родителя Красотки. - Я имею в виду, троих моего возраста. - Ну, спасибо, кузнец, - тяжело вздохнув, сказал Еще-Варенья. - Очень любезно с твоей стороны, что ты не включил в это число меня, хотя, конечно, я всего лишь тень того, кем был когда-то. - Он повернулся к Биллу, и его голос посерьезнел. - Собственно, в моем лице ты тоже приобрел друга, Кирка-Лопата, как я тебе уже сказал вчера. Но это ничего не меняет. Если ты рассчитывал, что вся деревня стройными рядами пойдет следом за тобой сражаться с разбойниками, то тебе следовало бы лучше их знать. - Наверняка следовало бы! - вмешался Холмотоп. - Я мог бы сказать тебе, Кирка-Лопата, что твои хитрости не произведут на этот народ никакого впечатления. Они _з_н_а_ю_т_, что Коротышки могут быть очень хитрыми, и Хитрый Учитель это только подтвердил. В значительно большей степени их интересует, насколько крепки твои мускулы и хватает ли тебе храбрости. Все, что от тебя требуется, - это сделать то, что ты и собирался сделать, то бишь сразиться с Костоломом. Положи его на обе лопатки! Вот _т_о_г_д_а народ пойдет за тобой против разбойников. - Я немедленно займусь мечом и щитом для тебя, Кирка-Лопата, - добавил Плоскопалый. - Посмотрим, смогу ли я найти здесь подходящий материал для клинка... - Мускулы... храбрость... - задумчиво пробормотал Билл, повторяя слова Холмотопа. Похоже, все страстно желали, чтобы он показал себя именно с этой стороны, включая, в первую очередь, тех, из-за кого он оказался в этой ситуации. Трудно было представить, что Мюла-ай говорил правду сегодня утром в лесу, когда заявил, что Билла преднамеренно подставили люди-начальники, просто чтобы сохранить лицо в отношении проекта в Мокром Носу. С другой стороны, кое-что из того, что говорил гемноид, неприятным образом вполне согласовывалось с тем, что говорила Анита, когда он разговаривал с ней в Разбойничьей Долине. Либо Анита столь же глубоко заблуждалась относительно истинного положения дел, как и Билл, либо... Биллу пришло в голову, что расклад может оказаться еще меньше в его пользу, чем он считал, даже когда в задумчивости сидел перед пультом связи после неудачных попыток связаться с Гринтри или кем-либо за пределами планеты. Казалось, поединок с Костоломом был неизбежен, если только ему не удастся выяснить, из-за кого или из-за чего он оказался в подобной ситуации и каковы были истинные цели и мотивы всех замешанных в этом деле. Так или иначе, некоторые ответы на эти вопросы могла дать Анита. Это означало, что он должен был снова поговорить с ней, что, в свою очередь, означало очередное проникновение в Разбойничью Долину, а это вряд ли было возможно при свете дня... - Мускулы? Храбрость? - снова повторил он, глядя на Холмотопа. - Полагаю, потребуются некоторые мускульные усилия - и храбрость тоже, - чтобы пробраться в эту самую Разбойничью Долину, а потом выбраться оттуда, после того как ее закроют на ночь? Холмотоп изумленно уставился на него. Красотка и Еще-Варенья тоже. Невдалеке от них кузнец удивленно поднял голову. - Ты с ума сошел, Кирка-Лопата? - вопросил Плоскопалый. - Ворота в эту долину закрываются и запираются в ту же минуту, когда заходит солнце, и их охраняют двое вооруженных стражников, пока они не будут вновь открыты на заре. Никто не может ни войти в долину, ни выйти из нее после захода солнца! - Я смогу, - мрачно сказал Билл. - Думаю, я загляну туда сегодня ночью и принесу оттуда тот кусок металла, который разбойники используют в качестве гонга возле своей столовой, чтобы доказать, что я там был! 15 - Мы доберемся туда до темноты? - спросил Билл. - До темноты? - Холмотоп, шагавший под Биллом, бросил взгляд сквозь деревья на заходящее солнце, отсвечивавшее красным на фоне чернеющих стволов и ветвей. - Ну что ж, в долине будет уже темно. Но на вершине утеса еще останется немного дневного света. А тебе ведь нужен северный утес, верно? - Верно, - сказал Билл. - Если там еще светло, тогда это все, что мне нужно. - Все, что тебе нужно, вот как? - пробормотал Холмотоп. - Может, все-таки расскажешь, каким образом ты собираешься попасть в долину? - Когда придем, я тебе покажу, - сказал Билл. Хотя Билл и был искренне уверен, что сделает это тем или иным способом, он не мог бы в точности сказать, как именно, пока не окажется на вершине утеса и не проведет некоторые измерения. Вокруг его запястья под рубашкой было намотано сто футов мягкой прочной веревки толщиной в четверть дюйма, а с помощью программируемого токарного станка он изготовил некоторое количество крючьев, карабинов и легкий металлический молотах с киркой на противоположном конце. Все это лежало в рюкзаке за его спиной. Как и предсказывал Почтальон, когда они добрались до северного утеса, нависавшего над Разбойничьей Долиной, закат еще опускался на крыши домов внизу. Холмотоп остановился и опустил Билла на землю, но настроен он был явно скептически. - Что ты собираешься делать, Кирка-Лопата? - спросил Почтальон. - Спуститься в долину на крыльях? - Не совсем, - сказал Билл. Он достал из кармана складной нож и раскрыл его. Пока Холмотоп с нескрываемым любопытством наблюдал за Биллом, тот нашел и срезал две небольших ветки с развилками на концах. Подрезав развилки, он воткнул ветки длинными концами в землю, одну за другой, так чтобы проходившая через развилки воображаемая линия пересекала долину. Затем Билл нашел и срезал еще одну прямую палку, достаточно длинную для того, чтобы лечь на развилки, словно стрела, указывающая на вершину противоположного утеса. Покопавшись в рюкзаке, он достал один из самодельных крючьев, выглядевший словно толстый гвоздь, заостренный с одного конца и с петлей на другом. Он привязал один конец веревки к петле, а другой к середине палки, лежавшей на развилках двух врытых в землю столбиков. Затем он подрегулировал столбики так, чтобы крюк висел в точности параллельно двум стоикам над точкой, находившейся посередине между ними. - Что это? - спросил Холмотоп, не в силах скрыть своего интереса. - Еще одна наша коротышечья штучка, - сказал Билл. Для обозначения того, что он только что сделал, в языке дилбиан не было слова - это было нечто вроде примитивного теодолита. Подвешенный крюк играл роль отвеса, который позволял проверить горизонтальность линии наблюдения, проходившей вдоль прямой палки, лежавшей на двух развилках на верхушках столбиков. Убедившись в этом, Билл присел у заднего конца палки, так что он мог видеть вдоль нее вершину противоположной скалы. Казалось, они лежали почти в точности на одной прямой. Это должно было означать, что два утеса были примерно одной высоты. Он достал из кармана транспортир, который нашел в Представительстве, и, держа его у конца палки, стал поворачивать, пытаясь грубо оценить угловые размеры противоположной скалы от ее основания до поросшей деревьями вершины. Получив угол, он оставил теодолит и достал карандаш и блокнот. В блокноте он набросал угол, который только что определил. Затем на глаз попытался оценить расстояние до противоположного утеса от той точки, где стоял. Поскольку обе скалы были более или менее вертикальными, расстояние от точки, где он стоял, до вершины противоположной скалы должно было быть примерно тем же, что и ширина долины в этом месте. Насколько он помнил размеры разбойничьей трапезной, ее общую длину можно было оценить примерно в восемьдесят футов. Чтобы заполнить расстояние от одного утеса до другого, требовалось чуть больше двенадцати подобных строений. Двенадцать на восемьдесят будет девятьсот шестьдесят - грубо говоря, расстояние между скалами составляет примерно тысячу футов. Он снова сел, взял блокнот и карандаш и - под пристальным взглядом присевшего неподалеку Холмотопа - произвел простые геометрические расчеты, которые дали ему примерное значение высоты противоположной скалы в шестьдесят с небольшим футов по вертикали. Если высота другой скалы составляла шестьдесят футов, вряд ли расстояние от того места, где он сидел, до лежавшей внизу долины могло быть намного больше. У него с собой сто футов веревки, этого более чем достаточно, чтобы с наступлением темноты спуститься в долину. - Что ж, полагаю, могу тебе рассказать, - сказал Билл. - А именно, я собираюсь спуститься по этой скале в долину и взобраться по ней обратно, после того как в моих руках будет гонг, который, как уже говорил, я намерен принести с собой. Холмотоп уставился на него. Какое-то мгновение казалось, что даже дилбианский почтальон окончательно лишился слов. Затем он обрел дар речи. - В_н_и_з_ по скале! - повторил он. Он поднялся на ноги и под прикрытием зарослей, густо росших вдоль обрыва, и окружающих деревьев двинулся к тому месту, откуда можно было заглянуть за край скалы, как до этого делал Билл. Он долго смотрел вниз, а потом вернулся обратно, грустно качая головой. - Кирка-Лопата, - сказал он, - ты или совсем свихнулся, или лучше любого Коротышки, которых я когда-либо видел. Именно такой реакции Билл и ожидал. Склон скалы был вертикальным, но не гладким. Темная гранитная порода, из которой она состояла, была неровной, и ее покрывали выступы и трещины, достаточно большие для того, чтобы обеспечить подходящую опору для того, кто, как Билл, имел опыт скалолазания. Вместе с двумя другими опытными скалолазами, которые могли бы его подстраховать, и соответствующим снаряжением Билл был бы почти уверен, что сможет одолеть ее без дальнейшей помощи. Однако то, что было подходящей опорой для рук и ног опытного скалолаза, могло оказаться недостаточным, чтобы сделать подобный путь проходимым для другого человека, не обладающего соответствующим опытом - не говоря уже о дилбианине, с его значительно большим весом и неуклюжестью. Соответственно, не было ничего удивительного в том, что Холмотоп счел его затею нелепой, - несомненно, точно так же решили бы и разбойники, и любой другой дилбианин из живущих по соседству. Честно говоря, Билл и сам считал свою затею слегка нелепой. Спускаться по отвесной скале не при дневном свете, без команды с соответствующим снаряжением, в одиночку и в темноте... Однако у него была припрятана в рукаве - вернее, вокруг запястья - веревка, о которой он не сказал даже Холмотопу. - В долине уже темно, - как можно более безразлично сказал он. - Давай пройдемся вдоль обрыва, пока я не найду подходящее место, откуда можно было бы отправиться вниз. Они вместе двинулись вперед дилбианский почтальон скептически качал головой. Пройдя немного вдоль края скалы в быстро сгущающемся мраке, они подошли к месту, где часть скалы отвалилась, оставив выемку шириной примерно в восемь футов, которая уходила вниз, расширяясь по мере того, как исчезала в темноте внизу. - Вот подходящее место, - весело сказал Билл, хотя ему совсем не было весело. - Давай договоримся: ты придешь сюда за мной перед рассветом. Я буду тебя ждать. - Твоя шея, - философски изрек Холмотоп. - Я приду. Надеюсь, что и ты тоже. - Обо мне не беспокойся, - сказал Билл. Сопровождаемый любопытным взглядом Холмотопа, он начал осторожно спускаться вниз в расселину. Надежно закрепившись обеими ногами и левой рукой на выступе скалы, он правой рукой расстегнул рубашку и начал разматывать с запястья веревку. Чтобы размотать ее всю, потребовалось несколько минут. Наконец веревка, извиваясь, ушла между ног вниз, а один ее конец он крепко сжимал в руке. Он поискал вокруг какую-нибудь надежную точку, где можно было бы закрепить веревку, и нашел чуть приподнятый каменный выступ, примерно в полуфуте справа, у самого края расселины. Он несколько раз обмотал конец веревки вокруг выступа и завязал. Затем, очень осторожно, начал переносить свои вес на привязанную веревку, пока не повис на ней всей своей тяжестью. Веревка, привязанная к выступу, держалась прочно. Осторожно, с учащенно бьющимся сердцем, несмотря на всю свою решимость и опыт, Билл покинул безопасный уступ скалы, и теперь его удерживала лишь веревка. Какое-то мгновение он раскачивался словно маятник, у него закружилась голова. Затем его ноги коснулись каменной поверхности, и движение прекратилось. Медленно и осторожно он начал спускаться по отвесном скальной стене, крепко держась руками за веревку и упираясь ногами в вертикальную поверхность. И долина внизу, и окружающие ее скалы уже полностью погрузились во тьму. Солнце несколько минут как зашло, но луна пока не появилась. Билл осторожно двигался в темноте вниз по веревке, останавливаясь лишь время от времени, когда находил надежную опору для ног, чтобы дать отдохнуть рукам - на них приходился весь вес его висящего на веревке тела. Подобным образом, медленно, со многими остановками, Билл спускался в темноту. Он заранее сделал на веревке узлы через каждые десять футов. Он уже насчитал их больше семи - что означало, что расстояние до подножия скалы было больше, чем он предполагал. Ощущая первые легкие уколы паники, он уже начал думать о том, что его расчеты могли оказаться ошибочными и скала оказалась выше, чем было у него веревки, как вдруг его нога внезапно натолкнулась на ровную и твердую поверхность. Оглядевшись по сторонам, он увидел, что достиг подножия скалы. Билл поставил на землю вторую ногу и отпустил веревку. Со вздохом облегчения он повернулся, опираясь теперь лишь на собственные ноги. Сейчас, оказавшись на земле, он с трудом мог различить в темноте близлежащие кусты и деревья. Он начал осторожно на ощупь пробираться сквозь них, царапая лицо и руки о паучьи лапы ветвей. На ходу он обернулся и взглянул вверх на скалу, с которой только что спустился. В лунном свете он мог различить выемку у вершины, откуда он начал свой путь в долину. Она была отчетливо видна теперь, когда взошла луна, и он отметил в памяти ее местоположение, поскольку ему нужно было снова найти свою веревку, чтобы выбраться обратно из долины. Определившись, Билл повернулся и окинул взглядом погруженное в сумрак открытое пространство долины, еще не освещенное восходящей луной. На расстоянии примерно в пятьсот ярдов виднелись строения разбойничьего поселка, едва различимые более темные очертания, на фоне которых тут и там мерцали желтые огоньки, их свет изнутри просачивался сквозь щели в тяжелых занавесках. Подойдя ближе, Билл легко смог отличить большую столовую от других зданий. Там еще кто-то был: сквозь занавеси кое-где просачивался свет, и его ушей отчетливо достигали веселые голоса о чем-то споривших дилбиан. Стараясь держаться от здания подальше, Билл обошел его слева и начал одно за другим исследовать встречавшиеся ему строения поменьше. Заглянув через щель в занавеске в одно из окон, откуда просачивался желтый свет, Билл обнаружил ни больше ни меньше как целый полк молодых дилбиан, явно занятых чем-то средним между борьбой на подушках и игрой в крикет, с каковой целью они разделились на две команды, каждая в своем конце здания, откуда они время от времени бегом мчались в другой конец, рыча во всю силу своих легких и яростно лупя любого бегуна, оказавшегося в пределах их досягаемости. Билл до сих пор не видел юных дилбиан, так что с интересом наблюдал за ними сквозь щель в занавеске, пока звук открывающейся двери в дальнем конце комнаты и появление взрослого дилбианина не только положили конец игре, но и напомнили ему, что он здесь незваный гость. Он снова вернулся к своим поискам. Билл обследовал все здания, кроме двух, когда его ушей достиг звук далекого, но несомненно человеческого голоса. Повернувшись, он последовал в его направлении к одному из зданий, где он еще не был, нашел окно и заглянул в щель - вернее, прореху - в занавеске из шкур. Он обнаружил там Аниту. Но, к несчастью, она была не одна. Она сидела окруженная как минимум дюжиной могучих дилбианок, с сосредоточенным видом трудившихся над чем-то напоминавшим большую сеть. В группе доминировала толстая пожилая дилбианка, выглядевшая как уменьшенный женский вариант Еще-Варенья. Вся группа производила благопристойное впечатление сидящих в кружок и вышивающих дам там, на Земле. Билл вряд ли мог бы просунуть голову в дверь и попросить Аниту выйти наружу и поговорить с ним. Но каждая минута, пока он стоял на открытом пространстве Разбойничьей Долины, увеличивала шансы, что на него наткнется какой-нибудь местный житель. А быстро восходящая луна очень скоро должна была ярко осветить долину. 16 Пока Билл продолжал наблюдать через прореху в занавеске, не в силах решить, что делать дальше, на ум ему пришли отрывочные сведения из полученной под гипнозом информации - сети, подобные той, над которой трудились дилбианки, применялись на Дилбии для ловли напоминавших мускусных быков диких травоядных, бродивших по дремучим лесам. Анита явно развлекала остальных каким-то рассказом, поскольку, как мог видеть Билл сквозь разрыв в занавеске, вся группа разразилась смехом, вряд ли менее громогласным, чем Биллу приходилось слышать от их мужской половины в столовой. - Конечно, - сказала Анита, когда смех утих, очевидно возвращаясь к истории, которую она только что рассказывала, - мне бы не хотелось, чтобы Костолом пришел в ярость и подвесил меля вниз головой. - Пусть только попробует, - многозначительно сказала толстая матрона, окинув всех взглядом. - По крайней мере, пока мы рядом. Верно, девочки? Ответом было всеобщее согласие, прозвучавшее достаточно мрачно, и у Билла, наблюдавшего за ними в окно, пробежал холодок по спине. - Мой отец - прадед Костолома, - продолжала матрона, торжествующе оглядывая остальных, - был Старейшиной Клана Охотников возле Дикого Утеса. И его отец, до него, был Старейшиной. - Как насчет собственного деда Костолома? - спросила самая маленькая из дилбианок, почти прямо напротив Аниты, которая сидела слева от двоюродной бабки Костолома. - Он тоже был Старейшиной? - Нет, Четверть-Пинты, - величественно ответила двоюродная бабка Костолома. - Он был кожевником. Но он был отличным кожевником, одним из самых сильных мужчин, кто когда-либо ходил по этой земле, и намного умнее всех прочих, насколько я могу судить как его кровная сестра. - Ну конечно. Без-Устали, - вступила в разговор довольно упитанная дилбианка, сидевшая в четверти круга от Аниты, - мы все знаем, как ты прогибаешься, когда заходит речь о твоих родственниках. Донесся согласный ропот - Билл не смог разобрать, подлинный или притворный. - Но вернемся к маленькой Грязные Зубы, - сказала Без-Устали, поворачиваясь к Аните. - Последнее, чего бы нам хотелось, - это лишиться тебя и твоих интересных историй, которые ты нам рассказываешь о ваших женщинах-Коротышках. - Из круга послышались одобрительные возгласы. - Это самые забавные истории из того, что я слышала, и, кроме того, они так п_о_з_н_а_в_а_т_е_л_ь_н_ы_. Последнее слово было произнесено с особым нажимом, что вызвало гул одобрения остальных. - О, что вы, - скромно сказала Анита, завязывая, так же как и все вокруг нее, узлы в сети. - Конечно, как вы знаете, в соответствии с соглашением между нами Коротышками, и Толстяками, предполагается, что я не должна говорить ничего, чего не сказали бы они. Но я не вижу никакого вреда от этих историй, которые я вам рассказываю, - чтобы вы знали, я их придумываю на ходу. - О да, - сказала Полтора-Слова, подмигнув и кивнув остальным. - Конечно, придумываешь! - Ну что ж, - сказала Анита, - однажды моей бабушке потребовался некоторый предмет мебели... - Анита замялась, - нечто вроде стула - мы называем это мягким креслом. Это похоже на кресло Старейшины, на скамейку со спинкой. Но, кроме этого, оно набито внутри, и потому оно мягкое, не только сиденье, но и спинка, на которую можно откинуться. По группе пронесся заинтересованный и удивленный гул. - Кресло! И мягкое! - сказала Полтора-Слова довольным, потрясенным голосом. - Как же она смогла... - О, у нас, женщин-Коротышек, есть много самых разных вещей, - задумчиво сказала Анита. - И, в конце концов, почему у женщины не может быть такого же кресла, как и у Старейшины? Разве она тоже не устает? - Конечно, устает! - сурово сказала Без-Устали. - Разве женщина не становится с возрастом старой и мудрой, так же как и Старейшина? - сказала Анита. - Абсолютно! - прогудела Без-Устали. По группе снова пронесся одобрительный ропот. - Продолжай, Грязные Зубы, - поторопила Без-Устали, взглядом успокаивая остальных. - Так вот, как я уже сказала, - продолжила Грязные Зубы, внимательно разглядывая узел, который она завязывала, пока говорила, - моей бабушке хотелось иметь такое кресло, но она знала, что не попросит своего мужа изготовить его для нее. Она знала, что он найдет какую-нибудь причину, чтобы этим не заниматься. Так что, вы думаете, она сделала? - Стукнула его по голове? - с надеждой спросила Четверть-Пинты. - Нет, конечно, - сказала Анита. Послышались смешки и фырканье. Четверть-Пинты снова замолчала. - Она сразу же решила, что следует брать хитростью, и однажды, когда ее муж сидел и дремал после обеда, он вдруг услышал снаружи звуки топора. Единственный топор в доме был его собственным; он встал, вышел посмотреть, что происходит, и увидел мою бабушку, которая рубила полено. "Что ты делаешь? - закричал мой дедушка. - Женщинам не положено пользоваться топором! Это _м_о_й_ топор!" - "Я знаю, - спокойно ответила бабушка, опуская топор, - но я не хотела тебя беспокоить. Я хотела сделать одну вещь..." - "Ты? - заревел дедушка. - Да ты даже не знаешь, как держать топор! Откуда ты вообще знаешь, как и что делать?" - "Я просто пошла и спросила, - спокойно ответила бабушка. - Я не хотела тебя беспокоить, я пошла к соседке и спросила ее мужа..." Тут дедушка взревел от ярости. "Его? Ты спросила его? Этого пустоголового, который ничего толком не умеет, кроме как связать две палки! - закричал он. - Что он мог тебе рассказать? Скажи мне - что он тебе наговорил?" - "Значит, так..." - начала бабушка; и она стала описывать вещь, которую она хотела сделать, вместе со спинкой, обивкой и прочим. Но прежде чем она успела договорить, дедушка вырвал у нее из рук топор и стал объяснять ей, насколько неправ был муж ее соседки, а потом сам начал делать кресло. Анита сделала паузу, вздохнула и окинула взглядом аудиторию. - Вот и все, - сказала она. - Меньше чем через неделю у бабушки было мягкое кресло со спинкой, такое, какое она и хотела. Послышалось сначала хихиканье, затем взрыв смеха, он постепенно нарастал, пока некоторые из дилбианок не бросили сеть и буквально покатились по полу. - Я так и думала, что вам это понравится, - спокойно сказала Анита, работая над сетью, пока все не успокоились. - Но я должна вам сказать, что это было только начало. - Начало? - в ужасе переспросила Четверть-Пинты. - Ты хочешь сказать, потом он сообразил, как она с ним поступила, и... - Вовсе нет! - фыркнула Без-Устали. - Чтобы мужчина сообразил, что его выставили на посмешище? Да он не захочет об этом думать! Даже если начнет что-то соображать, он предпочтет не думать об этом, поскольку это может ему очень не понравиться! - Она повернулась к Аните. - Ведь так, Грязные Зубы? - Ты, как всегда, права, Без-Устали, - сказала Анита. - Как я уже сказала, это было лишь начало того, что пришлось делать моему дедушке. Видите ли, это самое кресло было лишь началом. Она захотела, чтобы весь дом был полон подобной мебели. Со стороны слушателей послышались вздохи и возгласы искреннего изумления. Даже Без-Устали, казалось, была слегка потрясена. - Целый дом, Грязные Зубы? - спросила разбойничья матрона. - Не слишком ли далеко она зашла? - Мой дедушка так не считал, - серьезно ответила Анита. - В конце концов, мужчина добивается всего, чего он хочет, верно? Всего, что женщина имеет в доме, и ее детей, разве не так? А дети достаточно быстро вырастают и покидают дом, верно? - Верно, - сказала Без-Устали, грустно качая головой. - Да, верно, с точностью до каждого слова. Продолжай, Грязные Зубы. Как твой дедушка заполнил мебелью весь ее дом? - Никогда не догадаетесь, - сказала Анита. - Она стукнула его по голове... - с надеждой начала Четверть-Пинты, но остальные зашикали на нее, требуя тишины. - Нет, - сказала Анита. - Моя бабушка просто-напросто отправилась к своей соседке - к тон сомон, чьего мужа она просила сделать кресло, - потому что она _д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ его об этом просила. - Ага, - многозначительно сказала Без-Устали, кивая головой, словно это ей было известно с самого начала. - И, - продолжала Анита, - она, естественно, пригласила свою соседку домой перекусить и взглянуть на новое кресло, которое сделал ее муж. Что ж, соседка пришла, кресло очень понравилось, и она снова вернулась домой. И что, вы думаете, случилось еще до конца недели? - Соседка потребовала, чтобы ее муж сделал ей точно такое же кресло! - живо сказала Полтора-Слова. - Она рассказала ему про кресло, и он пошел, и увидел его, и весь загорелся, и, вернувшись домой, сделал точно такое же! - Совершенно верно, - спокойно и одобрительно сказала Анита. - И, конечно, соседка пригласила мою бабушку посмотреть на ее кресло. И моя бабушка пошла, и оно ей очень понравилось. - Итак, у них у обеих появились кресла, - сказала Четверть-Пинты. - И на этом все закончилось? - Нет, - сказала Анита. - Это все еще было лишь начало. Потому что на следующий день мой дедушка пришел и увидел, что кресло, которое он сделал для бабушки, стояло не посреди комнаты, а было задвинуто в угол, где было темно и его почти не было видно. Естественно, он спросил, почему оно оказалось там. И бабушка рассказала ему о кресле соседки. От этого он пришел в ярость! - Почему? - спросила Четверть-Пинты, продолжая играть роль собеседницы, от которой воздерживались ее старшие мудрые сестры. - Ну как почему, - сладким голосом сказала Анита, - ведь моя бабушка была столь скромной, доброй, непритязательной представительницей женщин-Коротышек, что она никак не могла даже пытаться в чем-то превзойти свою соседку. Так что, когда она рассказала моему дедушке про кресло, которое сделал муж соседки, ему почему-то показалось, что это самое кресло было больше, солиднее, мягче и лучше отполировано, чем то, которое сделал он сам, - почти так, словно муж соседки сделал лучшее кресло, чем мой дедушка, просто ему назло. Так что, как я уже сказала, дедушка пришел в ярость, и что, как вы думаете, он сделал? - Стукнул ее по голове? - спросила Четверть-Пинты, но еле слышно и с угасшей надеждой в голосе. - Ты слишком много думаешь насчет того, чтобы стукнуть по голове, моя девочка! - огрызнулась Без-Устали непреклонно-авторитетным тоном. - Лишь самая беспомощная женщина пытается поступать подобным образом со своим мужем. От этого всегда мало проку. Во всяком случае, большинство женщин не бьют своих мужей, поскольку это лишь приводит их в ярость, и ничего больше! Четверть-Пинты вновь склонилась над своей работой, в очередной раз получив по заслугам. Без-Устали снова повернулась к Аните. - Ну, Грязные Зубы, - сказала двоюродная бабка Костолома, - продолжай. Расскажи нам, что случилось потом? - Ничего особенного, - спокойно сказала Анита. - Хотя к тому времени, как все это закончилось, у моей бабушки был лучший набор мебели из всех, какие вы когда-либо видели. Но суть в том, что она продолжала проявлять весь свой талант и хитрость в течение остатка своей жизни с моим дедушкой. И ко времени своей смерти он стал одним из самых богатых и известных Коротышек в округе. Группа некоторое время в тишине обдумывала это заключение. Затем Без-Устали вздохнула и скрепила историю печатью одобрения. - За спиной мужчины всегда стоит женщина, - глубокомысленно заметила она. Билл, который прислушивался к разговору, отвлекся от дыры в занавесях из шкур и начал всматриваться ослепленными светом глазами в окружавшую его темноту. Времени терять больше нельзя. Он должен был каким-то образом вызвать Аниту наружу и увести ее из круга плетущих сеть подруг, прежде чем их осветит восходящая луна. Он повернулся и снова заглянул в окно. Дилбиане, как он вспомнил, из-за отличного от людей строения челюстей и губных мускулов, не могли свистеть. Билл набрал в грудь воздуха и просвистел первые две строчки "Когда Джонни идет домой". Результат превзошел все его ожидания. Руки Аниты, завязывавшие узел в сети, замерли, а лицо побледнело в свете лампы. Но воздействие, которое свист произвел на Аниту, было несравнимо с воздействием на остальных. Все дилбианки в помещении замерли и почти перестали дышать. Они сидели, словно живая картина, прислушиваясь. Какое-то время тишина, казалось, звенела в ушах Билла. Затем Четверть-Пинты начала отчаянно трястись. - Ч-что эт-то за существо?.. - простонала она. - Тихо! - приказала Без-Устали яростным шепотом, настолько полным ужаса, что Билл содрогнулся. - Ни одно существо, ни одна птица, никакой ветер среди деревьев никогда не издавал подобных звуков! Четверть-Пинты охватила все нараставшая неудержимая дрожь. Остальные дилбианки начали ежиться и трястись. - Это Коббли! - прошептала Без-Устали, и Билл, стоявший снаружи, замер. Ибо Коббли был сверхъестественным существом из дилбианской легенды - разновидность злобного, могучего эльфа. - Коббли, - повторила Без-Устали. - И он пришел сюда за одной из женщин! Глаза дилбианок медленно и мрачно повернулись к Четверть-Пинты. - Это все ты, со своими разговорами насчет того, чтобы стукнуть мужа по голове! - яростно прошептала Без-Устали. - Ты знаешь, что делают Коббли с непокорными женщинами! Теперь один из них тебя услышал! Четверть-Пинты тряслась так сильно, что под ней скрипел пол. - Что будем делать? - прошептала одна из дилбианок. - Есть лишь один шанс! - заявила Без-Устали все еще шепотом. - Может быть, нам еще удастся прогнать Коббли. По моему сигналу, девочки, все мы позовем на помощь. Вы и моргнуть не успеете, как сюда прибегут из домов мужчины с факелами. Сейчас я сосчитаю до трех, и мы все закричим. Ясно? Приготовьтесь и наберите в грудь побольше воздуха! 17 - Подождите! - послышался голос Аниты. Билл, который готов был сломя голову кинуться прочь, предвидя могучий хор призывающих на помощь дилбианок, остановился, и как раз вовремя. - Не надо кричать, - поспешно продолжала Анита. - Вы ведь не хотите, чтобы мужчины проснулись и примчались сюда, а потом обнаружили, что Коббли исчез еще до того, как они здесь появились, и нет никаких доказательств, что он вообще здесь был. Кобели не беспокоят нас, Коротышек. Разрешите мне выйти наружу и взглянуть на него. На предложение Аниты немедленного ответа не последовало. Билл повернулся и снова заглянул в прореху в занавеске. Дилбианки сидели, пристально глядя на Аниту. Если бы она предложила подняться по стене, пройтись по потолку и спуститься по другой стене или, скажем, взлететь к вершинам скал, окружавших долину, они бы не выглядели столь подавленными. Мысль о том, чтобы женщина одна - неважно, местная или Коротышка - встретилась лицом к лицу с Коббли, очевидно, была столь невероятна, что лишила дара речи даже Без-Устали. Но Без-Устали все же заговорила. - Не беспокоят вас? - переспросила она, от удивления забыв, что следует говорить шепотом. - Но... но... - Она не могла найти подходящих слов, пытаясь выразить извечный женский страх перед Коббли. - Да, и у нас, в мире Коротышек, есть некоторое подобие Коббли, - сказала в наступившей тишине Анита. - Конечно, у нас они называются иначе. Но Коббли и им подобные не любят мест, где много строят и делают разные вещи, - вы это знаете. Вы знаете, что они предпочитают леса селениям и местам, подобным этому, особенно днем. Последовало несколько испуганных, неуверенных кивков. - Так что наши Коббли просто тихо удалились прочь, - сказала Анита. - Точно так же, как, возможно, когда-нибудь поступят и ваши. Так или иначе, почему бы мне не выйти и не посмотреть? Снова последовала долгая пауза. Но затем Без-Устали явно взяла себя в руки. Она выпрямилась и решительно заговорила. - Очень хорошо. Грязные Зубы, - сурово сказала она. - Если ты не боишься выйти и взглянуть на Коббли, мы все высоко ценим это. - Я просто посмотрю, - сказала Анита, поспешно поднимаясь на ноги. - Но если я не вернусь минут через пятнадцать-двадцать, вы всегда можете выйти и позвать мужчин с факелами, так, как вы и собирались. Она быстро скользнула к двери, открыла ее и вышла наружу. Для Билла, глядевшего в темноту, она казалась темной тенью, скользившей на фоне внезапно осветившегося проема, который немедленно снова стал темным, как только дверь быстро закрылась за ней. Вслед за этим последовал звук задвинутого изнутри засова. Билл направился навстречу ее темному силуэту. Она сделала три шага по траве и остановилась, вероятно ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Билл бесшумно подошел к ней сзади и тронул ее за плечо. Она издала некоторое подобие сдавленного крика и развернулась столь внезапно и резко, что он отступил на шаг. - К-кто здесь? - прошептала она по-английски. - Это вы, Кирка... я имею в виду, мистер Уолтхэм? - Б_и_л_л_, черт побери! Зови меня Билл! - яростно прошептал в ответ Билл. - Идем, давай выберемся отсюда куда-нибудь, где можно поговорить. Не говоря ни слова, она повернулась и направилась вдоль здания, сквозь темноту, пока не подошла к стене длинного, узкого, почти лишенного окон строения, внутри которого было абсолютно темно. - Это нечто вроде склада, - тихо сказала Анита и повернулась к нему, когда они остановились. - Здесь нет никого, кто мог бы нас услышать. Что, черт возьми, ты делаешь здесь, в долине? Ты что, не нашел ничего лучшего, как прийти сюда, да еще ночью? - Тебя не касается! - огрызнулся Билл. К его удивлению, внутри у него все кипело от искреннего гнева. Он рисковал собственной шеей ради того, чтобы найти ее, а она продолжает разговаривать с ним тем же ироническим, авторитетным тоном, что и во время его первого визита в долину. Это была последняя соломинка, упавшая на тяжкий груз безнадежных усилий и мучительных испытаний, свалившихся на него с тех пор, как он поставил ногу на землю Дилбии. - Я здесь для того, чтобы получить ответы на некоторые вопросы, и ты мне в этом поможешь! - Ответ? - почти беспомощно переспросила она. - Именно! - бросил Билл. - После того как я виделся с тобой в последний раз, я провел пятнадцать поучительных минут в обществе нашего друга гемноида, будучи привязанным к дереву во время беседы... - И он рассказал ей о своем вчерашнем похищении и спасении. - Но ты не должен ему верить! - воскликнула Анита, когда он закончил. - Мюла-ай - _г_е_м_н_о_и_д_! Руководство не могло послать тебя сюда для того, чтобы тебя убили, - лишь бы выкрутиться из затруднительного положения! Ты сам это _з_н_а_е_ш_ь_! - Знаю? - сквозь зубы процедил Билл. - Как и то, что меня послали сюда, чтобы делать то, чему меня никогда не учили? Как и то, что, когда я оказался здесь, выяснилось, что не работает связь, - да, я разобрался, в чем дело, и починил ее... - Он рассказал ей, как обнаружил отсоединенный кабель питания. - Но кто умеет пользоваться электрическим гаечным ключом? Уверен, что из дилбиан никто. В таком случае, ты или Лейф Гринтри - единственные, кто мог его отсоединить! - А как насчет Мюла-ай? - спросила она. - Мюла-ай не управляет нашими ретрансляторами и компьютерами госпитального корабля. Мне не удалось связаться ни с кем, кроме госпитального корабля, куда, по всей видимости, был отправлен Гринтри, и тамошний компьютер не соединил меня ни с кем из живого персонала и не сообщил мне ничего, кроме бюллетеня о состоянии его здоровья. - Билл рассказал ей о своих переговорах по радио. - Но... - В голосе Аниты слышалось отчаяние, почти рыдание. - Это ничего не доказывает! И руководство вовсе не хочет закрывать проект! Разве ты не знаешь, что означает само название проекта... - Прекрасно знаю! - перебил Билл. - Мне об этом рассказывали. "Космическая Лапа - Лапа Помощи со Звезд", в переводе на дилбианский, поскольку дилбиане считают, что они единственные, у кого есть руки, а у нас, Коротышек - "лапы". - Билл коротко рассмеялся. - Попробуем другую версию, а? Проект "Лапа" просто-напросто слепое орудие в руках тех, кто пытается выбраться из каши, которую сами же и заварили на этой планете! - Билл, ты же прекрасно все знаешь! - в отчаянии сказала Анита. - Если бы ты только знал, как тяжко трудился здесь Лейф, ты бы знал, что он ни за что бы не согласился на закрытие своего проекта, не говоря уже о том, чтобы сделать тебя слепым орудием, как ты говоришь. Все это простое совпадение - то, что я оказалась здесь, и то, что он сломал ногу... - Ты была здесь, когда он сломал ногу? - перебил ее Билл. - Ну, я... нет, - нехотя сказала Анита. - Меня не было в Представительстве. Когда я вернулась, оказалось, что он не стал меня ждать. Он уже наложил шину на перелом и вызвал помощь, попросив доставить его на госпитальный корабль... - То есть ты даже в точности не знаешь, действительно ли он упал и сломал ногу, - угрюмо сказал Билл. - Ладно, может быть, расскажешь мне, что за трюк выкинул этот самый Пол-Пинты, о котором я постоянно слышу, будто он одолел горного дилбианина голыми руками. - Да не было никакого трюка! Честное слово... - горячо сказала Анита. - Вернее, единственным трюком, которым он воспользовался, был его ремень. Пол-Пинты - я имею в виду, Джон Тарди - в прошлом был олимпийским чемпионом по десятиборью. Он ухитрился заманить дилбианина в воду, сумел зайти сзади него, накинул ремень Ужасу Стремнины на шею и слегка придушил его. За исключением того, что он воспользовался ремнем и оказался более маневренным в воде, чем Ужас Стремнины, это был честный поединок. - Но я-то не олимпийский чемпион по десятиборью! - с чувством сказал Билл. - Даже если бы я им и был, как бы я смог сражаться на мечах и со щитом под водой? Но я, похоже, уже был обречен на этот поединок с Костоломом, с точки зрения практически всех - людей, дилбиан, гемноидов, - даже еще до того, как оказался здесь... - Вовсе нет! - Анита в отчаянии стиснула руки. - Поверь мне, Билл... - Поверить тебе? Ха! - горько сказал Билл. - Похоже, ты прекрасно вписываешься в остальную часть плана. Ты находишься здесь якобы в качестве стажера-ассистента по сельскому хозяйству, но сначала ты поссорила между собой деревенских женщин, Красотку и Штучку-или-Две. Теперь, как я вижу, ты пытаешься поссорить разбойничьих женщин. Почему я должен верить тебе больше, чем Гринтри или еще кому-либо из тех, кто втянул меня в эту историю? Она улыбнулась слабой, подавленной улыбкой, и он увидел, как ее темная фигура резко поворачивается и удаляется от него на несколько шагов. Однако она остановилась. Билл с удивлением смотрел ей вслед. Он не знал, какой именно реакции ожидать на свои слова, но наверняка не такой. Несколько мгновений спустя, видя, что она все еще не оборачивается и молчит, он подошел к ней и остановился у нее за спиной. - Послушай... - начал он. - Думаешь, мне это нравится? - не оборачиваясь, прервала она его тихим яростным голосом. - Думаешь, я делаю все это лишь ради собственного удовольствия? Он смотрел на ее темный силуэт. - Так для чего же? - спросил он. В ответ она наконец повернулась к нему. Он увидел бледный овал ее лица, серый в полумраке, выражения которого невозможно было разобрать. Но тон ее голоса был достаточно ясен. - П