ейчас дьявола нет в замке, но он сказал, что вернется, чтобы поговорить с тобой. - Ну вот, - удовлетворенно произнес Джим, откидываясь на спинку кресла, - теперь ясно, почему Каролинус оказался в замке. Кстати, он тебе ничего не говорил? Может быть, рассказывал что-нибудь обо мне? - Нет, милорд. - Да, вот что еще, Джон... Хотя нет, все в порядке. Спасибо. Можешь идти. - Слушаюсь, милорд. Джон поклонился и вышел. Он был единственным человеком в замке, который умел Правильно кланяться. В этом нелегком деле добился успехов и Теолаф, после того как его произвели в оруженосцы, но Джим подозревал, что тот потихоньку тренируется. - Я хотел спросить Джона, как наши люди отнеслись к появлению Рррнлфа и Каролинуса, - сказал Джим, глядя на Энджи, - но вряд ли управляющий рассказал бы нам всю правду. Посмотрим сами, что из этого вышло. - Джим перевел взгляд на огонь в камине. - Да и в этом ли дело... - тихонько пробурчал он. - За последнее время тебе досталось, - сочувственно сказала Энджи. Она поднялась с кресла и подошла к камину, по пути поцеловав Джима. Энджи взяла кочергу и пошевелила дрова. Посыпались искры, взметнулись языки пламени. Энджи оставила кочергу и вернулась на свое место. Джим не отводил взгляда от огня. - Скажи мне, - доверительно попросила Энджи, - куда ты ходил за жезлом? - Ходил за жезлом? - встрепенулся Джим. - Ты мне как-то рассказывал, что Каролинус проделал большой путь, чтобы добыть жезл. Помнишь, ему понадобился жезл, чтобы помочь вызволить меня из Презренной Башни? Ты, наверное, проделал не меньший путь? - С чего ты взяла, что я куда-то ходил? - спросил Джим. - Разве я исчезал? - Нет, - ответила Энджи. - Но я чувствовала, что ты уходил. Какое-то мгновение тебя не было рядом со мной. Где ты пропадал? - Карабкался в гору, - ответил Джим. - Это было... - Джим замолчал. Ему хотелось обо всем рассказать Энджи, и в то же время он чувствовал, что не может сделать это сейчас. - Я расскажу тебе обо всем позже, - наконец сказал Джим. - Пусть пройдет какое-то время. Я буду более беспристрастен. - Но я права? - спросила Энджи. - Ты проделал такой же большой путь, как и Каролинус. Джим кивнул. - Все складывается воедино, - сказал он и немного помолчал. - Даже странное поведение слуг является частью одного целого. Ты знаешь так же хорошо, как и я, что они относились бы к нам по-другому, если бы мы родились в четырнадцатом веке. Мы можем одеваться, как окружающие нас люди, соблюдать их обычаи, говорить с ними на одном языке, но от этого ничего не изменится. Мы как были, так и останемся для них чужими. - Джим угрюмо посмотрел на Энджи. - Мы решили остаться в четырнадцатом веке, потому что нам здесь понравилось, - продолжил Джим. - Не захотели ничего менять. И что получилось? Мне приходится во все вмешиваться. Не желая того особенно, я стал магом и напропалую использую магию, да еще пользуюсь ею исходя из реалий двадцатого века. А разве мы не заразили бациллой двадцатого века наших людей? Джим прервал свою речь. Энджи молчала. Наверное, ей и возразить нечего, решил Джим. - Но что случилось, то случилось. И все же я чувствую себя здесь чужим, неким инородным телом, попавшим в смазку хорошо отлаженного двигателя, который после такого надругательства над собой начал давать сбои. Думаю, я знаю, что беспокоит наших людей. Они не любят, когда мы покидаем замок. - По-моему, ты ошибаешься, - сказала Энджи. - Ну как же! Быть под началом у таких хозяев, как мы, очень удобно. Слуги могут повсюду хвастаться, что их лорд - маг. А таких благодушных господ в четырнадцатом веке больше не сыщешь. Нас ничего не стоит обвести вокруг пальца, и, будь уверена, нашей беспечностью пользуются без зазрения совести. Теперь нам дают понять, чтобы впредь мы и не помышляли покидать замок, не испросив на то разрешения у слуг. - Джим... - укоризненно произнесла Энджи. - Все так и есть, мы с тобой здесь чужие. Что бы я ни сделал для благоустройства замка, будь то гипокауст для обогрева помещения или что другое, все воспринимается слугами болезненно. И они правы. У них свой мир, в который мне лучше не соваться. Я даже подозреваю, что слуги потихоньку начинают нас ненавидеть, хотя, может быть, еще и сами этого не осознали. Джим замолчал. Энджи замерла в кресле, устремив взгляд на мужа. - Ты действительно устал, добывая свой жезл, Джим, - наконец сказала Энджи. - Но я думаю... В дверь постучали. - Какого черта! - воскликнул Джим, поднимая голову. - Кого там еще несет? - Войдите! - сказала Энджи. В комнату вошел Джон и тщательно прикрыл за собой дверь. - Милорд, - монотонно произнес Джон, - Плайсет из буфетной хочет попросить прощения за пролитое вино. - Лорд примет ее, - опередив Джима, сказала Энджи. - Хорошо, миледи, - повиновался Джон и вышел из комнаты, затворив дверь. " Наконец дверь снова открылась, и Джон ввел в комнату Гвинет Плайсет. Лицо женщины было заплакано, она заламывала руки. Плайсет бросилась прямо к Джиму и едва не упала перед ним на колени. И упала бы, если не Джим. - Стой! - гаркнул он во все горло. Гвинет Плайсет не без труда выпрямилась и тут же затараторила: - Милорд, я сама во всем виновата. Безропотно подчинюсь воле милорда. Все эти годы я верно служила своему господину, прошу прощения и молю вашу светлость о снисхождении. Речь была явно заранее приготовлена, но Джим был не в том настроении, чтобы по достоинству оценить старания Гвинет Плайсет. - Хорошо, Плайсет, - холодно сказал Джим. - Не будем больше говорить об этом. Можешь идти. - Подожди минуту! - воскликнула Энджи. Около месяца назад апартаменты лорда и леди замка расширились. К комнате Джима и Энджи - на том же этаже башни - пристроили спальню и столовую. Энджи указала рукой на дверь в спальню: - Иди туда и подождите меня, Гвинет. Я сейчас приду. - Энджи повернулась к Джону: - Можешь идти. - Слушаюсь, миледи, - повиновался управляющий и вышел из комнаты. Энджи поднялась с кресла: - Сейчас я узнаю, Джим, почему слуги ведут себя, как ты утверждаешь, странно. Мы с Гвинет всегда ладили. Она мне все расскажет. Подожди меня, я скоро вернусь. Энджи направилась в спальню и затворила за собой дверь. Джим остался один. Он встал, налил в кубок вина и снова сел у камина. Из-за двери в спальню послышались голоса, правда, о чем говорили женщины, было не разобрать. Да и что толку от этого разговора? Ничего вразумительного Энджи все равно не узнает, решил Джим, потягивая вино. Положение не изменится. Жизнь мага и рыцаря не для Джима, только надо было думать об этом раньше. Джим уставился на огонь и предался невеселым мыслям. Неожиданно из-за двери в спальню донесся плач. Плакали навзрыд. Наверняка Гвинет. Энджи плакала редко и украдкой. Все запуталось, подумал Джим. Какой из него лорд! Он просто играет роль хозяина дома, и все вокруг это понимают. Пора домой, оставаться здесь больше нельзя. Джима прошиб озноб. А если у него не хватит магической энергии, чтобы перенести себя и Энджи в двадцатый век? Скорее всего, так и будет. Слишком много отдано сил там, на горе, когда он карабкался за жезлом. А другой возможности вернуться в двадцатый век Джим не видел. Неожиданно дверь в спальню отворилась, и Энджи с Гвинет Плайсет вошли в комнату. Плайсет была вся в слезах, но, как ни странно, улыбалась. Похоже, она была счастлива. - Как хорошо, что вы с миледи вернулись домой, - сказала Гвинет Плайсет. Она неловко присела в реверансе, заспешила к двери и вышла из комнаты. Энджи подошла к Джиму. - Ну и что ты узнала? - спросил Джим. - То, что хотела узнать. Гвинет мне все рассказала. Джим, наши люди ничуть не осуждают нас, когда мы покидаем замок. Им это и в голову не приходит. Джим, они любят нас! Просто стесняются выставлять свои чувства напоказ. Они счастливы, что мы вернулись в замок целыми и невредимыми. Не забывай, в каком веке мы живем. - Но слуги так странно вели себя... - Они хотели показать, что наше возвращение - обычное дело, а не повод для праздника. Джим, мы должны позволить им отпраздновать это событие. Джим недоверчиво смотрел на Энджи. Все, что он услышал, не укладывалось у него в голове. - Ты сказала, они любят нас. За что? - Какая разница за что? Они любят нас, потому что любят. И мы любим их. Разве ты никогда не чувствовал доброго к себе отношения со стороны окружающих? - По правде говоря, чувствовал... - сказал Джим и ненадолго замолчал. - Брайен, Дэффид ап Хайвел, Жиль, да и другие наши друзья относятся ко мне с симпатией. Похоже, все они радуются, когда встречаются с нами, уж и не знаю почему. Приходится только удивляться. Может быть, они чего-то ждут от меня. Энджи, ты меня знаешь. К лучшему мне не измениться. Какой я есть, таким и останусь. Энджи забралась Джиму на колени, обняла и поцеловала его. - Джим Эккерт, - торжественно сказала Энджи, заглядывая мужу в глаза, - оставайся всегда таким, какой ты есть. Раздался стук в дверь. - Нельзя! - воскликнул Джим. Энджи соскочила с колен мужа. - Войдите! - разрешила Энджи. В комнату снова вошел управляющий Джон. Хотя и едва уловимо, но было заметно, что управляющий изменился. Он снова стал самим собой и уже не походил на того строгого надзирателя, который совсем недавно оповещал Джима и Энджи о происшедших в замке событиях. - Прошу прощения, милорд, миледи, - сказал управляющий извиняющимся тоном, - снова явился морской дьявол. Он во дворе и хочет говорить с вами. Морской дьявол привел с собой маленького уродливого человечка. Джим посмотрел на Энджи. Энджи посмотрела на Джима. - Передай морскому дьяволу, что я сейчас приду, - сказал Джим. - Слушаюсь, милорд, - повиновался управляющий и вышел из комнаты. Джим и Энджи снова переглянулись. Джим вздохнул и обескураженно покачал головой. Энджи улыбнулась. Заулыбался и Джим. Через мгновение оба весело хохотали. - Поспеши, а то морской дьявол опять разляжется у конюшни, - сказала Энджи, вытирая рукой выступившие из глаз слезы. Джим счастливо вдохнул полной грудью и поднялся с места. - Иду, - сказал он и направился к двери.