кого права пить и сквернословить. - Давайте перейдем к следующему делу, - предложил голос. - По-моему, тут все ясно. Дамы на трибуне посовещались и составили свое заключение. Миссис Бирмингэм поднялась, чтобы огласить его. - Собрание соседей мистера А. П. пользуется возможностью, чтобы сделать ему замечание по поводу его поведения вечером седьмого октября; однако, учитывая прежнюю безупречную жизнь мистера А. П. и его заслуги перед обществом, считает какие-либо взыскания нецелесообразными. Вы можете сесть, мистер А. П. Ален сошел с помоста и вернулся к жене. Дженет прижалась к нему, сияя от счастья. - Помоги ему Господи, кто бы он ни был, - шепнула она. - Я этого не заслужил, - пробормотал Ален. - Ты заслужил. Конечно, заслужил. Ты просто чудо. Недалеко от них за одним из столов сидел маленький пожилой джентльмен с редкими седыми волосами и приятной улыбкой. Мистер Уэлс взглянул на Алена и тотчас отвернулся. - Это он, - догадался Ален. - Уэлс. - Ты уверен? На сцене появился следующий обвиняемый, и миссис Бирмингэм начала читать акт. - Миссис Э. М, сознательно и по своей воле днем девятого октября две тысячи сто четырнадцатого года в общественном месте в присутствии мужчин и женщин произнесла всуе имя Господа. - Какая ерунда, - произнес голос, и завязалась новая дискуссия. После собрания Ален подошел к Уэлсу, который задержался у двери, как будто ожидая их. Ален встречался с этим человеком несколько раз, но, насколько он помнил, их общение ограничивалось обычными приветствиями. - Это были вы, - сказал Ален. Они обменялись рукопожатием. - Рад был помочь вам, мистер Парсел. - Голос Уэлса звучал обыденно и монотонно. - Я видел, как вы заступились за ту девушку. Вы всегда стараетесь помочь тем, кто оказывается на помосте. Я сказал себе: если он когда-нибудь сам попадет туда, я сделаю для него то же. Мы все любим и уважаем вас, мистер Парсел. - Спасибо, - смущенно поблагодарил Ален. Когда они с Дженет поднимались по лестнице, Дженет спросила: - Что случилось? - Она все еще пребывала в эйфорическом состоянии. - Почему ты такой мрачный? - У меня мрачные предчувствия, - ответил он. Глава 8 - Доброе утро, мистер Коутс, - сказал доктор Мальпарто. - Пожалуйста, раздевайтесь и присаживайтесь. Надеюсь, вам будет удобно. И вдруг выражение его лица изменилось - перед ним стоял не "мистер Коутс", а Ален Парсел. Мальпарто встал и, извинившись, поспешно вышел в коридор. Доктор сильно разволновался. В его кабинете находился Парсел, человек, которого Мальпарто ожидал. Но не так скоро. Мальпарто открыл своим ключом ящик и достал досье Парсела. Возвращаясь в кабинет, он просмотрел бумаги. Все основные сведения там имелись. Мальпарто радостно вздохнул. - Прошу прощения, мистер Парсел. - Он закрыл за собой дверь. - Простите, что заставил вас ждать. Пациент нахмурился. - Пусть лучше будет Коутс. Или все разговоры о профессиональной тайне - пустая болтовня? - Хорошо, мистер Коутс. - Мальпарто занял свое место и надел очки. - Мистер Коутс, буду с вами откровенен. Я ожидал вас. Ваша энцефалограмма попала ко мне неделю назад. Совершенно уникальный профиль. Вы меня чрезвычайно заинтересовали. И мне бы очень хотелось заняться вашим, - Мальпарто кашлянул, - вашей проблемой. - Он едва не сказал "случаем". Мистер Коутс беспокойно пошевелился в удобном, обтянутом кожей кресле. Он закурил сигарету, нахмурился и разгладил складки на брюках. - Мне нужна помощь. Один из недостатков Морака в том, что никто не получает помощи. Тех, кто в ней нуждается, изгоняют как неполноценных. Мальпарто кивнул, соглашаясь. - Итак, - продолжал мистер Коутс, - за мной пришла ваша сестра. Мальпарто удивился. Гретхен не только вмешалась, но вмешалась весьма умело. Конечно, мистер Коутс явился бы и сам, но она сумела ускорить его приход. - Вы не знали? - спросил мистер Коутс. - Да, не знал, - признался Мальпарто. - Но это не имеет особого значения. - Он помолчал. - Мистер Коутс, я бы хотел, чтобы вы рассказали своими словами, в чем ваша проблема. - У меня проблема с работой. - А конкретно? Мистер Коутс пожевал губу. - Место директора Т-М. Мне предложили его в понедельник. - Вы в настоящее время руководите независимым информационным агентством? - Мальпарто заглянул в свои бумаги. - Когда вы должны принять решение? - Послезавтра. - Очень интересно. - Вы находите? - У вас не так много времени. И, как вы считаете, сможете вы решиться? - Нет. - Почему? Пациент замялся. - Вас беспокоит, не спрятан ли у меня в шкафу "малыш"? - Мальпарто ободряюще улыбнулся. - Здесь единственное место на нашей благословенной Земле, где "малыш" запрещен. - Да, я слышал. - Исторический курьез. Жена Майора Штрайтера благоволила к психоанализу. Один последователь Юнга с Пятой Авеню вылечил ее полупарализованную руку. Вы знаете такой тип людей. Мистер Коутс кивнул. - Поэтому, - продолжал Мальпарто, - когда появился Комитет и Земля была национализирована, нам позволили продолжать нашу деятельность. И мы, то есть Психиатрический Союз, пережили послевоенное время. Штрайтер, конечно, был благоразумным человеком. Он сознавал необходимость... - В воскресенье вечером у меня в мозгу что-то замкнулось, - перебил мистер Коутс. - И я повредил статую Майора Штрайтера. Вот почему я не могу занять место директора Т-М. - А-а, - произнес Мальпарто, глядя на лежавшую перед ним энцефалограмму со странной неразложимой составляющей. Он испытывал такое ощущение, будто висел вниз головой над поверхностью океана и легкие заполнила беспокойная пена. Доктор медленно снял очки и тщательно протер их носовым платком. За окном кабинета виднелся город, совершенно однообразный, если не считать Башню Морака, образующую центр, вокруг которого располагались концентрические зоны; аккуратные линии пересекались в правильном порядке. "И так по всей планете, - подумал доктор Мальпарто. - Словно шкура гигантского зверя, наполовину зарывшегося в грязь, наполовину скрытого в засохшей глине строгой пуританской морали". - Вы родились здесь. - Мальпарто располагал подробной информацией о своем пациенте; он перелистнул несколько страниц досье. - Да, мы все здесь родились. - Вашу жену вы встретили в колонии. Что вы делали на Бет-четыре? - Готовил выпуск, - ответил пациент. - Я работал консультантом в Агентстве Уинг-Миллера. Мне хотелось сделать пакет о сельскохозяйственных колониях. - Вам там понравилось? - В некотором смысле. Это напоминало первые поселения на Диком Западе. Я помню аккуратный деревянный домик, который построил ее отец. Мы с ним много спорили. Он издавал местную газету. Целыми ночами мы спорили и пили кофе. - А участвовала ли в ваших спорах... - Мальпарто заглянул в досье, - Дженет? - Обычно нет. Она слушала. Мне кажется, она боялась своего отца. И, возможно, немного меня. - Вам было тогда двадцать пять? - Да, - кивнул мистер Коутс. - А Дженет двадцать два. - Ваш отец умер. А мать еще была жива, не так ли? - Она умерла в сто одиннадцатом году. Чуть позже. Мальпарто включил видеомагнитофон. - Могу я записать нашу беседу? Его пациент на минуту задумался. - Можете. Я все равно уже у вас в руках. - Вы думаете, я, как колдун, овладел вашей душой? Вряд ли. Единственное, что я от вас получил, - это вашу проблему; вы рассказали о ней и тем самым передали ее мне. Мистер Коутс немного расслабился. - Спасибо. - На сознательном уровне вы не знаете, почему повредили статую; мотив скрыт в глубинах подсознательного. По всей вероятности, инцидент со статуей представляет собой часть более длительного процесса, развивающегося в течение многих лет. Мы не сможем понять его по одному эпизоду; необходимо изучить предшествующие обстоятельства. - Все-таки вы колдун, - заметил пациент. - Мне бы не хотелось, чтобы вы так обо мне думали. - Доктор с некоторым раздражением воспринял замечание, которое расценил как расхожий стереотип; профаны взирают на специалиста-психоаналитика со смешанным чувством страха и благоговения, как будто Курорт - это храм, а врачи - священники. В то время как на самом деле здесь все делается на строгой научной основе, в лучших традициях психоанализа. - Запомните, мистер Коутс, я смогу вам помочь лишь в том случае, если вы сами будете стремиться получить помощь. - Сколько это будет стоить? - Мы изучим ваши доходы. Плата должна соответствовать вашей платежеспособности. - Старая протестантская умеренность стала характерной чертой воспитания в духе Морака. Никаких лишних расходов. От чрезмерно дорогих услуг следовало отказаться. Голландская Реформатская церковь продолжала жить даже в этом беспокойном еретике.., могучая и суровая революция, которая сокрушила Век Расточительства, положила конец "тлену и пороку", но вместе с тем и покою ума - способности просто посидеть и подумать. Как же это произошло? Сначала был период, когда безделье допускалось. Своего рода золотой век: странная смесь свободы Ренессанса и строгости Реформации. Оба элемента присутствовали и вели борьбу в душе каждого человека. Но в конце концов победа осталась за протестантской моралью... Мистер Коутс нарушил молчание: - Испробуйте ваши таинственные лекарства и сверхсложную аппаратуру. - Все в свое время. Не спешите. - Черт возьми, я должен дать ответ в субботу! Мальпарто покачал головой. - Давайте смотреть на вещи трезво. Мы расстались с чудесами несколько веков назад. За сорок восемь часов не могут произойти глубокие изменения. Вам предстоит долгий и трудный путь с многочисленными препятствиями. Мистер Коутс тяжело вздохнул. - Вы сказали, что вас больше всего волнует насмешка над статуей, - продолжал Мальпарто. - Тогда давайте начнем с нее. Чем вы занимались до того, как пришли в Парк? - Я посетил двух друзей. Мальпарто уловил что-то странное в голосе своего пациента и быстро спросил: - Где? Здесь в Ньюер-Йорке? - На Хоккайдо. - Там еще кто-то живет? - удивился доктор. - Да. Но они там не так давно. - Вы бывали у них прежде? - Я езжу к ним время от времени, чтобы получить новые идеи для выпусков. - А еще раньше что вы делали? - Я весь день проработал в Агентстве и очень устал. - И прямо из Агентства вы отправились на Хоккайдо? Пациент уже хотел утвердительно кивнуть, но внезапно нахмурился. - Нет. Я еще где-то побывал. Совсем забыл. - Он надолго задумался. - Да, я еще зашел в какую-то лавку, чтобы взять пива. Но почему мне захотелось пива? Я его совсем не люблю. - Что-нибудь случилось? Мистер Коутс взглянул на доктора: - Не могу вспомнить. Мальпарто сделал пометку в журнале. - Я покинул Агентство. А остальное словно в тумане. По крайней мере, полчаса куда-то пропало. Мальпарто нажал кнопку переговорного устройства. - Будьте добры, пригласите сюда двух биофизиков. И прошу пока меня не беспокоить. Отмените следующий прием. Когда придет моя сестра, я бы хотел ее видеть. Да, пропустите ее. Спасибо. - Что сейчас будет? - с беспокойством спросил мистер Коутс. - Сейчас будет удовлетворено ваше желание, - Мальпарто открыл шкаф и стал доставать приборы и оборудование. - Лекарственные препараты и стимулирующая аппаратура. Нам нужно выяснить, что про-, изошло с того момента, когда вы покинули Агентство и до вашего прибытия на Хоккайдо. Глава 9 Тишина угнетала его. Он остался один в огромном здании Моджентлока. За окнами виднелось хмурое небо. В восемь тридцать он закончил работу. В восемь тридцать. Не в десять. Заперев стол и кабинет, он покинул Агентство и пошел по тротуару. Как всегда, в воскресенье вечером он мог видеть лишь пустынные темные улицы, тени жилых домов и закрытых магазинов и темное небо. Благодаря своим историческим изысканиями он знал о таком, теперь давно забытом, явлении, как неоновая реклама. Пожалуй, она немного скрасила бы унылую монотонность пейзажа. Но весь этот пестрый мир ярких мигающих огней исчез. Их выбросили, как старые цирковые афиши. Остались лишь упоминания в учебниках истории. Впереди виднелись какие-то огни. Он направился к ним и вскоре оказался на посадочной станции автофака. Огни образовывали кольцо на высоте в несколько сот футов. В кольцо входил приземлявшийся корабль, бочкообразный цилиндр, покрытый пятнами коррозии. На нем не было людей, так же как и на стартовой площадке; посадка осуществлялась автоматически. Затем роботы разгружали корабль, осматривали грузы и перевозили их в хранилище. Лишь два человека, служащий и таможенник, участвовали в этом процессе. Вокруг станции собралась небольшая толпа зрителей, в основном, как обычно, подростков. Сунув руки в карманы, мальчишки с восхищением наблюдали за происходящим. Они стояли безмолвно и неподвижно, никто не подходил и не уходил. - Большой корабль, - наконец заметил один из мальчишек, высокий и худой, с темно-рыжими волосами. - Да, - согласился Ален, также глядя вверх, - интересно, откуда он? - Промышленные процессы представлялись Алену столь же строго упорядоченными, как движения планет; они осуществлялись автоматически. - С Беллатрикс-семь, - ответил рыжий, и двое его товарищей молча кивнули. - Продукция Тангстена. Они разгружаются весь день. Беллатрикс - необитаемая система. Там только роботы. - К черту Беллатрикс, - вмешался его спутник. - Почему? - удивился Ален. - Потому что там нельзя жить. - А вам-то что? Мальчишки посмотрели на Алена с презрением. - Мы хотим улететь, - ответил наконец один из них. - Куда? Презрение перешло в отвращение. Они даже отошли на несколько шагов в сторону. - Туда, где свобода. Где что-то происходит. - На Сириусе-девять выращивают грецкие орехи, - сказал рыжий. - Почти такие же, как здесь. По вкусу не отличить. Целая планета засажена грецкими орехами. А на Сириусе-восемь выращивают апельсины. Только апельсины пока что гибнут. - Все из-за вредителей, - мрачно заметил его спутник. Рыжий продолжал: - Лично я полечу на Орион. Там разводят настоящих свиней - они такие же, как на Земле. Держу пари, вы не отличите. - Но это же очень далеко, - возразил Ален. - Будьте реалистами. Один из мальчишек грубо выругался, и они исчезли, оставив Алена в одиночестве. Эти неудовлетворенные жизнью подростки еще раз напомнили Алену о том, что Морак не возникает сам собой, ему нужно учиться. Магазин, к которому относилась станция автофака, был еще открыт. Ален открыл дверь и вошел, доставая бумажник. - Пожалуйста, - послышался голос невидимого продавца, после того как Ален предъявил карточку. - Но у нас только дешевое пиво. Вам действительно его хочется? Ален стоял, глядя на витрину с пивными бутылками. Когда-то очень давно вместо дешевого пива автомат выдал ему отличное виски. Бог знает откуда оно взялось. Вероятно, сохранилось со времен войны, и какой-то робот нашел его и по ошибке поставил на общую полку. Такое больше ни разу не повторялось, но Ален иногда заказывал дешевое пиво, втайне надеясь на новое чудо. И в совершенном обществе случались накладки. - Не надо, я передумал. - Он поставил неоткрытую бутылку на прилавок. - Я предупреждал вас, - сказал продавец и возвратил ему карточку. Ален рассеянно огляделся по сторонам и вышел. Вскоре он поднимался по пандусу на крышу, где находилась небольшая взлетная площадка, используемая Агентством для срочных полетов. Здесь же в ангаре стоял слайвер. x x x - И это все? - спросил Мальпарто, отключая аппаратуру. - Больше ничего не произошло с того момента, как вы покинули свой офис, и до отлета на Хоккайдо? - Больше ничего. - Мистер Коутс, опутанный проводами, лежал на столе, раскинув руки в стороны. Над ним склонились два биофизика, изучая показания приборов. - Именно это вы не могли вспомнить? - Да, мальчишек на станции автофака. - Вы находились в подавленном состоянии? - Да. - Голос мистера Коутса звучал монотонно и невыразительно. Личность как бы растворилась под действием наркотиков. - Почему? - Потому что это нехорошо. Доктор был озадачен. Описанный пациентом инцидент казался совершенно безобидным. Мальпарто ожидал услышать нечто из ряда вон выходящее: убийство, половой акт или даже то и другое вместе. - Итак, - пробормотал доктор, - посмотрим, что произошло на Хоккайдо. - Но он все еще испытывал неудовлетворенность. - Вы действительно считаете тот инцидент с мальчишками принципиально важным? - Да, - ответил мистер Коутс. Мальпарто пожал плечами и сделал знак своим помощникам продолжить сеанс. x x x Вокруг была сплошная тьма. Слайвер медленно опускался на остров. Ален откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Потом свистящий звук, означавший снижение, начал стихать, и на пульте замигала голубая лампочка. Посадочную площадку можно было не искать; весь остров представлял собой покрытое пеплом поле. Ален включил посадочный механизм; машина скользила уже над самой землей. Наконец, уловив сигнал передатчика Шугермана, она изменила курс. Через некоторое время послышался глухой удар и треск. Корабль остановился, и все стихло, лишь тихо жужжали перезаряжавшиеся батареи. Ален открыл дверь и, спотыкаясь, выбрался наружу. Ноги погрузились в пепел, словно в какую-то кашу. "Пепел" представлял собой сложную смесь органических и неорганических веществ. Останки людей и принадлежавших им вещей смешались в одну темно-серую массу. Справа показался едва заметный огонек. Ален направился к нему и вскоре увидел Тома Гейтса, который сигналил ему фонариком. Внешне Гейтс немного напоминал попугая: коренастый, пучеглазый, с растрепанными волосами и крючковатым носом. - Как дела? - спросил Ален, следуя за Гейтсом к подземному убежищу. Построенное еще во время войны, оно неплохо сохранилось. Гейтс и Шугерман укрепили и переоборудовали его, причем руководил Шугерман, а Гейтс был лишь техническим исполнителем. - Скоро светает; я жду Шуги. Он всю ночь занимался закупкой припасов. - Гейтс нервно усмехнулся. - Хлопотливое дело. Оказывается, человеку надо довольно много разных вещей. Они спустились по ступенькам в главное помещение убежища, заполненное множеством разнообразных предметов: книги, мебель, картины, ящики, консервные банки и мешки с продуктами, ковры, старинные безделушки и просто хлам. Орал фонограф, проигрывая чикагскую версию "Я не могу остановиться". Гейтс, ухмыльнувшись, убавил звук. - Располагайся. Чувствуй себя как дома. - Он положил перед Аленом коробку с печеньем и кусок чеддерского сыра. - Тут ты в полной безопасности. А мы все копаем под этим пеплом. Гейтс и Шугерман - свободные археологи. Остатки минувшего. Тонны полезных, частично полезных и совершенно разрушенных вещей, бесценные сокровища, безделушки и никому не нужный хлам. Ален сел на коробку с посудой. Вазы, чашки, стаканы и граненый хрусталь. - Барахольщики, - пробормотал он, рассматривая чашку с отбитыми краями, расписанную давно умершим мастером двадцатого века. На чашке были изображены олень и охотник. - Неплохо. - Могу продать, - предложил Гейтс. - Пять долларов. - Многовато. - Тогда три. Нам надо поскорее их сбыть. Быстрый оборот - залог хорошего дохода. - Гейтс хихикнул. - Что тебя интересует? Есть бутылка шабли - тысяча долларов. "Декамерон" - две тысячи. Электрическая вафельница... - Это мне не нужно, - перебил Ален. Перед ним лежала кипа ветхих газет, журналов и книг, перевязанная бечевкой. - "Сатэрдэй Ивнинг Пост" за шесть лет - с сорок седьмого по пятьдесят второй, - пояснил Гейтс. - В хорошем состоянии. Скажем, пятнадцать бумажек. - Он порылся в другой пачке и протянул Алену выцветшую и попорченную водой книгу. - Вот хорошая вещица. "Йейл Ревью". Один из тех "журнальчиков". - В его глазах появились лукавые огоньки. - Полно секса. Ален взял книгу. Дешевый переплет, покоробившиеся страницы. "Неутомимая девственница". Джек Вудсбл. Открыв наугад, он прочел: "...Ее белые груди, словно мраморные плоды, выступали в вырезе тонкого шелкового платья. Прижав ее к себе, он ощутил страстное желание, исходившее от этого чудесного тела. - Не надо, - едва слышно простонала она, полуприкрыв глаза и слабо пытаясь оттолкнуть его. Платье соскользнуло с ее плеч, обнажая трепетную упругую плоть..." - О Боже, - вырвалось у Алена. - Хорошая книжонка. - Гейтс опустился на корточки рядом с ним. - Тут есть и почище. - Он нашел еще одну книгу и подал Алену. - Вот, почитай-ка. "Я - убийца". Имя автора совершенно стерлось. Открыв потрепанную брошюру, Ален прочел: "...Я еще раз выстрелил и попал ей в пах. Большое пятно крови проступило сквозь ее разорванную юбку. Пол под моими ногами стал скользким от крови. Случайно я наступил на одну из ее изуродованных грудей - но, черт возьми, эта женщина была уже мертва..." Ален нагнулся, поднял толстую заплесневевшую книгу в серой обложке и открыл ее. "...Сквозь затянутое паутиной окно Стефан Дедамус видел, как пальцы ювелира перебирали потемневшую от времени цепь. Пыль тонким слоем покрывала оконное стекло и зеркала. От пыли стали серыми неутомимые пальцы с ногтями, напоминающими ястребиные когти..." - Самое свежее, - заметил Гейтс, заглянув через его плечо. - Посмотри дальше. Особенно в конце. - Почему это здесь? - спросил Ален. Гейтс осклабился. - Но ведь это же самая пикантная вещь. Знаешь, сколько я получу за один экземпляр? Десять тысяч! - Он хотел забрать книгу, но Ален удержал ее. "...Пыль дремала на потемневших завитках бронзы и серебра, ромбических кристаллах киновари, на рубинах, лепрозных и винно-красных камнях..." Ален опустил книгу. - Неплохо. - Он еще раз перечитал эти строки. Они вызывали у него странное ощущение. На лестнице послышались шаги, и в комнату вошел Шугерман. - У нас гости? - Он взглянул на книгу и кивнул. - Джеймс Джойс. Превосходный писатель. "Улисс" приносит нам сейчас хорошие доходы. Больше, чем получал сам Джойс. - Он опустил на пол свою ношу. - Там, там наверху есть кое-какой груз. Напомни мне потом, нужно перенести его вниз. - Затем он стал снимать шерстяную куртку. Шугерман был крупным круглолицым человеком с небритыми щеками, отливающими синевой. Рассматривая "Улисса", Ален не смог удержаться и вновь задал свой вопрос: - Почему эта книга вместе с остальными? Ведь она совсем не такая. - Состоит из тех же слов, - возразил Шугерман. Он зажег сигарету и вставил ее в мундштук из слоновой кости, украшенный причудливым орнаментом. - Как идут дела, мистер Парсел? Как Агентство? - Хорошо, - ответил Ален, продолжая думать о книге. - Но эта... - Эта книга тоже порнография, - заявил Шугерман. Джойс, Хэмингуэй - все они были декадентами. Первая комиссия по делам печати, созданная Майором Штрайтером, внесла "Улисса" в список книг, подлежащих уничтожению. Вот. - Он достал целую охапку книг и положил их перед Аденом. - Посмотри еще. Романы двадцатого века. Теперь все они исчезли. Запрещены. Сожжены. Уничтожены. - Но какую цель преследовали эти книги? Почему они оказались в куче хлама? Ведь раньше у них было какое-то свое назначение? Шугерман ухмыльнулся, а Гейтс хлопнул себя по коленям и захохотал. - Какой Морак они проповедовали? - не унимался Ален. - Они не проповедовали никакого Морака, - ответил Шугерман, - скорее анти-Морак. - Но вы их читали? Почему? Что вы в них нашли? - Любопытство Алена возрастало. Шугерман сдвинул брови. - В отличие от остальных, это настоящие книги. - Что ты имеешь в виду? - Трудно сказать. Они говорят о чем-то. - Шугерман опять улыбнулся. - Я же яйцеголовый, Парсел. Говорю тебе, эти книги - настоящая литература. Вот и все. Лучше не спрашивай. - Они там описывали все, что происходило в те дни, в Век Расточительства, - пояснил Гейтс, дыша в лицо Алену. Он стукнул кулаком по одной из книг. - Здесь есть все. - Но ведь их надо сохранить, - удивился Ален. - Они не должны валяться в куче мусора. Ведь это исторический материал. - Конечно, - согласился Шугерман. - И из них мы можем узнать, какой тогда была жизнь. - Они имеют большую ценность. - Очень большую. - Они говорят правду! - почти выкрикнул Ален. Шугерман захохотал. Он достал из кармана платок и вытер глаза. - Точно, Парсел. Они говорят правду - ничего, кроме правды. - Внезапно он перестал смеяться. - Том, дай ему Джойса. В качестве подарка от нас с тобой. - Но ведь "Улисс" стоит... - начал Гейтс. - Дай ему, - перебил Шугерман, помрачнев. - Он должен ее прочитать. - Я не могу принять такой дорогой подарок, - возразил Ален. Купить ее он тоже не мог. У него не было десяти тысяч долларов. И к тому же он вдруг понял, что вовсе не хочет иметь эту книгу. Шугерман посмотрел на него долгим пристальным взглядом. - Морак, - пробормотал он. - Нельзя дарить дорогих подарков. Ладно, Ален, извини. - Он поднялся и вышел в соседнюю комнату. - А как насчет стаканчика шерри? - Хорошая штука, - заметил Гейтс. - Настоящее вино. Из Испании. Шугерман появился с бутылкой в руках, нашел три стакана и наполнил их. - Выпьем, Парсел. За Добродетель, Истину и... - он на миг задумался. - Мораль. Они выпили. x x x Мальпарто кончил писать и сделал знак своим ассистентам. Они отключили аппаратуру и зажгли в кабинете свет. Пациент, лежа на столе, заморгал и слабо пошевелился. - И потом вы вернулись? - спросил Мальпарто. - Да, - ответил мистер Коутс. - Я выпил три стакана шерри и полетел обратно в Ньюер-Йорк. - И больше ничего не случилось? Мистер Коутс с трудом уселся. - Я вернулся, поставил на место слайвер, взял инструменты, ведро с красной краской и пошел расправляться со статуей. Потом я оставил пустую банку из-под краски на скамейке и отправился домой. Первый сеанс закончился, а Мальпарто так ничего и не узнал. С пациентом не происходило ничего особенного ни на Хоккайдо, ни до поездки туда; он встретил каких-то мальчишек, сделал попытку купить виски, посмотрел книгу. Только и всего. - Вас когда-нибудь подвергали пси-тестам? - спросил Мальпарто. - Нет. - Пациент поморщился от боли. - У меня голова раскалывается от ваших наркотиков. - Я хотел бы попробовать кое-какие стандартные методы. Пожалуй, в следующий раз; сегодня уже поздновато. - Он решил прекратить воспроизведение следов памяти. Они ничего не давали. Нужно заняться самим сознанием, а не его содержимым. - Узнали что-нибудь? - поинтересовался мистер Коутс, вставая на негнущиеся ноги. - Пока немного. Еще один вопрос. Мне бы хотелось узнать о последствиях вашей шутки со статуей. Как по-вашему... - У меня из-за нее одни неприятности. - Я имею в виду не вас, а все общество Морака. Мистер Коутс задумался. - Какие тут могут быть последствия? Разве что прибавилось работы полиции и газетам. - А те люди, которые видели поврежденную статую? - Ее никто не видел; полицейские соорудили большой ящик. - Мистер Коутс почесал подбородок. - Правда, ваша сестра успела кое-что рассмотреть. И еще легионеры. Они окружили статую и охраняли ее. Мальпарто сделал еще одну пометку в своем журнале. - Гретхен сказала, что некоторые легионеры смеялись. Статуя была повреждена весьма своеобразно; вероятно, вы слышали. - Я слышал, - кивнул Мальпарто. Он мог расспросить сестру позже. - Значит, они смеялись. Интересно. - Почему? - Ну, видите ли, легионеры - это бойцы штурмовых отрядов Морака. Им приходится выполнять грязную работу. Они всегда должны быть бдительными и обычно не смеются. Дойдя до двери, мистер Коутс остановился. - И все-таки я не понимаю. "Прекогниция, - подумал доктор Мальпарто. - Способность предвидеть будущее". - До понедельника, - сказал он, закрывая журнал. - В девять часов вас устроит? Мистер Коутс мрачно кивнул и отправился на работу. Глава 10 Едва он вошел в свой кабинет, появилась Дорис и сообщила: - Мистер Парсел, что-то случилось. С вами хочет поговорить Гарри Прайер. Прайер, возглавлявший Художественный отдел Агентства, стал временным заместителем Алена, заняв место Фреда Лади. Прайер тотчас появился из-за двери, у него был весьма озабоченный вид. - Дело касается Лади. - Он еще не ушел? - спросил Ален, снимая пальто. Действие наркотиков Мальпарто все еще ощущалось; продолжала раскалываться голова. - Ушел, - ответил Прайер. - Он ушел в Блэйк-Моффет. Мы получили сведения из Т-М сегодня утром, пока тебя не было. Ален застонал. - Он знает все, чем мы собирались заняться в ближайшее время, - продолжал Прайер, - все новые пакеты, все последние идеи. Значит, теперь это знает Блэйк-Моффет. - Проведите инвентаризацию. Выясните, что он взял. - Ален сел за стол. - И сразу дайте мне знать, когда кончите. Инвентаризация заняла целый день. В пять часов информация лежала на столе у Алена. - Он обчистил нас, - подвел итоги Прайер. - Пусто. Просто поразительно. Наверное, поработал не один час. Конечно, мы можем попытаться подать в суд. - Блэйк-Моффет будет тянуть время, - возразил Ален, поигрывая желтым блокнотом. - Когда мы получили обратно свои пакеты, они уже устареют. Придется придумывать что-то новое. - Легко сказать, - покачал головой Прайер. - Такого еще не случалось. Конечно, Блэйк-Моффет понемногу грабил нас. Но чтобы кто-то из высшего руководства перебежал к ним и прихватил все материалы... - До этого мы еще никого не увольняли, - напомнил Ален. - Они могут здорово навредить нам. И Лади им, конечно, поможет. Жалко материалов. Когда Прайер ушел, Ален встал и принялся ходить по кабинету. Оставался только день на то, чтобы принять решение о Т-М. И оставалась проблема со статуей; Мальпарто ясно дал понять, что лечение будет тянуться бесконечно долго. Можно ли принять место директора Телемедиа в таком состоянии? И можно ли отказаться? Во всяком случае, до субботы положение не изменится. К сожалению. Курорт пока ничем не смог помочь. Доктор Мальпарто витал в облаках, планируя бесконечные тесты. Между тем дело не терпело отлагательств. Ален должен был принять решение без помощи Мальпарто. И вообще без чьей-либо помощи. Он вернулся к той же ситуации, в какой находился до того, как Гретхен дала ему сложенную бумажку с тремя словами. Ален снял трубку и позвонил домой. - Алло, - ответил тревожный голос Дженет. - Говорит Похоронное бюро, - сказал Ален. - Мой долг сообщить вам, что вашего супруга засосало в коллектор автофака, и больше его никто не видел. - Он взглянул на часы - это произошло ровно в пять пятнадцать. Наступила тишина. Потом дрожащий голос Дженет проговорил. - Но ведь сейчас как раз пять пятнадцать. - Если вы прислушаетесь, то сможете услышать его дыхание. Он еще не на том свете, но достаточно близок к нему. - Ты просто чудовище! - Я хотел только узнать, что мы будем делать сегодня вечером. - Я поведу детей Лины в исторический музей. - Лина была сестрой Дженет. - А тебе делать нечего. - Я тоже пойду с вами, - решил Ален. - Мне надо с тобой кое-что обсудить. - Обсудить? - переспросила она. - Все те же проблемы. Исторический музей представлял собой достаточно удобное место для беседы. При обилии посетителей едва какой-нибудь "малыш" обратит внимание на обычную семью. - Я приду к шести. Что у нас на обед? - Как насчет бифштекса? - Отлично. - Ален повесил трубку. x x x После обеда они пошли к Лине и забрали двух ее детей. Неду было восемь, а Пату семь, и они шагали по тротуару в радостном возбуждении. Ален и Дженет, держась за руки, шли за детьми. Вечер выдался теплый, несмотря на облачность, и многие люди вышли из дома, чтобы развлечься доступными им способами. - Музеи, выставки, - начал перечислять Ален, - концерты, лекции, обсуждение общественных проблем. - Он вспомнил про фонограф Гейтса, джаз "Я не могу остановиться", вкус шерри и сосредоточивший в себе пыль двадцатого века, пропитанный сыростью томик Джойса. - И, конечно же. Фокусы. Дженет с мечтательным видом прижалась к нему. - Мне иногда хочется снова стать ребенком. Посмотри, как они идут. - Дети скрылись за дверью музея. Их еще интересовали музеи и выставки; им не успели надоесть замысловатые экспозиции. - Хотел бы я когда-нибудь сводить тебя туда, где ты могла бы отдохнуть по-настоящему, - сказал Ален. Но где найти такое место? Конечно, не в сфере действия Морака. Может, на какой-нибудь отдаленной планете, когда они оба состарятся и будут отвергнуты обществом. - Снова вернется твое детство; ты сбросишь свои туфли и побежишь босиком. - Такой он впервые встретил ее: робкую, тоненькую, хорошенькую девочку, которая жила со своей семьей на идиллической Бетельгейзе-4. - Может, мы совершим путешествие, - предположила Дженет. - Куда-нибудь, где много свободного места и текут реки, и... - она запнулась, - и растет трава. Основу музея составляла экспозиция, посвященная двадцатому веку. Скрупулезно реконструированный дом с побеленными стенами, дорожка, лужайка, гараж с "Фордом". Внутри дома - вся обстановка, горячая еда на столе, ароматизированная вода в выложенной кафелем ванной и роботы-манекены, которые ходили, разговаривали и даже пели. Экспозиция медленно вращалась, чтобы можно было увидеть все детали. Посетители, выстроившись вдоль кольцевой ограды, обозревали картину жизни Века Расточительства. Над домом светилась надпись: КАК ОНИ ЖИЛИ Нед подбежал к Алену. - Можно мне нажать кнопку? Еще никто не нажимал. Сейчас самое время. - Конечно, - разрешил Ален. - Давай, пока тебя никто не опередил. Нед помчался обратно, протиснулся к ограде, где его поджидал Пат, и нажал кнопку. Уже зная о том, что должно произойти, посетители насыщались зрелищем изобилия: горы консервированных продуктов, большой холодильник, плита, раковина, посудомоечная машина, сушилка, сверкающий автомобиль, словно сделанный из алмазов и рубинов. Табличка над домом погасла, и он скрылся в густом облаке дыма. Послышался грохот, и "земля" содрогнулась. Когда дым рассеялся, дом исчез. От экспозиции остались лишь жалкие обломки: несколько стальных опор, кирпичи, куча известки. Сохранившиеся манекены сгрудились вокруг своих убогих пожитков: бака с дезактивированной водой, жареной собаки, радиоприемника и аптечки. Выжили лишь три манекена, и они были нищие и больные. Их одежда состояла из лохмотьев, а кожу покрывали ожоги. Наверху зажглась новая надпись: И УМЕРЛИ Нед уже вернулся. - Здорово. Как они это делают? - спросил он у Алена. - Очень просто. На самом деле дома здесь нет. Его изображение проектируется сверху. Когда ты нажимаешь кнопку, оно сменяется другим. - Можно, я еще нажму? - попросил Нед, - Я хочу еще раз взорвать дом. Когда они двинулись дальше, Ален повернулся к Дженет. - Я хотел тебе кое-что рассказать. Она сжала его руку. - Расскажи. - Тучи сгущаются - и очень нехорошие тучи. Лади ушел в Блэйк-Моффет и прихватил с собой все, что только смог. С нашими материалами он там уже, наверное, стал вице-президентом. - О!.. - Мы, можно сказать, разорены. У нас нет резервов. Весь наш капитал состоял из набора новых остроумных идей. И Лади похитил их.., наши планы примерно до следующего года. Но проблема, возможно, даже не в этом. Как представитель администрации Блэйк-Моффета, он получает право вернуться ко мне. И он им постарается воспользоваться. Возникает неприятная ситуация; я выгнал Лади за предательство, а это не шутки. - И что ты собираешься делать? - Защищаться, конечно. Лади - хороший работник, он - неплохой организатор и быстро соображает. Но ему не хватает творческих способностей. Он мог взять чью-то идею - мою идею - и выдоить из нее максимум. Ему удавалось создать целый пакет из крошечного зерна. И все же сам он не способен придумать ничего оригинального. Так что я еще могу заткнуть за пояс Блэйк-Моффет, лишь бы продержаться год. - Ты говоришь почти весело. - А почему бы и нет? - Он пожал плечами. - То, что было плохо, сейчас ухудшилось - только и всего. Блэйк-Моффет всегда висел тяжелым камнем у нас на шее - со своими пакетами о том, как молодой человек женится на хорошей девушке. Теперь мы должны подняться из пепла. Как этот дом. Роскошный особняк двадцатого столетия как ни в чем не бывало появился на прежнем месте. - "Как они жили", - прочел Ален. - А ведь на их месте могли оказаться мы. Конечно, мы живем в Другое время, но это не имеет никакого значения. - А что было на Курорте? - Ничего особенного. Поговорил со специалистом по психоанализу, вспомнил разные события. В понедельник приду опять. - Они могут тебе помочь? - Конечно. Но нужно время. - И как же ты поступишь? - Приму предложение и стану главой Телемедиа. - Понятно, - кивнула Дженет. Потом спросила: - А почему? - Ну, причин несколько. Во-первых, потому что я подхожу для этой работы. - А как со статуей? - Пока никак. Когда-нибудь я узнаю, почему высмеял ее, но, конечно, не к субботе. Все равно надо жить дальше. И принимать решения. Кстати.., зарплата будет примерно такая же, как сейчас. - Если ты станешь директором Т-М, Лади сможет тебе навредить? - Он сможет больше навредить, если я им не стану. - Ален задумался. - А может, мне лучше расформировать наше Агентство. Только надо немного подождать. Все будет зависеть от моих успехов на Т-М. Может, через полгода мне захочется обратно. - А тебе самому он сможет навредить? - Нет, мне он тоже ничего не сделает. Я буду вести честную игру со всеми. Четыре гиганта борются между собой, и каждый старается пробиться на Т-М. Но теперь У одного из них появится небольшое преимущество. - Наверное, это одна из тех нескольких причин. Ты хочешь встретиться с Лади лицом к лицу? - Да, хочу. И я не прочь свернуть шею Блэйк-Моффету. Они уже отжили свое и совсем закостенели. Как директор Телемедиа, я сделаю все, что в моих силах, чтобы устранить их. - Они, наверное, догадываются. - Конечно, догадываются. Как конкурент Блэйк-Моффета, я мог лишь наносить им отдельные удары и получать сдачу. Но теперь все мы раскроем карты. Дженет рассматривала выставку исчезнувших цветов: маки, лилии, гладиолусы, розы. - Когда ты скажешь миссис Фрост? - Я пойду к ней завтра. Она, вероятно, будет меня ждать... Завтра последний рабочий день. Кажется, она согласна с моим мнением о Блэйк-Моффете. Впрочем, время покажет. x x x На следующее утро он взял напрокат небольшой мобиль и из дома поехал к зданию Комитета. По пути он подумал о Майроне Мэвисе, которому теперь, очевидно, пришлось расстаться со своей квартирой, находившейся неподалеку от Т-М. Правила требовали, чтобы человек жил достаточно близко к месту своей работы. Где-то на следующей неделе следовало справиться о делах Мэвиса. Ален знал, что ему придется некоторое время вживаться в роль директора Т-М. Он уже приготовился к неизбежной критике - такова цена за столь высокое положение. В здании Комитета Алену не пришлось ждать. Его сразу провели в личный кабинет миссис Фрост. При появлении Алена она встала. - Мистер Парсел. Как это любезно с вашей стороны! - Вы хорошо выглядите, - заметил Ален, и они обменялись рукопожатием. - Сейчас мы можем поговорить? - Р