е, прокаженные должны быть самыми мудрыми людьми на свете. - А они действительно такие? - спросил Великан. - Ты мудр. Неверящий? - Кто знает? Если да, мудрость, несомненно, переоценивается. Мореход снова усмехнулся: - Может быть, может быть... Друг мой, мы с тобой - два мудрейших сердца в Стране - мы, которые безоружными и почти без подготовки решились отправиться в самое логово Презирающего. Поистине, мудрость подобна голоду. Возможно, она очень приятна - но кто добровольно захочет к ней причаститься? Несмотря на отсутствие ветра, воздух был все еще холодный. Когти льда обхватили водоем со всех сторон, дыхание Морехода в воздухе превращалось в пар. Кавенанту требовалось двигаться, чтобы не мерзнуть и поддерживать свое мужество. - Нельзя сказать, чтобы со мной все было в порядке, - пробормотал он, больше обращаясь к самому себе. - Но терпеть можно. Идем. Мореход убрал свой горшок с гравием, закинул мешок за плечо и повел Кавенанта вдоль реки, прочь от Землепровала. Они прошли всего три или четыре лиги, когда опустилась ночь. Однако за это время они оставили позади предгорья и последние участки обычных, живых равнин, которые существовали здесь с давних пор и тянулись от Южных Пустошей до Сарангрейвской Зыби и Великой Топи - Глотателя Жизни. Они оказались у истоков Отравленной реки. Серые, ломкие, мертвые кусты и деревья - можжевельник, некогда прекрасный тамариск - стояли по обеим сторонам потока; они росли на высохшей земле, которая когда-то была руслом реки. Но Отравленная река мелела с каждым годом вот уже в течение нескольких десятилетий, а может быть, и больше, оставляя по обеим сторонам от себя более-менее плодородные земли, где отдельные упрямые кусты и деревья умудрялись выживать до тех пор, пока пришедшая в Страну зима Лорда Фоула не доконала их. Когда тьма опустилась на землю, деревья и кусты приобрели жуткие, призрачные очертания и двигаться среди них стало почти невозможно. Кавенант смирился с мыслью о том, что придется заночевать здесь, хотя засохшая грязь заледенела, а река шумела совсем рядом, что могло помешать им заметить приближение врага. Он понимал, что безопаснее было бы двигаться ночью, но слишком устал и не очень верил, что даже Великан сможет найти дорогу в этом непроглядном мраке. Позднее, однако, он обнаружил, что поверхность реки тускло светилась, словно ярь-медянка. Этот свет шел не от самой воды, а от угрей, которые шныряли по течению туда и обратно. Они рыскали в поисках пищи, их челюсти были полны устрашающего вида зубов. И все же благодаря им Мореход и Кавенант решили возобновить свой путь. Но далеко они не ушли. Уничтожение Посоха Закона нарушило равновесие зимы Лорда Фоула; ветер теперь не разгонял тучи, и они скапливались, набухая дождем, который в конце концов обрушился с темного неба, заливая всю Нижнюю Страну, словно рухнули своды, поддерживающие небо. В такую погоду нечего было и думать найти дорогу. Им не оставалось ничего, кроме как остановиться в этой грязи, попытаться немного согреться и отдохнуть, пока они не смогут двигаться дальше. С наступлением рассвета дождь прекратился, и Кавенант с Мореходом снова двинулись вдоль Отравленной реки в лучах мутного утреннего света. В этот день им в последний раз попалась алианта; грязь Испорченных Равнин была смертельна для ягод жизни. Есть приходилось мало и редко. Ночью дождь пошел снова и промочил их до самых костей. На следующий день в просвете между серыми деревьями они заметили орла. Он дважды близко подлетал к ним, кружась над головами, а потом улетел прочь, с издевкой выкрикивая мертвенным голосом: - Мореход! Тот, кто предал свой род! - Они следят за нами, - сказал Кавенант. Великан со злостью сплюнул: - Да. Они будут охотиться на нас. Он подобрал гладкий камень размером с два кулака Кавенанта и взял его с собой на случай, если орел вернется. Однако в этот день он больше не появился. Прошла ночь, в течение которой дождь, казалось, затопил всю Страну - точно на землю обрушилось море. И на следующий день орел прокружил над ними дважды, утром и днем. В первый раз он насмешничал до тех пор, пока Мореход не побросал в него все камни, которые смог отыскать поблизости, после чего наглая птица пролетела прямо над их головами, глумливо вопя: - Бросил свой род! Ничтожество! Во второй раз Мореход спрятал камень. Дождавшись, пока стервятник пронесся совсем низко, выкрикивая свои насмешки, он с убийственной силой швырнул в него камень. Орел уцелел, но одно крыло у него оказалось подбито; переваливаясь и едва держа высоту, он полетел прочь. - Поспешим, - проворчал Мореход. - Эта птица притащила за собой наших преследователей, и они уже недалеко. Ускорив шаг насколько возможно, чтобы только Кавенант со своими онемевшими, избитыми ногами не отставал от него, Великан пошел между деревьями. Они старались держаться под их прикрытием - чтобы не дать возможность птицам выследить их; это, конечно, немного задерживало движение. Однако больше всего им мешала быстро продвигаться вперед усталость Кавенанта. Его рана и все, что произошло около Колосса, заметно ослабили его, силы восстанавливались медленно, с трудом. К тому же спал он мало, плохо и постоянно недоедал. В результате он едва волочил ноги. В тот вечером, в сумеречном свете угрей, они доели припасы Морехода. - Что теперь? - с отсутствующим видом спросил Кавенант, отправив в рот последнюю крошку. - Нам придется смириться с неизбежным. Больше ничего нет. "О дьявол!" - мысленно простонал Кавенант. Он отлично помнил, как страдал в лесу за Небесной Фермой, когда морочил себе голову и не ел ничего, надеясь, что это ему каким-то образом поможет. Холодные мурашки побежали по телу при этом воспоминании. Этот страх навеял другие воспоминания - о бывшей жене Джоан и сыне Роджере. Ему захотелось рассказать о них Мореходу, как будто они были духами, которых можно было отогнать простым рассказом о них хорошему человеку. Но прежде чем он собрался с мыслями, на них напали. Безо всякого предупреждения банда тварей, чем-то похожих на обезьян, с треском выскочила из рощи на южный берег Отравленной реки. Без единого крика, точно призраки из ночного кошмара, в тусклом свете угрей они переплыли реку и двинулись среди хрупких деревьев, направляясь к своим жертвам. Так же внезапно, как появились, твари исчезли, не издав ни единого вскрика. Вспыхнуло голубовато-зеленое сияние - и их не стало, будто и не было никогда. Не понимая, что именно их спасло, Кавенант и Мореход тем не менее тут же двинулись вперед, стараясь отойти как можно дальше от того места, где появились твари. Вскоре дождь начался снова, обрушившись на землю точно горный обвал. Темно стало - хоть глаз выколи, и они вынуждены были остановиться. Прислонившись к стволу голого дерева, съежившись и дрожа от холода, они попытались подремать, надеясь, что такая погода отпугнет и преследователей. Кавенанту и вправду удалось уснуть, причем так крепко, что он не сразу сообразил, где находится и что происходит, когда Мореход потряс его за плечо. - Слушай! Кавенант не слышал ничего, кроме непрекращающегося шума дождя. У Великана слух был острее. - Отравленная река поднимается! Будет наводнение. Словно слепые, продираясь между неразличимыми в кромешной тьме деревьями и кустами, скользя в воде, которая уже поднялась до щиколоток, они попытались выйти из рощи и взобраться на более высокое место. Вода, однако, продолжая прибывать, подгоняла. Теперь и Кавенант сквозь шум дождя слышал рев потока. То и дело спотыкаясь в грязной воде, которая уже была ему по колено, он начал сомневаться, что им удастся спастись. Но Мореход упорно тянул его вперед. Немного погодя они наткнулись на овраг, через обрывистые берега которого с шумом переливалась вода. Великан быстро извлек из мешка полосу клинго, скрепил с ее помощью Кавенанта и себя и двинулся через овраг. Кавенант шел за ним, и ему казалось, что тьма вот-вот поглотит Морехода. Однако через некоторое время он почувствовал, что поднимается, и вскоре оказался на открытом склоне, где вода лишь заливала ступни. Когда они остановились, Кавенант, обессилев, опустился прямо в грязь. Дождь начал утихать, и, в конце концов, он снова уснул. Разбудил его холодный серый рассвет. Он протер слипшиеся глаза и сел. Мореход с улыбкой смотрел на него. - Ах, Кавенант, - сказал он. - Мы с тобой - подходящая пара. Ты весь в грязи, и я, по-моему, выгляжу не лучше. Что скажешь? Он засмеялся и посмотрел на Кавенанта весело и беззаботно, точно шаловливый ребенок. От этого зрелища на душе у Кавенанта кошки заскребли - сколько времени прошло с тех пор, когда он в последний раз слышал смех Великана? - Умойся, - хрипло сказал он, пытаясь вложить в свои слова весь юмор, на который сейчас был способен. - Ты выглядишь нелепо. - Ты льстишь мне, - ответил Мореход. Но он больше не смеялся. Повернувшись, он брызнул в лицо немного воды, чтобы смыть грязь. Кавенант последовал его примеру, хотя так устал, что ему было все равно, грязный он или нет. Сделав несколько глотков из кувшина - вместо завтрака, - он, пошатываясь, поднялся на ноги. Вдали виднелись верхушки нескольких деревьев, торчащие из широкого коричневого потока - все, что осталось от леса, тянувшегося по берегам Отравленной реки. В том направлении, куда предстояло двигаться Мореходу и Кавенанту, виднелась длинная гряда холмов. Отсюда они казались высокими, точно горы, их склоны были изъедены временем. Глядя на них, Кавенант застонал. Его тело устало, устало так, что он едва плелся по равнине, а тут... Но выбора у них не было; идти вдоль реки они больше не могли. Еще раз подкрепившись водой, они двинулись в путь. Склон оказался не так крут, как они предполагали. Если бы Кавенант был сыт и здоров, такой подъем дался бы ему без труда. Но он был предельно изнурен и еле-еле тащился вверх. К тому же рана на лбу загноилась и болела; казалось, эта боль своей тяжестью тянет голову вниз. Воздух был сырой и плотный, дышать становилось все труднее. По-видимому, время от времени он терял сознание, обнаруживая, что лежит среди камней, но не помня, как свалился. И все же, с помощью Морехода, он медленно, но верно продвигался вперед. К вечеру этого же дня они добрались до вершины холма и начали спуск. Отойдя от берега Отравленной реки, они не замечали больше за собой никаких признаков погони. На следующее утро, после ночного дождя, такого унылого и серого, как будто сами тучи впали в дремоту, они начали спуск с холмов вниз. Постепенно организм Кавенанта в какой-то степени привык к голоду; он не чувствовал себя сильнее, конечно, но его меньше лихорадило. Спускался он спокойно, без особых затруднений. Перевалив через гряду холмов, они с Мореходом двинулись на восток, углубляясь в просторы бесплодных равнин. После очередной голодной и мрачной ночи они достигли небольшой долины, безжизненное дно которой выглядело ужасающе из-за колючей растительности, которая его покрывала. Изогнутые, искривленные сучья и ветви деревьев, напоминающие заломленные в тоске руки, были усеяны колючками и тверды, как железо. Вся низина выглядела как погибший сад, в котором роль плодов играли шипы и крючья; деревья стояли извилистыми, неровными рядами, между ними тут и там виднелись прогалины, но с того расстояния, на котором находился Кавенант, невозможно было разглядеть, что там. Мореходу очень не нравилась перспектива идти через долину. Колючие деревья вряд ли могли послужить им укрытием; пока они находились внизу, их легко можно было бы заметить. Но у них опять не было выбора - обход занял бы слишком много времени, которого у них не было. Довольно долго Мореход изучал местность, стараясь разглядеть, нет ли за ними погони. Потом он повел Кавенанта вниз. Оказалось, что самые нижние ветки находились на высоте примерно метров двух над землей. Кавенант мог двигаться среди деревьев, не наклоняясь, но Мореходу приходилось сгибаться почти вдвое, а иногда даже ползти, чтобы не зацепиться за колючки. По этой причине он не мог двигаться достаточно быстро. Земля под ними была покрыта толстым слоем сухого песка и пыли. Дождь, низвергавшийся с неба на протяжении всех прошлых ночей, похоже, обошел эту долину стороной. Пыль, вздымающаяся при ходьбе, оказалась едкой - набиваясь в легкие, она мешала дышать и жгла глаза. К тому же, вздымаясь над ними, она безошибочно отмечала собой их путь. Вскоре перед ними оказалась одна из прогалин, которые Кавенант заметил еще сверху. К своему удивлению, они обнаружили, что там находилась яма, полная пузырящейся влажной глины. В противоположность безжизненным деревьям и мертвой пыли, кипящая глина, казалось, была полна странной мутной жизни; однако от нее дышало зимним холодом. Кавенант тут же кинулся в сторону, к деревьям, словно почуяв таившуюся в ней опасность, и Мореход быстро последовал за ним. Когда они находились примерно в середине долины, внезапно позади раздался хриплый крик. Обернувшись, они увидели два больших отряда тварей, мчавшихся со всех сторон. Достигнув долины, оба отряда соединились и скрылись среди колючих деревьев, устремившись в погоню за своей добычей и завывая от обуревающей их жажды крови. Кавенант и Мореход побежали изо всех сил. От страха у Ковенадта неизвестно откуда прибавилось энергии. Сначала он сосредоточился лишь на одном - на дыхании и ногах; но вскоре заметил, что Мореход отстает от него. Защищая голову от колючек. Великан был вынужден все время наклоняться и не мог бежать изо всех сил. - Беги! - крикнул он Кавенанту. - Я задержу их! - Выкинь это из головы! - Кавенант побежал медленнее, чтобы Мореход мог нагнать его. - Только вместе! - Беги! - повторил Мореход, молотя одной рукой по воздуху, словно надеясь таким образом подтолкнуть Кавенанта вперед. Вместо ответа Кавенант остановился и дождался его. Дикие крики погони, казалось, жгли ему спину, но он не отходил от Морехода ни на шаг. Он уже и так потерял слишком многих, кто был ему дорог. Внезапно Мореход остановился. - Иди, кому говорю! Камень и море! - в ярости закричал он. - Ты думаешь, мне легко будет вынести, если ты из-за меня не выполнишь то, что задумал? Кавенант тоже остановился. - Выкинь это из головы, - задыхаясь, повторил он. - Я ничего не стою без тебя. Мореход оглянулся, чтобы посмотреть, далеко ли погоня. - Тогда ты должен найти способ использовать твое Белое Золото. Их слишком много. - Я не могу этого делать на ходу! Черт возьми! Может, все же попытаться удрать? Великан наклонился, вглядываясь в лицо Кавенанта. Но потом он повернул голову, замер и перевел взгляд поверх Кавенанта сквозь ветки деревьев. Вздрагивая от вновь накатившего страха, Кавенант повернулся и проследил за взглядом Великана. Весь восточный склон долины усыпали юр-вайлы. Их было множество, вся пустыня, казалось, кишела ими, и они становились в три клина. Оказавшись на дне долины, они остановились; вожаки подняли свои жезлы и.., стали поджигать мертвые деревья. Сухие деревья вспыхнули мгновенно. Пламя с ревом распространялось по ветвям от дерева к дереву, каждый ствол тут же превращался в факел. Прошло совсем немного времени - и стена огня отрезала Кавенанта и Морехода от восточного выхода из долины. Мореход крутил головой то назад, то вперед, его глаза под массивными бровями яростно вспыхнули жаждой боя. - Ловушка! - гневно закричал он, словно сама возможность такой ситуации оскорбляла его. - Но они просчитались! Мне огонь не страшен, я могу пробиться сквозь него и напасть на них! - Зато мне он страшен, - в оцепенении откликнулся Кавенант. Он наблюдал за все возрастающей яростью Великана с отвратительным, тошнотворным ощущением. Он знал, что нужно было ответить. Мореход гораздо лучше него был приспособлен к борьбе с Презирающим. Он, Кавенант, должен был сказать: "Бери мое кольцо и иди. Может быть, ты найдешь способ использовать его. И ты можешь пройти мимо юр-вайлов". Но он не смог выдавить из себя ни слова. Им овладел такой страх при мысли о том, что Мореход сам попросит дать ему кольцо, что он прохрипел, пытаясь найти другой способ выпутаться: - Ты смог бы залезть в плывун? Великан взглянул на него с таким видом, будто то, что он произнес, было лишено всякого смысла. - Грязевые ямы! - объяснил Кавенант. - Мы можем спрятаться в одной из них и переждать, пока пройдет огонь. Конечно, если ты придумаешь, как сделать, чтобы мы не утонули. Мореход все еще смотрел на него непонимающим взглядом. Кавенант испугался, что ярость настолько сильно овладела Великаном, что он не в состоянии понять, о чем идет речь. Но Мореход быстро справился с волнением, подавив в себе желание немедленно кинуться в бой. - Да! - закричал он. - Пошли! - И тут же бросился прочь от огня. Они понеслись, пытаясь отыскать подходящую яму, прежде чем преследователи их догонят. Они очень торопились - даже сквозь дикий рев огня слышны были истошные крики врагов. Но как на зло, ни одной ямы не попадалось. Жар бушующего неподалеку пламени жег глаза, Кавенант наполовину ослеп. Они были слишком близко к огню, он подбирался к ним по верхушкам деревьев, точно ненасытный зверь. Кавенант закричал от ужаса, но его голос утонул в шуме яростно бушующего пожара. Великан схватил его за руку и потащил за собой. Пригибаясь, он устремился к яме, находившейся прямо рядом со стеной огня. Ветки ближайших деревьев взорвались горячими оранжевыми цветками, как будто огонь вдохнул в них новую жизнь. Мореход прыгнул в яму. Глина накрыла их с головой, но Великан тут же оттолкнулся мощными ногами от дна, и они вновь вынырнули на поверхность. Казалось, от жара сейчас вспыхнет кожа на лицах. Однако больше этого Кавенант боялся утонуть в грязи. Он забился, как сумасшедший, но потом вспомнил, что самый быстрый способ дать себя засосать трясине - это пытаться выбраться из нее. Борясь с паникой, он заставил себя двигаться медленней, чувствуя, что за его спиной Мореход делает то же самое. Теперь из грязи торчали только их головы. Они не погружались. Они плавали во влажной глине, едва осмеливаясь дышать, а огонь проносился над ними; лицо Кавенанта пылало, он никак не мог дождаться, когда утихнет пожар. Наконец жар как будто спал. Набрав побольше воздуха, Кавенант собрался крикнуть Мореходу, что им пора вылезать, но тут глубоко в толще булькающей под ним глины чьи-то руки ухватили его за щиколотки и потянули вниз. Глава 18 Порча Кавенант отчаянно барахтался, пытаясь выбраться на поверхность. Но вязкая глина сковывала движения, с каждым его усилием засасывала все сильнее, а руки, схватившие за лодыжки, неумолимо тянули вниз. Он хотел уцепиться за Морехода, но не нашел его. В какой-то момент он почувствовал, что провалился глубже дна. Боясь задохнуться, он сдерживал дыхание. Инстинкт упрямо заставлял бороться за жизнь, хотя он и понимал, что, скорее всего, ему не удастся выбраться из этой ледяной глубины. Напрягшись, он согнулся, пытаясь руками дотянуться до пальцев, схвативших его за ноги. Он чувствовал их влажное прикосновение, но его собственным рукам никак не удавалось нащупать их, хотя пальцы, казалось бы, касались тех мест, где они должны - обязаны! - были находиться. На мгновение у него возникло ощущение, что в Белом Золоте появилась пульсация; однако сил у него от этого не прибавилось, и пульсация, если она и была, исчезла так быстро, что он тут же забыл о ней. Запас воздуха в легких подходил к концу, под веками замелькали красные всполохи. Он дико вскрикнул: - Нет! Нет! И тут же ощутил, что направление движения изменилось. Легкие, казалось, готовы были в любое время лопнуть, а невидимые руки, протащив его некоторое время горизонтально, потянули за собой наверх. С чмоканьем они извлекли его из грязи, и он оказался в темном влажном пространстве. Кавенант судорожно, жадно задышал. Воздух был спертый и зловонный, точно он оказался в пропитанном миазмами склепе, но даже такой, он означал жизнь, и Кавенант с наслаждением его вдыхал. Глаза залепило грязью, он ничего не видел вокруг. Но когда дыхание успокоилось, он протер глаза и заморгал, пытаясь разглядеть, где находится. Темнота вокруг казалась непроницаемой. Кавенант лежал на влажной глине; подвинувшись, он левым плечом коснулся стены. Встав на колени, на высоте вытянутых рук над собой он нащупал потолок. Казалось, он находился в комнате, вырубленной в глине, у одной из ее стен. Глухой голос неподалеку произнес: - Он не видит. Голос звучал тоненько и испуганно, но этот неожиданный звук заставил Кавенанта в страхе прижаться к стене. - Это хорошо, - откликнулся другой, столь же робкий голосок. - Иначе он мог бы причинить нам вред. - Нет, это нехорошо. Пусть ему станет светло. - Этот первый голос звучал, казалось, несколько тверже, но все равно в нем чувствовался страх. - Нет! Нет! Нет! - На этот раз Кавенант понял, что протестующих голосов было несколько - восемь или десять. Твердый, первый голос продолжал настаивать: - Если мы не собираемся помогать ему, зачем понадобилось его спасать? - Он может причинить нам вред! - Еще не поздно. Лучше утопим его! - Нет. - Твердый голос был неумолим. - Мы ведь сами решили рискнуть. - Ох! Если Творец узнает... - Мы сами решили, я говорю! Спасти и потом убить - вряд ли такое понравилось бы Творцу. Уж пусть лучше он причинит нам вред. Я... - Голос испуганно вздрогнул. - Если нужно, я сам сделаю так, чтобы ему было светло. - Приготовиться! - запели голоса, и Кавенант снова испугался, не зная, чего ему теперь ожидать. Немного погодя раздался звук, более всего похожий на тот, который издает палка, выдергиваемая из вязкой грязи. Рядом с лицом Кавенанта в темноте возникло красноватое свечение, исходящее, как ему показалось, от самой стены. Однако он тут же понял, что ошибся. Свет исходил от странной глиняной фигуры, стоящей на полу комнаты. В высоту она достигала не многим более полуметра и выглядела, точно ее вылепили неумелыми детскими руками. Неуклюжие конечности, грубой формы выпуклости и впадины, лишь отдаленно напоминающие уши, рот и нос. Эта странная коричневая фигура тускло светилась красноватым светом. Кавенант обнаружил, что находится в конце туннеля. Рядом с ним была яма, полная булькающей грязи, а за ней виднелись стены, пол и потолок, образующие само пространство туннеля, дальняя сторона которого тонула во мраке. В слабом свете он разглядел чуть больше десятка глиняных фигур вроде той, что стояла прямо перед ним. Они не двигались, не издавали ни звука и казались неживыми, словно их просто забыли здесь строители туннеля. Однако поблизости не было никого, способного разговаривать. С удивлением разглядывая эти угловатые создания, Кавенант попытался придумать, как ему лучше обратиться к ним. Неожиданно грязь в яме забурлила. Из нее показалось несколько глиняных созданий, волочащих за собой две огромные ноги. Светящаяся фигура быстро отступила в глубину туннеля, чтобы освободить для них место. В один момент они вытащили из грязи Морехода и отступили назад, к тем созданиям, которых прежде заметил Кавенант. Гигантские легкие Морехода отлично послужили ему - он почти не задыхался. Загромоздив собой все узкое пространство, он с ворчанием потянулся в сторону глиняных созданий, угрожающе размахивая кулаком. И тут же снова стало темно. Пронзительно вереща от страха, создания бросились в дальний конец туннеля. - Мореход! - воскликнул Кавенант. - Они спасли нас! Он услышал, что Великан замер, тяжело дыша. - Мореход! - повторил он. - Великан! - Друг мой? - неуверенно спросил Мореход сдавленным голосом. - С тобой все в порядке? - В порядке? - Кавенант почувствовал, что нервное напряжение внутри достигло апогея и вот-вот готово прорваться истерикой, но постарался сдержать себя. - Они не хотят причинить нам вреда, Мореход. Они спасли нас. Самообладание, похоже, вернулось к Великану. - Да, - тяжело вздохнул он, - да. Теперь я понял - они боятся нас. - Повернувшись в сторону туннеля, он закричал: - Пожалуйста, простите меня. Вы и вправду спасли нас. Я слишком несдержан... Да, я легко впадаю в гнев, очень легко. Однако я не хотел причинить вам вред. Я испугался за своего друга, испугался, что он умер... Отчаяние овладело мной. Страж Крови Баннор советовал нам искать помощи везде, где мы будем идти, а я, дурак, не поверил ему и не рассчитывал на помощь так близко от владений Душегуба. Когда вы схватили меня, я ужасно разозлился. Пожалуйста, простите меня. Ответом ему была полная тишина. - Ах, послушайте! - настойчиво продолжал он. - Вы спасли нас от рук Презирающего. Не бросайте нас теперь. После непродолжительного молчания голос из темноты произнес: - Мы не хотели вмешиваться в дела Творца. Наше намерение состояло не в этом. - Не верьте им! - закричали другие голоса. - Они - твердые. Послышались шаркающие шаги. Существа возвращались к Кавенанту и Мореходу, некоторые из них светились, так что в туннеле стало заметно светло. Осторожно приблизившись, они остановились, не доходя до Великана. - Мы тоже просим простить нас, - сказал главный, стараясь, чтобы голос его не дрожал. - Ах, вам не нужно извиняться, - откликнулся Мореход. - Может быть, до меня медленно доходит, кто мои друзья. Но уж если я понял, им не приходится опасаться меня. Я - Мореход Идущий-За-Пеной, - он сглотнул, словно эти слова душили его, - последний из Великанов-Мореплавателей. Мой друг - Томас Кавенант, юр-Лорд и Владыка Кольца. - Мы знаем, - ответил главный, - мы слышали. Мы джехерины - ауссэт джехерины Бефилам. Здесь, рядом с домом Творца, от джехеринов ничто не скроется. Против вас кое-что затевается. Джехерины обсудили и решили помочь. - Если Творец узнает, - произнес дрожащий голос сзади, - мы пропали. - Это правда. Если он догадается, что мы помогаем, нам придется плохо. Мы опасаемся за свою жизнь. Но вы - его враги. А легенды говорят... Внезапно замолчав, главный отвернулся, чтобы посовещаться с остальными джехеринами. Очарованный, Кавенант не сводил с них глаз, пока они шептались друг с другом. Издалека все они выглядели похожими один на другого, но при более близком рассмотрении становилось ясно, что они различаются - как различались бы фигурки из глины, вылепленные разными детьми. Эти различия касались размеров, формы, цвета, а также большей или меньшей робости и тона голоса. Однако все они казались странно мягкими. Во время движения их тела колыхались, точно внутри тонкой кожи, обтягивающей их, была не слишком густая глина и любой удар мог превратить их в бесформенную лужицу. После короткого совещания главный вернулся. Дрожащим голосом, словно страшась собственной дерзости, он спросил: - Зачем вы пришли? Вы осмеливаетесь... Каковы ваши намерения? Мореход ответил непреклонно - так, чтобы у джехеринов не осталось никаких сомнений: - Наше намерение - уничтожить Лорда Фоула, Презирающего. Откровенность Великана заставила Кавенанта вздрогнуть, но как еще можно было сформулировать то, что он собирался делать? Джехерины снова начали шептаться, после чего главный произнес быстро, с явной тревогой: - Это невозможно. Идите с нами. Неожиданность последних слов придала им характер приказа, хотя голос главного дрожал и был лишен всякого намека на властность. Кавенант хотел запротестовать - не потому, что у него были возражения против того, чтобы следовать за джехеринами, а потому, что его задела безаппеляционность заявления о том, что его намерение не выполнимо. Но они не дали ему произнести ни слова; один за другим они исчезали в глубине туннеля, и с уходом каждого становилось все темнее. Пожав плечами. Мореход жестом кивнул Кавенанту в том же направлении, куда они уходили. Тот пригнулся и пошел вслед за джехеринами. Оступаясь на каждом шагу, они неожиданно быстро то ли побежали, то ли заскользили по уходящему вниз туннелю. Кавенант не поспевал за джехеринами. В тесноте, согнувшись, дыша спертым воздухом, он торопился изо всех сил, однако ноги у него постоянно разъезжались в скользкой грязи. Мореход двигался еще медленнее - из-за низкого потолка он был вынужден почти ползти. Но некоторые из джехеринов специально держались около них, чтобы указывать встречные повороты и перекрестки. Постепенно туннель понемногу начал расширяться, разветвления попадались все чаще, потолок становился все выше. Вскоре Кавенант уже мог стоять не пригибаясь, а Мореход - передвигаться на корточках. Здесь они пошли гораздо быстрее, Это продолжалось довольно долго. Пробираясь запутанными переходами с ноздреватым полом, они то и дело замечали другие создания, торопившиеся в том же самом направлении. Грязь под ногами стала влажной и липкой, в стенах все чаще появлялись угольные жилы; они отражали свет, исходящий от джехеринов, и вскоре стало заметно светлее. Однако с каждым шагом Кавенант двигался все медленнее. Уже два дня у него во рту маковой росинки не было и около десяти дней он толком не отдыхал. Воспаленный лоб покрылся коркой грязи и болезненно пульсировал. Онемение рук и ног - то самое онемение, не имеющее отношения к холоду - распространялось все дальше. И все же, хоть с трудом, но он продвигался вперед. Он больше не беспокоился о том, что может пораниться; этот вечный страх прокаженных не имел теперь над ним власти. Онемевшие ноги, разрываемая болью голова, голод - именно в таком состоянии он прибыл в Страну, значит, существовала большая степень вероятности, что он мог в ближайшее время оказаться выброшенным в свой собственный мир. Именно эта мысль подгоняла его, а вовсе не страх проказы, о которой он сейчас даже не вспоминал. Двигаться становилось все легче. Вместо глины под ногами теперь были скалы, воздух стал заметно свежее, теплее и чище. Все это помогало Кавенанту продолжать идти, так же как внимание и забота, которые постоянно проявлял по отношению к нему Мореход. Лига за лигой незаметно оставались позади. Постепенно им овладела дремота. Он не замечал больше ни того, что их окружало, ни своих спутников, ни даже собственной усталости. Не чувствовал, что Мореход крепко держит его за плечо, время от времени разворачивая в нужном направлении. Оказавшись совершенно неожиданно для себя в большой пещере, высеченной в скале, среди множества удивительных созданий, он принялся недоуменно оглядываться по сторонам, не отдавая себе отчета в том, как тут оказался. Большинство созданий держалось на почтительном расстоянии от Кавенанта и Морехода, но некоторые протолкались вперед, неся глиняные чаши с водой и пищей и разглядывая своих гостей со страхом. И все же они подошли достаточно близко, чтобы поставить свои чаши поближе к Мореходу и Кавенанту. Кавенант протянул было руку, но Мореход удержал его. - Ах, джехерины, - с оттенком официальности произнес он, - ваше гостеприимство делает вам честь. Мы, конечно, очень не хотели бы обидеть вас своим отказом принять то, чем вы нас угощаете. Но мы не такие, как вы.., мы другие. Ваша пища может оказаться вредной для нас. Эти слова заставили Кавенанта встряхнуться. Заглянув в чаши, он пришел к выводу, что Мореход прав. То, что там лежало, походило на полужидкий известняк и пахло гнилью - точно покрытая давнишней плесенью мертвая плоть. Но вода оказалась свежей и чистой. Мореход взял чашу, в которую она была налита, благодарно кивнул и как следует напился, передав чашу Кавенанту. И только тут до Кавенанта дошло, что Мореход потерял свой мешок, когда они бежали среди колючих деревьев. Большое количество воды, булькающей в пустом желудке, окончательно развеяло его дремоту. Он осушил чашу до дна, с наслаждением смакуя каждый глоток - как будто не очень верил в то, что ему еще когда-нибудь придется пить что-то столь же свежее и чистое. Возвращая чашу дрожащему от страха джехерину, он поклонился - так же, как Мореход. Потом он оглянулся по сторонам. В пещеру уже набилось несколько сот созданий, и с каждой минутой их становилось все больше. Так же, как и те джехерины, которые спасли их, все они казались ожившими статуэтками, вылепленными из глины. Их странные, необычные фигуры выглядели уродливыми и.., забавными, как будто тот, кто их лепил, был большим шутником; казалось, они были лишены всех известных Кавенанту органов восприятия. И все же он с удивлением отметил, что их можно было разделить на несколько отличающихся друг от друга типов. Кроме тех коротышек, которых он видел вначале, в какой-то степени все же похожих на людей, были два-три вида, напоминающие животных; они выглядели как не очень удачные попытки вылепить из глины коней, волков, пещерников и даже змей. - Мореход, - пробормотал он, объятый неожиданным страхом. - Кто они такие? - Они говорят на языке Старых Лордов, - негромко ответил Мореход таким тоном, как будто тоже почувствовал некоторую опасность, угрожающую им, - и называют себя в соответствии с тем, как выглядят. Те, которые спасли нас - это ауссэт Бефилам джехерины. Другие Бефилам, которых ты видишь - фаел Бефилам, - он указал на змееподобных, - а те - родже, пещерниковая форма джехеринов. Я слышал кое-что из их разговоров, когда мы шли, - добавил он, не объясняя, что именно ему удалось услышать. У Кавенанта возникла догадка, от которой его замутило. Он настойчиво повторил: - Кто они? Несмотря на грязь, засохшую на лице Морехода, Кавенант увидел, как он стиснул челюсти. Его голос едва заметно дрожал, когда он сказал: - Спроси их об этом. Пусть они сами расскажут тебе, если захотят. - Он оглядывался по сторонам, стараясь не встречаться с Кавенантом взглядом. - Мы будем говорить, - раздался холодный, мрачный голос. Один из фаел Бефилам джехеринов подполз к ним поближе. Двигаясь, он скользил по влажному каменному полу; оказавшись перед ними, он некоторое время лежал, задыхаясь, точно рыба, вытащенная из воды. Во всем его облике ощущались боровшиеся друг с другом решимость и страх. Однако Кавенант не испытывал по отношению к нему отвращения или неприязни; вид джехеринов вызывал у него прежде всего сострадание. - Мы будем говорить, - повторил змееподобный джехерин. - Вы твердые... Вы - угроза для нас. - Они погубят нас, - прошелестело множество голосов. - Мы сами решили им помочь. - Но мы не думали, что это может нам повредить! - закричали голоса. - Мы сделали свой выбор. Вы.., легенды говорят... - Джехерин в смятении запнулся. - Мы решили рискнуть. - В его голосе теперь явственно звучали нотки страдания. - Мы умоляем вас... Не подведите. Мореход сказал спокойно и твердо: - Мы никогда по своей воле не причиним зла джехеринам. Ответом ему было молчание, в котором явственно ощущалось недоверие. Потом, точно устав сражаться сами с собой, ктото из джехеринов произнес: - Хорошо, говорите. Мы сделали свой выбор. Змееподобный джехерин заявил: - Мы будем говорить. Мы сделали свой выбор. Человек, у которого есть Белое Золото, ты спрашиваешь, кто мы такие. Мы - джехерины.., мы - мягкие.., мы - создания Творца. Когда он заговорил, свет в пещере начал пульсировать, точно реагируя на грустные интонации его голоса. - Творец трудится глубоко под землей, в своей крепости, создавая для себя воинов. Он берет живую плоть, если вы знаете, что это такое, и своей властью изменяет ее, наделяя такой же силой и злобностью, которыми обладает сам. Но то, что у него получается, не всегда соответствует его желаниям. Иногда его создания оказываются слабыми.., или слепыми.., или калеками, а иногда даже мертворожденными. Такое.., потомство.., он выбрасывает в безбрежную трясину, состоящую из горячей глины, чтобы она поглотила их. Дрожь ужасных воспоминаний пробежала по пещере. - Но эта бездна тоже обладает могуществом. Мы не погибаем. Пройдя через ужасные страдания, мы становимся джехеринами - мягкими созданиями. Мы преображаемся. И тогда мы выползаем из глубин. - Мы выползаем... - точно эхо, повторили голоса. - В темных пещерах, забытые Творцом... - Забытые... - ..мы молимся о том, чтобы уцелеть. - Уцелеть... - От самых окраин колючей пустыни до стен крепости Творца скитаемся мы в грязи и, дрожа от страха, ищем... - Ищем... - ..слушаем... - Слушаем... - ..ждем. - Ждем. - Мы не можем находиться на поверхности земли - стоит солнечному свету прикоснуться к нам, и мы гибнем. Мы не можем также рыть землю, строить новые туннели, которые позволили бы нам покинуть эти места. Мы слишком мягкие. - Брошенные... - И мы боимся как-нибудь ненароком вызвать раздражение Творца. Мы терпим.., мы все терпим, а он лишь смеется над нашим унижением. - Забытые... - И все же в нас остается что-то от тех существ, на которых мы похожи. - Голос задрожал, как будто его обладатель опасался, что будет тут же наказан за свою дерзость. - Мы - не слуги Творца. Трепет пробежал по рядам джехеринов. - Многие из наших пещер и туннелей вплотную примыкают к галереям в крепости Творца. Мы находим нужную стену и слушаем. Мы слышим все.., все секреты Творца... Мы знаем, что он враждует с вами; нам известно, что он затевает против вас. Во имя того, о чем рассказывают древние легенды, мы посовещались и сделали свой выбор. Мы окажем вам любую помощь.., при условии, что об этом не узнает Творец. Когда змееподобный джехерин закончил, остальные замерли в молчании, наблюдая за Кавенантом, обдумывающим ответ. Какой-то частью своей души он страстно жаждал заплакать, просто обнять эти уродливые создания и зарыдать вместе с ними. Но он тут же напомнил себе, что сейчас не время для таких чувств - сейчас, когда перед ним стояла задача уничтожить Лорда Фоула. - Но вы... - хрипло произнес он. - Они говорили, что это невозможно. Что этого нельзя сделать. - Нельзя, - дрожа, ответил джехерин. - Туннели Творца под Раздробленными Холмами охраняются. Сами Раздробленные Холмы - настоящий лабиринт Огонь Убийственного Жара защищает крепость Творца В залах его крепости множество злобных слуг Мы слышали. Творцу не утаить от нас своих секретов - И все же вы помогли нам, - задумчиво произнес Великан. - Вы рискнули вызвать гнев Творца. Вряд ли вы пошли бы на это без серьезной причины. - Это так. - В голосе джехерина звучал страх перед тем, что Мореход собирался сказать дальше. - Несомненно, вы все-таки можете оказать нам какую-то помощь. - Да. Да... Об Убийственном Жаре нечего говорить. Но мы знаем все ходы Раздробленных Холмов. И.., и в самой крепости Творца тоже . Это уже кое-что Но... - Говорящий запнулся и замолчал - Но, - настойчиво произнес Мореход, - вы оказали нам помощь, у вас на уме что-то есть Я не глухой и не слепой, джехерины Не ради того, чтобы сообщить нам об этом, вы пошли на такой риск. - Легенда... - Джехерин сглотнул и неожиданно заскользил к своим собратьям, чтобы вновь посовещаться с ними. Пока они горячо шептались, Кавенант попытался отогнать ощущение надвигающегося кризиса. По какой-то непонятной ему самому причине, он надеялся, что джехерины не станут рассказывать легенду, о которой неоднократно упоминали Однако, когда змееподобный джехерин вернулся. Мореход требовательно сказал. - Расскажи Молчание, полное ужаса, воцарилось в пещере, когда джехерин ответил. - Мы расскажем - Хор жалобных голосов зазвучал в воздухе, несколько десятков джехеринов выбежали, не в силах справиться с волнением. - Расскажем. Так надо Другого пути нет.