ми самого высокого ранга.
     Джим  подсел  к  Каролинусу.  Ответив кивком  на его  приветствие,  маг
перевел  взгляд на Анджелу и, продолжая  разговор, начатый до прихода Джима,
мечтательно произнес:
     -  Собираюсь  вернуться  в свой домик. Отдохну в тиши,  без сумятицы, в
кругу книг и милых сердцу вещей.
     - Это так понятно... - в  полной мере посочувствовать  Каролинусу Энджи
не успела:  над ее ухом склонился  слуга. Выслушав сообщение, Анджела обвела
глазами гостей, извинилась и торопливо пошла в буфетную.
     Джим даже не  проводил ее  взглядом.  Слова Каролинуса  повергли его  в
смущение. Он вспомнил о чаше, изъятой из домика мага.
     Джим помялся, вздохнул и сказал с тоской в голосе:
     -  Каролинус,  когда  я  был  в  королевском  дворце,  мне  понадобился
магический кристалл, а в Святой Земле я видел, как один маг смотрел в чашу с
водой,  чтобы получить нужные ему сведения.  У меня не  оказалось  под рукой
подходящего  сосуда, и я  воспользовался твоей  чашей, которую  переправил с
помощью магии из твоего домика во дворец.
     Каролинус задвигал бровями вверх и вниз и хмуро спросил:
     - Какой чашей?
     - Да совсем невзрачной на вид. Я был уверен, что ты не станешь...
     - Какую чашу ты забрал без спросу из моего домика. - " громыхнул маг.
     - Глиняную, зеленоватую...
     - Мою  китайскую  чашу цвета  морской волны! Да знаешь ли ты, что  этой
чаше три тысячи лет? Ее изготовили во времена Иньского царства. Где она?
     Джим оторопел. Он опустил глаза и тихо пробормотал:
     - Я точно не помню.
     - Не помнишь? - взревел Каролинус.
     - Я тогда закрутился,  у меня было много дел, - пролепетал Джим,  затем
неожиданно встрепенулся, поднял голову и громко проговорил:
     - Гоб, если ты слышишь меня, скажи, не знаешь ли ты, где чаша из домика
Каролинуса.
     - Прошу прощения, милорд, - раздался тоненький голосок.
     Из камина выплыла  струйка дыма. На  ней  сидел гоблин. Он  подлетел  к
Джиму, спрыгнул со струйки и уселся на стол, держа за спиной руки.
     -  Прошу прощения, милорд,  - повторил  Гоб.  -  Ты  оставил  чашу  без
присмотра, а я.., ой! - Гоблин прикрыл рот ладошкой, заметив сердитый взгляд
Каролинуса.
     - Ты потерял мою чашу? - вскричал маг, повернувшись к Джиму.
     - Не  беспокойся, милорд Каролинус, -  прощебетал гоблин. -  Я подумал,
что твоя  чаша понравится детям, которых я катаю на  струйке  дыма, и, когда
она попалась мне на  глаза, я припрятал ее.  Вот она! - Гоблин вытащил из-за
спины руку, в  которой держал  глиняную  посудину. -  С ней  вовсе ничего не
случилось. Возьми ее, милорд маг.
     - Она вся  в саже, -  недовольно проворчал Каролинус, рассматривая чашу
со всех сторон.
     - Я отчищу ее, - пискнул гоблин.
     - А заодно поцарапаешь, - буркнул маг. - Все! Она уже чистая.
     Чаша заблестела как новенькая.
     - И стоило  волноваться  из-за такой  ерунды, Каролинус! - подала голос
Кинетете. - Ты не бережешь себя. Повеселились и хватит.
     Оба мага исчезли и через мгновение появились снова.
     - Нет мы останемся! - воскликнул Каролинус.
     - Ты что, хочешь убить себя?
     - Я хочу провести этот вечер здесь, со своими друзьями.
     - Если ты еще раз распалишься, то доконаешь себя, - поучительно сказала
Кинетете. - Ладно, оставайся, но только с одним условием: из Маленкон-три мы
отправимся  вместе ко  мне  домой,  и ты останешься у меня до тех пор,  пока
полностью не поправишься. Иначе я умываю руки.
     - Из Маленконтри я отправлюсь в свой домик, - упрямо ответил маг.
     Кинетете испытующе посмотрела на Каролинуса и нехотя согласилась:
     - Пусть будет по-твоему.
     - Вот  и прекрасно,  - просиял маг. - Но раз ты так обо мне печешься, я
могу поначалу нанести тебе короткий визит.
     - А сегодня, здесь, ты больше не разбушуешься?
     - Можешь не беспокоиться.
     - Ты даешь слово?
     - Если ты  того хочешь... - Каролинус замялся, затем глубоко вздохнул и
решительно произнес:
     - Хорошо. Я даю слово.
     Кинетете удовлетворенно кивнула и перевела взгляд на Джима.
     -  А у тебя, Джеймс, оказывается, короткая память, - сказала она.  - Ты
совсем забыл, что сделал чашу невидимой и повелел ей следовать за тобой.
     - А как она оказалась у Гоба? - смущенно спросил Джим.
     - Я думаю, Гоб сам расскажет об этом. - Киненете поощрительно взглянула
на гоблина.
     - Милорд, эта чаша сама мелькнула перед моими глазами, - защебетал Гоб.
-  Там, в  подземелье, как раз перед тем, как  Хилл  начал драться со  своим
дядей.  Чаша падала сверху  на  пол, милорд. Я побоялся, что она разобьется,
поймал ее и сунул под войлок. - Гоблин потупился и жалобно произнес:
     - Я подвел тебя?
     - Наоборот, Гоб, - ответил Джим. - Ты меня выручил.
     Личико гоблина расплылось в улыбке. Джим повернулся к магу.
     - Извини, Каролинус, - сказал  он,  - если  бы я знал, что эта чаша так
тебе дорога...
     Маг не слушал, он умильно смотрел на чашу и любовно ее поглаживал. Джим
поднялся на ноги.
     - Прошу  прощения,  - громко сказал  он,  обводя  глазами  гостей,  - я
оставлю вас ненадолго. Мне надо поговорить с миледи.
     Джима  все еще подмывало рассказать жене о своем разговоре с Мэй Хизер.
Он  торопливо пошел в буфетную  и в дверях чуть  не налетел на Анджелу.  Она
удивленно подняла на мужа глаза и отступила на шаг.
     -  Пришлось взглянуть на  пудинг,  -  сказала Энджи.  Заметив, что Джим
сияет от радости, она спросила:
     - Ты улыбаешься, как чеширский кот. Что случилось?
     Джим обвел глазами буфетную. Комната  была полна слуг,  а над  пудингом
хлопотала сама Гвинет Плайсет, вставшая на время из-за праздничного стола.
     -  Выйдем  на  лестницу, -  шепнул  Джим жене. На площадке  у  ступенек
винтовой лестницы можно было не опасаться посторонних ушей.
     - Зачем ты взял без спросу у Каролинуса чашу? - спросила Анджела.
     - Расскажу тебе после,  - ответил Джим. - Дело не в этом. Как  мне было
ни трудно, я дал слово Мэй Хизер. А Каролинус за столом тоже дал слово.
     - О чем ты толкуешь? - удивилась Энджи.
     - Мне  надо  о  многом рассказать  тебе, но  не сейчас  и не  здесь,  -
смущенно ответил  Джим. -  Дело в том, что я дал  слово Мэй Хизер обеспечить
безбедное будущее всем нашим людям в том случае, если мы с тобой их покинем.
     - С чего ты взял, что мы их покинем? - возмутилась Энджи.
     - Я не исключал  такую возможность. Мы  могли бы  оставить  Маленконтри
Брайену и Геронде. Но это не самое главное.
     -  Да  разве  Маленконтри  для нас не  главное? - воскликнула Энджи  и,
немного помедлив, спросила:
     - Когда ты успел поговорить с Мэй?
     - Я зашел к ней по пути в Большой зал. Подумал, что ты захочешь узнать,
как она себя чувствует.
     - И как она?
     - Ничего страшного, отделалась синяками. Энджи, я  поговорил с Мэй, как
ты  советовала.  Оказалось, что  я  ошибался.  Слуги  не  испытывают  к  нам
неприязни.  Они любят нас и не мыслят жизни с другими хозяевами. Так сказала
Мэй. - Лицо Джима разрумянилось, глаза сияли.
     Энджи еле  сдерживала улыбку. Она  видела, что Джим счастлив, а значит,
была счастлива и сама.
     - Я же говорила тебе, - сказала Энджи. Джим обнял жену и поцеловал.