к нему с разных сторон. Возможно, они не были ни моложе, ни сильнее, чем он сам, но их было больше. Он понимал, что, если он вынет меч, - он мертвец, а они, видимо, не собирались доставать свои мечи первыми. Они хотели схватить его живым, а значит, живые в его ситуации завидуют мертвым... Он стал нащупывать меч, и тут они разом набросились на него. Левой рукой он отбросил одного из нападающих, потом чьи-то лапы стиснули ему правую руку, он получил мощный удар по голове, а затем последовал безотказный, старый как мир довод - удар ногой ниже пояса. И это имело значение. Еще как имело.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОИН ПОЛУЧАЕТ МЕЧ *  1 Тюрьма представляла собой узкое, длинное и очень, очень сырое помещение. Когда Вэлли немного пришел в себя и смог оглядеться вокруг, ему показалось, что это нечто среднее между открытой канализационной трубой и пустым плавательным бассейном. Деревянная крыша сгнила почти целиком, осталась лишь покрытая мхом решетка, и на яркой синеве небес темными пятнами выделялись свисающие клочья. Каменный пол и стены покрывала коричневая и желтовато-зеленая слизь. По обеим сторонам чернели ржавые решетки, но засовов на них не было. Обладая достаточной ловкостью, отсюда можно было выбраться через крышу. Вэлли не помнил, как попал сюда он сам, но потом у него появилась возможность посмотреть на эту процедуру со стороны. Если человек не потерял сознание и к тому же не был в достаточной степени покорным, его приводили в одно из этих состояний, раздевали и клали на пол. На ноги ему опускали большую каменную глыбу, в которой были сделаны специальные выемки для щиколоток. Таким вот образом. Потребовалось несколько часов, прежде чем Вэлли настолько пришел в себя, что смог сесть Израненное тело распухло и страшно болело, снаружи и изнутри он весь был покрыт рвотой и запекшейся кровью. Все сокровища храма Вэлли отдал бы теперь за стакан воды. Кроме того, он, похоже, лишился шести зубов. С трудом разлепив опухшие веки, он осмотрелся: посреди комнаты в ряд стояли каменные глыбы, около каждой сидел пленник. Кроме него тут было еще пятеро, он сидел последним в этом ряду. Сосед робко улыбнулся ему и попытался, насколько это возможно сделать сидя, изобразить приветствие старшему. Он назвался Иннулари, целителем пятого ранга. Вэлли потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями. - Я Шонсу, воин седьмого ранга, светлейший, - сказал он. - Сожалею, что не могу ответить вам должным образом, но я в таком замешательстве, что забыл слова. Целитель был низенький, толстый, и Вэлли хорошо видел его обнаженное дряблое тело. У него было круглое брюшко и мягкие, похожие на женские, груди. Пучки волос торчали в разные стороны, на самой макушке сверкала лысина. Вид у него был отталкивающий, но в конце концов они все здесь хороши, а сам Вэлли, наверное, выглядел куда хуже остальных. - О, вы не должны называть меня так, светлейший, - целитель жеманно улыбнулся. - Людей моего ранга называют "господин". Точно, пять зубов, хмуро подумал Вэлли. - Извините меня, господин Иннулари. Мне бы хотелось попросить вас оказать мне профессиональную услугу, но боюсь, что я остался без средств. Маленький толстый человек посмотрел на него с интересом. - Сделайте так, - сказал он, поднимая руку, - теперь так... Вэлли подчинился, двигая руками, насколько это было возможно, когда ноги пригвождены к полу и каждое движение причиняет боль. - Видимо, сломано несколько ребер, - заявил целитель удовлетворенно. - Потеря крови небольшая, поэтому повреждения внутренние, вероятно, не слишком серьезные. Видна работа профессионалов: судя по вашему виду, можно было ожидать худшего. Вэлли вспомнил, какие наставления Хардуджу давал своим головорезам. - Им сказали, чтобы они не слишком снижали мою ценность, - объяснил он. - Правитель хочет получить за меня пять золотых. - Разоблачение? - спросил пораженный Иннулари. - О, простите, светлейший, это не мое дело. Вэлли, как мог, объяснил, что вчера его ударили по голове, после чего он потерял память и не сумел подобающим образом ответить на приветствие правителя. - И поэтому он решил, что вы - самозванец?! - в голосе маленького человечка было изумление и сочувствие. Видимо, сидеть рядом с Седьмым он почитал для себя большой честью и ему не хотелось считать своего соседа обманщиком. - Да, это, конечно, очень серьезно. Вы же понимаете: поскольку он объявил о разоблачении, то ему принадлежат и все права на раба. Вэлли кивнул и сразу же пожалел об этом. - А что они сделают с моими знаками? - Каленое железо, - с живостью объяснил Иннулари. - Возможно, они сразу же выжгут полосу раба, чтобы не тратить денег на профессиональное клеймение. Великолепно. В этот момент двое узников, сидящих следом за Иннулари, начали драться, ожесточенно молотя друг друга и выкрикивая непристойности. Через несколько минут по ступеням сбежал воин второго ранга, совсем еще мальчик. Он подошел к той стороне каменных глыб, откуда торчали пятки дерущихся, и один за другим драчуны вскрикнули и замолчали. Воин быстро вышел. - Как он это сделал? - удивленно спросил Вэлли. - Ударил их по ногам. Очень хорошо действует. - Иннулари удовлетворенно огляделся. - Вся эта система очень хорошо придумана. Не пытайтесь двигать камень. Возможно, вам удастся его оттолкнуть, но тогда он упадет на ступни и переломает вам все кости. Вэлли опять лег, приняв это второе, доступное ему теперь положение, и с удивлением обнаружил, что пол совсем мокрый. Запах здесь еще хуже, чем зловоние в городе. Он вспомнил о таинственном мальчишке и его словах насчет подобия ада... С одной стороны - казалось, что в речах малыша больше логики и смысла, чем во всем этом безумном мире, но с другой стороны, поверить ему было труднее всего. И этот фокус с бусами, и то, что сейчас... Целитель тоже лег. Он был самый настоящий болтун, как понял Вэлли, и значит, ко всем его страданиям добавлялось еще одно, но назойливый сосед мог стать и полезным источником информации. - Ваша потеря памяти - это любопытный случай для целителя, светлейший. Я никогда раньше не встречал таких симптомов, но о них упоминается в одной из наших сутр. - Он нахмурился. - Меня удивляет, почему жрецам не позволили провести изгнание, ведь лучшего лечения и не придумаешь. Несомненно, вами завладел демон. - Кажется, об этом и шла речь, - вздохнув, Вэлли стал объяснять. Он пытался припомнить тот спор, который разгорелся, когда его оттащили в одну из задних комнат; Хардуджу требовал, чтобы самозванца сделали рабом, Хонакура утверждал, что он - богохульник, а остальные жрецы, кажется, говорили о демонах. Тогда у него создалось впечатление, что этот спор - лишь звено в цепи многочисленных интриг, ведущихся между Хонакурой и Хардуджу. Целитель, обрадованный тем, что получил порцию храмовых сплетен, пояснил: - Если бы изгнание, проведенное священным Хонакурой, не достигло цели, это значило бы, что Богиня отвергла старого жреца, а такой исход - конец его карьере. Что, в свою очередь, вызовет существенные перемены в верхах. Еще лучше. - Ну, по крайней мере, они не позвали целителя, - сказал Иннулари. - Я бы, например, не стал этим заниматься - при всем моем уважении, светлейший. - Почему? - спросил Вэлли; боль не могла заглушить любопытства. - Потому что перспективы неутешительны, - он взмахнул рукой, показывая вокруг. - Именно так я и попал сюда. Я отказался от больного, но это была богатая семья, и они предлагали мне все больше и больше. В конце концов моя жадность победила, да простит меня Богиня! Вэлли осторожно повернул голову. - То есть если пациент умирает, то целитель попадает в тюрьму? - Да, если у родственников есть связи. - Иннулари вздохнул. - Мною овладела алчность. Но это была идея моей жены, так что ей самой приходится сейчас все расхлебывать. - И надолго ты здесь? Несмотря на удушающую жару, маленький человечек вздрогнул. - О, я думаю, до завтра. Я тут уже три дня, а суд принимает решения быстро. А что потом? Судилище, конечно. Вэлли опять приподнялся и посмотрел на тех людей, что сидели вокруг. Ни одного прекрасного юноши. Тогда это не человеческие жертвоприношения, а казнь. А те, кого сбросили в водопад, были, выходит, преступниками? В основном, пояснил целитель. Или, конечно, рабы, в которых уже не нуждаются. Иногда люди добровольно отправляются к Богине - очень больные или старые. - А кто-нибудь остается в живых? - задумчиво спросил Вэлли. - Я думаю, один из пятидесяти, - ответил целитель. - Один раз в две или три недели. Большинство же Она строго карает. Дальнейшие расспросы показали, что кара заключалась в том, что жертву избивали и калечили - практически не было случаев, чтобы кто-то остался невредим. Тем не менее о своем будущем целитель думал спокойно, убежденный, что его приступ жадности - небольшой грех и Богиня легко простит его. Вэлли не мог понять, на самом ли деле маленький человечек свято верит своему божеству или же он просто пытается сохранить присутствие духа. И то и другое казалось Вэлли просто невероятным. Некоторое время спустя привели еще одного - молодого раба, которого посадили рядом с Вэлли. Он с ужасом посмотрел на знаки воина и не произнес ни слова. В конце концов Вэлли решил, что перед ним врожденный идиот. День тянулся бесконечно долго, боль, жара и все возрастающая вонь становились просто невыносимыми; солнце превратило эту влажную клетку в настоящую парную. Толстый целитель продолжал свою бессмысленную болтовню: возбужденный встречей с Седьмым, он стремился пересказать историю всей своей жизни и описать каждого из своих детей. Потом он вернулся к вопросу о суде. Обвиняемый на нем не присутствовал - сама эта идея показалась Иннулари странной - и обычно узнавал о приговоре только тогда, когда его доставляли к месту казни. Да, случаи оправдания иногда бывают. - Конечно, в вашем положении этого ожидать не приходится, светлейший, - сказал он, - потому что вашему преступлению стали свидетелями несколько членов суда, например священный Хонакура. - Он задумался. - Но все же интересно было бы услышать, каково их решение: одержимый демоном, самозванец или богохульник? - добавил он задумчиво. - Я не могу ждать, - заявил Вэлли. Все же, будь у него выбор, он бы согласился на еще одно изгнание - уж если этим путем он оказался здесь, то, возможно, этим же путем он выберется и обратно. Но потом из замечаний Иннулари он понял, что повторное изгнание - это большая редкость. Упрямых демонов обычно отсылают к Богине. Стражники привели женщину. Она послушно разделась и села, заняв место рядом со слабоумным мальчиком-рабом. Это была женщина средних лет, начинающая седеть, кожа у нее была дряблая, обвисшая, но мальчик извернулся, уставился на свою соседку и в таком положении провел весь остаток дня. Но Вэлли эти проблемы уже не касались - а может быть, и никогда больше не коснутся. Он размышлял о том, что же Недомерок назвал подобием ада: Была ли это угроза, предвидение или счастливая догадка? Если определять рай как сексуальное возбуждение в паху, то ад, естественно, начался с невыносимой боли в том же месте. Итак, первый постулат: вся эта боль реальна. Фантазией может быть секс, но не такое. Следствие: этот мир реально существует. Он пришел к выводу, что возможны три объяснения. Первое - у Вэлли Смита энцефалит, и значит, этот Мир - сплошной бред. Но почему-то с течением времени это объяснение становилось все менее и менее убедительным. Второе - повреждение головы у Шонсу. Он Шонсу, а Вэлли Смит - это иллюзия. Он долго лежал на твердом, сыром камне, закрыв распухшие глаза, чтобы их не слепило солнце, и размышлял, но не мог убедить себя ни в чем. Его память хранила слишком много подробностей о жизни Вэлли Смита. Он, например, помнил тысячи технических терминов, хотя когда он пытался их произнести, получалось какое-то хрюканье. Он помнил свое детство, друзей, учебу. Музыку. Спорт. В его памяти земная жизнь не умирала. Оставалось только третье объяснение - реальны оба мира, и он попал не туда, куда надо. Солнце уже заходило, когда у входа в тюрьму послышался какой-то лязг. - Время уборки! - довольным голосом провозгласил Иннулари. - И питье, светлейший, вы этого хотели. В камеру хлынул поток воды. Перед Вэлли сидели еще пятеро, и когда вода донесла до него их грязь, его стошнило. Это вызвало страшные боли в его измученных брюшных мышцах; но поток становился все сильнее, вода была относительно чистой и приятно прохладной. Остальные узники лежали в этой воде, они смеялись, поднимали брызги... и пили. Уборка два раза в день - вот единственная вода, которую можно получить в тюрьме, так его заверил Иннулари. Суд приговаривает вас к неделе дизентерии и к двум неделям гангрены. Ваше дело вскоре будет рассмотрено. Когда вся вода вытекла через решетку, принесли корзину с объедками: в основном тут были заплесневелые фрукты, несколько высохших корок и обрезки мяса; Вэлли бы не притронулся к этому, даже если бы все зубы у него были на месте. Когда подошла его очередь, все лучшее из корзины было уже съедено. Неделя в этой тюрьме станет смертным приговором. Солнце скрылось быстро, как это бывает в тропиках; виолончельное гудение мух уступило место скрипкам комаров. Твердый оптимизм Иннулари тоже, казалось, пошатнулся, и он предался размышлениям. Вэлли попытался навести его на разговор о вере и услышал о той же самой идее перевоплощения, о которой говорила ему рабыня. - Конечно, это же очевидно, - говорил ему целитель; казалось, он убеждает не столько Вэлли, сколько себя самого. - Река - это Богиня. Река течет от одного города к другому, так же и наши души переходят от одной жизни к другой. - Но ты ведь не помнишь предыдущие жизни, так ведь? - Вэлли был настроен скептически. - Тогда что же такое душа, если это не твой разум? - Это совсем другое, - продолжал настаивать целитель. - Города - это жизни, а Река - это душа. Это аллегория, она указывает нам путь. Или возьмем бусины на нитке... - О черт! - тихо сказал Вэлли и прикусил язык. Город нельзя подвинуть к реке, но нитку можно развязать, перебрать бусы, а потом завязать опять. Свет угас, и небо озарилось невероятной красотой сияющих колец; луна, в сравнении с этими тонкими серебряными нитями, показалась бы не более романтичной, чем обыкновенная электрическая лампа. Он вспомнил и о сиянии водопада, который здесь называли Судилищем. Этот мир очень красив. Он плохо спал - не только из-за ран и боли. От судорог в ногах страдали все узники, и стоны слышались чаще, чем храп. Система колец, которую рабыня называла Богом Сна, оказалась хорошими часами. Вскоре после захода солнца на востоке поднялась темная тень - тень планеты, - и стала двигаться по небу. Он увидел, что к полуночи она прошла ровно половину своего пути, а к рассвету исчезла. Наступил еще один день, а он так и не вернулся к реальности. 2 Разгоралось ясное утро, обещающее, что день будет таким же жарким. Целитель Иннулари выглядел явно разочарованным и в конце концов признался, что в дождливые дни, когда Богиня не видит Судилища, казни не проводятся. Провели уборку. Среди узников чувствовалось какое-то беспокойство, люди нервно перешептывались. Потом по лестнице, морщась от вони, с шумом спустились двое жрецов, трое воинов и четверо рабов. - Иннулари, целитель пятого ранга, за нерадивость.. - Кинарагу, плотник третьего ранга, за воровство... - Наррин, раб, за непокорность... Жрец называл имена, а один из воинов указывал на жертву. Рабы поднимали камень и вытаскивали приговоренного. Когда онемевшие ноги сгибались, люди вскрикивали от боли и одного за другим их оттаскивали наружу. Так на казнь увели ближайших соседей Вэлли и еще одного человека, который сидел чуть дальше; после чего Отряд Смерти удалился. Опять появилась корзина с едой. Вэлли понял, что ему будет не хватать разговорчивого Иннулари. Спустя час или два он услышал колокольный звон. Вэлли подумал, что за целителя не мешало бы помолиться его богине, но потом не стал. Днем привели еще пятерых. Хотя места оставалось достаточно, но почему-то казалось, что тюрьма переполнена. У Вэлли появились двое новых соседей, которые пришли в восторг, увидев в тюрьме воина седьмого ранга. Они насмехались над ним, и когда он попытался вступить в разговор, отвечали непристойностями. Боль и недосыпание измучили его, но едва он забывался, как они начинали пихать его кулаками. Внезапно стало очень тихо. Видимо, Вэлли задремал, потому что он вдруг увидел правителя, который стоял с другой стороны каменных глыб и смотрел на него с удовлетворенным презрением. Обеими руками он держал бамбуковую трость и задумчиво ее сгибал; относительно того, кто станет его жертвой, не могло быть никаких сомнений. Вэлли в первую очередь решил, что ему не следует показывать свой страх. Это совсем не трудно, ведь лицо его настолько распухло, что на нем не может быть вообще никакого выражения. Надо ли что-то объяснять или лучше ничего не говорить? Он все еще раздумывал над этим, когда начался допрос. - В чем состоит первая сутра? - спросил Хардуджу. - Я не знаю, - ответил Вэлли спокойно. Он надеялся, что это прозвучит спокойно. - Я... Больше он ничего не успел сказать, потому что правитель ударил его тростью по левой ступне. Тяжело... Во-первых, боль от удара, а во-вторых - нога дернулась и камень содрал кожу на лодыжке. Хардуджу внимательно следил за ним и, кажется, остался доволен. - В чем состоит вторая сутра? - Теперь очередь правой ступни. Третья сутра - опять к левой. Сколько, интересно, их всего? Однако после шестой сутры садист перестал задавать вопросы и просто бил, с довольной улыбкой наблюдая за мучениями Вэлли, и его красное сияющее лицо было исполнено удовольствия. Он бил то по одной, то по другой ноге, а иногда только замахивался, чтобы посмотреть, как ступня дергается и ударяется о камень. Вэлли пытался что-то сказать, но его не стали слушать. Он пытался молчать и молчал до тех пор, пока не искусал себе язык и весь рот не наполнился кровью. Он пытался кричать. Он пытался умолять. Он рыдал. Он, должно быть, потерял сознание, потому что не помнил, когда мучитель ушел. Весь остаток этого дня застилал какой-то багровый туман, и время от времени из тумана выплывали бессвязные бредовые видения. Возможно, это и к лучшему, потому что в таком состоянии он не мог видеть своих искалеченных ступней. Солнце поднялось выше, на Вэлли упала тень от решетки, что служила крышей, и к ранам устремились мухи, но зато соседи больше не трогали его. Принесли корзину с едой - Вэлли пропустил ее мимо, не притронувшись ни к чему. Солнце уже зашло. Небо стало быстро темнеть, когда Вэлли вдруг почувствовал, что туман, застилающий его взор, рассеивается. Он с усилием поднялся, сел и посмотрел вокруг. Остальные узники, казалось, впали в какую-то странную апатию и лежали молча, бессмысленно уставясь в пространство. После очередного наводнения в воздухе висело плотное водяное марево; свет постепенно угасал, в камере собирались тени; стояла полная тишина. Рядом, опираясь на камень, примостился его старый знакомый - маленький загорелый мальчишка, он молчал и внимательно разглядывал Вэлли. Мальчик был все так же гол, все так же костляв и сжимал в руке все тот же прутик. Лицо его было спокойным и отрешенным. - Ну что, есть разница? - спросил он. - Да, есть, - ответил Вэлли. Это были первые слова, произнесенные им с тех пор, как ушел Хардуджу. Его ступни стали средоточием невыносимой боли, которая заглушала боль всех прочих ран и ушибов. Некоторое время мальчик молчал, разглядывая узника, потом заговорил. - Сейчас суд храма разбирает ваше дело, мистер Смит. Какое решение вы прикажете им принять? - Я? - переспросил Вэлли. - Как мое желание может повлиять на судей? - Он лежал на полу как бесчувственное полено, и сил его не хватало даже на то, чтобы рассердиться. Мальчик поднял бровь. - Все это происходит у тебя в голове - все это иллюзия. Ты сам так сказал. Так неужели ты не можешь определить их решение? - Я думаю, что воздействовать на суд храма мне не удастся, - сказал Вэлли, - но ты, наверное, мог бы... - А! - воскликнул мальчик. - Мы потихоньку продвигаемся. - Упершись ладонями в камень, он взобрался на него и теперь сидел, болтая ногами. - Кто ты? - спросил Вэлли. - Недомерок. - Мальчик не улыбнулся. - Извини! - вскричал Вэлли. - Я не знал! - он взглянул на своих соседей по камере. Никто не пошевелился. - Они ничего не замечают, - сказал мальчик. - Они видят только тебя. Ну ладно, давай вернемся к вопросу о вере, да? Несколько долгих секунд Вэлли собирался с мыслями. С этим надо разобраться, иначе он умрет. Или еще хуже. - Я верю, что этот мир существует. Но ведь и Земля тоже. Мальчик кивнул. - Я видел здесь лошадей, - продолжал Вэлли, - они похожи на наших, но не совсем такие. Я всегда верил в эволюцию, а не в акт творения, но здешний Народ... они просто люди. Они не принадлежат ни к одной из земных рас, но они люди. В двух разных мирах не могут эволюционным путем появиться одинаковые существа. В близких экологических условиях, вероятно, будут похожие организмы, но не до такой же степени. Я хочу сказать, что и птицы, и летучие мыши летают, но это не одно и то же. Вот носы и ушные раковины... Можно и без них, но у здешних людей они тоже есть. И поэтому, что бы там ни писали в фантастических романах, ни в каком другом мире не может быть двуногого разумного существа, неотличимого от Хомо сапиенс... Мальчик зевнул. - А боги! - быстро заговорил Вэлли. - Они должны быть, так ведь? Чтобы указать цель! Направить! Ты как раз говорил про бусины, да? "Каждая следующая - такая же, но немного другая", - ты так говорил. Много миров, вариации на одну и ту же тему. Возможно, копии какого-то идеального мира! - Очень хорошо! - мальчик одобрительно кивнул. - Продолжай. - Поэтому богиня это... Богиня. Это она вызвала меня сюда. - А кто ты? Это был самый главный вопрос, но теперь Вэлли думал, что знает ответ. - Я Вэлли Смит и я Шонсу... Воспоминания Вэлли Смита, а тело Шонсу. Душа... Про душу я ничего не знаю. - Ну тогда и не тревожься об этом, - сказал мальчик. - А Хардуджу? Что вы сейчас думаете о высшей мере наказания, мистер Смит? - Я ведь не говорил, что не верю в... - Но ты так думал! - Да, - признался Вэлли. - Вытащи меня отсюда и дай мне убить этого ублюдка, и я сделаю все, что ты хочешь, - все. - Ах, вот как!.. Сделаешь? - мальчик покачал головой. - Месть? Это не совсем то, чего от тебя ждут! - Но сейчас я верю в Богиню! - воскликнул Вэлли срывающимся голосом. - Я раскаиваюсь. Я буду молиться. Если Она позволит, я буду Ей служить. Я буду воином, если Она этого хочет. Я сделаю все! - Смотри-ка! - мальчик усмехнулся. - Какая неожиданная преданность! - Он замолчал, не спуская глаз с Вэлли, и у того возникло странное чувство - как будто мальчик заглянул ему в душу и с одного взгляда заметил все, что у него внутри. Так бухгалтер пробегает сверху донизу финансовый отчет. - Ваша вера очень невелика, мистер Смит. - Это все, что у меня есть, - сказал Вэлли, чуть не плача. - Это всего лишь маленькая трещинка сомнения в твоем неверии. Придется доказать. Этого-то он и боялся. - На Судилище? Мальчик поморщился. - Но ты ведь не хочешь стать рабом Хардуджу? Не думай, он не будет тебя продавать. Держать на цепи Седьмого - это же так здорово! Сколько всевозможных развлечений можно придумать - ты только представь!.. Так что мне сдается, что ты выберешь Судилище. - Первый раз за все это время он улыбнулся и показал свою дырку. - Фокус вот в чем - если будешь сопротивляться, получишь по голове и тебя просто сбросят вниз. Ты упадешь на скалы. Но если разбежаться и прыгнуть - то можно приземлиться там, где глубоко. Посмотрим, сколько у тебя веры. - Я не смогу бежать с такими ногами, - сказал Вэлли. - Посмотри, на что они похожи. Мальчик развернулся, чтобы взглянуть на его ноги, и пожал плечами. - На Поляне Милосердия можно помолиться. Молись, чтобы тебе даровали силу. - Темнело, и его фигурка все больше сливалась с окружающим мраком. - Я же тебе говорил, как это важно. Смертным редко дается такая возможность. - Я никогда не молился, - робко возразил Вэлли, - но я постараюсь. Я хотел помолиться за Иннулари. Это помогло бы ему? Мальчик взглянул на него с интересом. - Ему - нет, а тебе помогло бы. - Он помолчал. - Боги не должны дарить человеку веру. Я мог бы так сделать, но тогда ты стал бы орудием, а не активной силой. Смертные могут служить богам только по доброй воле, а добрая воля не приходит извне. Понимаешь? Но если у тебя есть вера, боги могут ее укрепить. Ты высек искру. Я ее раздую. Ты не забыл целителя, и вот что я сделаю тебе в награду. Он сорвал листок со своего прутика. Ноги Вэлли, до сих пор горящие в адском пламени, теперь словно окунулись в ледяную воду. Боль утихла, и стало значительно легче. - Это только до рассвета, - предупредил мальчик. Вэлли, заикаясь, пробормотал слова благодарности. - Я даже не знаю, как тебя называть, - сказал он. - Покамест зови меня Недомерком, - ответил мальчик. В восходящем свете Бога Сна ярко блеснула его улыбка. - Давно уже смертные не были такими наглыми. Это меня развлекает. Его глаза блеснули. - Когда-то ты играл в игру, которая называется шахматы, - ты помнишь, что бывает, когда пешка доходит до конца поля? Это была явная насмешка, но Вэлли быстро подавил свое возмущение. - Да, сэр, ее можно сделать любой фигурой, кроме короля. Мальчик усмехнулся. - Так вот, ты дошел до конца поля, и тебя превратили в другую фигуру. Все очень просто. Запомни, завтра ты должен прыгнуть изо всех сил, и мы опять встретимся. На камне никого не было. Вторую свою ночь в тюрьме Вэлли проспал крепко, но к утру он обнаружил, что сидит за столом. Воспоминание юности, но оно вернулось к нему так живо, что он чувствовал запах сигарет, слышал звуки джаза, доносящиеся из радиоприемника, стоящего в соседней комнате... зеленое сукно, на которое падает яркий свет; они играют в карты, кругом стаканы и пепельницы. Слева от него сидит Билл, справа - Джастин, а Джек ушел в сортир. Они играли в бридж, и он объявлял. Это была одна из тех игр, когда все уже пьяны и рассчитывать можно только на удачу. Козыри были крести, и у него в руках оставалась последняя, двойка. Вилл подкинул пиковую карту к одинокому тузу Вэлли, а потом любезно передвинул туза к нему. Джастин пошел в масть. Похоже, Вэлли придется играть с "болваном": как раз этого они и добивались. Он покрыл козырем своего собственного туза. Теперь можно пойти с семерки червей. Противники оказались в сложном положении - что бы они ни сбрасывали, он все мог принять. Он услышал свои торжествующие крики... шлем, взятка, двойная ставка, опять двойная ставка, партия и роббер. Он потянулся к доске. Он уже ощущал ее под рукой. Потом все исчезло, и вот он опять в тюрьме, и первые проблески рассвета озаряют небо на востоке. Он понял, что если веришь в богов, то начинаешь верить и в видения. Кто пошел не с той карты? Шахматы и бридж... может быть, боги тоже играют с людьми в игры, чтобы скоротать вечность? Игральные карты - это те же воины - может быть, Богиня покрыла своего собственного туза, Шонсу, самой маленькой козырной картой, двойкой треф, которой оказался Вэлли Смит? Солнце вставало, и боль вернулась опять. Но мальчик предупредил его об этом, и значит, можно верить, что сегодня Вэлли покинет тюрьму. Так сказал бог. 3 День выдался трудный. Отряду Смерти предстояло забрать шестерых узников, и первым в списке был "Шонсу, воин седьмого ранга, одержимый демоном". Следовательно, если верить Иннулари, Хонакура потерпел поражение в борьбе за власть. Вэлли втащили вверх по ступенькам, через комнату охраны вывели наружу, и он в изнеможении упал на твердую землю, уже нагретую жгучими лучами солнца. Он не закричал. Некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь побороть подступавшую к горлу тошноту: ее вызвали страшная ломота в суставах и боль от ран; яркий свет мешал открыть глаза. Потом он попытался сесть; стражники уже вытаскивали остальных и бросали рядом с ним, приговоренные кричали или стонали. Вэлли бросил взгляд на свои ноги, отвел глаза и больше ни разу не посмотрел в ту сторону. Он оказался посреди широкого двора, огромного, как площадь для военных парадов. Горячий воздух накатывал волнами. Тюрьма была сзади, за спиной, а впереди слышался веселый говор Реки. С двух сторон это пространство ограничивали огромные здания, вдалеке над ними поднимались шпили. Здесь же начинался большой зеленый парк - настоящий райский уголок. Жрецы ушли: их работа была сделана. Видимо, теперь вся ответственность лежала на скучающем воине четвертого ранга. Он разглядывал жертвы и постукивал по сапогу кончиком кнутовища. - Десять минут, чтобы собраться с силами, объявил он. - Потом пройти через площадь и обратно. Или проползти, если хотите. - Он щелкнул хлыстом. Появился совсем молодой Второй в желтой юбке, он обошел всех приговоренных и сунул каждому черную тряпку. Увидев Вэлли, он нахмурился и посмотрел на своего начальника. - Для этого надо тележку, - сказал Четвертый. - Я воин, - громко ответил Вэлли, - я пойду сам. Он взял повязку, разорвал ее пополам и начал обматывать одну ногу. - Ты грязный самозванец, - рявкнул Четвертый. От второй половины Вэлли оторвал маленький лоскуток и завязал волосы на затылке. Стали видны его знаки на лбу. - А суд храма так не считает, воин. Видимо, он неправильно к нему обратился, потому что тот покрылся краской и угрожающе поднял свой кнут. - Ну, начинай, - оскалился Вэлли, - бери пример со своего правителя. Какое-то мгновение воин молча смотрел на него, потом схватил еще одну повязку и сунул ее Вэлли. Вэлли не был до конца уверен, что поступает правильно, но он должен был доказать свою веру и считал, что лучший способ для этого - доказать сперва свое мужество. Едва ли имеет большое значение, кому он будет доказывать - богам, воинам или самому себе. Надо было идти через площадь; двое из приговоренных поползли, их тут же настигли удары хлыста. Вэлли пошел. Он шел очень медленно, при каждом шаге задыхаясь от боли, но он первым дошел до конца и вернулся назад. И он не опустил головы. Потом всех шестерых сковали одной цепью и повели вдоль берега реки, мимо зданий, которые Вэлли не видел из-за слез, мимо бурных вод, которые, может быть, совсем скоро понесут его искалеченные кости; вскоре их привели к ступеням храма. Через некоторое время появилась жрица и пробормотала над обреченными слова благословения. Их охраняли девять воинов и четыре неповоротливых раба. Вэлли занял почетное место впереди колонны; цепь, которая сковывала его шею, нес за ним воин второго ранга. Каждый шаг был настоящей пыткой. Глаза застилала вода, и чего в ней было больше - слез или пота - он не знал, да и не хотел знать. Как они прошли весь парк и вышли через ворота, Вэлли плохо запомнил; процессия еще не успела углубиться в городские переулки, когда до него донесся детский голос: "Эй, смотрите! У них воин!" Вэлли протер глаза, чтобы лучше видеть, и обнаружил, что собирается толпа. Он никогда раньше не задумывался о том, как относятся жители города к этому ежедневному маршу смерти. Иннулари говорил, что большинство узников - это рабы или преступники из других городов, присылать их сюда по какому-то необъяснимому древнему обычаю считается достойной службой Богине, но кое-кто из пленников, вероятно, жители этого города, и, наверное, иногда совершаются попытки спасти осужденных. Поэтому, вероятно, требуется такая большая охрана, ведь когда шестерых закованных в цепи сторожат девять человек, это кажется излишним. Но на сей раз их спасать не будут. Из толпы то и дело доносились колкости и насмешки, следом за процессией бежали дети и подростки. На Судилище отправляется воин седьмого ранга, это большое развлечение. Суматоха росла, шум становился все громче, люди выглядывали из окон, прибегали с соседних улиц. Охранники начали злиться, прибавили шагу и раздраженно дернули цепь. Вэлли сжал зубы, но голову держал высоко и, пошатываясь, шел вперед. В него попал комок жидкой грязи, потом еще один, уже не такой мягкий. Все крики обращены были только к нему, благородному господину, доблестному воину. Ты что, проиграл битву? Где твой меч, воин? А эту штучку оставьте мне, светлейший!.. Один из охранников взялся за меч, и на мгновение показалось, что кровопролития не избежать, а с ним и настоящего мятежа, народного восстания. Но послали за подмогой. Появился еще один отряд воинов, вдвое больше, чем первый, и толпу быстро разогнали. Вэлли слишком изнемог от боли, он не чувствовал страха, но послание расшифровал - воины седьмого ранга не пользуются любовью народа. Если все они похожи на Хардуджу, то удивляться нечему. Тюрьма - это еще не ад, это только чистилище, настоящий ад начался только сейчас. Миллион раз Вэлли проклинал себя за то, что отказался от тележки, пусть это было бы недостойно, пусть еще сильнее заболели бы его раны. Он не помнил, как они вышли из города, не помнил, что было вокруг, он замечал только тропинку, поднимающуюся теперь круто вверх. Он содрогался при мысли о том, что может потерять сознание, потому что тогда его или поволокут по земле, или просто проткнут мечом и бросят в воду. Лохмотья на ногах пропитались кровью, боль и жара были просто невыносимы. Казалось, что кричит каждый его мускул, каждый сустав. Они обогнули скалу и подходили к водопаду, когда порыв свежего воздуха оживил Вэлли. С одной стороны над тропинкой поднималась прямая отвесная стена, с другой - нависал утес. Земля под ногами качалась, ветер взвихривал пелену холодных брызг, а в ушах гремел рев воды. Впереди стеной вставал водопад. Вытянув голову и посмотрев вниз, он увидел бушующую белую пену, скалы и кружащие в водовороте стволы деревьев. Его хрупкая вера пошатнулась - неужели возможно пройти через все это и не погибнуть? И даже если он сможет, где гарантия, что он не окажется опять в храме и не окончит там свои дни, потому что не знает, в чем состоит первая сутра? Но потом все эти мысли заглушила боль, в глубине его души бушевала ярость, ярость, вызванная несправедливостью и безнаказанной жестокостью; он весь был полон желания отомстить этому мучителю Хардуджу - и в то же время не мог без злости вспоминать и маленького мальчика, таинственного мальчика, творящего чудеса, которому Вэлли Смит служил забавной игрушкой. Он всем им покажет. Негодование на одного увеличивало ненависть к другому. Боль стала стихать, ноги оцепенели, и Вэлли уже почти не чувствовал их. Возможно, так подействовала на него прохлада воды, а может быть, он уже начал терять сознание или утратил чувствительность от страха перед предстоящим испытанием. Так или иначе, но он не переставая бормотал молитвы - невнятные и запутанные, такие, что даже он сам плохо понимал, что говорит, но надежда на то, что их поймет тот, к кому они обращены, не оставляла Вэлли. Ущелье кончилось, тропинка резко оборвалась, и они оказались на поросшем травой склоне, недалеко от вершины горной гряды. Пленников подтолкнули вперед, сняли с них цепи, и обессиленные люди повалились на траву. Один из рабов собрал набедренные повязки. У входа остались стоять двое охранников с обнаженными мечами, остальные, казалось, не обращали на узников особого внимания. Тропинка, уводящая в ущелье, была единственным выходом отсюда. Нет - единственным безопасным выходом. Вэлли старался побороть приступы тошноты. Он пытался думать не о будущем, а лишь о том, что ему удалось наконец сюда добраться. Мальчику это понравится. На самом верху стояло некое подобие храма, беседка из какого-то синего камня, скрывающая уменьшенный вариант статуи Богини. За ним поднималась голая отвесная скала. С одной стороны поляна обрывалась в пустое пространство, и вдалеке в облаке водяной пыли можно было различить противоположную стену каньона. В такой ужасающей близости водопад поистине прекрасен - он как река, которая мчится с небес в ад, безжалостная белая смерть, сотрясающая землю. Вэлли повернулся ко всем спиной и тихо сидел, не спуская глаз с храма, казавшегося огромным даже с такого расстояния. Прекрасное здание, похожее на драгоценный камень в оправе парка, это щедрая дань тому божеству, в честь которого он построен. Где-то там внизу - Хардуджу. Вэлли ему кое-что должен. Город было не видно, но он смог рассмотреть дорогу, огибающую стену, и даже различил крохотные пятнышки - домики паломников. Он вспомнил и нежную рабыню. Рожденная ни самой нижней ступени социальной лестницы, униженная, бесправная, обреченная продавать себя ради выгоды других, она одна в этом Мире подарила ему утешение и доброту. Если он выживет и благодаря вмешательству богов сможет действовать, то он заплатит еще один долг. Некоторое время ничего не происходило. Голые узники, охрана и рабы сидели на солнышке так, словно решили устроить перекур. Ветерок застенчиво вился вокруг, принося то ледяное касание смерти, то теплый запах влажной земли и тропических цветов. Люди не смотрели друг на друга. Разговаривать все равно было невозможно из-за рокота водопада. Воин четвертого ранга не спускал глаз с храма и, видимо, заметил сигнал, потому что вдруг закричал, что время пришло. Привилегия идти первым в цепи сразу же превратилась в привилегию умереть последним. Вэлли не испытывал большого желания оспаривать такой порядок. Воины подошли к одному из приговоренных, он завизжал и прижался к земле. Они прикрикнули на него и принялись пинать ногами; наконец он поднялся и побежал на вершину, он обвил руками статую. Примерно через полминуты один из охранников ударил его деревянной дубинкой, и его тело осело. Рабы отнесли его к краю, раскачали, швырнули в бездну, и если колокол в храме звонил и по нему, то рев водопада заглушил эти звук и. Узники пытались отползти от воинов, в отчаянии цепляясь за последние мгновения жизни. Но это не помогло. Один за другим они летели вниз. Наступила очередь Вэлли. К нему подошел один из Четвертых. Воину пришлось наклониться и кричать, чтобы его было слышно. - Вы шли сами, светлейший, как и подобает воину. Вы будете прыгать? Его взгляд говорил, что мужество достойно восхищения в каждом, будь это даже самозванец. Он всего лишь солдат, который исполняет свой долг; Вэлли нашел в себе силы улыбнуться. - Я буду прыгать, - сказал Вэлли. - Я бы хотел сначала помолиться, но когда будет пора, скажите мне. Я не хочу, чтобы меня сбросили. - Он надеялся, что его голос прозвучал достаточно спокойно. Он с трудом подошел к статуе и опустился на колени. Сильно смущаясь, Вэлли стал молиться вслух, он просил Богиню дать ему физическую силу, чтобы он смог бежать, и силу духа, чтобы этого захотеть. Ответа не было, и сказать больше было нечего. Вэлли чувствовал солнечные лучи на голой спине, видел в синем небе белые облака, храм внизу в долине, живописную стену воды, птиц, которые свободно кружились вокруг. Этот Мир такой прекрасный, а жить так хорошо... и почему все это должно было случиться именно с ним? - Пора, - сказал воин с дубинкой. Вэлли встал, повернулся и, прихрамывая, начал спускаться. С у