смогут отправиться домой, но всерьез в это не верил. Изгородь оказалась вполне солидная - колючая проволока на крепких стальных столбах. - Да к тому же и смотрителя нет на месте, чтобы принять у нас по шестипенсовику или сколько там стоит вход. - Мы можем перелезть. - Можем, но мистер Босуэлл лучше справится с ней для нас. Верно, мистер Босуэлл? Билли молчал, пока повозка сворачивала с дороги. Он подогнал ее к ограде и натянул вожжи. - Только не говорите, чтобы я забрал их назад. Я их лучше вам брошу. - А почему бы и нет? - сказал Крейтон, спрыгивая на землю. - Черт подери! Далеко не самый изящный способ испоганить памятник национальной истории. - Его необычная разговорчивость, возможно, скрывала то же нервное напряжение, что испытывал и Эдвард. - Ладно, Экзетер, у меня для тебя еще плохие новости. Эдвард вздохнул: - Да, сэр? - При переходе ты не сможешь взять с собой ничего. Не переходит ничего, кроме человеческого организма, - даже пломбы в зубах пропадают. Тебе не надо беспокоиться по этому поводу, но одежда будет помехой. - Вы хотите сказать, нам предстоит проделать всю эту белиберду нагишом? - В чем мать родила. - Крейтон швырнул шляпу в повозку и начал расстегивать рубашку. - Быстрее, пока луна не зашла. Скрипя зубами, Эдвард тоже начал раздеваться. Он стянул ботинки с облегчением. До рассвета всего два часа, подумал он. В минуту, когда солнце появится из-за горизонта, он будет свободен от данной им клятвы и тут же отделается от своего ненормального спутника, даже если для этого ему потребуется отправиться в полицейский участок и сдаться. Билли провел пони на несколько футов дальше. Секция ограды, скрипнув в агонии, подалась за повозкой, и столбы нехотя выдернулись из мела. - Ага, то-то, - заметил цыган. Эдвард беспокойно оглянулся на огни Ларкхилла на севере, потом на темные пятна на противоположном конце равнины. Судя по всему, это были аэродромные строения, но в окнах не горело ни огонька. Он кинул носки в повозку. - Умница, - отеческим тоном произнес Крейтон. - Ну, Босуэлл, ты подождешь нас здесь минут двадцать, ладно? Так, на всякий случай. Не хотелось бы возвращаться в Солсбери в костюме Адама. Он достал из повозки барабаны, один повесил себе на шею, второй протянул Эдварду. - Пошли, Экзетер, - ободряюще гаркнул он, осторожно перешагивая через упавшую проволоку. Его тело призрачно белело под луной. - Нет! - неожиданно выпалил Эдвард, продолжая возиться с ширинкой. Крейтон остановился и резко обернулся. - Слово чести! - рявкнул он. - Сэр, вы вытянули его у меня нечестным способом. У меня есть долг перед Родиной и Королем. - У тебя есть еще долг перед памятью отца и делом его жизни. - Сэр, у меня нет никаких свидетельств этому, кроме ваших слов. Вы вели со мной нечестную игру. Крейтон нахмурился: - Ты и представления не имеешь о том, чем обернется эта война. Миллионы людей погибнут! Земля Европы напитается кровью! - Но мой долг! - Кретин! Даже если тебе и удастся попасть на фронт - в чем я сильно сомневаюсь, - ты будешь там не более чем пушечным мясом. Твоя судьба - в Соседстве. Заткнись и слушай! Ты ведь не знаешь, как ты именуешься в пророчествах: Освободителем! - Я? - Ты! Почему, ты думаешь. Палата так боится тебя? Это ведь те люди, что убили твоих родителей, Экзетер! Если ты откажешься пойти со мною сейчас, значит, твои отец и мать погибли напрасно! Эдвард молча дрожал на ветру. - Вы можете мне в этом поклясться, сэр? - Я клянусь тебе в этом как друг твоего отца. Со вздохом Эдвард стянул брюки. Обнаженный, он вслед за Крейтоном перебрался через брешь в ограде, дрожа от холода и от тяжелых предчувствий. Странное дело, нагота каким-то образом укладывалась во все происходящее. Последние несколько дней лишили его всего - доброго имени, надежд на карьеру, возможности сражаться на войне, грядущего наследства, самых дорогих для него вещей вроде фотографии родителей или этого последнего письма Джамбо, даже Фэллоу, ставшего его настоящим домом... Алисы... Он с горечью подумал, что может так и не узнать, чем же кончается "Затерянный мир". Все пропало. - Нам лучше идти на самую середину, - заметил Крейтон. - Там мы будем в большей безопасности, если кто-то случится на дороге. Что будет делать в этом случае Билли Босуэлл? Об этом лучше не думать. Лучше вообще ни о чем не думать. Эдвард шел за своим предводителем между выраставших из земли камней, в самый центр залитой лунным светом тайны. Вблизи Стоунхендж оказался не просто нагромождением стоящих камней - это был дом. Обрушенный, но продолжавший внушать страх. Крейтон сверкнул зубами в улыбке: - Еще одно, последнее предупреждение! - Говорите. - Переход - изрядный шок для организма, особенно когда проделываешь его впервые. Ты можешь потерять ориентацию. Я реагирую лучше, хотя это как морская болезнь - никогда не знаешь, когда шарахнет. Это может продолжаться некоторое время. Надеюсь, там нас будут ждать друзья, они помогут. Разумеется, они не говорят по-английски. - Как я узнаю, друзья это или враги? - Ну, остерегайся ребят в черных балахонах, похожих на монахов. Их называют "Жнецами", и они смертельно опасны. Могут убить одним прикосновением. Что касается остальных - друзья тебе помогут. Если кто-то попытается убить тебя - значит, это враг. - И как это я сам не догадался? - пробормотал Эдвард. - Вперед, Макдуф! Крейтон повернулся к нему спиной и начал выбивать руками ритм на барабане. - Раз... два... три! - скомандовал он и запел. Прыгая, извиваясь, жестикулируя, они с пением передвигались по кругу друг за другом. "Инсо афир йэлее... парал инал фон..." Лунный свет померк, потом снова посветлело. Черт, сколько в этой траве острых камней... Эдвард решил, что шаман из него никудышный. В жизни еще не делал он ничего хоть вполовину такого идиотского. Он замерзнет до смерти. И что-то тут не так! Эти огромные пилоны, нависавшие над ним в темноте, были древней тайной, недоступной его пониманию. Он оскорбляет что-то могущественное, освященное самим временем... Он вскрикнул и замер, дрожа и исходя потом одновременно. Отвращение и страх пронзили его до мозга костей. - Нет, нет! Снова воцарилась тишина. - Ага! - торжествующе произнес Крейтон. - Ты это почувствовал? - Нет. Ничего. Я не чувствовал ничего. - Хррмф! А я - да! Это самое начало. Значит, действует. Это доставит нас куда-нибудь, хотя, возможно, и не туда, куда мы хотели попасть. Ты точно ничего не чувствовал? - Совершенно точно, - выдавил из себя Эдвард, стуча зубами. - Я уверен. - Гм... Ну-ка, стисни зубы. - Крейтон протянул руку и ухватился за угол пластыря на лбу у Эдварда. - Ну! Дерг! - Ох! Вы сняли с меня скальп! - Посмотрим, поможет ли это. Ладно, начинаем все сначала. Ну, соберись! Увереннее, и старайся не ошибиться в движениях. Приготовились... - Нет! - крикнул Эдвард, делая шаг назад. - О нет! - Он был раздет, замерз, и его задурили настолько, что он ведет себя, как псих. - Вы ведь пытаетесь исполнить пророчество, да? Это все ради него? - Я пытаюсь спасти тебе жизнь! И если при этом то, что мы делаем, поможет пророчеству сбыться, что ж, так тому и быть. Ты предпочитаешь умереть? Начинаем сначала... - Я не буду! Я не пойду! - Мальчишка! - взревел полковник. - Ты давал мне слово! Эдвард отступил еще на шаг. - Вы лгали. Вы меня обманывали! - Неправда! - Вы говорили, что Служба поддерживает пророчество! Вы сказали, что отец был одним из них, - разве не так? Но на самом деле отец не хотел этого! Он хотел оборвать цепь! Он говорил это в письме! Помолчав немного, Крейтон вздохнул: - Ладно, старина. Ты прав. Я тебе ни разу не солгал, но ты прав. Камерон Экзетер одобрял не все, что там предсказывалось Освободителю. Но не все в целом. Он расходился по этому вопросу с большинством. Он не хотел, чтобы его сын становился Освободителем. Эдвард отступил еще на шаг и наткнулся на каменный блок. Камень был холодный, твердый и иззубренный. Он отпрянул. - Отец не хотел, чтобы миры переворачивали вверх тормашками. Он это сам говорил. - Отчасти из-за этого - из-за того, что ты сделаешь с миром. Но больше из-за того, что мир может сделать с тобой. - Что значит это "мир сделает со мной"? - Он не был уверен, что ты возмужаешь достаточно для того... - Крейтон тоже вздрогнул. - Пойми, у тебя нет выбора. Доверься мне! Когда мы доберемся до Олимпа, мы расскажем тебе все с начала до... Громкий звук разорвал ночную тишину. Что-то огромное взревело неподалеку, и этому звуку вторило паническое ржание пони. Они услышали свирепые проклятия Билли. Двуколка дернулась и исчезла в темноте, унося его с собой. Они остались одни - обнаженные посреди ночной равнины Солсбери. - Именем Иегосафата, что это такое? - спросил Крейтон, вглядываясь в темноту. У Эдварда волосы на загривке стали дыбом. - Это лев! - Нет! - Еще как да! Это рык, которым они запугивают свою жертву на охоте. Как мог лев попасть в Стоунхендж, полковник? - Спроси лучше, чем они питаются в Стоунхендже. Попробуем ключ еще раз, ладно? И на этот раз постарайся получше. Эдвард решил, что согласен с этим предложением. Ему довольно часто приходилось слышать львов, но никогда так близко. Такой оградой голодного льва не остановить, тем более в ней сейчас зияет брешь... - Готов? - спросил Крейтон. - Раз... Два... Три... "Аффалино каспик..." Грохотали барабаны. В такт этому грохоту двигались руки и ноги. Даже движениям головы придавалось значение. При этом Эдвард старался еще следить за рядом пилонов, чтобы видеть, что творится снаружи. Выглядывать в ночи зеленые глаза. Луна спряталась за облако и погасла. Дробь второго барабана оборвалась, как отсеченная гильотиной, а вместе с ней оборвался и голос Крейтона. Его барабан упал и покатился по траве. Эдвард застыл. Он остался один. 45 Все началось с легкого вздоха вдали. Он приблизился. В деревьях зашуршал ветер, и вскоре, казалось, он заполнил собой все, кроме того места, где лежала Элиэль. Потом ветер нахлынул и на нее, взметнув с камней сухие листья. Затрещали, ломаясь, ветки. Постепенно ветер слабел, уносясь дальше, и ночь стихла. Трумб все так же безмятежно светил с безоблачного неба, затмевая звезды своим капризным блеском. Элиэль вздрогнула, пытаясь представить себе, кто из богов мог послать такой знак. Она отлежала все тело и замерзла. Она чуть пошевелилась. Элиэль не знала, сколько пролежала здесь, не в состоянии даже задремать от напряжения. Шея отчаянно затекла. Ее глаза продолжали говорить ей, что на противоположной стороне дворика стоит Жнец. Это не могла быть просто игра света, поскольку за это время большая луна уже заметно переместилась по небосклону и светила очень ярко. Должно быть, это древесный ствол, скорее даже мертвое деревце, заросшее плющом. Человек не может столько времени простоять неподвижно. Скоро должно начаться затмение Трумба! Когда он восходил, на краю диска виднелся намек на тень. Теперь же он был идеальным кругом, а это значит... Ночную тишину разорвал стон, и по камням всего в нескольких ярдах от нее покатился человек. Его тело дергалось, и он беспрерывно стонал. Откуда он взялся? Обнаженный взрослый мужчина - это, должно быть, и есть Освободитель! Казалось, его терзает ужасная боль. Он приподнялся и замер, услышав топот ног по камню. Из темноты справа от нее вынырнул бегущий человек, и еще один - слева. Первым был Т'лин - высокий, бородатый, в черном тюрбане, которого было почти не видно в лунном свете, так что казалось, будто верхняя часть его головы отсутствует. Он нес узел. Вторым - долговязый таргианец, вооруженный мечом. На бегу он то и дело оглядывался по сторонам. Тьфу! Раз уж эти двое здесь, они сами разберутся и с мытьем, и с одеванием. Услуги Элиэль не только не требовались, о них никто и не просил. Она вполне могла спокойно отдыхать. Стоны Освободителя сменились охами и бормотанием. Он привстал, и его вырвало. - Вы, господин! - вскричал таргианец. - Мы ожидали другого. - Он опустился на колени и помог человеку сесть. Т'лин остался стоять, с опаской вглядываясь в темноту, держа руку на эфесе меча. - Говер? - Освободитель дернулся и сложился пополам в новом приступе рвоты - да нет, судя по тому, что сказал таргианец, это не Освободитель. - Рад тебя видеть. - Надо уходить! - прорычал Т'лин. - Успокойся, Семьдесят Седьмой! - бросил таргианец. - Если бы здесь был кто-то еще, они бы уже набросились на нас. - Да, но... - Подожди минуту! Ты что, не видишь: человеку плохо. Тяжелый переход, господин? Вместо ответа тот икнул и согнулся в новом спазме. Таргианец приобнял его за плечи и поддержал ему голову, как маленькому. - Все в порядке, Критон, - пробормотал он. - Вы среди друзей. Это сейчас пройдет. Через минуту Критон смог пробормотать слова благодарности и освободиться. - Где Кисстер? - Он огляделся по сторонам. - Боже Правый! Он... Он не одолел? - Никого больше не видать, господин. Ответом был новый стон и еще один спазм. И снова таргианец поддержал больного, и снова это, похоже, облегчило его страдания. Человек терял сознание! Элиэль отвела взгляд и вдруг с ужасом посмотрела наверх. Затмение Трумба уже началось, и на большой диск наползала чернота. - Надо вернуться за ним, - выдавил Критон. - Вы не выдержите еще одного перехода, господин! Это убьет вас! И потом, у нас нет обратного ключа, во всяком случае, я его не знаю. - Где мы? - Святилище в Руатвиле. Критон вздохнул. Его голая кожа светлела в темноте, остальных почти не было видно. - В Суссленде! Значит, сработало! Будем надеяться, что он продолжает попытки! - В первый раз всегда трудно, правда? - произнес таргианец. Критон подавил еще один стон. - Возможно. Неопытный организм. Беда в том, что неприятель приближался. Трумб превратился в тонкий серп, словно прорезанный в небе ударом меча. При желании можно было разглядеть и затененный диск - черный на фоне высыпавших звезд. - Неприятель может нагрянуть и сюда, господин, - сказал таргианец. - Семьдесят Седьмой прав. Нам надо уходить сразу, как вы сможете двигаться. Чертова луна выйдет через минуту. Мы прихватили кое-какую одежду, так что... Т'лин крикнул, предупреждая об опасности. В темном дворике появилась еще одна фигура, черная, угрожающая. Кто-то быстро скользил по древним камням. Элиэль подумала о бегстве. Ее руки и ноги неуверенно дернулись, но она осталась на месте, словно маленький зверек, загипнотизированный видом хищника. Дольм может видеть в темноте! - Поднять! - крикнул Критон. - Поднимите меня! Двое остальных подхватили его и поставили на ноги. Тонкий серп Трумба исчез. Звездный свет блеснул на острие меча, направленного таргианцем в лицо Жнецу. Жнец остановился вне пределов досягаемости и усмехнулся. - Ты надеешься остановить меня этим, Говер Посланник? - Это был голос не Дольма Актера! Элиэль слишком боялась, чтобы моргнуть, даже чтобы думать, но она знала, что это голос не Дольма. Таргианец вскрикнул, и меч звякнул о камни. - Не связывайся со мной. Жнец! - прохрипел Критон. Он стоял, навалившись на плечо Т'лина, словно не в силах держаться на ногах самостоятельно. - Уходи, и я сохраню тебе жизнь. - Но я тебе не сохраню! Приготовься ко встрече с Последним Победителем! Она видела их неясными тенями в слабом свете звезд. Трумб превратился в круглую черную дыру на звездном небе. Луна Зэца. Жнец протянул руку и шагнул вперед. Молния! Гром! Развалины и джунгли выступили на долю секунды из темноты и снова пропали. Элиэль вскрикнула и отпрянула. Грохот удара продолжал звенеть у нее в ушах. Глаза болели, словно вспышка ослепила ее. Гром среди ясного неба? Трясущимися руками она вытерла слезы. - Клянусь всеми лунами, господин! - Голос Говера глухо звучал в ее заложенных ушах. - Ваши аргументы убедили его! - Говер визгливо засмеялся. Т'лин бормотал что-то. В глазах у Элиэль прояснилось, и она увидела, что Драконоторговец молится, упав на колени. Жнец неподвижно вытянулся на спине. Посланник поддерживал Критона. В воздухе стоял странный резкий запах. - Грубо! - пробормотал Критон. - Контроль ни к черту. - Но ведь сработало! - возразил таргианец. - Этот больше не будет жать души. - Слишком много энергии. Совсем исчерпал запас. Слишком много. - Он сделал попытку стоять без поддержки. - Я хотел оглушить его, не поджаривать. Ладно, где там эта одежда? У Элиэль продолжало звенеть в ушах. В темноте на теле Жнеца можно было разглядеть маленькие красные огоньки - этого она не понимала. Она скорее услышала, чем увидела, что Т'лин встал и принялся развязывать свой узел. Так где же Освободитель? И кто такой этот Критон, появляющийся из ниоткуда и вызывающий молнии? Человек или бог? Белое пятно его тела исчезло - он накинул рубаху и превратился в такую же темную тень, как остальные. Критон пошатнулся, и Посланник протянул ему руку, но в общем он явно приходил в себя. - Ладно, - буркнул он. - Башмаки? Проклятие! Ведь Д'вард был со мной. Чертовски славный мальчик, насколько я могу судить. В небе высветился тоненький серп, обозначив возвращение Трумба. Вновь стали видны колонны, а звезды потускнели. Совершенно озадаченная, Элиэль вытянула шею разглядеть, что делают мужчины. Почему-то ей показалось, что их там четверо. Да нет, их там действительно четверо! Она открыла рот, чтобы криком предупредить их, но не выдавила из себя ни звука - в горле пересохло. Еще один Жнец присоединился к группе. Два человека один за другим беззвучно рухнули на землю. Только тихий стук от удара о землю, и все. Третий заорал и отпрыгнул, потом повернулся и бросился прочь, громко топоча по камням. Жнец расхохотался: - Вернись! Я хочу тебя! - Голос звучал зычно и до ужаса знакомо. Дольм Актер! Он бросился следом, но совершенно бесшумно - черное облако, стремительно скользящее через двор. Его жертва исчезла за колоннами. Жнец последовал за ним. Два мертвых человека лежали неподвижно. Ушел! Треск, производимый беглецом, стих - то ли оттого, что он выбежал на тропу, то ли Жнец догнал его... и, возможно, возвращается. Элиэль стало дурно. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. В голове царила полная неразбериха. В Святилище становилось все светлее, как будто кто-то открывал дверь, и из темноты проступала картина побоища. Ей хотелось крикнуть: "Не надо!" Уж лучше темнота... Три тела, три мертвеца. Возможно, еще один уже лежит в лесу. И Дольм Актер может вернуться в любую минуту еще за одной душой. Ее душой. Она не могла бросить умирающих людей, пусть даже и не в силах помочь им. И ей надо посмотреть, кто они. Тогда быстро! Она поднялась на ноги и попыталась подойти к ним. До них было не больше нескольких ярдов, но ноги так затекли от долгого лежания, что Элиэль чуть не упала. Она опустилась на колени рядом с таргианцем, едва не наступив на его упавший меч. Говер Посланник лежал на боку - спина его выгнулась, как натянутый лук. Изо рта продолжала сочиться кровь, черная в зеленом свете. Мертвые глаза выкатились в смертной муке. Он не успел издать ни звука, но смерть от прикосновения Жнеца, похоже, была не из легких. Первый Жнец лежал на спине, раскинув руки. В груди его зияла обугленная дыра, от которой остро пахло паленым. Он умер мгновенно. Капюшон откинулся, обнажив лицо. Она никогда его раньше не видела. Бородатый мужчина средних лет. Глаза Жнеца закатились, и белки зеленели в свете его бога-луны. Третий труп лежал так же скорчившись, как Посланник, только на животе, причудливо скрючив руки и ноги. Его лицо было точно так же искажено агонией - зубы оскалены, глаза навыкате, струйка крови изо рта. Это был не Т'лин, значит, это тот странный Критон, чья сила поразила одного Жнеца, но не спасла от второго. У него был большой нос, тяжелые брови и коротко остриженные усы. Человек или демон, он был мертв так же, как двое остальных. Значит, Т'лин Драконоторговец спасся, если только смог оторваться от преследователя. "Беги, Т'лин, беги!" Где-то вдалеке послышалось рыгание дракона. Больше Элиэль ничего не могла сделать. Она поднялась на ноги и оглянулась, нет ли поблизости Жнецов. Прямо перед ее глазами в пустом воздухе возник человек и упал, покатившись по камням. Он взмахнул голыми руками и застонал. 46 Когда Эдвард увидел, как барабан Крейтона катится по траве, время остановилось для него. И сердце в груди остановилось тоже. Он остался один в темноте - только холодный ветер на голой коже и беда. Билли с двуколкой исчезли и не вернутся. Конечно, арест в голом виде посреди равнины Солсбери гарантирует ему признание невменяемым, но он не горел желанием провести остаток жизни взаперти в Бродмуре. Впрочем, это было лучше, чем попасть львам на завтрак. Он ни на мгновение не верил, что вокруг Стоунхенджа бродит сбежавшее из зверинца животное. Был там хищник во плоти или не был, в любом случае там скрывался враг. Однако на деле время не остановилось, и Эдвард не мог позволить себе терять его. Он подумал было, не испробовать ли какие-нибудь из известных ему африканских напевов и танцев, но сразу же понял - они заведут его не туда. Придется поверить Крейтону. Он должен следовать за ним, без него он пропал. Когда Эдвард приготовился отбивать ритм, он услышал смех, человеческий смех. Он не оглядывался. Он начал ритуал снова, сосредоточившись на ритме, стараясь не думать о заклятиях, о которых его предупреждал Крейтон. Смейтесь себе на здоровье, друзья! Попробуем еще раз. Он позволил ритму захлестнуть его с головой, заглушив все остальное. Де-де-де-да-де, да-де... Он начал отбивать... Крейтон делал это слишком медленно. Он начал танец. "Аффалино каспик"... Да де-де-да! "Аффалики суспино айякайро"... Быстрее, быстрее. Он позволил ритму расцвести, старательно подчеркивая нюансы, сложные смены, три четверти, левой... правой... четыре пятых, только ритм, вся жизнь - ритм... Слова сами срывались с языка. Движения перетекали одно в другое. Он растворился в ритуале. Он вернулся в детство. Нет, еще раньше - к своим языческим предкам. "Мои отцы танцевали здесь в незапамятные времена!" Он ощутил отклик, волну энергии, возбуждение, накатывающее на него и пронизывающее все тело. Волны страха и восторга слились у него в душе. Вот оно! Да-де, да-де-де... Энергия нарастала. Волны возбуждения учащались - он ощущал их в крови, в костях. Сердце билось еле-еле. Ужас, восторг, сила. Смех затих. Ноги, голова, локти... руки отбивают замысловатый ритм, примитивный, изначальный. "Калафано нокте! Финотоанам..." Сильнее, громче. Он остался один в мире. Он и пульсирующие слова. Энергия ревела. Что-то пыталось задержать его, и он прорывался, собрав силы и волю. Чей-то голос взвыл в бессильной злобе. Космос открылся перед ним, и он ринулся туда. На мгновение ему показалось, что он летит. Он ощутил себя крошечным, брошенным в чудовищно огромные тени. Темнота, холод. Скорость. Удар! Если только можно разбиться в лепешку и остаться при этом в живых, ощущение было примерно таким. Не физическая боль - душевная. Он и не подозревал, что на свете может быть такой стыд, такие жуть и отчаяние. Все его мышцы напряглись от ужаса. Боль стала и физической. Он услышал свой стон и хотел только смерти. Кто-то обнимал его, утешая. В его чудовищно жалком состоянии он почувствовал чье-то человеческое участие. Он цеплялся за эту мысль, цеплялся из последних сил. Дурнота, рвота, и все же кто-то заботился о нем. И это помогало! Искра надежды в океане смерти. Его рот закрыла чья-то ладонь, но он не мог не стонать. Все его мышцы свело, все кости вывернулись из суставов. Внутренности горели огнем, сердце рвалось из грудной клетки. "Дайте мне умереть, ну пожалуйста!" Чей-то голос звал его по имени, снова и снова. Он открыл глаза и увидел луну. Боже! Что случилось с луной? Снова стоны. Неужели это он сам? К кому он прижимается головой? Он катался по холодным камням, сжимая кого-то в объятиях. Воздух был жарким и ароматным. Лунный свет, зеленый свет! Соседство действительно оказалось не просто страной. 47 Мужчина затих, слишком изможденный, чтобы двигаться, и лишь дрожал, как листья на ветру. Его руки, стиснувшие Элиэль мертвой хваткой, понемногу начали слабеть. Его глаза были открыты, но он, казалось, ничего не видел. Он дышал пугающе прерывисто, глотая воздух. Элиэль отползла от него на несколько футов. - Освободитель? - Да, - послышался зычный голос Дольма. - Я полагаю, на сей раз это Освободитель. Элиэль открыла рот, чтобы закричать, но не выдавила из себя ни звука. Она подняла взгляд - Жнец стоял над ней, до невозможности высокий и черный на фоне неба. Он печально покачал головой в капюшоне. Лицо его оставалось в тени, но спутать голос она не могла. - У меня нет выбора, Элиэль. Ты понимаешь это? Она отползла чуть дальше. - Бегство тебя не спасет, - сказал Дольм. - Ты теперь принадлежишь моему Господину. Сначала Освободитель, потом ты. - Нет, - прошептала она. - Ты юна, твоя душа стоит дороже. - Все души стоят дорого, - послышался еще один голос. Взметнув черные одежды. Жнец стремительно обернулся к говорившей. Она ковыляла через двор, одной рукой опираясь на клюку, другой сжимая меч. Его острие с противным скрежетом царапало камень. - Твоя - нет, - рассмеялся Дольм. - Ступай прочь и дорожи оставшимися тебе днями. Если ты уйдешь, пока я разбираюсь с этими двумя, я не трону тебя. Элиэль вскочила на ноги и, обогнув трупы, подбежала к сестре Ан. Старуха уронила клюку и оперлась на плечо девочки. Она не сводила глаз со Жнеца. - Покайся, о миньон Зэца! Дольм шагнул в их сторону. - Мне не в чем каяться, старая жаба. - Не в тех деяниях, что ты совершил во имя его, нет! - Ее хриплый ржавый голос вдруг обрел неожиданную мощь. - Но есть и еще одно, иначе тебя бы не зачислили в его зловещую шайку. Покайся, говорю тебе, и станешь свободен! - Никогда! - Давай, милая, - сказала сестра Ан. - Поднимай этот меч вместе со мной. Обеими руками. Нам надо исполнить пророчество. Элиэль и не думала ослушаться. Дрожа, она взялась за рукоять поверх костлявых пальцев монахини. Вдвоем они подняли длинный клинок и уставили его на человека в черном. Дольм снова засмеялся - странная пародия на тот веселый смех, к которому Элиэль так привыкла. - Ты знаешь, что оружие бесполезно против Жнеца! Ну что ж, ступай тогда к моему Господину! Он шагнул вперед. Сестра Ан нараспев проговорила что-то так быстро, что Элиэль разобрала только несколько слов. "УхосвятойИрепит... переведиэтот... идаувидит... дабынеплатилбольше..." Меч, казалось, качнулся сам собой. Жнец вскрикнул и упал. Сестра Ан сгорбилась. Меч со звоном упал на камни. Элиэль с испуганным криком отшатнулась в сторону. Мгновение колонны храма кружились вокруг нее. Она прижала ладонь ко рту. Колени подгибались. Потом она увидела, что опасность миновала. Дольм Актер лежал бесформенным, неподвижным черным пятном. Старуха сидела на камнях, сложившись пополам и уронив голову на колени. Элиэль опустилась рядом с ней. - Сестра! Сестра! Монахиня упала на бок и перекатилась на спину. Из-под платка сочилась темная кровь. Элиэль всхлипнула, почти вскрикнула. - Что случилось? - Клинок ведь не коснулся монахини, она точно видела. Сестра Ан мигнула и открыла глаза. Искаженное болью лицо улыбнулось. Бескровные губы шевельнулись, но Элиэль ничего не услышала. - Что? - Она придвинулась ближе, боясь прикоснуться даже к одежде старухи. Сколько крови! - Моя роль сыграна, детка, - произнесла сестра Ан тихо, но внятно. - Твоя начинается. Твой выход, Элиэль, - ненадолго. Глаза безжизненно закатились. Смерть и лунный свет разгладили морщинистое лицо, как горячий воск, оставив только улыбку. Меч не коснулся ее - и все же сразил. Одна мертвая женщина и четверо мертвых мужчин, и... Освободитель пытался сесть. Элиэль подбежала к нему. Он объяснит, что произошло. Он защитит ее от тех ужасов, которые еще готовит ей эта ночь. Он оказался гораздо моложе, чем она ожидала, скорее высокий подросток... если только он не бреет усы, конечно. В этом случае, решила она, его можно будет считать вполне даже взрослым мужчиной. Его волосы были темными, но широко открытые глаза - светлыми. Кровь из ссадины на голове окрасила половину его лица, шею и грудь черным. - Освободитель? Он слепо уставился на нее, потом, наверное, понял, что на нем нет одежды. Он сделал руками движение прикрыться. Движение вызвало новый приступ рвоты, и он согнулся. Элиэль нашла одежду, оброненную Т'лином. Она отнесла ее Освободителю. Он потянулся за одеждой и снова съежился в конвульсиях. Элиэль по очереди продела его руки в рукава, и он поднял их вверх, дав рубахе упасть ему на плечи. С трудом, неуверенно двигая руками, он раскатал ее вниз и затянул пояс на талии. Потом поднял глаза и попробовал говорить, но произнес какую-то тарабарщину, завершившуюся всхлипом боли и отчаяния. "Нагим и плачущим придет он в мир, и Элиэль омоет его. Она выходит его, оденет и утешит". Надо что-то сделать со всей этой кровью. - Так ты Освободитель? - крикнула она. Снова тарабарщина. Может, ему трудно говорить? Даже слабое движение вызывало у него рвоту. А может, он говорит на каком-то языке, которого она никогда не слышала? Не таргианский, даже не ниолийский. - Элиэль, - сказала она, ткнув себя в грудь. - Освободитель? - Она ткнула в него. Он произнес что-то, прозвучавшее как "Двард". Она хихикнула. - Д'вард? Он вяло кивнул. - Хорошо! Идем, нам надо уходить! Сейчас найдем пару сандалий тебе на ноги. Еще какая-то тарабарщина. - Крейтон? - Он сидел спиной к трупам. Она показала. Юноша осторожно обернулся посмотреть и вскрикнул. Он сделал попытку встать, но только рухнул, всхлипывая. Тогда он пополз, медленно передвигая руки и ноги. Видно было, как болезненно ему это дается, но он сдерживался. Ее попытки помочь скорее раздражали его, поэтому она отошла в сторону. Она попробовала предостеречь его насчет новых Жнецов, но он не обратил на это никакого внимания. Он подполз к телу Критона и заглянул ему в лицо. Вздрогнув, осторожно протянул руку и закрыл ему глаза. Элиэль так и не поняла, что он бормочет. Она принесла ему сандалии и посох сестры Ан, потом показала на север. Он кивнул и начал медленно подниматься на ноги. Тяжело опираясь одной рукой на палку, а другой - на плечо девочки, Эдвард медленно брел туда, куда она показывала. Ночь обернулась сплошным кошмаром. Он знал, что находится в шоке, и старался не думать ни о чем до тех пор, пока не придет в себя. Крейтон предупреждал его, но он не ожидал такой боли, смятения, слабости. Половина мышц не действовала. Он не знал, насколько может доверять своим чувствам. Действительно ли там лежал Крейтон? Кто эти остальные? Жнецы, говорил тогда Крейтон. Но в ночи все одежды были черными. Луна вообще казалась бредом сумасшедшего - в три или четыре раза больше, чем ей положено быть, и ослепительно зеленая. Пятна на ней формой напоминали молот. Ее свет затмевал звезды. Здание походило на руины античных храмов, с остатками круглого атриума в центре. За ним лежали джунгли. В воздухе стоял душный тропический запах. Здесь были комары, хотя любая попытка отмахнуться от них сводила мышцы острой болью. Господи, да все его тело болело! Языком он нашарил в зубах две дырки. Это так или иначе подтверждало слова Крейтона. Пломбы остались на Земле, в траве Уилтшира. Остались вместе со скобками и пластырем. Его лицо было покрыто запекшейся кровью. Наверное, открылась рана на виске. Кровь приманивала насекомых. Тела. Пять тел. Жди друзей или врагов, говорил Крейтон. Во всяком случае, и те, и другие ждали его. Значит, произошла стычка. Сумей Эдвард совершить переход одновременно с Крейтоном, лежал бы он сейчас на камнях рядом с ними? Запросто! Что может поделать человек в чужом ему мире, если он не знает языка, не имеет здесь ни друзей, ни денег? Даже понятия не имеет о том, кто друг, а кто враг? Почему этот идиот Крейтон так боялся сказать, что его здесь ожидает? И девочка - кто привел ее сюда и зачем? Может, кто-то из оставшихся на камнях мужчин - ее отец? Она явно боялась и дрожала почти так же сильно, как он сам. То и дело она шарахалась от теней, но для своего возраста она держалась молодцом. Она заметно хромала, что делало ее не самой надежной опорой. Девочка трогательно пыталась помочь ему и ободрить его. Раз она не желала добавить его тело к собранию трупов - она друг. Ее нетерпение указывало на то, что где-то поблизости их ждут помощники или надежное убежище. Возможно, транспорт. По крайней мере она должна знать, как известить Службу о том, что сын Камерона Экзетера прибыл в Соседство. 48 Элиэль проснулась с первыми утренними лучами, думая о деньгах. Она спала очень мало и очень плохо. Место, которое она выбрала для сна, было жестким, но единственным относительно ровным у пещеры. Д'вард мучился даже во сне. Его стоны и вскрики то и дело будили ее, и она несколько раз поднималась к нему. Она откинула свой коврик и подошла к нему Он спал спокойно. Элиэль смыла кровь с его лица. Клок моха, который она наложила на его рану, присох к ней. Она промыла столько царапин на его теле, сколько могла, при этом стараясь не слишком смущать его. Правда, когда они с Поритом внесли Д'варда в пещеру, он почти лишился чувств. Она огляделась. Куда делся старый безумный отшельник? Скорее всего спит поблизости, свернувшись под кустом. Если им повезло, он охотится, и у них будет дичь на завтрак. Ладно, его помощь она оценит потом. Пока что самое время заняться мародерством. Она вылезла наверх и отправилась обратно к Святилищу. Конечно, она не сможет предать тела земле - у Порита не было лопаты. Но надо хотя бы спрятать трупы. Очень скоро или друзья Т'лина, или - что вернее - Жнецы Зэца обыщут развалины. В любой момент могут появиться случайные паломники. Кто бы ни нашел пять трупов, он неминуемо поднимет крик. Она не хотела этого. Придется заставить Порита помочь ей убрать тела. Но сначала надо обыскать их. На ком-нибудь из убитых наверняка найдутся деньги. Она не видела причины, по которой должна делиться деньгами с Поритом Кротоловом. Ему серебро ни к чему, а вот ей очень даже кстати. Еще она подберет волшебный меч сестры Ан и подарит его Освободителю. Всякий, у кого столько врагов, должен быть вооружен. Тем более что таким высоким, стройным людям, как Д'вард, идет меч на поясе. На нем он будет смотреться лучше, чем на сестре. Вчерашний путь показался ей сейчас гораздо короче. К тому же ей не нужно было тащить на себе Д'варда. Взрослые мужчины тяжелы, даже такие молодые и худые. С этой точки зрения ей проще было бы управляться с младенцем. Пока девочка пробиралась вдоль обрыва, взошло солнце. Оно обогрело и взбодрило ее. Весело пели птицы. Элиэль увидела колонны и пошла между деревьями уже с большей осторожностью. Скоро она миновала место, где окончательно обессилел Д'вард. Ночью пришлось оставить его здесь, а самой пойти позвать на помощь Порита. Он ужасно не хотел идти - пришлось чуть не силой гнать его. Вот дурной старик! Она поднялась по ступеням Святилища... Тела исчезли. Элиэль стояла, окаменев, не веря своим глазам. Нигде ни движения. В конце концов она подошла поближе и посмотрела внимательнее. На камнях остались только следы крови. И все. Вскоре она обнаружила в лесу дорожку примятой травы, ведущую к обрыву. Кто-то отволок тела сюда - скорее всего один человек, иначе кусты не были бы примяты так сильно. Она даже нашла на колючке клочок черной ткани. На краю обрыва она легла на живот и заглянула вниз Далеко внизу Суссуотер как ни в чем не бывало катил свои желто-бурые воды. Отсюда вода казалась почти спокойной. Где-то на полпути к воде у скал кружили птицы, значит, тела застряли в камнях. Кто мог сделать это? Ясное дело, не случайный паломник - откуда ему взяться здесь среди ночи. Старый Порит Кротолов слишком боится Жнецов. Да, а ведь поблизости могут шнырять и другие Жнецы! Но она не сможет распознать их - без рабочей одежды. Т'лин Драконоторговец мог уйти от погони, а потом вернуться сюда. Или Служба, о которой он говорил, направила в Святилище своих людей. Жнецов она не хотела. Служба богохульствовала, так что Элиэль решила, что не хочет и ее. В любом случае она не знала, что это за Служба и кто в ней работает или где ее искать. Д'вард должен знать это, вот он пусть и решает. Элиэль нашла Порита около прудика неподалеку от его убежища. Она склонилась к нему с берега и радостно пожелала доброго утра. Старик подпрыгнул, как лягушка, и хмуро уставился на нее. - Ты не убирал мертвые тела из Святилища? - спросила она. Он замотал головой, выпучив безумные глаза. - Что у нас на завтрак? Отшельник нахмурился еще сильнее и снова мотнул головой. Потом ткнул пальцем в сторону пещеры и сделал жест "убирайтесь". - Ты хочешь, чтобы мой друг и я ушли? Энергичный кивок. - Я уверена, что мы уйдем сразу же, как он отдохнет. Но сейчас он очень слаб, и ему нужно набраться сил для долгого пути. Так что свежее мясо, и побольше! Она изобразила торжествующую улыбку, и старик нехотя улыбнулся в ответ. - И не делай непристойных жестов, Порит Кротолов! Ты жрец, ты сам говорил. Так вот, это дело рук богов. Ты упомянут в пророчестве, в "Филобийском Завете", а святой Висек - бог пророчеств. Значит, боги помнят о тебе, следят за тем, что ты делаешь, и ожидают, что ты поможешь Освободителю исцелиться. Так говорил оракул! Мрачный взгляд. - Так что завтрак, с твоего позволения. Элиэль встала и пошла от него с таким достоинством, что почти забыла о своей хромоте. Амбрия Импресарио могла бы гордиться ею. Она обнаружила Д'варда сидящим у входа в пещеру. Он слабо улыбнулся ей и окликнул: "Элиэль!" - Благодарение богам, Д'вард! Ты наконец вспомнил, как надо говорить? Он непонимающе посмотрел на нее. Его глаза оказались ярко-синими, а волосы - обычного черного цвета. Его не назовешь красавцем, решила она. Немного простоват и костляв. С другой стороны, уродом его тем более не назовешь. И вообще оценивать его внешность сейчас было трудно. Слишком он бледен. И весь покрыт синяками и ссадинами. На повязке запеклась кровь, и рот кривился от боли. Ну и ладно, зато он пришел в себя и, возможно, начал поправляться. При дневном свете он казался старше, чем ночью. Многие мужчины бреют лицо, особенно таргианцы. Гольфрен и К'линпор тоже брились, потому что исполняли роли молодых, а при необходимости всегда могли нацепить бутафорскую бороду. Брились и юнцы вроде Клипа Трубача, так как их усы очень уж несолидно выглядят. - Пить? - спросила она, изобразив, будто пьет, и ткнула пальцем в ручей. - Воды? Он кивнул. - Пить. Элиэль опустила тыквенную флягу в воду и вытащила ее полной. Потом научила его разнице между "я пью" и "ты пьешь". - Я пью, - сказал он и напился. Его руки дрожали. Улыбка, тарабарщина. - Спасибо. - Спасибо? Она кивнула. Он дотронулся до повязки и повторил "спасибо" еще раз. Он очень славно улыбался. Элиэль уселась поудобнее и начала урок. Мужчина, женщина, мальчик, девочка, дерево, небо, пальцы, счастливый, грустный, сердитый... Тело отчаянно болело. Мышцы свело. Казалось, он переломал о камни все кости. Тошнота, правда, унялась, и в голове прояснилось. Его здорово вело, когда он пытался встать, но через день-другой он придет в норму. Соседство оказалось неожиданно похожим на Землю: притяжение и температура, небо и облака, солнце - все почти не отличалось от земных. Растения напоминали ему те, что он видел на юге Франции. Да и день обещал выдаться соотв