необычная сеть фиолетовых линий, издали похожая на паутину, покрывала отлогую возвышенность, по форме напоминавшую песчаный холм. - Потерпи еще несколько минут, и ты сможешь отдохнуть, - подбодрила колдунью Грисси. - Если только не завалюсь, поднимаясь на этот холм, - пробормотала колдунья. На этот раз ее слова было почти невозможно разобрать. Грисси сняла с плеча ставший совсем плоским бурдюк для воды и, развязав, протянула его Садире. - Выпей, - заботливо проговорила она. Садира сердито посмотрела на спутницу, но бурдюк взяла и тут же приложила его горлышко ко рту. Стараясь держать подбородок пониже, чтобы ее глаза могли следить за дорогой, она подняла бурдюк вверх. Садира продолжала дышать носом, когда почувствовала, как струйка горячей затхлой воды потекла в распухшее горло. Не меняя темп бега, она держала бурдюк в том же положении, не желая терять последние капли драгоценной влаги. Жадно проглотив остаток воды, Садира бросила бурдюк Грисси. - Ты же сказала мне часа два назад, что воды больше нет, - укоризненно произнесла колдунья. Теперь ее слова уже были вполне различимы. - Всегда старайся сохранить последний глоток воды до тех пор, пока не окажешься неподалеку от места, где можно напиться, - посоветовала колдунье Грисси, забрасывая бурдюк на плечо. Садира снова попыталась вглядеться в темные линии на горизонте. На этот раз ей показалось, что она различает покачивающиеся на ветру кроны сотен деревьев. - Слава Ветру Пустынь! - ахнула она. - Это же оазис. - Там нет никакого оазиса. Это Расколотый камень, - пояснила Грисси, указывая в направлении вершины холма. - Видишь? Садира искоса взглянула на видневшиеся вдали деревья. - Нет, - ответила она. - На что же я тогда смотрю? - На Расколотый камень, - сказала Грисси. - Я, видимо, никогда не пойму, как это городские люди ухитряются прожить всю свою жизнь, оставаясь полуслепыми. Садира никак не отреагировала на последнее замечание, неожиданно почувствовав, что ее ноги снова обретают чувствительность. Не обращая больше внимания на пульсирующую боль в спине, она резко увеличила темп бега. Усилие немедленно сказалось на ее самочувствии. У нее застучало в висках, словно кто-то старательно загонял в них деревянные клинья для расширения трещин в скалах. Но она продолжала бежать, не снижая скорости. Вскоре ее глазам предстал походный лагерь эльфов. Воины разбрелись по всей вершине холма. Большинство расселось вокруг костров, на которых готовился скудный ужин. Дети уже отвели канков пастись и стреножили их на ночь. - Я, должно быть, бежала сегодня быстрее, - заметила Садира. - Обычно половина клана уже спит, когда я добираюсь до лагеря. Грисси отрицательно покачала головой. - Ты бежала нисколько не быстрее, чем раньше, - сказала она. - Просто сегодня дистанция была покороче. Наконец женщины добежали до подножия холма и начали подниматься вверх по склону. Подъем оказался очень тяжелым, так как им пришлось перебраться через сеть оврагов, заросших качающимися на ветру хилыми деревцами и колониями желтых ноздреватых грибов. Эти овраги, по-видимому, появились тут еще в стародавние времена. Поговаривали, что они - творение давно исчезнувшего народа. Они располагались концентрическими кругами и имели одинаковую ширину и глубину. В некоторых местах от них отходили узкие канавы, соединявшие их с другими оврагами. Именно они и придавали всей системе вид паутины. Когда женщины выбрались из последней траншеи, Грисси повела Садиру вверх по направлению к вершине холма. Там из серовато-коричневой земли торчал огромный круглый диск, высеченный из гранитного монолита. Высотой он был по плечи Садире. Его центральную часть рассекала узкая зигзагообразная трещина длиной метра в три. Из нее доносился пронзительный гул, периодически прерываемый громким бульканьем и звуком струящейся воды. Раин, Хайар, Магнус и несколько других эльфов стояли на верхушке монолита около трещины. Все взгляды их были устремлены на веревку из волокон конопли, которая была привязана к древку копья и сброшена вниз. Грисси тоже забралась на камень, потом помогла подняться и Садире. - Дайте мне попить, - с трудом проговорила Садира, пытаясь перевести дух и отдышаться. Хайар до крайности удивил Садиру, предложив ей свой почти пустой бурдюк. Садира недоверчиво взглянула ему прямо в лицо, но, не заметив подвоха, взяла бурдюк и поспешно приложила его к своим потрескавшимся губам. Тонкая струйка горячей зловонной воды потекла ей в рот, но быстро иссякла. Садира швырнула бурдюк обратно Хайару. - Мне сейчас не до шуток, - зло фыркнула она. Взглянув на сестру, она спросила: - Не дашь ли ты мне свежей водички? - Хайар отдал тебе всю оставшуюся у нас воду, - ответила Раин. - Потерпи немного, дети сейчас поднесут еще. Садира уселась на теплый камень, слишком уставшая, чтобы стоять. Хайар переступил через трещину и подошел к ней. - Ты удивила меня, - обратился он к колдунье. - Я не мог себе даже представить, что тебе удастся продержаться до самого Расколотого камня. - Я тоже не слишком на это надеялась, - ответила Садира, ошеломленная сдержанной похвалой из уст Хайара. - Если бы я бежала только ради себя, а не ради всего Тира, я давно бы уже сдалась. - Как благородно, - саркастически произнес эльф. - В таком случае Тир должен быть счастлив так же, как и ты сама. Ведь наш отец все еще не оправился от болезни. - Его состояние вовсе не радует меня, - ответила Садира, вовремя заметив, что Раин пытается расслышать, о чем они говорят. - Давай перейдем к делу, - предложил Хайар. - Ты должна признать, что мое обещание выполнено. Мы добрались до Расколотого камня. - Что ты хочешь сказать, Хайар? - удивилась Садира. - Только одно: утром ты покинешь нас и отправишься на поиски своей башни, - ответил юноша. - Если ты можешь помочь выздоровлению отца, ты должна сделать это... - Но как только Фенеон придет в себя, ты потребуешь мщения за гибель Гейфала, - возразила Раин, присоединяясь к ним. - Может быть, я ошибался, считая, что Садира имеет к этому отношение, - ответил Хайар, широко улыбаясь Садире. - Я должен был бы поблагодарить тебя за попытку спасти ему жизнь, а не обвинять в убийстве. Садира с отвращением покачала головой. - Позволь мне повторить то, что ты сейчас сказал, чтобы убедиться, что я правильно поняла тебя, - ответила Садира. - Если Фенеон выздоравливает, ты остаешься первым претендентом на пост вождя после его ухода. Но если Фенеон остается в своем нынешнем положении, преимущество получает Раин, так как она сейчас является временным вождем. - Это не имеет никакого отношения... - Не отрицай это! Давай лучше еще раз уточним твою позицию, - прервала его Садира. - Если я помогу выздоровлению вождя, ты позволишь мне спокойно уйти и перестанешь обвинять меня в убийстве твоего брата. Я тебя правильно поняла? - Если бы ты была в состоянии исцелить Фенеона, это убедило бы меня в том, что ты желаешь добра всему нашему клану... Другими словами, да, - ответил Хайар, с явным недоверием глядя на колдунью. - Мне очень жаль, но выполнять твое последнее обещание пришлось Раин. И я не думаю, что у меня есть основания верить, будто на этот раз ты сдержишь слово, - с насмешкой пояснила Садира. - К тому же ее обсидиан находится у меня, - добавила Раин как для Садиры, так и для Хайара. В тот день, когда ее избрали временным вождем клана. Бродяги Песков встретили другой караван, и Раин выменяла за двух канков несколько больших кусков необработанного обсидиана. Садира не представляла себе, примут ли их призраки в качестве подарка, но это было все, чем она располагала. Хайар пристально посмотрел на колдунью. - Если ты полагаешь, что все уже закончилось, ты сильно ошибаешься, - злобно произнес он. - До башни Пристан еще долгий... Его угроза была неожиданно прервана детским криком, эхом отразившимся в трещине. Садира вскочила и вместе с эльфами кинулась к ней. Подбежав к трещине первой, она поспешно заглянула в темноту. - Помогите! - донесся оттуда детский голос. - Они... Тут голос неожиданно замолчал. И из темноты слышался только уже знакомый Садире пронзительный гул, прерываемый громким бульканьем. - Во имя Ветра, ответь мне, что случилось? - закричал Магнус. Когда ответа не последовало, вперед выступила Катза. Ее сломанная рука все еще была перевязана, что, видимо, не очень ее беспокоило. - Там внизу Сайн! - с тревогой в голосе проговорила она. - Что мы будем делать? Садира уже успела снять свой походный мешок с плеча Грисси. Она вытащила из него горсть игл фаро и начала раскладывать их большим квадратом с веревкой в центре. - Магнус, закрепи ненадежнее вон ту веревку, - попросила Садира, указывая на толстую бечевку из волокон конопли. - Древко копья может выдержать вес ребенка, но я сомневаюсь, что оно выдержит меня. - Следовательно, ты можешь сделать так, что и мы пролезем в трещину? - с надеждой в голосе спросила Катза. Садира молча кивнула. Она накапливала энергию для колдовства. Учитывая число больших деревьев, росших на склонах холма, поток жизненной силы, поступавший от них, был на удивление слабым. Тем не менее к тому времени, когда Магнус надежно закрепил конец веревки, обмотав ее вокруг своей талии, Садира была готова начать колдовство. Сделав знак остальным отойти назад, она негромко произнесла магическую формулу. Внутри выложенного ею квадрата камень постепенно перешел в жидкое состояние. И эта масса начала медленно вращаться, образовав небольшой водоворот. Вращение незаметно становилось все быстрее, и жидкая масса начала переходить в газообразное состояние, превращаясь в дымку. Вскоре движение жидкости прекратилось, и внутри квадрата осталась лишь черная дымка, которая начала быстро расползаться и в считанные секунды обнажила дыру. Садира взяла веревку, перебросила ее через плечо и плотно обмотала вокруг бедра. Она скрылась в дымке и начала спускаться вниз, предварительно предупредив остальных: - Ждите здесь, пока Магнус не почувствует, что я дергаю за веревку. Только тогда спускайтесь вслед за мной. На глубине метров шести Садира пробила волшебное темное облако и получила наконец возможность оглядеться. Она оказалась в верхней части огромной пещеры, заполненной паром. Садира смогла различить зеленый контур своей веревки, уходящей куда-то вниз в розоватую темноту. Ее специфическое, присущее эльфам зрение позволяло ей видеть метров на двадцать в темноте. Но кроме темноты, внизу ничего не было видно. Колдунья туго натянула веревку вокруг бедра и прекратила спуск, прислушиваясь к посторонним шумам, которые могли бы подсказать ей, что происходит внизу. Она не услышала ничего, кроме того же самого пронзительного гула, прерываемого через короткие интервалы приглушенным бульканьем и звуком льющейся воды. Садира посмотрела вверх и увидела над собой куполообразный потолок пещеры из легкого ноздреватого белого камня, отдаленно напоминавшего пемзу. Купол явно был природным образованием, так как его контуры казались мягко закруглены. Вся его поверхность была покрыта мельчайшими сверкающими розоватыми капельками, которые время от времени срывались и падали в темноту. После некоторого размышления Садира решила все-таки выяснить, куда это она попала. Из заплечного мешка она вытащила деревянный шарик и подняла руку к потолку, чтобы собрать немного энергии, необходимой ей для простенького колдовства. Подержав так руку некоторое время, она не почувствовала привычного покалывания во всем теле, которое было признаком поступления жизненной энергии растений. Вместо этого пастельные тона, в которые был окрашен пористый камень купола над ее рукой, стали приобретать более темный оттенок. Она попробовала усилить поступление энергии, но это привело лишь к тому, что пятно приняло более темную окраску и стало шире. Но ничего не изменилось. Энергия по-прежнему не поступала. Садира выругалась про себя и убрала руку, ощущая смешанное чувство испуга и растерянности. Казалось, сам потолок поглощает жизненную силу растений, которую она отнимала у них. Это было для колдуньи настоящим ударом, так как она никогда в жизни не сталкивалась ни с чем подобным. Тогда она спрятала деревянный шарик в мешок и продолжила спуск в розовую дымку. По мере того как она опускалась все ниже и ниже, гул и бульканье постепенно усиливались и казались ей все более зловещими. В конце концов они совершенно заглушили звук струящейся воды. Через несколько секунд внизу показалось дно пещеры. Прямо