ритме: Я не буду... Я не являюсь... Пока он занимался всем этим, над Ревлстоном к западу поплыл вечер, и, когда с делами было покончено, Кавинант поставил стул в проем балконной двери так, чтобы он мог сидеть и смотреть на сумерки, не видя высоты своего нахождения. Но тьма, казалось, изливалась из неосвещенной комнаты позади него в широкий мир, словно его покои были источником ночи. Вскоре пустое пространство за его спиной, казалось, заполнилось до отказа пожирателями падали. Кавинант в глубине сердца чувствовал, что превращается в безумца, чтобы избежать своего сна. Стук в дверь, словно пружина, подбросил его в воздух, и он рванулся к двери сквозь тьму, чтобы ответить на него. - Войдите... Входите! В мгновенном замешательстве он начал искать ручку, которой здесь не было. Затем дверь отворилась и яркий свет ворвался в комнату, ослепив Кавинанта. Сначала все, что он видел, было три фигуры: одна у противоположной стены коридора, а две - прямо в дверном проеме. Один из пришельцев держал в обеих руках по горящей лучине, другой - чаши с гравием. Этот ослепительный свет превратил обычное освещение коридора в полутень, откуда и надвигались на Кавинанта эти две огромные фигуры. Он отступил назад, часто мигая. Словно приняв его отступление за приглашение, двое вошли в комнату. Из-за них раздался голос, до странного одновременно грубый и мягкий: - Можно войти? Я - Лорд Морэм... - Конечно же можно, - перебил его более высокий из двоих мужчин голосом, ослабевшим и надтреснутым от старости. - Ему нужен свет, не так ли? Тьма иссушает сердце. А как он получит свет, если мы не войдем? Конечно, если бы он знал что-нибудь, он мог бы позаботиться о себе сам. Разумеется. А ему не слишком часто придется с нами встречаться. Чересчур много дел. Надо еще уделить внимание вечерней службе. У Высокого Лорда, возможно, будут еще указания. Мы и так опоздали. Потому что он ничего не знает. Разумеется. Но мы быстры. Тьма иссушает сердце. Обратите внимание, молодой человек. Мы не можем позволить себе вернуться только для того, чтобы избавить вас от мрака. Пока этот человек говорил, выталкивая слова, словно ленивых слуг, из своей груди, глаза Кавинанта привыкли к свету. Стоящий перед ним более высокий человек превратился в прямого, но древнего старца с узким лицом и бородой, висевшей наподобие изорванного в клочья флага почти до самого пояса. Одет он был в плащ вудхелвеннина, а его голову украшал венок из листьев. Его спутник был почти мальчиком. Юноша был одет в коричневый наряд жителей подкаменья, а на плечах у него красовалось вытканное голубыми нитками некое подобие эполет. Его чистое, веселое лицо, обращенное к старцу, улыбалось, и эта улыбка выражала и веселье, и любовь. Пока Кавинант разглядывал эту пару, человек сзади них увещевательным тоном произнес: - Он гость, Биринайр. Старик замолчал, словно вспоминая правила хорошего тона, и Кавинант посмотрел на Лорда Морэма. Лорд был худощавым мужчиной ростом приблизительно с Кавинанта. Одет он был в длинный хитон глубоко голубого цвета, подвязанный черным как смоль поясом, и в правой руке он держал длинный посох. Затем старик откашлялся: - Ну, что же, хорошо, - засуетился он. - Но на все это нужно время, а мы опаздываем. Пора уже готовиться к вечерней службе. И приготовления для Совета. Разумеется. Вы - гость. Я - Биринайр, хайербренд учения лиллианрилл и хатфрол Твердыни Лордов. Этот ухмыляющийся щенок - Торм, гравлингас радхамаэрля и тоже хатфрол Твердыни Лордов. Теперь слушайте. Походкой, исполненной достоинства, он направился к кровати. Над нею к стене была прикреплена подставка для втыкания факела. Биринайр сказал: - Это сделано для таких же несведущих молодых людей, как вы, - и сунул в подставку горящий конец одной из лучин. Пламя потухло, но едва он вытащил лучину, оно тотчас вспыхнуло вновь. Он установил в подставке лучину незажженным концом и, пройдя через комнату, установил на противоположной стене вторую лучину. Пока хайербренд занимался этим делом, Торм поставил одну из чаш с гравием на стол, а другую - на подставку возле раковины. - Когда захотите спать, накройте их, - сказал он чистым голосом. Покончив со своим занятием, Биринайр сказал: - Тьма иссушает сердце. Берегись этого, гость. - Но учтивость подобна глотку из горного потока, - пробормотал Торм, улыбаясь словно бы какой-то скрытой шутке. - Это так, - Биринайр повернулся и вышел из комнаты. Торм задержался, подмигнул Кавинанту и прошептал: - Он не так уж строг, как вам могло показаться. Затем он тоже исчез, оставив Кавинанта наедине с Лордом Морэмом. Морэм закрыл за ними дверь, и Кавинант мог теперь как следует разглядеть одного из Лордов. У Морэма были изогнутые чувственные губы, на которых сейчас играла улыбка симпатии к хатфролам. Но эффект, вызываемый улыбкой, уравнивался взглядом глаз. Это были опасные глаза - серо-голубые с золотистыми крапинками, которые, казалось, проникали сквозь любое лицо до самого мозга преднамеренности, - глаза, которые как бы сами скрывали нечто значительное и неведомое, будто Морэм был способен застать врасплох саму судьбу, если бы он оказался у последней черты. А его прямоугольный нос, расположенный между опасными глазами, был подобен рулю, направляющему его мысли. Затем Кавинант заметил посох Морэма. Он был окован металлом, как Посох Закона, который Кавинант мельком видел в лопатообразных пальцах Друла, но резьбы на нем не было. Морэм держал его в левой руке, правой отдавая Кавинанту приветственный салют. Затем он скрестил руки на груди, зажав посох на сгибе локтя. Губы его изогнулись, выражая сложную комбинацию из усмешки, робости и настороженности. - Позвольте мне начать снова, - сказал он. - Я - Лорд Морэм, сын Вариоля. Добро пожаловать в Ревлстон, Томас Кавинант Неверящий и посланец. Биринайр - это хатфрол и глава учения лиллианрилл в Твердыне Лордов, но, тем не менее, до вечерней службы еще есть время. Итак, я пришел по нескольким причинам. Первое - чтобы поприветствовать вас, второе - чтобы ответить на вопросы чужестранца, оказавшегося в Стране, и третье - это чтобы осведомиться о причинах, которые привели вас в Совет. Простите, если я кажусь чересчур официальным. Вы - чужестранец, и я не знаю, как у вас принято приветствовать гостей. Кавинант хотел ответить. Но он все еще чувствовал замешательство, в которое привела его темнота; ему требовалось время, чтобы голова его прояснилась. Некоторое время он, мигая, смотрел на Лорда, затем, чувствуя необходимость нарушить молчание, сказал: - Этот ваш Страж Крови мне не доверяет. Морэм криво усмехнулся: - Баннор говорил мне о том, что вы считаете, будто вас держат в заключении. Это еще одна из причин, побудивших меня побеседовать с вами этим вечером. Не в наших обычаях проверять гостей прежде, чем они отдохнут. Однако я должен рассказать вам кое-что относительно Стражи Крови. Может быть, присядем? Он взял стул и, поставив его напротив Кавинанта, сел, положив посох на колени таким естественным жестом, словно это была часть его самого. Кавинант сел возле стола, не отрывая взгляда от Морэма. Когда он сел, Лорд продолжал: - Томас Кавинант, я говорю вам открыто: до тех пор, пока вы не проверены, я допускаю, что вы друг или, по крайней мере, не враг. Вы гость, по отношению к которому должна быть проявлена учтивость. Кроме того, мы давали клятву мира. Но вы такой же чужак для нас, как мы - для вас. А Стража Крови приносила присягу, которая ни в малейшей степени не сравнима с нашей клятвой. Они присягали служить Лордам и Ревлстону - охранять нас от любой угрозы с помощью силы своей верности. Он тихо вздохнул. - Ах, это унизительно, когда тебе так служат - не взирая на время и на смерть. Но оставим это. Я должен сказать вам две вещи. Верные своей присяге, Стражи Крови уничтожили бы вас немедленно, стоило бы вам поднять руку на кого-нибудь из Лордов, да и на любого обитателя Ревлстона. Но Совет Лордов отдал приказ о взятии вас под свое покровительство. Так вот, Стражи Крови - Баннор или любой другой - скорее отдадут свои жизни, защищая вас, нежели позволят себе нарушить этот приказ или допустить, чтобы вам был нанесен какой-то вред. Видимо, заметив на лице Кавинанта сомнение, Лорд добавил: - Уверяю вас: это так. Быть может, для вас было бы нелишним расспросить Баннора обо всем, что касается Стражи Крови. Пусть его недоверие не огорчает вас - быть может, когда-нибудь вы поймете причину. По происхождению он - харучай. Это племя живет высоко в Западных Горах, за расщелиной, которую мы теперь называем Ущельем Стражей. Они пришли в Страну в первые годы правления Кевина, Высокого Лорда, сына Лорика, - пришли и остались, принеся присягу, которая по своей нерушимости достойна даже богов. На мгновение он, казалось, погрузился в размышления о Страже Крови. - Это были люди с горячей кровью, сильные и плодовитые, прирожденные воины и бойцы - а теперь, благодаря своей обещанной верности, они превратились в племя аскетов, старое и лишенное женщин. Говорю вам, Томас Кавинант, за их преданность была заплачена такая непредвиденная цена... Это нелегко им дается, и единственной наградой им служит их нерушимая, истая служба. И будущая горечь сомнений... Морэм снова вздохнул, затем как-то застенчиво улыбнулся. - Спросите у Баннора. Я слишком молод, чтобы рассказывать все так, как было. "Слишком молод? - с удивлением подумал Кавинант. - Сколько же ему лет?" Но он не стал задавать этот вопрос, опасаясь, что ответ будет столь же опасным соблазном, каким был рассказ Морестранственника о Бездомных. Затем, с усилием отогнав от себя эти мысли, он сказал: - Мне надо поговорить с Советом. Морэм в упор взглянул на него. - Лорды соберутся завтра, чтобы выслушать и вас, и великана. Вы хотите говорить сейчас? - Глаза Лорда с золотыми крапинками, казалось, вспыхнули от сосредоточенности. Неожиданно он спросил: - Вы - враг, Неверящий? Кавинант внутренне вздрогнул. Он чувствовал на себе испытывающий взгляд Морэма, и ему казалось, что пламя этого взгляда прожигает его мозг. Но он был готов к сопротивлению и глухо огрызнулся: - Вы же провидец и оракул. Вот и скажите мне. - Это Кеан меня так назвал? - Улыбка Морэма была разоружающей. - Что ж, я выказал некоторую проницательность, когда позволил необычной красной луне меня побеспокоить. Может быть, мои способности провидца удивляют вас? Затем, прервав свое отступление, он намеренно повторил: - Вы - враг? Кавинант вернул Лорду его взгляд, надеясь, что тот увидит в его глазах твердость и бескомпромиссность. "Я не буду... - подумал он. - Я не являюсь... Я никоим образом не являюсь для него ни кем. Я просто должен..." - Я просто должен, - сказал он, - передать вам... послание. Так или иначе, меня заставили доставить его сюда. Кроме того, по дороге произошло несколько вещей, которые могли бы вас заинтересовать. - Рассказывайте, - мягко, но с настойчивостью в голосе сказал Морэм. Но его взгляд напомнил Кавинанту о Барадакасе, об Этиаран, о временах, когда они говорили: "Ты закрыт..." Он мог видеть здоровье Морэма, его опасную смелость, его живую любовь к Стране. - Люди постоянно просят меня рассказать чего-нибудь, - пробормотал он. - Не могли бы вы рассказать сами? Через мгновение он ответил сам себе: "Конечно, нет. Откуда им знать, что такое проказа?" Затем до его сознания дошла причина, вызвавшая просьбу Морэма. Лорд хотел, чтобы он говорил, хотел слышать его голос и распознать в нем правду или ложь. Слух Морэма мог уловить честность или фальшь ответа. Кавинант вспомнил послание Фаула и отвернулся в целях самозащиты. - Нет... Я приберегу это для Совета. Одного раза для таких вещей достаточно. Мой язык рассыплется в песок, если ему придется повторять это дважды. Морэм кивнул, словно бы подтверждая, что он понял. Но почти немедленно спросил: - Так значит, обезображенная луна объясняется вашим посланием? Кавинант инстинктивно посмотрел в проем балконной двери. Там, плывя над горизонтом подобно чумному кораблю, светилась кровавым пятном луна. Ее отблеск делал равнины похожими на воплощение фантазии. Он не смог сдержать дрожи в голосе, отвечая: - Он запугивает нас. Просто показывает, на что способен. Однако в глубине души он кричал: "Черт побери! Фаул! Духи были беззащитны! А что я мог сделать для этих уничтоженных созданий?" - Ах! - вздохнул Морэм. - Плохие наступили времена. - Он шагнул в сторону от стула и закрыл выход на балкон деревянной шторой. - Боевая Стража насчитывает менее двух тысяч воинов. В Страже Крови их всего лишь пять сотен - ничтожное количество для выполнения какой-либо задачи, кроме защиты Ревлстона. А Лордов всего лишь пять. Из них двое - старики на исходе своих сил, и никто не овладел более чем ничтожной частью первого Завета Кевина. Мы сейчас слабее, чем любой из друзей земли во все времена существования Страны. Вместе мы едва способны лишь на то, чтобы заставить колючую траву расти в Кураш Пленетор. - Нас было бы больше, - пояснил он, вновь сев на стул. - Но в последние поколения почти все лучшие в лосраате избрали ритуал Освобождения. Я был первым, кто прошел испытание, после перерыва в пятнадцать лет. Увы, сердцем я чувствую, что теперь нам понадобится куда большая сила. Он сжал в руке посох так, что побелели костяшки пальцев, и на мгновение его глаза отразили нескрываемое чувство отчаяния. Кавинант резко сказал: - Тогда предупредите своих друзей, чтобы они были готовы к худшему. То, что я скажу, вряд ли вам понравится. Но Морэм постепенно успокаивался, словно не слышал предупреждения Кавинанта. Разжав руку, держащую посох, он вновь положил его себе на колени. Потом мягко улыбнулся. - Томас Кавинант, у меня есть определенные причины допускать, что вы не враг. У вас, я вижу, есть посох лиллианрилл и нож радхамаэрль - да, и посох познал борьбу с сильным врагом. Кроме того, я уже разговаривал с Сердцепенистосолежаждущим Морестранственником. Другие люди доверяли вам. Я не думаю, что вы добрались бы сюда, если бы вам не оказывали доверия. - Черт побери! - взорвался Кавинант. - Вы все переворачиваете с ног на голову, - он бросал свои слова, словно камни в свое же собственное искаженное изображение. - Меня вынудили прийти сюда. Это была не моя идея. С того момента, когда все это началось, у меня не было другого выбора. - Он прикоснулся рукой к груди, чтобы напомнить себе о том выборе, который у него все же был. - Вы здесь не по своей воле, - мягко констатировал Морэм. - Значит, не зря вас называют Неверящим. Впрочем, оставим это. Совет выслушает вас завтра. Боюсь, что сумел ответить далеко не на все ваши вопросы. Но наступило время вечерней службы. Вы не составите мне компанию? Если хотите, мы можем продолжить беседу по дороге. Кавинант сразу кивнул. Несмотря на усталость, он с радостью ухватился за шанс действовать, держать мысли все время занятыми. Раздражение, вызванное вопросами к нему, было немногим лучше тяжести вопросов, которые ему хотелось задать относительно Белого Золота. Чтобы избежать своей сложной уязвимости, он встал и сказал: - Идемте. Лорд поклонился и вышел из комнаты в коридор. Кавинант последовал за ним. Здесь в поле их зрения оказался Баннора. Тот стоял, прислонившись к стене возле двери, флегматично скрестив на груди руки; но когда Морэм и Кавинант вышли в коридор, он присоединился к ним. Повинуясь внезапному импульсу, Кавинант пересек ему путь. Его взгляд встретился со взглядом Баннора, и, прикоснувшись к груди Стража Крови негнущимся пальцем, он сказал: - Я тебе тоже не доверяю. Затем в злобном удовлетворении он вновь повернулся к Лорду. Морэм подождал, пока Баннор зашел в комнату Кавинанта, чтобы взять там один из факелов, затем Страж Крови занял позицию на шаг позади левого плеча Кавинанта, и Лорд Морэм повел их вдоль коридора. Вскоре Кавинант вновь утратил ориентацию; запутанные коридоры башни сбивали его с толку не хуже лабиринта. Но вскоре они дошли до зала, который, казалось, замыкался глухой каменной стеной. Морэм прикоснулся к камню концом своего посоха, и стена ушла внутрь, открыв выход на галерею, протянувшуюся над внутренним двором между башней и главной частью Твердыни и выходившую к внешнему углу с контрфорсами. - Нет, - пробормотал он. - Это не пойдет, я лучше останусь здесь. Краска стыда залила ему лицо, и холодный ручеек пота скатился вдоль спины. - Я плохо переношу высоту. Лорд мгновение с любопытством рассматривал его, но принуждать не стал. - Хорошо, - сказал он просто. - Мы пойдем другим путем. Обливаясь потом, теперь уже наполовину от облегчения, Кавинант последовал за Морэмом, который провел их частично по прежнему пути, а затем сложными переходами вывел к одной из дверей в основании башни. Там они пересекли двор. Затем Кавинант впервые оказался в главной части Ревлстона. Твердыня вокруг него была ярко освещена факелами и гравием. Стены здесь были достаточно высоки и широки даже для великанов, и их размеры сильно контрастировали с витками башни. В присутствии такого количества резного, величественного и властного гранита, такой тяжести нависающих над головой целых гор и обилия огней Кавинант остро ощутил свое ничтожество и свою собственную хрупкую недолговечность. Снова он почувствовал, что создатели Ревлстона покорили его сердце. Но Морэм и Баннор не казались ему ничтожными. Лорд шел впереди так, словно эти залы были его естественным окружением, словно его смертная плоть расцветала в служении этому великолепию. А непроницаемость и твердость Баннора, казалось, еще увеличились, словно внутри него было нечто, почти равнозначное нерушимости Ревлстона. Среди них Кавинант чувствовал себя наполовину нереальным, лишенным какой-то важной составной части реальности. Сквозь зубы он непроизвольно издал рычание, и плечи его сгорбились, когда эти мысли стали его душить. Мрачным усилием он заставил себя сконцентрироваться на окружающих его внешних деталях. Они повернули и пошли вдоль широкого коридора, ведущего прямо, если не считать некоторой волнистости, словно он был вырезан согласно структуре камня, - прямо к сердцу горы. От него через равные интервалы отходили связующие коридоры - некоторые были прорублены прямо между одной и другой скалой, а другие только соединяли центральный зал с внешними проходами. Через эти коридоры в центральный зал стекалось все больше и больше мужчин и женщин. Все они, как догадался Кавинант, шли на вечернюю службу. На некоторых были надеты кирасы и головные повязки воинов; остальные носили уже знакомую Кавинанту одежду вудхелвеннинов или жителей подкаменья. Некоторые произвели на него впечатление как имеющие отношение к учению лиллианрилл или радхамаэрль; но подавляющее большинство, казалось, принадлежало к числу тех, кто занимается более прозаическими делами городского обслуживания - стряпней, уборкой, строительством, ремонтом, сбором урожая. Кавинант заметил также несколько Стражей Крови, рассредоточенных в толпе. Многие из людей кивали и уважительно приветствовали Лорда Морэма, который в свою очередь отдавал во все стороны приветственные салюты, часто называя здоровающихся с ним людей по именам. Однако шедший позади него Баннор нес факел все с той же невозмутимостью, словно он шел один по безлюдной Твердыне. Когда толпа стала чересчур густой, Морэм двинулся к стене с одной стороны и остановился у какой-то двери. Открыв ее, он повернулся к Баннору и сказал: - Я должен присоединиться к Высокому Лорду. Проведите Томаса Кавинанта в святилище среди людей. Повернувшись к Кавинанту, он добавил: - Баннор доставит вас завтра на Совет в надлежащее время. Отдав салют, он оставил Кавинанта со Стражем Крови. Теперь уже Баннор вел Кавинанта по Ревлстону. Через некоторое время зал закончился, расколовшись под правильным углом на левую и правую арки вокруг широкой стены, и люди со всех направлений вливались в этот опоясывающий коридор. Двери - достаточно большие, чтобы пропускать великанов, - были проделаны в изогнутой стене через равные интервалы, и через них проходили люди - быстро, но без суеты или замешательства. По обе стороны от каждой двери стояли гравлингас и хайербренд; и когда Кавинант приблизился к одной из дверей, то услышал, как стоящие возле нее стражи говорят: - Если в сердце твоем зло, оставь его здесь. Внутри для него нет места. Время от времени кто-либо из людей протягивал руку и прикасался к стражу, словно передавая ему свою ношу. Подойдя к двери, Баннор отдал свой факел хайербренду. Тот потушил его, накрыв пламя рукой и тихо мурлыча какую-то песню. Затем он вернул потухшую лучину Баннору, и Страж Крови вошел в святилище; Кавинант последовал за ним. Они очутились на балконе, опоясывающем изнутри огромную пещеру. Огней в ней не было, но свет струился из всех открытых дверей, и над балконом, на котором стоял Кавинант, находилось еще шесть балконов, все двери на которых тоже были открыты. Все было хорошо видно. Располагались балконы вертикальными ярусами, а под ними, более чем в сотне футов внизу, на дне пещеры располагалась площадь. Одну сторону занимал помост, но остальная часть площади была заполнена людьми. На балконах тоже было много людей, но все же там было относительно свободнее; всем было хорошо видно. Внезапное головокружение захлестнуло Кавинанта черными крыльями. Он вцепился в перила, расположенные на уровне груди, и прижался к ним грудью, стараясь унять трепыхающееся сердце. Ревлстон казался наполненным безднами; куда бы он ни пошел, ему везде приходится сталкиваться с утесами, пропастями, расщелинами. Но перила были сделаны из надежного гранита. Сжимая их, он усилием воли подавил свой страх и посмотрел вверх, чтобы оторвать взгляд от притягивающего дна. Он был сильно удивлен, обнаружив, что пещера не была открытой и над ней не видно неба; она оканчивалась сводчатым куполом в нескольких сотнях футов над верхним балконом. Детали потолка были смутно различимы, но Кавинанту показалось, что он рассмотрел фигуры, вырезанные в камне, - гигантские формы, исполняющие какой-то замысловатый танец. Затем свет начал угасать. Двери одна за другой закрывались; тьма начала заполнять пещеру подобно возрожденной ночи. Вскоре святилище погрузилось во мрак, и в пустоте, как неугомонный дух, распространился мягкий шум движения и дыхания людей. Тьма, казалось, изолировала Кавинанта. Он чувствовал себя так, словно потерял якорь, будучи заброшенным в глубокое пространство, и массивные камни Твердыни нависли над ним, словно весь их громадный, чудовищный вес лег ему на плечи. Кавинант непроизвольно подался к Баннору, прислонившись к его непоколебимому плечу. Затем засветились два огонька: факел лиллианрилл и чаша с гравием. Огоньки эти казались совсем крошечными в огромной пещере, однако они освещали Биринайра и Торма, стоявших по обе стороны от помоста со своими светильниками. Позади каждого хатфрола стояли две одетые в голубое фигуры: Лорд Морэм с пожилой женщиной, державшей его под руку, сзади Биринайра и другая женщина и старик - тоже одетые в голубое - позади Торма. Статность старика противоречила его седым волосам и бороде. Кавинант интуитивно догадался, что это Высокий Лорд Протхолл. Старик поднял свой посох и трижды ударил его металлическим концом по каменному помосту. Голова его была высоко поднята, однако голос напоминал о его старости. Несмотря на осанку и бодрость духа, в интонации его голоса была ревматическая боль возраста, когда он сказал: - Настало время вечерней службы Твердыни Лордов - древнего Ревлстона, созданного великанами воплощения всего того, во что мы верим. Добро пожаловать, сильные сердца и слабые, свет и тьма, кровь и кость, разум и душа, во имя добра и мира. Пусть мир будет снаружи и внутри нас. Это время посвящается служению земле. Его компаньоны отозвались: - Пусть будет исцеление и надежда, верность и покой для земли и для всех, кто служит земле, - это вы, стоящие перед нами, вы, прямые участники земной силы и Учения, мастера лиллианрилл и радхамаэрль, Хранители Учения и воины, и вы, стоящие над нами, вы, люди, которые ежедневно заботятся об очаге и урожае жизни, - и для вас, находящиеся среди нас великаны, Стражи Крови, чужеземцы, и для отсутствующих ранихинов, раменов, вудхелвеннинов и жителей подкаменья, всех братьев и сестер общей веры. Мы - Лорды Страны. Добро пожаловать в правде и справедливости. Затем во мгле святилища зазвучала песня Лордов. Огоньки хатфролов были крошечными в огромном, высоком, заполненном людьми святилище - крошечными, и несмотря на это отчетливыми и яркими, как неподдельное мужество. И в этом свете Лорды пели свой гимн: Семь Заветов древнего Учения Для защиты Страны, ее стен и дверей; И один Высокий Лорд, чтобы Блюсти закон и хранить в неприкосновенности Суть силы земной. Семь Заветов против зла - Яд для смертоносных созданий Демонмглы, И один Высокий Лорд, чтобы Хранить посох, ограждающий Страну От совращающего взгляда Фаула. Семь Проклятий для отрицающих веру, Для предателей Страны, людей и духов. И один храбрый Лорд, чтобы Противостоять судьбе и беречь Цветок красоты от черноты порчи... Когда эхо их голосов затихло, Высокий Лорд Протхолл заговорил снова: - Мы - новые хранители Страны - сторонники и верные слуги земной силы, поклявшиеся посвятить себя восстановлению Учения Кевина и излечению земли от всего, что бесплодно или неестественно, разрушительно, безосновательно или извращенно. Мы поклялись также посвятить себя в равном соотношении со всеми другими посвящениями и обещаниями, - поклялись, несмотря ни на какие поползновения назойливого себялюбия, - посвятить себя клятве мира. Ибо спокойствие - это единственный залог того, что мы не оскверним Страну вновь. Люди, стоящие перед помостом, хором отвечали: - Мы не оскверним Страну, хотя усилие владения собой иссушает нас на лозе нашей жизни. Но мы не будем знать отдыха до тех пор, пока тень нашей прежней глупости не улетучится из сердца Страны, а тьма не зачахнет в цветении жизни. И Протхолл продолжал: - Но в служении Стране нет иссушения. Служение делает возможным возвышение, точно так же, как рабство усиливает унижение. Мы можем идти от знаний к знаниям, а затем к еще более высоким знаниям, если нас поддерживает мужество и сила и если мудрость не покидает нас, гонимая тенью. Мы - новые хранители Страны, сторонники и верные слуги земной силы. Ибо мы отдыхать не будем И не свернем с пути, Не потеряем веру, Не потерпим поражения - И так будет до тех пор, Пока серое не станет голубым, А Рилл и Маэрль - Столь же свежими и чистыми, Как древний Ллураллин. На это все собравшиеся ответили пением тех самых слов, строчка за строчкой, повторяя их за Высоким Лордом, и звук этого единого голоса отражался в святилище, словно его ритмическая интонация высвободила какую-то скрытую подземную страсть. Пока длился этот могучий звук, Протхолл склонил голову в знак смирения. Но когда пение прекратилось, он опять вскинул голову и широко раскинул руки, словно открывая грудь навстречу обвинению. - Ах, друзья мои! - воскликнул он. - Посвятившие себя служению Стране, почему нам стало так трудно постигать Учение Кевина? Кто из нас сумел хотя бы приблизиться к уровню знаний наших предков? Мы держим в своих руках первый Завет - мы читаем манускрипт, слова которого большей частью нам понятны, - и все же мы не можем проникнуть в тайны. Какой-то недостаток в самих нас, какая-то перемена к худшему, какое-то ошибочное действие, какой-то основной компонент в наших намерениях мешает нам. Я не сомневаюсь, что цель наша чиста - это цель Высокого Лорда Кевина, а до него это было целью Лорика, Дэймлона и Хатфью - но мудрее, ибо мы никогда не поднимем руку на Страну в безумии отчаяния. Но тогда что? Где мы не правы, если не можем понять того, что нам дано? На мгновение после того, как голос его умолк, в святилище воцарилось молчание, и пустота пульсировала, словно рыдала, будто в словах Лорда люди узнали самих себя, почувствовали беду, о которой он говорил, как свою собственную. Но затем послышался новый голос. Сердцепенистосолежаждущий Морестранственник бодро сказал: - Мой Лорд, мы еще не дошли до конца. Действительно, задачей нашей жизни было понять и укрепить достижения наших предков. Но наши труды открывают двери в будущее. Наши дети и дети наших детей победят, потому что мы не потеряли своего сердца, потому что вера и мужество - это величайший дар, который мы можем вручить нашим потомкам. И Страна хранит тайны, о которых мы ничего не знаем, - тайны надежды, равно как и угрозы. Пусть ваши сердца не знают скорби, горбратья. Ваша вера сама по себе уже драгоценна, не смотря ни на что. Но у вас нет времени! - мысленно стонал Кавинант. - Вера! Потомки! Фаул собирается уничтожить вас! Его мнение о Лордах теперь изменилось. Они не были какими-то высшими существами, вершителями судеб; они были такими же смертными, как и он сам, и им знакома была слабость. Фаул отнял бы у них все. На мгновение он выпустил перила, за которые держался, словно собираясь выкрикнуть свое послание судьбы собравшимся людям. Но головокружение тотчас же разрушило его намерение, набросившись на него из пустоты. Пошатнувшись, он вновь ухватился за перила, потом качнулся назад и вцепился в плечо Баннора. ...Что максимальный срок оставшихся им Стране дней... Ему придется объявить им их смертный приговор. - Уведи меня отсюда, - хрипло проговорил он. - Я не могу вынести этого. Баннор, поддерживая Кавинанта, повел его к выходу. Дверь тотчас же отворилась в ярко освещенный внешний коридор. Кавинант почти выпал из дверей. Не говоря ни слова, Баннор зажег свой факел от одного из горящих светильников на стене. Затем он взял Кавинанта под руку, чтобы поддержать его. Кавинант отбросил его руку. - Не прикасайся ко мне, - еле слышно проговорил он. - Разве ты не видишь, что я болен? На бесстрастном лице Баннора не возникло ни тени какого-либо выражения. Спокойно повернувшись, он повел Кавинанта от святилища. Кавинант пошел за ним, согнувшись и держась за живот, словно его все еще мутило. ...Что максимальный срок... Как мог он помочь им? Он не мог помочь даже самому себе. В состоянии замешательства и с тяжестью на сердце он кое-как доплелся до своей комнаты в башне, закрыв за собой дверь, словно исполнив приговор. Потом сжал ладонями виски, как будто его разум раскалывался надвое. Ничего этого на самом деле не происходит, - молча стонал он. - Каким образом они делают это со мной? Повернувшись, он стал смотреть на ковер, словно тот мог дать ответ. Но это лишь ухудшило его состояние. - Проклятье! Берек! - стонал он. - Ты думаешь, это легко? Ты думаешь, обычного человеческого отчаяния достаточно или, что если чувствуешь себя достаточно паршиво, то нечто космическое или, по крайней мере, таинственное обязательно появится и спасет тебя?! Будь ты проклят! Он собирается уничтожить их! А ты просто еще один грязный гадкий прокаженный, и сам даже не знаешь об этом! Его пальцы согнулись, как дикие когти, и он прыгнул вперед, царапая ковер, словно пытаясь соскрести черную ложь с камня мироздания. Тяжелая пряжа не поддавалась его наполовину покалеченным рукам, но ковер упал со стены. Распахнув дверь на балкон, он с усилием перекинул ковер через перила и швырнул его в багровую ночь. Тот начал падать, медленно кружась, точно опавший осенний лист. Я не Берек! Тяжело дыша, он вернулся в комнату, рывком опустив за собой деревянную штору, чтобы не видеть кровавого света. Скинув халат, он надел свою одежду, затем погасил свет и забрался в постель. Но прикосновение к коже мягких чистых простыней не утешило его. 14. СОВЕТ ЛОРДОВ Проснулся он с тяжелой головой - словно на него давила какая-то темная грозовая туча, состоявшая из клокочущей тьмы и блеска белых молний. Кавинант механически начал готовиться к Совету - умылся, осмотрел себя, оделся в свою одежду и снова побрился. Когда Баннор принес ему поднос с едой, Кавинант приступил к завтраку с таким же воодушевлением, как если бы пища была приготовлена из грязи и камней. Затем он заткнул за пояс нож Этиаран, в левой руке зажал посох Барадакаса и сел лицом к двери в ожидании вызова. Наконец вернулся Баннор и сказал, что время подошло. Еще несколько мгновений Кавинант сидел неподвижно, не сводя со Стража Крови своего полузрячего взгляда и раздумывая, где ему взять мужество, чтобы идти дальше по дороге этого сна. Он чувствовал, что лицо его перекосилось, но не был уверен в этом. Он прикоснулся к твердому металлу кольца, спрятанного на груди, чтобы подбодрить себя, и встал, преодолевая сопротивление самого себя. Пристально глядя в дверной проем, словно это был вход на эшафот, Кавинант приблизился к порогу и пошел вдоль стены. Следуя за повелительной спиной Баннора, он вышел из башни, пересек внутренний двор, затем вошел во внутреннюю крепость и начал петлять по запутанным и причудливо отделанным коридорам Ревлстона. Наконец они оказались в ярко освещенном зале глубоко в горе и подошли к широкой двустворчатой деревянной двери с верхней частью, выполненной в форме арки. Она была закрыта и охранялась Стражей Крови. Вдоль обеих стен стояли каменные стулья, одни нормальных размеров, другие достаточно большие, чтобы на них могли сидеть великаны. Баннор кивнул часовым. Один из них открыл дверь, в то время как другой знаком приказал Баннору и Кавинанту войти. Баннор провел Кавинанта в палату Совета Лордов. Палата оказалась огромной круглой комнатой с высоким потолком в виде крестового свода; ряды сидений, расположенные по всей окружности, занимали три четверти пространства. Дверь, через которую вошел Кавинант, находилась почти на том же уровне, что и верхние ряды сидений, а также две другие двери - обе совсем небольшие - в противоположной стене палаты. Там, где кончались самые нижние ряды, располагались три яруса. На первом, в нескольких футах ниже галереи, стоял резной каменный стол в форме трех четвертей окружности, повернутый выемкой к большим дверям, а с другой стороны вокруг него стояло много стульев. На полу, в центре, в том месте, где в столе была выемка, находилась большая широкая чаша с гравием. Желтый свет огненных камней усиливали четыре огромных факела лиллианрилл, укрепленные в верхней части стены и горевшие, не дымя и не уменьшаясь в размерах. Пока Баннор вел его вниз по ступенькам к открытой части стола, Кавинант рассматривал находящихся в палате людей. Неподалеку от стола в массивном каменном кресле сидел, непринужденно развалясь, Сердцепенистосолежаждущий Морестранственник. Глядя, как Кавинант спускается вниз, он приветливо улыбнулся своему недавнему пассажиру. Кроме него, все остальные, сидевшие за столом, были Лордами. Прямо напротив Кавинанта, во главе стола, сидел Высокий Лорд Протхолл. Возле него на камне лежал его посох. По обе стороны от него, в нескольких футах, сидели старые мужчина и женщина. На таком же расстоянии слева от женщины сидел Лорд Морэм, а напротив Морэма, следующая за стариком, сидела женщина средних лет. Позади каждого из Лордов стоял Страж Крови. Кроме них в палате Совета было еще четыре человека. Позади Высокого Лорда, почти в самой вершине галереи, сидели хатфролы Биринайр и Торм, и между ними не было никакого расстояния, словно они дополняли друг друга. Прямо сзади них располагались еще двое - воин с двойной черной диагональю на кирасе и Тьювор, Первый Знак Стражи Крови. Столь небольшое количество людей придавало палате огромный, пустой и загадочный вид. Баннор подвел Кавинанта к стулу, одиноко стоящему ниже уровня стола Лордов. Теперь между Кавинантом и Высоким Лордом была только выемка с гравием. Кавинант, внутренне сжавшись, сел и огляделся. Он чувствовал, что находится в неприятном удалении от Лордов. Он боялся, что ему придется кричать, чтобы передать свое послание. Поэтому он удивился, когда Протхолл встал и тихо сказал: - Томас Кавинант, добро пожаловать в Совет Лордов. Его напевный голос дошел до слуха Кавинанта столь же ясно, как если бы они сидели рядом. Кавинант не знал, что ответить; неуверенно прикоснувшись правой рукой к груди, он затем вытянул ее открытой ладонью вперед. Как только он освоился в палате, он начал улавливать особость здешней атмосферы, эманацию личностей Лордов. Они произвели на него впечатление свято хранимой нерушимой клятвы и широко простирающейся, но тем не менее единодушной преданности. Протхолл стоял один, глядя прямо в глаза Кавинанту. Внешний облик Высокого Лорда - облик седой старости - нарушала его борода и величественная осанка; было совершенно ясно, что он все еще силен. Но в глазах его была усталость, вызванная аскетизмом - самоотречением, зашедшим так далеко, что оно, казалось, лишало его плоти, словно старость его длилась так долго, что теперь только сила, которой он себя посвятил, предохраняла его от дряхлости. Два Лорда, сидевшие по бокам от него, сохранились не столь хорошо. У них была дряблая, испещренная отметинами лет кожа и редкие, словно пух одуванчика, волосы. Они склонились над столом, как будто пытались побороть стремление древней плоти предаться сну или дремоте. Лорда Морэма Кавинант уже знал, хотя теперь он казался более проницательным и опасным, словно соседство других Лордов усиливало его способности. Но пятого Лорда Кавинант не знал. Она сидела за столом прямо и как-то значительно, ее грубоватое открытое лицо сосредоточилось на нем, словно вызов. - Разрешите вам представить присутствующих, прежде чем мы начнем, - проговорил Высокий Лорд. - Я - Протхолл, сын Двиллиана, Высокий Лорд, назначенный Советом. Справа от меня - Вариоль, супруг Тамаранты и сын Пентиля, бывший Высокий Лорд... Как только он произнес это, два древних Лорда подняли свои морщинистые лица и, посмотрев друг на друга, как-то таинственно улыбнулись. Протхолл продолжал: - ...И Осондрея, дочь Сондреи. Справа от меня - Тамаранта, супруга Вариоля и дочь Энесты, и Морэм, сын Вариоля. Великана Прибрежья Сердцепенистосолежаждущего Морестранственника вы уже знаете, и встречались с хатфролами Твердыни Лордов. Позади меня находятся также Тьювор, Первый Знак Стражи Крови, и Гаф, вомарк Боевой Стражи Твердыни Лордов. Они все имеют право присутствовать на Совете. У вас нет возражений? Возражений? Кавинант молча покачал головой. - Тогда начнем. У нас есть традиция - почтить тех, кто предстал перед нами. Как мы можем почтить тебя? Кавинант покачал головой. - Я не хочу никаких почестей. Однажды я уже совершил подобную ошибку. После вопросительной паузы Высокий Лорд сказал: - Хорошо. Повернувшись к великану, он возвысил голос: - Привет и добро пожаловать, великан Прибрежья Сердцепенистосолежаждущий Морестранственник, горбрат и наследник верности Стране. Бездомные - это благо Страны. Камень и море крепко связаны с жизнью. Добро пожаловат