тот теперь уже никчемный разговор. - Нита, - повторил он, - у нас нет времени. Они собираются начать погружение, как только немного отдохнут и окружат себя защитными заклинаниями. - Верно, - ответила она, как бы и не понимая, куда он клонит, - нам пора плыть к ним. Она наклонила тело и стала медленно погружаться. - Нита! - Внезапно она наткнулась на сорокафутовую тушу кашалота, преградившего путь. Нита с раздражением выпустила струю воды и отплыла чуть в сторону. Кашалот перекатывался перед ней. Неожиданно с резким хлопком он сбросил Сеть. Теперь рядом по-собачьи плыл мальчишка, удивительно крошечный по сравнению с массивным телом кита-горбача. - Нита, хоть на минуту сбрось это свое обличье! - Что? А-аа... Для того чтобы измениться, требовалось не более мгновения. Вот и она уменьшилась и тоже поплыла, по-собачьи подгребая руками. Кит держался рядом. Волосы его прилипли ко лбу. - Нита, - сказал он, - я не собираюсь сдаваться. Нита удивленно подняла брови. - Кит, - она старалась быть убедительной, - мы ничего с этим не сможем поделать. Я УЖЕ приняла это. Купила. Именно купила. Еще раньше. - Нет. - Кит не хотел признать даже несомненное. - Послушай, Нита... ты самая лучшая Волшебница, с которой я работал... - Я - ЕДИНСТВЕННАЯ Волшебница, с которой ты работал, - криво усмехнулась Нита. - Я тебя убью! - Он осекся, наткнувшись на ироничный взгляд Ниты. - Нет необходимости. Это сделают другие, - сказала она. - Кит... ответь, о чем ты думал раньше? Почему допустил, чтобы я впуталась во все то, из чего теперь вырваться не могу?.. - ...пока другой Волшебник не вызволит тебя. Она уже зло поглядела на него. - Глупец! Ты НЕ СМОЖЕШЬ! - Я знаю. И от этого больно! Я понимаю, что ДОЛЖЕН добровольно заменить тебя, но я не в силах... - Что ж, тогда Я убью ТЕБЯ. Теперь он усмехнулся. - И у тебя тоже не выйдет. "Все за одного". Помнишь? Мы ОБА должны выбраться живыми из этой переделки. Он не смотрел на нее. - Давай поставим себе такую цель, - сказала Нита. Ответом - молчание. Она глубоко вздохнула. - Знаешь, если мы даже НЕ выберемся отсюда оба, я думаю, все будет хорошо. Для всех остальных... - Нет! - вскричал Кит. Нита спокойно глянула на него. - Ладно, - сказала она. - Пусть будет так, как будет. Да, перед ней сейчас был тот Кит, которого она знала. Кит, с которым она привыкла работать. Упрямый, решительный, почти всегда уверенный в себе. Человек, из которого храбрость так и выплескивается. Человек, который может с одинаковой смелостью предстать перед Одинокой Силой и перед разгневанными родителями Ниты. - Послушай, - спросила она, - а что ты собираешься сказать моим предкам, когда вернешься? - Я собираюсь сказать им, что жутко проголодался, - откликнулся Кит. - И пока я ем, все расскажешь им ты. "Пусть будет так!" - усмехнулась про себя Нита, повторив свои слова. Они еще долго плавали, наблюдая за тем, как медленно кралась по небу луна, слушая прилетающие каждую минуту резкие сигналы маяка Амброуз. Примерно в миле от них проплыл танкер, направляющийся в бухту Нью-Йорка. Его зеленые, бегущие по волнам огни, казалось, были направлены прямо на них, низкий оглушительный звук сирены упреждал встречные корабли от столкновения. Но вот снизу, из-под воды послышалась еще более глубокая нота, которая постепенно становилась все выше и тоньше и наконец исчезла для человеческого уха. И лишь колыхание воды напоминало, что звук призыва не смолк. - Они готовы, - сказал Кит. Нита кивнула, скользнула вниз и тут же обернулась китом-горбачом. В последний раз она взглянула на облитые закатом башни Манхэттена, пока Кит, окутанный Сетью, обращался в кашалота. Потом они ушли в глубину. Глава двенадцатая. ПЕСНЯ ДВЕНАДЦАТИ Влекущееся в сторону моря течение Гудзонова пролива начинается примерно в двадцати милях южнее маяка Амброуз и сначала стремится на юг, параллельно берегу Джерси, а затем постепенно уклоняется к юго-востоку прямиком в открытое море, где становится значительно глубже. Дно пролива постепенно меняется, переходя от серо-зеленого ила к серо-черному песку и вплоть до совершенно голых полосатых камней. Оно усеяно обломками кораблей, оставленных за время четырехсотлетнего плавания в водах пролива, и отходами человеческой деятельности, скопившимися за триста лет обитания на его берегах. Здесь вперемешку лежат почти целые корпуса кораблей, потерпевших кораблекрушение и опустившихся поверх затонувших прежде, покрытых ржавчиной судов, и груды гниющих бревен, и пепел, и кучи угля, и зазубренные ребра металлического лома, и затопленные, ставшие ненужными громадные буи, и пушки, и даже невзорвавшиеся бомбы, снаряды, торпеды. Все это покрыто и поглощено илом и жидкой грязью, смытой сточными водами. Мусор многомиллионного города, которому некогда в суете деловой жизни подумать о жизни подводной. Неровное дно пролива начиналось на мелководье, где глубина едва ли опускалась на морскую милю. Когда-то здесь было гораздо глубже, и в особенности в начале пролива. Однако жидкая грязь настолько заполнила его, что первые несколько миль трудно было даже определить, где проходит русло, погребенное под гниющими отбросами, навалом выцветших банок из-под пива и красных от ржавчины жестяных крышек. Но постепенно, примерно в двадцати милях вниз по проливу, это русло проявлялось и становилось похожим на некую неровную колею, проторенную течением реки Гудзон по дну океана. Колея эта в самом глубоком месте достигала мили и расширялась до пяти миль от края до края. Но даже и здесь, на глубине сорока морских саженей, что вдобавок ниже дна океана примерно на шестьдесят футов, в углублении русла, напоминающего в разрезе букву V, толстым слоем лежит темная масса отходов человеческой деятельности. В последние годы город уже не засорял это место, но зато и прежняя грязь не вычищалась. Каждый камень, каждая железяка на постепенно понижающемся морском дне поросла черным и густым илом. На такой глубине, у дна мало рыб: им просто нечего здесь есть. Криль в этой мертвой воде не живет, ибо она не пригодна для зарождения микроскопических существ, которыми он питается. Неестественный оливковый цвет моря не меняется даже летней ночью. Стены пролива стали понижаться. Постепенно колея выровнялась и превратилась просто в широкую подводную долину, каких немало на морском дне. Достигнув предполагаемого конца пролива примерно в ста тридцати милях юго-восточнее гавани Нью-Йорка, цепочка подводных пловцов, к своему удивлению, уже ничего не могла разглядеть впереди. Лишь неясно маячила в зеленовато-серой сумеречной воде неровная гора мрачных, покрытых илом и грязью камней и всевозможного мусора. Однако там, где пролив должен был поворачивать к югу, перед ними разверзлась... ...бездна! Грязные припухлости морского дна словно бы скопились и остановились у неожиданно обрывающейся громадной дугообразной скалы. И двурогая дуга эта простиралась на две мили, от одного ее рога до другого. А за скалистым обрывом, за границей континентального шельфа, который тянулся на северо-восток и юго-запад, не было ничего! Ничего, кроме смутного свечения, проникающего сюда с поверхности океана. А за границами полукруга, в его бездонной глубине таилась лишь мертвая тишина и подстерегал черный, непроглядный мрак, от которого пробегал по коже озноб. Ледяной холод и тьма. - Предупреждаю вас всех, - заговорила Ш'риии, когда Кит и одиннадцать Посвященных собрались вместе и зависли в воде, созерцая эту тьму у входа в каньон Гудзон. - Не забывайте о глубине погружения. Наполните легкие самым большим запасом воздуха. Если кто-то все же опасается, что воздуха ему потребуется больше, чем способно дать заклинание, скажите об этом сейчас. Помните, что давление воды в Великой Бездне так тяжело, что каждое движение забирает намного больше кислорода, чем здесь, у поверхности. И ваша работа потребует колоссальных запасов дыхательного топлива. Так что сейчас, если необходимо, самое время расширить заклинание. Позже, после того как мы пройдем Ворота Моря, у нас этой возможности не будет. Не сумеете вы и выбраться на поверхность за глотком воздуха, не хватит сил. Работа на глубине нам предстоит тяжелая, и даже кашалот может задохнуться, хотя он и посильнее многих из нас. Итак, предупреждаю, подумайте хорошенько. Все молчали. - Прекрасно. Тогда я напоминаю еще раз о границах действия Защитного заклинания, оберегающего от мощного давления воды. Они очерчены разлитым вокруг нас светом. Он к тому же позволит видеть все, что происходит в этих пределах. А если потребуется, мы легко сможем расширить границы. Но пока я не разрешу, за рубежи светового круга не выходите. Однако и границы эти не устойчивы. Будьте внимательны, иначе от вас останется лишь безжизненная мягкая масса. Нита молча поглядела на Кита, и тот так же молча ответил ей небрежным движением хвоста, что означало нечто вроде: "Подумаешь! Мне все равно". Конечно, кашалотам давление нипочем: они и охотятся на самых больших глубинах. - Будь осторожен, - все же остерегла его Нита. - Не умничай там внизу. - И ты тоже... - Есть какие-нибудь вопросы? - оглядела всех Ш'риии. - Конечно, - весело фыркнула касатка К'лыыы, подплывая к сосредоточенно жующей Р'ууут, - когда она перестанет перекусывать, могу я перекусить ее пополам? - Перестань дурачиться. Последний раз спрашиваю, Волшебники. И снова никто не пропел и ноты. - Тогда вперед, - скомандовала Ш'риии, - и будем готовы к тому, что нам уготовили Силы. Она уверенно заскользила прямо к обрыву, наклонила тело, нырнула вдоль скалистого склона каньона и погрузилась бы во тьму, но волшебный свет неотступно следовал за ней. Тут же нырнула Ар'ейниии. Затем К'лыыы и Ин'ихвииит. Не отставали от них Х'вооо и Р'ууут. Затем последовали Т'Хкиии, Ар'ооон и дельфин Ст'Ст. Последними были Нита и Кит. Они с опаской и удивлением разглядывали бегущую впереди и сзади волну света. Только один из Посвященных, Бледный Убийца не стремился войти в этот световой круг. Он плыл поодаль, то кружа над обрывом, то устремляясь следом за группой китов и неожиданно появляясь сбоку, словно белый призрак в темно-синей полночной воде. - Мне это не нравится, - тихо, так, чтобы слышал только Кит, пропела Нита. - Что? - Это, - она махнула хвостом в сторону стен пропасти, которые словно бы вырастали по мере того, как киты погружались в глубину континентального шельфа. На морских картах в их волшебных Учебниках каньон выглядел вполне невинно. Понижение его казалось равномерным - всего-то двадцать пять футов на каждую милю. Но Нита обнаружила, что реальность, ощерившаяся острыми зубцами скал, оказалась куда более грозной, чем это выглядело на картинке. Стены пролива уже поднимались на три сотни футов. Это напомнило Ните стены Большого каньона, который она видела на каникулах. Но здесь стены становились все круче и отвеснее. Если бы кит-горбач мог ворочать головой, приподнимать ее, как человек, то у Ниты, вероятно, уже заболела бы шея. Появилось и еще одно неприятное ощущение. Отраженное от скал эхо говорило Ните о том, какие они огромные и как мала она по сравнению с пропастью, в которую все опускалась и опускалась. Гигантские камни, лежащие в расселинах скал, готовы были вот-вот обрушиться, покатиться вниз от малейшего колебания дна. Кашалоту, казалось бы, все нипочем, но и он издал тревожный звук, покосившись на Ниту. - Да, - заметил Кит, - и у меня пошли мурашки по коже. Слишком уж они высокие... - Нет, не высота скал меня тревожит, - тихо сказала Нита. - Что-то очень грозное произошло тут. Это по твоей части. Ты должен почувствовать. - Да, согласен. - Он некоторое время плыл молча. - Подозреваю, что с этим всем я еще столкнусь... Но ты права. Не сама высота нас гнетет, но то... то, что как бы становится символом ее... не понимаю... Кит не понимает... Неужели он теряет присущую ему волшебную способность чувствовать неживую природу? Нита ошеломленно молчала несколько мгновений. Что-то здесь не то. Может быть, какой-то предупреждающий знак? Но какой? Она ничего не могла придумать и сообразить. - Кит, это не то ли самое место, где прежде была страна Аффалон? Он утвердительно кивнул. - Ш'риии рассказывала, что континентальная платформа, на которой и стояла Атлантида, погребена на дне океана. Но это было западнее Северной Америки и восточное Европы. Поэтому та часть океана, куда мы плывем, может скрывать лишь западную оконечность Аффалон. Во всяком случае, пару миллионов лет тому назад это было открытое подводное пространство. - Миллионы лет... - Нита удивленно глянула на него. - Кит... но Атлантида исчезла гораздо позже. Выходит... - она задохнулась от такого предположения, - выходит, что это место первой Песни Двенадцати?.. Он не ответил и продолжал медленно погружаться в бездонную глубину. - Неудивительно, - ответил он наконец, - Никто не добирается сюда, не проплывает через Ворота Моря. Лишь те, кто готовится пропеть Песню. Камень впитывает и хранит часть волшебства. Если побеспокоить его, разбудить... - ...как это делаем мы, - подхватила Нита. И они продолжали плыть молча. Бездонная тьма, сжимавшая и поглощавшая их, словно бы пожирала и время. "Время, - подумала Нита, - как давно они погружаются в эту подводную пропасть?" Неизменная холодная тьма ответа не давала. Пусть где-то далеко наверху взошло солнце, здесь все равно невозможно отличить дня от ночи. Тьма неохотно, расступалась лишь перед небольшим шаром света, который окутывал Посвященных и погружался вместе с ними. Но за пределами этой световой сферы Нита мало что могла рассмотреть. Но то, что все-таки удавалось увидеть, вовсе не радовало. Вокруг них поднимались непроницаемые каменные стены. У Ниты появилось странное ощущение, будто она опускается в громадный колодец примерно в три мили шириной и высотой чуть ли не в целую милю. В ее размышления вдруг ворвался потрясший все ее существо протяжный звук. Она узнала глубокий голос Синего. Он пел на одной ноте. И смысла ее Нита не улавливала, лишь удивилась тому, что Синий вдруг резко изогнул свое мощное тело. А голос его набирал силу, становился все глубже, и Нита с содроганием почувствовала, как звук, пролетевший не меньше мили до каменной стены, отразился от нее и, умноженный эхом, наполнил весь колодец. Стены каньона гудели как медный гонг. Звук становился все выше и выше, и уже чистый и ясный звон проникал в тело, наполняя болью каждую мышцу, каждую косточку. Нита и вообразить себе не могла звука такой силы. Уже и она сама звучала, содрогаясь в потоке звуковых волн. И остальные Посвященные, чувствовала она, звучали с нею в унисон. Гудела вода. Пели каменные стены. "Землетрясение? Нет, моретрясение", - подумала Нита. Звук давил на нее со всех сторон, забирался в легкие, сковывая дыхание, сжимал сердце, пульсировал в крови, тяжелым молотом бился в мозгу. Она почувствовала сильное головокружение и слабость. Но вот постепенно ужасная вибрация, гул и грохот стали уменьшаться. Однако вокруг все - и вода, и скалы - продолжало трястись и колебаться. Нита слепо плыла в черноте, с трудом улавливая эхо, долетающее от стен каньона. "Это ямы", - подумала она, ощущая неожиданные провалы звука. Она собрала все силы и буквально взорвала воду резким высоким свистом. Надо было прорваться сквозь невообразимый гул и уловить ответное эхо. Оно вернулось к ней и хоть что-то прояснило. Все Посвященные плыли довольно близко друг к другу внутри безопасного светящегося шара. Однако Кит несколько поотстал и окружал себя отдельным заклинанием. Всего ближе к Ните оказались Ш'риии, К'лыыы и Ар'ейниии. Но вокруг них чувствовалось невидимое во тьме грозное движение. Нита напряглась и почувствовала эхо чего-то громадного, резонирующего с высокими каменными утесами. Отраженный звук подсказал ей, что это твердые, массивные, быстро несущиеся вниз предметы. Камни! Один из них пролетел мимо Ш'риии и устремился в сторону Ар'ейниии, которая в этот момент изо всех сил боролась с закрутившим ее водоворотом, пытаясь удержать равновесие. Первой мыслью Ниты было предупредить ее! Но даже если бы она и успела издать тревожный свист, у Ар'ейниии не осталось бы времени увернуться. Падающий камень, кусок утеса величиной с городской квартал был почти уже над ней. "Защитное заклинание", - подумала Нита. Успеет ли?.. Она все равно его сотворила. Это заклинание, не раз выручавшее, выученное давным-давно наизусть, было ее старым другом. Оно отбрасывало в сторону любые предметы или силы, направленные на тебя. Нита торопливо произнесла десять слогов заклинания, затем добавила еще четыре, которые устанавливали направление удара, и еще три, что создавало щит, способный отразить тонны и тонны. И - о, Боже, какие усилия! - последний слог, который выпускал собранное воедино заклинание на свободу. Она почувствовала, что волшебство отлетело от нее, как тяжелый груз на веревке, как маятник, устремленный своей тяжестью к Ар'ейниии. Больше она ничего не могла бы сделать, но только висеть в воде и наблюдать. Сквозь гром и грохот падающих камней эхо донесло до Ниты абрис тела Ар'ейниии, мечущейся между стенами каньона в тщетной попытке увернуться от настигающей ее массивной каменной глыбы. Заклинание словно .бы вклинилось между ней и камнем. Он все ближе и ближе... ...вламывается в заклинание, сминает его своей неимоверной тяжестью. Сила удара оказалась страшнее, чем Нита могла предположить. Она не рассчитала. Заклинание не удалось. Глыба упала на него, и хоть медленней, но все же неумолимо приближалась к Ар'ейниии, которая в панике металась в колодце каньона. И заклинание разорвалось, как гнилая сеть. Нет! Нет! Нита напряглась, устремляя всю свою волю вниз на соединение с заклинанием. Но это было сейчас похоже на вытягивание из пропасти веревки, которая оборвалась и болтается высоко над головой и поднятыми руками спасаемого. Кровь в теле Ниты пульсировала так, будто мгновенно вскипела, боль напряжения пронизала все тело... И заклинание чуть окрепло, словно бы затянулись прорехи в сети, удерживающей гигантскую глыбу. Но та все еще падала, хотя и намного медленнее, позволяя Ар'ейниии ускользать, опускаться все ближе и ближе ко дну. - Ки-ииит! - призыв этот пронзил плотную массу воды. - МНЕ НУЖНО ОСВОБОДИТЬ ЗАКЛИНАНИЕ! МНЕ НУЖНО ОСВОБОДИТЬ... ЗАКЛИНАНИЕ! Помоги! Эхо этого крика о помощи донесло до нее очертания громадной фигуры кашалота, прокладывающего себе дорогу сквозь бурлящую, крутящуюся массу воды. Он стремился вниз, пробиваясь к Ар'ейниии, барахтающейся под камнем, который навис над ней, постепенно прогибая пружинящий щит заклинания. Кашалот ткнулся головой в Ар'ейниии и отбросил в сторону футов на тридцать - сорок. Но ему все же не удалось выбросить китиху из-под нависшей и продолжающей падать глыбы. Теперь и он сам частично оказался под этой грозной громадиной. А заклинание продолжало поддаваться и оседать. Ниту охватила паника. У нее больше не оставалось времени ни на зов помощи, ни на что-либо другое. Она сама ринулась в сердцевину заклинания, границы которого чувствовала всем своим существом, но ни видеть, ни слышать не могла. Все в ней сконцентрировалось на одной-единственной мысли: "НЕТ, НЕТ, НЕТ!" Но сейчас она была бессильна. Заклинание оказалось не точным, плохо сделанным. И камень опускался и опускался. А под ним были уже двое! "НЕТ! НЕТ! НЕТ!.." И все исчезло. Следующее, что она почувствовала, было отчаяние и слабость. Ей не хватило сил, чтобы сотворить такое мощное заклинание. И глыба неслась вниз, неумолимо приближаясь... - НЕ-ЕЕТ! - в ужасе закричала Нита. И море всколыхнулось от грома раскалывающейся на мелкие кусочки каменной глыбы. Густой туман каменной пыли, поднятой откуда-то со дна жидкой грязи и месива крохотных осколков поглощал любое эхо, не позволяя Ните сориентироваться. И она вслепую ринулась вниз. - Ки-ииит! - Ты цела? - донесся до нее из каменного тумана густой голос кашалота. Усталость, но и удовлетворение слышались в нем. Не в силах произнести ни звука, все еще трясясь от пережитого напряжения, Нита устремила все свое тело вверх и стала подниматься, рассекая насыщенную мелкой дрожью воду и прислушиваясь к грохоту землетрясения где-то глубоко внизу. Постепенно все стихло, и проявились голоса плывущих совсем рядом китов. Они окликали друг друга, проверяя, все ли живы. Она вдруг с беспокойством вспомнила о Властелине акул, который, оказывается, плыл совсем рядом, еле двигая плавниками и не спуская с Ниты странно-пристального взгляда. Нита поспешила отплыть от него подальше. Светящаяся сфера защитного заклинания отбрасывала слабый отсвет в мутную глубину каньона, и в этом месиве грязи, ила и каменной пыли Нита различила два неясных пятна, которые медленно всплывали со дна. В первом она узнала Кита. Он мощно двигал хвостом, будто и не совершил только что заклинание, требовавшее отдачи всех сил. Следом всплывала Ар'ейниии. Она пыталась не отставать, но чувствовалось, что сил у нее осталось значительно меньше. Кит поднялся и завис рядом с Нитой. Спустя какое-то время к нему присоединилась Ар'ейниии. Она в упор глядела на Ниту. - Кажется, между нами стоит теперь не только смерть, но и жизнь, Х'Нииит, - мрачно пропела кашалотиха. В ее голосе не слышалось благодарности, но лишь смесь удивления и гнева. Нита обеспокоилась. - О нет, - ответила она, - это сделал К'ииит. - Клянусь мелкой рыбешкой - прогудел Кит, - это ты секунд десять держала глыбу, пока мы не сумели выбраться из-под нее. И ты смогла бы сделать то же, что и я. Уверен. - Но не смогла, - пробормотала Нита. Кит пристально глянул на нее. - Ты держала камень до тех пор, пока Эд'рум не подтолкнул тебя, - сказал он. - Должно быть, предельное усилие оглушило и ослепило тебя, и ты ничего не заметила. Но в любом случае это твоя заслуга. Не кивай на меня. - Молчаливая, - выдавила из себя Ар'ейниии, - я благодарю тебя. Едва ли я заслужила эту помощь. - Заслужила? - Нита устало прикрыла глаза. - Ты приняла Клятву. Значит, мы вместе. И не стоит благодарности. - Она глубоко вздохнула, чувствуя, как ее дыхало приятно щекочут пузырьки воздуха. - Кит, - сказала она, - не пора ли покончить с этим? - Отлично сказано, - послышался голос акулы. Бледный быстро скользнул мимо них вверх, вытянулся белой стремительной стрелой и замер призрачно бледной тенью в отсвете волшебной мерцающей сферы. Что-то черное трепыхалось в его сжатых челюстях. Мгновение, и он проглотил свою добычу, которая, Нита это ясно видела, оттопырила сначала жабры акулы, а потом конвульсивно дернулась в нижней части живота хищника. - Отлично сказано, Килька. Я тоже с этим покончил... Из потревоженной придонной грязи вырвались толстые черные щупальца с присосками на концах. Они слепо молотили воду, пытаясь ухватиться за что-нибудь. - О-о-о, - простонала Нита. И тут же ее обожгла пронзительная нота боевого клича кашалота. Кит ринулся мимо нее во тьму. В глубине, куда почти не достигал волшебный свет сферы, кипела путаница толстых щупалец, длинных темных тел. Во мраке тускло мерцали круглые блюдца желтых глаз, оживленные то ли отблеском света, то ли просто голодным блеском. Кальмары! Огромная стая кальмаров! - Вперед, Молчаливая! - прошипел Эд'рум, и в холодном голосе его слышалось радостное возбуждение. Акула стремглав понеслась в глубину каньона. С аккуратностью совершенной машины для убийства Бледный принялся за дело. Эти кальмары были намного крупнее предыдущих. Самый маленький из них, как заметила Нита, размером превосходил длиннющий лимузин, а щупальца его были в два раза длиннее тела. Кит-кашалот, К'лыыы и Ар'ейниии рвали тела кальмаров зубами. Ар'ооон и Т'Хкиии таранили их, отшвыривая переломанные безжизненные тела к каменным стенам каньона. Но у Посвященных было преимущество - все же они Волшебники! Нита с испугом видела, как один из кальмаров ринулся на бедняжку Р'ууут, неповоротливую и медлительную. Но эта неповоротливая бедняжка вдруг издала высокий протяжный звук, несколько ввинчивающихся в воду нот, словно дунула на громадного кальмара, и тот в мгновение превратился в облако крови, чернил и черных лохмотьев. И все же подобное волшебное заклинание можно было произнести только раз или два, слишком много сил забирало волшебство. К тому же невозможно направить заклинание на невидимого врага, а кальмары нападали и сзади, неожиданно, скрытые в мареве взвешенного в воде ила. Когда черные мускулистые щупальца охватывали тебя, уже поздно было произносить заклинание, приходилось отбиваться хвостом, орудовать плавниками, рвать зубами скользкие путы. Отвратительная жестокая битва долго длилась в неровных, нависающих стенах каньона. Посвященные уже отбили четыре или пять атак, но продолжали упрямо опускаться в громадный каменный колодец, позволяя себе делать лишь короткие передышки между нападениями. Они опускались, зная, что там, внизу подстерегают их все новые и новые щупальца и голодные желтые глаза. - Ты, ты, человек, виновата в этом! - злобно просвистела Ар'ейниии в момент одной из стычек, пока К'лыыы, Кит-кашалот, Эд'рум и Ар'ооон бешено отбивались от кальмаров, появляющихся уже и снизу, со дна, и сверху, и сбоку. Ш'риии и Т'Хкиии тем временем торопливо, пока Бледный не учуял запах крови, залечивали огромную рваную рану на хвосте Ар'ейниии, сделанную присоской кальмара. Нита ничего не ответила на злобный выпад Ар'ейниии. Голова гудела от таранящего удара в панцирь кальмара, все тело было покрыто синяками от сжимавших щупалец, ее мутило от запаха крови и желчного привкуса в воде от защитных выделений отвратительных чудовищ. И все же некоторая доля правды была в обвинении Ар'ейниии. Карл объяснил ей накануне, что загрязнения, вызывающие рак у людей, отравляют и рыбу. Американская Служба Охоты и Рыболовства (АСОР) предупредила жителей побережья Джерси, что во избежание отравления можно съедать в неделю не больше одной рыбины, выловленной в этих водах. Но эти же самые загрязнения накапливаются в телах кальмаров, изменяя их ДНК, а в конечном счете и их самих. Они уже не могли добыть себе пищи на глубине, и глубинные организмы вымирали с огромной скоростью. Чтобы как-то выжить, пришлось кальмарам в поисках пищи выплывать на мелководье. И все же они были теперь всегда голодны. Голод заставлял их нападать даже на китов. Внезапно до Ниты донесся голос Ш'риии. Китиха резко вступилась за нее. - Ар'ейниии, не говори глупостей, - пропела она, запечатав заклинанием последний лоскут разорванной плоти кашалотихи. - Кальмары появились здесь по той же причине, которая вызывает землетрясение. Это Одинокая Сила направила их сюда. Она надеется, что в борьбе с кальмарами мы израсходуем весь запас воздуха. Т'Хкиии мрачно посмотрел на Ш'риии. - Если это так, то сумеем ли мы закончить Песню? Ш'риии привычно взмахнула хвостом, как бы пожимая плечами. Она все еще была сосредоточена на затянувшейся ране Ар'ейниии. - После первой же битвы с кальмарами я поняла, что такое может случиться. Поэтому и запаслась резервуаром дополнительного воздуха. Это наше защитное заклинание. И все же такая опасность есть, - пропела она озабоченно. - Мы слишком долго опускались вниз по каньону, - вступила в разговор Нита, - и почти достигли равнины. А вдруг они ожидают нас и там? Если у них задание ослабить нас... - Не думаю, - откликнулся Т'Хкиии, глядя куда-то поверх Ниты. - Когда мы окажемся на равнине, под тенью Морского Зуба и в древнем месте исполнения Песни, круг будет очерчен так прочно, что никто не сможет проникнуть в его пределы без нашего позволения. - А мы этого и не позволим, - поддержала его Ш'риии. - И давайте не терять времени. Эта Песня будет самой быстрой из всех, ранее певшихся... Ар'ейниии, твоя рана зажила. Как ты себя чувствуешь? Кашалотиха покачалась на воде, проверяя свой залеченный хвост. - Нормально, - мрачно ответила она. - Не будь здесь еще и человека... - Она вдруг осеклась. - Извини меня, Х'нииит, - сказала она мягче. - Это была дурная мысль. Позвольте мне теперь помочь К'иииту. И она уплыла. - Теперь займемся тобой, - сказала Ш'риии Ните. Она пропела Врачующее Заклинание и заботливо спросила: - Ну, как ты теперь себя чувствуешь, Х'нииит? Снизу поднялся, больно оцарапав кожу, боевой клич Кита. Он дрался неистово. Нита не ожидала от него такого. "Впрочем, - подумала она, - не уверена, что только Сеть Жизни превращает его в бесшабашно храброго бойца. Вероятно, он был таким всегда!" Вдруг она замерла. "Какая разница, что я думаю о Ките, что он или они думают обо мне? Через несколько часов все это не будет иметь для меня никакого значения. И все же я не могу отрешиться от всего, что меня окружает. Привычку трудно ломать. Привычку к жизни..." Она горько усмехнулась про себя. - Могу ли я еще чем-нибудь помочь? - участливо испросила Ш'риии, завершая заклинание. Нита благодарно потерлась о нее боком. - Нет, - сказала она и потянулась следом за Ар'ейниии туда, где притаились извивающиеся щупальца и желтые пятна глаз. Ее окружала насыщенная слизью, чернильными разводами и кровью вода. И снова началась кровавая круговерть. Нита почти ослепла от ударов головой. Она уже не посылала вопрошающих звуков, а просто нападала на тех кальмаров, которые оказывались перед глазами. Протаранив одного, она кидалась на следующего, пока Кит и Эд'рум разделывались с оглушенным ею. В пылу битвы она и не заметила, как стены каньона вокруг Посвященных стали раздвигаться, а вода постепенно пронизывалась свежими, прохладными струями. Впрочем, как раз холод воды неожиданно и отрезвил ее. Тут она с удивлением осознала, что и атаки кальмаров прекратились. Нита пропела несколько высоких нот, чтобы поймать ответное эхо и определить, где она находится и где все остальные. Волшебный свет пронизывал темную воду, придавая ей зеленоватый цвет прибрежной морской волны. Ответное эхо подсказало, что окружающие их стены поднимаются до трех тысяч футов. Однако они уже были не такими крутыми, а каньон расширился с двух до почти пяти миль. На мили и мили вперед, вправо и влево простиралось наклонное дно каньона, и ни звук, ни взгляд не достигал того места, где начиналось усыпанное мелкой галькой подножье холмов континентального шельфа. Позади Посвященных возвышались, теряясь во мраке, мощные скалы. Перед ними, в той стороне, где ждало их открытое море, дно становилось почти плоским. Лишь изредка тут и там поднимались небольшие холмики, напоминавшие покатые песчаные дюны. И каменистое дно постепенно сменялось бледными волнами песка. И все же светлый песок не мог победить всесокрушающую тьму. Немыслимый, давящий груз ледяной воды словно бы раздавливал не только тело, но малейший проблеск света. Только защитное заклинание могло выдержать это невыносимое давление и чуть рассеять сгусток черной тьмы. И в этой непроглядной темноте вдруг появились, забегали, замерцали острые огоньки. Они стремительно передвигались, собирались вместе, висели гроздьями в холодной тьме - крошечные светящиеся точки, навевающие необъяснимый ужас. Нита судорожно вздохнула. Она поняла, что эти огоньки - глаза. Т'Хкиии, висящий в воде рядом с нею, тоже, вероятно, подумал о том же. Послышался его шумный продолжительный вздох. Он пытался разглядеть утонувшую во тьме бездну, откуда уже не долетало эхо, как бы растворявшееся в этом сгустке черноты. - Эта пропасть бездонна! - в ужасе прошептал он. - Сколько же времени мы будем еще опускаться? Без конца? - До конца, - послышалось позади Ниты. Она и узнавала, и не узнавала этот твердый, уверенный голос. Да, конечно, это ее друг Кит, который парил совсем рядом. Странное выражение его глаз поразило Ниту: в них был испуг, но ни следа унижающего и уничтожающего страха. И Нита вспомнила, что кашалоты могут нырять на неимоверную глубину, преследуя кальмаров. Однако их безумная смелость ввергала их зачастую в непоправимую беду. Исследователи в батискафах находили множество скелетов кашалотов, запутавшихся в подводных телефонных и телеграфных кабелях. - Мы еще очень высоко, - холодно сказал Кит. Эта непреклонность и жесткость голоса скорее подошла бы Ар'ейниии. - Опустились всего-то на шесть тысяч футов. А до Морского Зуба по меньшей мере шестнадцать тысяч. - И он медленно отплыл к границе светящейся сферы. Нита замерла на месте, поджидая Ш'риии и остальных Посвященных. Они медленно двинулись следом за кашалотом. Т'Хкиии, словно бы сжавшись, став короче, нехотя потянулся за всеми. Нита с жалостью взглянула на него. НЕТ, НЕ ТАКОГО ДРУГА ХОТЕЛА БЫ ОНА ИМЕТЬ РЯДОМ В ПОСЛЕДНИЙ МИГ. НЕ ЕМУ ГОВОРИТЬ СЛОВА ПРОЩАНИЯ. Примерно в сотне ярдов от нее показался Эд'рум. - Килька, - поторопил он, - не отставай. И Нита поплыла. Битва в каньоне отняла много сил и сделала ее вялой. Бесконечное погружение во тьму представлялось ей теперь одним из тех навязчивых длинных снов, когда человек падает вниз несколько часов подряд, и это тягучее падение, кажется, никогда не кончится. Кроме того, наводила тоску и навязчивая монотонность понижающегося дна: волны белого песка, горбы темных камней, разбросанных повсюду, углы угольных пластов. Все это однообразие вдруг неожиданно перемежалось случайно оказавшимися на дне вещами - полуутонувщей в песке походной кухней, стоящей вертикально в горделивом одиночестве бутылочкой из-под кока-колы. И все же большая часть дна была равнодушно-безжизненным, тянущимся на мили словно заснеженным полем мелкого белого песка. Равнодушие и неподвижность неживой природы особенно бросались в глаза по сравнению с мельканием странной придонной жизни. Нита, то ли благодаря своим прежним знаниям, то ли гнездящейся в ней памяти кита-горбача, узнавала этих глубинных обитателей моря, прозрачных, почти бесплотных, как призраки, или ярко светящихся, фосфоресцирующих во тьме. Длиннотелые, со сверкающими глазками, акулы с любопытством проплывали мимо Ниты, легким движением выказывая почтение своему Властелину. Морские черти с их светящимися наживками, висящими на тонких жилках-лесках перед пастью, подплывали, жадно пялились на Ниту и тут же пятились, огорченные тем, что она слишком велика для них. Извивались длинные членистые черви. Неожиданно появлялись кальмары-вампиры. Пестрые, розово-полосатые, желтые или бело-голубые, они передвигались толчками, выплевывая мощные струи воды, словно реактивные снаряды. Эти равнодушные красавцы направлялись по своим делам, совершенно не обращая внимания на Посвященных, плывущих в нимбах волшебного света. Трепетали у самого дна электрические скаты, медленно помахивающие своими мясистыми крыльями и вздымающие тучи песка, который оседал, скрывая их совершенно. Словно одноногие пираты, шагали по дну на своих длинных негнущихся плавниках триподы. И все глаза, мелькающие в черной воде, все фосфоресцирующие фигуры, ползущие по дну или взметающиеся над ним, занимались одним и тем же - они высматривали еду или уже поедали ее. Нита понимала, что для этих существ нет иного способа существования в мертвенно-холодном подводном царстве, где приходится тратить массу энергии и мгновенно восстанавливать ее, чтобы самим не стать жертвой. Отсюда все эти приманки, ловушки, все эти на первый взгляд забавные, похожие на веселую игру, прятки. Но это понимание не уменьшало ужаса и отвращения от подстерегающей, крадущейся тьмы, настороженной, насыщенной жаждой крови тишины, где бледные холодные огоньки, еле колеблющиеся в непроницаемо-черной толще воды, оказывались стремительными глубинными охотниками, которые ищут, ловят и пожирают один другого с отчаянным и кажущимся бессмысленным усердием. Разлитый повсюду леденящий ужас заставил Ниту очнуться, прийти в себя, собраться. Она никогда не была трусихой. Ее не пугали ночные тени в спальне, смешными казались приводящие других девочек в трепет фильмы ужасов. Но теперь она вдруг ощутила, что сама как бы попала в такой фильм, окружена ужасом, что за ней следят жадные, хищные глаза, желая схватить, растерзать, съесть. Наверное, ее не так испугал бы заброшенный замок, битком набитый привидениями. - Эд'рум, - пропела она совсем тихо, почти шепотом, обращаясь к нагоняющей ее бледной тени, - что это? Мне кажется, там, ниже, что-то есть... - Да. Мы подплываем. Ей очень хотелось спросить: "К ЧЕМУ?" Но, глянув вниз, на уходящий в глубину склон и на Посвященных, старающихся держаться ближе друг к другу и явно, так же как и она, встревоженных и напряженных, Нита вдруг ощутила себя круглой идиоткой. Как же ей самой не пришло в голову? - Эд'рум, нас всего одиннадцать. Но ведь это Песня Двенадцати! - Двенадцатый там, - откликнулся Эд'рум. - Это Одинокая Сила. ОНА таится в глубине, скованная самой глубиной. И ОНА споет свою партию, как обычно и делала. ОНА и страшится, и страстно желает этого. В Искушении Посвященных и Разрушении Песни единственная надежда, единственное избавление от волшебства, которое сковывает ЕЕ. - И если ЕЙ удастся... - Аффалон, - коротко бросил Эд'рум. - Атлантида, вот что случится снова. А может, и того хуже. - ХУЖЕ? - Нита вздрогнула. - Эд'рум, вода становится теплее! - вдруг заметила она. - Верно. И дно тоже меняется, - спокойно подтвердил Эд'рум. - Приготовься, Килька. Еще несколько сотен длин, и мы будем на месте. Белый песок сменился чем-то более темным. Поначалу Нита подумала, что это обнажившаяся горная порода морского дна. Но поверхность не была твердой и плотной, как полагается осадочной горной породе. Под нею вздымался, дышал липкий, похожий на гребень черной скалы и словно бы живой камень. Зернышки хрусталя поблескивали в нем. Вокруг были разбросаны горки таких же, но гораздо мельче, камней и камешков. Нита издала на высокой ноте протяжный звук, чтобы получить ответное эхо. Вода, сквозь которую она плыла, становилась все теплее и приобретала непонятный привкус. Возвратившееся эхо поразило и привело Ниту в смятение. Колышущиеся тела, обрамленные листьями... Округлые существа в твердом панцире... И странная пустота, наполняющая обтекаемый шар эха, как будто оно отразилось от разреженного пространства, как бы отделенного непроницаемой оболочкой от окружающей его массы воды. Ее окатил поток горячей, насыщенной серным запахом воды, который нахлынул от странной подводной "отдушины". Основной массив эха словно догоняли дробные отзвуки, идущие от мелких тел, окружающих пустоту. Непонятные существа роились вокруг некоего клапана, выпускающего клубы серы и пышущего жаром. Они приспособились и жили в этом своеобразном оазисе! Теперь она поняла, что это за черный камень на дне: старая застывшая лава, которую называют подушечной. Она вспучивалась, поднималась сквозь разлом океанического дна и расползалась плоскими, аморфными кучами. Но от клапана прилетело еще одно эхо. Просто невероятно! Такого быть не могло! Округлая стена, протяженностью почти в полторы мили, поднималась над грудами черных камней и тянулась вверх, все выше, выше, выше, бесконечно отражая голос Ниты и посылая с непонятной размеренностью, секунду за секундой, мелкую рябь осколков ответного эха. Нита усиленно работала плавниками, двигая ими в обратную сторону, чтобы наперекор течению удержаться на месте в неподвижности. Она ждала, пока осколки эха соберутся воедино и слепят, как из мозаичных плашек, полный абрис возникшей перед ней сужающейся вверх неим