тво тревоги появилось в горячей от волнения крови Кавинанта. Он старался не думать об этом человеке. - Пойдем со мной, - сказал Трой. В его властном голосе был слышен приказ. - Лорды сейчас заняты тем, что тебе следовало бы видеть. Кавинант пожал плечами, чтобы скрыть дрожь в них. Трой был ему врагом, и Кавинант чувствовал это. Но он уже сделал выбор - тогда, когда открыл дверь. Он смело шагнул в коридор. В коридоре он увидел Баннора, который стоял и наблюдал за его дверью. Хайл Трой пошел быстро и уверенно, широким шагом. Но Кавинант повернулся к Стражу Крови. Баннор встретил его взгляд кивком головы, некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Плоское, смуглое, непроницаемое лицо Баннора нисколько не изменилось; Кавинант не заметил никаких признаков старения. Выглядя расслабленным и податливым, Страж Крови в то же время излучал физическую силу, ощутимую компетентность, которые пугали и принижали Кавинанта, и все-таки Кавинант почувствовал что-то грустное в недоступности Баннора времени. Стражи Крови говорили, что им по две тысячи лет. Они были вне времени из-за строгой и всепоглощающей Клятвы служения Лордам, в то время как все люди, которых они когда-то знали - включая великанов и Высокого Лорда Кевина, который вдохновил их на принесение Клятвы - превратились в пыль. Глядя сейчас на Баннора, с его отчужденным выражением лица, с босыми ногами и в короткой коричневой тунике, Кавинант внезапно интуитивно почувствовал, что его предыдущее подсознательное восприятие прояснилось. Сколько раз Баннор спасал его жизнь? Он не смог этого вспомнить сразу. Неожиданно он почувствовал уверенность, что с высоты своего невероятного двухтысячелетнего опыта, лишенный непредвиденной силой его Клятвы дома, сна, смерти, любимых существ, Баннор мог достигнуть знания, которое было так необходимо Кавинанту. - Баннор... - начал он. - Да, Юр-Лорд. - Голос Стража Крови был таким же бесстрастным, как само время. Но Кавинант не знал, как спросить; он не знал как выразить свою просьбу словами так, чтобы они не выглядели нападками на невероятную верность Стража Крови. Вместо этого, он пробормотал: "Итак, мы снова вернулись к этому же". - Высокий Лорд избрала меня смотреть за тобой. - Пойдем, - властно позвал Трой. - Тебе следует это видеть. Кавинант еще некоторое время не обращал на него внимания. Он сказал Баннору: - Я надеюсь, этот раз будет лучше, чем прошлый. - Затем повернулся и пошел по коридору вслед за Троем. Он знал, что Баннор следует за ним сзади, хотя Страж Крови шел совершенно бесшумно. Хайл Трой нетерпеливо вел Кавинанта вглубь сквозь все уровни Твердыни. Они быстро миновали залы с высокими сводами, сквозные коридоры и спускались вниз по лестницам, пока не достигли места, которое Кавинант узнал: одна из длинных круговых галерей святилища, где обитатели Ревлстона собирались на вечернюю службу. Вслед за Троем он прошел через одну из многих дверей на балкон, с которого открывался вид в огромный круглый зал. В этом зале было семью таких же балконов, вырезанных в стенах, плоский пол, с возвышением на одной стороне, и куполообразный очень высокий потолок над балконами, такой высокий, что его нельзя было увидеть. Святилище было темным, свет исходил только от четырех факелов лиллианрилл, установленных вокруг возвышения. Баннор закрыл дверь, прекратив доступ света, исходящего из наружного коридора, и в темноте Кавинант ухватился за перила, чтобы быть в безопасности перед глубиной этого зала. Он стоял на высоте нескольких сот футов над помостом. Балконы были почти пусты. Было совершенно ясно, что та церемония, которая должна будет здесь произойти, не предназначалась для всего населения Ревлстона. Девять Лордов уже были на помосте. Они стояли по кругу, обращенные друг к другу лицами. Факелы освещали их спины, и лица их были в тени. Кавинант не мог разглядеть их черты. - В этом виноват ты, - решительно прошептал Трой. - Они уже все испробовали. Ты пристыдил их и вынудил на это. К помосту направились два Стража Крови, несущие какую-то фигуру. Кавинант сразу же узнал искалеченного вейнхима. _Д_у_к_к_х_а_ слабо сопротивлялся, но он не мог помешать Стражам Крови поставить себя в центре круга, образованного Лордами. - Они собираются сломить власть камня Иллеарт над ним, - продолжал Трой. - Это рискованно. Если это не удастся, она может распространиться на одного из них. И они будут слишком истощены, чтобы сопротивляться этому. Ухватившись за перила двумя руками, Кавинант наблюдал за сценой внизу. Два Стража Крови оставили сжавшегося _д_у_к_к_х_а_ в центре и отступили к стене святилища. Лорды долго стояли молча, сосредоточиваясь, готовя себя. Затем они подняли головы, твердо поставили свои посохи перед собой на камне и начали петь. Их песнь отдалась эхом в святилище так, словно мрак под куполом зазвучал сам по себе. Они казались маленькими в огромном зале, но звуки их песни мощно поднимались вверх, наполняя воздух властью и осмысленностью. Когда эхо затихло, Трой шепнул Кавинанту: - Если что-нибудь здесь будет не так, виноват в этом будешь ты. "Я знаю", - сказал Кавинант сам себе отрешенно. - "Я и так виноват во всем, что здесь происходит". Когда наконец в святилище вновь стало тихо, Высокий Лорд Елена сказала чистым голосом: - Дхармакшетра вейнхим, если ты можешь выслушать нас несмотря на ту несправедливость, которую тебе причинили - слушай. Мы ищем способ отстранить власть Камня Иллеарт от тебя. Пожалуйста, помоги нам сопротивляться Презирающему. _Д_у_к_к_х_а_, слушай! Вспомни о здоровье и надежде и не поддавайся этой болезни. Лорды одновременно подняли свои посохи. Пальцы Троя протянулись из темноты и схватили руку Кавинанта чуть выше локтя. Воскликнув вместе "Меленкурион абафа!", Лорды ударили одновременно своими посохами о камень. Металлический звон, похожий на лязг щитов, разнесся по святилищу, и голубой огонь Лордов вспыхнул из-под прижатых к полу наконечников посохов. Синее пламя жарко разгорелось, затмевая собой свет факелов. Но Посох Закона был ярче их всех, ослепительно сверкая, как стрела молнии. Низкий звук, похожий на порывы далекого штормового ветра, исходил от огня посохов. Один из посохов Лордов медленно наклонился к голове _д_у_к_к_х_а_. Он постепенно опускался, а затем замер с пламенем на его конце над головой вейнхима, словно в этом месте огонь встретил сопротивление. Лорд, державший посох, надавил вниз, воздух между черепом _д_у_к_к_х_а_ и посохом воспламенился, и все пространство загорелось. Но огонь там был зеленого света, как холодный изумруд, и он поглощал голубую энергию огня посоха. Пальцы Троя вцепились как клещи в плоть руки Кавинанта. Но Кавинант не чувствовал этого. При виде зеленого огня Лорды запели суровую неблагозвучную песнь, слова которой Кавинант не понимал. Их голоса с силой бились о зелень, и порывистый ток воздуха от их энергии поднимался вверх. А сквозь голоса Лордов пробивались нечленораздельные вопли вейнхима _д_у_к_к_х_а_. Один за другим Лорды добавили пламя своих посохов к борьбе, происходившей над головой _д_у_к_к_х_а_, до тех пор, пока только Посох Закона остался неприсоединившимся. По мере того как новая энергия добавлялась к зеленому пламени, звук сильного голода и ломающихся костей распространился по воздуху, и гибельное изумрудное пламя разгоралось с большей силой, распространяясь как кристаллический ледяной ад чтобы сражаться с силой Лордов. Внезапно факелы лиллианрилл погасли, словно их задул очень резкий порыв ветра. Затем зазвучал голос Высокого Лорда, заглушая песню Лордов. "Меленкурион абафа! Дьюрок минас милл кабаал!" Она замахнулась, и со всей силой внесла Посох Закона на место противоборства. На мгновение сила ее атаки соединила борющиеся огни вместе. Голубой и зеленый слились воедино и поднялись над кругом Лордов, пожирая друг друга и рыча, как сжигаемая целиком жертва. Но в следующий момент _д_у_к_к_х_а пронзительно вскричал, так, словно его душу разрывали на части. Вздыбившееся пламя оглушительно громыхнуло и засияло на мгновение как темная грозовая туча. Затем все погасло. Взрыв погасил все огни в святилище. Тьма была настолько полной, что совершенно скрыла Лордов. Вскоре два маленьких факела появились в руках Стражей Крови. В тусклом свете стало видно _д_у_к_к_х_а_, лежащего на камне рядом с двумя распростертыми Лордами. Другие стояли на своих местах, опираясь о посохи, словно сломленные своим поражением. Глядя на поверженных Лордов, Трой выдохнул; воздух с шипением вырвался сквозь его зубы. Его пальцы, казалось, старались пронзить руку Кавинанта до кости. Но Кавинант не чувствовал боли, по-прежнему наблюдая за Лордами. Стражи Крови быстро снова зажгли четыре факела вокруг возвышения. При свете теплого огня один из Лордов - Кавинант узнал Морэма - стряхнул с себя оцепенение, встал на колени рядом с распростертыми товарищами. Какое-то время он ощупывал их руками, словно с помощью осязания пытался изучить повреждения, которые были им нанесены, затем повернулся и склонился над _д_у_к_к_х_а_. Вокруг витала тишина, наполненная тихим ужасом. Наконец он поднялся на ноги, опираясь на посох. Он говорил тихо, но его слова были слышны по всему святилищу. - Лорды Тревор и Аматин в порядке. Они только потеряли сознание. - Затем он склонил голову и вздохнул. - Вейнхим _д_у_к_к_х_а_ мертв. Быть может, его душа наконец успокоилась. - И простила нас, - отозвалась Высокий Лорд Елена. - Ибо мы потерпели неудачу. Переведя с облегчением дух, Трой освободил Кавинанта. Кавинант почувствовал внезапный острый приступ боли в верхней части руки. Сильная пульсация заставила его ощутить, что его собственная рука повреждена. Он с такой силой держался за перила, что это вызвало спазм в ладонях, и теперь они чувствовали себя искалеченными. Боль была острая, но он приветствовал ее. В сломанных конечностях вейнхима он видел только смерть. Синяк на его собственной руке, болезненные пульсации в его ладонях были доказательствами жизни. - Глупо, - сказал он. - Они убили его. - А что ты хотел, чтобы они сделали? - Трой резко ответил с явным возмущением. - Держать его в плену, живым и в мучениях? Позволить ему уйти и снять с себя ответственность? Убить его хладнокровно? - Нет. - В таком случае, другого выбора не было. Это было единственное, что оставалось попробовать. - Нет. Ты не понимаешь. - Кавинант старался найти слова для объяснения, но он не мог сказать ничего более. - Ты не понимаешь, что Фаул делает с ними, - он оторвал свои затекшие пальцы от перил и вышел из святилища. Когда он вернулся в свои покои, его потрясение все еще не прошло. Он не позаботился закрыть за собой дверь, и вомарк шагнул за ним в его покои, не спросив разрешения. Но Кавинант не обратил внимания на своего гостя. Он подошел прямо к подносу с едой, взял бутыль, стоявшую рядом с винными запотевшими бокалами, и сделал большой глоток так, словно хотел погасить огонь в своей крови. Весеннее вино в бутыли имело легкий, свежий, пивной вкус, оно растеклось внутри него, очищая все внутренние проходы. Он опустошил бутыль, затем мгновение сидел тихо, с закрытыми глазами, ощущая выпитое. Когда свежесть вина освободила его грудь от спазма, он сел за стол и принялся за еду. - Это может подождать, - сказал Трой грубо. - Я должен поговорить с тобой. - Так говори, - сказал Кавинант через плечо, жуя тушеную говядину. Несмотря на настойчивое нетерпение своего гостя, он продолжал есть. Ел он быстро, стремясь осуществить свое решение прежде, чем сомнения заставят его пожалеть. Трой какое-то время чопорно расхаживал по комнате, затем решил сесть напротив Кавинанта. Он сел так же, как стоял - с несгибаемой прямотой. Его непроницаемые черные солнцезащитные очки бликами подчеркивали напряженность мышц на щеках и на лбу. Осторожно он сказал: - Ты решил сделать все это трудным, не так ли? Ты решил сделать это трудным для всех нас? Кавинант пожал плечами. По мере того как вино распространялось по его телу, он начинал приходить в себя от увиденного в святилище. В то же время он вспомнил свое недоверие к Трою. Он ел с возрастающей осторожностью, наблюдая за вомарком из-под бровей. - Я пытаюсь тебя понять, - Трой продолжал напряженным голосом. - Знает Бог, что я имею для этого больше возможностей, чем кто-либо другой здесь. Кавинант положил деревянную вилку и твердо посмотрел на Троя. - Потому что истории наши очень схожи. На явное недоверие в лице Кавинанта он ответил: - О, все и так достаточно ясно. Обручальное кольцо из Белого Золота, брюки и тенниска. Ты говорил по телефону со своей женой. А до этого - правильно ли я помню это? - ты был сбит какой-то машиной. - Полицейской машиной, - пробормотал Кавинант, пристально глядя на вомарка. - Ты понимаешь? Мне знакомы все эти слова. И ты можешь сказать то же самое о моей истории. Мы оба пришли сюда из одного и того же места, из одного и того же мира, Кавинант. Реального мира. - Нет, - Кавинант вздохнул хрипло. - Ничего этого не происходит. - Я даже слышал о тебе, - Трой продолжал так, словно этот довод был неопровержимым. - Я читал... мне читали твою книгу. Это произвело на меня впечатление. Кавинант фыркнул. Но он был встревожен. Он сжег эту книгу слишком поздно; это продолжало тревожить его. - И даже более того. Твоя проклятая книга была бестселлером. Сотни тысяч людей прочитали ее. По ней поставили фильм. Хотя бы потому, что я знаю все это, я не являюсь плодом твоего воображения. Фактически, мое присутствие здесь доказывает, что ты не сошел с ума. Два независимых ума постигли один и тот же феномен. Он говорил это с доверительной самоуверенностью. Но Кавинант был непоколебим. - Доказывает? - пробормотал он. - Забавно было бы послушать, что еще ты пришел доказать. - Хочешь ли ты услышать, как я попал сюда? - Нет, - сказал Кавинант неожиданно неистово. - Я хотел бы узнать, почему ты не хочешь убраться отсюда обратно? Некоторое время Трой сидел тихо, глядя на Кавинанта через солнцезащитные очки. Затем, резко встав на ноги, начал снова вышагивать по комнате. Резко повернувшись на пятках в одном конце комнаты, он сказал: - По двум причинам. Во-первых, мне здесь нравится. Я полезен для чего-то стоящего, что, в свою очередь, так же полезно. Исход столкновения в этой войне - единственная вещь, которую я когда-либо встречал, во имя которой стоит бороться. Жизнь в Стране прекрасна. Она заслуживает сохранения. Наконец-то я могу сделать хоть немного добра. Вместо того, чтобы проводить время за анализом развертывания войск, возможности первого и второго удара, сверхоперативного положения дел, деморализационных параметров, радиоактивного воздействия на фатальные генетические изменения, - перечислял он горько, - я могу помочь защититься от подлинного зла. Мир, из которого мы вышли - "реальный" мир - не имеет таких чистых красок, там нет синего и черного, и зеленого, и красного, черной сукровицы, алой зелени. Серый - цвет той реальности. - К тому же на самом деле, - он снова опустился на свой стул, и голос его стал более разговорного тона, - я не знал даже и этого серого цвета, пока не попал сюда. И это - моя вторая причина. Он поднял руки и снял свои солнцезащитные очки. - Я слепой. Его глазные впадины были пусты, фактически впадин и не было, не было также век и ресниц. Лишь гладкая кожа была на том месте, где должны были быть его глаза. - Я таким родился, - сказал вомарк так, словно мог видеть изумление Кавинанта. - Генетическое уродство. Но мои родители были зрячими и сохранили мне жизнь, а к тому времени, когда они умерли, я уже научился многими способами выживать сам. Я посещал специальные школы, получил специальное образование. Это заняло у меня несколько дополнительных лет, потому что многие вещи мне должны были зачитывать, но в конце концов я окончил высшую школу и колледж. После этого моим единственным действительным умением стало умение хранить все пространственные связи в своей голове. Например, я могу играть в шахматы без доски. И если кто-то опишет мне комнату, я могу пройти по ней, ни на что не наткнувшись. В сущности, только потому, что мне так хорошо удалось овладеть этим, я остался живым. В конце концов я получил работу в мозговом центре Министерства Обороны. Им был нужен человек, который мог осознавать ситуации, не имея возможности их увидеть - человек, который мог использовать при описании физических явлений язык. Я был экспертом по военным играм, компьютерному программированию, по подобного рода вещам. Все, что для меня требовалось - точная устная информация по топографии, силе войск, обеспечении и размещении, возможности поддержки - и после этого оставляйте игру для меня. Я всегда выигрывал. К чему все это привело? Ни к чему. Я был уродом в семье, и всего лишь. Я заботился о себе как только мог. Но что касается места, где я жил, - здесь мне выбирать не приходилось. Итак, жил я в многоквартирном доме на девятом этаже, и однажды ночью в нем случился пожар. Это я так полагаю, что он горел. Пожарные еще не приехали, когда огонь охватил мою квартиру. Я ничего не мог сделать. Огонь отогнал меня к внешней стене и, в конце концов, я вылез из окна. Я повис на подоконнике, и огонь обжигал мне пальцы рук до волдырей. Я не собирался прыгать вниз, потому что очень хорошо понимал, как высоко от земли был девятый этаж. Но выбора не было. Через некоторое время обожженные пальцы больше не смогли удерживать меня. Следующее, что я помню, - я лежал на чем-то похожем на траву. Веял прохладный ветерок, но достаточно теплый, чтобы я мог подумать, что был день. Единственно, что было нехорошо - это запах жженой плоти. Я подумал, что моего. Затем я услышал голоса - нетерпеливые; люди спешили, чтобы предотвратить что-то. Они нашли меня. Позднее мне рассказали, что же случилось. Один Изучающий лосраата плодотворно работал над частью Второго Завета. Все это было около пяти лет тому назад. Он вообразил, что узнал, как помочь Стране - как осуществить вызов тебя. Он хотел попробовать, но Хранители Учения не разрешили ему это. Слишком опасно. Они решили поизучать его идею, сообщить все это в Ревлстон Лордам, чтобы те посоветовали, как проверить эту теорию. Ну, а он ждать не хотел. Он ушел из лосраата и поднялся на несколько лиг вверх, в холмы к западу от Тротгарда, пока не решил, что уже достаточно отдалился, чтобы работать в спокойствии. Затем приступил к ритуалу. Каким-то образом Хранители Учения почувствовали энергию, которую он использовал, и поспешили за ним. Но они опоздали. Он уже достиг своей цели - если только можно так выразиться... Он был уже почти мертв, а я лежал рядом на траве. Он... Он обжег самого себя до смерти. Некоторые из Хранителей Учения полагали, что ему пришлось принять на себя огонь, который должен был убить меня. По их словам, это было слишком опасно. Хранители Учения забрали меня, заботились обо мне, положили лечебную грязь на раны на моих руках - и даже на мои глазницы. Вскоре у меня стали появляться видения. Цвета и формы начали проявляться передо мной из... из всего, к чему я так привык. Какой-то сферический бело-оранжевый круг проплывал передо мной каждый день - но я не знал, что это такое. Я даже не знал, что это был "круг", я не имел зрительного представления о "круге". Но видения становились все сильнее. Наконец Елена - она была Лордом, прибывшим из Ревлстона изучать меня, только она еще не была тогда Высоким Лордом - сказала мне, что я учусь видеть с помощью своего разума так, словно мой мозг в самом деле начал видеть прямо сквозь лоб. Я не поверил этому, но она доказала это мне. Она показала мне, как мое чувство пространственных связей соответствовало тому, что я "видел", и как мое осознание соответствовало формам вокруг меня. Он замолчал на мгновение, вспоминая. Затем сказал твердо: - Так вот, говорю тебе - я никогда не думаю о возвращении назад. Как я могу думать об этом? Я здесь... я могу видеть. Страна одарила меня такими способностями, за которые я никогда не расплачусь даже на протяжении дюжины жизней. Я слишком большой должник. Когда первый раз я стоял у основания Ревлвуда и смотрел на долину, где реки Рилл и Ллураллин сливаются вместе - первый раз в моей жизни, когда я видел - первый раз, Кавинант, когда я действительно понял, что существует такое вот зрение - я поклялся выиграть эту войну для Страны. Без ракет и бомб есть много других способов бороться. Это заняло у меня немного времени - завоевать признание у Лордов. Немного больше понадобилось чтобы превзойти лучших специалистов Боевой Стражи. После чего они сделали меня своим вомарком. Сейчас я почти готов к исполнению своего долга. Здесь трудная стратегическая проблема - мы слишком далеко от лучшей линии защиты, Землепровала. У меня пока нет сведений от моих разведчиков. И я не знаю, каким путем Фаул собирается идти на нас. Но я могу победить его в честной борьбе. Я предвкушаю победу. Вернуться назад? Нет, никогда! Хайл Трой говорил размеренным тоном, не желая показывать свои чувства слушателю. Но Кавинант ощущал скрытый энтузиазм в его словах - звучание страсти, слишком неуправляемой, чтобы ее можно было скрыть. Теперь Трой решительно развернулся и посмотрел прямо в лицо Кавинанту, негодование появилось в голосе: - Но при этом я никак не могу понять тебя. Понимаешь ли ты, что все это место, - он обвел вокруг рукой, указывая тем самым на Ревлстон, - крутится вокруг тебя? Белое Золото. Дикая Магия, которая разрушает мир. Неверящий, который нашел Второй Завет и спас Посох Закона - сам того не желавший, как я слышал. В течение сорока лет лосраат и Лорды работали над тем, чтобы вернуть тебя назад. Бог не даст мне соврать: с человеческой точки зрения они сделали все возможное, чтобы попытаться защитить Страну другими способами. Они извели Боевую Стражу, истощили свой мозг над Учением, рисковали своими жизнями в таких вещах, как поход Морэма к Яслям Фаула. И при этом они - щепетильны. Они утверждают, что принимают твою противоречивую позицию. Они утверждают, что не ждут от тебя спасения. Все, что они хотят - это сделать возможным, чтобы Дикая Магия помогла Стране, так, чтобы им не пришлось упрекать себя за пренебрежение возможной надеждой. Но, уверяю тебя - они не верят, что есть какая-либо иная надежда, кроме тебя. Ты знаешь Лорда Морэма. Ты имеешь представление о том, какой стойкий этот человек. У него такой твердый характер, что его сложно взволновать чем-нибудь. Так вот, слушай. Он вскрикивает во сне. В его сновидениях - беды. Я слышал его однажды. Я спросил его на следующее утро, что одолевает его? Тихим добрым голосом он сказал мне, что Страна погибнет, если ты не спасешь ее. Ну, хорошо, сам я не верю в это - Морэм это говорит или не Морэм. Но он не единственный. Высокий Лорд Елена ест, пьет и спит, думая о тебе, Неверящий. Дикая Магия и Белое Золото, Кавинант Кольценосец. Иногда я думаю, что это ее преследует. Она... Но Кавинант не мог больше молчать. Он не мог больше переносить, что на него взваливают такую ответственность и такие обязательства. Он грубо прервал Троя: - Почему? - Я не знаю. Она даже не знает тебя. - Нет. Я имею в виду, почему она Высокий Лорд вместо Морэма? - А что тут такого? - сказал Трой раздраженно. - Совет избрал ее пару лет тому назад - когда Осондрея, предыдущий Высокий Лорд, умерла. Они объединили свой разум вместе - ты должен был заметить, когда был здесь раньше, что Лорды могут объединять свои мысли, думать вместе - и она была избрана. - По мере того как он говорил, раздражение ушло из его голоса. - Они сказали, что она обладает особыми качествами, внутренним мужеством, которое делает ее лучшим вождем в этой войне. Возможно, я не совсем понимаю, что они имеют в виду - но я знаю, что в ней что-то есть. Ей невозможно отказать. Ради нее я бы сражался против Фаула даже вилками для мяса и суповыми ложками. Так вот, тебя я не понимаю. Может быть, ты единственный живой человек, который видел Празднование Весны. И вот она стоит пред тобой и выглядит как очарование всей Страны, собранное вместе, и почти умоляет тебя. А ты!.. Трой ударил по столу своей рукой, уставился своими пустыми глазницами на Кавинанта. - Ты отказываешься. Внезапно он вдруг резко надел свои солнцезащитные очки, встал из-за стола и принялся шагать по комнате так, словно не мог сидеть спокойно, глядя на упрямое лицо Кавинанта. Кавинант следил за ним, закипая от того, с какой свободой судил Трой, и того, с какой уверенностью он полагался на свои собственные доводы. Но Кавинант уловил что-то еще в голосе Троя, другое объяснение. Чтобы получить прямое подтверждение, он спросил: - Морэм тоже влюблен в нее? При этом Трой повернулся, уставив с обвинением негнущийся палец на Неверящего. - Знаешь, что я думаю? Ты слишком циничен, чтобы увидеть красоту Страны. Ты - примитивен. Ты уже получил свое в этом твоем "реальном" мире, все эти королевские почести в огромном количестве. Ну и что, что ты болен? Это не может остановить тебя в стремлении быть богатым. Попав сюда, ты получаешь шанс настрочить еще больше бестселлеров. Для чего тебе бороться с Презирающим? Ты сам такой же, как он. Прежде чем вомарк продолжил, Кавинант прохрипел: - Убирайся. Заткнись и убирайся. - И не подумаю. Я не собираюсь уходить до тех пор, пока ты не дашь мне хотя бы один... - Убирайся. - ...хотя бы один разумный довод, почему ты так действуешь. Я не уйду отсюда и не позволю тебе разрушить Страну только потому, что Лорды слишком совестливы, чтобы склонить тебя. - Хватит! - Кавинант встал. Он вскипел от обиды прежде, чем смог овладеть собой. - Неужели ты не знаешь, что такое прокаженный? - А что это меняет? Это не хуже, чем быть не зрячим. Разве здесь ты не здоров? Собрав всю силу своего оскорбления, своего неистового горя, Кавинант подтвердил: - Конечно же нет! - он взмахнул руками. - И это ты называешь здоровьем? Это ложь!! Крик этот явно ошеломил Троя. Черная уверенность его солнцезащитных очков была поколеблена; внутренняя аура его духа была смущена сомнением. Впервые здесь он выглядел как слепой человек. - Я не понимаю, - сказал он мягко. Некоторое время он стоял, обратившись лицом к бешеному напору, исходившему из свирепого взгляда Кавинанта. Затем повернулся и вышел из комнаты, двигаясь тихо, смиренно. 6. ВЫСОКИЙ ЛОРД Когда наступил вечер, Томас Кавинант устроился на балконе понаблюдать за закатом солнца за Западные горы. Несмотря на то, что лишь недавно закончилось лето, на многих горных вершинах сверкал снег. Когда солнце зашло за них, западная часть неба засияла холодом и огнем. Словно белое серебро расплескалось от снега на край сверкающего неба - оранжево-золотое величавое представление, плывущее под полными парусами за горизонт. Кавинант уныло наблюдал за этим. Хмурый взгляд сморщил его лоб. До полудня он был полон бесполезной ярости, но потом его злость на Троя затихла в тлеющих угольках его протеста против вызова его в Страну. Теперь в своем сердце он чувствовал холод, опустошенность и одиночество. Решение, которое он сообщил Морэму, его решимость выжить выглядели претенциозными, обреченными и слабоумными. Хмурость стиснула его лоб так, словно плоть его черепа отказывалась принять, что он исцелился. Он подумал о том, чтобы выпрыгнуть с балкона. Чтобы преодолеть свою боязнь высоты, ему следовало подождать, когда темнота ночи станет полной и земли не будет видно. Но, завладев им, эта идея и привлекала, и отталкивала его. Она оскорбляла его навыки прокаженного, делала смешным и нелепым все, что он уже вытерпел, цепляясь за жизнь. Это было бы знаком поражения, таким же горьким, как абсолютная злоба. Он жаждал разрешения своей дилеммы. Он был иссушен как пустыня, и потому разумное объяснение пришло легко. Самым главным аргументом было то, что поскольку Страна не была реальной, то это не могло убить его; смерть здесь только лишь вернет его обратно в реальность, которая была единственной вещью, в которую он мог верить. Но в своем одиночестве он не мог определить, что же выражал этот аргумент - мужество или трусость. Последний кусочек солнца медленно ушел за горы, и его отсветы потухли на небе. Сумерки распространились от теней горных вершин, накрывая равнины, лежащие внизу перед Кавинантом, пока он едва смог различить их тревожащие, смутные очертания под небесами. На небе появились звезды, они постепенно становились все ярче, как если бы пространство, отделяющее их, делалось все более прозрачным, но расстояния между ними были слишком большие, и в образованной ими картине не было знакомых очертаний. Его сухому скупому взгляду казалось, что они мерцали неутешительно. Когда раздался вежливый стук в дверь, его потребность в уединении застонала, потревоженная. Но у него были и другие потребности. Он резко встал, чтобы пойти ответить на стук. Каменная дверь легко открылась на бесшумных петлях, и свет заструился в комнату из ярко освещенного коридора, ослепив его так, что некоторое время он не мог узнать ни одного из мужчин, стоящих перед входом в комнату. Один из них сказал: - Юр-Лорд Кавинант, мы радушно приветствуем тебя, - голосом, который, казалось, искрился юмором. Кавинант узнал Торма. - Искренне приветствуем тебя, - сказал товарищ Торма осторожно, как будто боясь совершить ошибку. - Мы - хатфролы Твердыни Лордов. Пожалуйста, прими от нас приветствие и комфорт. Когда глаза Кавинанта привыкли к свету, ему удалось рассмотреть двух мужчин. Спутник Торма был одет в зелено-серое одеяние жителей настволий, и на его волосах был небольшой венок - знак хайербренда. В руках он нес несколько гладких деревянных прутьев-факелов. Оба хатфрола были тщательно выбриты, но хайербренд был выше и тоньше своего спутника. Торм имел приземистую и мускулистую фигуру жителя подкаменья, и одет был в тунику глинистого цвета и широкие штаны. Туника его спутника была оторочена голубым цветом Лордов, у него были синие эполеты, вплетенные в плечи его туники. В каждой его руке было по небольшой прикрытой каменной чаше. Кавинант тщательно изучил лицо Торма. Проворные быстрые глаза и быстрая улыбка хатфрола были более рассудительными, чем Кавинант помнил их, но по сути не изменились. Как и у Морэма, его глаза не показывали, что прошло уже полных сорок лет. - Я Бориллар, - сказал спутник Торма. - Хайербренд лиллианрилл и хатфрол Твердыни Лордов. Это Торм, гравлингас радхамаэрля и тоже хатфрол Твердыни Лордов. Темнота иссушает сердце. Мы принесли тебе свет. В то время, как Бориллар говорил, беспокойный взгляд отразился на лице Торма и он сказал: - Юр-Лорд, с тобой все в порядке? - В порядке? - Кавинант пробормотал неопределенно. - На твоем челе хмурость, и это причиняет тебе боль. Может, позвать Целителя? - Что? - Юр-Лорд Кавинант, я твой должник. Мне сказали, что ты, рискуя жизнью, спасал моего старого друга Биринайра из преграждающего огня под горой Грома. Это было сделано с большим мужеством, хотя помощь пришла слишком поздно, чтобы спасти его жизнь. Не стесняйся вызывать меня. Ради Биринайра я сделаю для тебя все, что будет мне по силам. Кавинант покачал головой. Он знал, что ему следовало бы поправить Торма, сказать ему, что он так мужественно гасил этот огонь в попытке покончить с собой, а не спасти Биринайра. Но ему не хватило мужества. Молча, он отошел в сторону и пропустил хатфролов в свои покои. Бориллар сразу же начал зажигать факелы, он осторожно подходил к выемкам в стене, так, словно он хотел произвести хорошее, серьезное впечатление. Кавинант наблюдал за ним некоторое время, и Торм сказал со скрытой улыбкой: - Добрый Бориллар благоговеет перед вами, Юр-Лорд. Он слышал легенды о Неверящем с колыбели. Он недавно стал хатфролом. Его предшественник в учении лиллианрилл покинул этот пост, чтобы присматривать за работами по созданию золотожильных килей и рулей, которые были обещаны великанам Высоким Лордом Лориком Заткнувшим Вайлов. Бориллар чувствует, что на него несвоевременно возложили такую ответственность. Мой старый друг Биринайр назвал бы его щенком. - Он молод, - сказал Кавинант вяло. Затем он повернулся к Торму, заставил себя задать вопрос, который больше всего тревожил его. - Но ты... Ты слишком молод. Ты должен быть старше. Сорок лет. - Юр-Лорд, я пятьдесят девять раз встречал лето. Сорок одно прошло с тех пор, как вы пришли в Ревлстон с великаном Сердцепенистосолежаждущим Морестранственником. - Но ты не выглядишь на свой возраст. Тебе не дашь больше сорока лет. - Ах, - сказал Торм, широко улыбнувшись, - служба нашему учению и Ревлстону сохраняет нашу молодость. Без нас эти коридоры и залы, созданные великанами, были бы темны, а зимой, сказать по правде, они были бы сырыми и холодными. Разве можно состариться, испытывая радость от такой работы? Он радостно стал обходить покои, поставил одну из своих чаш на стол в гостиной, а другую в спальне у кровати. Когда он открыл чаши, теплое свечение камней присоединилось к свету факелов и сделало освещение в покоях Кавинанта более насыщенным и мягким. Торм вдыхал запах гравия - запах свежей глины - с радостной улыбкой. Он уже закончил, а его спутник в это время зажигал последний из факелов в спальне. До того, как Бориллар вернулся в гостиную, старший хатфрол подошел близко к Кавинанту и прошептал: - Юр-Лорд, скажи что-нибудь приятное Бориллару. Чтобы ему было потом о чем вспомнить. Мгновением позже Бориллар пересек комнату и чинно встал у двери. Он выглядел как ревностный служитель, решивший соответствовать высоким обязанностям. Эта его юная энергия рвения и просьба Торма заставили Кавинанта неловко сказать: - Благодарю тебя, хайербренд. Сразу же на лице Бориллара появилось довольное выражение. Он старался сохранить свою серьезность, удержаться от улыбки, но при мысли, что легендарный человек, Неверящий и Кольценосец, разговаривал с ним, он выпалил: - Всегда рады вам, Юр-Лорд Кавинант. Вы спасете страну. Торм в изумлении от поступка хатфрола поднял брови, с благодарностью весело кивнул Кавинанту и вывел хайербренда из комнаты. Выходя, он начал закрывать за собой дверь, но затем остановился, кивнул кому-то в коридоре и ушел, оставив дверь открытой. В комнату вошел Баннор. Он встретил взгляд Кавинанта глазами, которые никогда не спали - лишь моргали изредка - и сказал: - Высокий Лорд хотела бы поговорить с тобой сейчас. - Адский огонь, - простонал Кавинант. Он оглянулся с сожалением на балкон и ночь за ним. Затем пошел за Стражем Крови. Идя вниз по коридору, он быстро провел ВНК. Это было бессмысленно, но ему нужна была эта привычка, только так он мог напомнить самому себе, кто он такой и что является главным в его жизни. Он принял это решение обдуманно, как сознательный выбор. Но все же не на это было обращено его внимание. Пока он шел, Ревлстон оказывал на него свое прежнее влияние. Высокие и широкие коридоры Твердыни имели странную силу успокоения, способность внушать уверенность. Их прорубили в горном клине веселые, любящие длинные истории предки Сердцепенистосолежаждущего Морестранственника, и, как великаны, они создавали ощущение могучей и неоскверняющей силы. Баннор повел Кавинанта глубоко в низ Ревлстона, где он никогда раньше не был. Своими обострившимися чувствами он ощущал титаническую мощь скалы, нависшей над ним; это было так, словно он был в осязаемом соприкосновении с самим ее весом. По слабым звукам, которые были неразборчивы или совсем едва слышны, он мог ощущать присутствие групп людей, которые спали или работали за окружающими его стенами. Ему казалось, что он почти ощущает дыхание самой великой Твердыни. И при этом все эти бесчисленные тонны камня не угнетали его. Ревлстон внушал ему чувство полной безопасности, гора не давала ему почувствовать страх, боязнь, что она обрушится. Затем он и Баннор достигли темного зала, охраняемого двумя Стражами Крови, стоящими с двух сторон от входа с характерной расслабленной готовностью. В зале не было факелов или других огней, но сильный свет освещал его с дальнего конца. Кивнув своим товарищам, Баннор провел Кавинанта внутрь. На другом конце зала они вступили на широкую круглую ярко освещенную площадку, присоединявшуюся к темному залу словно грот с высоким сводом, каменный пол которого был столь гладким, словно его тщательно полировали веками. Яркий бледно-желтый свет исходил от этого пола; камень сиял так, словно при его изготовлении использовались кусочки солнца. Никакого другого освещения на площадке не было. Но поскольку на уровне пола было светло, то и выше тьмы не было. Кавинант мог хорошо осмотреть этот грот снизу доверху. Наверху было несколько балкончиков, каждый со своим отдельным входом, с которых можно было обозревать пространство над площадкой. Баннор помедлил минуту, чтобы позволить Кавинанту оглядеться. Затем ступил босыми ногами на сверкающий пол. Кавинант осторожно последовал за ним, боясь обжечь ноги. Но ничего не ощутил сквозь свои ботинки, лишь тихий отзвук какой-то силы. Она вызвала звенящую вибрацию в его нервах. Лишь когда он привык к прикосновению пола, то заметил, что по краям этой площадки были широко распахнутые двери. Он насчитал пятнадцать. Часовые Стражи Крови стояли перед девятью из дверей, и в нескольких шагах от каждого из них на сияющем полу стояло по деревянному треножнику. Три из этих треножников удерживали посохи Лордов, и один из посохов был Посохом Закона. Он отличался от других гладких деревянных посохов большей толщиной и сложными рунами, вырезанными на нем между железными наконечниками. Баннор подвел Кавинанта к двери за Посохом Закона. Страж Крови шагнул от нее вперед, чтобы встретить их, приветствуя Баннора кивком. Баннор сказал: - Я привел Юр-Лорда Кавинанта к Высокому Лорду. - Она ждет его. Часовой перевел свой взгляд, полный спокойной силы, на Кавинанта. - Мы - Стража Крови. В наших руках забота о Лордах. Я Морин, Первый Знак Стражи Крови с тех пор, как Тьювор покинул нас. Высокий Лорд будет разговаривать с тобой наедине. Не думай причинить ей чего-либо дурного, Неверящий. Мы не допустим этого. Не дожидаясь ответа, Морин отступил в сторону, позволяя ему подойти к двери. Кавинант хотел спросить, какое зло он вообще может причинить Высокому Лорду, но Баннор не дал ему сделать это. - В этом месте, - сказал, объясняя, Баннор, - Лорды на время отстраняются от своего бремени. Они оставляют здесь свои посохи и за этими дверями отдыхают, забывая свои заботы о Стране. Высокий Лорд удостоила тебя великой чести говорить с ней здесь. Без Посоха и Стражи Крови, она встречает тебя как друга в ее единственном месте уединения. Юр-Лорд, ты не враг Страны, но ты проявляешь слишком мало уважения. Уважай хотя бы это. Он на мгновение удержал свой взгляд на Кавинанте, словно желая усилить значение своих слов. Затем подошел к двери и постучался. Когда Высокий Лорд открыла дверь, Кавинант впервые смог хорошо разглядеть ее. Вместо голубой мантии Лордов она была одета в длинную светло-коричневую одежду жителя подкаменья с белым узором, вытканным на плечах. Белый шнур охватывал ее талию, подчеркивая фигуру, и ее густые волосы, темно-коричневые с проблесками светлого медового цвета, падали на ее плечи, скрывая узор на них. Она оказалась моложе,