о множеству причин, которых ты даже не понимаешь! - сказала она. - Но я попытаюсь объяснить тебе хотя бы часть. Ты хоть чуть-чуть разбираешься в антропологии? - Нет, - напряженно сказал он. - Моя специальность - техника, ты же знаешь. А ты хоть немного в курсе? Ведь твоя специальность - сельское хозяйство, не так ли? - У меня, между прочим, есть еще и диплом по культурной антропологии! - бросила Анита. - Диплом... - Он уставился на нее. - Но разве ты не стажер по сельскому хозяйству? Он изо всех сил пытался разглядеть в темноте ее лицо. Он был совершенно сбит с толку, готов был поклясться, что она не старше его самого. - Конечно. Но... - Она осеклась. - Я имею в виду, да, я стажер. Но я также прошла специальную подготовку и ускоренный курс обучения после окончания школы. Например, у меня есть удостоверение о медицинской подготовке, а также удостоверение о прохождении курса ксенобиологии... - Гррм! - невольно вырвалось у Билла, глядевшего на нее сквозь мрак. Очевидно, сообразил он, она была из тех супергениев, кого в колледже называли "тепличными экземплярами", - студентов, способности которых позволяли им параллельно изучать с полдюжины дополнительных курсов. Что ж, прекрасно. Еще одна причина, почему он чувствовал себя на Дилбии последним идиотом. - Что? - озадаченно переспросила его Анита. - Ничего. Продолжай, - прорычал он. - Так вот, я пытаюсь тебе кое-что объяснить, - продолжала она. - Ты когда-нибудь слышал о яганах - почти вымершем племени индейцев, когда-то населявшем южную оконечность Огненной Земли и острова мыса Горн в Южной Америке? - Откуда? - кисло проворчал Билл. - И какое это имеет отношение к делу? Мне нужно знать... - Да послушай же! - яростно сказала Анита. - Яганы были крайне примитивным племенем, но их в числе прочих изучал немецкий антрополог по фамилии Гузинд, он написал о них монографию в 1937 году. Гузинд обнаружил, что законы или общественные нормы жизни яганов устанавливались не каким-то местным руководством, но тем, что он называл "Allgemeinheit", что означает "группа как целое". Но среди них были люди, выступавшие от имени этой "группы как целого", и этих людей яганы называли "тиамуна". Гузинд описывает "тиамуна" таким образом: "Это люди, которые по причине их пожилого возраста, незапятнанной репутации, большого жизненного опыта и интеллектуального превосходства стали столь влиятельными в моральном отношении, что это практически означает их своеобразное доминирование в группе". Анита замолчала. Билл смотрел на нее сквозь темноту. Он понятия не имел, какое отношение имеет эта лекция к существу дела. Подумав, он так и сказал. - Разве ты не слышал, как дилбиане говорят о Старейшинах? - спросила Анита. - Эти Старейшины - те же "тиамуна" для дилбиан. Вся дилбианская культура в большой степени основана на индивидуализме - в еще большей степени, чем наша, человеческая, культура. Но ее стабильность основывается на очень гибкой системе неофициальных сдержек и противовесов. Это только к_а_ж_е_т_с_я_, что очень легко внести в дилбианскую культуру новые идеи. Но проблема в том, что любая новая идея угрожает нарушить существующую культурную систему этих сдержек и противовесов, и потому новая идея отвергается. Есть только один путь внести новую идею, а именно, сделать так, чтобы "тиамуна" - Старейшина - согласился с тем, что, возможно, это принесет пользу всем дилбианам. Другими словами, если ты хочешь внести в дилбианскую культуру некий элемент прогресса, ты должен получить поддержку Старейшины. Естественно, Старейшины, поскольку они стары и глубоко погружены в существующую систему, крайне консервативны и вовсе не рвутся оказывать поддержку каким-либо переменам. Но это ничего не меняет - если ты хочешь перемен, ты должен найти "тиамуна" и разговаривать об этом с ним! - Но здесь нет никаких Старейшин, - сказал Билл. - По крайней мере, в деревне или здесь, в лагере разбойников. - Вот именно! - настойчиво сказала Анита. - Почти все дилбиане живут в горах, где _е_с_т_ь_ Старейшины, и Старейшины ДЕЙСТВИТЕЛЬНО управляют всем. Только здесь, в Нижних Землях, где влияние старых племенных обычаев начало ослабевать перед лицом иных потребностей сельскохозяйственной общины, с которыми Старейшинам не приходилось сталкиваться. - Но ты сказала, - пробормотал Билл, - что сначала нужно, чтобы с новой идеей согласился Старейшина, прежде чем с иен согласятся все остальные дилбиане. Но если здесь нет никаких Старейшин... - Здесь нет _С_т_а_р_е_й_ш_и_н_, - сказала Анита. - Но здесь _е_с_т_ь своего рода "тиамуна". Мужчины-дилбиане, которые при соответствующих условиях - в горах или в соответствующем возрасте - могли бы быть Старейшинами. - Ты имеешь в виду, - сказал Билл, который, окончательно запутавшись, только теперь начал что-то понимать, - кого-то вроде Еще-Варенья или Костолома? - Естественно, не Еще-Варенья! - сказала она. - Костолом - да, пожалуй. Но в деревне ближе всего к "тиамуна" - Плоскопалый. Вот почему я говорила тебе, чтобы ты привлек его на свою сторону. - Но Еще-Варенья... - начал Билл. - Еще-Варенья - чушь! - энергично сказала Анита. - Я знаю, что все в деревне относятся к нему с уважением и он имеет определенный вес как хозяин местного постоялого двора, не говоря уже о его прошлой славе чемпиона Нижних Земель по борьбе, - дилбиане очень лояльны. Но из-за своего огромного брюха, которое, как он утверждает, может выдержать лишь самую утонченную пищу, он стал объектом для шуток на многие мили вокруг. Помни, лидер никогда не может быть посмешищем... - Ты уверена? - с сомнением спросил Билл. Но она продолжала говорить, не слушая его. У Билла кружилась голова. Он вспомнил, что говорил накануне Мюла-ай насчет того, что Билл вряд ли способен проникнуться чувством к кому-либо типа Костолома, и сейчас он услышал нечто подобное в утверждении Аниты насчет Еще-Варенья. 18 "...Я не в большей степени мог бы рассматривать тебя как субъект с_а_н_ы_ на основе нашего случайного знакомства, чем ты мог бы находиться в состоянии эмпатии, скажем, с Костоломом или с любым из дилбиан..." "...Еще-Варенья - чушь!.. Он стал объектом для шуток на многие мили вокруг. Помни, лидер никогда не может быть посмешищем..." Что-то в этих двух утверждениях не так, подумал Билл. Если бы он только мог связать эту несообразность с той странной ситуацией, в которой он оказался на Дилбии, возможно, он был бы на пути к ее разрешению. Здесь явно сыграли свою роль какие-то человеческие махинации, иначе бы он вообще здесь не оказался. Анита явно ничего о них не знала. И столь же явно гемноиды в лице Мюла-ая пытались эту ситуацию использовать. Но никто из этих индивидуумов или групп, казалось, не переставал рассматривать возможность того, что дилбиане могли преследовать во всем этом хитросплетении свои собственные цели. Дилбиане - даже Холмотоп, - казалось, были кровно заинтересованы в той ситуации, в которой оказался Билл и о которой ни гемноиды, ни люди - даже Анита, с ее познаниями в антропологии, - похоже, не имели никакого понятия. Не имея тому каких-либо доказательств, Билл тем не менее ощущал это подсознательно - так же как он ощущал какую-то несообразность в понимании дилбиан, сначала у Мюла-ая, а затем у Аниты. Анита все еще говорила. Внимание Билла вновь переключилось на нее. - ...так что забудь о Еще-Варенья и сосредоточься на двух важных фигурах, Костоломе и Плоскопалом, - говорила она. - Это те, на кого следует повлиять, и я стараюсь, так же как и ты, повлиять на них. Вот почему я работаю вместе с дилбианскими женщинами - как здесь, в долине, так и в деревне - и веду себя с ними таким образом. Полагаю, ты этого до сих пор не понял? - Э... нет, - смущенно признался Билл. - Тогда позволь мне объяснить, - сказала Анита. - Это связано с тем, что единственный, чей совет "тиамуна" может выслушать, не потеряв лица, - это его жена! Вот почему он может обсудить какие-то вопросы с ней наедине, а потом объявить результаты публично, словно это была его собственная идея, и она не станет этого оспаривать. И, конечно, ввиду его физического и социального превосходства над другими мужчинами-дилбианами никто из них не станет предполагать, что идея не была его собственной. - О, - сказал Билл. - Так что, как видишь, - закончила Анита, - я знаю, что делаю. Ты же не знаешь - и потому ты должен слушать меня. Чего ты не должен был делать, так это приходить сюда, в долину, ночью, чтобы найти меня и поговорить со мной. Может быть, и _е_с_т_ь_ нечто странное в том, что тебя оставили одного. Но Лейф не имеет к этому никакого отношения - можешь мне поверить! Билл ничего не сказал. Анита, желая загладить впечатление, с минуту помолчала, а затем перевела разговор на другие темы. - Так что, - сказала она, - тебе следует как можно скорее вернуться в деревню и _о_с_т_а_в_а_т_ь_с_я _т_а_м_! Костолом за тобой в деревню не явится - это будет чересчур, даже для обитателей Мокрого Носа. Даже если бы Костолом привел с собой все свое воинство, все равно жителей деревни им не одолеть. Пока ты не покидаешь пределов деревни, ты в безопасности. Отправляйся и обрабатывай Плоскопалого так, как я говорила. А я вернусь к Без-Устали и остальным, пока они не подумали, что меня сожрали Коббли! Полагаю, ты не будешь терять времени и немедленно покинешь долину? - Казалось, ее внезапно поразила некая мысль. - Кстати, как ты сюда попал? - По веревке, - рассеянно ответил Билл, мысли которого были все еще заняты новой информацией, - вниз по скале. - Значит, возвращайся к этой самой веревке и поднимайся по ней как можно быстрее! - сказала Анита. - Я могу в этом на тебя рассчитывать? - Что?.. - переспросил Билл, выходя из охватившей его задумчивости. - Да, конечно. Само собой. - Что ж, хорошо, - сказала Анита. Голос ее неожиданно смягчился. Она положила ладонь ему на руку, и он почувствовал ее легкое прикосновение. - П_о_ж_а_л_у_й_с_т_а_, будь осторожен. С этими словами она убрала руку, повернулась и скрылась во мраке. Какое-то мгновение он стоял, глядя в темноте туда, где она только что была, все еще ощущая прикосновение ее ладони даже сквозь рукав рубашки. Ему казалось, что там, где она коснулась его, сохранялось тепло ее руки. Затем он стряхнул с себя оцепенение, вновь отдавая себе полный отчет в происходящем. Конечно, нужно было как можно скорее выбираться из долины, но перед этим нужно было сделать еще кое-что. Он повернулся и поискал взглядом обширные очертания столовой. Найдя ее, он направился к ней, прячась в тени. Пять минут спустя он подкрался к ступеням крыльца и остановился. Между занавесками из шкур, закрывавшими окна изнутри, кое-где все еще виднелись проблески света. Но возле больших дверей - которые были сейчас закрыты - не было стражников. И сигнальный гонг разбойников висел, никем не охраняемый. Билл подошел к гонгу и дотронулся до него. Это был всего лишь кусок железного бруса, подвешенный на веревке к выступающему концу балки, поддерживающей кровлю. Однако Билл внезапно сообразил, что совершил ошибку, похваставшись перед селянами, что принесет его с собой назад, - гонг был по крайней мере пяти футов в длину и двух дюймов в толщину. Тяжело тащить с собой эту штуку, карабкаясь с помощью веревки по скале. Билл замешкался, сбитый с толку. Если правдой было то, что дилбиане в нынешней ситуации могли преследовать свои собственные цели, важнее всего для него было представить доказательство, что он был этой ночью в долине. Но если он не сможет унести гонг, как обещал, что ему в таком случае остается? Внезапно его осенило. Он повернулся к стене из облупившихся, изъеденных непогодой бревен прямо за гонгом. Пошарив пальцами по поверхности стены, он нашел то, что хотел, и отцепил от крюка удерживавшую его ременную петлю, продетую через отверстие в одном из концов. Он отнес эту штуковину подальше от стены, поближе к лунному свету, так что ее можно было рассмотреть. Это был просто кусок железа. Но в нем было не более полутора футов в длину, на конце было отверстие, к которому был прикреплен ремень, а ниже этот конец был обернут тряпкой, обеспечивая удобный захват для могучей лапы дилбианина. Короче говоря, это была колотушка, которой обычно били в гонг, и ее Билл легко мог унести с собой в деревню. Засунув свой трофей за пояс, так чтобы обмотанный тряпкой конец не давал ему выскользнуть, Билл повернулся и двинулся в обратный путь к отчетливо видимой в лунном свете скале, с которой свисала невидимая с этого расстояния веревка. Долину освещала круглая полная луна, но прерывистая облачность время от времени скрывала ее лик, и лунный свет стал слабее. Это выглядело хорошим предзнаменованием - у него был шанс пересечь относительно открытое пространство между последним строением и краем зарослей кустарника у основания скалы, оставшись незамеченным каким-нибудь случайным наблюдателем, выглянувшим из окна. Добравшись до края тени последнего здания, он подождал, пока облака не скрыли луну, а затем кинулся к ближайшему укрытию, небольшой ложбине примерно в пятидесяти ярдах. Достигнув цели, он упал ничком на землю как раз в тот момент, когда луна вышла из-за облаков. Он замер. Он лежал лицом вниз, повернув голову в сторону и прижавшись ухом к все еще теплой земле в невысокой траве. Ухо уловило мгновенный звук топота ног - он внезапно оборвался, и настала тишина. Облако начало закрывать луну своим курчавым тонким краем. Оно выглядело достаточно длинным для того, чтобы Билл мог преодолеть оставшиеся сто ярдов до скалы, под прикрытие зарослей. Он задержал дыхание, когда темная часть облака начала закрывать луну. Свет внезапно померк, и сразу же наступила темнота. Билл в одно мгновение вскочил и бегом бросился к скале. Но на этот раз он напряженно прислушивался и был почти уверен, что слышит, кроме звука собственных бегущих ног, чей-то тяжелый топот позади. Задыхаясь и выбиваясь из сил, но все еще под безопасным прикрытием темноты, он увидел глубокую тень кустарника и деревьев у подножия возвышающейся над ним скалы. Наклонив голову, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветви, он пробежал еще футов тридцать и застыл на месте, пытаясь восстановить дыхание. Долина была все еще погружена во тьму. Но теперь не было никакого сомнения: Билл ясно слышал приближающиеся тяжелые шаги своего преследователя, который вломился в кусты у подножия скалы и затем остановился. Билл стоял, затаив дыхание, а где-то, скрытый во мраке, менее чем в двадцати или тридцати ярдах от него, стоял, затаив дыхание, тот, кто его преследовал. Билл ощутил за поясом тяжесть колотушки от гонга. Он отступил к подножию скалы и огляделся по сторонам, пытаясь отыскать свою веревку или, по крайней мере, выступ у верхнего края скалы, с которого она свисала. Однако прямо под скалой сквозь ветви деревьев над головой веревки нигде не было видно. Он поколебался, пытаясь решить, в какую сторону идти на поиски, и в это мгновение услышал звук, который заставил его замереть. Это был шорох в зарослях, менее чем в двадцати футах от него. Его преследователь был ближе, чем он думал. Билл в отчаянии обернулся к скале за спиной. В ней было достаточно трещин и выбоин, так что, вполне возможно, он мог бы по ней взобраться. Он повернулся и начал карабкаться по скале. Он поднимался настолько бесшумно, насколько это было возможно. Первые восемь или десять футов он преодолел легко и быстро. Но затем, когда он поставил правую ногу на маленький выступ скалы, тот обломился под его ботинком. Со звуком, который показался напряженному слуху Билла ревом лавины, отвалившийся кусок камня и несколько обломков скалы, которые он увлек за собой, каскадом обрушились на заросли внизу. После этого события начали разворачиваться очень быстро. Он лихорадочно искал опору для повисшей в воздухе ноги. Но в это время внизу послышался шум, словно кто-то ломился сквозь заросли, и раздалось нечто напоминавшее торжествующий звериный рык. В то же мгновение его руки и нога, отчаянно цеплявшиеся за скалу, не выдержали веса его тела. Его вторая нога внезапно потеряла опору, и он рухнул вниз, в темноту, с высоты в пятнадцать или двадцать футов. 19 Падая сквозь тьму, Билл инстинктивно попытался перевернуться в воздухе, как его учили в Школе Выживания, и приземлиться на ноги. Но высота была слишком мала. Пытаясь расслабиться, в ожидании сокрушительного удара о твердую землю у подножия скалы, он вдруг почувствовал, что его падение неожиданным образом прервалось. Он обнаружил, что его подхватили в воздухе как бы огромными и ловкими руками. - Так это ты, Кирка-Лопата! - прогремел над ним голос Костолома. - Я так и думал, что это ты. Разве ты не обещал мне, что больше не появишься здесь иначе как днем? Он поставил Билла на ноги. В тот же момент луна наконец освободилась от облачной завесы, и они отчетливо увидели друг друга. Билл посмотрел вверх на возвышающийся над ним угольно-черный силуэт дилбианина. Мысли отчаянно метались у него в голове. Никогда в жизни ему еще не приходилось думать столь быстро. - Ну что ж, - сказал он, - я хотел поговорить с тобой наедине... - Наедине? Ну ты и скажешь, Коротышка! - ответил Костолом. - Ты что, не знаешь, что если бы кто-нибудь обнаружил, что мы о чем-то беседовали насилие, всякое могло бы случиться? Все начали бы строить самые невероятные догадки! Но тут появляешься ты... Он замолчал, уставившись на Билла. - Кстати, - озадаченно спросил он, - как ты вообще попал сюда? Стражники у ворот тебя не пропускали. Через частокол ты в темноте тоже не мог бы проникнуть. Билл глубоко вздохнул и решил, что правда сослужит ему лучшую службу, чем какие-либо попытки вывернуться. Он показал вверх на скалу позади них. - Я спустился оттуда, - сказал он. Костолом продолжал пристально смотреть на него. Затем предводитель дилбианских разбойников медленно отвел взгляд от него и взглянул вверх, на отвесную поверхность скалы. - Ты... - медленно, с невероятно длинными паузами между словами произнес он, - спустился... по этой скале? - Ну конечно! - решительно и весело сказал Билл. - Мы, Коротышки, умеем взбираться по любой поверхности. Так что, что касается моего обещания, то... - Неважно, - прогремел Костолом. Его взгляд сосредоточился на лице Билла. - Если ты здесь спустился, то, я полагаю, сможешь и снова подняться? - Ну... да, - с некоторой неохотой сказал Билл, вспомнив свое недавнее падение. - Да, я могу взобраться наверх. - Тогда лучше будет, если ты так и сделаешь, - сказал Костолом - не столько сердито, сколько настойчиво. - Ты даже не знаешь, как тебе повезло, что именно я заметил, как ты прятался за домами, а не кто-нибудь из наших стражников. Тебе повезло, что я люблю прогуляться по окрестностям перед сном, чтобы проверить, все ли в порядке. Ты же мог все испортить! - Испортить? - нахмурившись, переспросил Билл. - Ну конечно, - укоризненно прогремел Костолом. - Каждый бы подумал, что ты здесь не иначе как для того, чтобы сразиться со мной! А какой смысл устраивать поединок посреди ночи, когда ничего не видно и нет никого вокруг? Нет, нет, Кирка-Лопата. Ты должен хорошо понимать подобные вещи своей коротышечьей головой. Такое событие, как наш поединок, должно происходить при ясном свете дня. И при участии зрителей. Я хочу, чтобы собрались все жители долины. И все жители деревни, которые смогут сюда добраться. - В его голосе, казалось, послышались тоскливые нотки. - Жаль, что мы не можем послать гонцов по окрестностям. Но я полагаю, это уже чересчур. - Э... да, - согласился Билл. - Так или иначе, - сказал Костолом, оживившись, - лучше будет, если ты сейчас отправишься в путь. И помни - чтобы ты ни делал, Кирка-Лопата, прежде чем возвращаться сюда, убедись, что светит солнце! Яркое солнце! - Запомню, - пообещал Билл. Без дальнейших колебаний он повернулся к скале и осторожно полез наверх. Примерно в десяти футах от земли он сделал остановку и посмотрел вниз. Луна вышла из-за облаков, и в ее свете он увидел глядевшего на него предводителя разбойников. Костолом слегка покачал головой, словно чему-то удивляясь, а затем повернулся и направился в сторону домов, как раз в тот момент, когда луна снова скользнула за облако и все вокруг погрузилось во тьму. Когда тень накрыла скалу, Билл прекратил подъем. Осторожно нащупывая путь во мраке руками и ногами, с отчаянно бьющимся сердцем, он снова медленно спустился на твердую землю. Уже крепко стоя на ногах, он обнаружил, что лицо его стало мокрым от пота. Любой неверный шаг во время спуска мог стоить ему падения, как это уже случилось один раз. Но теперь не было Костолома, который мог бы его подхватить. Однако, снова оказавшись внизу, он начал пробираться вдоль подножия скалы, пока не достиг места, где растительность полностью скрывала его. Он подождал, пока луна снова выглянула из-за облака, и, посмотрев вверх, смог различить выступ у вершины скалы, с которого спускалась его веревка. Выступ был чуть дальше, по правую сторону от Билла. Он прошел еще некоторое расстояние и наконец достиг веревки, почти невидимой в лунном свете на фоне ярко освещенного камня. Восхождение потребовало многочисленных остановок для отдыха. Он отдыхал каждый раз, когда находил место, где можно было бы прижаться к поверхности скалы, чтобы дать отдых мускулам рук и ног, на которые приходился во время подъема весь его вес. Несмотря на это, к моменту, когда он смог посмотреть вверх и увидеть нижнюю часть выступа в десяти или двенадцати футах над собой, Билл выдохся, как еще никогда в жизни. Он понятия не имел, делая последнюю остановку на каменном уступе, как долго продолжалось его восхождение. Казалось, для этого потребовались часы. Однако до сих пор не была поднята тревога, что означало, что никто его не заметил. Отдохнув на скальном уступе столько, сколько он мог себе позволить, не рискуя, что его утомленные мускулы сведет судорога, Билл собрал в кулак всю свою волю и оставшуюся энергию для последнего рывка к вершине. Затем он начал карабкаться вверх. Это был тяжкий труд. С каждым футом подъема он ощущал, как таят и без того уже почти исчерпавшиеся запасы его энергии. Наконец показалась вершина, но до нее еще было не дотянуться рукой. Билл сжал ногами веревку и начал отпускать правую руку, чтобы подтянуться вверх. ...И его уставшая левая рука едва не разжалась. Отчаянно вцепившись в веревку обеими руками, Билл застыл на месте. Казалось, у него больше не осталось сил. На какое-то мгновение он представил себе, как его руки в конце концов не выдерживают и он летит к подножию скалы, на верную смерть. ...А потом что-то потащило его наверх. Вместе с веревкой его подняли фута на четыре, пока край скалы не оказался на уровне его глаз. Прежде чем он успел сообразить, что происходит, верейка снова потащила его вверх. Кто-то тянул за нее, вытаскивая его на вершину скалы. Неожиданно у него возникла дикая мысль, что, возможно, вернулся Холмотоп, или, может быть, он оставался на скале, а теперь вытаскивал его на безопасную ровную землю. Билл посмотрел вверх, ожидая увидеть темную мохнатую фигуру глядящего на него дилбианского почтальона. Но это оказался не Холмотоп. Он увидел освещенную луной, напоминающую лицо Будды физиономию Мюла-ая. Руки Мюла-ая сжимали веревку. Мощные, привыкшие к большой силе тяжести, мускулы инопланетянина легко удерживали ее, и на лице Мюла-ая играла искренняя, радостная улыбка. Беспомощного, словно попавшая на крючок рыба, Билла тащили наверх, прямо в руки врага. Сколь бы ни были сильны потрясение и ужас, охватившие Билла, в тоже мгновение их пересилила возможность выбраться на ровную вершину скалы, неважно, с чьей помощью. Он отчаянно вцепился в веревку и позволил тащить себя наверх, пока не перевалился через край скального выступа и не упал без сил на мягкую землю. Какое-то время он делил, не имея сил двигаться, с дрожащими от только что перенесенного напряжения руками и ногами. Затем с трудом выпустил из рук веревку и, шатаясь, поднялся на ноги. Перед ним, менее чем в шести футах, сложив руки на груди в объемистых складках своего желтого одеяния, в свете луны удовлетворенно улыбался Мюла-ай. - Так-так, мой юный друг, - сказал Мюла-ай с кудахчущим звуком, - и что же ты здесь делаешь в такое время, посреди ночи? Билл попытался собраться с мыслями. Так же как и тогда, у подножия скалы, когда он первый раз оказался лицом к лицу с Костоломом, он быстро перебрал в уме возможные варианты. - Я вышел прогуляться, - сказал Билл, с трудом переводя дыхание, несмотря на все старания казаться спокойным, - и немного поупражняться в скалолазании. Надеюсь, ты мне расскажешь, что ты здесь делаешь? Мюла-ай снова рассмеялся. - Что ж, конечно, я мог бы солгать, как и ты, мои юный друг, - ответил гемноид, - и сказать, что просто вышел прогуляться при луне. Но такие, как я, всегда говорят правду - особенно когда эта правда неприятна, - и я скажу тебе правду. Я искал здесь тебя и, как видишь, нашел. - Искал меня? - переспросил Билл. - Почему ты решил, что можешь найти меня здесь? Более того, почему ты решил, что можешь найти меня здесь в такое время? - Я подумал, что ты, вероятно, вскоре захочешь навестить свою сообщницу там, в долине, - прокудахтал Мюла-ай. - И оказался прав. Билл пристально посмотрел на круглое, словно луна, лицо. То, что сказал Мюла-ай, имело смысл, но лишь до определенной степени. Его бешено работающий разум обнаружил брешь в утверждении гемноида. - Ты мог предполагать, что я попытаюсь пробраться в долину и встретиться с мисс Лайм, - прямо сказал Билл, - но откуда ты мог знать, что я попытаюсь попасть туда, спустившись по скале, и откуда ты мог знать, какое именно место я для этого выберу? - Его взгляд стал еще более пристальным. - Ты установил вокруг долины автоматическую охранную систему, так? А это нарушает соглашение между людьми и гемноидами. Он наставил указательный палец на Мюла-ая. - Как только я доложу об этом, - бросил он, - твое начальство будет вынуждено отозвать тебя с твоего поста на Дилбии! - Ты имеешь в виду - если ты им об этом скажешь, мой юный друг? - довольно промурлыкал Мюла-ай. - Кажется, я кое-что припоминаю о том, как ты не сумел связаться с собственным начальством, не так ли? А если ты это сделаешь, это будут просто твои слова против моих. - Я так не думаю, - угрюмо возразил Билл. - Любая достаточно эффективная охранная система требует большого расхода энергии, а любая достаточно хорошая аппаратура может обнаружить следы перерасхода энергии, если знать, где искать, - а они будут знать, как только я расскажу, каким образом ты узнал о моем появлении в долине. Тебе, вероятно, пришлось окружить кольцом датчиков всю долину. - А если даже и так? - пожал плечами Мюла-ай. - Даже если аппаратура действительно обнаружит следы? Это еще большой вопрос, сумеешь ли ты об этом рассказать. Последние слова были произнесены тем же беззаботным тоном, которым изъяснялся Мюла-ай с самого начала. Но что-то в его голосе внезапно заставило Билла содрогнуться. Он вдруг осознал, где, собственно, находится. Все прежние преимущества этого изолированного места на краю скалы, плотно окруженного зарослями, теперь обернулись своей оборотной стороной. Прямо перед ним могучая фигура гемноида перегораживала единственный путь к бегству сквозь ночной лес. Позади него был край скалы, и один лишь шаг привел бы к падению в бездну. Справа и слева стеной стояли густые заросли, сквозь которые дилбианин или гемноид, возможно, могли бы с усилиями продраться, но человек наверняка бы в них застрял и легко был бы пойман. Заросли простирались почти до самого края скалы. Лишь полфута осыпающейся почвы отделяли последние кусты от обрыва. Билл был окружен со всех сторон, словно бык в загоне на бойне. В его распоряжении оставались лишь его рефлексы, более быстрые, чем у гемноида, привыкшего к большей силе тяжести, и более быстрые, чем у дилбиан, из-за его меньших размеров. Но в данный момент он не видел, как они могли бы ему помочь. - Ты же не... - поколебавшись, начал он, - ты же не собираешься делать глупости и напасть на меня? Сразу же начнется расследование и рано или поздно выяснится, что в этом виновен ты. Мюла-ай покачал головой. - Я? - сказал он, и его улыбка стала шире. - Кто станет интересоваться мной, если с самого начала будет ясно, что твой дилбианский почтальон оставил тебя здесь после твоего явно выраженного намерения спуститься вниз по веревке? И когда твое тело найдут у нижнего конца веревки, по котором ты спускался, причем все будет указывать на то, что ты сорвался и разбился насмерть? Мюла-ай закудахтал и, высвободив руки из рукавов, начал сгибать и разгибать свои толстые, широкие пальцы. - Вот как? - спросил Билл, надеясь, что в голосе его звучит убедительная насмешка. - Если ты действительно собирался поступить именно так, почему же ты сразу этого не сделал, вместо того чтобы рассказывать мне об этом? Мюла-ай снова закудахтал, продолжая сгибать и разгибать пальцы. - Разве ты забыл, - весело ответил он, - что мы, гемноиды, любим наслаждаться страданиями своих жертв? - Он опять закудахтал. - А душевные страдания доставляют нам значительно больше удовольствия, чем самые тяжкие физические. Я хотел бы сказать тебе спасибо - прежде чем столкнуть тебя с обрыва - за то, что ты оказался столь любезен и вновь попался мне, после того как имел счастье спастись от расправы, которую я тебе устроил руками Папаши Скрипа... - Ладно, Холмотоп, - поспешно прервал его Билл, глядя куда-то над правым плечом Мюла-ая. - Он подтвердил то, что я хотел от него услышать. Можешь его хватать. Мюла-ай снова закудахтал. - Ты же не думаешь, что можешь меня одурачить подобным образом... - начал он. Но на какое-то мгновение он бросил взгляд назад, через правое плечо. В ту же секунду Билл сорвался с места. Резко развернувшись, он бросился влево, вдоль узкой полоски между краем зарослей и обрывом. Он почувствовал, как земля уходит из-под ног, не он уже углублялся в темноту леса, чувствуя под ногами твердую почву. Позади он услышал сдавленный крик Мюла-ая, сопровождавшийся треском ветвей, ломающихся под тяжестью могучей туши преследователя. Билл продолжал бежать, не останавливаясь, используя преимущество каждого открытого пространства и просветов в растительности, какие только удавалось найти. Таким образом он преодолел, наверное, семьдесят пять или сто ярдов. Затем, полностью выдохшись, остановился. Прислушавшись, он услышал - на некотором расстоянии позади него - шум, производимый продиравшимся сквозь заросли гемноидом. Тяжело дыша, чувствуя, как с него градом катится пот, Билл стоял на месте, не издавая ни звука. Через несколько секунд шум преследования оборвался. Билл представил себе, как Мюла-ай стоит, прислушиваясь и ожидая любого звука, который мог бы подсказать ему, в каком направлении Билл пытается бежать. Но Билл вовсе не собирался давать ему подобную подсказку. Он продолжал неподвижно стоять на месте, и в течение долго тянувшегося времени, наверное минуты две с половиной, ничто не нарушало тишину леса. В конце концов Мюла-ай снова зашевелился. Он явно пытался двигаться тихо, но звуки раздвигаемых листьев и ломаемых ветвей безошибочно достигали ушей Билла. Примерно через полминуты Мюла-ай, видимо, понял, что не сможет двигаться столь же тихо, как Билл, и не сможет найти Билла в темном лесу, пока тот будет там прятаться. Призрачное кудахтанье гемноида поплыло над освещенными луной зарослями и деревьями и достигло ушей Билла. Затем послышался голос Мюла-ая, достаточно отчетливый, хотя и приглушенный расстоянием. - Очень хорошо. В самом деле, очень хорошо, мой юный друг... - Снова послышалось призрачное кудахтанье. - Но у меня будут еще и другие возможности, и другие способы. А пока всего хорошего - и приятных снов. Вместе с последними словами послышались звуки, явственно говорившие о том, что гемноид удаляется прочь. Шум и треск становились все тише, пока не пропали где-то вдали. Билл сел на упавшее бревно, чтобы перевести дыхание. Тот факт, что гемноид готов был пойти на открытое преступление в отношении представителя человеческой расы здесь, на этой нейтральной планете, подтверждал то, что Билл понял во время разговора с Анитой Лайм в долине. Теперь не было никакого сомнения, что ставка в игре между людьми и гемноидами здесь, на Дилбии, была значительно выше, чем казалось на первый взгляд. Почему Биллу об этом не сообщили, оставалось загадкой. Билл вздрогнул и поднялся на ноги. В лесу стояла полная тишина. Он повернулся и, двигаясь бесшумно, что было результатом его длительной практики и тренировок, снова вышел к обрыву у входа в долину. Там, при свете луны, он измерил угол падения от поворота тропинки, ведшей к воротам в частоколе примерно в пятидесяти ярдах от этого места, и затем прошел расстояние от поворота до ворот, чтобы точно его измерить. Затем вернулся вдоль обрыва к тому месту, где оставил его Холмотоп. Вытащив наверх веревку и обмотав ее вокруг пояса под рубашкой, он выкопал руками углубление возле большого валуна, соорудил вокруг него грубое подобие шалаша из веток и забрался внутрь этого примитивного укрытия. Оно было получше многих подобных укрытий, которые он построил в Школе Выживания на Земле. Свернувшись внутри него и ощущая тепло собственного тела, Билл почувствовал себя вполне уютно... и заснул. 20 Билл проснулся от странного ощущения, что он плывет по воздуху. Резкий толчок окончательно вывел его из сна. Он обнаружил, что его несут. Какое-то мгновение он висел, пытаясь привести мысли в порядок, пока улетучивались последние остатки сна. Затем он понял. Очевидно, Холмотоп, придя и обнаружив его спящим, подобрал его и без лишних слов забросил к себе в седло. Это вполне соответствовало стилю поведения дилбиан. Во всей этой ситуации был даже какой-то жутковатый юмор. Билл открыл рот и рассмеялся, но смех его больше напоминал кваканье. - Ты там как, живой? - спросил Холмотоп, не поворачивая головы и не замедляя шага. - Ты спал без задних ног, когда я тебя нашел. Как прошла ночь? Вместо ответа Билл отпустил ремни Холмотопа правой рукой, повозился за поясом и, достав колотушку от разбойничьего гонга, выставил ее перед глазами Холмотопа. - Хо, хо! - весело сказал Холмотоп. - Хотя я думал, что ты принесешь сам гонг. - Эту штуку было легче нести, - сказал Билл со всем безразличием, на какое был способен. - Полагаю, она вполне заменит гонг в качестве доказательства, что я действительно был этой ночью в долине? - Думаю, да, - рассудительно ответил Холмотоп. - Ты же не мог принести ни то, ни другое, не спустившись вниз и не вернувшись обратно. Однако Биллу показалось, что в одобрительном тоне Холмотопа звучит некоторое сомнение. - Что? - спросил Билл. - Что-то не в порядке - насчет того, что я спустился по скале в Долину Разбойников и таким же образом вернулся обратно? - Не в порядке? Нет, я бы этого не сказал, - задумчиво ответил Холмотоп, - но совсем другой вопрос в том, что Коротышка может сделать то, чего мы сделать не можем, - не потому, что Коротышка умнее, а просто потому, что он такси маленький, что ему это сделать легче. Скажем, чтобы залезть в небольшую нору в земле, надо быть достаточно маленьким, и потому никто из нас этого сделать не в состоянии. - О, - сказал Билл, почувствовав себя так, словно из него выпустили воздух. Он знал, как тяжело было спускаться и подниматься по той скале. Ему никогда не приходило на ум, что связанные с этим трудности и опасности могут ничего не значить для дилбианина - из-за того, что дилбианин не в состоянии повторить это сам. Спуск по отвесной скале переставал быть для дилбиан подвигом и становился чем-то вроде магии. Никто не ожидал от человека на Земле, что он будет плавать так же хорошо, как рыба. В конце концов, он не был рыбой. - Видишь ли, - помолчав, сказал Холмотоп. - Я подумал, что тебе следует знать, каковы дела, Кирка-Лопата. Насчет твоих трюков - все это очень хорошо, все знают, что вы, Коротышки, способны и не на такое. Но какая от этого польза для нас, реальных мужчин, женщин и детей? _В_о_т что мы хотели бы знать! Так что, если ты снова заберешься мне на спину, мы продолжим наш путь в деревню. Билл молча последовал его совету. Он пребывал все в том же задумчивом молчании, пока они не вступили на главную улицу деревни. Казалось, и Холмотоп не стремился прерывать течения его мыслей. Однако, когда перед ними возникло Представительство и Холмотоп направился мимо него в сторону кузницы, Билл начал протестовать. - Эй! - сказал он, наклонившись к правому уху Холмотопа. - Опусти меня здесь на землю. Мне еще нужно кое-что сделать, прежде чем я начну, разговаривать с народом, - в том числе съесть что-нибудь на завтрак. Ты, наверное, забыл, что я сегодня ничего еще не ел? - Ты знаешь, - удивленно сказал Холмотоп, - это как-то совсем вылетело у меня из головы. Что ж, полагаю, это естественно. Если сам позавтракал, то считаешь, что и все остальные тоже. - Встретимся через полчаса у кузницы, - сказал Билл, направляясь в сторону Представительства. Ему крайне необходимо было кое-что выяснить, прежде чем он предстанет перед собранием жителей деревни. Это была главная причина его задержки, но тем не менее нужно было и позавтракать. Поэтому он снова отправился на кухню, и лишь после того, как соорудил себе завтрак, почти дилбианский по объему, принялся за поиски необходимой ему информации. Он без особого труда нашел ее в информационном компьютере - полный текст сказки о трех поросятах и краткие сведения о методах и тактике средневековых войн. Ознакомившись с информацией, он сунул колотушку за пояс, откуда ее вытащил, пока завтракал, вышел из Представительства и направился к кузнице. Он обнаружил там не только кузнеца с Холмотопом, но и других жителей деревни, а из домов выходили новые, идя следом за ним, пока он двигался к кузнице, и, когда ступил под навес, приветствуя Холмотопа и Плоскопалого, собралась уже порядочная толпа. - Доброе утро, Кирка-Лопата, - ответил кузнец, не отрывая взгляда от предмета за поясом Билла. - Твои щит и меч готовы. Хочешь попробовать? - Сейчас, - с наигранной беспечностью ответил Билл. - У тебя не найдется гвоздя и молотка? - Надо полагать, - ответил кузнец. Он повернулся к одному из стоявших рядом столов, покопался в хламе, которым тот был завален, и извлек нечто вроде короткой кувалды и самодельный гвоздь из местного железа. С кувалдой нелегко было управляться одной рукой, держа другой гвоздь. Сам гвоздь был примерно восьми дюймов в длину - треугольный клин из серого местного железа, с утолщением на одном конце вместо головки и довольно тупым острием на другом. Тем не менее Билл сумел забить его в один из столбов, поддерживавших крышу навеса. Затем он вернул кувалду кузнецу, достал из-за пояса колотушку и подвесил ее на только что забитый гвоздь. По толпе, которая теперь плотным кольцом окружала навес кузнеца, пробежал удивленный ропот. Кузнец искоса посмотрел на колотушку. - Да, - сказал он минуту спустя. - Я помню, как сам сделал для Костолома эту железяку. Это было лет восемь или десять назад. До этого они били в свой гонг деревяшкой. Он повернулся к Биллу. Сзади, над