решил он.
Энджи старается вовсю и даже побеспокоилась о трибуне. Пришла на поляну
вместе со стражниками раньше Джима. Конечно, те не помешают,-- тролли,
набравшись храбрости, могут еще ближе подойти к замку. Джим посмотрел в
сторону леса -- стражники растворились между деревьями.
Зрителей на трибуне еще не было. Джим знал: в замке только что
закончилась нешуточная перебранка. Дамы спорили с кавалерами. Мужчины стояли
на том, что женщинам небезопасно покидать замок. Кругом тролли, и может
случиться так, что не у каждой дамы в минуту опасности найдется защитник.
Конечно, победа в споре осталась за женщинами. Дамы в один голос заявили,
что защитят себя сами. Разумеется, они не повесят на пояс по тесаку, а вот
для небольшого кинжала у каждой отыщется место за кушаком или в складках
юбки.
Заводилой у женщин была Геронда. Она во всеуслышание заявила, что не
боится никаких троллей, а на всякий случай прихватит с собой рогатину.
Рогатина -- копье с длинным древком и прилаженной к нему поперечиной -- была
ее любимым оружием, в чем Джим чуть было не убедился на собственной шкуре,
когда в обличье дракона впервые появился перед Герондой. Тогда Геронда могла
действовать по своему усмотрению, а вот сейчас в окружении гостей графа
право выбора оружия ей пришлось отстаивать, да еще с пеной у рта.
Раздавались дружные голоса, что рогатина не к лицу женщине, тем более
незамужней. Геронда упорствовала. Она не боялась досужих сплетен, все знали,
что ее сердце давно отдано Брайену. И все-таки Геронде пришлось уступить.
Договорились, что рогатину понесет стражник, а если та понадобится Геронде,
он тотчас отдаст ей оружие. Впрочем, Геронда не осталась внакладе. Она
прикрепила к поясу нож в ножнах, не собираясь стыдливо прятать его в
складках одежды.
-- К спектаклю почти все готово,-- сказал Джим.-- Надеюсь, мы не
забудем своих ролей.
-- Ролей-то мы не забудем,-- ответила Энджи,-- да я вот что еще
придумала: в начале спектакля расскажу в двух словах зрителям о том, что они
увидят. Не каждый знает историю Иосифа и Марии. А во время представления
приглашу на сцену графа и еще пару гостей, пусть посмотрят на Богомладенца в
яслях. Вот они рты разинут от удивления!
-- А когда зрители увидят драконов, явившихся напугать Иосифа, у них и
вовсе глаза на лоб полезут,-- подхватил Джим.-- А тут еще младенец
заговорит, о троллях никто и не вспомнит.
Джим немного помолчал и продолжил:
-- Отправлюсь-ка я к Секоху, объясню ему и тем, кто явится сюда вместе
с ним, что они должны делать. А ты, Энджи, во время спектакля не спускай
глаз со зрителей. Горячие головы вроде сэра Гаримора при виде драконов
запросто бросятся на сцену с обнаженным оружием. Предупреди публику, что
драконы никому не причинят зла.
-- Я уже думала об этом. Скажу зрителям, что между трибуной и сценой
воздвигнута невидимая стена. Пусть не боятся, никто из действующих лиц не
посягнет на их жизнь. Добавлю еще, что и зрители смогут попасть на сцену
лишь по нашему приглашению.
-- Прекрасная мысль! -- воскликнул Джим.-- Послушай, Энджи, а почему бы
на самом деле не возвести стену? -- Джим сосредоточился.-- А вот и стена!
-- Я не думала, что ты займешься стеной. Ты и так уже израсходовал
немало энергии.
-- Порядочно,-- согласился Джим.-- Раньше я прикрывал глаза и вызывал
зрительное изображение необходимого мне предмета, а теперь потихоньку начал
действовать и другим способом. Впрочем, мне пора к драконам.
-- Не задерживайся. Как только ты возвратишься, я пошлю стражника в
замок, за зрителями. Будь осторожен! -- крикнула Энджи вслед Джиму.
Джим обернулся:
-- Что ты сказала?
-- Помни о троллях.
-- Не беспокойся, Анджела. Тролли мне не страшны. Да и вряд ли они
нападут на меня. Тролли прекрасно знают, что я им не по зубам.
Джим углубился в лес. Он понятия не имел, где приземлились драконы, и
шел по наитию. Небо было безоблачным, и, хотя солнце клонилось к закату, в
лесу было еще светло. Тем не менее, Джим почувствовал легкое беспокойство.
Час-другой, и наступят сумерки, а там, глядишь, и вовсе стемнеет. Попробуй
тогда замани кого-нибудь на спектакль. Даже рыцари не рискнут пойти в темный
лес. Наступала двенадцатая ночь Рождества, время разгула Дикой Охоты. Даже
малый ребенок знал: в эту ночь ничего не стоит увидеть на небе кавалькаду
призрачных существ со сворой собак, а во главе кавалькады -- Дикого
Охотника. Встреча с Дикой Охотой предвещала несчастье и даже смерть.
Джим ускорил шаг. Драконы должны быть где-то неподалеку. Джиму
казалось, он уже чувствует их.
Неожиданно Джим увидел Арагха. Тот стоял на прогалине, казалось, в
томительном ожидании.
-- Я знал, что ты где-то поблизости, Арагх, но не думал, что натолкнусь
на тебя,-- сказал Джим.
-- Ты и не натолкнулся на меня,-- проворчал волк.-- Я сам искал встречи
с тобой.
-- Ладно уж, не ворчи. Лучше скажи, как дела.
-- Все идет своим чередом,-- ответил Арагх.-- Если ты спрашиваешь о
троллях, то они болтаются по всей округе. Ждут не дождутся, когда
братья-близнецы наберутся храбрости вызвать на смертный бой Мнрогара, а те
ждут, когда ты, Энджи и воины уберетесь из леса.
-- Выходит, они боятся нас,-- с удовлетворением заметил Джим.-- Не так
уж плохо.
-- Я бы не сказал, что они вас боятся,-- ответил Арагх.-- Тролли не
знают, как вы поведете себя, если братья-близнецы бросят Мнрогару вызов.
Поэтому те и медлят. Таково мое мнение, а к моему мнению тебе лучше
прислушаться.
-- Я так и делаю,-- сказал Джим.-- А не кажется ли тебе, что тролли,
завидев в лесу большое число людей, и вовсе умерят пыл?
-- Может быть,-- ответил Арагх. Он вздохнул, улегся на снег и начал
чесаться.-- Такая холодина, а блохи не унимаются.
-- Хочешь, я избавлю тебя от блох? -- спросил Джим.-- Убить я их не
убью, а перенести в другое место могу.
-- Не надо,-- сказал Арагх.-- Это мои блохи. Если они доймут меня, я и
сам с ними справлюсь. Будь сейчас лето, я бы мигом от них отделался. Летом я
залезаю в озеро, плыву до ближайшей коряги, кладу на нее нос и начинаю
медленно погружаться в воду. Видел бы ты, как блохи одна быстрее другой
перепрыгивают на деревяшку. Умора! Сейчас все озера покрыты льдом, а вода в
ручьях слишком холодная. Да что это я все о блохах! Твои драконы недалеко,
так и иди, прямо. Поговори с ними сам. Я, кроме Горбаша, никого толком не
знаю.
-- Когда я тебя увижу? -- спросил Джим и пожал плечами, -- волка и след
простыл. Арагх был верен себе -- исчез так же быстро, как и появился.
Джим зашагал дальше по лесу. Неожиданно впереди открылась окутанная
паром прогалина. Повеяло теплом. Драконы! Они сгрудились на поляне и
извергали клубы пара.
-- Секох! -- позвал Джим, обводя глазами прогалину. Секох, конечно, был
тут как тут. Он уже преодолевал заграждение из распластавшихся по земле тел
и спешил к Джиму. Наконец он остановился и ценой невероятных усилий
изогнулся в поклоне.
-- Я здесь, милорд! -- Секох просиял от удовольствия.-- И не только я.
Почти все клиффсайдские драконы прилетели со мной. Дома остались лишь Гарнох
и Таньяра. У Гарноха ревматизм, а Таньяра собралась откладывать яйца. Когда
ты покажешь нам маленького принца?
-- Пока не знаю. Сначала мне надо вам кое-что рассказать. Меня все
слышат? Все клиффсайдские драконы слышат меня? Послышался дружный хор
утвердительных восклицаний.
-- Милорд,-- с легким укором произнес Секох,-- ты же знаешь, как хорошо
слышат драконы.
Действительно, у драконов был острый слух. Джим убедился в этом на
собственном опыте. Когда он в обличье дракона летал над землей ночью, то
слышал даже далекий шорох. Слух-то у них был, но слушать они не умели.
Драконы вечно переругивались, и каждый доказывал свою правоту громовым
голосом.
-- Как бы то ни было, скоро уши вам пригодятся,-- добавил Джим.-- Мы с
Энджи приглашаем вас на спектакль.
-- Спектакль? Спектакль? -- удивленно забасили драконы.
-- Да,-- сказал Джим.-- Энджи с площадки, которую мы зовем сценой,
расскажет историю о маленьком принце и драконах. Думаю, вы получите
удовольствие.
Драконы одобрительно зашумели.
-- Только вы будете слушать Энджи издали, чтобы вас не заметили люди,
которые тоже придут на спектакль. Если будете вести себя тихо, то пятеро из
вас во главе с Секохом смогут подойти поближе и посмотреть, что происходит
на сцене. Остальным понадобятся уши, чтобы слушать и дальше. Одним словом,
вы все побываете на спектакле.
На поляне раздался такой взрыв восторга, что Джим содрогнулся.
-- Только ведите себя тихо, иначе никто из вас ничего не увидит,--
напомнил он, когда шум утих.
На поляне снова поднялся гвалт. Один дракон уверял, что будет тих, как
хорек, другой -- как змея, третий -- как мышь...
-- Вижу, вы меня поняли,-- с удовлетворением сказал Джим.
-- А что делать с троллями? -- спросил Секох.-- Может, разорвать их в
клочья?
-- Не стоит,-- ответил Джим.-- Тролли пока никого не трогают. Да и
среди них лишь двое настроены воинственно. Братья-близнецы. Им взбрело в
голову вызвать на смертный бой тролля, который живет здесь, в подземелье
замка.
-- На смертный бой! -- радостно воскликнул Секох.
Драконы снова одобрительно зашумели. Посмотреть, как дерутся другие,--
что может быть интереснее! Впрочем, драконы и сами понимали толк в бою. Джим
знал: если их задеть, обидчику не поздоровится.
-- Да что там бой! -- сказал Джим.-- Вы скоро побываете на спектакле!
Секох, я возвращаюсь к Энджи, да и вы здесь не разлеживайтесь. Как только
солнце немного опустится, трогайтесь в путь. Мы с Энджи ждем вас.
-- Спасибо, милорд,-- ответил Секох.
Джим углубился в лес, оставив за спиной драконов, которые принялись с
жаром обсуждать, что за диковина спектакль и способны ли тролли, жалкие и
ничтожные твари, показать настоящий бой.
Джим огибал толстый дуб, когда чуть не столкнулся с Каролинусом.
-- Каролинус! -- воскликнул Джим.-- Ты, как и Арагх, словно вырастаешь
из-под земли.
-- Не могу похвалить тебя за эти слова, Джеймс,-- строго сказал маг.--
Ученику не пристало удивляться появлению своего учителя.
-- Извини, Каролинус. Просто я задумался о предстоящем спектакле. Ты
был так добр, что перенес в лес трибуну.
-- Пустяки.-- Маг небрежно махнул рукой.-- Мне это не составило труда.
Кстати, ты израсходовал уже немало энергии.
-- Использую ее по мере надобности,-- осторожно сказал Джим.
Джим почувствовал себя средненьким шахматистом, мечтающим хоть раз в
жизни поймать на зевок гроссмейстера. Надо же узнать истинные намерения
Каролинуса. Джим даже представил себе позицию на доске. Пойди сейчас
Каролинус пешкой, чтобы напасть слоном на ферзя Джима, он просто побьет
этого слона и заставит мага капитулировать.
-- Вот и прекрасно! -- сказал Каролинус.
-- Прекрасно? -- От удивления Джим подался назад.-- Разве я, по-твоему,
не растрачивал энергию даром?
-- Вовсе нет, вовсе нет, мой мальчик!-- радостно заявил Каролинус,--
Вспомни, о чем я всегда говорил тебе, Джеймс. Практика! Практика! Практика!
Всякий раз, когда занимаешься магией, ты приобретаешь новые знания,
набираешься опыта.
-- Однако моя деятельность вызывает недовольство других магов.
-- Что есть, то есть,-- согласился Каролинус.-- Но, если ты хочешь
стать настоящим магом, то должен практиковаться.
-- Я стараюсь изо всех сил, но рассчитывал, что и ты постоишь за меня.
-- Я не оставляю тебя своим вниманием, Джеймс. Я многое могу, но я не
всесилен. Не в моей власти оградить тебя от недовольства других магов.
Все ясно. Подозрения Джима перешли в уверенность, Джим мысленно обвел
взором шахматную доску. Его собственная позиция казалась неуязвимой. Пришла
пора переходить к решительным действиям. Гроссмейстер сделал опрометчивый
ход, и теперь самое время побить его слона королевской пешкой.
-- Каролинус, ты просто используешь меня в своей игре, и, пожалуй,
давно -- еще с того недоброй памяти времени, когда сэр Питер Карлей со
своими приспешниками пытался захватить Маленконтри. Разве не по твоей
прихоти я тогда остался без помощи друзей?
Главав 43
- Ну и ну, Джеймс! -- воскликнул Каролинус.-- Ты все еще не доверяешь
учителям, как не доверял им, когда учился на магистра искусств в том мире,
откуда явился. Помню, ты мне рассказывал о своих мучениях. Разве ты был
тогда прав? Только уважая учителя, можно самому стать учителем. Тебе
передают знания, и поначалу ты их должен использовать для мелкой, может
быть, рутинной работы. У учителя до многого не доходят руки.
Джим с горечью вспомнил своего научного руководителя, профессора
Тибальта Шорлса, декана исторического факультета Ривероук-колледжа. Выходит,
Джим был несправедлив к профессору.
-- Святой долг ученика выполнять черновую работу, трудиться в поте лица
и доводить до конца дело, начатое учителем,-- с воодушевлением продолжал
Каролинус.-- Святой долг ученика и работать самостоятельно, порой на свои
страх и риск. Я напоминаю тебе об азбуке ученичества, которую ты забыл,
Джеймс. Стыдись, мой мальчик!
У Джима голова пошла кругом. Только сейчас он заметил, что, побив слона
противника королевской пешкой, оставил своего короля без последней зашиты.
Все тяжелые фигуры Джима были брошены в наступление и в решающий момент
сражения оказались не у дел. Исход партии решил ход конем Каролинуса.
Гроссмейстер одержал победу.
Разумеется, Джим мог бы упрекнуть Каролинуса в бессердечности, но какая
была бы от того польза? В четырнадцатом веке старшие по рангу или положению
в обществе неукоснительно почитались людьми, призванными служить, не щадя
сил, своим господам. А сказать магу что-нибудь вроде: "Не думал, что ты
бросишь нас с Энджи на произвол судьбы",-- и вовсе бессмысленно. Каролинус
себе не изменит. Да и что толку сетовать. Скулеж делу не поможет.
-- Тебе видней, Каролинус,-- раздраженно проговорил Джим.-- Но не могу
сказать, что твои слова обрадовали меня.
-- Джим! -- укоризненно воскликнул маг.
-- Оставим этот разговор, Каролинус. Мне пора заняться спектаклем и, уж
не сомневайся, я обойдусь без твоей помощи.
-- Искренне надеюсь на это,-- сказал маг и исчез.
Джим зашагал дальше. Солнце садилось. Небо на западе горело золотом.
Наступал вечер. Надо было спешить.
-- Я уже послала стража за зрителями,-- сказала Энджи, едва заметив
Джима.-- А некоторые не стерпели и пришли сами. Посмотри, Джим, темнеет. Ты
не можешь осветить сцену?
Пожалуй, лучше всего сделать светящимися деревья, решил Джим. На
деревьях вокруг сценической площадки засветилась каждая ветка. Чистая
работа, мысленно хмыкнул Джим.
Трибуну заполняли зрители. Никто из них даже головы не поднял, чтобы
взглянуть на необычное освещение. На фоне еще достаточно светлого неба
иллюминация не бросалась в глаза.
-- Кстати, Джим, ты ничего не заметил? -- спросила Энджи.-- Каролинус
убрал стену. Сказал, что не видит в ней надобности. Послушать его, так
зрители и с места не тронутся, достаточно попросить их об этом. А вот в
случае опасности стена помешает рыцарям и воинам прийти нам на помощь.
-- Убрал стену? -- недовольно пробурчал Джим. Каролинус верен себе.
Поступает, как ему вздумается. Ладно, пора начинать спектакль.
Джим и Энджи прятались на сцене за декорацией. Кто же показывается
публике в театральных костюмах до начала представления? Джим прильнул к щели
в стене хлева. Трибуна заполнилась почти до отказа. Да и маг не преминул
явиться. Справа от Каролинуса Джим увлдел графа. Агату Фалон и принца. Джим
повернулся к Энджи:
-- Граф уже здесь. Он не привык ждать. Да и солнце вот-вот зайдет. Ты
готова?
-- Готова,-- ответила Энджи и посмотрела на мужа долгим взглядом.--
Джим, ты плохо выглядишь. Что-нибудь случилось?
-- Немного устал, вот и все. Не обращай внимания.
Энджи потянулась к Джиму, поцеловала его и пошла объявлять о начале
спектакля.
Джим растаял, но ненадолго. Приласкали, и сразу раскис, выругал он
себя. Джим снова припал к щели, Энджи была хорошо видна. За ней темнели ряды
зрителей. Джим прикрыл глаза, вызвал зрительный образ Энджи и представил
себе, что она говорит громко. Они договорились, что она не станет повышать
голос. Энджи и так намаялась со спектаклем, подумал Джим. Вложила в него всю
душу.
Раздался громкий голос Энджи, словно она была рядом с Джимом:
-- С милостивого разрешения его высочества принца, его светлости графа
Сомерсетского и его преосвященства епископа Бата и Уэльса в этот последний
день Рождества мы начинаем спектакль. Вы сначала услышите, а потом и увидите
историю, случившуюся с Господом нашим Иисусом Христом.-- Энджи замолчала.--
Начинаем,-- сказала она.
Наступила тишина.
Наконец вновь раздался голос Энджи:
-- Во время пребывания в Вифлееме Иосифа и Пресвятой Девы Марии, матери
Господа нашего Иисуса Христа, честолюбивый и кровожадный царь Ирод, услышав
от волхвов о новорожденном царе, происхождение и место рождения которого
были ему неизвестны, и опасаясь, чтобы он не отнял со временем у него
престол, решил избить всех вифлеемских младенцев мужского пола до
двухлетнего возраста,
По трибуне прокатился гул негодования. Когда шум стих, Энджи
продолжила:
-- Слух об этом кровавом замысле заставил Иосифа и Марию бежать вместе
с Богомладенцем Иисусом в Египет. Иосиф и Мария взяли с собой льва, вола,
осла, лошадь и верблюда, чтобы те охраняли их. И шли они много дней, пока
однажды не застала их в пути ночь. И тогда Иосиф развел огонь и построил
хлев на три стойла. И нашли приют Мария с Иисусом в одном стойле, а в двух
других -- вол и осел. Сам Иосиф лег у входа в хлев, а рядом с ним нашли себе
место лошадь, лев и верблюд. И заснули все спокойным сном. А когда встало
солнце, то проснулись они и увидели чуть поодаль от хлева скалы, а меж ними
деревья. И вот из-за деревьев показались драконы. Испугался Иосиф, а все
твари разбежались, кто куда. И тогда из яслей раздался голос младенца
Иисуса: "Не бойся, Иосиф, а лучше вспомни, что царь Давид сказал: "Хвалите
Господа от земли, драконы и все бездны". Драконы пришли за благословением
моим. Пусть приблизятся, и я благословлю их".
Энджи остановилась. Не иначе как затем, чтобы произвести впечатление,
решил Джим.
-- Оставил Иосифа страх,-- продолжила свой рассказ Энджи.-- Отошел
Иосиф в сторону, а драконы приблизились к Богомладенцу, и он благословил их.
И ушли драконы, не причинив никому зла.
На трибуне раздался одобрительный гул.
-- А сейчас вы своими глазами увидите всю историю от начала до конца,--
заключила Энджи. Она обошла декорацию и вернулась к Джиму:-- Ты готов? --
Джим кивнул.-- Ты не забыл свою роль?
-- Не беспокойся, все будет в порядке,-- ответил Джим, отрываясь от
щели.-- Мы же понимаем друг друга с первого взгляда.
-- Тогда пошли. Обойдем хлев с разных сторон и встретимся посреди
сцены. Я заговорю первая. Хорошо?
Джим снова кивнул.
Джим и Энджи направились в разные стороны, обогнули хлев и,
встретившись посреди сцены, повернулись лицом к зрителям,
-- Я -- Мария,-- сказала Энджи.-- А это Иосиф.-- Анджела показала рукой
в сторону Джима.-- А в яслях, в хлеву, младенец Христос.-- Энджи показала
рукой на хлев.
Джим прикрыл глаза -- из яслей раздался младенческий крик.
С трибуны послышались возбужденные голоса. Были то возгласы удивления
или восторга, Джим не понял. Сейчас было не до раздумий. Пришел черед
говорить Иосифу.
-- Мария, близится ночь,-- сказал Джим, посмотрев из-под руки на
темнеющее небо.-- Мы зашли в дикое место. Здесь не найти ни крова, ни очага.
И все же не ведай страха. Я построю укрытие, и ты с младенцем проведешь ночь
под крышей. Я лягу у входа и буду охранять вас. Даст Бог, с нами не случится
беды.
-- Не сомневаюсь в этом, муж мой,-- сказала Энджи. Она повернулась,
вошла в хлев, подошла к яслям и стала что-то рассказывать сладко спящему
Роберту.
Зрители следили за спектаклем с неослабевающим вниманием. Все взоры
обратились на Энджи.
Что оставалось Джиму? К сожалению, одно -- улечься у входа в хлев и
охранять покой Марии и младенца Иисуса. Только сейчас Джим сообразил, что
ему придется лечь прямо на снег. Что делать! Он опустился на мерзлую землю
и, повернувшись спиной к зрителям, свернулся калачиком. В хлеву тепло, а тут
лежи на снегу и мерзни, мысленно буркнул Джим. А что, собственно, он
разлегся? Разве он сейчас нужен на сцене? Когда человек спит, он не
разговаривает. А раз так, можно, оставив вместо себя муляж, на время
исчезнуть. Неплохая мысль! Отправлюсь к драконам, решил Джим. Скоро их
выход. Джим прикрыл глаза и представил себе, что на сцене у входа в хлев
остался лежать Иосиф, а он сам стоит в лесу посреди драконов.
Джим умудрился вырасти, словно из-под земли, перед самым Секохом. От
неожиданности дракон вздрогнул и угрожающе приподнял крылья.
-- А, милорд,-- пробасил он, облегченно вздохнув.-- Не ожидал увидеть
тебя.
-- Тихо! -- поспешно проговорил Джим. Он уже успел оглядеться. Драконы
подошли почти к самой сцене. Чего доброго, их услышат зрители.
-- Ведите себя тихо,-- сказал Джим, обводя взглядом драконов.--
Особенно те, кто предстанет перед маленьким принцем. Секох, ты уже отобрал
пятерых?
-- Да, милорд,-- ответил Секох.-- Со мной пойдут Горбаш, Тигитал,
Норгонаш и Аргхнач.
-- Сейчас и отправитесь,-- сказал Джим.-- Маленький принц благословит
всех драконов -- и тех, кто к нему подойдет, и тех, кто останется здесь, в
лесу.
Вокруг поднялся радостный шум.
-- Мне пора возвращаться,-- сказал Джим.-- Секох, когда я со сцены
посмотрю в сторону леса и скажу, что вижу драконов, ты и те четверо, что
будут с тобой, подойдете к хлеву, к тому стойлу, в котором стоит вол. Осла
не надо пугать. Он поднимет крик на весь лес. Ближе чем на десять футов к
хлеву не подходите. Никому и в голову не должно прийти, что маленькому
принцу угрожает опасность.
-- Я понял, милорд,-- сказал Секох.
-- Вот и прекрасно,-- с удовлетворением сказал Джим.-- Я возвращаюсь на
сцену.
Не дойдя до хлева, Джим столкнулся с Арагхом.
-- Арагх! -- воскликнул Джим.-- Рад тебя видеть.
-- Радоваться нечему,-- ответил Арагх.-- Братья-близнецы набрались
храбрости и вот-вот вызовут Мнрогара на бой. А за ними притащатся и
остальные тролли. Рады-радешеньки поглазеть, как другие дерутся. Сами они
никого не тронут. Ты бы так и передал двуногим, что на трибуне.
-- Тролли не помешают спектаклю? -- спросил Джим.
-- Нет,-- ответил Арагх и, оскалив зубы, беззвучно рассмеялся: --
Хочешь верь, хочешь нет, но и троллям нравится представление. Они, правда,
ничего толком не понимают, а уши все равно развесили. Ничего подобного в
жизни не видели. Досмотрят до конца, если только братья-близнецы не войдут в
раж. Но я думаю, им еще надо распалить себя.
-- Спасибо за информацию,-- сказал Джим.-- А теперь мне пора на сцену.
Мнрогар все еще на поляне?
-- Там,-- ответил Арагх.-- Застыл на месте как изваяние. Мозолит глаза
зрителям. Правда, теперь те не обращают на него внимания. Смотрят спектакль.
-- Спасибо,-- еще раз поблагодарил волка Джим.-- Ты к себе?
-- Останусь пока здесь. Мало ли что может случиться.
-- Ладно.-- И Джим направился к хлеву.
Подойдя к строению с тыльной стороны, Джим остановился и перевел
дыхание. Пора снова укладываться на снег. Он сосредоточился и представил
себе, что лежит у входа в хлев на месте больше не нужного муляжа.
Джим вовремя возвратился! Энджи ясно давала понять, что снова пришел
черед говорить Иосифу.
Джим сладко потянулся, встал и повернулся лицом к зрителям:
-- Мария, уже утро. Возрадуйся солнцу. Ночь не принесла нам беды. Разве
неприветливы эти скалы? Посмотри...
Джим уже хотел было исторгнуть отчаянный крик и изречь дрожащим от
страха голосом, что видит драконов, когда с трибуны раздался душераздирающий
вопль:
-- Тролли! Кругом тролли! Они пришли убить нас!
Зрители разом вскочили со своих мест. Джим огляделся. Повсюду среди
деревьев мелькали фигуры троллей. Вряд ли они сейчас нападут, решил Джим.
Если братья-близнецы одолеют Мнрогара, тогда тролли могут и расхрабриться. И
все-таки надо успокоить публику, да и Мнрогара тоже. Что бы такое придумать?
В голову, как назло, ничего не лезло.
Мнрогар выпрямился. Казалось, чудовищный великан неожиданно вырос
из-под земли. Данная зловещая тень, отброшенная гигантом, поднявшимся
навстречу пробивающимся сквозь деревья последним лучам заходящего солнца,
добежала до края поляны и замерла у ног выступивших из леса трофей во главе
с братьями-близнецами. Тролли попятились, оставив вожаков.
-- Мнрогар! -- завопили близнецы в один голос.-- Я пришел сразиться с
тобой!
Близнецы бросились на поляну навстречу Мнрогару.
Глава 44
Мнрогар не двигался. Братья-близнецы с выпущенными когтями приближались
к своему противнику. Казалось, схватки не миновать. Однако, едва пробежав
полпути до Мнрогара, братья-близнецы неожиданно остановились. Они
развернулись и в один голос заорали на троллей, застывших у края поляны:
-- Чего медлите? Мы же договорились -- я нападу на Мнрогара, а вы
займетесь теми, что расселись на возвышении.-- Каждый из близнецов ткнул
пальцем в сторону сцены:-- А этих всего двое, не считая щенка. С ними вообще
делать нечего. Они безоружны.
Тролли, подталкивая друг друга, высыпали на поляну. Трибуна взорвалась
неистовым ревом. Рыцари и стражники обнажили оружие и устремились навстречу
троллям. Братья-близнецы кинулись к Мнрогару.
Все разом встали -- и тролли, и люди. Со стороны леса, нарастая,
послышался глухой грозный гул. Гул повис над поляной и оборвался.
Драконы! Переполошились, что останутся без благословения, решил Джим. И
все-таки они хоть на время остановили побоище. Все знали: с драконами лучше
не связываться. Джим видел, что напуганы не только тролли, растерялись даже
храбрые рыцари.
Наступило полное безмолвие. И тут повисшую над поляной тишину прорезал
пронзительный крик:
-- Где сэр Дракон? Найдите сэра Дракона!
Джим на мгновение растерялся. Что делать? Выйти из образа? Вряд ли это
разумно, хотя и сойдет с рук. В средневековом театре актеры после окончания
представления имели обыкновение, не сходя со сцены, заговаривать с публикой.
Они давали зрителям понять, что актеры самые обыкновенные люди, а не те
лица, которых они изображали в спектакле. А уж если актер сыграл роль злодея
или, не приведи Господь, самого дьявола, то он и вовсе из кожи лез, чтобы
обелить себя в глазах публики. Затевал на сцене разговор на самые заурядные,
житейские темы с положительным героем, а то и отпускал шутки, всем своим
видом показывая, что не имеет никакого, даже самого отдаленного отношения к
злодеяниям своего персонажа.
Джим лихорадочно соображал. Самому положение не спасти. От одного его
вида тролли не уберутся. Что же придумать? И тут Джима осенило. Северное
сияние! Фантастическая игра природных сил была бы сейчас как нельзя к месту.
Еще не совсем стемнело, но почему не попробовать?
Джим прикрыл глаза и представил себе, что небо засветилось длинными
пылающими лентами. Призрачный свет озарил небо. Многоцветные лучи-стрелы,
переливаясь розовым, желтым, изумрудно-зеленым, повисли дугой над еще не
пришедшими в себя троллями и людьми. Все задрали головы вверх. И в это время
с небес раздался громовой голос:
-- Логово Мнрогара на стороне Мнрогара!
Джим постарался на славу -- троллей как ветром сдуло с поляны.
Братья-близнецы бросились за ними, пытаясь остановить беглецов. Тщетно.
Троллей поглотила темнота леса. На краю поляны близнецы остановились,
повернули обратно и уставились на Мнрогара. Тот не двигался.
-- Ты! -- разом вскричали близнецы.
Оскалив зубы и потрясая лапами с выпущенными когтями, тролли бросились
навстречу противнику. Не добежав немного до Мнрогара, братья-близнецы
остановились, пожирая врага глазами. Мнрогар даже не шелохнулся.
На поляне вновь воцарилась гнетущая тишина. Причудливый свет на
небесной тверди сверкал, как пламя, охватывая три четверти неба. На востоке
зажглись первые звезды.
Братья-близнецы дрогнули. Сделали назад один шаг, другой, третий,
развернулись, опрометью бросились к лесу и исчезли между деревьями. Площадка
взорвалась свистом, гиканьем, улюлюканьем.
-- Тролли не возвратятся,-- услышал Джим голос Энджи.-- С ними
покончено.
Джим вышел из оцепенения. Спектакль! Его надо довести до конца! Для
зрителей они с Энджи все еще оставались Иосифом и Марией.
-- Мария! -- возвысил голос Джим.
Энджи обернулась и поймала взгляд мужа. Джим увидел, что она его
поняла,
-- Мария! -- повторил Джим.-- Я слышал голоса драконов. Драконы идут
сюда.
-- Так ли это, муж мой? -- спросила Энджи,
-- Поистине так,-- ответил Джим. Он уже заметил Секоха, а за ним еще
четверых драконов, приближавшихся к хлеву.-- Мария, сопровождавшие нас твари
разбежались. Страх сковывает мои члены.
Драконы медленно приближались, ступая на задних лапах. Джим улыбнулся.
Картина была довольно комичной. А вот как отнесутся к драконам зрители? При
виде таких громадин они могут снова повскакивать с мест. Пора подать голос
Богомладенцу! Джим прикрыл глаза и сосредоточился.
-- Не бойся, Иосиф,-- раздался из яслей младенческий голос.-- Лучше
вспомни, что царь Давид сказал: "Хвалите Господа от земли, драконы и все
бездны". Драконы пришли за моим благословением, и я благословлю их.
-- Наш сын заговорил! -- воскликнул Джим.-- Мария, наш сын воистину
чудесное дитя. Последуем его наставлению!
-- Последуем, Иосиф! -- отозвалась Энджи.
Джим повернулся лицом к хлеву. Секох, а с ним Горбаш, Тигитал, Норгонаш
и Аргхнач вышли из леса и стояли на краю поляны.
-- Драконы, наш сын сказал, что вы пришли за благословением. Это так?
Драконы затоптались на месте, легонько подталкивая друг друга. Выручил
всех Секох. Он изогнулся в поклоне и пробасил:
-- Да, милорд.
Джим поежился, ощутив легкое беспокойство. Что еще за "милорд"? Слова
Секоха могли все испортить. Джим бросил взгляд на трибуну. Зрители сидели не
двигаясь, словно загипнотизированные. Вроде пронесло, решил Джим.
-- Тогда приблизьтесь!
Драконы медленно зашагали к хлеву. Но пришли в движение не только они.
Почуяв незнакомый запах, вол и осел, выкатив глаза, заметались на привязи.
-- Замрите! -- подал команду Джим, поочередно окинув взглядом осла и
вола, и тут же выругал сам себя,-- да разве на них действует магия? Ослу и
волу магия нипочем.
К счастью, животные успокоились сами. Тем временем драконы подошли
почти к самому хлеву.
-- Ближе, чем к стойлу с волом, не подходите,-- распорядился Джим.
Драконы остановились.-- Если будете вести себя смирно, наш сын благословит
вас.
Пришел черед снова заговорить младенцу. Воспроизводя его голос, Джим
всякий раз удивлялся доверчивости публики. Ему самому казалось, что голос
младенца звучит наигранно, ненатурально. А вот поди же, зрители, затаив
дыхание, ловили каждое слово, раздающееся из яслей. Вряд ли тому была
заслугой магия Джима. Зрители все принимали на веру.
-- Благословляю вас, драконы, на все года ваши,-- раздался из яслей
младенческий голос.-- Живите в благости и обретайте мудрость. Ходите добрым
путем по земле, на которой мы все живем и которую сотворил премудростью
своей мой Небесный Отец.
Драконы просияли от удовольствия. Трудно поверить, но казалось, они
испытывали неземное блаженство. Они даже чуточку надулись -- не от
чванливости, а от распирающего их счастья.
-- Всех драконов благословляю я,-- продолжал звучать голос из яслей.--
А теперь возвращайтесь к себе с миром и живите в согласии.
Да разве драконам достигнуть согласия? -- подумал Джим. Вернутся к себе
в пещеры и примутся за старое. Снова начнут переругиваться и спорить друг с
другом до хрипоты. Зато сейчас драконы вели себя чинно. Секох смиренно
зашагал в лес. За ним потянулись Горбаш, Тигитал, Норгонаш и Аргхнач.
За спиной Джима раздались громкие возгласы и рукоплескание. Джим
обернулся. Мнрогар оставил свое место и неторопливо направлялся к лесу. В
средние века умели воздать должное победителю. Даже граф поднялся со своего
места и рукоплескал Мнрогару.
Джим повернулся к Энджи.
-- Мария! -- Джим возвысил голос, чтобы привлечь внимание публики.--
Драконы получили благословение и ушли с миром. Беда миновала нас.
-- Ты прав, Иосиф,-- сказала Энджи и, повернувшись лицом к зрителям,
объявила: -- Представление окончено.-- Энджи немного помедлила и снова
подала голос: -- А теперь я прошу его высочество принца, его светлость графа
и его преосвященство епископа оказать нам честь и пройти на сцену. Мы будем
рады, если столь знатные господа почтят своим присутствием место, на котором
был поставлен спектакль.
Джим хмыкнул. Приглашение Энджи таило в себе и вызов. Не каждый решится
направить свои стопы туда, где только что свершилось чудо.
Однако приглашение было принято, казалось, без колебаний. Граф, принц и
епископ спустились с трибуны и не спеша -- но и без заметной опаски --
направились к сцене.
Да нет, вроде все успокоились, решил Джим. Даже вол и осел спокойно
переминаются с ноги на ногу в своих стойлах. Джим поднял голову. Солнце
зашло, и на фоне безоблачного звездного неба теперь полыхал громадный пожар.
Северное сияние удалось на славу!
Джим подошел к Энджи и тихо сказал:
-- Для зрителей мы все еще Иосиф и Мария. Останемся пока ими.
Переоденемся позже.
-- Хорошо,-- согласилась Энджи.
Джим обернулся и снова поднял голову. Драконов видно не было. Никто из
них так и не поднялся в воздух. Остались ночевать в лесу, решил Джим.
Драконы плохо ориентировались в темноте и не любили летать ночью. Лишь
Секох, Горбаш и сам Джим в обличье дракона не боялись подняться в ночное
небо. Да разве сейчас темно? Над деревьями поднялась луна. Ее серебристый
диск был хорошо виден даже при свете, излучаемом обступившими поляну
деревьями. Джим был доволен: спектакль прошел не в потемках, хотя, похоже,
никто из зрителей не заметил иллюминации.
Граф, принц и епископ приблизились к сцене. Было видно, что уверенности
у них поубавилось. Казалось, каждый шаг давался им ценой огромных усилий.
Все еще принимают нас с Энджи за Иосифа и Марию, подумал Джим.
-- Прошу вас, ваше высочество, ваша светлость и ваше преосвященство,--
сказал Джим нарочито будничным тоном, обводя рукой хлев. Джим решил, что его
узнают по голосу, но ошибся. Никто из троих так и не вышел из оцепенения.--
Мы бы пригласили на сцену всех зрителей, но в хлеву слишком тесно, хотя,
разумеется, вы трое были бы первыми из приглашенных.
Граф, принц и епископ молчали, словно у них языки отнялись.
-- Пожалуйста, сюда, господа,-- поспешила на помощь Джиму Энджи.-- С
вашего разрешения я покажу вам младенца Иисуса.
Все вошли в хлев и остановились.
-- Да здесь тепло! -- удивленно воскликнул епископ.
-- В этих краях теплеет быстро, стоит солнцу взойти,-- сказал Джим
голосом Иосифа.-- Не так ли, Мария?
-- Ты прав, муж мой,-- ответила Энджи.-- Господа, прошу вас, подойдите
к яслям.
Граф, принц и епископ осторожно, словно боясь разбудить младенца,
направились к яслям.
-- Христос! -- благоговейно воскликнул епископ, заглянув в ясли.
-- Нет, милорд,-- сказала Энджи.-- В яслях Роберт Фалон, которому
выпала честь сыграть в спектакле Богомладенца.
Граф, принц и епископ недоверчивым взглядом уставились на Энджи.
-- Что с того,-- проронил епископ и преклонил колени перед яслями,
сложив руки в молитве,
Граф и принц опустились на колени вслед за епископом. Джим и Энджи
переглянулись. Оставалось лишь развести руками. Спектакль продолжался,
теперь уже с новыми действующими лицами. Джим поманил к себе Энджи.
-- Послушай,-- прошептал он ей на ухо,-- минуты две они с колен не
поднимутся. На нас сейчас никто не смотрит. Самое время зайти за хлев и
снять театральные костюмы.
Энджи кивнула.
Снять костюмы, надетые поверх повседневной одежды, оказалось делом
недолгим. Энджи сложила костюмы в припасенный мешок, разгладила на себе
юбку, поправила одежду на Джиме.
И вовремя! Перед ними неожиданно возник Каролинус. Лицо мага светилось
довольством.
-- Ува! Ува!-- вскричал Каролинус.-- Не беспокойтесь, меня никто не
слышит. О светозарный мальчик мой, ты победил в бою!
Маг заключил Джима в объятия. Джим удивился. Чего-чего, а таких
нежностей он от Каролинуса не ожидал. Джим никогда не видел, чтобы маг хоть
коснулся кого-то рукой. А тут объятия! Оставив Джима, маг обнял Энджи. Она
не сопротивлялась и, казалось, была довольна. Когда же маг отпустил ее,
Энджи строго спросила:
-- Откуда ты знаешь эти стихи, Каролинус?
-- Как же, как же. Это строки из "Бармаглота". Есть такое стихотворение
в повести Льюиса Кэрролла "Алиса в Зазеркалье".
-- Мне это известно и без тебя,-- возмутилась Энджи.-- Я спрашиваю,
откуда ты знаешь эти стихи?
-- Ты забыла, что я маг ранга ААА+, дитя мое,-- ответил Каролинус и
повернулся к Джиму: -- Джеймс, мой мальчик, поздравляю тебя! Ты создал новую
магию.
-- Новую магию? -- удивился Джим.-- Что за магию, Каролинус?
-- Объясню позже, а сейчас мне пора.-- И маг исчез. -- Ува! Ува!--
донеслось до Энджи и Джима.
Они переглянулись.
-- Пожалуй, и нам пора,-- сказала Энджи.-- Наверно, нас уже ждут.
Джим кивнул и вместе с Энджи отправился на сцену. Зрителей на трибуне
не убавилось. Похоже, происходившее сейчас в хлеву интересовало их не меньше
спектакля. Граф, принц и епископ все еще стояли на коленях перед яслями.
Наконец они поднялись и вышли из хлева.
-- Сэр Джеймс? -- неуверенно заговорил епископ, глядя на Джима.
-- Да, милорд.
-- Хотелось бы надеяться...-- нерешительно продолжил епископ,--
хотелось бы надеяться, что и я получу благословение.
-- Младенец спит,-- поспешно проговорил Джим.-- Он бы благословил вас,
если бы бодрствовал. Благословил бы всех троих. Не сомневаюсь. Считайте, что
вы все получили благословение.
Казалось, епископ, граф и принц разочарованы, и все-таки Джим заметил,
что лица всех троих просветлели.
-- Милорд,-- оборотился епископ к графу,-- нам пора назад, к зрителям.
Поведаем им о чуде.
-- Конечно! -- отозвался граф.-- Возвращаемся на трибуну.
Принц поддакнул. Епископ повернулся к Джиму.
-- Мы уходим, святой...-- Епископ запнулся.-- Я хотел сказать, мы
уходим, сэр Джеймс.
-- Как угодно милорду,-- ответил Джим.
Не проронив больше ни слова, граф, принц и епископ зашагали к трибуне.
На этот раз все трое шли твердой поступью.
-- Роберт -- золотой ребенок,-- склонившись над яслями, сказала
Энджи.-- Спит, как ангел небесный.
Из яслей послышалось хныканье.
-- Надо же! -- Энджи всплеснула руками.-- Лучше бы я ничего не
говорила. Роберта надо отправить в замок, и как можно скорее. Ты не можешь
перенести нас туда с помощью магии. Анна сделала мне куклу, муляж младенца.
Я не сразу догадалась, что роль Иисуса по силам Роберту. Пришлю куклу сюда,
мало ли кто еще захочет посмотреть на младенца.
-- Ты права,-- сказал Джим.-- Возьми Роберта на руки и встань передо
мной. Я сделаю так, что вы окажетесь перед воротами замка. Когда поднимешься
в наши комнаты, возьми куклу, выброси ее в окно и крикни: "Выше!".
-- И что случится?
-- Кукла окажется здесь, в яслях. Пусть ею любуется каждый, кому
вздумается. А я пока займусь волом и ослом. Надо отправить их восвояси.
Анджела взяла ребенка на руки и встала перед Джимом. Джим прикрыл глаза
и представил себе, что Энджи с младенцем на руках стоит перед воротами
замка, Анджела и Роберт исчезли. Джим снова прикрыл глаза и вызвал
зрительное изоб