ном расстоянии лица внимательно рассмотрели Ларса, в то время как стоящий у микрофона молодой офицер переводил. - Нет, - сказало лицо с экрана. - Почему нет, маршал? - спросил Нитц. Это было лицо самого главного человека и властелина в Нар-Востоке, Председателя Центрального Комитета Коммунистической Партии и Секретаря БезКаба. Человек на экране, высказавшийся против такого соединения, был советский маршал Максим Папонович. И этот человек, власть которого была безгранична, произнес: - Мы должны держать ее в стороне от средств массовой информации. Она, знаете ли, больна. Я сожалею. Жаль. - И похожий на кота Папонович со скрытым огнем в глазах наблюдал за реакцией Ларса, словно читая его давно расшифрованный и хорошо известный код. Почтительно приподнявшись, Ларс сказал: - Маршал Папонович, вы делаете чудовищную ошибку. Мисс Топчева и я могли бы найти какой-нибудь выход из положения. Разве Советский Союз не хочет найти какое-нибудь решение в создавшейся отвратительной ситуации? Лицо, явно ненавидящее его, продолжало противостоять ему с экрана. - Если мне не разрешено сотрудничать с мисс Топчевой, - сказал Ларс, - то я обеспечу безопасность Запад-Блока и затем распрощаюсь со всем этим. Я прошу вас изменить свое решение ради защиты миллиардов людей в Нар-Востоке. И я готов публично осветить попытку соединения наших отдельно взятых талантов, независимо от того, каковы будут выводы этого формального Правления. У меня есть непосредственный выход на средства массовой информации - например, репортеры Счастливого Бродяги. И ваш отказ... - Да, - оборвал его маршал Папонович. - Мисс Топчева будет в Фэрфаксе, Исландия, в течение следующих 24 часов. А на его лице было написано: "Вы заставили нас сделать то, что мы, собственно, и _с_о_б_и_р_а_л_и_с_ь_ сделать. И вы взяли на себя всю ответственность. Таким образом, если последует провал, то в этом можно будет винить вас... Итак, мы выиграли. Спасибо". - Благодарю _в_а_с_, маршал, - сказал Ларс и снова сел. Ему было совершенно наплевать, был ли он игрушкой в чьих-нибудь руках или нет. Главное для нею было то, что в течение следующих суток он наконец мог встретиться с Лилей Топчевой, 13 Из-за деликатной психической болезни мисс Топчевой Ларсу бессмысленно было прямо сразу ехать в Исландию. И, таким образом, у него было время, чтобы осуществить проект, предложенный Марен. Лично, а не с помощью видеофона, он добрался до посольства Советского Союза в Нью-Йорке, вошел в арендованное за огромную сумму современное здание и у первой же девушки за столом спросил об Акселе Каминском. Казалось, все посольство обезумело. Преобладало смятение, как будто весь штат возводил надолбы или дружно жег папки с документами, или, по крайней мере, перемешался за чайным столом на манер "Алисы в Стране Чудес". Кто-то получает чистую чашку, решил Ларс, наблюдая, как советские официальные лица, большие и маленькие, пробегали мимо, а кто-нибудь и грязную. Руководство, несомненно, получает первое из двух. Большинство, состоящее из простофиль, обнаружит себя замененным при таких неблагоприятных обстоятельствах. - В чем дело? - спросил он неуклюжего прыщавого штатского, который сидел, быстро просматривая то, что вблизи оказалось снимками неизвестного происхождения, сделанными КАСН. На штампованном английском молодой человек пропищал: - Было заключено соглашение с ООН-3 ГБ об использовании офисов на первом этаже как места для обмена информацией. - В добавление к этому, радуясь, что можно прервать работу, не дающую никакого практического результата, он сказал: - Естественно, _н_а_с_т_о_я_щ_и_м_ местом встречи будет Исландия, а это все для обычных дел. - На его нечистом лице было выражено явное неудовольствие от этого половодья навалившихся на него новых забот. Не неизвестный спутник волновал этого мелкого клерка во вселенной официального. Однообразие работы, навязанное ему сложившейся ситуацией, ситуацией, размышлял Ларс, которая, возможно, затянет молодого человека на многие годы в свои мучительные неразрешимые проблемы. Оба блока передавали друг другу неисчислимые горы научных, технических, культурных и политических статей, которые затем, подобно картам старых дев, становились всеобщим достоянием. Оба блока пришли к согласию по вопросу о том, что едва ли есть необходимость содержать огромную сеть профессиональных шпионов. Таких как КАСН или секретные национальные полицейские учреждения, которые выкрадывают копии абстрактных документов о выращивании молочных сортов соевых бобов в районах, занятых тундрой, на северо-востоке СССР. Количество всех нерассортированных бумаг по этой теме накапливалось ежедневно в таких объемах, что грозило затопить само море бюрократии. - Мистер Ларс! Ларс встал. - Мистер Каминский! Как поживаете? - Ужасно, - ответил Каминский. Он выглядел уставшим, переработавшим, как отличный механик на пенсии. На его щеках проступил лихорадочный румянец. - Эта чертова штука там, наверху. Кто они такие? Вы задавались этим вопросом, мистер Ларс? - Да, мистер Каминский, - терпеливо ответил ему Ларс. - Да, я спрашивал себя об этом. - Хотите чаю? - Нет, спасибо. - Знаете ли вы, - сказал Каминский, - что только что заявил ваш новый телемедиум? Я поймал его в своем офисе, он издал такой бренчащий звук, которым пользуется для привлечения внимания, а затем замолчал. - С посеревшим лицом он продолжал: - Простите меня за то, мистер Ларс, что я приношу плохие новости, как тот спартанец о битве при Фермопилах. Но... теперь уже на орбите находится второй неизвестный спутник. Ларс не смог придумать, что бы ответить ему. - Давайте пойдем в мой офис, - сказал Каминский, проводя его сквозь суматоху и беспорядок к маленькой боковой комнатке. Он закрыл за собой дверь и повернулся лицом к Ларсу. Затем заговорил уже медленнее, почти без истеричных ноток старого уставшего человека: - Чай? - Нет, спасибо. - Пока вы меня ждали, они запустили еще один. Таким образом, мы знаем, что они могут запустить все, что им захочется. Хоть сотню, если им заблагорассудится. Но это наше небо. Подумать только! Работать не где-нибудь вокруг Юпитера или Сатурна, в тех параметрах, где мы держим только патрульные корабли и спутники; а здесь! Они перешли все границы! - Потом он добавил: - Хотя им, наверное, это раз плюнуть. Эти два спутника несомненно были запущены с кораблей. Они "откладывали" их, как курица яйца, но не запустили на орбиту, а оставляли на корабле. Но ведь никто не видел никаких кораблей! Ни один монитор ничем не зафиксировал! Корабли незнакомой нам нематериальной интерсистемы. А мы всегда думали... - Мы думали, - сказал Ларс, - что субэпидермальные грибковые формы с Титана, которые походили на предметы повседневного обихода, были великим неземным противником. Нечто, выглядевшее как ваза, когда вы отворачивались, просачивалось в вашу кожу и превращалось в сальник, который надо было извлекать хирургическим путем. - Да, - согласился Каминский, - я их терпеть не мог. Я видел однажды такое, но не в форме псевдопредмета, а в форме кисты, как вы описываете. Уже подготовленное для кобальтовой бомбардировки. - Он действительно выглядел очень больным. - Но, мистер Ларс, разве это нам ничего не говорит? Мы же знаем, какие могут быть возможности. Я хочу сказать, что мы скорее знаем, чего _н_е _з_н_а_е_м_. - Никакие самые мощные перцептивные экстензоры не подобрали ключа к происхождению этих... - Единственное слово, которое до сих пор Ларсу приходилось слышать, было "неизвестный". - Этих противников, - докончил он. Каминский сказал: - Извините, мистер Ларс. Мы с вами можем говорить часами о всякой ерунде. Что вы хотели, сэр? Наверное, не только услышать плохие новости. А что-то еще. - Он налил себе холодного черного чаю. - Я должен встретиться в Фэрфаксе с Лилей Топчевой, как только позволит ее психическое состояние. Тогда, в том кофейном магазинчике, вы спрашивали меня о деталях к... - Никакая сделка уже не нужна. Я забыл номер оружия. Мы сейчас не занимаемся внедрением, мистер Ларс. Мы никогда не будем заниматься внедрением. Ларс промычал что-то нечленораздельное. - Да, - продолжал Каминский. - Больше никогда. Вы и я - не личности. Вы и я, как этнологические сообщества - Восток, Запад, - поднялись из дикости и растрат, и стали умными, и стали приятелями, заключали сделки, знаете ли, пожимали руки друг другу, наши подписи стояли на Протоколах 2002 года. Мы возвращаемся вспять к существованию, как там говорится в иудейско-христианской Библии? Без листьев?.. - Нагими, - сказал Ларс. - А теперь по улицам ходит сплошная джинса, - сказал Каминский, - или как вы их называете? Наивный болван. Наивный болван читает в гомозете о двух новых "не-наших-вроде-бы спутниках" и, наверное, немного волнуясь, спрашивает себя: "Интересно, какое новое оружие лучше других справится с этим небесным телом. Это? Нет? Тогда это? Или то?" - Каминский жестом обрисовал несуществующее оружие, которое могло заполонить его маленький офис. Горечь в его голосе зазвучала как плач. - В четверг, первый Их-спутник. Пятница, второй Их-спутник. И вот в субботу... - В субботу, - сказал Ларс, - мы используем оружие под номером 241 в каталоге - и война окончена. - 241, - хмыкнул Каминский. - Звонит звонок, благодарю вас. Оно для использования исключительно против экзоскелетных форм жизни, растворяет ростковые субстанции и делает - яйцо-пашот, верно? Да, наивному болвану это понравится. Я припоминаю, как люди из КАСН добыли пиратским способом видеопленку с 241-ым в драматическом сюжете. Это хорошо, что вы можете отличить ростковую форму жизни на Каллисто от низкорастущих, иначе визуальная демонстрация не была бы такой впечатляющей. Даже я был тронут. Там, внизу под Калифорнией, в катакомбах Ланферманз. Должно быть, захватывающе наблюдать процессы созидания на разных стадиях. Правильно? - Правильно, - каменно ответил Ларс. Каминский взял со своего стола ксерокопированный документ в одну страницу, для этого дня и времени это было весьма необычно. - Это получено из достоверных источников, и нам сюда, в-советское посольство, должны предоставить информацию для Запад-Блока. Н_е_о_ф_и_ц_и_а_л_ь_н_у_ю_, как вы понимаете. "Утечка информации". Гомозеты и телерепортеры "слышат" обсуждение и получают общее представление о планах Нар-Востока и так далее. - Он швырнул документ Ларсу. Быстро взглянув на него, Ларс тотчас же увидел стратегические намерения БезКаба. Потрясающе, думал Ларс, читая одну страничку ксерокопированного документа Нар-Востока. Им ничего не стоит вести себя просто по-идиотски! Просто они хотели обезопасить себя от того, что этот идиотизм будет навязан им. И прямо сейчас. Не после того, как будет прослежен путь этих чужаков, понял он, или мы уступим им, а в любом случае. Папонович, Нитц и прочие безымянные марионетки второразрядного значения что-то там царапают суетливо не для того, чтобы защитить четыре миллиарда живых существ от сверхугрозы, которая висит в буквальном смысле слова у них над головами. А чтобы снять самих себя с крючка! Чертовы ублюдки! Тщеславие человека. Даже в самых высоких сферах. Каминскому же он сказал: - Я извлек из этого документа новую теорию о Боге и Мироздании. Каминский кивнул и вежливо застыл, как восковая фигура, в ожидании продолжения. - Я внезапно понял всю историю Падения Человека, - продолжал Ларс. - Почему все пошло вкривь и вкось. Это все одна великая Белая Бумага. - Вы очень мудры, - сказал Каминский с вялым одобрением. - Я согласен. Мы знаем, не так ли? Создатель все испортил. И вместо того, чтобы исправить ошибку, состряпал внешнюю историю, которая доказывала ответственность за все кого-то другого. Какой-то мистический безбожник з_а_х_о_т_е_л_, чтобы все шло именно так. - Итак, мелкая сошка при заключении контракта на Кавказе, - сказал Ларс, - может потерять свой правительственный контракт и предстать перед судом. Директор автоматического завода - я не могу назвать ни его имени, ни названия завода, раскроет для себя нечто, чего не знал. - Сейчас он уже знает, - сказал Каминский. - А теперь скажите-ка. Почему вы здесь, в посольстве? - Мне нужна хорошая фотография, объемная и в цвете, возможно, даже пленка, если у вас такое имеется, мисс Топчевой. - Конечно. Но разве вы не можете подождать всего день? - Мне хотелось бы быть подготовленным заранее. - Почему? - Каминский остро, с проницательностью старого человека взглянул на него. Ларс сказал: - Вы ничего не знаете о свадебных фотографиях. - А! Сюжеты многих пьес, опер, героических легенд. До самой смерти, унесу с собой в могилу... Вы что, серьезно, мистер Ларс? В таком случае, у вас действительно проблемы. Как говорят здесь, ваши запад-блоковские проблемы. - Я знаю. - Мисс Топчева сморщенная, высушенная кожаная кошелка. Должна бы просто сидеть в стареньком домишке, не имей она таланта медиума. Этот удар вконец расстроил нервы Ларса, и он почувствовал, что каменеет. - Вы только что были убиты, мистер Ларс, - сказал Каминский. - Я прошу прощения. Психологический эксперимент в стиле Павлова. Я сожалею и прошу прощения. Но подумайте. Ведь вы едете в Фэрфакс, чтобы спасти четыре миллиарда. А не найти замещение своей любовнице Марен Фейн, вашей Liebenshfcht [любовнице (нем.)], сожительнице в настоящий момент. Которую вы нашли, чтобы заменить - как было ее имя? Бэтти? Ту, у которой, по сообщению КАСН, были премиленькие ножки... - О Господи, - проговорил Ларс, - вечно это КАСН! Превращающее живые вещи в информацию, которую продают на сантиметры... - Причем любому покупателю, - заметил Каминский. - Вашему врагу, вашему другу, жене, нанимателю или, что еще хуже, нанимателям. Агентство, на котором шантаж нарастает, как плесень. Но, как вы выяснили на той размазанной фотографии мисс Топчевой, кое-что всегда остается в тени. Чтобы вы продолжали забавляться. Чтобы было ясно, что вам все еще что-то нужно. Послушайте, мистер Ларс, у меня есть семья: жена и трое детей в Советском Союзе. Эти два спутника в нашем небе - они могут их убить и так добраться до меня. Они могут попасть и в вас, если ваша любовница в Париже умрет как-нибудь ужасно - от эпидемии, радиации или... - Ладно, хватит вам... - Я просто хочу попросить вас, вот и все. Вы будете в Фэрфаксе и, пожалуйста, сделайте так, чтобы с вами ничего подобного не случилось. Я молю Господа, чтобы вы и Лиля Топчева выдумали какой-нибудь шедевр, который стал бы щитом: мы как дети, играющие под защитой отцовского оружия. Понимаете? И если вы забудете об этом... Каминский вытащил ключ и открыл старомодный ящик своего стола. - Это мое собственное. Здесь указана дата. - Это была разрывная автоматическая капсула, которую он поднял, аккуратно отводя от Ларса ствол. - Как официальный представитель организации, которая никогда не повернет вспять, но будет вынуждена быть сожженной, уничтоженной и прекратить свое существование, я могу предложить вам свеженькую новость. Прежде чем вы отправитесь в Фэрфакс, вам скажут, что возвращение невозможно. Мы где-то сделали ошибку. Корабль-перехватчик или огромный орбитально-радиусный мониторный солнечный спутник подвели нас. Может быть, поэтому система переключений или перцептивный экстензор ничего не смогли сделать. - Он пожал плечами, положил автоматическое ручное оружие обратно в ящик стола и старательно запер его ключом. - Что-то я начал проповедовать. Ларс сказал: - Вам стоит повидать психиатра, пока вы все еще в Запад-Блоке. - Развернувшись, он вышел из офиса Каминского. Распахнул дверь и очутился в суете заполненных деятельными людьми главных комнат. Следовавший за ним Каминский остановился на пороге и произнес: - Я бы и сам сделал это. - Сделали бы что? - быстро обернувшись, спросил Ларс. - С помощью том, что я показал вам запертым в столе. - А, - кивнул Ларс. - Хорошо. Я запомню. Затем он молча прошел мимо снующих туда-сюда мелких бюрократов посольства через парадную дверь на улицу, Они сошли с ума, подумал он. Они все еще верят, что в напряженной ситуации, когда действительно нужно, вопросы решаются именно таким путем. Их эволюция за последние пятьдесят лет произошла только на поверхности. Внутри они остались точно такими же. Таким образом, перед нами не только присутствие двух незнакомых спутников, кружащих над нашим миром, понял Ларс. Нам придется также выдержать и пережить в этих неподходящих для стресса обстоятельствах возврат к обнаженному мечу прошлого. Таким образом, все договоры, пакты и соглашения, - это все обман. Все мы - и Запад, и Восток - разделили это заблуждение. Это такая же наша вина, как и их, желание верить и выбирать ровную дорожку. Посмотрите на меня теперь. В таком состоянии я направился прямиком в советское посольство. И вот что получилось. Старинное автоматическое ручное оружие, чтобы не случилось со мной ненароком чего-нибудь, было направлено в потолок - вместо моей груди. Но этот человек был прав. Каминский сказал мне правду, не поднимая громкого шума и не впадая в истерику. Если нам с Лилей ничего не удастся, мы будем уничтожены. Блоки обратятся еще к кому-нибудь за помощью. Невероятная ноша свалится на Джека Ланфермана и его инженеров, особенно на Пита Фрейда. И да поможет им Бог, потому что если они тоже не смогут ничего сделать, они последуют за Лилей и мной в могилу. Могила, подумал он. Тебя однажды спрашивали, в чем твоя бела. Я могу показать тебе. Это здесь. Это я. Останавливая следовавший мимо хоппер, он вдруг понял одну вещь. Я даже нс смог достать того, за чем я пришел в это здание, - я не выудил у них четкой фотографии Лили. И в этом тоже Каминский был прав. Ларсу Паудердраю придется подождать до встречи в Фэрфаксе. Он не поедет туда подготовленным. 14 Позже этим же вечером, когда он уже спал в своей нью-йоркской квартире, пришли _о_н_и_. - С ней уже все в порядке, мистер Ларс. Не хотите одеться? Все остальное мы сложим и отошлем вам попозже. Мы идем прямо на крышу. Наш хоппер там. Люди из ЦРУ, или из ФБР, или Бог знает откуда, но в любом случае профессионалы, привыкшие выполнять свои обязанности в это время ночи, начали, к изумлению Ларса, шарить в ящиках его стола и шкафов и собирать все его вещи. Они молча и проворно; как заведенные машины, крутились вокруг него, и делали то, за чем их сюда направили. А он находился в сонном, каком-то животном, раздраженном и немом оцепенении. Но наконец, под действием всего происходящего, Ларс окончательно проснулся и бросился в ванную. Умывая лицо, он услышал, как один из полицейских обыденным голосом сказал ему: - Сейчас летают уже три спутника. - Три, - повторил Ларс, как слабоумный, разглядывая в зеркале свое заспанное помятое лицо. Волосы, как сухие водоросли, свешивались ему на лоб, и он машинально потянулся за расческой. - Три спутника. Но третий отличается от предыдущих, как сообщают станции слежения. - "Ежик"? - спросил Ларс. - Нет, просто не такой. Это не мониторная установка. Не сборщик информации. Первые две занимались именно этим, теперь, наверное, они уже выполнили свою задачу. - Они доказали, - произнес Ларс, - даже просто своим нахождением там, что мы не можем сбить их. - Никакое количество мудреного оборудования, запихнутого в эти спутники, не было необходимым, чтобы это доказать, они с таким же успехом могли быть полыми. У полицейских были серые форменные пальто, бритые головы, и они напоминали чересчур аскетичных монахов. Они поднялись на крышу дома. Стоящий справа от Ларса, краснолицый, сказал: - Насколько нам известно, сегодня днем вы были в советском посольстве. - Да, - подтвердил Ларс. - Это письменное предписание, которое вы имеете... - Оно просто запрещает им обращаться ко мне, - сказал он. - Я же могу разговаривать с ними. У них нет предписания. - Ну, и вам повезло? - спросил его полицейский. Это поставило его в тупик. Он задумался, нс зная, что ответить. Неужели этот любопытный хотел сказать, что люди из ФБР или ЦРУ знали, зачем он ходил к Каминскому? Наконец, когда они пересекали летное поле крыши, подходя к огромному правительственному кораблю знакомого класса истребителей с большим радиусом полета, Ларс сказал: - Ну, он высказал свою точку зрения. Если это можно назвать "Повезло". Хоппер поднялся. Нью-Йорк быстро остался позади, и теперь они летели над Атлантикой. Огоньки городов постепенно становились все меньше и меньше, пока не исчезли совсем. Ларс, оглядываясь назад, чувствовал волнующее, может, даже невротическое сожаление, он остро ощущал всепроникающую потерю. Потерю, которая ничем не сможет быть компенсирована, никогда. - Что вы собираетесь предпринять? - спросил его полицейский, управлявший хоппером. - Я произведу абсолютное, полное, всеобщее, утомительное, святошеское, безусловное впечатление, - сказал Ларс, - что я искренний, наивный, открытый, честный, правдивый, многословный, болтливый... Один из полицейских бросил ему резко: - Ты кретин - ведь наша жизнь поставлена на карту! Ларс мрачно ответил ему: - А ты - мошенник. Полицейский, вернее, оба полицейских - кивнули. - Так вот, вам должно быть известно, - сказал Ларс, - что я могу снабдить вас устройством, внедренным компонентом с системой управления в шестьдесят ступеней, которое будет зажигать ваши сигары и сочинять новые струнные квартеты Моцарта в переложении для фортепиано, в то время как другой внедренный компонент из какого-нибудь другого многосистемного комплекса будет подавать вам еду, даже разжевывать ее для вас, а при необходимости выплюнет все лишнее наружу, в устройство... - Понятно, - протянул один из полицейских, обращаясь к другому, - почему этих дизайнеров по оружию так сильно ненавидят. Они маги. - Нет, - сказал Ларс, - вы ошибаетесь, это вовсе не то, что меня мучает. Хотите знать, что меня мучает? Сколько еще до Фэрфакса? - Недолго, - одновременно ответили оба. - Постараюсь успеть, - сказал Ларс. - Вот что меня гложет. Я неудачник в своей работе. И то, что она наносит ущерб человеку, просто пугает меня. Но мне платят, или по крайней мере платили до сих пор за то, что я был неудачником. Вот что было нужно! - Вы думаете, Паудердрай, - сказал сидящий рядом с ним полицейский, - что вам с Лилей Топчевой удастся сделать это? Прежде чем они... - он указал пальцем вверх, почти набожным жестом, как какой-нибудь древний землепашец, труды которого снова и снова сжигало небесное пламя, - ...сбросят, что у них там есть. То, что они устанавливают. Ведь спутники - для каких-то расчетов. И когда они сбросят это, оно упадет непременно в том месте, куда им нужно? К примеру - это моя личная теория - они доведут Тихий океан до кипения и сварят нас, как мэнских омаров... Ларс молчал. - Он не собирается ничего говорить. - Полицейский за пультом управления говорил непонятным, странным тоном. В нем слышались и злость, и печаль. Как маленький мальчик, и Ларс невольно проникся симпатией к нему. Должно быть, временами и ему случалось говорить вот так. Ларс сказал: - В советском посольстве мне сказали напрямую, что если Лиля и я вернемся ни с чем или только с каким-нибудь псевдооружием, то тем самым мы сократим наши жизни на несколько десятков лет. И они действительно сделают это. Если только вы их не опередите. Ведущий хоппер полицейский спокойно согласился: - Мы и будем первыми. Потому что мы ближе. Но не прямо сейчас, еще будет подходящий момент. - Вам приказали? - с любопытством спросил Ларс. - Или это ваша личная идея? Ответа не последовало. - Вы оба не можете убить меня. - Ларс, без особого успеха, старался сказать это и убедительно, и беззаботно. Первое ему явно не удалось, а второе не понравилось слушателям. - А может, и можете. - Затем добавил: - Святой Павел говорил, что человек может родиться снова. Он может умереть, а потом возвратиться к жизни. Таким образом, если человек может дважды родиться, то почему он не может быть дважды убит?.. - В вашем случае, - сказал полицейский рядом с ним, - это не будет убийством. Он не стал расшифровывать, что же это будет в этом случае. Возможно, подумал Ларс, это нельзя высказать словами. Он ощущал тяжесть их ненависти, их страха, всего вместе, и в то же время их доверия. У них все еще была надежда, как и у Каминского. Они годами платили ему, чтобы он не производил гениального смертоносного прибора. И теперь все с той же абсолютной наивностью все же цеплялись за его рубашку, умоляя, как обычно, - и все же с плохо скрываемым подтекстом угрозы. Убийства - в случае, если его ждет провал. Он внезапно многое понял об обществе мошенников. Многое из того, чего не понимал столько лет. То, что они знали всю подноготную, все сенсационные новости, не сделало их жизнь более легкой. Так же, как и он, они все еще страдали. Они не надували паруса во всю мощь, _Х_у_б_р_и_с_о_м_, как кто-то сказал ему. Узнав, что происходит на самом деле, они попали в неловкое положение, и по той же причине, по которой _н_е_з_н_а_н_и_е_ позволяло всей массе, всем простофилям спокойно спать. Слишком большая ноша, полностью оформившаяся, полная ответственности, лежала на мошенниках... даже на этих двух ничтожествах, этих полицейских. Плюс всей их когорте, которая сейчас в его квартире распихивала все его плащи, рубашки, туфли, галстуки и нижнее белье по коробкам и чемоданам. И вся эта тяжелая ноша заключалась в следующем. Они, так же как и Ларс, знали, что их судьба находится в руках недоумков. Это было как дважды два. Недоумки на Западе и на Востоке - такие как генерал Нитц и маршал Папонович... недоумки. Он отчетливо это осознал и почувствовал, как его заливает краска стыда. Правящий класс пугало, что правительство было так же смертно, как и все прочие. Последним сверхчеловеком, последним "железным человеком" был Иосиф Сталин. А с тех пор - лишь тщедушные смертные, работодатели, которые только и умели, что заключать сделки. И все же, альтернатива была пугающе плохой - и все они, не исключая и простофиль, в какой-то мере ощущали это. Теперь они четко видели этот выбор в своем небе - в форме трех неизвестных спутников. Полицейский за пультом тягуче, как будто это не имело для него никакого значения, произнес: - Вот и Исландия. Под ним блестели огни Фэрфакса. 15 Огни сверкали, создавая светло-золотистый туннель, указывающий дорогу. Пронизывающий до костей ветер с северных ледников яростно набросился на него, заставляя ускорить шаг. Следом шли оба полицейских. Они тоже дрожали. Втроем они быстро добрались до ближайшего здания. Дверь плотно закрылась за ними, и тепло окружило со всех сторон. Они остановились, еле переводя дух. Лица полицейских покраснели и опухли, не столько из-за перемены климата, сколько от напряжения и страха, то их захватят снаружи. Из ниоткуда появилось четыре члена КВБ, советской секретной полиции, одетых в старомодные, супернемодные шерстяные костюмы, обычно скрываемые под плащом, узкие полуботинки и вязаные галстуки. Казалось, что они буквально извлекли себя с помощью мудреной науки из стен приемной комнаты, в которой стояли тяжело дышащие Ларс и двое представителей американской полиции Запад-Блока. Бесшумно, медленными, ритуальными движениями представители секретных служб Запад-Блока и Советов обменялась удостоверениями. Они, должно быть, подумал Ларс, принесли с собой по пять килограммов удостоверяющих личность материалов каждый. Обмен карточками, бумажниками, цефалическими звукоключами, казалось, будет длиться бесконечно. Никто ничего не сказал. Никто из шести присутствующих не смотрел друг на друга. Все внимание было уделено проверке документов друг друга. Ларс отошел в сторону, нашел машину, торгующую горячим шоколадом, бросил в нее двадцать пять центов и получил взамен стаканчик напитка. Он медленно тянул его, чувствуя себя бесконечно усталым, думая о том, что у него болит голова и что он не побрился. Он ясно почувствовал, какой у него нестандартный, неподходящий и просто отвратительный вид. В такое время. При подобных обстоятельствах. Когда, наконец, полиция Запад-Блока заключила, что обмен документами с их коллегами из Нар-Востока состоялся, Ларс язвительно произнес: - Я чувствую себя как жертва гестапо. Грубо вытащенный из постели, небритый, в самой скверной одежде и еще вынужденный наблюдать... - Вы не встретитесь с Reichsgericht, - сказал один из агентов Нар-Востока, услышав эти слова. Его английский был немножечко искусственным и напряженным, - выученным, наверное, с образовательной аудиокассеты. Ларс сразу же подумал о роботах, автоматах, напоминающих по форме человеческие фигуры, и о их механизмах. Это было не доброе предзнаменование. Такое ровное, неэмоциональное общение, подумалось ему, часто ассоциируется с определенными субформами умственных заболеваний - фактически с общим поражением мозгов. Он беззвучно застонал. Теперь он понял, что имел в виду Т.С.Эллиот, говоря, что мир завершит свое существование не взрывом, но всхлипом. Оно завершится его непроизносимым стоном жалобы на механизмоподобие тех, кто держал его в плену. Такова была действительность, нравилось ему признавать это или нет. Запад-Блок, по причинам, которые, разумеется, не будут предоставлены ему для осознания или оценки, разрешил встречу с Лилей Топчевой. Эта встреча должна состояться под контролем Советского Союза. Вероятно, это свидетельствовало о том, как мало надежды питали генерал Нитц и его окружение насчет возможных результатов встречи. - Прошу прощения, - сказал Ларс, обращаясь к советскому агенту. - Я совсем не знаю немецком. Вам придется объяснить это выражение. - Или, что было бы еще лучше, разрешить этот вопрос со Старым Орвиллом. В том, другом, уже потерянном мире. Один из агентов ответил: - Вы, американцы, не владеете иностранными языками. Но у вас имеется отделение в Париже. Как же вы справляетесь? - Мне это удается, - ответил Ларс, - потому что у меня есть любовница, говорящая на французском, а кроме того, на итальянском и русском, и она чертовски хороша в постели. И это все вы можете найти в моем доме. Она возглавляет мой парижский офис. - Он обернулся к двум полицейским Соединенных Штатов, которые привели его сюда. - Вы покидаете меня? Без всякого чувства вины или заботы они ответили: - Да, мистер Ларс. Греческий хор отречения от человеческой моральной ответственности. Он ужаснулся. А что, если Советы решат не возвращать его? К кому Запад-Блок тогда обратится, чтобы найти дизайнеров по оружию? Предполагая, конечно, что осада земной атмосферы неизвестными спутниками осуществляется... Но никто действительно не верил, что такое может произойти. Именно так. Именно _э_т_о_ и делало его возвращение невозможным. - Пойдемте, мистер Ларс. - Его окружили четверо квбистов. И повели вверх по пандусу через вестибюль, где люди - нормальные, независимые индивидуумы, мужчины и женщины - сидели в ожидании отъезда или встречающих. Невероятно, подумал он - как во сне. - Я могу купить журнал в киоске? - спросил он. - Конечно. - Четверо квбистов подвели его к раскладке и, словно социологи, наблюдали, как он ищет что-нибудь поинтереснее. "Библия?" - подумал он. Или может быть, попробовать другую крайность? - Как насчет вот этом? - спросили квбисты, показывая на комиксы дешевой печати с размазанными красками. "Голубой Цефалопод с Титана". Судя по всему, на всей огромной раскладке ничего хуже не было. Ларс заплатил автоматическому клерку американской монеткой, и тот поблагодарил его своим автоматическим гнусным голосом. Как только они впятером отошли, один из агентов спросил его: - Вы всегда читаете такую чушь? Мистер Ларс? - Тон был вежливый. Ларс сказал: - У меня дома собрана целая пачка. С первого номера. Реакции не последовало, только официальная улыбка. - К сожалению, в последний год качество падает, - добавил Ларс. Он свернул книжку и сунул в карман. Позднее, когда они уже летели над крышами домов Фэрфакса в советском правительственном военном хоппере, он развернул книжку и постарался рассмотреть ее в тусклом верхнем свете лампы. Он, естественно, никогда в жизни не разворачивал подобную дешевку. Это было интересно. Голубой Целофалопод, по давней и многоуважаемой традиции, взрывал здания, разоблачал негодяев, маскировался в начале и в конце каждой главы под Джейсона Сент-Джеймса, бесцветного оператора-программиста. И еще один стандарт, корни которого давно затерялись в туманной истории искусства комиксов - какая-то там подружка Джейсона Сент-Джеймса, Нина Уайткоттон, писавшая правительственные колонки для "Кроникл Таймс", мифической монровистской гомозеты, которая затем распространялась по всей Западной Африке. Мисс Уайткоттон, что было чрезвычайно любопытно, была негритянкой. Так же, как и все остальные живые существа в этой истории, включая и самого Голубого Цефалопода, который вошел в историю под именем Джейсона Сент-Джеймса. Действие каждой главы происходило в местности под названием "большая область метрополии где-то в Гаке". Комиксы предназначались для афро-азиатской аудитории. Благодаря какому-то сбою в мировой автосистеме распространения она появилась здесь в Исландии. Во второй главе Голубой Цефалопод был на время лишен своих сверхчеловеческих способностей присутствием метеора из зулариума, редкого металла из системы Бетельгейзе. И электронное устройство, с помощью которого приятель Голубого Цефалопода, Харри Норт, профессор физики в Леопольдвилле, восстановил эти потерянные способности как раз для того, чтобы выбить монстров с четвертой планеты Проксимы, Агаканы, поразительно напоминало его собственный оружейный эскиз под номером 204. Странно! Ларс продолжал читать дальше. В третьей главе, последнем разделе, другое устройство, невероятно знакомое ему, хотя он не мог точно припомнить, где он его встречал, было применено при коварном содействии всегда поспевавшего вовремя Харри Норта. Голубой Цефалопод снова праздновал победу, на этот раз над пришельцами с шестой планеты Ориона. И это было превосходно, потому что эти пришельцы были просто отвратительными. Здесь художник превзошел самого себя. - Вы находите это интересным? - спросил его один из квбистов. Я нахожу интересным, подумалось Ларсу, как это писателю и/или художнику удалось использовать КАСН, чтобы выудить у них несколько моих, технологически самых интересных идей. Интересно, есть ли здесь основания для подачи гражданского иска? Но разве сейчас до этого? Хоппер приземлился на крышу, мотор сейчас же прекратил свои обороты, и тотчас открылась дверь. - Это мотель, - сказал один из агентов с искусственно отчетливой речью. - Мисс Топчева занимает полностью все здание. Мы освободили его от всех посетителей и поставили охрану. Вас никто не будет беспокоить. - Действительно? На уровне? Агент поразмыслил над фразой, прокрутив ее в мозгу. - Вы можете обратиться за помощью в любое время, - наконец произнес он. - И конечно, обслуживание: бутерброды, кофе, ликер. - Наркотики? Квбист повернулся к нему. Как мрачные совы, они вчетвером уставились на Ларса. - Я сижу на наркотиках, - объяснил Ларс. - Я думал, КАСН сообщил вам об этом, о Господи! Я принимаю их каждый час. - Какие наркотики? - Вопрос был задан очень осторожно, чтобы не сказать - подозрительно. - Эскалатиум, - ответил Ларс. Вот оно. Оцепенение. - Но мистер Ларс! Эскалатиум токсичен для мозга! Вы бы не протянули и полугода. - Я принимаю еще и конджоризин, - сказал Ларс. - Он уравновешивает метаболическую токсичность. Я смешиваю их, растираю в порошок, круглой чайной ложкой, делаю раствор такой же консистенции как вода, даю отстояться и принимаю ее как инъекции... - Но сэр, вы же умрете! От моторно-васкулярных конвульсий. Через полчаса. - Четверо советских агентов выглядели совершенно озадаченными. - Все, что со мной когда-либо случалось, было лишь побочным эффектом, - сказал Ларс. - Из носу текло... Четверо посоветовались, и затем один из них обратился к Ларсу: - Мы привезем сюда вашего врача из Запад-Блока, доктора Тодта. Он может наблюдать за вашими процедурами принятия инъекций. Сами мы не можем взять на себя такую ответственность. Эта комбинация стимуляторов необходима для того, чтобы наступило состояние транса? - Да. Они снова посоветовались. - Спускайтесь вниз, - наконец приказали ему. - Вы присоединитесь к мисс Топчевой, которая, насколько мы знаем, не зависит от наркотиков. Оставайтесь с ней, пока мы не заполучим доктора Тодта и оба ваших медикамента. - Смотрели на него сурово. - Вы должны были сказать нам или привезти свои наркотики и доктора Тодта с собой. Власти Запад-Блока не проинформировали нас. - Было ясно, что они искренне разозлились. - Ладно, - сказал Ларс и стал спускаться вниз. Через минуту он уже стоял перед дверью в комнату Лили Топчевой в сопровождении одного из квбистов. - Я боюсь, - вслух сказал он. Агент постучал в дверь. - Боитесь, мистер Ларс, противопоставить свой талант способностям н_а_ш_е_г_о_ медиума? - Издевательские нотки явно преобладали в его голосе. - Нет, не этого, - ответил Ларс. Боюсь, подумал Ларс, что Лиля окажется именно такой, какой ее описал Каминский, черноватой, сморщенной, высушенной палкой из костей и хоти. Как старый, никому не нужный кошелек. Поглощенная, наверное, своими профессиональными запросами. Бог знает, что ее могли заставить предоставить своему "клиенту". Они, насколько он знал об этом полушарии - народ суровый. Теперь ему стало ясно, почему генерал Нитц хотел, чтобы совместная работа дизайнеров оружия происходила именно здесь, под руководством Нар-Востока, а не Запад-Блока. Нитц прекрасно понимал, что наибольшее давление оказывается именно здесь. Возможно, он думает, что под таким прессом я буду лучше работать. Другими словами, подумал Ларс хмуро, все эти годы меня просто придерживали. Но здесь, под контролем КВБ, под неусыпным оком БезКаба все будет по-другому. У генерала Нитца было больше уверенности, что из его людей выжмут здесь, что надо, чем в собственных учреждениях. Какой странный, необъяснимый и все-таки в чем-то правильный гаденький расчет. _Я _т_о_ж_е в_е_р_ю_ в _э_т_о_, понял Ларс. Потому что, возможно, именно тот случай. Дверь отворилась. И на пороге стояла Лиля Топчева. На ней был черный шерстяной свитер, брюки и сандалии, волосы завязаны сзади бантом. Она выглядела не больше чем на семнадцать или восемнадцать лет. У нее была подростковая фигура, только стремящаяся к зрелости. В одной руке сигарета, но держала она ее неправильно, очень неуклюже, явно пытаясь выглядеть старше и произвести впечатление на квбиста и на него. Ларс хрипло произнес: - Я Ларс Паудердрай. Улыбаясь, Лиля протянула ему руку. Она была маленькая, гладкая, холодная, хрупкая. Он осторожно, с огромным почтением пожал ее. Ему казалось, что всего лишь одно неловкое пожатие может навеки все испортить. - Привет, - сказала она. Агент телом втолкнул Ларса в комнату. Дверь з