рудились вокруг гостей,
гудение стихло, и в пещере воцарилась мертвая тишина.
-- Джим! -- вскричал огромный дракон в первом ряду. Его невероятный бас
заставил это слово отразиться раскатистым эхом. В голосе звучало удивление,
будто Джим только сейчас материализовался перед огромным драконом.
- Горбаш! -- последовал ответ Джима.
Горбаш был единственным драконом, который называл его уменьшительным
именем. Это вносило особую сердечность в их отношения. Иначе и быть не
могло, ведь Джим занял тело Горбаша и пользовался им, не обращая внимания на
желания хозяина, с того момента, как появился в мире четырнадцатого
столетия, как раз перед битвой у Презренной Башни.
Горбаш считался не самым умным членом клиффсайдской коммуны и не играл
в ней большой роли. Но он сумел завоевать в глазах сородичей особое
положение благодаря своей дружбе с Джимом. Горбаш эксплуатировал эту дружбу
на всю катушку, и другие драконы наконец начали прислушиваться к нему,
прежде чем вступить в спор, а чужого мнения драконы не уважали, каждый
довольствовался только теми аргументами, которые мог привнести сам.
Любили ли клиффсайдские драконы самого Джима, он не знал. Они были
способны на привязанность, как, например, Секох и ныне покойный Смргол,
прадядюшка Горбаша, но никогда не выказывали своих чувств. Они были очень
вспыльчивы и относились к Джиму настороженно. Очень трудно поверить, что
столь крупные и гордые создания нуждаются в осторожности. Но это факт. И
только в последнее время, в последние несколько столетий, они осознали, что
в мире существуют более гордые и опасные существа, чем они сами.
Это были особи, к которым принадлежал Джим и которых драконы называли
"Джорджами", по имени святого Георгия, вошедшего в историю после убийства
дракона. Даже теперь только молодые драконы рисковали остановиться и
заговорить с джорджем, встретив его в полях или в стране других Джорджей,
близ строений, в которых обычно жили Джорджи.
Мысль об этом напомнила Джиму, что, если кто-нибудь здесь действительно
любил его, то только молодые драконы.
За это ему следовало благодарить Секоха. Именно Секох рассказывал
молодежи о битве у Презренной Башни, включая историю о своем участии в ней,
а также о других приключениях, в которых он участвовал вместе с Джимом,
Брайеном и другими недраконами. Именно этими историями он поразил
воображение и завоевал признание молодежи. В передних рядах толпы, которая
уставилась сейчас на него, Джим не разглядел ни одного молодого дракона.
Молодежь, драконы, которым еще не исполнилось и ста лет, сгрудилась, как
обычно, в последних рядах,-- с молодыми не принято было считаться.
Горбаш же был другом до первой беды -- Джим в этом не сомневался. Связь
Горбаша с Джимом придавала ему особый статус, но он поддерживал друга,
только пока тот был ему полезен.
-- Ну,-- прогудел приземистый, почти квадратный дракон из первых рядов,
стоявший слева от Горбаша,-- когда же нам собираться в замок графа?
Драконы всегда сначала медлили, а затем брали быка за рога.
-- Именно поэтому я и здесь...-- Джим лихорадочно пытался вспомнить имя
дракона, который заговорил с ним. Белый шрам на верхней части морды ему
помог: -- Ламарг, я специально прибыл к вам, чтобы обо всем рассказать. Это
будет завтра...
Драконы заговорили все разом:
-- Что он сказал?
-- Он сказал -- завтра.
-- Это должно быть раньше.
-- Нет, лучше всего в конце. Он приберег для нас лучшее.
-- Заткнись, Маглар. Ты сам не знаешь, о чем говоришь!
-- Завтра -- ведь это после сегодняшнего вечера!..
Постепенно обмен репликами смолк, в пещере вновь воцарилась тишина.
-- Нам не нужно платить за это? -- спросил Ламарг.
Драконы заворчали,-- этот вопрос был очень важен для них.
-- Нет,-- ответил Джим.-- Вам надо только точно выполнить все, что я
скажу. Я хочу, чтобы вы возвратились в полной безопасности. Но для этого вам
нужно все делать в точном соответствии с моими указаниями. Секох пойдет
вместе с вами, он напомнит вам обо всем, что вы можете забыть.
Вновь раздались реплики. Некоторые кричали:
- Но ведь он всего-навсего болотный дракон! Это кричали драконы,
благополучно затерявшиеся в толпе. Секох рассердился и, как все драконы в
таких случаях, приподнял крылья.
-- Почему именно он, Джеймс? -- запротестовал Ламарг.-- Это может быть
один из нас. Он ведь даже не клиффсайдский дракон.
-- Потому что я знаю о таких вещах гораздо больше любого из вас,
Ламарг. Кто из вас имеет хоть десятую часть моего опыта общения с Джорджами?
-- рявкнул Секох.
Ламарг заворчал, но не стал продолжать спор.
-- Итак,-- попытался успокоить страсти Джим,-- в связи с тем, что Секох
много раз боролся рядом со мной, он лучше всего знает, чего я хочу от вас в
случае, если произойдет что-либо непредвиденное.
Клиффсайдские драконы обсуждали услышанное две-три минуты. Наконец они
пришли к заключению, что это звучит разумно.
Джим терпеливо ждал. Общение с драконами всегда было делом длительным,
но тут уж ничего не поделаешь. Наступившая пауза позволила Джиму приватно
поговорить с Секохом. Он наклонился и проговорил в ухо болотному дракону:
-- Секох, сейчас я скажу, что ты предупредишь их, когда наступит время
отправиться в то место, где они должны быть. Оно расположено близ опушки, ты
увидишь его с воздуха. Там будет много народа. И леди Анджела, и я, и другие
люди, а еще вол и осел, участвующие в представлении...
-- В представлении? -- спросил Секох низким, но спокойным голосом
конспиратора.
-- Это когда на сцене рассказывается какая-то история,-- объяснил Джим.
Видя, как Секох недоуменно и хмуро на него смотрит, не понимая, что значит
"сцена", Джим добавил: -- Сцена -- это площадка, где люди двигаются и
показывают то, о чем они говорят. Как если бы мы повторили события у
Презренной Башни, чтобы все могли на нас посмотреть.
Голова Секоха поднялась, его глаза загорелись.
-- А это возможно, милорд? -- прошептал он.
-- Возможно,-- неосторожно сказал Джим и поспешно добавил: -- Но в
далеком будущем. Нужно как следует это обдумать.
Света в глазах Секоха поубавилось.
-- Да, милорд. Так ты хочешь собрать клиффсайдских драконов в лесу?
-- В том-то и дело. Я хочу, чтобы они были в лесу, если ты найдешь
лужайку поближе. Они могут пройти до нашей лужайки, но встать подальше, за
деревьями, чтобы люди их не видели. Они могут воспользоваться сооружениями,
которые построены для представления, и укрыться за ними. Кроме того,
говорить надо очень тихо.
-- Почему, милорд?
-- Чтобы никто из зрителей не услышал. Лучше, чтобы они
переговаривались шепотом. Ты будешь слышать мой голос в своей голове, и он
скажет тебе, когда выйти вместе с пятью, только с пятью драконами. До этого
они пусть только шепчутся, потому что в этом месте представления будут
говорить о драконах, но никто из зрителей не ждет их -- настоящих. Это
будет, когда святой Иосиф увидит драконов, которые выйдут к нему, и
испугается, а младенец Христос скажет ему, что не надо бояться.
-- Понимаю, милорд! Теперь я понимаю!
-- И ты все запомнишь?
-- Милорд! Драконы никогда ничего не забывают!
Это было правдой, даже чересчур правдой. Они не только ничего не
забывали, но и обсуждали то, о чем помнили, снова и снова на протяжении
сотен лет. К этому моменту дискуссия среди клиффсайдских драконов стихла, и
они ждали указаний Джима.
-- Секох расскажет вам, куда и когда отправляться, а еще, как вести
себя, когда окажетесь на месте. Но есть одна очень важная вещь. Даже две.
Во-первых, вам надо укрыться среди деревьев на лужайке, пока Секох не подаст
сигнал некоторым из вас, вашим представителям. Те, кого выберет Секох, будут
допущены к молодому принцу, но его благословение распространится на всех.
Клиффсайдские драконы принялись обсуждать и это, но, так как у них,
похоже, не было выбора, они наконец успокоились. Все, кроме Ламарга, тот
оказался самым упрямым.
-- А что еще ты хотел сказать нам, Джеймс? -- поинтересовался он.
-- Я только хотел напомнить, что в лесу вы можете выслеживать троллей,
чтобы узнать, где они там расположились...-- За этими Словами последовало
общее ворчание, которое поднялось до возмущения. Затем восстановилась
относительная тишина.
-- Мы ненавидим троллей! -- прокричал Ламарг, и аудитория поддержала
его ревом.
-- Я знаю, что вы их ненавидите,-- успокаивающе сказал Джим.-- Но не
думаю, что кто-нибудь из троллей захочет расположиться поближе к вам, чтобы
вы их заметили. А если вы слишком заинтересуетесь ими, то можете привлечь
внимание зрителей, собравшихся посмотреть представление. Это испортит все,
и, конечно, вы никогда не получите благословения.
-- Это помешает благословению? -- послышался голос из толпы.
-- Возможно,-- ответил Джим.
-- Тогда пусть тролли не приближаются к нам,-- сказал Горбаш.-- Раз они
все портят...
Это произнес дракон, который всегда был очень осторожен и, хотя и
скрывал это, возможно, являлся самым мирным во всей общине. По нему можно
было судить, как поведут себя драконы, если тролли, окружившие территорию
Мнрогара, приблизятся к ним. Джим мысленно поморщился. Столкновение драконов
с троллями предвещало не меньше неприятностей, чем их появление в рядах
гостей графа.
Джиму следовало подумать об этом раньше. Но времени coвсем не было. Все
это, как он знал, могло кончиться тем, что драконы почувствуют себя
оскорбленными. Джим знал, что викинги и другие скандинавские мореходы
древности имели обыкновение убирать головы с фигур драконов на своих
кораблях, когда приставали к берегу. Они полагали, что вид драконьей головы
приведет в ярость троллей этой земли.
-- Повторяю,-- сказал Джим,-- вам незачем беспокоиться о троллях, я
упомянул о них только из опасения, что кто-то из вас заговорит слишком
громко и зрители раньше времени узнают, что вы здесь, и начнут вас
благословлять.
Драконы поворчали, но согласились -- все, за исключением Ламарга,
который продолжал пребывать в дурном расположении духа. Теперь он уставился
на Гоба Первого.
-- А что этот коротышка имеет общего с нашим походом в замок? Это ведь
наше дело, не правда ли? А ему чего надо? -- вдруг потребовал объяснений
Ламарг.
-- Это Гоб Первый де Маленконтри, Гоблин замка Маленконтри и мой
специальный посланник. В случае необходимости он передаст мое послание
Секоху для вас, когда вы соберетесь завтра на лужайке.
-- Кто такой гоблин? -- проворчал Ламарг.
Секох сделал несколько шагов навстречу к дракону:
-- Он живет в камине в Маленконтри, Ламарг! Это все, что тебе надо
знать.
-- А что такое камин? -- фыркнул Ламарг.
-- Место, где разжигают и поддерживают огонь,-- ответил Секох,
приподняв крылья.-- Гоб Первый обычно находится над пламенем зажженного
огня. Как бы тебе это понравилось, Ламарг?
-- Я был бы дураком, если бы приблизился к огню. А я не дурак, Секох.
Ты можешь толкнуть кого-нибудь из нас на опрометчивые поступки, болотный
дракон. Лучше тебе не делать этого!
-- Я никого никуда не толкаю,-- ответил Секох.-- Я только хочу обратить
внимание кое на что. Вы можете не любить огня, но это не волнует Гоба
Первого де Маленконтри. Какое же вам дело до того, какой он? Думаете, раз он
счастлив в таком месте, к которому вы не хотите приближаться, то он мал и
незначителен? Повторяю, он живет в пламени, Ламарг!
-- Огненный чертенок! -- сказал Ламарк, внезапно шагнув назад.
Отступить дальше ему помешали драконы, стоявшие позади.
Джим почувствовал движение на своем плече. Гоб стоял, прижавшись к
шлему Джима, выпятив грудь и расправив плечи.
-- Тебе бы понравилось, если бы он был только огненным чертенком,
Ламарг! -- сказал Секох и сделал еще один шаг навстречу собеседнику.-- Ты
был бы счастлив, если бы он был только огненным чертенком. Так он гораздо
значительнее. Он гоблин.
-- Ха! -- сказал Гоб с плеча Джима.
-- Кто это там пищит? -- спросили сразу несколько драконьих голосов.
-- Он сказал "ха!", Ламарг! Теперь ты его разозлил.
-- А я его не боюсь.-- Ламарг попытался отступить еще дальше, но не
смог.
-- Все в порядке,-- сказал Гоб самым низким тоном, каким только смог.--
Я не разозлился.
-- Это хорошо,-- поспешно вставил Джим,-- Мы не должны испытывать
дурных чувств в такой счастливый день. Я уверен, вы с Ламаргом отлично
поладите, Гоб. А теперь нам пора. Секох, я свяжусь с тобой завтра и дам
окончательные распоряжения. Ты ведь остаешься здесь?
-- Несомненно, милорд. Я буду готов, и клиффсайдские драконы тоже будут
готовы.
Пещера взорвалась гулом голосов -- драконы заверяли, что они будут
готовы.
Джим воспользовался галдежом, чтобы представить себе буфетную в
Маленконтри, и почти тотчас же они с Гобом оказались там.
На сей раз Гвинет Плайсет была на месте. Она издала вежливый тихий
возглас и сделала книксен перед Джимом:
-- Чего желает милорд?
-- Мне нужен Нед Данстер, если ты сможешь его найти.
-- Сию секунду, милорд. Он не подумал, что ему, доезжачему, можно
подождать в зале, хотя Том сказал, чтобы он прекратил работу на псарне,
потому что может потребоваться милорду в любую минуту. Я позову его.
Она выбежала из буфетной.
-- Гоб,-- обратился Джим к гоблину,- слезь с моего плеча и сядь передо
мной,
Гоблин спрыгнул с плеча Джима и уселся на струйку дыма в камине на
уровне глаз Джима и на расстоянии фута от него.
-- Я надеялся поговорить с тобой наедине. Я хочу, чтобы мы с тобой
возвратились в замок графа. Мне нужно, чтобы ты находился в камине нашей с
леди Анджелой комнаты. Ты поднимешь тревогу, если кто-нибудь посторонний
войдет к нам. Сидя на струйке дыма в камине, ты можешь слышать, что
происходит в комнате, и сумеешь спуститься, быстро оглядеться и спрятаться
опять, чтобы никто не успел тебя увидеть. Сделаешь это?
-- Запросто,-- ответил Гоб Первый, и в его голосе прозвучала почти
правительственная нотка.-- Я хотел сказать, легко, милорд. Я буду в камине,
где никто меня не увидит. И я буду знать, что происходит в комнате.
-- Вот и хорошо, потому что я хочу, чтобы ты был нашим стражем, пока мы
живем в этой комнате. В случае необходимости ты предупредишь меня. Для этого
тебе надо только подумать обо мне и мысленно произнести все, что необходимо.
Я услышу и отвечу тебе. Так ты можешь это сделать?
-- Без всякого сомнения. Какого сорта людей ты не хочешь видеть в своей
комнате?
-- Любого, кто там не живет. Обычно там находятся леди Анджела, я,
служанка по имени Анна, кормилица и юный Роберт Фалон, он еще младенец. Еще
могут войти воины, которые стоят у дверей, или любой посетитель, которого
впустили Анна или кормилица. Может войти и слуга. Среди посетителей может
оказаться и леди Агата Фалон. Она тетка юного Роберта, но мы подозреваем,
что у нее дурные намерения. Возможно, она не явится сама, а пошлет кого-то,
чтобы навредить ребенку. Поэтому тебе следует сразу сообщать мне о любом
посетителе. Ты справишься?
-- Конечно, милорд! -- Гоб Первый продолжал сидеть на струйке дыма, но
Джим заметил, что он вновь расправил плечи и выпятил грудь, как в пещере
драконов, когда Секох намекнул Ламаргу, что Гоб -- огненный чертенок, то
есть слуга короля и королевы Царства мертвых, и обычно его не увидишь среди
живущих на земле созданий. Ходили слухи, что огненные чертенята не то
сделаны из огня, не то постоянно находятся сами в огне и могут обратить в
пепел любого, кто дотронется до них. Внезапно грудь Гоба Первого опала.-- Я
сделаю все, что смогу, милорд.
-- Знаю, что сделаешь, и в любом случае...
Джима прервали вошедшие в комнату Гвинет и Нед Данстер. Оставив
молодого человека, Гвинет сделала книксен и вышла.
-- Ну, Нед,-- сказал Джим,-- сейчас мы отправимся в очень короткое
путешествие.
-- Да, милорд,-- ответил Нед. Его взгляд соскользнул с Джима и
остановился на Гобе, сидевшем на струйке дыма. Глаза молодого человека
округлились.-- Ты брал меня с собой в полеты на струйке дыма много-много лет
назад, когда я приходил в замок с мельником, который привозил муку!
- Никогда в жизни,-- ответил Гоб Первый.
Глава 33
- Но это было! -- настаивал Нед.-- Ночью. Тогда еще везде лежал снег. Я
хотел заснуть, чтобы согреться, а потом пришел сюда, и ты был здесь и взял
меня с собой. Мы пошли по снегу среди деревьев, но мне было тепло. Это было
самое великолепное из всего, что со мной когда-либо случалось.
-- Никогда в жизни я не делал этого!
-- Ну-ну, Гоб,-- успокаивающе сказал Джим, Он повернулся к Неду:
-- Ты говорил кому-либо о своих полетах с Гобом Первым?
-- Никогда, милорд.-- Нед смотрел то на гоблина, то на Джима.--
Взрослые никогда бы мне не поверили. Кроме того, я не хотел никому
рассказывать. Это было настолько великолепно, что я хотел сохранить это
только для себя.
-- И ты обо всем молчал все эти годы? -- спросил Джим.
Нед медленно кивнул.
-- Ты понимаешь, Гоб? -- сказал Джим.-- Нед никогда никому не говорил и
не скажет. Поэтому вполне можно предположить, что ты брал его с собой в
полеты, когда он был маленький.
Гоб Первый медленно успокаивался:
-- Хорошо, пусть так,-- сказал он через минуту.-- Я помню его, потому
что ему очень нравилось летать на строке дыма вместе со мной. Он был
поистине счастлив, пожалуй, счастливее всех детей, с которыми я летал.
-- Я был счастлив? -- Лицо Неда просветлело,
-- Да, совершенно счастлив. Я это хорошо помню. Детям это всегда
нравится. Но ты, казалось, вобрал в себя все: ночь, лес, снег, звезды,--
казалось, что ты заключил их в объятия,
-- Да, именно так я себя и чувствовал,-- тихо проговорил Нед.-- Как бы
мне хотелось почувствовать это снова.
-- Мы полетим несколько рановато, чтобы ты смог увидеть звезды, Нед,--
усмехнулся Джим.-- Полагаю, пора собираться в замок графа. Ты готов, Гоб?
-- Милорд,-- застенчиво произнес гоблин,-- я не уверен, что дым
выдержит второго пассажира, один из которых к тому же взрослый лорд.
-- Все в порядке, ты полетишь один. Я перенесу Неда с помощью магии, но
мы полетим с той же скоростью, что и ты. Джим прикрыл глаза и увидел себя и
Неда в воздухе перед камином, единственный путь из которого вел через
пылающий в нем огонь. Этот метод был намного совершеннее и удивительнее
старого способа использования чар, Джим явно должен был додуматься до этого
раньше. Это действительно прогресс -- так компьютер лучше пишущей машинки.
Но как ни быстра магия, Гоб оказался проворнее. Он уже ждал их, сидя в
камине на струйке дыма.
-- Прекрасно Гоб,-- похвалил его Джим,-- Лети впереди, мы постараемся
держаться рядом.
Гоб тотчас пустился в полет на скорости, которая казалась достаточно
медленной. Он поднялся над замком, преодолел поле перед ним и вот уже летел
над деревьями ближнего леса. Однако скорость его была обманчива, и Джим
знал, что они летят очень быстро.
Было странно смотреть на деревья внизу и видеть, что они не исчезают
позади. Джим был будто сразу в двух измерениях времени. Одно давало
уверенность, что он летит со скоростью самолета двадцатого века, а другое
показывало, что его скорость в лучшем случае не превышает четырех-пяти миль
в час. Но он, Нед и Гоб Первый оставались рядом. Джим мысленно видел всех
троих, летящих бок о бок, как и было на самом деле.
-- Ну, как, Нед,-- спросил Джим своего доезжачего,-- как тебе нравится
полет на этот раз?
-- Это просто великолепно,-- радостно объявил Нед.-- Почти так же
хорошо, как тогда, но тогда было полнолуние, и все небо было усеяно
звездами. Он немного виновато смотрел на Джима, пребывая в затруднении.
Сейчас была не ночь, а лишь пасмурный вечер. Небо над головой покрывали
облака, но не очень плотные, что позволяло рассматривать проплывающую внизу
землю. Никаких признаков бури. Местность, над которой они пролетали в полной
тишине, представляла собой поросшую деревьями равнину. Ветерок не шелестел
ветвями деревьев, на снегу не видно было зверей, а в лесу -- никаких следов.
Уж не очистили ли эти места тролли, чтобы прокормить себя, подумал Джим. Но
следов троллей тоже не было видно, а снег не шел в течение двух последних
дней. Под голыми ветвями деревьев земля казалась будто бы нарисованной;
никакой жизни не чувствовалось.
Мысль о троллях навела Джима на другое. Он взглянул направо, на
летящего на струйке дыма гоблина. Нед летел слева от него.
-- Гоб Первый,-- спросил Джим,-- ты не знаешь, тролли, все еще окружают
территорию Мнрогара?
-- А кто такой Мнрогар, милорд?
-- Тролль, живущий в замке графа.
-- А, этот! -- сказал Гоб Первый.-- Я не знал, как его зовут!
Гоблин выглядел потрясенным, но вновь расправил плечи, выпятил грудь и
поднял голову:
-- А что, тролли все еще здесь, вокруг его территории?
-- Да, их здесь целая армия,-- подтвердил Джим.
Гоб Первый заметно увял, но тут же взял себя в руки, выпятил грудь и
расправил плечи.
-- Это правда. Они не осмелятся войти на территорию, пока один из них
не проявит себя настолько храбрым, чтобы вступить в борьбу с троллем из
замка. Но отчего их так много?
-- Не знаю. А хотелось бы знать. Но пока мы пролетаем над ними, мне
вдруг пришло в голову, что я знаю, где они скрываются. Теперь я хочу
удостовериться, там они или приблизились к замку. Кстати, хочу спросить
тебя, ты можешь учуять тролля?
-- О да, милорд.
-- Прекрасно! Ты почуешь его, даже если он притворяется, что спит в
сугробе, а сам подстерегает добычу?
-- Я думаю, да, милорд,-- неуверенно ответил Гоб.-- Это зависит от
того, насколько близко я нахожусь к земле.
-- Я припоминаю,-- сказал Джим,-- когда ты нес меня из замка графа в
Маленконтри на струйке дыма в прошлый раз, ты говорил, что видишь их, они
ждали, когда начнется снег и укроет их. Ты помнишь, где это было?
Гоб приподнял бровь:
-- Полагаю, помню. Возможно, их там очень много, это облегчит мне
поиск.
-- А ты помнишь, где учуял их в прошлый раз?
-- Конечно, помню. Возможно, я не говорил, но гоблины никогда ничего не
забывают.
Ни гоблины, ни драконы, подумал Джим, А еще, насколько он мог судить по
опыту, ничего не забывают женщины, волки, морские дьяволы и люди
четырнадцатого века. Разве что бедный маг ранга С из двадцатого века по
имени Джим все забывает. Но бессмысленно дуться на самого себя.
-- Это хорошо, потому что, когда мы будем пролетать над ними по пути в
замок, я прошу тебя подсказать мне, здесь ли они еще.
-- О, я буду счастлив, милорд. Это уже недалеко. Мы совсем рядом с тем
местом. Мы уже почти над ними.
Тем не менее, прошло, по крайней мере, пять минут, прежде чем Гоб
Первый заговорил снова:
-- Мы пролетаем там, где я чуял их, милорд. Это не совсем то место,
которое мы пролетали в прошлый раз, но если они окружают...
-- Так и есть, они окружают замок. Постарайся хорошенько. Ты можешь
обнаружить их?
Он сам понюхал воздух. На миг ему захотелось вернуться в драконье тело,
потому что обоняние дракона так же остро, как у гоблина, а может, даже
острее.
Но Гобу Первому и Неду вряд ли понравится лететь вместе с драконом.
Конечно, здравый смысл может подсказать им, что этот дракон -- Джим. Кроме
того, Джим мог заговорить с ними и успокоить, но все же они, наверняка,
разволнуются, А этого лучше не делать.
--- Ты ничего не чувствуешь? -- спросил Джим Гоба Первого.
-- Еще нет, милорд,-- ответил Гоб, разглядывая землю внизу. Мне
кажется... Нет, не чувствую. Мне кажется, я ощущаю какой-то запах, но не
знаю, от них он или оттого, что они были здесь прежде.
-- Извините меня, милорд и Гоб Первый,-- вежливо обратился к ним Нед,--
но, возможно, мы слишком далеко от земли. Если бы Гоб Первый спустился чуть
ниже...
Джим испытующе посмотрел на гоблина. Он понял, что Гоба не очень
обрадовала перспектива спуститься к земле. Джим вспомнил, как гоблин описал
ему покрытого снегом тролля, лежащего неподвижно, пока не приблизится
добыча, а уж тогда он молнией выскакивает из сугроба, и не остается никаких
шансов убежать от него.
-- Гоб, ты не думаешь, что было бы лучше приблизиться к земле, чтобы
видеть, что надо обнюхать?
-- Ну нет... Я хочу сказать, да, милорд. Конечно, я опущусь и обнюхаю
получше. Вот тот сугроб справа впереди...
Прежде чем Джим успел что-то сказать, струйка дыма под Гобом нырнула к
сугробу возле большого дуба, который стоял в пятидесяти футах от них. Скорее
всего рядом с дубом почва поднималась, что и вызвало такое скопление снега.
Гоб Первый скользнул к нему, а Джим с Недом зависли в воздухе футах в
пятидесяти над землей.
-- Милорд! -- В восторге закричал Гоб Первый.-- Ты был прав. Тут...
Сугроб будто взорвался, и не один, а два -- невероятно встретить сразу
двух! -- ночных тролля, крупных, с серебристой шерстью, выпрыгнули по
сторонам от гоблина. И прежде чем Гоб Первый успел улететь, один из них
схватил гоблина своей широкой когтистой лапой.
-- Кто это такой? -- спросил второй тролль.
-- Не знаю,-- ответил его приятель, разглядывая Гоба Первого. Ни один
из троллей, естественно, не взглянул вверх и не догадывался о висящих сверху
Джиме и Неде.-- Какая-то мелюзга. Едва хватит закусить.
Гоб Первый не стал звать на помощь. Он храбро вгрызся в лапу тролля
между большим и указательным пальцем.
-- Милорд...-- взволнованно начал Нед, и оба тролля глянули вверх. Но
Джим уже сорвался сам, охваченный одним из редких приступов ярости. Почти в
тот же миг он оказался на земле и направил палец на обоих троллей:
-- Замерзните!
Оба тролля тут же замерзли. Их рты, уже открывшиеся для рычания, не
издали ни звука. Тролли заблестели, будто покрытые слоем расплавленного
стекла.
Джим взглянул на них. Переход от ярости к здравомыслию занял один
миг,-- Джим понял, что в порыве возбуждения использовал не то слово. Он
хотел употребить магическую команду "замри". Но двадцать лет возмужания
вместе с телевидением и просмотра сериалов о полицейских и мошенниках
заставили его употребить эквивалент этого слова из двадцатого века.
Магическая команда была исполнена буквально.
Оба тролля замерзли.
Джим посмотрел на Гоба, опасаясь, что и тот оброс льдом и недвижим. Но
гоблин не пострадал. Магический приказ, подобно молнии, задел лишь тех, на
кого был направлен. Гоб Первый пытался высвободиться из лапы замерзшего
тролля, но это ему не удавалось.
Джим ткнул пальцем в лапу тролля, держащего Гоба Первого:
-- Размерзни! Успокойся!
Лед с лапы тролля обрушился ледяным душем, и ладонь наполовину
раскрылась. Гоб постарался выбраться, но не смог.
Джим подошел, развел пальцы тролля и освободил Гоба, прижав его к себе
в безотчетном желании защитить. Гоб вцепился в доспехи Джима, и Джим
почувствовал, как дрожит его тельце. Он взглянул на Гоба Первого и увидел,
что тот смотрит куда-то в сторону.
-- Милорд! Обороняйся! -- закричал гоблин.
Джим оглянулся и увидел, что к нему со всех сторон бегут тролли.
-- Поднимайся вверх, милорд! Поднимайся!
Джим почувствовал, как поднимаются его ноги, и увидел, что струйка дыма
пытается унести его в небо. Но у него не было такого намерения.
-- Поднимайся сам, Гоб,-- сказал он и попытался посадить гоблина на
струйку дыма, но тот тесно прижался к нему.
-- Я не покину тебя, милорд! -- пронзительно закричал гоблин.--
Поднимайся! Ты должен улететь!
-- Черта с два!
Он представил себя и Гоба заключенными в яркий сияющий шар, внутри
которого было прохладно, а внешняя стенка имела температуру кипящей воды.
Как раз вовремя -- несколько троллей уже протянули лапы, чтобы схватить его,
коснулись сияющего шара и завопили от боли и ярости.
-- Так-то лучше,-- заметил Джим, повернувшись к ним и все еще прижимая
к себе Гоба. Гнев его улегся, Джим чувствовал полное самообладание.--
Захотели схватить мага? А ну-ка, попробуйте!
Тролли окружили его, но ни один не тянулся лапой к сиянию. Те, кто
стоял подальше, рычали и ревели, но молчание тех, кто был совсем рядом,
оказало воздействие на толпу, и шум стих.
-- Так-то лучше! -- повторил Джим. Он обернулся к двум троллям,
напавшим на Гоба.
-- Размерзните! -- Лед начал отлетать от их тел, они зашевелились,
разминая руки и ноги, будто не веря, что могут двигаться. Джим вновь
повернулся к толпе: -- Никогда, повторяю, никогда не нападайте на мага или
гоблина. Вы слышите?
Гробовое молчание. Глаза троллей сверкали. По выражению их диких рож
Джим понял, что они изумлены, но не испуганы.
-- Эй, ты,-- сказал Джим, выбрав самого большого тролля из первых рядов
окружавшей его толпы.-- Что вы здесь делаете? Зачем явились? Отвечай!
Тролль посмотрел направо, налево, вниз, поднял глаза на Джима -- и
ничего не сказал.
-- Я буду говорить! -- закричали голоса из задних рядов. В толпе
началось движение, кто-то вырывался в первые ряды, отбрасывая в сторону
стоявших на пути, и наконец вперед вышли два совершенно одинаковых тролля.
Они остановились рядом с сияющим шаром. Тролли были не только точной копией
друг друга -- они и стояли одинаково, уперев кулаки в бедра.
-- Что ты здесь делаешь, маг? Это моя территория!
Джим уставился на них. Его испугало не то, что они сказали, а то, что
они произнесли это одновременно, причем оба использовали слово "моя".
-- Тогда позвольте мне пройти,-- ответил Джим.
Оба тролля свирепо посмотрели на него. Джим возвратил им такой же
свирепый взгляд. Он разрывался между двумя возможностями: стать таким же
огромным, как морской дьявол Ррнлф -- его сила при этом останется такой же,
как у человека, но ведь тролли этого не знали,-- или заморозить их всех и
оставить статуями.
Нет, наверное, последнее чересчур жестоко. Но, в любом случае, он не
был настроен бросать слова на ветер. Он ждал, когда тролли заговорят вновь.
Оба, двигаясь, как в тумане, и не произнося ни слова, осторожнее
подошли к сиянию и, почувствовав жар, убрали лапы. Они продолжали глядеть на
Джима.
-- Скажите, что вы здесь делаете? -- спросил он.
-- Я жду Мнрогара,-- ответили они.
-- Значит, ждете Мнрогара. А остальные тролли? Они что, тоже ждут
Мнрогара? И пусть говорит только один. Ни к чему говорить хором. Любой, но
один.
-- Я говорю двумя ртами! -- сказали оба тролля одновременно.-- Я --
один. Я буду драться с Мнрогаром и съем его. Его территория -- моя.
Джим понял, что плохо рассмотрел их.
-- Что ты имеешь в виду, утверждая, что ты один? -- рявкнул он.-- Я
вижу, что вас двое.
-- Нет, я один. Мать разорвала меня надвое, когда я родился, но я
всегда оставался одним. Я один. Я живу как один. Ем как один и дерусь как
один. Мнрогар умрет. Ни одному троллю не победить меня. Я могу получить
любую территорию, какую хочу, и в любое время. Теперь пришло время взять
территорию того, кто называет себя королем троллей.
-- И что это даст?
-- Тогда решится, кто король троллей. Когда я отниму его территорию, я
смогу отнять и любую другую, тогда вся земля станет моей. Для троллей
настало новое время, под властью нового короля. Мы отберем все-все и
переломаем кости не только Мнрогару, но и всем таким, как ты, и любому, кто
претендует на власть на этом острове. Все будет мое. Мое навсегда!
Джим понял, что его гнев испарился перед этим любопытным явлением. Как
бы крупен ни был Мнрогар, двое, что стояли перед ним, а они, конечно, больше
любого из троллей, имели все шансы, чтобы побороть его. Если только Мнрогар
устал от жизни -- еще бы, почти две тысячи лет! -- а по словам Арагха, и от
одиночества. И тут Джим внезапно понял, что подтолкнуло Темные Силы решить,
что они могут помешать празднествам у графа, и, по сути, действовать против
Истории во время христианского Рождества. Темные Силы не могли действовать
напрямую, но независимо действующие факторы, например троллей, можно
использовать, ведь сверхъестественные создания наделены способностью влиять
на Историю, во всяком случае до некоторой степени. Эта странная пара,
которая говорила одновременно и использовала местоимение "я", наверно,
родилась сиамскими близнецами.
Действительно ли они едины о двух телах или же это умный план получить
преимущество, не имело значения. Главное, что другие тролли принимали их.
Если они и впрямь имели единый мозг и единую личность, это многое объясняло.
Выступая вдвоем, а не поодиночке, они, естественно, могли победить любого
тролля, а возможно, и кого-нибудь покрупнее. И когда росли, они получали
больше пищи, чем обычные тролли. Это объясняло, почему они крупнее
остальных, которые их сейчас окружали.
-- Ты сказал, что вы родились единым существом и твоя мать разорвала
вас! Как я могу этому поверить?
Не произнеся ни слова, тролли повернулись, показав Джиму один --
правый, другой -- левый бок,-- большие безобразные шрамы сбегали от ребер к
бедрам.
По-прежнему не произнеся ни слова, тролли повернулись лицом к Джиму.
-- Но, если вас разъединили, как вы можете считать себя одной
личностью?
-- Я один! -- прозвучали хором два голоса.
Джим склонялся к тому, чтобы им поверить,-- по крайней мере, они сами
верили в это, и, судя по поведению толпы троллей, те тоже верили. Если так,
победа близнецов над Мнрогаром весьма вероятна, если у близнецов хватит ума
использовать других троллей как объединенную силу против людей. Но, даже
если они этого не сделают, другие тролли подчинятся им, они загонят и сожрут
всю дичь вокруг, и эти места будут очищены от всей живности. Опустошая фермы
и маленькие деревушки, тролли могут почувствовать себя достаточно сильными,
чтобы нападать на людей.
Это может оторвать Британию четырнадцатого века от остального мира, и
История будет искажена до такой степени, что трудно даже подумать. Близнецы
говорили что-то еще, но Джим их уже не слушал. Его голова была занята
анализом нового порядка вещей. Неудивительно, что Феникс не улетал, как
следовало бы. Ничему не надо удивляться. Однако подобную ситуацию нельзя
рассматривать поверхностно. Надо уединиться и обдумать это. Но прежде всего
необходимо поговорить с Каролинусом,-- если он когда-нибудь увидит
Каролинуса вновь.
Хуже всего то, подумал Джим, что ему и другим магам может быть
запрещено в этих обстоятельствах вмешиваться в ситуацию с троллями. Согласно
законам, по которым действовали маги, не ясно, могут они вмешиваться или
нет, и это второй вопрос, на который должен ответить Каролинус. Бессмысленно
продолжать разговор как с близнецами, так и с другими троллями.
-- Я скажу вам,-- начал Джим самым зловещим тоном, каким только мог,--
и скажу как маг. Прислушайтесь к моим словам. Если вы пойдете против
Мнрогара, вы обречены! -- Он взглянул на гоблина, которого все еще прикрывал
ладонью.-- Нам пора, Гоб.-- Оставим этих троллей учиться уму-разуму.
Продолжим наш полет.
И он представил себя и гоблина в воздухе рядом с Недом, и они тотчас же
там оказались. Внезапный рев досады и ярости раздался снизу, из глоток
провожающих их глазами троллей. Гоб оторвался от Джима и оседлал струйку
дыма между ним и Недом. Нед был по-прежнему в воздухе, где они его оставили,
но каким-то образом умудрился перевернуться на живот и как будто плавал.
-- Ты видел его? Ты видел нашего хозяина? -- обратился гоблин к Неду.--
Он их остановил. Он их испугал. Они ничего не смогут сделать!
-- Прошу прощения, милорд,-- сказал Нед, пытаясь принять вертикальное
положение.-- Прошу прощения, милорд, за то, что я не смог спуститься.
Правда, у меня только нож, но мне не хотелось, чтобы милорд подумал, что
я...
-- О чем ты, Нед? Я хотел, чтобы ты оставался здесь. Если бы ты мне
понадобился, я бы позвал тебя, и ты смог бы спуститься. Забудьте о троллях,
вы оба, нам надо поскорее добраться до замка. Завтрашний день не за горами,
а у нас еще много работы.
Глава 34
Наступило безоблачное утро. Поднявшееся над горизонтом солнце лениво
освещало косыми лучами запорошенное снегом ристалище, трибуну, заполненную
тепло одетыми зрителями, и два высоких круглых шатра, установленных по
разные стороны арены. Легкий ветерок едва шевелил разноцветные флаги,
обрамляющие площадку для состязаний. Поперек ристалища по всей его длине
тянулся деревянный барьер, деля арену на две равные части. Зрители
подогревали себя вином и беспечно переговаривались в ожидании зрелища,
которое могло явить не только кровь и насилие, но и саму смерть. Многие еще
помнили несчастного Джона Мортимера, в 1318 году павшего на турнире от руки
своего соперника и похороненного в Уигморском аббатстве. А сколько славных
рыцарей закончили жизнь на ристалище до него! Счет смертям на турнирах никто
не вел, но искушенные в поединках люди знали, что сам высокородный сэр
Джеффри, сын Генриха II, в 1168 году принял смерть на арене от копья
противника.
На трибуне, казалось, пустовало лишь одно место -- слева от графа.
Обычно по левую руку от гостеприимного хозяина восседал епископ Бата и
Уэльса, но сейчас его не было видно. По-видимому, он счел неприличным
почтить своим присутствием столь небогоугодное зрелище, каким святой церкви
представлялся рыцарский турнир. Правда, люди, хорошо знавшие епископа,
нисколько не сомневались, что тот не преминет явиться, кутаясь в простую
монашескую одежду и скрывая свое полное лицо под капюшоном плаща.
Открыто показаться на столь крамольном состязании епископ не мог.
Церковь всячески противилась рыцарским турнирам, чуть ли не предавая их
анафеме, а в 1130 году запретила погребение павших на ристалище рыцарей по
христианскому обряду. Этот запрет постоянно нарушался, и отцы церкви -- надо
отдать им должное -- обычно смотрели сквозь пальцы на вольности своих
прихожан. Но одно дело не замечать прегрешения простых смертных, и совсем
другое -- подавать дурной пример пастве. Руководствуясь этим неоспоримым
соображением, епископ Бата и Уэльса, как бы ему того ни хотелось, не мог
открыто появиться на публике.
Из всех гостей графа, пожалуй, один Джим чуствовал себя не в своей
тарелке. Он сидел вместе с Брайеном в небольшом шатре и жевал свой завтрак.
Джим все еще с неудовольствием вспоминал, как его несколько часов назад --
до рассвета -- вытянули из тепла на мороз. Неужели Брайен и Нед Данстер, не
говоря уже о двух оруженосцах и нескольких крепких воинах, не могли без
помощи Джима сопроводить Мнрогара с его новоиспеченной лошадью в близлежащий
лес и спрятать там на несколько часов, по истечении которых Мнрогару
предстояло сыграть роль Черного Рыцаря? Джим вздохнул. Нет, вероятно, Брайен
и Нед Данстер правильно сделали, подняв Джима ни свет ни заря. Лес кишел
воинами графа, охранявшими подступы к замку от пришлых людей, которым могло
взбрести в голову поглазеть на состязание рыцарей. Джиму удалось с помощью
несложного магического приема, которым он недавно овладел, сделать тролля и
его лошадь невидимыми для посторонних глаз.
Шатер, в котором сидели Джим с Брайеном, располагался за одним из
больших круглых шатров, скрывавших его от зрителей на трибунах. Состязания
еще не начались. Брайен выступал во второй паре бойцов и надеялся принять
участие еще в нескольких поединках, если судьба окажется благосклонной к
нему. Первыми на ристалище должны были выйти сэр Освальд Астон и сэр Майкл
Лэнд.
Брайен, как всегда перед боем, пребывал в отличном расположении духа.
Зато Джим с трудом боролся с усталостью. Его веки отяжелели, ноги, казалось,
налились свинцом.
-- Ты не разбавляешь вино водой? -- спросил Джим, увидев, как Брайен в
очередной раз наполнил свой кубок.-- Скоро твой выход.
-- Вино перед боем, что вода,-- радостно заявил Брайен,-- но вкусом все
же получше той бурды, что черпают из колодцев.
Что пра