к. Когда Нита была совсем маленькой и говорила "ничего!", она непременно попадала в какую-нибудь историю. С тех пор ей и досаждали насмешливой гримасой, стоило только произнести это слово, чтобы отделаться от вопросов родителей. - Ма, - нетерпеливо сказала Нита, - иногда слово "ничего" и в самом деле означает - ни-че-го! Мы шатаемся по пляжу, болтаем, занимаемся всякой чепухой. Вот и все. - Какой чепухой? - Ну, какая разница, ма? Просто че-пу-хой. - Разница есть. - Мама пристально посмотрела на Ниту. - Есть детская чепуха, а бывает чепуха взрослая... Нита насторожилась. Пожалуй, дело, которым они занимались, никак нельзя было назвать детскими играми. Мама продолжала, не отрываясь, глядеть на нее, ожидая, что дочь первой нарушит молчание. - Я не стану ходить вокруг да около, - сказала она наконец. - Нита, ты и Кит... вы... не перешла ли ваша дружба в слишком близкие отношения? - Какие? - не поняла Нита. - Физические... - Мама спрятала глаза. Нита оторопело глядела на нее. - Ма! - взревела она. - Ты имеешь в виду секс? Нет! - Вот и ладно, - облегченно вздохнула мама, - не будем больше об этом. В кухне повисла тишина. Мама снова отвернулась к раковине, а Нита, казалось, слышала не высказанное, но повисшее в воздухе сомнение: "Если это правда..." Эта недосказанность беспокоила Ниту больше, чем перспектива разговора о таких вещах вслух. - Ма, - неуверенно, запинаясь, начала она, - если я соберусь сделать что-нибудь в этом роде, я сначала поговорю об этом с тобой. - Она чувствовала, как краска заливает лицо. Толковать об этом с кем-нибудь, а тем более рассказывать матери? И все же она знала, что сейчас сказала правду. - Послушай, ма, ты знаешь меня. Я же цыпленок и всегда прибегаю спросить совета прежде, чем сделать что-нибудь. - Даже об этом? - В особенности об этом! - Тогда чем же вы занимаетесь? - Теперь в голосе матери слышалось недоумение. Она искренне не могла понять, - Иногда ты отвечаешь: играем. Но я не знаю, что нынешние дети имеют в виду, говоря "играем". Когда я была маленькой, это были "классики", скакалки через веревочку, игры в песочке, в конце концов. Теперь же, когда я спрашиваю Дайрин, что она делает, слышу в ответ "играю" и вхожу к ней, то вижу, что она решает квадратные уравнения... или пробует мои щипцы для завивки, волос на соседском рыжем сеттере. И это называется играть? Я не знаю, чего ожидать от вас. Нита пожала плечами. - Кит и я немного плаваем... и ныряем, - сказала она. - Вы, надеюсь, осторожны? - Ага. - Нита была благодарна матери, что та не стала упоминать о спасателях, организованных пляжах и тому подобной чепухе. "Просто беда с этими родителями, - подумала она. - Надо бы спросить Тома и Карла, как они отговаривались, когда начинали?.." Но мама все же ждала подробностей и более разумного объяснения. Что ей сказать? - Мы разговариваем, - Нита задумалась. - Мы глядим на проходящих людей... Обсуждаем... Нита умолкла, понимая, что все ее объяснения жалки и бесполезны. Даже отношения с Китом нельзя объяснить так, чтобы мама СМОГЛА понять. - Он просто мой друг, - наконец вытолкнула из себя Нита, хотя слово "друг" не вместило бы всего, что было между ними. И снова ее бросило в жар при мысли о том, какой смысл вкладывала мама в это слово. - Ма, с нами все в порядке. Правда-правда. - Надеюсь, что так, - медленно сказала мама. - Впрочем, - спохватилась она, - я и в мыслях не держу, что ты что-то недоговариваешь. Я верю тебе, Нита. Доверяю... и все же немного беспокоюсь. Нита понимающе кивнула. - Можно мне теперь идти, ма? - Конечно. Только возвращайтесь до того, как стемнеет, - улыбнулась мама, и Нита, глубоко вздохнув, направилась к двери. Но не было у нее ни чувства облегчения, ни ощущения, что все утряслось и начисто забыто, как это обычно бывает, когда семейные размолвки и недоразумения исчерпаны и выяснены, к всеобщему удовлетворению. Нита знала, что мама теперь настороже. Ей непременно захочется выяснить все. Но ведь никакого повода для беспокойства они не давали, размышляла Нита, шагая по пляжу. Вспомнив, что Кит давно уже ждет ее, она припустила бегом. Да, повода они не давали, но причины-то были! Это Нита знала, и потому чувство вины угнездилось в ней так глубоко, что никакая морская вода в мире не могла бы вымыть ее. Она нашла Кита на дальнем конце пляжа. Он стоял на краешке мола. В руках у него было растянуто что-то неуловимо мерцающее. Сеть Жизни! - Ты опаздываешь, - хмуро сказал он, когда Нита вскарабкалась на мол. - Ш'риии ждет... - Он повернулся к ней, и нахмуренные брови его взлетели вверх. - Случилось что-нибудь? - Кит вглядывался в ее лицо. - Все в порядке? - Ага. Но мама становится слишком подозрительной. Нам надо возвратиться дотемна, иначе будут неприятности. Кит пробормотал под нос что-то сердитое на своем родном испанском. - О-ла-ла! - передразнила его Нита, изобразив пляску тореадора перед быком. Кит рассмеялся. - Все в порядке, - сказала она. - Поплыли. - Лучше оставить плавки здесь, - сказал Кит. Нита кивнула и, отвернувшись, начала раздеваться. Кит, скинув плавки, сполз по камням вниз. Нита бросила рядом свой купальник и стала спускаться с мола по другую его сторону. На этот раз Ните было гораздо проще, чем вчера, обрести тело кита. Она сразу же пошла в глубину, увлекая за собой Кита, который уже обернулся в Сеть. Его превращение свершилось тоже быстро и с меньшими усилиями, хотя вода при этом всколыхнулась и забурлила так, будто взорвалась торпеда. И тут же появилась Ш'риии. Они поприветствовали ее и последовали за ней на восток, огибая залив Шиннекок. - Некоторые отклики на Призыв Ар'ооона уже долетели, - сказала Ш'риии. - К'ииит, похоже, нам не потребуется, чтобы и ты пел. Но все же надеюсь, ты в любом случае присоединишься к Песне. - Ну да, - весело прогудел кашалот, - кто-то же должен помочь Ните с ее слабеньким голоском! Нита издала звук, который выражает у китов-горбачей крайнюю степень негодования. Но она вдруг почувствовала, как ей передалась нервная дрожь в голосе Ш'риии. - Где сейчас дельфин? - спросила она, вспомнив о Ст'Ст. - Созывает своих сородичей для охраны Ворот. Кроме того, я не уверена, что он подходит для того, что мы будем делать сегодня... - Ш'риии, - Кит, кажется, тоже уловил беспокойство в ее пении, - что случилось? Мы же просто плывем на встречу с другим Волшебником, я правильно понял? - О нет, - возразила она. - Бледный не волшебник. Ему предстоит петь одну из партий Двенадцати, но он единственный, кто не владеет волшебством... - Ну и что? Нас же трое Волшебников. Даже акула не посмеет... - К'ииит, - сказала Ш'риии, - тебе-то просто. Ты кашалот, и, что верно, то верно, ни одна акула средних размеров не посмеет на тебя напасть. Но мы собираемся навестить не средненькую акулу. Эта акула не играет роль Властелина. И по-настоящему может стать Бледным Убийцей. К тому же существуют такие Силы, с которыми с трудом равняется даже самое глубокое волшебство. Позже ты поймешь это. - Голос ее стал тише. - Мы подплываем. Если собираетесь остаться в живых хотя бы еще некоторое время, следите за тем, что говорите, когда появится Бледный. И, ради Моря, если вас что-то рассердит или расстроит, не показывайте виду! Они продолжали плыть по направлению к Монтаук Пойнт, длинной отмели, которая тянулась вдоль юго-восточного края Лонг-Айленда. Дно постепенно стало меняться. От желтого, шелковистого песка Южного Берега с его уютным мельканием рыбок, усеянными покинутыми раковинами устричными отмелями и мягким колыханием водорослей к царству темных теней, серовато-коричневых и густых, почти черных. Дно стало каменистым, покрытым острыми обломками разрушенных скал. Море тоже изменилось, обычный тихий плеск и шипение струящейся воды превратилось в грохочущий рев, возраставший с такой скоростью и силой, что Нита уже не могла услышать не только течение мыслей плывущих с нею рядом, но и ток собственных мыслей. Вода помутнела и сгустилась до того, что трудно было хоть что-то увидеть сквозь нее. Над ними, на поверхности гуляли грозные белые барашки, солнечный свет истаивал, растворялся в воде, отчего все вокруг становилось мертвенно-бледным, бело-серым, без теней. Очертания окружающих предметов - камней, скал, водорослей - скрадывались, и все становилось призрачным, нереальным. - Будьте внимательны, - тихо пропела Ш'риии, - здесь вокруг полно острых камней. Одно неловкое движение, глубокая царапина, и можно незаметно истечь кровью. Они один раз ненадолго всплыли на поверхность около Монтаук Принт, чтобы глотнуть воздуха. Нита мельком успела взглянуть на высокий восьмиугольный маяк, маленький домик смотрителя по соседству и группы отдыхающих и туристов рядом с резко наклонившимся к морю утесом. Нита взметнула в воздух эффектный фонтан и усмехнулась про себя, увидев, как люди на берегу показывают пальцами, кричат друг другу, фотографируют ее. Она даже немного подержалась у поверхности, чтобы они успели сделать несколько хороших кадров, а затем снова погрузилась в воду и догнала Кита и Ш'риии. Непроницаемая, тусклая масса воды затрудняла поиск пути. Приходилось издавать короткие звуки и ждать отраженного эха, чтобы понять очертания дна и не напороться на острый край подводной скалы. Но свисты, издаваемые Ш'риии, были уж настолько отрывистыми и короткими, что, казалось, у нее их такой малый запас, что приходится беречь. Что с ней происходит? Нита недоуменно поглядывала на китиху. Такие короткие звуки ведь не достигнут дна! И в самом деле, стоило только Ните подумать об этом, как Ш'риии чуть не налетела на громадный камень, лишь ловким изворотом хвоста спасшись от столкновения. Словно бы сжавшись, Ш'риии продолжала плыть вперед. Рев воды на Мелководье продолжал нарастать, поглощая их голоса, как бы обесцвечивая все звуки. Ш'риии изменила направление, теперь она повернула на север, постепенно замедляя движение, почти прекращая его. Кит, чтобы не перегнать ее, едва шевелил хвостом и плавниками и словно бы застыл над медленно проплывавшим под ним дном. Нита глянула на его огромную темную фигуру, кажущуюся еще тяжелее и неуклюжее на фоне переливающейся светом пленки поверхности воды. Вдруг ей показалось, что тело его дернулось, от него пронеслась волна мгновенного испуга. - Нита! Она поглядела вперед и увидела то, что видел он. Молочная вода перед ними клубилась облаком крови. Это облако кружилось, растягивалось, рвалось пронизывающими его, исчезающими в этих кровавых клубах тенями быстрых продолговатых тел. У Ниты вырвался мгновенный, похожий на визг, вскрик. Но она заставила себя замолчать и подождать отклика, эха. И звук не замедлил вернуться, подсказав, что в кровавом месиве, в этой крутящейся красной тьме, трепещущей и дико рвущейся, пребывает что-то большое, размером не меньше, чем тело Кита. Нита уперлась плавниками в воду, чтобы зависнуть на одном месте, и глянула вверх, на плывущего над ней Кита. Он опускался и что-то тихо гудел, пел, обращаясь к ней. Она все поняла и вгляделась в кровавое облако. Из него, оставляя за собой красно-бурые ленты перемешанной с кровью воды, выпадали объедки, огрызки тел тунцов - головы, хвосты, искромсанные до неузнаваемости. Кружась, словно осенние листья, останки как бы нехотя тянулись на дно, где крабы, морские сомы и более мелкие побирушки поспешно рвали, глотали, дергали их, жадно насыщаясь, но так и не в состоянии насытиться до конца. Нита не желала привлекать внимание к себе, но ей так хотелось услышать хоть звук утешения от Кита! Да, место это, куда привела их Ш'риии, без сомнения, было заражено сейчас "охотничьим безумием" акул, когда охотник уже начинает пожирать не только жертву, но все, что попадается ему на пути, безостановочно, бессмысленно, пока не наестся настолько, что уже не в состоянии двигаться. А в самой середине кровавого облака, отнесенного течением на Мелководье, что-то двигалось стремительно, с неуловимыми резкими разворотами и рывками. Нет, нет, это невозможно! Вот первая реакция Ниты на появление из кровавой пелены этой вращающейся вокруг самой себя тени. Она вдруг перестала кружить и дергаться, а медленно и неудержимо заскользила вверх, к Ните, Киту и Ш'риии. Докатившийся до Ниты отзвук предупредил ее об огромности существа. Но нет, никакая рыба не могла быть таких невообразимых размеров! И все же вот она, перед ними! Нита замерла. С медленной, спокойной, смертельной грацией морской исполин, ритмично изгибаясь, приближался к ним. Теперь Нита поняла, почему Ш'риии прочила это существо на роль Властелина акул. Может быть, подлинный Властелин, живший десять тысяч лет назад, и был больше. Но тогда и все остальное было больших размеров! Бледный Убийца был в длину почти таким же, как Кит, - не менее девяноста футов от тупого носа до конца хвостового плавника. И глаза! Они были такими же тусклыми, ничего не выражающими черными точками, как у тех, из жуткого фильма "Челюсти". Но одно дело видеть эти глаза на экране телика, а другое - когда они, холодные, спокойные и голодные, жестоко глядят на тебя. Бледная фигура, скользя почти беззвучно, приближалась. Кит так близко притерся к Ните, что она чувствовала удары его большого сердца. Подплывающая акула была похожа на большую белуху, во всяком случае, именно такую по форме видела Нита в "Челюстях". Но на этом сходство, однако, кончалось. Верхняя часть тела больших белых акул на самом деле была бледно-голубой и лишь живот белый. Повелитель акул был весь целиком белый, цвета слоновой кости, казалось, кожа его с годами обесцветилась, вымылась струями соленой морской воды. Ну а что касается размеров, так он вполне мог проглотить акулу из "Челюстей" на завтрак, а потом закусить и Нитой, сожрав ее за один присест на десерт. Его ужасная ненасытная утроба, лишь раздразненная кровавыми кусками разорванных тунцов, была не менее шестнадцати футов и казалась необъятной. Разверстые челюсти чуть двигались размеренно и равнодушно. Белый ужас приближался. Ш'риии выдвинулась вперед. Она немного склонилась в воде под углом ко дну и, направив свое тело в сторону подплывающей акулы, запела. Но в голосе ее чувствовались странные какие-то хрипы: - Эд'Ахррумрашш, ты, Неуправляемый, я приветствую тебя в этих водах. Бледный устремился прямо к Ш'риии. Его пустые глаза нацелились на китиху, но та не шелохнулась, не отстранилась. А Бледный неслышно скользил в зеленой глыбе воды с полуоткрытой пастью. В последний момент он свернул в сторону и стал описывать большой круг, словно бы накидывая на всех троих невидимую петлю. Три раза обогнул он неподвижную троицу в полном молчании. Нита чувствовала, как рядом с нею содрогается всем телом Кит. Повелитель акул кружил и пристально глядел на них, по-прежнему не произнося ни звука. И так продолжалось, пока он не замкнул последний, третий круг. Когда он наконец заговорил, в голосе его не было ни той теплоты и глубины, ни богатства переливов, которое было так приятно Ните в пении китов. Голос этот был... да, да, сухим! Скребущим по коже, ровным и бесстрастным. В этом режущем голосе не было живой, клокочущей злобы, а слышался лишь хруст равнодушного ножа, рассекающего мертвую плоть. Вот! Голос был мертвым! Нита и представить себе не могла, что именно так звучит акулий голос. Она могла предположить неистовую злобу, но не это мертвенное спокойствие и холод. - Молодая волшебница, - любезно и холодно произнес Бледный, - приятно встретиться. Он вдруг встал в воде почти вертикально и прочертил быструю и четкую арку, проскользнув над Ш'риии и оказавшись совсем рядом с Нитой и Китом. Нита ясно видела грубую, шершавую, словно наждачная бумага, кожу. Большая акула притиснулась к ней вплотную и чуть ли не чиркнула боком о ее голову. - Мои сородичи, - скрипнул, обращаясь к Ш'риии, - поведали мне, что встретились с тобой позавчера вечером. И неплохо поели. - Это уже наглость! - прогудел Кит, даже и не пытаясь приглушить свой мощный голос. Он рванулся вперед, но испуганная Нита сильно двинула его в бок и преградила дорогу. Но он был, кажется, так возбужден, что продолжал теснить ее, устремляясь к белому чудовищу. - Попридержи язык, - быстро шепнула ему Нита. - Это существо может съесть всех нас. Проглотит и не подавится! Если захочет, оно... - ОН! И если захочет, - проскрипел Бледный, продолжая глядеть на Ниту пристально, не мигая. - Успокойтесь, юные смельчаки. Через мгновение мы разберемся и с вами. Вита застыла, чувствуя себя птичкой перед пастью змеи. - Далее мне рассказали, - продолжал Бледный, делая ленивые круги вокруг Ш'риии, - что, пока мои сородичи насыщались, чье-то волшебство нелюбезно связало их и отбросило... - Но потом освободило... - Ага, значит, вся эта история правдива! - Да, Неуправляемый, все правда - произнесла Ш'риии, так и не шелохнувшись за все это время. - Но я знаю и больше. Аэ'мхнууу - вот цена этого жестокого безрассудства. Я знала, что буду говорить с тобой сегодня, я знала и то, что в любом случае нам придется столкнуться позже... Но может быть, пока забудем об этом? Мне многое нужно обсудить с тобой. - Я слышал Призыв этой ночью и понял, что ты появишься, Ш'риии, - сказал Бледный, не прекращая с медленной грацией скользить вокруг китихи. Нита видела, как движется его усеянная кривыми зубами короткая нижняя челюсть. - Вы мудро поступили, не повредив тем, кто находится под моей властью. А твои раны, надеюсь, зажили? Твоя боль ушла? - Отвечу "да" и "да" сразу на оба вопроса, Бледный. - Тогда у меня нет к тебе больше вопросов, Ш'риии, - проскрипел Повелитель акул. Нита боком почувствовала, как Кит двинулся на акулу, и поняла по резкости его движения, что он полон гнева. Очевидно, Кит ожидал, что Бледный станет извиняться перед Ш'риии за своих кровожадных сородичей. Однако Неуправляемый был невозмутим, и, что самое странное, Ш'риии, казалось, воспринимала все как должное. - Хорошо, - пропела Ш'риии, делая мягкое движение, чтобы вырваться из круга, описываемого Бледным. - Давайте займемся нашим делом. Акула развернулась и приблизилась к ней. - Поскольку ты слышал Призыв, - продолжала Ш'риии, - тебе понятно, почему и зачем я здесь. - Да. Чтобы попросить меня быть Двенадцатым в Песне, - откликнулся Бледный. - Разве я когда-нибудь отказывался? Позже, когда мы все обсудим, я произнесу Клятву. Но сначала ты должна мне сказать, кто же будет петь за Молчаливую? - Она здесь, - сказала Ш'риии, непринужденно перекатываясь на спину. Нита, наверное, никогда бы не осмелилась открыть этому монстру с холодными глазами свой беззащитный живот. А Ш'риии, спокойно перевернувшись еще раз, указала на Ниту одним из длинных передних плавников. Первым движением Ниты было укрыться за мощное тело кашалота, но что-то, может быть Море, подсказало ей, что этого делать не следует. С трудом пересилив себя, она проскользнула мимо Кита и оказалась между Ш'риии и громадной белой акулой. Она ни в чем не была уверена, но твердо знала одно - нельзя показывать свой страх. - Это я, - сказала она, не склоняясь телом в поклоне, а глядя прямо в эти застывшие глаза. - Я - Х'Нииит. - Юная волшебница, - прошелестел Бледный холодным сухим голосом, - ты испугана. Нита растерялась. Но в тоне акулы не было ни намека на издевку. Бледный по-прежнему был холоден и равнодушен. - Властелин акул, - Нита постаралась произнести этот титул со спокойным достоинством, - пугливых съедают. Но испуг еще не значит страх и покорность. Бледный издал булькающий звук, похожий на смех. И в звуке этом смешались сдерживаемая ярость и холодное превосходство. - Отлично сказано, Х'Нииит, - подавив смех, прохрипел Бледный. - Ты достаточно мудра, чтобы не лгать акуле... и решиться сказать правду. В конце концов, страх - это путь к гибели. А я стою у края этого пути... Это моя жизнь и моя работа. Поэтому будь осторожна. Я рад встрече с тобой, но остерегайся столкнуться со мной, когда вокруг тебя клубится кровь. Кто твой друг? Представь его мне. Нита повернулась и, сделав два длинных удара хвоста, подплыла к Киту. Она подтолкнула его к белой акуле, едва коснувшись плавниками. В этом прикосновении была и ласка и подбадривание. - Это К'ииит, - сказала она. - Он будет... или не будет петь с нами. - Сеть Жизни? - оглядел Кита Бледный. - Да, - грубовато откликнулся Кит, и в тоне его не слышалось ни малейшего намека на почтение. Нита с опаской глядела на друга, не понимая, что с ним происходит. Но Кит с разверстой огромной пастью, где рядами светились громадные зубы, медленно подплывал к акуле. Бледный сделал большой круг, лениво огибая Кита, как проделал это только что, дразня Ш'риии. - Х'Нииит не так испугана, как кажется, и уж во всяком случае меньше, чем ты, К'ииит, - сказал он. - Прежде чем бросать вызов своим телом, освойся с ним, почувствуй себя в нем. Я слышал, что у кашалотов есть свои достоинства, и все же кашалоты мне не соперники. - Он говорил спокойно, будто беседуя о сущих пустяках. - Я, конечно, не перекушу тебя в три приема, как Х'Нииит. Но я схвачу сначала и раздроблю твою зубастую челюсть, потом вцеплюсь в твой толстый язык и не отпущу, пока не вырву его и не проглочу. Акулы и помельче меня легко проделывали это с кашалотами. Язык кашалота, замечу вам, настоящий деликатес. Властелин отплыл от Кита. Медленно и почти не шевеля телом. Кит скользил за ним. - Бледный, - прогудел он, и в голосе его звучал не испуг, но смиренная покорность, - я пришел сюда не драться. Я считал, что мы будем вместе. Но запугивание не совсем то, что годится при встрече союзников. Ведь мы собираемся петь одну и ту же Песню. - Я никого не собирался пугать, - откликнулся Повелитель акул. - Страх рождается внутри испуганного тела. Он в тебе. И в ней. Изгоните страх, и вас никто не сможет испугать. Я знаю, вы пытаетесь сделать это, К'ииит и Х'Нииит. А мое имя Эд'Ахррумрашш. - В этом имени слышится хруст зубов, - сказала Нита. Бледный кинул на нее заинтересованный взгляд. - Это так, - скрипнул он. - Ты умеешь слышать. Может быть, ты не Молчаливая, а Слушатель? - Слушатель еще не выбран. Бледный, - вмешалась Ш'риии. - А нота Молчаливой должна исторгаться из глотки Волшебника опытного, который уже испытан в борьбе с Одинокой Силой, и все же достаточно молодого, чтобы удержать долгий звук и длинную ноту. Х'Нииит именно такая Волшебница. - Значит, это и есть те двое, кто поднялись против Одинокой Силы там, на острие Пронзающих Небо? Кажется, люди зовут их Манхэттен, - Властелин устремил свой неподвижный холодный взгляд на Кита. - О, не гуди так удивленно, К'ииит! Я достаточно хорошо знаю человеческие слова и названия. В конце концов, вы те, кого мы едим. Нита задохнулась. - Ну, ну! - Теперь уже Ниту смерили своим темным, каменным взглядом. - Умерь свой страх, юная Х'Нииит. Твои сородичи, люди, говорят, что я "Убивающая Машина". Мне нравится это имя. Я именно такой. - Ужасный смех вновь зашипел в пузырящейся воде, - Но я машина, наделенная разумом, и не уничтожаю без цели. Те, кого я ем, человек ли, кит или рыба, дают мне жизнь... Но не будем об этом. Я рад, что ты привела их, Ш'риии. Если Сердце Моря, о котором постоянно толкуют Волшебники, существует, тогда эти двое, пожалуй, могут проникнуть в него. Это нам необходимо. Впервые с начала разговора Ш'риии вдруг выказала легкое раздражение. - Оно существует, Бледный. Сколько раз ты исторгал вместе с нами ноту Двенадцатой и до сих пор не уверился... - Много, много нот, много больше, чем ты, молодая китиха, - фыркнул Властелин, - но потребуется еще и еще, чтобы убедить меня в том, что не видно никому, кроме вас, Волшебников. Покажи мне Сердце Моря, эту Сердцевину Времени, о которой вы толкуете, и я соглашусь, что оно существует. - И ты отрицаешь, что там, именно там рождается волшебство, оттуда оно исходит и черпается? - Голос Ш'риии звучал крайне раздраженно. - Возможно, - сказал Властелин - это и так. Не взъяряйся без причины, Ш'риии. Вы, теплокровные, такие горячие. Но лишь мы, акулы, обладаем холодным разумом. Вы верите даже в то, что не видели. Я верю в то, что ем или вижу своими глазами. Да, я не отрицаю вашей силы. Я видел действие ее. Просто я не знаю еще, откуда она к вам приходит. Зато я знаю одно - где-то в глубине наших вод таится беда. Эта беда для всех нас, и потому мне стоит присоединиться к Песне, к вашим волшебным нотам-заклинаниям, откуда бы они ни прилетали. А теперь слушайте меня, услышьте то, что ведомо мне. Если все будет продолжаться и идти к тому, к чему стремится, то Высокий и Сухой вскоре станет Низким и Влажным, а те, кто мне подвластны, будут уничтожены... Глава седьмая. ПЕСНЯ БИТВ - Да, - повторил Бледный, - те, кто подвластны мне, уничтожат тех, кто в моей власти... - Кто это? - спросил Кит. - Неужто кальмары? Эд'Ахррумрашш глянул на Кита и принялся медленно, словно бы рассеянно кружить перед ним. - Ты угадал, - сказал Властелин акул. - Что ж, для человека ты достаточно осведомлен о нашем мире. - Я знаю и то, что гигантские кальмары выводят потомство в этом году, - прогудел кашалот. - Они крупнее обычных. Нам говорили о них наши Верховные Волшебники. В глубинах моря они могут достигать размера кита или даже подводной лодки. - От них-то и собирался я вас остеречь, - сказал Бледный. - Мои сородичи нередко страдают от этих коварных жителей Дна. Однако акула, не умеющая сама защитить себя, не имеет права на покровительство Властелина. Знаю, вы, теплокровные, защищаетесь сообща. И все же я предостерегаю вас в благодарность за ту любезность, которую вы оказали моим сородичам в тот раз. - Спасибо, - ответила Ш'риии и, не останавливая свой ровный ход, чуть наклонилась всем телом. - Странно, - вслух размышлял Бледный, - очень странно, что в Море осталось так мало Волшебников Высокого Уровня, что приходится приводить сюда людей. - Это не странно, а страшно, Бледный, - ответила Ш'риии. - Советники и Верховные Волшебники в последнее время погибали чуть ли не чаще, чем съедобные моллюски на Мелководье. - Будто кто-то не хочет допустить, чтобы Песня прозвучала, - согласился Властелин, и голос его вдруг стал тише и слабее. - Я вспоминаю о Песне, что текла... да, точно, сто тридцать тысяч лун тому назад. Тогда Дно содрогалось, как и теперь, а Одинокая Сила проиграла Битву Деревьев. Волшебники опускались вниз через Ворота Моря, и один из них был смертельно ранен и погребен под обвалом камней. А когда они все-таки начали Песню, то сначала Убивающий, а потом и сам Синий Кит в самый важный момент захлебнулись собственными заклинаниями. А ты ведь знаешь, Ш'риии: когда Песня дробится между поющими и каждый стремится петь на свой лад... Эд'Ахррумрашш умолк. И все четверо продолжали плыть некоторое время в молчании. - Эд... Эд...ах...ррум... - Нита смешалась, не в состоянии выговорить длинное и такое трудное для кита-горбача имя, в котором звучит скрежет зубов. - Послушай, можно я буду звать тебя просто Эд'рум?.. Холодный, пустой взгляд обратился на нее. - Ну, я хочу сказать, - пролепетала Нита, - что уж коли мы собираемся петь вместе, то, может, стоит быть друг с другом попроще... - Как ты произнесла? Эд'рум? Этот обрывок имени годится разве что для коротенькой кильки, - сухо откликнулся Властелин. - Кличка для малька, а не для меня. Властелина. - Он испустил короткий, сухой смешок. - Ладно. Тогда ты Килька, а я Эд'рум. - И он снова хмыкнул. Нита еще никогда не слышала, чтобы смех звучал так устрашающе. - Отлично, - сказала она, стараясь быть спокойной. - Итак, Эд'рум, что же произошло потом? Ну, в той Песне, когда все пошло не так, как надо, и кто-то из поющих пострадал? - Поющие были внутри круга-заклинания и надежно защищены... Сломать круг невозможно... если, конечно, Песня не расстроится или не умолкнет один из поющих. Песня требует полной отдачи. Стоит одному ослабить усилия, и Одинокая Сила, которую пытаются окружить заклинанием, высвобождается. А в результате дно Моря на сотни миль вокруг бывает неузнаваемо разворочено и разрушено. Оживают вулканы, бушуют землетрясения... Тогда, сто тридцать тысяч лун тому назад, здесь была суша, большой остров в самом центре вод. Вы знаете, должны знать об этой стране, потому что именем ее назван людьми океан. Тот остров утонул. На нем были люди. Они исчезли вместе с погрузившимся под воду островом. Зато, - вдруг снова издал он жутковатый смешок, - моим сородичам досталось много еды. Все, находящиеся под моим владычеством, процветали... - Сто тридцать тысяч лун назад... - выдохнул Кит. - Это десять тысяч лет! - Атлантида! - догадалась Пита. - Аф-фа-лон, - подтвердила Ш'риии, называя страну на своем китовом языке. - Там были Верховные Волшебники и Советники, - печально добавила она. - Очень много. Но, даже объединив свои усилия, они не смогли остановить того, что произошло. Землетрясения начались одновременно с потоплением Аффалон. Они были такими ужасными, что разорвали крепкую Сушу-под-Морем, которую двуногие, кажется, называют Земной Корой. Аффалон рассыпалась на кусочки и ушла прямо в пылающую Бездну Земли. Она исчезла. Но ваша Суша поколебалась. Плоскости континентов с тех пор медленно перемещались, словно бы пытаясь укрыть подводную могилу острова. Но и после гибели Аффалон беды не кончились. Еще много лет воздух был плотным и серым от пепла, выброшенного вулканами. Наступили холода, и все живое на земле вымерло, потому что не хватало еды. Прошли тысячи лун, прежде чем все стало вновь оживать. Вот почему сегодня так нужна Песня. Помните слова: "Чтобы Море не стало Сушей, чтобы Суша не стала Морем..." - А кальмары размножаются... - вставил вдруг Бледный, - Ладно. Забудем пока. Я же поплыву сейчас к Северному Разрезу. Чую сладкий запах беды... "Кто еще из живых существ может услышать запах чужой беды на расстоянии двухсот миль и порадоваться этому?" - с неприязнью подумала Нита. - Остерегайся, Килька, - сказал Эд'рум. - Только мертвая акула не может услышать ЭТОЙ твоей мысли! Если ты хочешь сблизиться со мной без опаски, опасайся показывать мне свои недружественные чувства. Думай лучше о том, что соединит нас. Не то узнаешь меня настолько близко и так скоро, как и не ожидаешь... Челюсти акулы работали ровно и грозно. Бледный вдруг снова холодно усмехнулся. - ...Не пугайся. Все течет пока как надо. Увидимся позже... Становится темно и... - Темно! - Нита и Кит одновременно огляделись вокруг. Вода, поначалу мутно-зеленая, разбеленная облаком света, теперь была почти черной. - Солнце заходит, - с тоской проговорил Кит. - Вот-вот сядет. Нита согласно присвистнула. - Властелин акул, - сказала она, пытаясь скрыть волнение, - нам надо возвращаться, э-эээ, в наши дома, туда, где мы питаемся. И как можно скорее. Наши родители ждут нас до наступления темноты. Эд'рум равнодушно посмотрел на Ниту своим тусклым черным глазом. - Как знаете, - откликнулся он и ускорил свой и без того стремительный ход. - Но мы сможем оказаться под Голубым Сводом лишь после того, как выплывет множество звезд и появится Луна. - Я знаю, - прошептала Нита. Внутри ее все трепетало, и трудно было сохранять беззаботный тон. - Может быть, ты поплывешь вперед и успокоишь их? - обратилась она к Киту. - Скажешь, что я уже иду... - Нет, - прогудел Кит, тоже стараясь не выдать своего беспокойства. - Я тебя не оставлю. Или вместе, или... - Эй, Килька, - пренебрежительно фыркнул Эд'рум, - очень странно, что ваши родители в чем-то ограничивают вас, когда вы творите волшебство такого уровня. - Они не знают, что мы Волшебники, - тихо пояснил Кит. Ш'риии была так удивлена этому, что тут же заработала плавниками, отгребла назад, словно отшатнулась, и застыла на одном месте. Эд'рум, которого, казалось, ничто не могло поразить, продолжал описывать вокруг плывущих рядышком Ниты и Кита большие ровные круги. - Они! Не! Знают! - отрывисто присвистывала Ш'риии. - Но как же тогда вы готовитесь к превращению и творите заклинания? Я уж не говорю, что пение Песни без поддержки людей, которые вас окружают, почти невозможно. К тому же ты собираешься заменить Молчаливую! Это самое трудное... Что-то о поддержке действительно было в Учебнике. Но Ните довольно было поддержки Кита. Теперь она стала сомневаться. Том! Надо звонить Тому!.. - Я все поняла, - сказала она вслух. - Ш'риии, поплывем быстрее. Мы уже и так слишком опаздываем. И они все четверо снова устремились на запад. - Тот, наш мир не похож на этот, где Волшебников уважают и все понимают важность их высокого дела, - проговорил Кит. - Там, наверху, на Суше за это людей сжигали. За колдовство. Теперь... ну, теперь не так, но лучше скрывать то, чем занимаешься. Попробуй только скажи, что ты Волшебник, и люди посчитают тебя сумасшедшим. Большинство людей не верит в волшебство. - Во ЧТО же они верят? - забеспокоилась Ш'риии. - В разное, - растерянно ответила Нита. - Ох, Ш'риии, это все слишком сложно. Во всяком случае, вершить волшебство в тайне ото всех очень трудно. - Я не волшебник, - откликнулся Эд'рум, - но и я утверждаю, что только глупец будет пытаться отрицать важность и полезность волшебства. Какой, должно быть, кривой и искалеченной жизнью живете вы, люди, там наверху без волшебства. Без того, что понять нельзя, а нужно только принимать. То есть без веры! Нита, забыв о том, что она опаздывает домой, приостановилась и с иронией глянула на Эд'рума. - Вера? И это говоришь ты, не желающий верить, что Сердцевина Времени существует? - Килька, - просипел Эд'рум, - если Сердцевина существует на самом деле, разве она исчезнет от моего неверия? А понимать, что это такое... Нет, мне это не нужно! Зачем мне, скажем, выяснять, почему вода мокрая? Я по-другому стану дышать или плавать?.. Эй, осторожно! Предупреждение прозвучало неожиданно и так вплелось в ровную речь Властелина, что Ните потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что случилось. Море вокруг было черным и почти непроницаемым. Но и в этой черноте угадывались еще более темные, крадущиеся тени. Одна из них, извиваясь, протягивала к ним длинные щупальца. Нита коротко вскрикнула. Эхо прилетело почти мгновенно и обожгло кожу. Нита почувствовала то, что не могла увидеть глазами. Длинное тело в форме торпеды. Извивающиеся, как змеи, скользкие щупальца. Длинный злобный клык-клюв, спрятанный в мякоти тела. Она отчаянно закрутила плавниками, рванувшись назад. Длинные щупальца с крючковатыми присосками протянулись к ней. Звук, всколыхнувший воду вокруг, застал кальмаров, да и ее тоже врасплох. Нита никогда не слышала боевого клича разъяренного кашалота, этого начинающегося на самой высокой ноте, почти неразличимого для человеческого уха пронзительного, режущего скрипа, очень быстро переходящего в грубый рев, от которого, казалось, всколыхнулось все море. Он прекратился так же неожиданно, как и возник. Нита не могла видеть, что происходит, и продолжала тонко и протяжно петь и ловить эхо, превращающее все ее тело в один большой глаз. Она теперь ясно ощущала, нет, видела Кита в Сети Жизни кашалота, устремившегося к гигантскому кальмару. Пасть кашалота была распахнута, обнажая страшные зубы. И весь он, всей своей непомерно громадной тушей был настоящим воплощением гнева и устрашающей, неудержимой силы. Навстречу ему протянулись толстые, как канаты, щупальца, в кожу впились с противным чмоканьем острые и кривые, как абордажные крюки, присоски. Кальмар-гигант издал особый звук, напомнивший Ните отвратительный скрежет железа по стеклу. Не успев даже осознать, что делает, Нита отплыла назад, чтобы набрать скорости, и ринулась прямо на кальмара-гиганта. Она пела на одной протяжной ноте, чтобы поймать эхо и прицелиться точно в то место, где страшные жилистые щупальца соединяются с хищным костяным клювом. Она оборвала пение в тот момент, когда врезалась в кальмара. Длинный пористый хребет чудовища затрещал и сломался. Перекатываясь, помогая себе ударами хвоста, она отплыла назад. Длинные и толстые, как корабельные канаты, щупальца в последней судороге сжали Кита и отвалились, повиснув в воде безжизненно, словно перерубленные стволы гигантских водорослей. Кит разинул свою кашалотскую пасть и сомкнул челюсти на голове поверженного кальмара. Он мял, грыз, с хрустом ломал свою добычу. Потом мощным рывком устремился вверх и дугой прорезал воду. Он торжественно гудел, победно пел, мешая Ните слышать другие звуки. - Кит! - позвала она, но единственным ответом был боевой клич кашалота. Ночная вода сгустилась чернильной чернотой, в которую добавлялись и клубы защитных завес, выбрасываемые кальмарами. Взболтанный придонный песок царапал кожу, отдаваясь во всем теле скрежещущим болезненным звуком. И в этой кромешной тьме мелькало с бешеной скоростью мертвенно-бледное неуловимо-стремительное тело. Светлая эта тень делала суживающиеся круги около темной массы с извивающимися щупальцами и вдруг кидалась бледной молнией в самую гущу. Скрежет, визг, кровавые обрубки щупалец, рев бурлящей воды окутывали место побоища. Эд'рум вертелся среди этого месива, челюсти его беспрерывно, словно на пружинах, смыкались и размыкались. Искромсанные тела кальмаров, медленно кружась, опускались на дно. И вдруг все стихло. Эд'рум вынырнул из облака крови и чернильных полос, и Нита на миг увидела равнодушный холодный глаз Властелина акул, поблескивающий в этой мутной воде. Грациозный и спокойный. Бледный Убийца, словно молчаливый призрак, скользил по кругу в поисках следующей жертвы. Нита замерла, не издала ни звука, пока Эд'рум проплывал мимо. А Ш'риии таранила точно таким же приемом, как и Нита, другого кальмара. Но еще один, не замеченный, приближался, подкрадывался к ней сзади. Из темноты возник громадной тенью Кит, издающий свой боевой клич. Он сомкнул челюсти на теле кальмара и мотал его в воде, как .бульдог, из стороны в сторону. А над ними Эд'рум обходил кругами третьего кальмара. Тот панически молотил воду гибкими щупальцами, стараясь обнять и задушить его. Клюв кальмара готов был впиться в тело акулы. Но все его усилия были тщетны. Когда Нита обернулась к четвертому, заплывавшему сбоку кальмару, она видела, как Эд'рум перестал проделывать свои смертельные круги, замер на долю секунды, метнулся, впился в тело кальмара, рванул его плоть и тут же стремительно ушел в сторону. Вновь и вновь повторял он свой жуткий маневр, вновь и вновь зубы его терзали обезумевшего от боли кальмара, пока тот не превратился в разодранный в лохмотья кричащий ком крови, чернильных облаков и подрагивающих, бессильно извивающихся щупалец. По-прежнему как бы безучастный и спокойный, с пустыми глазами, Эд'рум парил над телом обреченной жертвы. Когда его челюсти захлопнулись с лязгом, как ножницы, растерзанное тело или, вернее, то, что от него осталось, тяжело погрузилось в глубину. Нита успела подумать, что этот кальмар был не меньше, чем железнодорожный вагон. Последний уцелевший кальмар, судорожно сжимаясь, заглатывая воду и выпуская ее сквозь свое реактивное отверстие, позорно улепетывал, оставляя за собой спасительную чернильную завесу. Нита даже и не пыталась его преследовать. Она облегченно вздохнула и стала подниматься к поверхности, чувствуя, как ее ласкает согретая за день вода в верхних слоях Моря. Но бледная тень спиралью вонзилась в глубину, промелькнула под Нитой и пропала в чернильной тьме.