но в ее глазах не было облегчения. Кавинант видел, как сквозь первое мгновение замешательства она пытается пробиться к сути дела, увидел, как она думает - спасение или проклятие? Казалось, из всех Лордов лишь она одна понимала, что даже этого знака недостаточно. Наконец Высокий Лорд совладал со своими чувствами. - Теперь мы наконец знаем, как вас принимать, - произнес он. - Юр-Лорд Томас Кавинант Неверящий и Носящий Белое Золото, добро пожаловать с правдой. Прости нас, ибо мы не знали. Тебе подчиняется Дикая Магия, которая разрушает мир. А сила - во все времена устрашающая вещь. Лорды отдали Кавинанту салют, словно одновременно и хотели призвать его, и защититься от него, а затем разразились песней: Дикая Магия заключена в каждом камне Страны, И Белое Золото может высвободить ее или подчинить. Золото - металл, не встречающийся в Стране, И Закон, по которому была создана Страна, Не может управлять им, ограничивать или подчинять Его себе. Ибо Страна прекрасна, Как мечта сильной души о мире и гармонии, А красота невозможна без порядка. И Закон, который дал жизнь времени, - Это созданный Создателем Страны контроль, Краеугольный камень, стержень, ось той анархии, Вне которой было сотворение времени, А во времени - земли, А на земле - тех, кто ее населяет. Дикая Магия содержится в каждой частице мира, И ее высвобождает или подчиняет Золото, Которое родилось не в Стране, Поскольку эта сила - якорь Арки Времени, Которая охватывает и управляет временем. Чисто белое золото, Не черное, не красное, не алое, не зеленое - Потому что белизна - это цвет кости, Структуры плоти, основы жизни. И сила эта - парадокс, Ибо сила не может быть без закона, А Дикая Магия не имеет закона, И Белое Золото - парадокс, Ибо оно говорит в пользу кости жизни, Но в нем нет части Страны. И Носящий Белое Золото Дикой Магии - парадокс, Ибо он - все и ничто, Герой и глупец, Могущественный и бессильный, И одним словом правды или предательства Он может спасти или проклясть Страну, Ибо он безумен - и мудр, Холоден - и горяч, Найден - и утерян вновь. Это была непонятная песня, странно гармоничная, хотя и без созвучия, позволившего бы слушающему отдохнуть. И в ней Кавинант мог услышать хлопающие крылья стервятников, когда голос Фаула произнес: - Ты обладаешь силой, но никогда не узнаешь, как ею распоряжаться. Ты не сможешь в конце сражаться со мной. Когда песня закончилась, Кавинант подумал о том, помог ли он своей борьбой или нанес ущерб манипуляциям Презренного. Ответить на этот вопрос он не мог. Он ненавидел и боялся правды предсказаний Фаула. Он нарушил безмолвие, последовавшее за пением Лордов. - Я не знаю, как этим пользоваться. И не хочу знать. Вот почему я его не ношу. Если вы считаете, что я - некое воплощение спасения, то это ложь. Я прокаженный. - О, Юр-Лорд Кавинант, - вздохнул Протхолл, между тем как Лорды и Морестранственник опустились на свои места, - позвольте мне еще раз сказать: простите нас. Теперь нам многое понятно - почему вы были вызваны, почему хайербренд Барадакас обращался с вами именно таким образом, почему Друл Каменный Червь пытался поймать вас в ловушку на праздновании весны. Пожалуйста, поймите и вы в свою очередь: нам необходимо было знать об этом кольце. Ваше сходство с Береком Полуруким не беспричинно. Но, к сожалению, мы не можем сказать вам, как следует пользоваться Белым Золотом. Увы, мы очень мало постигли из того Учения, которым обладаем. И боюсь, что, если бы даже мы постигли его до конца и овладели всеми семью Заветами и Семью Словами, Дикая Магия все равно не подчинилась бы нам. Сведения о Белом Золоте дошли до нас от древних предсказаний и пророчеств, как называет их Морестранственник, которые говорят о многом, но мало что проясняют. Но мы ничего не понимаем в Дикой Магии. Однако в пророчествах ясно сказано о вашей роли. Поэтому я называю вас Юр-Лорд - как участника всех дел Совета до тех пор, пока вы не покинете нас. Мы должны вам верить. Расхаживая взад и вперед, обуреваемый разноречивыми чувствами, Кавинант проворчал: - Барадакас говорил точно так же. Проклятье! Ваш народ ужасает меня. Когда я пытаюсь брать на себя ответственность, вы пытаетесь оказать на меня давление... И когда я уступаю вам... Вы задаете совсем не те вопросы. Вы не имеете ни малейшего представления, что такое прокаженный, и вам даже не приходит в голову спросить об этом. Вот почему Фаул выбрал для этого именно меня. Потому что я не могу... Проклятье! Почему вы ничего не спрашиваете о том, откуда я явился? Я собираюсь вам об этом рассказать. Тот мир, откуда я пришел, не позволяет никому жить иначе, чем на его собственных условиях. Эти условия... Эти условия противоречат вашим. - Какие же это условия? - осторожно спросил Высокий Лорд. - Ваш мир - это сон. В тишине палаты Кавинант почувствовал, как лицо его исказилось. Он закрыл глаза и перед ним тут же возникли видения - колонны здания суда, старый нищий, морда полицейской машины. - Сон! - лихорадочно вздохнул он. - Сон! Ничего этого не может быть!.. Тогда Осондрея крикнула: - Что? Сон! Не хочешь ли ты сказать, что все это тебе снится? Ты веришь в то, что спишь? - Да! - он чувствовал, как ослабел от страха, его откровение лишало его щита, делало открытым для нападения. Но он не мог отречься от этого. Оно было ему необходимо, чтобы вернуть себе некое подобие достоинства. - Да! - Действительно! - резко произнесла Осондрея. - Без сомнения, этим и объясняется нападение на празднование. Скажи мне, Неверящий, ты считаешь это ночным кошмаром, или, может быть, твой мир получает удовольствие от подобных снов. Прежде чем Кавинант смог ответить, Лорд Морэм сказал: - Довольно, сестра Осондрея. Он терзает сам себя - и очень умело. Она замолчала с пылающим лицом, и через мгновение Протхолл сказал: - Вполне возможно, что у богов бывают такие сны, как этот. Но мы - смертные. Мы можем лишь сопротивляться злу или сдаться. Так или иначе, мы умираем. Может быть, ты послан, чтобы насмехаться над нами? - Смеяться над вами? - Кавинант не мог найти слов для ответа. Он молча замахнулся на эту мысль своей беспалой рукой. - Совсем наоборот. Он насмехается надо мной. Когда все Лорды в недоумении посмотрели на него, он резко крикнул: - Я ощущаю пульс в кончиках пальцев! Но это невероятно! Я болен. Неизлечимой болезнью... я... Я должен был обдумывать способ не сойти с ума! Адское пламя! Я не желаю терять рассудок только потому, что один весьма достойный персонаж моего сна желает получить от меня то, чего я не могу сделать. - Что ж, очень может быть. - В голосе Протхолла слышалась нотка грусти и сочувствия, словно он выслушал некое отречение или отказ от здравомыслия из уст весьма уважаемого пророка. - Но мы все равно доверяем вам. Вы полны горечи, а горечь - это знак беспокойства, что свидетельствует о наличии совести. Я доверяю этому. И все, сказанное вами, тоже соответствует древнему пророчеству. Боюсь, что наступает время, когда вы станете последней надеждой Страны. - Неужели вы не понимаете? - простонал Кавинант, не в силах скрыть боль в голосе. - Фаул хочет, чтобы вы именно так и думали. - Может быть, - задумчиво сказал Морэм. - Возможно. Затем, словно он пришел к какому-то решению, он устремил угрожающий взгляд на Кавинанта: - Неверящий, я должен спросить, сопротивлялся ли ты Лорду Фаулу. Я не говорю о праздновании. Когда он перенес тебя от Друла на Смотровую Кевина - сопротивлялся ли ты этому? Этот вопрос заставил Кавинанта внезапно ощутить ужасную слабость, словно он оборвал нить его сопротивления. - Я не знаю, - ответил он и устало опустился на свое одиноко стоящее кресло. - Я не помню, как все это происходило. - Теперь ты Юр-Лорд, - пробормотал Морэм. - И тебе вовсе не следует сидеть в этом кресле. - И вообще сидеть сейчас вовсе не следует, - возразил Протхолл с внезапным оживлением. - У нас впереди много работы. Надо думать, искать и составить план; что бы мы ни придумали, действовать надо быстро. Встретимся снова сегодня вечером. Тьювор, Гаф, Биринайр, Торм, будьте готовы сами и приведите в готовность всех, кто у вас в подчинении. На вечерний Совет вы должны представить свои соображения по стратегии. И известите всю Твердыню, что Томас Кавинант отныне носит титул Юр-Лорда. Он - чужеземец и гость. Биринайр, немедленно начните работу по выполнению заказа великанов. Баннор, я думаю, Юр-Лорду более нет необходимости содержаться в башне. Он сделал паузу и огляделся вокруг, давая тем самым каждому возможность высказаться. Затем он повернулся и вышел из палаты Совета Лордов. Осондрея последовала за ним, то же самое сделал и Морэм, отдав Кавинанту еще один официальный салют. Кавинант молча последовал за Баннором вверх по высоким переходам и лестницам, пока наконец они не очутились перед его новыми покоями. Страж Крови провел его в помещение, состоящее из нескольких комнат. Потолок везде был очень высоким, а освещались комнаты за счет солнечных лучей, проникающих сквозь несколько окон. Столы были в изобилии уставлены разнообразной едой и питьем. Никаких украшений на стенах не было. Как только Баннор удалился, Кавинант выглянул в окно и обнаружил, что его резиденция находится в северной стене Ревлстона, откуда открывался вид на невозделанные равнины и на утес, выступающий к северу от плато. Солнце было как раз в зените, но несколько южнее Твердыни, так что окна оставались в тени. Кавинант отошел от окна, устроился возле одного из столов и немного поел. Затем он осушил бутыль с вином, а остатки захватил с собой в спальню. Единственное здесь окно находилось в алькове, и все помещение имело уютный спокойный вид. Куда придется ему двигаться дальше? Не нужно было быть пророком, чтобы понять, что в Ревлстоне ему оставаться нельзя. Он был здесь слишком уязвим. Усевшись в каменном алькове, Кавинант принялся рассматривать страну, лежащую внизу, размышляя над тем, что же он сам с собой делает. 15. ВЕЛИКИЙ ПОХОД Когда вечером Баннор вошел в комнату Томаса Кавинанта, чтобы пригласить его на вечерний Совет Лордов, то нашел Юр-Лорда по-прежнему сидящим в алькове спальни возле окна. В свете факела, который держал Баннор, Кавинант казался очень худым и каким-то призрачным, словно лишь наполовину видимым. Под глазами у него виднелись темные круги от усталости и пережитых волнений, губы посерели, а кожа на лбу имела пепельный оттенок. Его руки лежали на груди, словно он пытался успокоить боль сердца - и он смотрел на равнины, точно в ожидании восхода луны. Когда он заметил Стража Крови, губы его раскрылись, обнажив зубы. - Ты все еще не доверяешь мне, - сказал он устало. Баннор пожал плечами. - Мы - Стража Крови. Мы не нуждаемся в Белом Золоте. - Не нуждаетесь? - автоматически повторил Кавинант. - Это учение - оружие. А в оружии мы не нуждаемся. - Как же вы защищаете Лордов без оружия? - в недоумении спросил Кавинант. - Мы... - Баннор задумался, словно подыскивая такое слово на языке Страны, которое выразило бы его мысль. - Мы... Достаточно нас самих. Кавинант на мгновение задумался, затем встал и вышел из алькова. Встав перед Баннором, он тихо сказал: - Я восхищен. Затем взял свой посох и вышел из комнаты. На этот раз он уделил больше внимания маршруту, которым вел его Баннор, и не потерял чувства ориентации. Ему даже показалось, что он мог бы обойтись без проводника. Когда они добрались до тяжелых деревянных дверей палаты, то встретились с великаном и Кориком. Великан приветствовал Кавинанта салютом и широкой улыбкой, но когда он заговорил, голос его звучал очень серьезно. - Камень и море, Юр-Лорд Кавинант! Я рад, что ты не заставил меня поступать против твоей воли. Быть может, я не совсем понимаю стоящую перед тобой дилемму. Но мне кажется, что ты принял верное решение, выбрав риск на благо Страны. - Ты прекрасный собеседник, - устало ответил Кавинант. Его сарказм был защитным рефлексом, он растерял почти все остальное оружие. - Сколько времени прошло с тех пор, как потерялись твои великаны? Я не думаю, что вы пошли бы на настоящий риск, если бы это коснулось вас. Морестранственник усмехнулся. - Смешно сказать, мой друг. Вполне возможно, что великаны не принадлежат к числу хороших советчиков, несмотря на свой опыт. И все же, ты уменьшил мой страх за Страну. Состроив бесполезную гримасу, Кавинант вошел в палату Совета Лордов. Палата Совета была так же ярко освещена и обладала столь же великолепной акустикой, как и прежде, но состав присутствующих изменился. Тамаранта и Вариоль отсутствовали, а по всей галерее было рассеяно множество зрителей - мастера учений радхамаэрль и лиллианрилл, воины, Хранители Учения. Стражи Крови сидели позади Морэма и Осондреи, а Тьювор, Гаф, Биринайр и Торм занимали места позади Высокого Лорда. Великан сел на прежнее место, указав Кавинанту на кресло рядом с собой возле стола Лордов. Сзади, на нижнем ярусе галереи, сели Баннор и Корик. Зрители сразу же замолчали, прекратился даже шорох их одежды. Все ждали, когда заговорит Высокий Лорд. Протхолл некоторое время сидел молча, словно погрузившись в размышления, затем устало поднялся. Оперевшись на посох, он заговорил, и голос его старчески заклокотал в груди. Но он по всем правилам провел церемонию приветствия великана и Кавинанта. Морестранственник ответил на приветствие с веселостью, которая свела на нет его усилия быть кратким. Однако Кавинант отверг эту формальность усмешкой и отрицательным жестом. Покончив со вступлением, Протхолл сказал, глядя в глаза другим Лордам: - Среди новых Лордов существует традиция, возникшая во времена Высокого Лорда Вейданта, сто лет назад. Она такова: когда Высокий Лорд усомнится в своей способности удовлетворять требованиям Страны, он может прийти в Совет и сложить с себя полномочия Высокого Лорда. Затем любой Лорд, чувствующий в себе достаточно сил, может претендовать на освободившееся место. С усилием, но твердо Протхолл продолжал: - Я слагаю с себя полномочия. Камень и море, испытания этого времени чересчур страшны для меня. Юр-Лорд Томас Кавинант, вам разрешается претендовать на звание Высокого Лорда, если вы этого захотите. Кавинант встретился взглядом с Протхоллом, пытаясь разгадать намерения Высокого Лорда, но в предложении Протхолла ему не удалось уловить никакой двусмысленности. Он тихо сказал: - Вы знаете, что я не желаю этого. - И все же, я прошу принять этот пост. Вы - Носящий Белое Золото. - Забудьте об этом, - сказал Кавинант. - Все это не так просто. Спустя мгновение Протхолл медленно кивнул. - Я понимаю, - он повернулся к остальным Лордам. - Желает ли кто-нибудь из вас занять этот пост? - Вы наш Высокий Лорд, - убежденно произнес Морэм. А Осондрея добавила: - Кто же еще? Давайте не будем тратить время на глупости. - Хорошо, - Протхолл расправил плечи. - Испытания и судьба этого времени лежат на моих плечах. - Я - Высокий Лорд Протхолл, и с согласия Совета моя воля является определяющей. Пусть никто не усомнится в моей правоте, или пусть потребует другого Высокого Лорда, если мои действия окажутся несоответствующими. Непроизвольная конвульсия прошла по лицу Кавинанта, но он ничего не сказал, и вскоре Протхолл сел и сказал: - Теперь давайте обсудим, что нам необходимо сделать. В тишине Лорды мысленно общались между собой. Затем Осондрея обратилась к Морестранственнику: - Горбрат, есть такая поговорка: когда перед тобой множество вопросов, в первую очередь думай о дружбе. Ради своего народа ты должен вернуться в Прибрежье как можно скорее. Великанам надо сообщить обо всем, что стало известно здесь. Но я знаю, что водный путь через территорию Анделейна будет опасным. Мы выделим тебе эскорт, который будет сопровождать тебя через Зломрачный Лес и через Северные Равнины, чтобы ты проехал через Землепровал и Сарангрейвскую Зыбь. - Благодарю вас, мои Лорды, - официально ответил Морестранственник, - но это не понадобится. Я уже сам думал над этим вопросом. Мои люди знают пословицу народа брафор - тот, кто ждет, когда на его шею опустится меч, непременно лишится головы. Я полагаю, что лучшее, что я могу сделать, это помочь вам исполнить ваш план, каким бы он ни был. Пожалуйста, позвольте мне остаться с вами. Высокий Лорд Протхолл улыбнулся и покачал головой в знак согласия. - Мое сердце надеялось на это. Добро пожаловать разделять с нами наши испытания. В опасности или в трудном положении великаны Прибрежья всегда поддерживали нас, и мы не в состоянии выразить словами нашу благодарность. Однако нельзя оставлять твой народ в неведении. Мы пошлем других гонцов. Великан поклонился в ответ, и Лорд Осондрея продолжила Совет, вызвав вомарка Гафа. Гаф поднялся и доложил: - Лорд, я сделал так, как вы советовали. На вершине Ревлстона теперь горит голубое пламя Лордов. Все, кто его увидят, предупредят свои народы и распространят предостережение о войне. К утру все, кто живет к северу от Соулсиз и к западу от Зломрачного Леса, будут вооружены, а те, кто живет возле реки, пошлют гонцов в Центральные Равнины. Дальше предупреждение будет распространяться медленнее. Я послал разведчиков в направлении Зломрачного Леса и Анделейна. Но прежде, чем мы получим четкие сведения, пройдет шесть дней. И хотя вы не советовали этого делать, я начал подготовку к осаде. Таким образом, тысяча триста моих воинов сейчас занимаются тем или иным делом. Двадцать Дозоров остаются наготове. - Хорошо, - сказала Осондрея. - Мы поручаем тебе организовать оповещение Прибрежья. Отправь столько воинов, сколько требуется, чтобы обеспечить выполнение задания. Гаф поклонился и сел на место. - Теперь, - она тряхнула головой, словно пытаясь избавиться от других забот. - Я посвятила достаточно времени обдумыванию рассказа Юр-Лорда Кавинанта о его путешествии. Присутствие Белого Золота объясняет многое. Однако многое еще все же требует размышлений - идущие на юг бури, трехкрылая птица, отвратительное нападение на духов Анделейна, кровавый цвет луны. По-моему, значение этих примет вполне очевидно. Внезапно она шлепнула по столу ладонью, словно желая, чтобы этот звук и боль помогли ей говорить дальше. - Друл Каменный Червь уже нашел страшную отраву - камень Иллеарт, древнее смертоносное зло. Имея Посох Закона, он обладает достаточной силой, чтобы перепутать смену времен года! Низкий стон раздался с галереи, но Протхолл и Морэм, кажется, были не удивлены. Но все же опасный блеск усилился в глазах Морэма, когда он сказал: - Пожалуйста, объясни. - Свидетельство силы безошибочно. Мы знаем, что Друл обладает Посохом Закона. Однако этот Посох - это не простая палочка. Он был вырезан из Одного Дерева как слуга земли и земного закона. Тем не менее все, что произошло, - неестественно, неправильно. Можете ли вы представить себе такую силу воли, которая могла бы испортить Посох хотя бы настолько, чтобы он нанес вред хоть одной птице? Что ж, допустим, что безумие придало Друлу такую силу. Или, может быть, Презренный теперь контролирует Посох. Но помните: создание трехкрылой птицы - это наиболее безобидное из того, что можно сделать с помощью такого оружия. В прежнее время Лорд Фаул, будучи в расцвете сил, не отваживался нападать на духов. А что касается осквернения луны - лишь самые темные и наиболее ужасные из древних пророчеств предсказывали подобные явления. - Ты считаешь это убедительным доказательством, что Лорд Фаул действительно обладает Посохом? Но подумай, зачем ему тратить силы на такое дело как осквернение луны, если он и без того может запросто умертвить всех нас? Мы не смогли бы противостоять такому могуществу. И однако же, он расходует свои силы так... Так нерационально. И стал бы он тратить силы на такую второстепенную задачу, как уничтожение в первую очередь духов, когда он без труда мог бы уничтожить нас? И даже если бы ему этого хотелось, смог бы он осквернить луну с помощью Посоха Закона - орудия, предназначенного не для него, сопротивляющегося ему при каждом прикосновении? - Я полагаю, что если бы Лорд Фаул контролировал Посох, он не стал бы и, возможно, не смог бы сделать то, что было сделано, - во всяком случае, не раньше, чем мы были уничтожены. Но хоть Друл и обладает Посохом, одного его недостаточно. Ни один из пещерников не обладает достаточной силой, чтобы совершить такое преступление не только с помощью Посоха, но даже и с помощью Камня. Пещерники - это существа со слабой волей, насколько вам известно. Они легко поддаются влиянию и легко порабощаются. И у них нет учения, бросающего вызов небу. Таким образом, они всегда были только подсобным материалом для армии Лорда Фаула. Если я не ошибаюсь, то сам Презренный находится сейчас в такой же немилости у Друла, как и мы сами. Судьба этого времени зависит от сумасшедшей прихоти пещерника. Этот вывод я делаю потому, что на нас пока не было нападения. Протхолл мрачно кивнул Осондрее, а Морэм сказал: - Стало быть, Лорд Фаул надеется, что мы спасем его и погубим себя. В определенном смысле, он хочет заставить нас, чтобы наш ответ на послание Юр-Лорда Кавинанта поймал нас в ловушку, в которой бы оказались не только мы, но и Томас Кавинант. Он притворился другом Друла, чтобы обезопасить себя до той поры, пока его планы не созреют. И он же научил Друла использовать вновь найденную силу так, чтобы она удовлетворила жажду власти пещерника, при этом не предоставляя для нас прямой угрозы. Таким образом, он пытается заставить нас отнять у Друла Посох Закона. - Отсюда следует, - продолжила Осондрея, - что для нас было бы величайшей глупостью что-либо предпринять для этого. - Как это? - возразил Морэм. - В послании ясно сказано: "без него они не смогут противостоять мне даже в течение семи лет". Он предсказывает нам более быстрый конец, если мы не сделаем попытки или если она окажется неудачной. - А что он выигрывает от таких предсказаний? Что, кроме нашей немедленной гибели? Его послание - это лишь приманка, чтобы заманить нас в западню. Но Морэм ответил цитатой из послания: - "Друл Каменный Червь обладает Посохом, и это причина для страха. Если послание не будет доставлено, через два года он сядет на трон в Твердыне Лордов". - Однако послание доставлено! - настаивала Осондрея. - Мы прекрасно осведомлены и предупреждены. Мы можем подготовиться. Друл - безумный, и в этом его слабость. Может быть, нам удастся нащупать его слабое место и обеспечить перевес. Во имя Семи! Ревлстон никогда не сдастся, пока здесь есть Стража Крови. И великаны с ранихинами придут к нам на помощь. Повернувшись к Высокому Лорду, она настойчиво проговорила: - Протхолл, не клюй на эту приманку. Это химера. Там, на его территории, мы падем под натиском тьмы, и тогда Страна неминуемо погибнет. - Но если наша попытка увенчается успехом, - снова возразил Морэм, - если мы завладеем Посохом, тогда наши шансы значительно возрастут. Несмотря на пророчество Лорда Фаула, мы можем обрести в Посохе достаточно земной силы, чтобы обеспечить себе перевес в войне. А если нет, все равно у нас будет гораздо больше времени, чтобы найти какое-то другое решение. - Но какие могут быть надежды на успех? Друл владеет не только Посохом Закона, но и камнем Иллеарт. - И не может управлять ни тем, ни другим. - Может, и в достаточной степени! Спроси у духов о его мощи. Спроси у луны. - Вы можете спросить у меня! - прорычал Кавинант, медленно поднимаясь. Мгновение он колебался, разрываемый страхом перед Друлом и ужасом перед тем, что может случиться с ним, если Лорды не пошлют на поиски Посоха Закона. Он имел более чем ясное представление о злобе, таившейся в глазах Друла цвета лавы. Но мысль о Посохе заставила его решиться. Он чувствовал, что получил возможность заглянуть в логику своего сна. Посох перенес его в эту Страну, Посох понадобится ему, чтобы вернуться назад. - Вам не кажется, что меня это тоже касается? Лорды не ответили, и Кавинанту пришлось самому высказывать свои аргументы. Размышляя обо всем этом, ему удалось найти лишь одну хрупкую надежду. Сделав над собой усилие, он сказал: - Судя по вашим выводам, Фаул выбрал меня. Но на Смотровой Кевина он говорил обо мне так, будто я был выбран кем-то другим... "Моим врагом" - сказал он. - О ком он говорил? Высокий Лорд задумчиво ответил: - Я не знаю. Раньше мы говорили, что надеемся на то, что в вашем выборе участвовали какие-то другие силы. Быть может, так оно и было. Некоторые из наших древнейших легенд говорят о Создателе - создателе земли, - но мы ничего не знаем о подобном существе. Нам известно лишь, что мы - смертные, а Лорд Фаул - нет. Некоторым образом он превосходит нас. - Создатель, - пробормотал Кавинант. - Хорошо. На мгновение в его мозгу сверкнуло тревожное воспоминание о старом нищем, приставшем к нему около здания суда. - Почему же он выбрал именно меня? - Кто это может знать? Может быть, по той же причине, по какой нас выбрал Лорд Фаул. Этот парадокс возмутил Кавинанта, но он продолжал, словно вдохновленный противоречиями. - Тогда этот... Создатель... Тоже хотел, чтобы вы услышали послание Лорда Фаула. Примите это во внимание. - Вот! - взметнулась Осондрея. - Вот эта ложь, которую я искала, - самая жирная наживка. Фаул тем самым хочет разрушить наши последние сомнения и захлопнуть ловушку. Кавинант не отрывал глаз от Высокого Лорда. При этом внутренним зрением он постоянно держал перед собой глаза Друла, пытаясь их пламенем пробиться сквозь завесу аскетизма в мозг Протхолла. Однако Протхолл выдержал этот взгляд. Морщинки в уголках его глаз, казалось, были выгравированы самоотрицанием этого человека. - Лорд Осондрея, - спокойно произнес он, - видите ли вы какие-нибудь признаки надежды? - Признаки? Предзнаменование? - Голос ее в палате Совета звучал как-то неохотно. - Я не Морэм. А если бы была им, то спросила бы Кавинанта, какие сны ему снились в Стране. Но я предпочитаю более практические надежды. Я не вижу ничего, кроме одного: потеряно очень много времени. Мое сердце говорит мне, что никакая другая комбинация случайностей и выборов из вариантов пути не могла бы доставить Кавинанта сюда так быстро. - Хорошо, - ответил Протхолл. Взгляд его, сцепившись со взглядом Кавинанта, на мгновение заострился, и Кавинант наконец увидел в нем, что Высокий Лорд уже принял окончательное решение. Он слушал споры лишь для того, чтобы дать себе еще один - последний - шанс найти альтернативу. Кавинант опустил глаза и неуклюже повалился в кресло. - Как это ему удается? - тупо пробормотал он себе под нос. - Откуда берется это мужество? Неужели здесь я - единственный трус? Мгновением позже Высокий Лорд запахнулся в голубую мантию и поднялся. - Друзья мои, - сказал он гнусавым от старости голосом, - пришло время решать. Я должен выбрать путь, который приведет нас к решению этой задачи. Если кто-то хочет высказаться, то прошу. Никто не отозвался, а Протхолл, казалось, черпал из этого молчания достоинство и осанку. - Тогда слушайте волю Протхолла, сына Двиллиана, Высокого Лорда решением Совета - и пусть Страна простит меня, если я ошибусь или потерплю неудачу. В это мгновение я вершу будущее земли. Лорд Осондрея, тебе, а также Лордам Вариолю и Тамаранте я доверяю защиту Страны. Я призываю вас сделать все, что потребует мудрость или интуиция, чтобы сохранить жизнь нашим подопечным, как мы поклялись. Помните, что пока стоит Ревлстон, всегда есть надежда. Но если Ревлстон падет, тогда все столетия, весь труд Лордов от Берека Хатфью до нашего поколения пойдет насмарку, и в Стране уже никогда не будет ничего подобного. Лорд Морэм и я отправимся на поиски Друла Каменного Червя и Посоха Закона. Вместе с нами пойдет великан Сердцепенистосолежаждущий Морестранственник, Юр-Лорд Томас Кавинант, столько Стражей Крови, сколько сочтет возможным выделить из защиты Ревлстона Первый Знак Тьювор, а также один Дозор из Боевой Стражи. Таким образом, мы пойдем на встречу с судьбой не с голыми руками, но основная мощь Твердыни Лордов будет оставлена для защиты Страны на случай, если нас постигнет неудача. Слушайте и будьте готовы: отряд отправляется завтра на рассвете. - Высокий Лорд, - возразил Гаф, вскочив с места. - Разве вы не хотите дождаться донесения моих разведчиков? Вы должны будете бросить вызов Зломрачному Лесу, чтобы пройти к горе Грома. Если лес наводнен слугами Друла или Серого Убийцы, вы окажетесь в опасности, пока мои разведчики не выяснят дислокации врага. - Это так, вомарк, - сказал Протхолл. - Но как долго нам придется ждать? - Шесть дней, Высокий Лорд. Затем мы будем знать, какая сила потребуется для пересечения Зломрачного Леса. Морэм в течение некоторого времени сидел, подперев подбородок руками, рассеянно глядя на яму с гравием. Но потом встал и сказал: - Сотня Стражей Крови. Или все воины, которых сможет выделить Ревлстон. Я видел это. В Зломрачном Лесе полно юр-вайлов, да еще тысячи стай волков. Они охотятся в моих снах. Его голос, казалось, остудил воздух палаты Совета, подобно ветру потерь. Но тут сразу же заговорил Протхолл, сопротивляясь чарам слов Морэма. - Нет, Гаф, мы не можем откладывать. И опасность Зломрачного Леса слишком велика. Даже Друл Каменный Червь должен понимать, что наша лучшая дорога к горе Грома пролегает через лес и вдоль северной окраины Анделейна. Нет, мы пойдем на юг - вокруг Анделейна, затем на восток - через Мшистый Лес, к Равнинам Ра, прежде чем повернуть на север - к Грейвин Френдор. Я знаю, такой путь может оказаться длинным и полным опасностей, особенно для нашего отряда, которому дорог каждый день. Но этот южный путь даст нам возможность заручиться поддержкой раменов. Таким образом, все старые враги Презренного примут участие в нашем деле. И, быть может, нам удастся спутать расчеты Друла. Это мой окончательный выбор. Отряд выступает завтра в южном направлении. Таково мое слово. Теперь пусть высказываются все, кто сомневается. И Томас Кавинант, который сомневался во всем, с такой силой ощутил сейчас решимость и достоинство Протхолла, что не проронил ни слова. Затем Морэм и Осондрея встали, за ними немедленно последовал великан и все собравшиеся, сидевшие сзади. Все повернулись к Высокому Лорду Протхоллу, и Осондрея, возвысив голос, произнесла: - Меленкурион Скайвейр смотрит на тебя, Высокий Лорд. Меленкурион абафа! Славься и здравствуй! Зерно и камень, да процветает твоя цель. Пусть никакое зло не ослепит и болезнь не поразит, пусть страх или слабость, отдых или радость не воспрепятствуют поражению зла. Трусость не имеет оправдания, порча неуязвима. Меленкурион Скайвейр подпирает небеса, а Земной Корень служит прочной основой. Меленкурион абафа! Минас милл кабаал! Протхолл склонил голову, а галерея и Лорды ответили единым салютом, взметнув руки в молчаливом благословении. Затем люди начали покидать палату Совета Лордов. В то же время Протхолл, Морэм и Осондрея удалились через свои особые двери. Как только Лорды ушли, великан присоединился к Кавинанту, и они вместе поднялись по ступенькам, сопровождаемые Баннором и Кориком. Когда они вышли из палаты, великан поколебался, что-то обдумывая, но потом сказал: - Друг мой, не ответишь ли ты мне на один вопрос? - Думаешь, мне есть что скрывать? - А хоть бы и так, кто знает? У легендарных элохим была поговорка - сердце лелеет тайны, которые не стоят того, чтобы о них говорили. Ах, это был очень веселый народ. Но... - Нет, - отрезал Кавинант. - Меня и так уже достаточно исследовали, - и он отправился к себе. - Но ты ведь так и не слышал моего вопроса! Кавинант повернулся. - А зачем это? Ты собираешься спросить, что имела против меня Этиаран? - Нет, друг мой, - ответил великан, легко рассмеявшись. - Пусть твое сердце лелеет эту тайну до скончания века. Мой вопрос таков - какие сны снились тебе после того, как ты попал в Страну? Что снилось той ночью в моей лодке? Повинуясь внезапному импульсу, Кавинант ответил: - Толпа людей - настоящих людей - плевала на меня кровью. А один из них сказал: есть лишь один хороший ответ смерти. - Лишь один? Что это за ответ? - Повернуться к ней спиной, - огрызнулся Кавинант, направляясь вниз по коридору. - Не признавать ее! Добродушный смех великана эхом отозвался у него в ушах, но он шел и шел до тех пор, пока не перестал слышать его. Затем он попытался вспомнить дорогу к своим покоям. Наконец, правда не без помощи Баннора, он нашел их и уединился там, побеспокоившись лишь о том, чтобы ему зажгли один из факелов, прежде чем дверь закрылась за Стражем Крови. Он обнаружил, что в его отсутствие кто-то опустил жалюзи на окнах, чтобы свет луны не попадал внутрь. Кавинант долго дергал за шнурок, пока не открыл одно из окон. Но кровавый свет подействовал на него, как действует трупный запах на обоняние, и он вновь опустил штору. Затем он долго ходил по комнате, прежде чем лечь спать, споря с самим собой, пока усталость не овладела им. Когда забрезжил рассвет и Баннор стал трясти его, пытаясь разбудить, он начал сопротивляться. Ему хотелось снова погрузиться в сон, словно во сне он мог найти оправдание. Он смутно припомнил, что собирался отправиться в путешествие гораздо более опасное, чем то, которое он только что окончил, и его сонное сознание запротестовало. - Пошли, - сказал Баннор. - Если будем медлить, то пропустим зов ранихинов. - Иди к дьяволу, - пробормотал Кавинант. - Ты что, никогда не спишь? - Стражи Крови не спят. - Что? - Ни один из Стражей Крови не спит с тех пор, как харучаи принесли свою клятву. Кавинант с усилием заставил себя сесть. Затуманенным взором он мгновение смотрел на Баннора, а потом сказал: - Ты уже давно у дьявола. Голос Баннора был таким же бесстрастным, когда он ответил: - У тебя нет оснований смеяться над нами. - Разумеется, - пробурчал Кавинант, выбираясь из кровати. - Естественно, я должен радоваться тому, что о моей честности судит некто, кому даже не требуется сон. - Мы не судим. Мы осторожны. На нашем попечении Лорды. - Такие, как Кевин, покончивший с собой. И захвативший с собой туда почти все остальное. Но выпалив это, Кавинант внезапно ощутил могучий стыд. В свете огня он припомнил беззаветность преданности Стража Крови. Вздрагивая от холода каменного пола, он сказал: - Забудь то, что я сказал. Я иногда говорю так в целях самозащиты. Насмешка, кажется, мой... мой единственный ответ. Затем он поспешно принялся умываться, бриться и одеваться. После завтрака на скорую руку, проверив еще раз, взял ли он с собой нож и посох, Кавинант наконец знаком показал Баннору, что готов. Баннор повел его вниз, во внутренний двор, где рос старый золотень. Дымка ночи все еще затуманивала воздух, но звезды уже погасли и приближение рассвета было очевидным. Неожиданно Кавинант почувствовал, что принимает участие в чем-то более значимом, чем он сам. Ощущение это было очень странным, и он попытался объяснить это, шагая за Баннором по туннелю между огромными, подвешенными на шарнирах воротами за пределы крепости. Здесь, возле стены, чуть вправо от ворот, собрался ожидающий их отряд. Воины третьего Дозора сидели верхом на лошадях, образуя полукруг позади вохафта Кеана, а слева от них стояли девять Стражей Крови, возглавляемые Первым Знаком Тьювором. Внутри полукруга находился Протхолл, Морэм и Морестранственник. За пояс великана была засунута дубина в человеческий рост, а одет он был как обычно, не считая голубого шарфа, задорно трепетавшего на свежем утреннем ветерке. Возле них стояли трое людей, державшие под уздцы троих коней с седлами из клинго. Возвышавшаяся над ними стена Ревлстона пестрела от множества людских одежд - обитатели горной крепости заполнили каждый балкон и террасу, каждое окно. Лицом к ним стояла Лорд Осондрея. Голова ее была высоко поднята, словно она бросала вызов навалившейся на ее плечи ответственности. Затем солнце оседлало восточный горизонт. Оно коснулось верхнего края плато, где горело голубое пламя предостережения, затем его лучи двинулись вниз по стене, выхватив из сумерек голубое знамя Лордов, напоминающее факел. Затем они осветили алый вымпел и новый белый флаг. Кивком головы указывая на новый флаг, Баннор сказал: - Это в честь вас, Юр-Лорд. Символ Белого Золота, - с этими словами он отошел, чтобы занять свое место среди Стражей Крови. Отряд стоял молча до тех пор, пока солнечный свет не коснулся земли, отбросив золотые блики на собравшихся. Как только свет достиг ее ног, Осондрея заговорила, словно только и ждала этого момента, и боль в сердце она скрыла за брезгливым тоном. - У меня нет настроения проводить церемонию, Протхолл. Позови ранихинов и отправляйся. Глупость этого предприятия не станет меньше от промедления и красивых слов. Тебе сказать больше нечего. Свое задание я получила, и защита Страны не пошатнется до тех пор, пока я буду жива. Зови ранихинов. Протхолл мягко улыбнулся, а Морэм сказал с улыбкой: - Какое счастье, что ты у нас есть, Осондрея. Ну кому я смог бы доверить Вариоля, моего отца, и Тамаранту, мою мать? - Оставь свои шутки при себе! - огрызнулась Осондрея. - Мне сейчас не до них, слышишь? - Слышу. Не обижайся, сестра, будь осторожна. - Я всегда осторожна. А теперь отправляйтесь, пока я окончательно не вышла из себя. Протхолл кивнул Тьювору. Десять Стражей Крови развернулись и рассредоточились так, чтобы каждый находился лицом к солнцу и чтобы никто при этом не затенял свет. Затем они одновременно поднесли руки ко рту и издали пронзительный свист, эхом отразившийся от стен Твердыни в рассветном воздухе. Затем они свистнули еще раз, и еще, каждый раз этот звук был таким же яростным и одиноким, как крик души. Но на последний свист ответом было далекое ржание и низкий гул мощных копыт. Все глаза в ожидании обратились на восток, к торжеству утреннего сияния. В течение некоторого времени ничего не было видно, и сотрясение почвы не имело конкретного воплощения, словно это был мистический звук. Но затем внутри арки восходящего солнца показались лошади, словно материализовавшиеся в небесном огне. Вскоре ранихины отклонились от направления, ведущего точно от солнца. Их было десять - десять диких животных. Это были огромные крутобокие существа с широкой грудью, гордой шеей, с некоторой угловатостью, свойственной мустангам. У них были длинные развевающиеся гривы и хвосты, прямой, как по струнке, аллюр, и глаза, полные беспокойного разума. Гнедые, пегие, чалые - они галопом приближались к Стражам Крови. Кавинант знал о лошадях достаточно много, чтобы понять, что ранихины - такие же индивидуальности, как и люди, но у всех них была одна общая черта: белая звездочка посередине лба. Неся на спинах разгорающийся рассвет, они выглядели как воплощение самой Страны - воплощение здоровья и силы. Заржав и склонив головы,