Филип К.Дик. Что сказали мертвецы --------------------------------------------------------------- Филип К.Дик. Что сказали мертвецы. Philip K.Dick. ======================================== HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5 --------------------------------------------------------------- 1 Ящик из небьющегося пластика с телом Луиса Сараписа стоял посреди просторного зала. Всю неделю, пока к нему был открыт доступ, не укорачивалась длинная очередь скорбящих, пришедших проститься с покойным. Слушая тяжкие вздохи старых дам в черных платьях, глядя на истощенные горем морщинистые лица, Джонни Бэфут сидел в углу и с тоской дожидался своего часа. Не своей очереди, а того момента, когда посетителей попросят удалиться, и он сможет заняться делом, ничего общего с похоронами не имеющим. В соответствии с завещанием ему - шефу отдела общественных связей в концерне Сараписа - предстояло возвратить хозяина к жизни. Только и всего. - Keerum! - пробормотал Джонни, взглянув на часы - до закрытия зала оставалось два часа. Он проголодался, да и замерз: от морозильной установки, служившей Сарапису гробом, по залу распространялся холод. - Выпей горячего кофе, Джонни, - предложила Сара Белле, подошедшая с термосом. Она откинула со лба мужа иссиня-черную (гены чирикахуа) прядь. - Бедненький! Ты плохо выглядишь. - Да, - кивнул Джонни. - Не по нутру мне все это. - Он указал подбородком на ящик и очередь. - Я и живого-то его не любил, а уж такого... - Nil nisi bonum, - тихо произнесла Сара. Джонни озадаченно - может, недослышал? - посмотрел на нее. Иностранный язык, догадался он через секунду. Сара Белле окончила колледж. - Цитата, - пояснила Сара. - Или ничего, или только хорошее. Так говорил зайчонок Барабанщик из "Бэмби". Надо знать классику кинематографа, Джонни. Если бы ты бывал со мной по понедельникам на вечерних лекциях в Музее современного искусства... - Послушай, - перебил Джонни с отчаянием в голосе, - я не хочу его оживлять! Господи, зачем я только согласился! Ведь говорил себе: помрет старый мошенник от эмболии - и все: прощай, бизнес... - На самом деле Джонни никогда не думал об этом всерьез. - Разморозь его, - предложила вдруг Сара. - Ч-чего? - Боишься? - Она усмехнулась. - Отключи на время морозильную установку - и все, никакого ему Воскресения. - В голубовато-серых глазах приплясывали веселые искорки. - Вижу, вижу - страшно. Бедный Джонни. - Она похлопала мужа по плечу. - Бросить бы тебя, да ладно уж. Ты ведь и дня не протянешь без мамочки. - Нельзя так, - проворчал он. - Луис ведь совершенно беспомощен. Это бесчеловечно. - Когда-нибудь, Джонни, ты с ним поссоришься, - уверенно пообещала Сара. - И тогда либо ты его, либо он тебя. А пока он в послежизни - у тебя преимущество. Зря упускаешь шанс, сейчас можно выйти сухим из воды. Она повернулась и пошла к выходу, пряча озябшие кулачки в карманах пальто. Джонни, помрачнев, закурил сигарету и привалился лопатками к стене. Жена, конечно, была права, ведь послеживущий не то же самое, что живой. И тем не менее, при одной мысли о бывшем хозяине Джонни втягивал голову в плечи - он с детства благоговел перед Сараписом, с тех пор, когда тот, владея только компанией "Шиппинг 3-4", с энтузиазмом осваивал трассу Земля-Марс. Точь-в-точь мальчишка, запускающий модели ракет у себя в подвале. А в семьдесят, перед смертью, он через "Вильгельмина Сикьюритиз" контролировал сотни предприятий, имеющих и не имеющих отношения к ракетостроению. Подсчитать стоимость его имущества не удавалось никому, даже чиновникам правительственной налоговой инспекции. Наверное, это было попросту невозможно. "Все-таки, чтобы иметь дело с Луисом, нужно быть холостым и бездетным, - размышлял Джон-ни. - Кстати, как они там, в Оклахоме? - Не было у Джонни никого дороже двух девчушек и, конечно, Сары Белле. - Так ведь я о них забочусь, - убеждал он себя, дожидаясь, когда придет время забрать старика из зала, согласно его подробным инструкциям. - Подумаем вот о чем. Вероятно, у него есть почти год послежизни. Из стратегических соображений он решает разделить этот год на короткие отрезки, чтобы оживать, например, в конце каждого финансового года. Раскидал, небось, лет на двадцать - месяц туда, месяц сюда. Напоследок, зная, что будет сдавать, оставил недели, дни. А перед самой смертью Луис очнется часа на два: сигнал слабеет, в замороженных клетках мозга едва теплится искорка электрической активности, и все глуше, неразборчивей слова, прорывающиеся из динамика. И наконец - тишина. Небытие. Но это может случиться через четверть века, в две тысячи сотом году". Часто затягиваясь, Джонни вспоминал тот день, когда пришел в управление кадров "Экимидиэн Энтерпрайзиз" и заплетающимся от волнения языком сообщил молоденькой особе в приемной, что готов предложить компании свои услуги. У него, дескать, есть несколько идей, которые могут принести немалую выгоду. Например, он придумал способ раз и навсегда покончить с забастовками. Всем известно, что в космопорту мутят воду профсоюзы, они буквально руки выкручивают администрации - а Джонни готов дать Сарапису совет, как вообще отделаться от профсоюзов. План, конечно, был грязный, и Джонни это понимал. Но ведь он не солгал тогда, его идеи действительно стоили немало. Девушка посоветовала обратиться к мистеру Першингу, а тот сообщил о Джонни Луису Сарапису. - Вы предлагаете запускать корабли из океана? - спросил Сарапис, выслушав его. - Профсоюзы - организации национальные, - заметил Джонни. - На полярные моря не распространяется юрисдикция ни одного из государств. А бизнес - интернационален. - Но мне там понадобятся люди. Столько же, сколько и здесь, если не больше. Где их взять? - В Бирме, Индии или на Малайском архипелаге. Наберите молодых необученных рабочих, заключите с ними прямые контракты. Поставьте заработок в зависимость от заслуг, - посоветовал Джонни. Иными словами, Джонни предлагал систему батрачества. Он и сам это понимал. Но Сарапису его предложение пришлось по вкусу, еще бы - маленькая империя за Полярным кругом, подданные совершенно бесправны. Идеал. Так и поступил Луис Сарапис, а Джонни Бэфут стал шефом отдела общественных связей - лучшая должность для человека с блестящими способностями нетехнического свойства. То есть, для недоучки. Профана. Неудачника. Одиночки без диплома. - Послушай, Джонни, - спросил его однажды Сарапис, - как это тебя, такого умника, угораздило остаться без высшего образования? Любой дурак знает: в наши дни это смерти подобно. Может, тяга к самоуничтожению? - Он ухмыльнулся, блеснув стальными зубами. - В самую точку, Луис, - уныло согласился Джонни. - Я действительно хочу умереть. Ненавижу себя. - В ту минуту ему вспомнилась идея насчет батрачества. Впрочем, она родилась уже после того, как Джонни окончил школу, и была тут, видимо, ни при чем. - Надо бы сходить к психоаналитику. - Чепуха! - фыркнул Луис. - Знаю я этих психоаналитиков, у меня их шестеро было в штате. Ты завистлив, но ленив - вот в чем беда. Где не удается сразу сорвать большой куш, там ты отступаешься. Долгая борьба, упорный труд - не для тебя. "Но ведь я уже сорвал большой куш, - подумал тогда Джонни. - Ведь работать на Луиса Сараписа мечтает каждый. В его концерне найдется профессия на любой вкус". У него возникло подозрение, что в очереди к гробу стоят не родные и близкие Сараписа, а его служащие и их родственники. Быть может, среди них есть и те, для кого три года назад, в разгар кризиса, Сарапис добился пособий по безработице, настояв на принятии Конгрессом соответствующего закона. Сарапис - покровитель обездоленных, голодных, нищих. И те, для кого он открыл множество бесплатных столовых, тоже здесь. Быть может, некоторые из них не в первый раз проходят мимо гроба. От прикосновения к плечу Джонни вздрогнул. - Скажите, вы - мистер Бэфут из отдела общественных связей? - спросил дежурный охранник. - Да. - Бросив в урну окурок, Джонни отвинтил крышку термоса. - Выпейте кофе, - предложил он. - Или вы уже закалились? - Еще нет. - Охранник взял кофе. - Знаете, мистер Бэфут, я всегда вами восхищался. Ведь вы - недоучка, а сумели подняться на самый верх. У вас огромное жалованье, не говоря уж об известности. Вы - кумир для нас, недоучек. Джонни что-то буркнул и хлебнул кофе. - Вообще-то, хвалить нам с вами надо не себя, а Сараписа. Он дал нам работу. Мой шурин тоже у него служил, а устроился, между прочим, пять лет назад, когда нигде в мире не было рабочих мест. Да, кремень был человек - не дает профсоюзам совать нос в его дела, и точка! Зато скольким старикам платил пенсию до самой смерти... Папаше моему, например... А сколько законов протолкнул через Конгресс! Кабы не его напор, не было бы у нуждающихся многих льгот... Джонни опять что-то пробормотал. - Неудивительно, что нынче здесь так много народу, - заключил охранник. - Теперь, когда его не стало, кто поможет бедолагам - недоучкам вроде нас с вами? По всем вопросам, касающимся хранения тела Луиса Сараписа, владельцу "Усыпальницы Возлюбленной Бретии" Герберту Шенхайту фон Фогельзангу по закону полагалось обращаться к адвокату покойного. Фон Фогельзангу необходимо было узнать расписание послежизни Сараписа; от него самого зависело лишь техническое обслуживание. Вопрос выглядел пустяковым, но лишь на первый взгляд. Оказалось, что до мистера Клода Сен-Сира, знаменитого адвоката, невозможно дозвониться. "Ах ты, черт! - мысленно выругался фон Фогельзанг. - Видать, что-то случилось. Чтобы с такой важной шишкой нельзя было связаться - немыслимо!" Он звонил из "склепа", подвала, куда помещали на длительное хранение послеживущих. Возле его стола переминался с ноги на ногу человек с квитанцией в руке - видимо пришел за родственником. Близилось Воскресение - день, когда публично чествуются послеживущие; начинался наплыв родных и близких. - Да, сэр, - с любезной улыбкой отозвался Герб. - Я лично выполню вашу просьбу. - Моей бабушке уже под восемьдесят, - сказал посетитель, - совсем маленькая и сухонькая. Я пришел не проведать ее, а забрать насовсем. - Пожалуйста, обождите минутку. - Герб встал и отправился на поиски ящика номер 3054039-Б. Отыскав нужный гроб, он прочитал сопроводительную табличку. Старушке оставалось меньше пятнадцати суток послежизни. Он машинально включил миниатюрный усилитель, прикрепленный к стеклянной стенке гроба, настроил на частоту головного мозга. Послышался слабый голос: "...а потом Тилли подвернула ножку и растянула сухожилие на лодыжке, и мы уж думали, это навсегда, а она, глупышка, не хотела лежать в постели..." Удовлетворенный, Герб выключил усилитель и, подозвав техника, велел доставить ящик 3054039-Б на платформу, где посетитель мог погрузить его в машину или вертолет. - Вы ее выписали? - спросил посетитель, доставая чековую книжку, когда Герберт вернулся в "склеп". - Собственноручно, - ответил владелец усыпальницы. - Состояние - идеальное. Счастливого Воскресения, мистер Форд. - Благодарю. - Посетитель направился к погрузочно-разгрузочной платформе. "Когда придет мое время, - сказал себе Герб, - я завещаю наследникам оживлять меня раз в сто лет на один день. И узнаю, какая судьба ждет человечество". Впрочем, твердо рассчитывать на это не приходилось. Содержание послеживущего стоит огромных денег, а значит, рано или поздно наследники заберут Герба из усыпальницы, вытащат из гроба и - прости их, Господи! - похоронят. - Похороны - варварство, - вслух пробормотал Герб. - Пережиток первобытной стадии нашей культуры. - Да, сэр, - подтвердила из-за пишущей машинки мисс Бесмэн, секретарша. Герб окинул взглядом "склеп" - в проходах между гробами несколько посетителей тихо беседовали с послеживущими. Эти люди, регулярно приходящие сюда, чтобы выразить любовь и уважение своим близким, действовали на него умиротворяюще. Они делились с родственниками новостями, старались приободрить, если те впадали в тоску. А главное - они платили Гербу Шенхайту фон Фогельзангу. Бизнес у него, что ни говори, был прибыльным. - У моего отца что-то с голосом, - сказал молодой человек, когда Герб встретился с ним взглядом. - Не могли бы вы подойти на минутку? - Ну, конечно. - Герб встал и направился по проходу к молодому человеку. Его отцу, судя по сопроводительной табличке, оставалось несколько суток послежизни, что объясняло затухание электрических колебаний в клетках мозга. Но мозг еще действовал - голос старика зазвучал громче, когда Герб покрутил ручку настройки. "Кончается", - подумал Герб. Ему было ясно, что сын не читал сопроводительную табличку и не знает, что пора прощаться с отцом. Поэтому Герб отошел, оставив их наедине. Какой смысл огорчать молодого человека? Из кузова грузовика, подъехавшего к платформе, вылезли двое в одинаковой голубой униформе. "Компания "Атлас Интерплан", - догадался Герб. - "Перевозки и хранение". Доставили новенького или кого-нибудь увезут". - Он направился к грузовику. - Чем могу служить? - Привезли мистера Сараписа. Все готово? - Абсолютно, - поспешил заверить Герб. - Но без распоряжения мистера Сен-Сира я не вправе что-либо предпринимать. Когда он вернется? Вслед за грузчиками на платформу сошел жгучий брюнет с глазами, словно черные блестящие пуговицы. - Я - Джон Бэфут. Согласно завещанию Луиса Сараписа отвечаю за его тело. Надо его немедленно оживить, таково указание покойного. - Понятно, - кивнул Герб. - Что ж, не возражаю. Давайте сюда мистера Сараписа, мы его мигом оживим. - Холодно тут у вас, - заметил Бэфут. - Холодней, чем в зале. - Да, мистер Бэфут, вы правы, - согласился Герб. Грузчики выкатили гроб на платформу. Мельком взглянув на мертвеца - крупного, серолицего - Герб подумал: "Типичный старый пират. Все-таки хорошо, что он умер. Всем стало легче, хоть он и слыл благодетелем. Да и кому в наше время нужна милостыня, тем более от него..." Разумеется, он не стал делиться этими мыслями с Бэфутом, а молча повернулся и пошел в подготовленную для Сараписа комнату. - Через пятнадцать минут он заговорит, - пообещал Герб проявлявшему нетерпение Бэфуту. - Не беспокойтесь, на этой стадии у нас не бывало сбоев. В начале послежизни остаточный электрический заряд, как правило, очень устойчив. - Давайте об этом позже, - проворчал Бэфут. - Если возникнут технические проблемы. - Почему он так спешит с возвращением? - спросил Герб. Бэфут промолчал, поморщившись. - Извините. - Герб снова склонился над гробом и стал возиться с проводами, надежно прикрепленными к катодным клеммам. - При сверхнизких температурах электрический ток идет практически беспрепятственно, - привычно объяснял он. - При минус ста пятидесяти сопротивление почти нулевое. Поэтому сейчас мы услышим четкий и громкий сигнал, - заключил он, ставя на место колпачок анода и демонстративно включая усилитель. Слабый гул. И ничего больше. - Ну? - буркнул Бэфут. - Сейчас проверю, - растерянно промямлил Герб. - Вот что, - тихо произнес Бэфут, - если, не дай Бог... - продолжать не было необходимости - Герб знал, чем ему грозит неудача с оживлением Сараписа. - Он хочет участвовать в национальном съезде демократо-республиканцев? - спросил Герб. Съезд должен был начаться в Кливленде через месяц. В прошлом Сарапис весьма активно участвовал в закулисной деятельности политических группировок, как демократо-республиканской, так и либеральной. Поговаривали, что в последней кампании демократо-республиканец Альфонс Гэм был его ставленником. Красивый, элегантный Гэм имел все шансы на победу, но удача оказалась не на его стороне. - Ну? - поторопил Бэфут. - Что, еще не слыхать? - М-м... похоже... - начал Герб. - Понятно. - У Бэфута было мрачное лицо. - Если через десять минут он не заговорит, я свяжусь с мистером Сен-Сиром, и мы заберем его отсюда, а вас привлечем к суду за преступную небрежность. - Я делаю, что могу. - Герб вспотел, пока возился с гробом. - Мистер Бэфут, учтите, трупы замораживаем не мы. Может быть, тут не наша вина... Сквозь ровный гул прорвалось потрескивание статики. - Это что-нибудь значит? - спросил Бэфут. - Нет, - поспешно ответил Герб. На самом деле это было дурным признаком. - Продолжайте, - бросил Бэфут. Он напрасно взял такой тон - Герберт Шенхайт фон Фогельзанг и так мобилизовал все свои силы, знания и многолетний профессиональный опыт. Но безуспешно - Луис Сарапис безмолвствовал. "Ничего у меня не выйдет, - со страхом осознал Герб. - И непонятно почему. Что стряслось? Такой важный клиент - и такой прокол!" Он возился с проводами, не решаясь поднять глаза на Бэфута. Оуэн Ангресс, главный инженер радиотелескопа, установленного в кратере Кеннеди на темной стороне Луны, обнаружил, что вверенная ему аппаратура зарегистрировала загадочный сигнал, посланный со стороны Проксимы, а точнее - из точки, находящейся в одной световой неделе от Солнечной системы. Прежде этот район не представлял интереса для Комиссии ООН по космическим коммуникациям, но то явление, с которым столкнулся Оуэн Ангресс, было из ряда вон выходящим. Он услышал человеческий голос, усиленный огромной антенной телескопа. - ...наверное, стоит попробовать, - заявил голос. - Если я их знаю, а я думаю, что знаю. Взять хотя бы Джонни. Он опустится, если я не буду за ним приглядывать, зато он не такой пройдоха, как Сен-Сир. Предположим, я смогу... - голос вдруг смолк. "Что это?" - подумал ошарашенный Ангресс. И добавил шепотом: - В одной пятьдесят второй светового года? Он нарисовал на карте кружок. Ничего. Всего-навсего пылевые облака. Откуда же сигнал? Может быть, ретранслирован радиопередатчиком, находящимся где-нибудь поблизости? Или это просто эхо? Или компьютер неверно установил координаты? Да, скорее всего, это ошибка компьютера, нельзя же допустить, что некий индивидуум сидит у передатчика за пределами Солнечной системы и рассуждает вслух. Абсурд! "Сообщу-ка я об этом Уайткофу и советской Академии Наук, - решил Ангресс. Уайткоф временно был назначен его руководителем; на следующий месяц его сменит Джемисон из МТИ. - А может, это корабль дальнего плавания?" В этот миг голос снова просочился сквозь пространство: - ...а Гэм - олух, продул выборы. Знает теперь, как нужно было поступить, - да уж поздно. Эге! - Мысли побежали быстрей, слова зазвучали отчетливее. - Я возвращаюсь? Прекрасно, самое время. Джонни, это ты? Ангресс схватил телефонную трубку и набрал код Советского Союза. - Говори, Джонни, - жалобно требовал голос. - Не молчи, сынок! У меня столько всего в голове накопилось - не терпится рассказать. Надеюсь, съезд еще не начался? Тут абсолютно не чувствуешь времени, не видишь ничего и не слышишь. Погоди, вот попадешь сюда, тогда узнаешь... - Голос снова затих. - Феномен, как сказал бы Уайткоф, - заключил Ангресс. 2 Вечером в телевизионных новостях рассказывали об открытии, сделанном с помощью лунного радиотелескопа. Но Клод Сен-Сир не слушал диктора - он принимал гостей. - Да, - говорил он Гертруде Харви, - как это ни смешно, но я собственной рукой написал завещание, внеся в него и тот пункт, по которому с момента смерти Луиса, несмотря на все мои заслуги, автоматически считаюсь уволенным. Я скажу вам, почему Луис так поступил: из-за своих параноидальных подозрений. Втемяшил себе в голову, что этот пункт застрахует его от... - Он помолчал, отмеривая и переливая в бокал с джином порцию сухого вина. - От преждевременной гибели. Клод ухмыльнулся. Гертруда, в несколько картинной позе сидевшая на диване рядом с мужем, улыбнулась в ответ. - Немногим это ему помогло, - задумчиво произнес Фил Харви. - Черт! - выругался Сен-Сир. - Я не виноват в его смерти. Это эмболия - комок жира, как пробка в бутылочном горлышке. - Он засмеялся: понравилось сравнение. - У природы свои средства... - Погоди! - перебила Гертруда. - Тут что-то интересное говорят. Она подошла к телевизору и опустилась на корточки. - А! Наверное, это Кент Маргрэйв, олух царя небесного, - с усмешкой предположил Сен-Сир. - Очередная выдающаяся речь. Маргрэйв уже четыре года был Президентом. Ему, либералу, удалось победить Альфонса Гэма - протеже самого Сараписа. Все-таки, несмотря на множество недостатков, Маргрэйв был настоящим политиком. Он сумел убедить большинство избирателей, что марионетка Сараписа - не лучшая кандидатура на пост Президента. - Нет. - Гертруда одернула юбку на коленях. - Кажется, это космическое агентство. Говорят о чем-то научном. - О научном! - Сен-Сир расхохотался. - Что ж, давайте послушаем. Обожаю науку. Сделай погромче. "Не иначе, нашли новую планету в системе Ориона, - подумал он. - Еще одну. Чтобы у нас была цель для коллективного существования". - Сегодня вечером ученых Соединенных Штатов и Советского Союза поверг в недоумение голос, доносящийся из открытого пространства, - сообщил диктор. - Ой, не могу! - захихикал Сен-Сир. - Голос из открытого пространства! - Держась за живот, он попятился от телевизора. - - Только этого нам и не хватало, - сказал он Филу, давясь смехом, - голоса, который окажется... чьим, как ты думаешь? - Чьим? - спросил Фил. - Господним, разумеется! Радиотелескоп в кратере Кеннеди поймал Глас Божий. И теперь мы получим новые десять заповедей или, на худой конец, несколько скрижалей. - Сняв очки, он вытер глаза льняным ирландским платком. - А я согласен с женой, - серьезно произнес Фил. - И нахожу это удивительным. Сен-Сир улыбнулся. - Запомни мои слова, дружище... В конце концов выяснится, что какой-нибудь японский студент потерял между Землей и Каллисто транзисторную рацию. Со временем она уплыла за пределы Солнечной системы, ее засек телескоп - и вот тебе непостижимая загадка. - Он перестал улыбаться. - Гертруда, выключи телевизор. У нас с Филом серьезный разговор. Гертруда с неохотой повиновалась. Вставая, спросила: - Клод, правда, что в усыпальнице не смогли оживить старого Луиса? Что он сейчас не в послежизни, как планировал? - В этих заведениях все как воды в рот набрали, - ответил Сен-Сир. - Но ходят слухи. - На самом деле он знал, что случилось - в "Вильгельмине" у него были друзья. Но он не хотел признаваться в этом Филу Харви. Гертруда поежилась. - Подумать только - он ушел и больше не вернется. Как это ужасно! - Но ведь небытие - естественное состояние умершего, - заметил ее муж, потягивая мартини. - До начала нашего века никто и мечтать не смел о послежизни. - Но мы-то к ней привыкли, - упрямо возразила Гертруда. - Давайте вернемся к нашему разговору, - предложил Сен-Сир. Фил пожал плечами. - Давай, если считаешь, что нам есть о чем поговорить. - Он испытующе посмотрел на Сен-Сира. - Я могу зачислить тебя в штат, если ты действительно этого хочешь. Но на такую работу, как у Луиса, не рассчитывай. Это было бы несправедливо по отношению к моим юристам. - Понимаю, - сказал Сен-Сир. Фирма Харви, специализирующаяся на космических перевозках грузов, была малюткой по сравнению с предприятием Сараписа, а Фил считался бизнесменом третьей руки. Но именно к нему хотел устроиться Сен-Сир, ибо верил: через год с его опытом и связями, приобретенными на службе у Сараписа, он ототрет Харви и приберет "Электра Энтерпрайзиз" к рукам. Первую жену Фила звали Электрой. Сен-Сир был с ней знаком, нередко навещал ее после развода, а в последние недели их встречи приобрели интимный характер. Сен-Сир знал, что на бракоразводном процессе Электру обвели вокруг пальца - Харви нанял крупное юридическое светило, и это светило в два счета обставило адвоката Электры, каковая роль выпала младшему партнеру Сен-Сира - Гарольду Фэйну. С тех пор Сен-Сир не переставал упрекать себя - надо было самому защищать интересы Электры. Но в то время он так глубоко увяз в делах Сараписа... Нет, тогда это было просто невозможно. Теперь, когда Сарапис умер, а "Вильгельмина", "Атлас" и "Экимидиэн" не нуждаются в услугах Сен-Сира, можно исправить ошибку, придя на помощь женщине, которую (Сен-Сир не скрывал этого от себя) он любил. Но спешить с этим не следует. Первостепенная задача - устроиться к Харви, в юридический отдел. Чего бы это ни стоило. - Ладно, - без особого воодушевления согласился Харви, протягивая Сен-Сиру руку. - Между прочим, до меня дошли слухи, - он сделал многозначительную паузу, - о том, почему Сарапис решил тебя уволить. Это кое в чем не сходится с твоей версией. - Вот как? - беспечно произнес Сен-Сир. - По-видимому, он заподозрил кого-то, - возможно, тебя, - в решении воспрепятствовать его возвращению в послежизнь. Якобы он узнал, что ты намеренно выбрал усыпальницу, где у тебя есть знакомые... которым по той или иной причине не удастся его оживить. - Фил пристально посмотрел в глаза Сен-Сиру. - Все это очень похоже на то, что случилось. Ты не находишь? Последовала долгая пауза. - Но какая Клоду от этого выгода? - спросила наконец Гертруда. Харви пожал плечами и задумчиво помял подбородок. - Не имею представления. Сказать по правде, я не до конца понимаю, что такое послежизнь. Говорят, в этом состоянии человек становится куда более проницательным, чем при жизни. Видит вещи в ином свете, если можно так выразиться. - Так считают психологи, - подтвердила Гертруда. - В старину церковники называли это прозрением. - Быть может, Клод испугался, что Луис станет чересчур догадлив. Но это лишь предположение. - Вот именно, предположение, как и план убийства, - сказал Сен-Сир. - На самом деле у меня нет знакомых в усыпальницах. - Его голос звучал твердо - Сен-Сир умел держать себя в руках. Но тема разговора была ему крайне неприятна. В гостиную вошла горничная и сообщила, что стол накрыт к обеду. Гертруда и Фил встали, и Клод проводил их в столовую. - Скажи, - обратился к нему Фил, - кто наследник Сараписа? - Кэти Эгмонт, двадцатилетняя внучка, - ответил Сен-Сир. - Живет на Каллисто. Она, знаешь ли, такая... малость не в себе. Пять раз побывала в тюрьме, в основном за употребление наркотиков. Потом вроде бы сумела вылечиться, а теперь вступила в какую-то секту. Я с ней ни разу не встречался, но практически вся ее переписка с дедом прошла через мои руки. - Значит, после того как завещание будет официально утверждено, Кэти получит все, чем обладал ее дед, - задумчиво произнес Фил. - В том числе политическое влияние. - Нет уж, дудки! - возразил Сен-Сир. - Политическое влияние не подаришь и не передашь по наследству. Кэти получит только концерн "Экимидиэн", да и то не весь, а лишь центральную акционерную компанию "Вильгельмина Сикьюритиз", действующую по лицензии штата Делавэр. Но мне не верится, что Кэти способна разобраться в наследстве и заменить собой Сараписа. - Ты не слишком оптимистично настроен, как я погляжу. - Кэти, судя по ее письмам, - психически больная, испорченная, взбалмошная и непредсказуемая женщина. Совсем не такого человека я хотел бы видеть наследником Луиса. С этими словами он уселся за стол, и супруги Харви последовали его примеру. Ночью, разбуженный телефонным звонком, Джонни Бэфут уселся на кровати и нашарил на столике трубку. - Алло? - буркнул он. - Кому еще не спится, черт возьми? Лежавшая рядом Сара Белле натянула на голову одеяло. - Простите, мистер Бэфут... - услышал он ломкий женский голос. - Не хотела вас будить, но мой адвокат посоветовал сразу по прибытии на Землю связаться с вами. Я Кэти Эгмонт, хотя на самом деле меня зовут Кэти Шарп. Вы слышали обо мне? - Да. - Джонни протер глаза, зевнул и поежился - в комнате было холодно. Сара отвернулась к стене. - Хотите, чтобы я вас встретил? Вы уже решили, где остановитесь? - На Терре у меня нет друзей, - сказала Кэти. - В космопорту мне сказали, что "Беверли" - неплохой отель, там я, наверное, и заночую. Я сразу вылетела с Каллисто, как только узнала, что умер дедушка. - Вы прибыли весьма своевременно. - Джонни рассчитывал, что Кэти прилетит через сутки, не раньше. - Скажите, мистер Бэфут, а что если... - Кэти замялась. - Что если я поживу у вас? Знаете, страшновато как-то в большом отеле, где никого не знаешь. - Извините, я женат, - ответил он не задумываясь, но тут же спохватился: такая оговорка могла показаться оскорбительной. - Я имею в виду, у нас нет свободной комнаты. Переночуйте в "Беверли", а утром мы подыщем вам более подходящую гостиницу. - Хорошо, - согласилась Кэти. Голос ее звучал покорно и вместе с тем взволнованно. - Мистер Бэфут, скажите, удалось воскресить дедушку? Он уже в послежизни? - Нет, - ответил Джонни. - Пока никаких результатов. Но мы не теряем надежды. - Когда он покидал стены усыпальницы, над гробом ломали головы пятеро техников. - Я знала, что это случится, - со вздохом произнесла Кэти. - Откуда? - Видите ли, дедушка... очень непохож на других людей. Но вы, наверное, лучше меня об этом знаете, ведь вы столько лет проработали с ним бок о бок. Я не могу представить его неподвижным, беспомощным... Ну, вы понимаете. После всего, что он сделал, - разве можно вообразить его таким? - Давайте поговорим завтра, - предложил Джонни. - Я подъеду в гостиницу к девяти, хорошо? - Да, это было бы прекрасно. Рада с вами познакомиться, мистер Бэфут. Надеюсь, вы останетесь в "Экимидиэн", будете работать у меня. Спокойной ночи. В трубке щелкнуло, послышались гудки. "Мой новый босс, - мысленно произнес Джонни. - Н-да..." - Кто это был? - прошептала Сара. - Среди ночи... - Владелец "Экимидиэн", - ответил Джонни. - Мой хозяин. - Луис Сарапис? - Жена порывисто села. - А... внучка. Что, уже прилетела? Как она? - Трудно сказать, - задумчиво произнес он. - В общем, не в своей тарелке. Долго жила на маленькой планетке, на Терре ей с непривычки страшновато. - Он не стал рассказывать жене о пристрастии Кэти к наркотикам и о тюремных отсидках. - А зачем она прилетела? Хочет вступить во владение наследством? Разве ей не надо ждать, когда закончится послежизнь Луиса? - По закону он мертв. Завещание вступило в силу, - ответил Джонни и ехидно подумал: "Более того - он уже и не в послежизни. Быстрозамороженный труп в пластмассовом гробу. Да и не так уж быстрозамороженный, вероятно". - Как считаешь, ты с ней сработаешься? - Не знаю, - искренне ответил он. - Не уверен, что стоит пытаться. - Ему не по душе была перспектива работать у женщины, особенно молодой, да еще и психопатки, если верить слухам. Хотя по телефонному разговору не скажешь, что она психопатка. Он лежал и думал. Спать расхотелось. - Наверное, она хорошенькая, - сказала Сара. - Ты в нее влюбишься и бросишь меня. - Нет уж, - возразил он. - Обойдусь без подобных крайностей. Попробую поработать у нее несколько месяцев, а там, глядишь, подвернется местечко получше. - Сказав это, он подумал: "А как же Луис? Сможем ли мы его оживить? Будем ли стараться?" Старик, если удастся его вернуть, найдет управу на внучку, пусть даже юридически и физически будет мертв. Он снова окажется в центре сложнейшей экономической и политической сферы, заставит ее двигаться к одному ему ведомой цели. Не случайно он собирался ожить именно сейчас, перед началом съезда демократо-республиканцев. Луис точно знал (еще бы ему не знать), на что способна женщина, которую он делает своей наследницей. Без его помощи внучка не сдвинет с места такую махину, как "Экимидиэн". "И от меня тут мало проку, - подумал Джонни. - Это было бы по плечу Сен-Сиру, но он выведен из игры. Что остается? Оживить старину Сараписа любой ценой, хотя бы для этого пришлось возить его по всем усыпальницам Соединенных Штатов, Кубы и России". - У тебя мысли путаются, - сказала Сара. - По лицу видно. - Она уже включила ночник и надела халат. - Кто же думает среди ночи о серьезных вещах? "Такой же разброд в мыслях, наверное, у послеживущих", - вяло подумал Джонни. Он помотал головой, стряхивая сонливость. Утром, оставив машину в подземном гараже отеля "Беверли", он поднялся на лифте в вестибюль и подошел к конторке администратора. Тот встретил его улыбкой. "А здесь не так уж и роскошно, - подумал Джонни. - Правда, чисто. Респектабельная гостиница для семей и одиноких бизнесменов, отошедших от дел. Наверное, свободных номеров почти не бывает. Кэти, видимо, привыкла жить на скромные средства". Он спросил у администратора, где Кэти. Тот указал на вход в буфет. - Миссис Шарп завтракает. Она предупреждала о вашем приходе, мистер Бэфут. В буфете оказалось немало народу. Джонни остановился у порога, огляделся. В дальнем углу сидела темноволосая (крашеная, решил он) девушка с застывшим, словно неживым, лицом, без косметики казавшимся неестественно бледным. "Выражение огромной утраты, - с ходу определил Джонни. - И это не притворство, не попытка вызвать сострадание - она действительно глубоко опечалена". - Кэти? - обратился он к брюнетке. Девушка подняла голову. В глазах - пустота, на лице - ничего, кроме горя. - Да, - слабым голоском ответила она. - А вы - Джонни Бэфут? Джонни сел рядом с нею. Кэти затравленно посмотрела на него, будто ожидала, что ее сейчас повалят на сиденье и изнасилуют. "Одинокая зверушка, загнанная в угол, - подумал он. - Весь мир против нее". "Возможно, бледность на лице - от наркотиков, - предположил Джонни. - Но почему у нее такой бесцветный голос? И все-таки она хорошенькая. Будь это нежное, приятно очерченное лицо чуточку живее... Возможно, оно было таким. Несколько лет назад". - У меня всего пять долларов осталось, - сказала Кэти. - Едва хватило денег на дорогу в один конец, ночлег и завтрак. Простите, вы... - Она замялась. - Не знаю, что и делать. Вы бы не могли сказать... мне сейчас уже что-нибудь принадлежит из дедушкиного наследства? Могу я взять денег под залог? - Я выпишу чек на сто долларов - отдадите, когда сможете, - предложил Джонни. - Правда? - в ее глазах мелькнуло изумление, затем улыбка тронула губы. - Какой вы доверчивый! Или хотите произвести впечатление? Как насчет вас распорядился дедушка? Мне читали завещание, но я забыла, так быстро все завертелось... - В отличие от Клода Сен-Сира, я не уволен, - глухо произнес Джонни. - В таком случае, вы остаетесь. - От этого решения, казалось, ей стало легче. - Простите... правильно ли будет сказать, что теперь вы работаете на меня? - Правильно, - ответил Джонни. - Если вы считаете, что вашей фирме нужен шеф отдела общественных связей. Луис не всегда был в этом уверен. - Скажите, что сделано для его воскресения? Джонни рассказал. Выслушав, Кэти задумчиво спросила: - Выходит, пока никто не знает, что он мертв? - С уверенностью могу сказать, почти никто. Только я, да владелец усыпальницы со странным именем Герб Шенхайт фон Фогельзанг, да еще, быть может, несколько высокопоставленных лиц в транспортном бизнесе, вроде Фила Харви. Возможно, сейчас об этом стало известно и Сен-Сиру. Но поскольку время идет, а Луис молчит, пресса, разумеется... - Прессой займетесь вы, мистер Фаннифут, - улыбнулась Кэти. - Ведь это ваша обязанность. Давайте интервью от имени дедушки, пока мы не воскресим его или не признаем его смерть. Как вы думаете, мы ее признаем? - Помолчав, она тихо произнесла: - Хотелось бы его увидеть. Если можно. Если вы не считаете, что это повредит делу. - Я отвезу вас в "Усыпальницу Возлюбленной Братии". Мне всяко нужно быть там через час. Кэти кивнула и склонилась над тарелкой. Стоя рядом с девушкой, не отрывающей глаз от прозрачного гроба, Джонни Бэфут думал: "Может быть, она сейчас постучит по крышке и скажет: "Дедушка, проснись!" И я не удивлюсь, если это поможет. Ничто другое не поможет, это ясно". Втянув голову в плечи, Герб Шенхайт жалобно бормотал: - Мистер Бэфут, я ничего не понимаю. Мы всю ночь трудились не покладая рук, несколько раз проверили аппаратуру - хоть бы малейший проблеск... Все же электроэнцефалограф регистрирует очень слабую активность мозга. Сознание мистера Сараписа не угасло, но мы не в силах войти с ним в контакт. Видите, мы зондируем каждый квадратный сантиметр мозга. - Он показал на множество тонких проводов, соединяющих голову мертвеца с усилителем. - Метаболизм мозга прослеживается? - спросил Джонни. - Да, сэр, в нормальных пропорциях, как утверждают приглашенные нами эксперты. Именно такой, каким он должен быть сразу после смерти. - Все это бесполезно, я знаю, - тихо произнесла Кэти. - Он слишком велик для такой участи. Послежизнь - удел престарелых родственников. Старушек, которых раз в год под Воскресение вытаскивают из подвала. Они молча шагали по тротуару. Был теплый весенний день, деревья стояли в розовом цвету. Вишни, определил Джонни. - Смерть, - прошептала Кэти. - И воскресение. Чудо технологии. Может быть, Луис узнал, каково там, _п_о _т_у _с_т_о_р_о_н_у_, и просто не захотел возвращаться? - Но ведь Фогельзанг утверждает, что электрическая активность мозга прослеживается, - возразил Джонни. - Луис здесь, он о чем-то думает... - На переходе через улицу Кэти взяла его под руку. - Я слыхал, вы интересуетесь религией? - спросил он. - Интересуюсь, - подтвердила Кэти. - Знаете, однажды я приняла большую дозу наркотика - неважно какого. В результате - остановка сердца. Мне сделали открытый массаж, электрошок, ну и так далее. Несколько минут я находилась в состоянии клинической смерти и испытала то, что, наверное, испытывают послеживущие. - Там лучше, чем здесь? - Нет. Там - иначе. Как во сне. Хотя во сне ты осознаешь неопределенность, нереальность происходящего, а в смерти все ясно и логично. И еще - там не чувствуешь силы тяжести. Вам трудно понять, насколько это важно, но для сравнения попытайтесь представить сон в условиях невесомости. Совершенно новые, ни с чем не сравнимые ощущения. - Этот сон вас изменил? - Помог избавиться от пагубной привычки, вы это хотели спросить? Да, я научилась контролировать свой аппетит. - Остановившись у газетного киоска, Кэти указала на один из заголовков. - Смотрите! "ГОЛОС ИЗ ОТКРЫТОГО ПРОСТРАНСТВА - ГОЛОВОЛОМКА ДЛЯ УЧЕНЫХ", - прочитал Джонни. И сказал вслух: - Занятно. Кэти взяла газету и пробежала глазами заметку. - Странно, - задумчиво произнесла она. - В космосе - мыслящее, живое существо. Прочтите. - Она протянула газету Джонни. - Я тоже, когда умерла... летела в открытом пространстве, удаляясь от Солнечной системы. Сначала исчезло притяжение планет, а потом и Солнца. Интересно, кто это? - Десять центов, сэр или мэм, - сказал вдруг робот-газетчик. Джонни опустил в щелку десятицентовик. - Думаете, дедушка? - спросила Кэти. - Вряд ли. - А мне кажется - он. - Кэти стояла, пристально глядя вдаль. - Судите сами: он умер неделю назад, и голос доносится из точки, находящейся в одной световой неделе от Земли. По времени сходится. - Она ткнула пальцем в газету. - Здесь говорится о вас, Джонни, обо мне и о Клоде Сен-Сире, уволенном адвокате. И о выборах. Речь, конечно, сбивчива, слова искажены. После смерти мысли именно такие - быстрые, сжатые и наслаиваются друг на друга. - Посмотрев ему в глаза, Кэти улыбнулась. - Итак, Джонни, перед нами - сложнейшая проблема.