ущество ему показалось, что с его смертью Страна избавилась от чего-то отвратительного. Но вскоре его глаза и нос подсказали ему, что это не так. Зло, угнетавшее его чувства, исходило от убийства - от костыля, а не от существа. Его плоть имела запах растерзанного здоровья; она была естественна, уместна - присущая часть здоровой жизни Страны. Зажав нос, чтобы не чувствовать зловония преступления, Кавинант повернулся и вышел. Оказавшись вновь под солнечным светом, он увидел, что Этиаран опять уходит на север, почти добравшись до самого выхода из лощины. Его не нужно было подгонять для того, чтобы он последовал за ней; кости его ныли от желания оказаться как можно дальше от оскверненного веймита. Он бросился следом за Этиаран с такой поспешностью, словно сзади лязгали клыки, угрожая схватить его за ляжки. Весь остаток дня он черпал силы в мыслях о том, что с каждым шагом удаляется от страшного места. По мере того как они спешили вперед, пропитанность воздуха жутким запахом стала постепенно уменьшаться. Но окончательно он не исчезал, оставаясь на некоем постоянном уровне. Когда Кавинанту и Этиаран пришлось остановиться для ночлега, причиной чему послужили усталость и темнота, его охватило непреодолимое чувство, что главные тревоги еще впереди, что убийца вейнхима находится где-то к северу от них, вызывая беспокойство и страх. Этиаран, казалось, разделяла его подозрения; она спросила его, умеет ли он пользоваться ножом, который несет с собой. Через некоторое время, оставив безуспешные попытки уснуть, Кавинант заставил себя спросить Этиаран: - Может быть, нам следовало... Похоронить его? Она тихо ответила со своего невидимого в темноте ложа по ту сторону ямы с гравием: - Они не одобрили бы нашего вмешательства. Они сами позаботятся о нем. Но меня страшит то, что они могут разорвать из-за этого свои связи с Лордами. Ее слова вызвали у Кавинанта холодный озноб, объяснить причину которого он не мог, и он полночи лежал, не в силах уснуть, под холодным насмешливым взглядом звезд. Рассвет нового дня ознаменовался скудным завтраком. Этиаран планировала пополнить запасы провизии накануне в очередном веймите, и теперь у нее не было вина, а хлеба и других продуктов осталось очень мало. Но все же голод им не грозил - вдоль всего пути в изобилии росли драгоценные ягоды. Однако начать путь им пришлось без горячей пищи, способной подкрепить их после холодной, беспокойной ночи. И им пришлось идти в том же направлении, которое избрал убийца вейнхима. Кавинант почувствовал, как им овладевает гнев, словно чутье подсказывало ему, что убийство было совершено специально ради него. Впервые за несколько дней он позволил себе вспомнить про Друла и Лорда Фаула. Он знал, что любой из них был способен убить вейнхима и даже сделать это безо всякой причины. И по меньшей мере один из них - Презренный - мог без труда узнать, где он находится. Однако день прошел без злоключений. Смутная постоянная тревога в воздухе не становилась сильнее, а алианты вокруг было полно. По мере того как все новые лиги оставались позади, гнев Кавинанта понемногу утихал. Он расслабился, созерцая окружающее его со всех сторон здоровье, с неослабевающим удивлением глядя на деревья - величественные дубы и благородные вязы, на внушающие спокойствие кроны золотней, на чудесные узорчатые листья мимозы, на гибкие молодые побеги акации - и на спокойные древние очертания гор, похожие на сонные головы, склонившиеся на покатое плечо западных равнин. Подобные картины вызывали у него новое чувство пульсации жизни - пульс поднимающихся соков самой каменной основы Страны. Как контраст этому, преследующая их скверна смерти казалась одновременно и мелкой, незначительной - малозначимой рядом с необъятной обильной жизненностью гор, - и гадкой, словно акт жестокости, совершенный по отношению к беззащитному животному. На следующее утро Этиаран изменила свой курс, повернув слегка на восток, так, что теперь она и Кавинант постепенно забирались все глубже в сердцевину гор. Они шли по извилистому пути, держась преимущественно долины, которая пролегала между горами, вытянувшись в северном направлении. И когда солнце село уже довольно низко, погрузив в тень восточные склоны, путешественники вдалеке увидели вудхелвен Парящий. По мере того как они приближались, Кавинант успел как следует рассмотреть селение на дереве и с дальнего, и с близкого расстояния. На его взгляд, высота дерева достигала четырехсот футов, а ширина ствола у основания - добрых тридцати футов. Сучья начинали расти на высоте сорока-пятидесяти футов над землей, сменяясь неожиданно мощными горизонтальными ветвями, образующими по очертанию полуовал с расплющенной макушкой. Все дерево настолько изобиловало ветвями и листьями, что большая часть деревни была не видна, но Кавинант разглядел несколько лестниц между ветвями и вдоль ствола, а в нескольких особенно густых местах на ветвях он, как ему показалось, различил очертания жилищ. Что же касается людей, то в данный момент если кто-то из них и передвигался в листве, то благодаря искусному камуфляжу заметить это было совершенно невозможно. - Это вудхелвен Парящий, - сказала Этиаран, - где обитают люди племени учения лиллианрилл, в то время как подкаменье Мифиль населяют люди племени учения радхамаэрль. Однажды я уже побывала здесь, когда возвращалась из лосраата. Вудхелвеннины - очень милый народ, хотя я не понимаю их древесного учения. У них мы найдем приют и пищу, а может быть, они нам еще и помогут. Как говорится: "За правдой иди к радхамаэрль, а за советом - к лиллианрилл". А мне сейчас хороший совет нужен, как никогда. Идем. Она повела Кавинанта через поляну к подножию гигантского дерева. Им пришлось обогнуть покрытый грубой корой ствол, чтобы зайти с северо-западной стороны, где они обнаружили большое естественное дупло с полым основанием. Дупло несильно углублялось в дерево, размеры же его были таковы, что внутри помещалась спиральная лестница. Над первым толстым суком было еще одно дупло, из которого наверх шло уже несколько лестниц. При виде такого устройства Кавинант ощутил дрожь, вызванную давним его страхом перед высотой, о котором он уже почти забыл с тех пор, как пережил тяжкое испытание при спуске со Смотровой Кевина. И теперь он не испытывал ни малейшего желания карабкаться по этим лестницам. Но оказалось, что взбираться наверх не придется. Дупло, служившее входом в ствол, было закрыто тяжелыми деревянными воротами, и поблизости не было никого, кто бы мог их открыть. И вообще, вокруг было чересчур тихо и темно, чтобы это место могло подходить для человеческого жилища. Сумерки все сгущались, а сквозь нависавшую над головой лиственную массу не пробивалось ни единого огонька и тишина не нарушалась ни единым звуком. Кавинант взглянул на Этиаран и увидел на ее лице недоумение. Положив руки на засовы ворот, она сказала: - Что-то тут не так, Томас Кавинант. Когда я была здесь в последний раз, по поляне бегали дети, по лестницам двигались люди и у входа не было никаких ворот. Что-то не так. И все же большой беды я не чувствую. Здесь зла не больше, чем где-либо еще вдоль нашей дороги. Отступив на шаг от ворот, она подняла голову и крикнула: - Эй! Вудхелвен Парящий! Мы - путешественники, люди Страны! Путь наш долог - будущее наше скрыто во мраке! Что стало с вами? - Ответа не последовало, и она с раздражением продолжила: - Я бывала здесь прежде! В те дни говорили, что гостеприимство вудхелвеннинов не имеет себе равных! И это вы называете дружбой с землей? Внезапно сзади них раздался какой-то тихий шелест. Повернувшись Кавинант и Этиаран обнаружили, что находятся в окружении семи или восьми человек, сжимавших гладкие деревянные кинжалы. Инстинктивно они попятились назад, к воротам. Приближаясь к ним, один из мужчин сказал: - Значение слова "дружба" меняется со временем. Мы видели тьму и слушали дурные вести. Мы должны быть уверены в чужеземцах. В руке говорившего зажегся факел. В его свете Кавинант смог разглядеть вудхелвеннинов. Все они были высокие, стройные и гибкие, со светлыми волосами и ясными глазами. Их одежда была того же цвета, что и ствол дерева, на котором располагался вудхелвен, и, казалось, облегала их тела так, чтобы за нее не цеплялись сучья. У каждого в руках был заостренный кинжал из отполированного дерева, тускло мерцавшего в свете факелов. Кавинант совершенно растерялся, но Этиаран поправила свою накидку и с суровой гордостью ответила: - Тогда, если вам надо знать точно, я - Этиаран, супруга Трелла из подкаменья Мифиль. А это - Томас Кавинант Неверящий, и у него послание к Лордам. Мы пришли с миром и по нужде, в поисках безопасности и помощи. Я не знала, что в ваших обычаях превращать чужеземцев в пленников. Человек, держащий факел, выступил вперед и учтиво поклонился. - Когда мы убедимся, что все, сказанное вами, - правда, мы попросим извинить нас. Но до этого времени вы должны пойти со мной туда, где вас можно будет проверить. Мы видели странные приметы и теперь замечаем их все больше, - он кивнул на Кавинанта. - Будьте уверены, что, выбрав доверие или недоверие, мы не ошибемся. Так вы идете со мной? - Хорошо, - вздохнула Этиаран. - Но если бы вы были гостем подкаменья Мифиль, с вами не стали бы так обращаться. Человек с факелом ответил: - Прежде чем презирать нашу осторожность, пусть жители подкаменья сначала испытают наши беды. А теперь идите за мной. С этими словами он подошел к воротам, чтобы открыть их. Кавинант почувствовал замешательство. Он не был готов к тому, чтобы взбираться в темноте вверх по высокому дереву. Даже при свете, когда он мог бы видеть то, что делает, это испытание было бы для него слишком тяжким, а при одной лишь мысли о том, какому риску он подвергнется ночью, в голове его гулкими ударами начал отдаваться пульс. Отступив в сторону от Этиаран, он сказал, не в силах удержать дрожь в голосе: - Забудьте об этом. Прежде чем он успел отреагировать, двое мужчин схватили его за руки. Он попытался вывернуться, но они держали его, приподняв руки вверх, к свету факелов. Мгновение вудхелвеннины смотрели на его руки - на кольцо на его левой руке и на шрам на правой - так, словно увидели какого-то вурдалака или упыря. Потом человек с факелом резко произнес: - Взять его! - Нет! - громко запротестовал Кавинант. - Вы не понимаете. Я не выношу высоты. Я упаду. Когда же, схватив за локти, его поволокли к воротам, он завопил: - Черт побери! Вы хотите убить меня! Его конвоиры на мгновение остановились. Кавинант услышал крики, но в своем страхе, смущении и злобе не понял их. Затем предводитель сказал: - Если ты не умеешь хорошо лазить, тебя не будут заставлять делать это. В следующее мгновение рядом с Кавинантом упал конец веревки. Двое мужчин немедленно привязали к ней Кавинанта за запястья. Прежде чем он успел понять, что происходит, веревка туго натянулась. И он поднялся в воздух, словно абсолютно беспомощный мешок. Ему показалось, что Этиаран издала крик протеста, но так ли это было на самом деле, он не был уверен. Внутренне проклиная все и вся, он напряг плечи, чтобы уменьшить нагрузку на запястья, и диким взглядом уставился вверх, в темноту. Того, кто тянул веревку, совершенно не было видно - в исчезающем свете факела казалось, что веревка устремляется в бесконечность, - и это лишь усиливало его страх. Вскоре свет факела окончательно растворился в темноте. В следующее мгновение тихий шелест листьев подсказал ему, что он достиг уровня первых ветвей. Он увидел желтое мерцание сквозь листву, окружавшую первую "лестничную площадку". Но веревка потащила его выше, на верхние этажи селения. Собственные движения заставляли Кавинанта слегка раскачиваться, так что время от времени он задевал телом листву. Но это были его единственные контакты с деревом. Он не видел огней, не слышал голосов; очертания мощных ветвей скользили мимо него, словно он возносился на небо. Вскоре его плечи сильно заныли, а руки онемели. Вытянув шею и задрав голову вверх, он всматривался в кромешную тьму, как если бы шел ко дну. - Адское пламя! Ах-х! Затем без всякого предупреждения его движение прекратилось. Прежде чем он смог прийти в себя, зажегся факел, и оказалось, что его голова находится на уровне ног троих мужчин, стоящих на толстой ветке. Во внезапно вспыхнувшем свете они показались идентичными тем людям, которые связали Кавинанта внизу, но на голове одного из них был небольшой венок из листьев. Двое других мгновение рассматривали Кавинанта, затем протянули руки, схватили его под руки и втащили на ветку, на которой стояли. Как только под ногами у Кавинанта оказалась твердая поверхность, веревка ослабла, и он смог опустить руки. Его запястья были все еще связаны, и он попытался ухватиться за одного из стоявших рядом мужчин, чтобы не свалиться с ветки. Руки его ничего не чувствовали; он не мог пошевелить ими. Внизу под ним словно голодный зверь расстилалась тьма. Хватая ртом воздух, Кавинант рванулся к людям, пытаясь заставить их спасти его. Они грубо подхватили его, и, поскольку ноги Кавинанта отказывались держать его собственный вес, им пришлось тащить его вдоль сука до широкого дупла в стволе. Оно было превращено в нечто наподобие зала, и Кавинант тяжело опустился на пол, охваченный дрожью облегчения. Вокруг него тотчас началась какая-то суета, постепенно все нараставшая. Он не обращал на нее внимания; глаза его были закрыты, чтобы дать сознанию возможность сконцентрироваться на надежной стабильности пола и на боли, с которой кровь вновь приливала к кистям и предплечьям. Боль была мучительной, но он переносил ее молча, стиснув зубы. Вскоре руки начало покалывать, а пальцы распухли и им стало горячо. Кавинант согнул их, сжал кулаки. - Адское пламя! Черт бы побрал все это! - бормотал он в ритм с бешеным биением собственного сердца. Наконец он открыл глаза. Он лежал на гладкой деревянной поверхности в центре несметного количества концентрических кругов ствола. Годовые кольца, казалось, сфокусировались вокруг него, словно его поместили в центр огромной мишени. Руки отказывались ему служить, но он заставил себя принять с их помощью сидячее положение. Затем он посмотрел на свои ладони. На запястьях остались следы от веревок, но они не кровоточили. Ублюдки! Кавинант поднял голову и огляделся. Зал был около двадцати футов шириной и, казалось, заполнял собой весь внутренний диаметр ствола. Единственным входом в него служило отверстие, через которое он сюда попал, а снаружи царила тьма. Но зал был ярко освещен факелами, которые при горении не давали дыма и, казалось, со временем ничуть не уменьшались в размерах. Гладкие стены сверкали, словно отполированные, но потолок, высоко поднятый над полом, являл собой грубое, необработанное дерево. Вокруг Кавинанта стояли пятеро вудхелвеннинов - трое мужчин, включая обладателя венка из листьев, и две женщины. Все они были одеты в одинаковые костюмы, плотно облегающие их фигуры, хотя и отличающиеся по цвету, и все они были выше Кавинанта. Их рост казался просто угрожающим, поэтому Кавинант медленно поднялся на ноги, одновременно снимая с плеч рюкзак. Спустя еще секунду в зал вошел мужчина, возглавлявший отряд, который пленил Кавинанта. Его сопровождала Этиаран. Она была цела и невредима, но выглядела усталой и подавленной, как если бы подъем и недоверие подорвали ее силы. Увидев Кавинанта, она приблизилась к нему. Одна женщина сказала: - Только двое, Саронал? - Да, - ответил спутник Этиаран. - Я все время наблюдал, но, пока они пересекали южную поляну, других не появлялось. От наших разведчиков тоже не поступило никаких сведений о других чужаках в горах. - Разведчики? - спросила Этиаран. - Я не слышала о том, чтобы людям Страны когда-либо были нужны шпионы. Одна женщина сделала шаг вперед и ответила ей: - Этиаран, супруга Трелла, мы знали народ подкаменья Мифиль с тех самых пор, как вернулись в Страну после наступления новой эры. Среди нас есть и такие, кто помнит твой визит к нам. Мы знали своих друзей, и цена дружбы нам тоже известна. - Тогда чем мы заслужили подобное к себе отношение? - требовательно осведомилась Этиаран. - Мы пришли сюда в поисках друзей. На этот раз женщина уклонилась от прямого ответа на ее вопрос. - Поскольку все мы - люди Страны, - сказала она, - и поскольку грозящая нам опасность - это опасность для всех, я попытаюсь немного сгладить ваше неприятное впечатление от нашей неучтивости, объяснив наши действия. Присутствующие сейчас в этом зале в сердце дерева - все хииры вудхелвена Парящий, вожди нашего народа. Я - Ллаура, дочь Аннамара. А это, - она кивнула в сторону остальных, - Омоурнил, дочь Моурнила, Саронал, сын Тиллера, Падриас, сын Миала, Моллинер, сын Веймита, и Барадакас, хайербренд учения лиллианрилл (последний был как раз человеком в венке). Мы приняли решение не доверять вам и объясним причины такого решения. Я вижу, вы полны нетерпения, - в голосе ее послышалась горечь. - Что ж, я не стану утомлять вас подробным рассказом о том губительном ветре, который время от времени прилетал к нам со стороны Грейвин Френдор. И не стану описывать жестокие бури или показывать вам тело трехкрылой птицы, погибшей на вершине нашего вудхелвена, или обсуждать с вами правдоподобность дошедших до нас слухов об убийстве. Именем семи! Я должна была бы спеть вам песни ярости - но я не стану делать этого сейчас. Я скажу вам лишь следующее: не все слуги Серого Убийцы мертвы. Нам стало известно, что у нас побывал Душераздиратель. Это имя таило в себе столько опасности, что Кавинант невольно огляделся вокруг, пытаясь понять, откуда грозит эта опасность. Сначала он ничего не понял. Но потом заметил, как сжалась при этих словах Ллауры Этиаран, как в середине ее подбородка задергался маленький мускул, почувствовал в ней поднимающуюся тревогу, хотя она ничего не сказала вслух, - и понял. Вудхелвеннины боялись, что она и он могут оказаться слугами Душераздирателя. Не подумав, он пробормотал: - Это смешно. Хииры проигнорировали это его замечание. После короткой паузы Саронал продолжил объяснения, начатые Ллаурой: - Два дня тому назад, когда полуденное солнце стояло высоко над горизонтом, когда наши женщины были заняты своими делами и ремеслами, а дети играли в верхних ветвях дерева, к вудхелвену Парящий подошел незнакомец. Еще двумя днями раньше внезапно разразилась непонятная злая буря, пришедшая от горы Грома, а затем так же внезапно сменилась обычной грозой - поэтому в тот день, когда появился незнакомец, наши сердца были полны радости, ибо мы полагали, что некая битва, неизвестная нам, выиграна защитниками Страны. Чужак с виду был похож на обитателя подкаменья и назвался Джеханнумом. Мы встретили его гостеприимством, принятым повсюду в Стране. Мы не видели причины не доверять ему, хотя дети бросались от него прочь с недовольными и испуганными криками. Увы, приходится признать - молодые видят лучше нас, стариков. Речь его таила в себе злобу и какие-то нелепые намеки, он иронично высмеивал наши ремесла и обычаи. А мы не могли ему ничего ответить. Но мы помнили о мире и ничего не предпринимали в течение целого дня. Между тем намеки Джеханнума стали напоминать предсказания судьбы. Поэтому мы наконец вызвали его в зал в сердце дерева на собрание хииров. Мы слышали слова, которые он выбирал для своей речи, - слова, полные ликования и оскорбляющие Страну. Тогда наши глаза стали видеть яснее, и мы предложили ему тест ломильялора. - Ты ведь знаешь о высоком дереве под названием ломильялор, не так ли, Этиаран, - вступил в разговор Барадакас. - По своим свойствам оно очень напоминает Оркрест учения радхамаэрль. Это росток Одного Дерева, из которого был сделан сам Посох Закона. - Но провести проверку нам не удалось, - резюмировал Саронал. - Когда Джеханнум увидел высокое дерево, он вырвался от нас и бежал. Мы послали вслед ему погоню, но он застиг нас врасплох - мы были слишком беспечны и не готовы к таким дьявольским проделкам - и он намного опередил нас. Он ускользнул от нас, направившись на восток. Вздохнув, он закончил: - В течение дня, прошедшего после этого события, мы предприняли некоторые шаги для укрепления обороны нашего селения. Спустя мгновение Этиаран сказала: - Все ясно. Простите мне мой гнев - он был вызван нетерпением и незнанием. Но теперь-то вы, конечно, видите, что мы не являемся друзьями Серого Убийцы. - В тебе мы видим многое, Этиаран, супруга Трелла, - сказала Ллаура, пристально глядя на жительницу подкаменья. - Много печали и много мужества. Но твой спутник закрыт для нас. Может оказаться так, что мы будем вынуждены взять этого Томаса Кавинанта под стражу. - Меленкурион! - прошипела Этиаран. - Не выдумывайте! Разве вы не знаете? Разве вы не рассмотрели его?! При этих ее словах среди хииров послышалось облегченное бормотание, подчеркнувшее их напряжение. Сделав шаг к Этиаран, Саронал вытянул правую руку вперед в приветственном жесте и сказал: - Мы видели, видели и слышали. Мы доверяем тебе, Этиаран, супруга Трелла. Ты произнесла имя, которое не призвал бы на помощь Душераздиратель даже с целью спасти своего единомышленника. Взяв Этиаран за руку, он отвел ее от Кавинанта за пределы центра зала. Оставшись один, Кавинант внезапно почувствовал себя беззащитным, уязвимым. Впервые он осознал, насколько стал зависим от ее присутствия, от ее руководства, если не от ее поддержки. Но он не был предрасположен пассивно воспринимать угрозы. Мышцы его ног напряглись, готовые повиноваться первому же его приказу, а глаза быстро скользнули по лицам людей, стоявших у гладких стен. - Джеханнум предсказал многое, - сказала Ллаура. - Но об одном тебе надо знать обязательно. Он сказал, что чудовищное зло в образе Берека Полурукого приближается к нам с юга, со стороны гор. И вот... - Она указала бледной рукой на Кавинанта, и голос ее зазвенел от напряжения. - ...И вот перед нами чужак, явно не имеющий ничего общего со Страной, правая рука которого цела лишь наполовину, а на левой надето кольцо из Белого Золота. Без сомнения, он несет Лордам какое-то послание - послание или судьбу! Голосом, в котором слышались убеждение и мольба, Этиаран сказала: - Напрасно вы берете на себя смелость судить. Помните о клятве. Вы не Лорды. И черные слова могут быть как предсказанием, так и предубеждением. Разве вы доверяете словам Душераздирателя? Барадакас слегка пожал плечами. - Мы судим не о послании. Наш тест касается лишь самого человека... Пошарив рукой позади себя, он поднял вверх гладкую деревянную палку в три фута длиной, с которой была удалена кора. Он держал ее за середину осторожно, с благоговением. - Это ломильялор. Как только он произнес это слово, дерево заблестело, словно его чистую поверхность смочила роса. Какого черта, что все это значит? Кавинант постарался быть готовым ко всему, что бы ни последовало. Но следующее движение хайербренда все же застало его врасплох. Барадакас замахнулся палкой и запустил ею в Неверящего. Тот дернулся в сторону и ухватил летящую на него палку правой рукой. Но поскольку пальцев на этой руке не хватало, палка выскользнула и упала на пол с деревянным стуком, показавшимся неестественно громким в тишине зала. Мгновение все оставались неподвижными, словно застыли, постепенно осознавая значение всего происходящего. Затем хииры в унисон вынесли вердикт со всей непреклонностью смертного приговора: - Высокое дерево отвергает его. Он чужой для Страны. 10. ПРАЗДНОВАНИЕ ВЕСНЫ Неуловимым движением Барадакас вытащил из-за пояса дубинку и, подняв ее, двинулся к Кавинанту. Тот отреагировал так, как требовал инстинкт самозащиты. Прежде чем хайербренд вплотную подошел к нему, он нагнулся и схватил ломильялор левой рукой. И когда Барадакас занес дубинку над его головой, он ударил этой палкой по руке хайербренда. В веере белых брызг дубинка разлетелась на мелкие щепки. Барадакас был отброшен назад с такой силой, как если бы его сдуло взрывной волной. Сила удара отозвалась в руке Кавинанта до самого локтя, и его пальцы на мгновение онемели. Палка начала выскальзывать из руки. Он тупо смотрел на нее, думая: "Какого черта?.." Но потом немое изумление хииров и скорчившегося у стены хайербренда привели его в чувство. "Проверять меня? - злобно подумал он. - Ублюдки!" Он переложил палку в правую руку, держа ее за середину, как это делал Барадакас. Блестящее дерево палки было скользким на ощупь; оно как бы просачивалось сквозь пальцы, хотя дерево не обладало способностью двигаться. Крепко зажав палку в руке, он посмотрел на хииров, вложив в свой взгляд все негодование, которое возникло в нем из-за их отношения. - Ну, отчего бы вам теперь еще раз не сказать, что эта штука отвергнет меня? Саронал и Ллаура стояли по бокам Этиаран, а Моллинер напротив них прислонился к стене. Омоурнил и Падриас склонились над упавшим хайербрендом. Пока Кавинант разглядывал все это, Этиаран мрачно смотрела на него. - Когда-то давным-давно, - сказала она, - когда Высокий Лорд Кевин доверял Серому Убийце, тот получил бесценные дары - Оркрест и ломильялор. Легенда говорит, что эти дары вскоре были потеряны - но в то время, когда Серый Убийца владел ими, они не отвергали его. Отчаяние иногда может принимать облик правды. Быть может, Дикая Магия сильнее правды. - Ну, спасибо, - Кавинант с негодованием взглянул на нее. - Что вы пытаетесь со мной сделать? Каким-то бесцветным голосом Ллаура ответила: - Такова легенда. Но мы - всего лишь вудхелвеннины, а не Лорды. Подобные вещи выше нашего понимания. Наш народ не помнит такого, чтобы за всю его историю в результате теста правды пострадал хайербренд учения лиллианрилл. Как говорится в песне: "...Он может спасти или проклясть Страну". Давайте будем молить его, чтобы он не наслал на нас проклятие за наше недоверие, - вытянув дрожащую руку в приветствии, она сказала: - Хей, Неверящий! Прости нас за наши сомнения и будь гостем в вудхелвене Парящий. Мгновение Кавинант смотрел на нее с горькой усмешкой, кривившей его губы. Но, встретившись с ее глазами, он почувствовал, что может ощутить искренность ее извинений. Это сразу охладило его гнев. Терзаемый разноречивыми побуждениями, он пробормотал: - Давайте не будем больше об этом. Ллаура и Саронал поклонились, как бы признавая тем самым, что он принял ее извинения. Затем они повернулись к Барадакасу, с трудом поднимавшемуся с пола. На его лице все еще оставалось выражение крайнего изумления. Он принялся тереть лицо руками, словно бы оно было облеплено паутиной, но при этом заверил Омоурнила и Падриаса, что он цел и невредим. И потом тоже отдал салют Кавинанту с выражением удивления и страха во взгляде. Кавинант ответил легким поклоном. Он не стал дожидаться, когда его попросят, и сам отдал ломильялор Барадакасу, с облегчением избавившись от этого скользкого и непослушного куска дерева. Барадакас принял палку и криво усмехнулся ей, как свидетельнице своего поражения. Затем он вновь засунул ее себе за пояс. Повернувшись к Кавинанту и все так же улыбаясь, он сказал: - Неверящий, теперь наше присутствие здесь уже необязательно. Ты еще не ел, и трудности путешествия тяжким грузом лежат на твоих плечах. Согласен ли ты воспользоваться гостеприимством моего дома? Приглашение удивило Кавинанта; мгновение он колебался, пытаясь решить, может ли он доверять хайербренду. Барадакас казался спокойным и дружелюбным, но его улыбка была более сложной, чем извиняющаяся улыбка Ллауры. Но затем Кавинант почувствовал, что если уж речь идет о доверии, то с одним Барадакасом он будет в большей безопасности, чем со всеми хиирами вместе. И тогда он тихо сказал: - Вы делаете мне честь. Хайербренд поклонился. - Принимая дар, ты делаешь честь дарящему, - он оглянулся на других вудхелвеннинов, и, когда те кивнули в знак одобрения, он повернулся и вышел из зала в сердце дерева. Кавинант взглянул на Этиаран, но та уже о чем-то тихо беседовала с Сароналом. Без дальнейшего промедления он ступил на широкую ветку следом за Барадакасом. Сумрак ночи, нависшей над огромным деревом, теперь рассеивался огнями - светом домашних очагов вудхелвеннинов. Иллюминация уходила далеко вниз, однако не до самой земли. Кавинант невольно ухватился за плечо Барадакаса. - Это недалеко, - мрачно сказал хайербренд. - Надо всего лишь подняться на следующую ветвь. Я пойду сзади - ты не упадешь. Чертыхаясь сквозь зубы, Кавинант ухватился за перекладины лестницы. Ему хотелось отступить назад, вернуться вновь в надежную прочность зала в сердце дерева, но гордость и злость мешали ему сделать это. К тому же перекладины казались крепкими, и даже чуть ли не клейкими, так что пальцы с трудом отрывались от них. Когда Барадакас успокаивающим жестом похлопал его по спине, Кавинант неуклюже начал подниматься. Как и обещал Барадакас, до следующей ветки оказалось недалеко. Вскоре Кавинант добрался до этой широкой и раскидистой ветви. В нескольких шагах от ствола она раздваивалась, образуя вилку, и в этой вилке находился дом Барадакаса. Держась для надежности за плечо хайербренда, Кавинант добрался до входа и со вздохом облегчения переступил порог. Он оказался в опрятном жилище из двух комнат, образованном исключительно ветвями самого дерева. Сплетенные ветви служили полом и стенами, включая также перегородку между комнатами. А потолок представлял собой купол из сучков и листьев. Вдоль одной из стен первой комнаты стояли широкие деревянные чурбаны, служащие стульями, а напротив них - койка. Вся атмосфера жилища была чистой и теплой, а предметы обстановки говорили о преданности их хозяина учению. Кавинант нашел это обстоятельство несколько тревожащим, словно напоминание о том, что хайербренд может оказаться опасным человеком. Пока Кавинант разглядывал комнату, Барадакас воткнул по факелу в каждую внешнюю стену и зажег их, потирая руками наконечники и что-то тихо бормоча. Затем он на несколько минут удалился в соседнюю комнату и вернулся с подносом, уставленным бутербродами с сыром, большими гроздьями винограда и деревянным кувшином. Между двумя стульями он установил маленький трехногий столик, поставил на него поднос и жестом предложил Кавинанту сесть. При виде еды Кавинант почувствовал, как он голоден: в течение последних двух дней он не ел ничего, кроме алианты. Он смотрел, как Барадакас на мгновение склонился над пищей, затем сел. Следуя примеру хозяина, он сделал сандвичи из сыра и винограда, поместив их между ломтями свежего хлеба, и щедро налил себе из кувшина вина. В первые минуты он ничего не говорил, увлекшись едой. Однако он не забывал о том, кто хозяин этого дома и что произошло между ними. Предоставив кувшин с вином в полное распоряжение Кавинанта, Барадакас убрал со стола остатки пищи. Затем, вернувшись из соседней комнаты, где, видимо, хранились запасы провизии, он сказал: - Ну что ж, Неверящий, чем я еще могу быть тебе полезен? Кавинант сделал большой глоток вина, затем спросил как можно небрежнее: - Ответь. Ты был готов размозжить мне голову - там, полчаса тому назад. И мне показалось, что тебе здорово досталось при этом... От этого высокого дерева. Почему ты пригласил меня сюда? Мгновение Барадакас колебался, словно раздумывая, как много он может позволить себе сказать. Затем удалился в другую комнату, вернулся с гладким посохом почти шести футов длиной и сел на кровать напротив Кавинанта. Разговаривая, он начал полировать белое дерево посоха мягкой тряпочкой. - На то есть много причин, Томас Кавинант. Тебе нужно место для сна, а мой дом находится ближе всего к залу сердца дерева, чем у остальных, - и это существенно, если человек не привык лазить по деревьям. Кроме того, ни твое, ни мое присутствие не обязательно на Совете, который сегодня ночью определит меры в плане оказания тебе помощи. Этиаран знает Страну - она скажет все, что касается вашего похода. А Саронал и Ллаура в состоянии оказать любую помощь, какую она попросит. Глядя на руки хайербренда и в его светлые, проницательные глаза, Кавинант ощутил странное чувство, будто его снова проверяют - и что поединок с ломильялором был лишь началом экзамена, задуманного Барадакасом. Но под воздействием вина его страхи и напряжение улетучились; он чувствовал себя спокойно и твердо, сказав: - Ну, говори дальше. - Само собой разумеется, что мое предложение гостеприимства можно расценить и как извинение. Я был готов нанести тебе травму, и это мое нарушение клятвы мира требует искупления. Если бы ты показал себя слугой Серого Убийцы, то было бы достаточно просто взять тебя под стражу. А травма могла бы лишить Лордов шанса проверить тебя. Так что в этом отношении я был не прав. И стал еще больше не прав, когда ты поднял ломильялор и его огонь нанес мне удар. Я надеюсь, что мне удастся исправить мою глупость. Кавинант почувствовал искренность хайербренда, однако чувство, что его опять проверяют, не только не развеялось, но даже обострилось. Не отрывая взгляда от Барадакаса, он сказал: - Ты все еще не ответил на мой вопрос. Барадакас, казалось, ничуть не удивился этому и спросил: - Разве нужны еще какие-нибудь причины? Ты в чем-то упрекаешь меня? - Ты все еще проверяешь меня, - проворчал Кавинант. Хайербренд медленно кивнул. - Возможно. Возможно, так оно и есть. - Он встал и, уперев посох одним концом в пол, в последний раз провел по нему тряпицей. Потом сказал: - Смотри, Томас Кавинант - я сделал для тебя посох. Когда я начинал его делать, то думал, что делаю для себя. Но теперь я знаю, что это не так. Возьми его. Возможно, он поможет тебе, когда помощь и Совет будут бессильны. - Увидев в глазах Кавинанта вспыхнувший вопрос, он продолжил: - Нет, это не высокое дерево. И все-таки он тоже не плох. Позволь мне подарить его. Кавинант покачал головой. - Сначала закончи свою проверку. Внезапно Барадакас поднял посох и изо всей силы ударил им по дереву у себя под ногами. Вся огромная ветвь мгновенно содрогнулась, словно ее встряхнул внезапный порыв ветра; ветки тихонько затрепетали, и жилище подкинуло, словно суденышко на штормовой волне. Кавинант испугался, подумав, что дерево падает, и ухватился за стул в панике. Но все закончилось так же внезапно, как и началось. Барадакас устремил свои светлые глаза на Кавинанта и сказал: - Тогда слушай меня, Неверящий. Никакой тест правды не превосходит по силе того, кто его проводит. А я ощутил твою силу. За всю историю учения лиллианрилл никто из хайербрендов не подвергался насилию со стороны высокого дерева. Мы - друзья Одного Дерева, а не враги его. Но по сравнению с тобой я слаб, как ребенок, - я не могу силой вырвать из тебя правду. Несмотря на то, что я проверял тебя, ты можешь оказаться самим Серым Убийцей, который вернулся, чтобы повергнуть во прах всю жизнь Страны. Обозленный подобным предположением, Кавинант процедил сквозь зубы: - Это смешно. Барадакас подошел ближе, не отрывая пристального взгляда от глаз Кавинанта. Кавинант скорчился под этим взглядом, он чувствовал, как хайербренд исследует самые отдаленные уголки его сознания, которые он хотел бы утаить, не раскрывать для посторонних глаз. "И что может быть у меня общего с этим ублюдком Фаулом? - с горечью подумал он. - Я вовсе не собираюсь быть у него мальчиком на побегушках". Глаза Барадакаса на мгновение расширились, и он попятился назад, словно увидел нечто, поразившее его своей силой. Опустившись на койку, он сидел там некоторое время, рассматривая свои дрожащие руки, держащие посох. Потом он сказал, тщательно подбирая слова: - Действительно. Когда-то, быть может, я стану достаточно мудрым, чтобы знать, на что можно полагаться. Теперь же мне требуется время, чтобы понять. Я доверяю тебе, друг мой. В последнем испытании ты не обречешь нас на смерть. Ну так что? - Он снова протянул Кавинанту посох. - Примешь ли ты мой дар? Кавинант ответил не сразу. Его тоже бил озноб, и он тоже должен был взять себя в руки, чтобы ответить без дрожи в голосе: - Почему? Почему ты доверяешь мне? Глаза хайербренда блестели, словно он готов был заплакать, но на губах его была улыбка, когда он сказал: - Ты - человек, который знает цену красоте. Кавинант некоторое время переваривал этот ответ, потом отвернулся. Его охватило какое-то смешанное чувство стыда; он казался себе нечистым, запятнанным перед лицом доверия Барадакаса. Но потом он вновь взял себя в руки. Двигаться. Выжить. При чем здесь доверие? Резким движением он протянул руку и взял посох. Тот был кристально чистым на ощупь, словно его вырезали из самого здорового дерева самые благородные руки. Кавинант сжал его, пристально разглядывая, словно тот мог вернуть ему утраченную невинность. Чуть позже Кавинант с удивлением поймал себя на том, что зевает. Только сейчас он осознал, насколько устал. Он попытался подавить свою слабость, но попытки привели лишь к тому, что зевота его усилилась. Барадакас отреагировал на это доброй улыбкой. Он встал с койки и жестом указал на нее Кавинанту. Кавинант не собирался засыпать, но как только он принял горизонтальное положение, выпитое им вино, казалось, ударило в голову, и он почувствовал, как все вокруг поплыло в такт мерным колебаниям ветвей огромного дерева, качающихся на ветру. Спал он как убитый, тревожимый лишь воспоминаниями о намерениях хайербренда, о его вопрошающих глазах и об ощущении, какое он испытал, когда ломильялор ускользал из его пальцев, как бы крепко он их не сжимал. Проснувшись утром, Кавинант почувствовал, как болят у него запястья - словно он всю ночь боролся с нечистой силой. Он открыл глаза и увидел Этиаран, которая сидела у противоположной стены комнаты и ждала. Увидев, что Кавинант проснулся, она встала и приблизилась к нему. - Идемте, Томас Кавинант, - сказала она. - Мы и так уже потеряли целый рассвет. Кавинант мгновение пристально смотрел на нее. На ее лице лежала все сгущавшаяся тень усталости, и он понял, что большую часть ночи она провела в беседе с хиирами. Но при этом она, казалось, была удовлетворена состоявшейся беседой, и ее яркий взгляд был почти оптимистичен. Возможно, у нее появилась какая-то тень надежды. Кавинант приветствовал все, что могло уменьшить ее враждебность по отношению к нему, и он бодро вскочил с койки, как бы разделив ее оптимизм. Несмотря на боль в руках, он чувствовал себя весьма освеженным, словно окружающая обстановка вудхелвена своим гостеприимством и благотворным влиянием помогла ему отдохнуть. Проворно двигаясь, он умылся, вытер лицо пестрым полотенцем из листьев, проверил себя на предмет повреждений и привел в порядок одежду. На трехногом столике лежал батон. Отрезав от него ломоть себе на завтрак, Кавинант обнаружил, что тот представляет собой смесь из мелко перемолотого мяса и муки, запеченных вместе. Жуя, он подошел к одному из окон. Этиаран присоединилась к нему, и вместе они устремили взгляд сквозь сплетение ветвей на север. Вдалеке они увидели реку, текущую почти точно на восток, а за ней до самого горизонта простирались холмы. Но эти северные холмы отделялись от тех, по которым путешественники шли от самого подкаменья