Кадуол сочетает наслаждение и жестокость. - Джерадин на мгновение задумался, прежде чем пояснил: - Бретер верховного короля - это традиционный личный воин Фесттена, тот, кто его защищает и убивает от его имени. Он, предположительно, лучший фехтовальщик в стране - самый сильный и самый жестокий, продукт жестоких обстоятельств и тренировок. Фактически, кадуольцы утверждают, что людей, которые не преуспели в пригодниках Бретера верховного короля, столько, что Кармаг построен на их костях. Однако награда, которую получает величайший воин во всей стране, - это не богатство, не власть и даже не свобода. Награда эта - наслаждение. Наслаждение возможностью погибнуть, исполняя свои обязанности, - погибнуть на службе у верховного короля. Как бы то ни было, власть и богатство в Кадуоле - и контроль над наслаждениями - всегда относились к сибаритской части их культуры. Верховный король Фесттен не может похвастаться в ближайших десяти коленах предком, который когда-нибудь жил в палатке в пустыне или стоял под ветром, катящим камни, или измерял свою жизнь длиной клинка. И то, как он управляет Кадуолом, напоминает мне скорее магистра Гильдии. - Джерадин улыбнулся Теризе. - Насколько я могу судить, управлять Мордантом он хочет только для того, чтобы сберечь деньги на покупке еды и потратить их больше на наслаждения. Увлеченный своим рассказом, Джерадин, казалось, позабыл о том странном факте, что Териза не задает никаких вопросов. Облегченно вздохнув, она подумала, что и Гильдия, и король имеют, пожалуй, серьезные основания стараться сохранять свои знания в тайне. К примеру, если бы по какой-то дикой фантазии она была бы в сговоре с Гартом, эта экскурсия была бы для нее бесценной. На второй день Джерадин показал ей огромный резервуар, где дождевая вода, стаявший снег и воды небольшого ручья, питавшего Орисон, собирались вместе и сохранялись для нужд замка. Это тоже было сведениями, которыми мог бы воспользоваться враг. Эта мысль вызвала в ней восторг от того, что пригодник делает для нее. Она знала, что совершенно безвредна, - но он не мог питать по отношению к ней такую же уверенность. Его доверие было весьма рискованным. Ей стало казаться, что хранить от него тайны - не слишком правильный путь отблагодарить его. Она не хотела причинять ему страдания. На следующий день, к ее удивлению, Джерадин не появился, чтобы продолжить экскурсию. Вместо этого он послал ей весточку, где говорилось, что Мастер Квилон снова засадил его за работу. И, что еще сильнее удивило Теризу, она снова улеглась в постель и проспала большую часть дня. Однако снился ей Мастер Эремис, а затем она не могла заснуть всю ночь. С наступлением же утра Териза обнаружила, что ждет, когда появится Джерадин. Если он не придет, она может попытаться найти ответы на свои вопросы у того человека, который так страстно целовал ее. Где же он? Почему он забыл о ней? Неужели он больше не хочет ее? Неужели она настолько непривлекательна, что он потерял к ней всякий интерес? К счастью, вскоре после завтрака в ее дверь постучал Джерадин. Он принес с собой для нее толстый овчинный полушубок и ботинки, подобные тем, которые носил сам. - Сегодня, - сказал он нравоучительно, улыбка светилась в уголках его глаз, - зубцы башен. Она надела полушубок поверх серого платья, и Джерадин со слегка насмешливой галантностью вывел ее из комнаты. Судя по тому, что она могла видеть из окон, у Орисона не было внешнего оборонительного периметра; тот же самый камень служил как для комнат и коридоров внутри, так и для их защиты - снаружи. Но стена, увидела Териза, когда Джерадин вывел ее наверх, оказалась невероятно толстой; ее внешний край был утыкан поверху зубцами, достаточно широкими, чтобы хранить за ними боеприпасы, достаточно высокими, чтобы лучникам удобно было стрелять, оставаясь при этом хорошо защищенными от вражеских контратак, и достаточно крепкими, чтобы выдерживать натиск катапульт и штурмовых таранов; причем там же, на стене, размещались склады, караулки и проходы. Воспоминание о фрагменте предсказания, который показывал Орисон с проломленной в стене дымящейся дырой, с картиной смерти повсюду, повергло Теризу в недоумение. Насколько же мощной должна быть сила, способная причинять подобные разрушения? Со стен Джерадин повел ее наверх, на вершину башни, той самой, где находились ее комнаты. Воздух казался колючим, как битое стекло, и ее нос и уши почти моментально замерзли. Ветер на этой высоте был более пронзительным. Тяжелые облака, низко нависавшие все предыдущие дни, несколько поднялись, но улучшение видимости было только на руку морозу. Слежавшийся снег за зубцами и в углах парапета выглядел старым и грязным, смерзшимся, не тронутым редкими лучами солнца. Дыхание порождало густой пар; Териза спрятала руки в рукава полушубка и дрожала. Но ей не хотелось убеждать Джерадина прекратить осмотр. Ведь отсюда открывался самый лучший обзор окрестностей Орисона. Положение солнца позволило ей установить, что вытянутая часть прямоугольника замка проходит с северо-запада на юго-восток. Они с Джерадином находились на восточной башне. Пятна грязи, проглядывающие из-под снега, обозначали дорогу, выходящую из ворот в северо-восточной стене и приблизительно в полете стрелы от замка разветвляющуюся. Один рукав заворачивал к югу, к реке Бродвайн и провинции Тор (как объяснил Джерадин несколько дней назад), а второй шел параллельно Бродвайн на северо-восток, в провинцию Пердон, и в той стороне было еще одно ответвление - на северо-запад, к провинции Армигит. Река, как уверял Джерадин, в другие времена года видна издалека, но зимой из-за льда и снега сливалась с холмами. Тем не менее, это было то самое место, которое Териза видела в плоском зеркале, та самая река, что брала начало в узком ущелье, которое Джерадин называл "Сжатый Кулак". Она проходила через всю Домне, отделяла Тор от Термигана и Армигита, отделяла часть Демесне от Пердона и наконец разделяла Пердон на Северные и Южные области, прежде чем слиться с Вертигоном уже на границе Морданта. Как странно, подумала Териза, трясясь от холода, насколько же спокойнее этот пейзаж выглядит отсюда, чем в том зеркале, которое позволило ей, Джерадину и Мастеру Эремису стать свидетелями нападения на Пердона. Под простором открытого неба было почти невозможно поверить в чудовищных монстров и насильственную смерть. Или, может быть, подобные вещи существовали лишь в зеркалах? Она не слишком прислушивалась к тому, что рассказывал Джерадин; ей требовалась карта, чтобы все представить. Териза продолжала просто обозревать окрестности Орисона. Замок доминировал над окрестными покрытыми снегом холмами, но холмы, находящиеся в отдалении, были выше, круче и интереснее. Заросли деревьев шли вдоль дорог, после того, как те разветвлялись, а холмы вокруг Орисона были совершенно голыми, словно их специально очистили. Джерадин подтвердил это: Смотрителю Леббику требовалось открытое пространство для обучения своих людей, и, к тому же, правители Орисона не хотели оставлять места для сосредоточения приближающегося врага. На некотором расстоянии от замка все же виднелись деревья, толстые, черные и загадочные, словно деревья в ее сне. И дороги, казалось, уводили куда-то, где происходили чудеса. Ей хотелось сказать: "Отвези меня в Домне. Отвези меня в Термиган, Армигит и Файль. Увези меня отсюда". Но погода была слишком холодной, снег слишком глубоким, и она не была ни принцем Крагеном, ни одним из его людей; она не могла путешествовать в таких условиях. Когда Териза увидела группу всадников, приближающихся к Орисону с юга, то почему-то вспомнила, что ни разу еще не садилась на лошадь. Часто моргая под ветром, пытаясь сфокусировать зрение, Джерадин уставился на всадников. Через какое-то время он тихо выдохнул: - Песок и красители! Это похоже на Тора. Сам Тор! С тех пор, как я прибыл сюда, он ни разу не бывал в Орисоне. Для Теризы он добавил: - Говорят, он слишком растолстел, чтобы куда-то ездить. А мне еще казалось, что он слишком стар. Он по меньшей мере на десять лет старше короля Джойса. - Затем Джерадин задумчиво пробормотал: - Если это он, то что же он делает здесь? В такое время года? Едва он сказал это, Териза почувствовала, как холод сжал ее сердце. Она повернулась к ступенькам, которые вели внутрь башни. Пердон держал слово, данное Мастеру Эремису. Однако один из Мастеров сказал - или предположил? - что Тор не способен совершить подобное путешествие. Времени было слишком мало? Расстояние слишком велико? Джерадин внезапно проскочил мимо нее, почти бегом спускаясь по ступенькам. - Пойдемте! - крикнул он через плечо. - Это, несомненно, Тор! И он везет с собой какой-то сверток! На секунду она замерла в нерешительности. _С_в_е_р_т_о_к_? Но затем поднятая Джерадином спешка вынудила ее помчаться вслед за ним. Он спускался, преодолевая по две ступеньки за раз. Длинное платье не позволяло Теризе спускаться с той же скоростью, но на первом же повороте лестницы он оглянулся, увидел, как она мучается, и замедлил шаги. Они вместе торопились спуститься с башни. Несколькими минутами раньше ей было холодно; теперь ее бросило в жар. Несмотря на спешку, она остановилась на лестнице, чтобы снять полушубок. Джерадин пытался сдерживать свое нетерпение, но на его лице отразилось раздражение ее медлительностью. - Извините... - пробормотала она, когда они продолжили спуск. Прежде чем Джерадин успел ответить, он оступился, издал вопль и покатился вниз, ударяясь о каменные ступени. - Джерадин! - Териза в панике бросилась вслед за ним. Когда она догнала его, он уже встал на четвереньки, затем оттолкнулся руками с пола. Голова у него моталась из стороны в сторону, словно он не мог вспомнить, где верх. Териза схватила его за руку, помогая подняться: - С вами все в порядке? Хотя Джерадин выглядел ошеломленным падением, он оперся на нее, поднимаясь на ноги. И встал. - Не беспокойтесь. Если бы подобное перестало происходить со мной по меньшей мере раз в день, я бы начал волноваться, не случилось ли чего. - Он с трудом помотал головой. - Пойдемте. Я и так пропустил уже почти все, что только можно. И не хочу пропустить еще и это. Но все же он заметно замедлил шаг, ведя ее по ступенькам к воротам. Воздух внезапно вновь стал холодным. Они достигли высокой, широкой двустворчатой двери, за которой находился огромный двор Орисона. Дверь была обита полосами железа и снабжена засовами, чтобы запирать ее при необходимости; сейчас она была открыта настежь. От стен замка эхом отразились крики. По коридору промчались стражники; еще несколько солдат показались в дальней части плаца. Через мгновение появился Смотритель Леббик. На морозе его команды звучали отрывисто, и он тоже помчался к воротам. - Застегните полушубок, - настойчиво прошептал Джерадин. Когда Териза подчинилась, он взял ее за руку и вывел на открытое пространство. Ее ноги по щиколотку погрузились в грязь. Она охнула, жалея красивые сапожки, но затем забыла о них, сосредоточиваясь на каждом шаге. Они с Джерадином оказались в юго-восточной, относительно чистой оконечности замкового двора; палатки базара и телеги фермеров сгрудились на северо-западе, среди них виднелись лотки торговцев и гвардейцы, ответственные за поддержание порядка и спокойствия. Но даже эта часть двора казалась достаточно большой, чтобы там можно было проводить парады с участием сразу нескольких эскадронов всадников. Дорога из замка не была закрыта. Ворота - колоссальная деревянная конструкция из толстых бревен, обитая сталью, - были подняты, как и в любой другой день; во время их прогулок Джерадин показал ей в архитраве гигантские вороты, которые поднимали ворота. Териза смотрела, как Смотритель строит своих людей, в почетный караул, чтобы приветствовать владыку провинции Тор. Трубач проиграл приветствие. Джерадин подвел ее, насколько солдаты позволяли подойти, поближе к месту, где всадники Тора должны будут, въехав в Орисон, спешиться, и здесь они стали ждать. На дороге к Орисону были видны всадники; они уже почти достигли замка, хотя передвигались еле заметно. Териза обратила внимание на то, что все всадники были в черном. Дыхание лошадей оставляло на сбруе серебристую изморось; попоны их были черными, и черная ткань покрывала носилки, которые держали в руках четверо всадников. Лицо мужчины, возглавлявшего процессию, было скрыто в тени черного капюшона, черный плащ был наброшен на его плечи. Этот человек был столь грузным, что Териза удивилась, как лошадь может нести такую тяжесть. Вместе со своими спутниками он приблизился к Смотрителю Леббику и остановился перед ровной шеренгой почетного караула. Все лошади, казалось, проседали под тяжестью груза, который они несли. - Приветствую вас, милорд Тор, - мрачно сказал Смотритель. Его плечи поникли, словно на них давила вся тяжесть зимы; пурпурная лента на лбу делала более заметными мрачно приподнятые брови. - Добро пожаловать в Орисон. Какова бы ни была причина, приведшая вас в наш замок в такую пору, - добро пожаловать. Тор медленно поднял руки в черных перчатках и откинул капюшон, открывая редкие седые волосы, прикрывающие его лысую макушку, черты лица, формой и цветом похожие на вымороженный картофель, выцветшие глаза. Его толстые щеки были пощипаны морозом. Хриплым басом он спокойно произнес: - Я хочу видеть короля. Холод делал сцену еще более контрастной. Териза увидела тень гримасы недовольства на суровом лице Леббика. - Милорд Тор, - ответил он. - Короля Джойса известили о вашем прибытии. Но в настоящий момент он занят другими делами. - Он не смог сдержаться и не выразить интонацией своего отвращения к этим _д_р_у_г_и_м д_е_л_а_м_ - король, вероятно, играет в перескоки. - Я уверен, что вскоре он удостоит вас аудиенции. Облака, обложившие небо, были цвета могильных плит. Холод, казалось, сгустился на плацу. Долгое время Тор не двигался и не говорил ничего. Его глаза смотрели куда-то в пространство, словно он ослеп. Затем он с видимым усилием перебросил ногу через седло и спешился. Гвардейцы молчали; было отчетливо слышно дыхание лошадей и хлюпание сапог Тора по грязи, когда он направился к носилкам. Он снял с носилок черный сверток в форме человеческого тела более высокого роста, чем он сам. Лорд казался достаточно сильным, чтобы удерживать такой вес; тем не менее он, неся, прижимал его к животу, пока не оказался перед Смотрителем Леббиком. Тем же самым спокойным безжизненным тоном он сказал: - Это мой старший сын. Я хочу видеть короля. Тревога в глазах Смотрителя стала явной. - Ваш сын, лорд Тор? Какая потеря. - Териза припомнила, что Леббику было хорошо известно, что такое потери. - Весь Мордант будет печалиться вместе с вами. Как он умер? На мгновение нотка страсти появилась в голосе Тора. - Его лицо было вырвано диким зверем, коего не ведал ни Мордант, ни Аленд, ни Кадуол. Хотите посмотреть на то, что с ним стало? - Вытянутой рукой он указал Леббику на тело, покрытое саваном. И почти мгновенно пыл его угас. Глухо, спокойным тоном он повторил: - Я хочу видеть короля. - Это невозможно. - Смотритель Леббик говорил глухо и хрипло, словно человек, мучимый болью. - Король Джойс еще не решил удостоить вас аудиенции. В молчании окружающих люди, сопровождавшие Тора, пробормотали проклятия. Как долго они скакали, чтобы доставить изуродованного сына Тора к королю? Внезапно Джерадин оставил Теризу. Проскочив через грязь, словно его не могли остановить ни препятствия, ни стражники, словно позабыв вдруг о своей неловкости, он приблизился к Тору. Юношеская нескладность и неловкость совершенно исчезли. Каштановые волосы, обрамлявшие твердые черты его лица, придавали Джерадину вид человека, с которым невозможно спорить, настолько уверенного в себе, словно он обладал властью и знал, как ею пользоваться. Не обращая внимания на яростный взгляд Смотрителя Леббика, Джерадин сказал: - Милорд Тор, я Джерадин, младший сын Домне. От имени отца и всей нашей семьи разрешите выразить мои искренние соболезнования. Король Джойс увидится с вами. Когда он узнает, почему вы прибыли, то непременно увидится с вами. - Джерадин, - басом рявкнул Смотритель. - Я тебе это припомню. Ты забыл, кто ты есть, щенок. Джерадин моментально повернулся к Леббику: - Нет, Смотритель. - Он вдруг словно бы стал выше, вырос в одно мгновение, уверенный в правомочности своих действий. - Это _я_ вам припомню. Лично меня вы можете оскорблять сколько вам заблагорассудится. Но еще не настал день, когда вы сможете оскорблять Домне. А я сейчас говорю от его имени. И от его имени я беру на себя ответственность. Если ее груз раздавит меня - что ж, значит, так тому и быть. Король увидится с лордом Тором. Гримаса исказила черты Смотрителя Леббика. Его руки, висящие вдоль тела, сжались в кулаки. Мгновение спустя он вкрадчиво произнес: - Ну что ж, попробуй, щенок. Подобные выходки легко даются тем, у кого нет груза обязанностей, - тем, кто игнорирует все последствия своих поступков. Мои обязанности заключаются в том, чтобы следить, за исполнением всех приказов короля Джойса, и я буду добиваться их исполнения, - его рука у бедра дернулась, как бы подчеркивая эти слова, - чего бы это ни стоило. Затем он отступил в сторону. Рявкнув, приказал почетному караулу сделать то же самое. Джерадин поддержал Тора под руку, помогая тому удерживать свой огромный вес. Вместе они двинулись к ближайшей распахнутой двери. Не меньше дюжины солдат вытянулись перед ними в струнку, а затем стали сопровождать их. Териза пошла вслед за ними. Смотритель решительным жестом остановил ее. - Нет, миледи. Здесь достаточно неприятностей и без вашего вмешательства. - Он выплевывал слова вместе с густым паром. - Я не позволю видеть страдания короля женщине подозрительного происхождения. Повысив голос, он приказал двум стражникам отвести леди Теризу де Морган в ее комнаты. Какую-то долю секунды она готова была взбунтоваться, хотя никогда ничего подобного не совершала и была бы не в состоянии совершить, если бы подумала об этом заранее. Ей хотелось пойти с Джерадином. Если бы она могла сделать хоть что-то для Тора... Ей страстно хотелось помочь ему, но взгляд Леббика заставил ее отступить. В нем светилась ярость, на грани вспышки гнева, и, казалось, он предупреждал, что если Териза доведет его, он будет вынужден совершить насилие. Она повернулась к людям, которых он назначил ей в провожатые, и позволила им сопровождать ее. Пробираясь по грязи, она слышала, как Смотритель Леббик неловко приветствует спутников Тора, предлагая всадникам и их лошадям воспользоваться гостеприимством Орисона. А затем он последовал за Тором и Джерадином. Оказавшись в своих комнатах, вычистив насколько было возможно сапожки и вымыв их в ванной, Териза подумала, что Тор, очевидно, прибыл в Орисон н_е_ по просьбе Пердона. С другой стороны, какая разница, каковы причины, приведшие сюда лорда Тора? Главное, что он оказался здесь. Это явно играло на руку Мастеру Эремису. Мастер Эремис был не слишком удобным объектом для размышлений. Его отсутствие вызывало у нее смутную боль разочарования и страх. Тем не менее, размышления о нем были более приятными, чем образ Тора, стоявший у нее перед глазами, образ толстого старого человека, по колено в грязи, с мертвым сыном на руках и глазами, пустыми от горя. Когда мать Теризы умерла, и она заплакала, отец ударил ее, всего раз, чтобы заставить замолчать. Затем он напился, в первый и единственный раз за все то время, что она себя помнила. Затем начал приводить в дом других женщин, словно его жена никогда не существовала. Териза предпочитала думать о Мастере Эремисе. Прошел час, прежде чем она осознала, что никак не может успокоиться. Она была не из тех женщин, которые бесцельно бродят по комнатам, но сейчас вдруг обнаружила, что старательно вымеряет шагами ковры и каменные плиты пола - в ожидании Джерадина. Он посмел возразить Смотрителю. Териза понимала, что никогда еще не видела в нем такой силы. Но вернется ли он рассказать, что произошло дальше? Он все-таки пришел. Перед полуденной трапезой Териза услышала стук в дверь. Открыв ее, она обнаружила в коридоре Джерадина. Он выглядел, словно побитый мальчишка. Его глаза казались опухшими от слез, а выражение лица было таким несчастным, что ей захотелось обнять его. Однако на это Териза не решилась. Жизнь, полная сдержанности, ничему ее не научила: она не знала, как успокаивать других. Но инстинктивно, не колеблясь, она положила свою руку на его и выдохнула: - О, Джерадин, что случилось? Он попытался собраться, но безуспешно. - Тор увиделся с королем. Сын Домне смог добиться хотя бы этого. Я просто не позволял никому говорить мне "нет". Но король Джойс... У него перехватило горло, слова застряли в нем, словно были слишком болезненными, чтобы выйти наружу. На мгновение его черты исказились. Он смущенно посмотрел на стражников, стоящих по бокам от двери. - Пожалуйста, Териза. Я не могу говорить об этом в коридоре. Ее сердце лихорадочно билось. - Входи же, - пробормотала она. - Это глупо с моей стороны. Я не собиралась держать тебя здесь. Продолжая удерживать Джерадина за руку, она ввела его в гостиную. Если бы он не тратил столько сил на то, чтобы сдерживать себя, и если бы она не была столь скованной, они могли бы обняться. Но он выглядел таким далеким в своем горе... К тому же, ей пришлось отступить от него на шаг, чтобы закрыть дверь. Когда она снова повернулась к нему, он стоял, прижимая локти к бокам, и его сжатые в кулаки были прижаты к груди. - О, Джерадин, - пробормотала она, - Джерадин... - Я не знаю, что происходит. - Его голос был хриплым, сдавленным, он словно бы выдавливал из себя слова. - Клянусь, я ничего не понимаю. Увидеться с королем оказалось совсем не трудно. Для этого было нужно лишь проигнорировать стражников у двери, сказавших, что король занят. При данных обстоятельствах они не могли стать на пути Тора. Король Джойс и Знаток Хэвелок играли в перескоки. Об этом ты, наверное, уже догадалась. Ибо что же еще, - сказал он кисло, - может занять его настолько, что у него не будет времени повидаться с человеком, который помог ему начать путь к трону короля Морданта? Но он, казалось, ничуть не удивился тому, что ему помешали. Когда я ворвался, он оставил игру, чтобы поприветствовать нас. И на лице у него при этом была его обычная улыбка - такая, что просто хочется лечь перед ним, чтобы он мог по тебе пройтись. Когда он заметил, что Тор что-то принес, я пояснил, что это за сверток. И на мгновение мне показалось, что я поступил правильно. Хоть раз в жизни я наконец-то совершил правильный поступок. Он, казалось, вспомнил о своей силе и вызвал ее из глубин души. Внезапно он стал выше, больше, глаза его загорелись гневом. "Как это произошло?" - спросил он. Тор не мог отвечать, и потому ответил я: "Воплотимое. Какой-то странный волк". Надеясь, что поступаю правильно, я сказал: "Посмотрите на его лицо". Король Джойс приподнял край савана. Джерадин содрогнулся. - Это было ужасно. Хотя выглядело бы куда хуже, если тело не было бы на морозе в течение всех тех десяти дней, что Тор находился в пути. Когда король Джойс увидел это, он словно бы внутренне распрямился. Он принял тело из рук Тора. Затем обратил лицо к потолку, словно собираясь завыть. В его лице было столько боли и ярости, что, казалось, оно безмолвно кричало. Я думал, что наконец-то - _н_а_к_о_н_е_ц_-_т_о_ - он разгневался достаточно, чтобы решиться на что-то... Но я ошибся. Джерадин даже не пытался смягчить свою боль. - Знаток Хэвелок выбрал именно этот момент, чтобы сказать: "Джойс, твой ход" - словно он не замечал ничего из происходящего в комнате. И король Джойс сломался. Его лицо скривилось, и он заплакал - тихо, почти беззвучно. "О, мой старый друг, - сказал он. - Прости меня. Прости меня". Затем опустился на колени, не в силах больше удерживать тело на весу, - Джерадин, рассказывая это, едва сдерживал плач, прижимая локти к животу, а сжатые кулаки - к груди, - и как можно осторожнее опустил сына Тора на пол. Какое-то время он стоял на коленях, склонившись над телом. Затем снова поднялся... - Джерадин сжал кулаки еще крепче, словно бы набираясь сил, чтобы договорить, - и вернулся обратно к игре. Какое-то время Джерадин стоял неподвижно, пытаясь справиться со своими эмоциями, а Териза смотрела ему в лицо, страдала за него, за Тора и короля Джойса - и молчала. - После этого, - продолжил Джерадин после тяжелого вздоха, - он уже ни на что не обращал внимания. Не отдал распоряжений насчет похорон. Не отвечал ни на какие вопросы. Может быть, он даже позабыл, что мы находимся здесь. Он наконец-то двинул одну из шашек. Насколько я мог видеть, этот ход укрепил позицию Хэвелока. Все это время Тор не проронил ни слова. Он выглядел слишком ошеломленным, слишком глубоко погруженным в горе, чтобы хоть что-то сказать. Мне казалось даже, что он вот-вот потеряет сознание. Но ему удалось все же как-то взять себя в руки. "Мой сын - мертв, - сказал он, словно король почему-то не обратил на это внимания. - И это - лучшее, что ты можешь при этом делать?" Король не отвечал. А Знаток Хэвелок сказал: "Когда будете уходить, закройте, пожалуйста, за собой дверь". Джерадин снова вздрогнул. - Затем Смотритель Леббик выпроводил нас оттуда. Двум его людям пришлось применить силу, чтобы увести Тора. Но я за это ему благодарен. Он оказал нам услугу, выдворяя нас. Внезапно пригодник прижал кончики пальцев к глазам, стараясь избавиться от слез, боли и слабости. Когда он снова посмотрел на Теризу, его глаза были красными и растерянными. Уверенность покинула его. И сейчас еще больше, чем когда-либо, он производил впечатление молодого человека, сломленного подсознательным пониманием надвигающейся катастрофы. - Смотритель Леббик был прав, - сказал он. - Было бы лучше, если бы Тор не виделся с ним. Я, похоже, только усугубил его горе. - Мне очень жаль, - прошептала Териза, ненавидя себя за неспособность помочь ему залечить раны. Но она ничего не могла для него сделать, могла только повторить: - Мне очень жаль. Позднее в этот же день, оставшись в своих комнатах одна, когда впереди было еще полвечера, а заниматься, кроме размышлений было нечем, Териза стояла возле окна и смотрела на дорогу. Показались еще какие-то всадники. Эта группа была больше отряда Тора и выглядела более воинственно. О прибытии всадников к стенам Орисона возвестила труба; Смотритель поспешил выстроить почетный караул, такой же, как встречал Тора. Затем вся группа проследовала в замок. Теризе никак не удавалось собраться с мыслями. Саддит вместе с ужином принесла новости. - Вы слышали, миледи? Оба, Файль и Армигит, прибыли в Орисон, оба потребовали аудиенции у короля Джойса. И обоим было отказано. - Служанка гордилась своими сведениями. - Говорят, что Файль привез письма от королевы Мадин и леди Торрент. И тем не менее получил отказ. Судя по слухам, он воспринял этот отказ стоически. Армигит же вел себя совершенно иначе. Я и сама слышала его. Он бегал по коридорам, хватал за руку каждого, кто готов был его выслушать, и изливал на него свое негодование. - Она хмыкнула. - Я даже начинаю сомневаться, что он действительно взрослый мужчина, миледи. Когда Саддит удалилась, Териза обнаружила, что все же пришла к какому-то решению. Король Джойс не желает встречаться с лордами провинций; он отказался даже получить весточку от жены. Он зашел слишком далеко. Мастер Эремис прав: положение дел таково, что Мордант может спасти только кто-то другой. Ей следует отправиться к нему и поговорить с ним, рассказав все, что она знает. Возможно, придется рассказать ему о тайных встречах с Мастером Квилоном и Знатоком Хэвелоком. Не для того, чтобы предать их, но лишь чтобы помочь Мастеру Эремису: эта информация позволит ему действовать более успешно. Она приняла подобное решение потому, что хотела сделать хоть что-то полезное. Ей не хотелось всю свою жизнь так и оставаться пассивной. Ее присутствие здесь не имело никакого смысла - но пока она здесь, она будет делать хоть что-то, стараясь помочь. Помочь Джерадину, а также всему остальному Морданту. Джерадин был слишком ошеломлен, потрясен встречей с королем, и потому не в состоянии преодолеть свою былую неприязнь к Мастеру. Он был слеп по отношению к тому простому факту, который она видела ясно: Мастер Эремис был единственным человеком, способным объединить Гильдию и лордов против врагов Морданта. Но она не думала о Джерадине - или о Морданте - когда пришла к окончательному решению. Она думала о том, как Мастер Эремис целовал и ласкал ее. На следующее утро - после бессонной ночи - она проснулась рано. Вымылась. Вымыла и высушила волосы. Когда Саддит принесла завтрак, Териза обнаружила, что не может есть. Решив не рисковать бороться с подкатывающей тошнотой, она попросила служанку помочь ей надеть платье, которое она выбрала накануне вечером - нечто из розовато-лилового шелка, обтягивающее бедра и широкое в груди, с глубоким вырезом. Затем она отпустила Саддит до вечера, сказав, что собирается провести день в обществе леди Мисте. Саддит при столь явной лжи лишь пожала плечами, довольно улыбнулась и ушла, словно у нее были свои планы. Когда служанка ушла, Териза еще какое-то время оставалась в своих комнатах. Она уверяла себя, что это не колебания - нет, ничего подобного. Она просто ждет подходящего часа. Но правда заключалась в том, что она просто потеряла уверенность. Мастер Эремис был для нее слишком - слишком опытным, слишком посвященным, слишком властным. Джерадин обвинял его в том, что он пытается манипулировать ею. И он наверняка манипулировал Гильдией. Объяснения, которые он ей дал, были далеко не удовлетворительными. И, похоже, больше она его не интересовала. Однако в конце концов Териза отмела все сомнения и на исходе утра подошла к двери, неверной рукой открыла ее и вышла. Один из стражников при виде ее негромко присвистнул сквозь зубы; она это проигнорировала. Спускаясь вниз, она слегка запаниковала, потому что не помнила точно, как пройти к комнатам Мастера Эремиса. Она не обращала особого внимания на путь, когда в тот единственный раз посещала его апартаменты. И еще ей показалось, что за ней следует какой-то мужчина... Три или четыре раза на разных уровнях замка она оглядывалась, но этот человек, казалось, исчезал в тот момент, когда она вот-вот должна была разглядеть его. Он вроде бы был высоким и сильным, серый плащ скрывал его одежду и затенял лицо, но не укрывал длинного меча, выглядывавшего возле сапог. С другой стороны, он не мог быть тем человеком, который напал на нее в ее комнатах. Он был одет не в черное. И, похоже, вовсе не следовал за ней. Видимо, он вскоре отстал от нее. Она его больше не видела. Обеспокоенная его присутствием вероятно больше, чем он того заслуживал, она выбросила мысли об этом человеке из головы и снова сосредоточившись на проблеме поиска покоев Мастера Эремиса. То, что Териза запомнила во время прогулок с Джерадином, существенно помогло ей. Наконец она нашла коридор, ведущий в ту часть Орисона, что была отведена исключительно для Мастеров. После этого ей оставалось только найти дверь из полированного палисандра с изображением Мастера Эремиса в полный рост. Добравшись наконец до этой двери, Териза подняла руку, чтобы постучаться, - и замерла. Дыхание ее было слишком прерывистым; ей требовалось время, чтобы успокоиться. Изображение на двери было действительно весьма необычным. Глаза, которые, казалось, видели все на свете; рот, обещающий удовольствия, которые могли ей на самом деле и не понравиться. Он был для нее чрезмерен. Если бы у Теризы оставалась хоть капля здравого смысла, она сама призналась бы себе в этом. Ей не следовало так рисковать. И потому она не постучалась. Движимая безумной логикой одержимого, она положила руку на дверную ручку и открыла дверь со звуком более тихим, чем стук ее сердца. Она нашла комнату для соблазнений такой, какой ее помнила - именно здесь Мастер целовал и ласкал ее. Она увидела, что багрянец верхнего ковра драматично подчеркивает голубизна обивки и желтизна занавесок. Она увидела изящно сделанные медные подставки, с которых расточали свет и тепло лампы с ароматическими маслами. Она увидела роспись на стенах - различные сцены обольщения. Она увидела диван... А на диване - Мастера Эремиса. К счастью, он не смотрел в ее сторону. Он лежал лицом вниз, и все его внимание было сосредоточено на женщине, лежащей под ним. Крепкие мускулы его голой спины и ягодиц напрягались и расслаблялись в ритме его движений. Ноги женщины обхватили его у пояса. Ее руки охватили его спину. Она издавала грудные возгласы, шедшие, казалось, из самой глубины тела. Ее одежда, разбросанная на полу, была Теризе хорошо знакома. В дополнительных доказательствах она не нуждалась. Женщина, вне всяких сомнений, была Саддит. Она видела нечто подобное и раньше. Ее родители жили в отдельных комнатах. Но после смерти матери Териза стала использовать ее комнату для того, чтобы скрываться от всех, словно, будучи уже на том свете, ее мать утешала ее больше, чем когда была жива. Естественно, она ничего не говорила об этом отцу, и он, вероятно, не подозревал о ее присутствии, когда повалил одну из своих женщин на постель матери. Она тогда смотрела какое-то время, прежде чем поняла, что происходит у нее на глазах. Сейчас Териза просто тихо закрыла дверь, несмотря на щемящую боль в сердце, и вернулась в свои комнаты. Осторожно, стараясь не порвать платье, она в конце концов справилась с шелковым нарядом и отшвырнула его в сторону. Затем переоделась в свои старые вещи, подошла к окну и долго смотрела на разбушевавшуюся зиму. Она все еще стояла у окна, когда к замку приблизилась еще одна группа всадников. Как и предыдущие две, эта группа была больше, чем процессия Тора, - и менее мрачная. Снова труба приветствовала прибывших, когда они въезжали в ворота. Снова Смотритель Леббик встречал их почетным караулом. Когда всадники спешились, Теризе показалось, что она узнала выправку и лысую голову Пердона. Но она не была в этом уверена. 12. ЧТО МУЖЧИНЫ ДЕЛАЮТ С ЖЕНЩИНАМИ Она не знала, как сможет снова посмотреть в глаза Саддит. К счастью, когда служанка принесла ей ужин, старые привычки пришли Теризе на помощь. Она отнеслась к сияющей Саддит так же вяло, бледно и безлико, как вела себя с родителями; она напустила на себя отсутствующий вид, словно закуталась в плащ, и не было ничего, что могло бы привлечь к ней внимание Саддит, вызвать у служанки какие-нибудь эмоции или дать пищу для раздумий. В результате Териза была в состоянии выслушать болтовню Саддит так спокойно, словно ничего при этом не ощущала. Она без труда справилась с вежливыми и вялыми попытками служанки выяснить, как ее хозяйка провела время. Теризе казалось вполне нормальным, что это не вызвало у нее никаких чувств. Как она могла что-либо ощущать, если была словно бы в вакууме и ни одна эмоция не затрагивала ее сознание? К несчастью, за привычки приходится расплачиваться. Чувство, что она исчезает, растворяется, с новой силой нахлынуло на нее. Ей снова предстояла отвратительная ночь - и не было зеркал, с помощью которых она могла бы защититься. После того как служанка собрала тарелки и ушла, Териза приняла ванну, используя холодную воду и тепло камина, чтобы создать иллюзию физической реальности. Затем она затратила еще какое-то время на то, что старательно переставляла лампы в комнате, пытаясь получить свое отражение на стекле окна. Но чернота ночи снаружи упорно отказывалась показать ее изображение. Ей хотелось все бросить, принять все как есть и беспрекословно подчиниться последствиям. Но она боролась с этим уже много лет. Что же сделал с ней Мастер Эремис? Не он создал ее проблему. Неужели она была настолько глупа, что поверила, будто он может ее от этого излечить? Что его прикосновение к ее телу даст ей то, чего ей не хватает? Тогда почему она бессмысленно тратит время, так переживая? Почему же она... ...дрожит посреди комнаты, и сердце ее замирает от того только, что кто-то постучал в ее дверь? Териза знала ответ. Сегодня была та самая ночь, когда Мастер Эремис и Мастер Гилбур должны были встречаться с лордами провинций. Какое-то мгновение она собиралась вообще проигнорировать того, кто стоял за дверью. Но стук повторился, напоминая Теризе, что нет места, где она могла бы спрятаться. Заставив себя собрать всю смелость, какая в ней еще оставалась, Териза пошла открывать. На пороге стоял улыбающийся Мастер Эремис. Он глядел на нее так, что она поняла - он имеет над ней слишком большую власть; она вмиг отмела все вопросы о реальности своего существования и стала пред ним реальной - реальной для него. И, кстати, разве он причинил Теризе какой-либо вред, занимаясь любовью с Саддит? Глаза его обещали гораздо большее. Кто еще из тех, кого она знает, мог бы целовать ее так энергично, весело и со знанием дела? И если его интерес к ней угас, она может возродить его, рассказав о Знатоке Хэвелоке и Мастере Квилоне. Смущенная, пытаясь держаться прямо, она сказала: - Я не хочу идти. Эремис мягко проскользнул в комнату, словно знал ее лучше, чем она сама. - Миледи, - сказал он настойчиво, - вы должны. - Почему? - Попытка не растеряться под его лучезарным взглядом и ослепительной улыбкой кружила Теризе голову. - Это не имеет ко мне никакого отношения. - Ох, - ответил Мастер, - вот тут вы совершенно не правы. - Затем выражение его лица стало серьезным. - Вы должны отправиться со мной в качестве подтверждения моих добрых намерений. Вы, возможно, не представляете себе, какой дурной репутацией пользуются все воплотители - по вине короля Джойса. Все мы находимся здесь по его воле и потому честны настолько, насколько честен он, благодушно настроены по отношению к Кадуолу и Аленду, что превращает нас предателей, и являемся источником существующей напряженности в отношениях с ними. Однако нам приходится мириться с этим, потому что Гильдия была создана скорее силой, чем по доброй воле. Передо мной стоит задача переубедить этих лишенных власти лордов поверить мне, а это может быть достигнуто лишь в том случае, если я буду честен с ними. Я должен показать им вас, чтобы они получили представление о том, что Гильдия собиралась сделать совсем недавно - и что мы собираемся сделать сейчас. Миледи, от вас зависит очень многое. Если вы откажетесь пойти со мной, я ничего хорошего от этой встречи не ожидаю... - Он сделал попытку выглядеть менее самодовольным. - И все мои попытки спасти Мордант пропадут втуне. Его руки игриво поправили край мантии. Териза хорошо помнила его руки. Она в тот раз только подступила к тому, чтобы узнать, что они могут делать. Сердце ее пылало. Она чуть не сказала: "Хорошо, я пойду с вами, если после этого вы отведете меня в свои комнаты". Эти слова так рвались из ее горла, что она ощутила легкое головокружение. Ей пришлось несколько раз сглотнуть, прежде чем она смогла кивнуть головой. Мастер сделал шаг