проникнуть в лагерь... арестовали его... все, господин... Глаза Д'варда сверкнули синей сталью. - Ты не доложил об этом Колгану Адъютанту или Злаборибу Воеводе? - Э-э... мы ждали вас, господин... - Значит, вы допрашивали его сами? - Э-э... да, господин. - Лицо сотника блестело от пота. Боится! Так ему и надо! - Он сказал тебе что-нибудь? - Только врал, будто действует по вашему приказу, господин. - А ты знал, что это не так, да? Ночное насекомое устремилось на свет и ударилось о фонарь. В наступившей жуткой тишине это прозвучало барабанным ударом. Когда Д'вард снова заговорил, голос его звучал еще тише, но от этого еще страшнее. - Дош Вестовой, пытался ли кто-нибудь из них остановить происходящее? - Насколько я слышал, нет. - Странное дело, но он уже жевал хвост ящерицы. С учетом полученных им побоев он выглядел очень даже бодро. Д'вард объявил свой вердикт: - Диббер, ты превысил полномочия. Возвращайся в свой отряд. Передай им, что ты снят, - пусть выберут тебе замену. Новый Сотник должен незамедлительно доложиться Злаборибу Военачальнику и дать свои предложения, как тебя наказать. Это относится ко всем вам. Идите! Принц посторонился, пропуская их, и четверо мужчин понуро исчезли в темноте. Злабориб шагнул в сарай и закрыл за собой дверь. Он улыбался, но вид у него был недовольный. Исиан встала, собираясь оставить их втроем - пусть себе разбираются. То, за чем она пришла, она исполнила. Правда, ей казалось, что она заслужила чуть больше благодарности. - Тебе лучше остаться, Л'ска. - Д'вард устало опустился на лавку и вытянул ноги. Он брезгливо посмотрел на Доша. - Эй, ты! Во что вляпался на этот раз? - У меня для тебя послание, - отозвался Дош, не прекращая жевать. Судя по всему, эта гадость ему нравилась. Правда, он мог просто проголодаться. Удивленная и одновременно польщенная тем, что ее пригласили остаться, Исиан отступила к стене. Она встретилась взглядом с принцем. Он кивнул ей и улыбнулся, и этого она тоже не понимала. Ей нравился тучный военачальник. Он всегда обращался к ней, как к благородной даме. - От кого? - спросил Д'вард. Дош с опаской оглянулся на Исиан и Злабориба. - От друга моего друга. Слуги моего бывшего господина. Того, о котором ты догадался. - Ага! Теперь ты можешь говорить о нем? Дош кивнул. - Слуга отменил... приказы господина. - Он поперхнулся. - Этот ублюдок! Эта свинья! Он украл три года моей жизни! Он сделал попытку встать. Злабориб наклонился помочь ему, и он, шатаясь, поднялся на ноги. - С этой ипостасью все в порядке, мне кажется. Он желает видеть тебя. Д'вард вскинул бровь. Злабориб не удержался и вмешался: - Подожди-ка! Скажи сначала, где ты был и как вернулся. И что с таргианцами? Дош схватился обеими руками за спинку скамьи. Должно быть, он испытывал сильную боль, хотя старался не показывать этого. - Освободитель... - Не называй меня так! И говори, не стесняясь. Я полностью доверяю этим людям. Они имеют право знать, что за тайну они хранят. Выкладывай! - Правда? - с наглым видом спросил Дош. Он никогда не выказывал Освободителю такого почтения, как другие. - Ладно. Я отправился в храм доложиться Тиону. Там я встретил его аватару, Прилиса - бога знаний. Я рассказал ему все, но... Ну, он не Тион! - Разумеется, не Тион. Они все разные лю... боги. Что еще? - Он хочет, чтобы ты пришел к нему. Он сказал, это очень важно. Меня провожали несколько таргианцев. Прилис приказал им слушаться меня. Им пришлось принести мне присягу! - Дош попробовал засмеяться, вздрогнул и с искаженным лицом потер ребра. Исиан и Злабориб снова переглянулись. Он хмурился, но почему-то выглядел не таким удивленным, как она ожидала. Возможно, Д'вард рассказал ему кое-что из тех странных вещей, которые он рассказывал ей, - вещей, которые потрясли бы ее родителей, вещей, которые она сочла бы наистрашнейшей ересью, услышь она их от кого угодно, кроме Д'варда. - Я видел этот храм, - снова вмешался Злабориб. - Если ты был там, то как же ты нас догнал? Дош скривил свои разбитые губы в жалком подобии улыбки: - Я вернулся верхом на моа. - Но это невозможно! - Я тоже так думал, но это возможно. Возможно, если ехать вдвоем. Этому ублюдку это не понравилось, но он все же довез меня. - Придется поверить тебе, - вздохнул Д'вард, немного помолчав. - Что этот тип, Прилис, хочет от меня? - Балда. У богов не спрашивают. - Возможно, стоило спросить. - Некоторое время Д'вард молча смотрел на свои колени. - Далеко отсюда до этого твоего храма? Дош пожал плечами, вытирая рот рукой. - Миль десять. Мои уланы нас довезут. Ты вернешься к утру. - Но, Полководец! - вскричал Злабориб. - Вы ведь не собираетесь всерьез... Однако Д'вард, похоже, собирался. Как может он довериться этому Дошу Вестовому? Исиан не любила Доша. Д'вард говорил ей, за что его не любили остальные мужчины, но это ее мало волновало. Все же было в нем что-то неправильное - правда, не настолько неправильное, чтобы оправдать то, что сделали с ним только что. - Придется рискнуть, ваше величество, - сказал Д'вард. - Возможно, это и в самом деле очень важно. Если я до рассвета не вернусь, ведите армию к перевалу и не останавливайтесь, ясно? Ни в коем случае не ждите меня и уж тем более не ищите! - Полководец... - Не могу же я упустить шанс заполучить в союзники бога, верно? Советуйтесь с Колганом, но право принимать решения - за вами, за исключением тех приказов, которые отдал вам я. Я его извещу. - Он повернулся к Дошу, пытавшемуся скрыть свое удовольствие от того, как верит ему Освободитель. - Ты тоже едешь? Ты выдержишь это - в твоем-то состоянии? - Ублюдка крепче меня в этой армии нет! - Знаю. Отлично. Сейчас я закончу обход, а ты пока умойся. Никто не должен знать, что я уехал, а не то за мной увяжется половина нагианцев - что бы я им ни приказал! Сразу же, как... - Я тоже! - заявила Исиан. Она не позволит, чтобы ее оставляли, как маленькую! Трое мужчин разом обернулись к ней; она напряженно пыталась выдумать хоть какую-нибудь убедительную причину, по которой ее нельзя оставлять, как маленькую. - Но, госпожа! - не выдержал Злабориб. - Эта поездка не для... - Я тоже! Д'вард, ты сам говорил мне, где безопаснее всего! Безопаснее всего - рядом с ним, говорил он, ибо "Филобийский Завет" предсказывал множество вещей, которые ему предстояло сделать, прежде чем он умрет. И потом, если войску удастся благополучно добраться до Нагвейла и Джоалвейла, что будет с ней, с лемодийской предательницей? Даже если она вернется когда-нибудь в Лемод, ни один уважающий себя мужчина не возьмет ее в жены. И потом она сама хотела быть только рядом с Д'вардом. Она никогда не говорила ему этого, но если он попросит... Он ухмыльнулся: - Ты уверена, Л'ска? Это означает нелегкую дорогу и бессонную ночь. - Уверена! - Таргианские патрули могут перехватить нас и убить. - Ты сам не веришь в это, иначе бы ты не поехал! Он усмехнулся и одарил ее одной из своих редких замечательных улыбок, от которых мир становился светлее. - Тогда пошли. - Он махнул рукой Дошу. - Поможешь этому ходячему ужасу привести себя в порядок, ладно, Л'ска? - Он вскочил со скамейки и исчез в дверях, оставив двоих мужчин ошалело смотреть ему вслед. - Что означает этот "Л'ска", которым он тебя обзывает? - спросил Дош. - Так, прозвище. Злабориб пожал плечами: - На классическом джоалийском "ляска" означает "отвага". - О... - только и сказал Дош. Исиан этого не знала, но ей это понравилось. Д'вард говорил, что так называется маленькое животное с бурой шерстью, но ее-то волосы были вовсе не бурыми. Они были темно-каштановыми. 39 Когда они осторожно выбрались из лагеря, Д'вард взял Исиан за руку. "Ну вот, так лучше", - подумала она. Потом решила, что он просто снова опекает ее, успокаивая, как маленькую. До сих пор единственный раз, когда он прикасался к ней, - это в ночь переправы через Лемодуотер, в ночь бегства из города. Тогда ее поразила его физическая сила, хотя она всегда считала, что совершенно не обязательно более уверенно двигаться в темноте только потому, что ты мужчина. И потом эту прогулку вряд ли можно было назвать романтической, ибо взошел Трумб и от его зловещего зеленого света люди казались покойниками - какая уж тут романтика! Для влюбленных больше подошло бы розовое сияние Эльтианы. Кроме того, с ними был Дош - он шел впереди, показывая дорогу. Он шел, как покойник, ну, во всяком случае, как полуживой человек, - ему вообще лучше было бы отлежаться. Так что никакой романтики. Гораздо больше гусиной кожи и страха. Как бы то ни было, она не отнимала руки, время от времени легонько сжимая его пальцы. Они выбрались из лагеря, так и не замеченные часовыми, что изрядно огорчило Д'варда. Потом Дош сказал, что он лучше пойдет вперед во избежание неприятностей, и наконец-то она осталась с Д'вардом наедине. - Это ты нежничаешь или просто снова успокаиваешь меня, как младшую сестру? Он отнял руку. - Прости. - За что? Нет, с тобой правда с ума сойдешь! Его глаза и зубы ярко блеснули в лунном свете. - Ну, что такого я наделал? - Нет, меня бесит не то, что ты делаешь, а то, чего ты не делаешь! Как по-твоему, какая женщина потерпит, когда на нее не обращают внимания как раз тогда, когда она совершенно откровенно дает понять, чего хочет! - Ты имеешь в виду, с ножом? О, я вполне понял послание. В жизни так не пугался! - Это было до того, как я тебя узнала. Почему ты даже не целуешь меня? Он вздохнул. - Я же говорил тебе, Исиан. Я дал слово другой. Ты славная девочка, и... - Я не девочка! - И не славная? - Еще какая славная. Ты только попробуй. - Чего я хочу - так это разложить тебя на коленке и выдрать как следует. - Обещаешь сначала снять с меня штаны? - Исиан! Постыдилась бы! - Я и стыжусь. Чего я только не перепробовала... - На этих словах она споткнулась и чуть не упала. Д'вард даже не попытался ее подхватить. Это было унизительно. Минут через двадцать они вышли к мосту через ручей. - Пароль? - послышался грубый голос из кустов. - Цветок стыда, - отозвался Дош. - Капитан Ксаргик? - Да, господин. - Нас трое. Ты возьмешь этого человека. И э-э... мальчик может ехать за Цуггигом. Я поеду с Прогьюргом. - Его скакуну всего пять лет, господин. Лучше... - Это приказ! - Как угодно, господин. Исиан усмехнулась, гадая, заметил ли Д'вард, как упивается Дош возможностью покомандовать; таргианец-то наверняка заметил. Поездка на моа представлялась ей замечательным приключением. Моа оказались большими - она никогда не думала, что они такие большие. Все новые таргианцы выводили своих скакунов из темноты. Длинные шеи, казалось, поднимались на половину высоты до Трумба, а седла располагались выше головы взрослого мужчины, даже Д'варда! Как она заберется туда? И, что еще более важно, как она оттуда слезет? Уланы потянули поводья вниз - некоторые даже отрывались от земли и повисали на них. Моа недовольно зачирикали, но все же сложили свои здоровые ножищи и сели. - Готов, парень? - спросил капитан у Исиан. - Тогда держись, если жизнь дорога, ну! - Э-э... это вы мне? Готов к чему? Ближайший к ней улан взлетел в седло, и в то же мгновение Ксаргик Капитан и другой человек оторвали Исиан от земли и почти швырнули ее ему на спину. Она только успела обхватить его руками, как моа взбесился. Он взвился прямо в небо, в то время как остальные проворно убрались с дороги. Он упал вниз и снова взмыл вверх. Он визжал и кричал, он лягался и брыкался. Она отчаянно цеплялась за наездника, крепко прижавшись лицом к его грубой кожаной куртке. Она цеплялась так крепко, что не была уверена, может ли он дышать, и все же седло высоко подбрасывало ее на протяжении, казалось, нескольких часов. Иногда она шлепалась на мохнатый круп моа, иногда на край седла - это было больнее всего. Ноги мотались вверх-вниз, как крылья. Цуггиг орал гнусавые таргианские ругательства, которых она не понимала, а моа игнорировал. Несколько раз она слышала, как Дош кричит от боли - нет, право, ему не стоило этого делать в его-то нынешнем состоянии! Д'варда не было слышно, но вскоре вся ночь, казалось, заполнилась бешено брыкающимися моа. Ох, бедняга Дош! Все девять моа артачились, когда на них садились, но трое, несущие еще и пассажиров, вели себя хуже всех. Остальные шестеро успокоились после нескольких демонстративных скачков. Ее наезднику последнему удалось заставить своего скакуна слушаться - возможно, потому, что этот моа был самый крупный, возможно, потому, что и Дош, и Д'вард весили гораздо больше, чем она. Когда моа наконец немного пришел в себя, устав от собственных выкрутасов, седоку вручили копье, которое до поры держал один из его товарищей. Потом Ксаргик Капитан выкрикнул команду, и отряд помчался по ночной дороге. Нет, он не помчался - он полетел над дорогой! Никогда еще в жизни Исиан не путешествовала так быстро. За один скачок моа покрывал восемь или десять футов, но его бег был при этом поразительно плавным. Деревья и кусты неслись мимо, сливаясь в одну темную полосу. Встречный ветер холодил лицо, и хотя седло было мало для двоих, она вскоре решила, что ей нравится. Тучи почти совсем закрыли зеленую луну, когда усталые моа вбежали в ворота монастыря. У дверей храма их ждали два пожилых монаха с фонарями в руках; на груди одного поблескивала золотая цепь, так что это скорее всего был настоятель. Ксаргик Капитан остановил своего моа у крыльца и ловко соскочил на землю. Он мягко приземлился и отдал честь настоятелю. Второй улан спешился рядом и подхватил у него поводья. Исиан задумчиво посмотрела вниз, на далекую землю. Цуггиг Улан обернулся и взглянул на нее. Он оказался старше, чем ей казалось, - чисто выбрит по таргианскому обычаю, но при этом вовсе не урод. - Ты не мальчик! - А ей уж стало казаться, что он немой. - До сих пор не была. Он издал рычащий звук, потом усмехнулся. - Ну, если и была мальчиком, когда садилась в седло, то сейчас на него уже не похожа. Но ты держалась молодцом. Я рад. Слезешь без помощи? - Конечно. - Исиан перекинула ноги на одну сторону, оттолкнулась и скользнула вниз... вниз... Ноги ее подогнулись от удара, и она упала на спину, стукнувшись головой о гравий. Берегись! Моа капризно заверещал и задрал подкованную ногу, словно собираясь лягнуться. Она отползла, вскочила и отбежала на безопасное расстояние, стряхивая с себя пыль. Ее непривычно шатало. Земля казалась теперь слишком близкой, словно ее ноги укоротились, а большая часть тела чувствовала себя так, словно ее высекли розгами. Д'вард уже спешился и поспешил помочь Дошу. Она поймала на себе тяжелый, неприветливый взгляд старика настоятеля и решила, что он не одобрит присутствия женщины в своем монастыре. Лучше ей пока оставаться мальчиком. Они вступили в храм вчетвером, ибо Дош с трудом держался на ногах, не говоря уже о том, чтобы куда-то идти. Он отдал настоятелю распоряжения приглядеть за "его людьми", потом приказал Прогъюргу Улану спешиться и помочь ему идти. Дош проковылял внутрь, закинув одну руку на плечо таргианца, другую - на плечо Д'варда. Исиан вошла следом. Ведь никто не говорил, что ей нельзя. За свою жизнь ей не удалось повидать много храмов. Этот был маленький и темный, самая обыкновенная голая каменная коробка, холодная и пропахшая пылью. От него даже дух захватывало. Нет, он даже хуже храма Эт'ль в Лемоде. Когда улан поднял лампу повыше, из темноты возникло изваяние бога. Как воплощение Юноши, Прилис был изображен нагим, но на опасном месте он держал свиток знаний. Прогъюрг и Д'вард опустили Доша на колени. - Умница, - пробормотал Дош. - Оставь свет здесь. - Слушаюсь, господин! - Кавалерист вышел. Это был симпатичный паренек, ненамного старше ее самой, решила Исиан. Не такой симпатичный, как Д'вард, конечно. Хлопнула дверь. Она опустилась на колени и удивилась, увидев, что Д'вард остался стоять. Он сложил руки на груди и, казалось, дрожал. В храме было прохладно, но не настолько же. - Святой Прилис! - объявил Дош. - Я сделал все, как ты велел. Тишина. Огонь в лампаде плясал. На блестящей мраморной поверхности статуи играли блики, но ничего больше не происходило. - Я Освободитель, - произнес Д'вард. - Ты звал меня? Снова тишина. - Может, он спит? - предположил Д'вард. - Боги не спят! - возмутилась Исиан. - Еще как спят! - Обидно! - продолжал Д'вард, но она видела, что он не столько расстроен, сколько зол. - У меня армия, за которой надо приглядывать, и война, с которой надо что-то делать. Нам надо вернуться до рассвета. Как бы ты будил бога, Дош? - Укусить его за ухо? - Зубы поломаю. Лучше мыслей нет? Что за этой дверью? - Маленькая комната со столом. Ничего больше. Из нее нет другого выхода. - Прилис! - крикнул Д'вард. - Мы пришли! Опять тишина. - Что, если ты попробуешь свой ритуал?.. Нет, пожалуй, не надо. - Ни за что! - Дош застонал и сел. - Похоже, нам придется ждать до утра. - Черта с два я... Ага! - Д'вард подошел к угловой дверце. Он открыл ее, вошел. Закрыл за собой... и снова наступила тишина. Прошло около минуты. - Пойди, посмотри, как он там, Л'ска. - Меня зовут по-другому! Только Д'вард называет меня так! - Тогда, госпожа Исиан, не сходите ли вы и не посмотрите - пожалуйста? Она поднялась и подошла к таинственной двери в углу. За дверью было темно. Она вернулась к Дошу и взяла лампаду. На стенах заплясали тени. Как Дош и говорил, там была маленькая комнатка со столом, заваленным книгами. Больше там не было никого и ничего - ни другой двери, ни окна, ни Д'варда. Исиан и Дош ждали. Через полчаса или чуть больше она поняла, что глаза ее слипаются, а он и вовсе уснул или потерял сознание - по крайней мере, когда она попыталась разбудить его, он только застонал. Поэтому она вышла и попросила настоятеля послать монахов, чтобы те вынесли Доша - ему нужны постель и уход, объяснила она. Она сказала Ксаргику Капитану, что он и его люди могут спешиться; она очень вежливо спросила настоятеля, не найдется ли ей чего-нибудь поесть и места для сна. Она решила, что до утра ничего больше не произойдет. ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ. ОБМЕН ФИГУРАМИ 40 Смедли спустился к завтраку поздно. Голова слегка гудела, во рту стоял неприятный кислый привкус, и, бреясь, он дважды порезался. Что еще хуже, белье, которое он выстирал перед сном, не высохло за ночь. Слуги он нанять не сможет по меньшей мере до конца войны. Из более неотложных потребностей оставались пристойная одежда и несколько бычков. За огромным викторианским обеденным столом могла разместиться по меньшей мере дюжина человек. Экзетер сидел за ним в одиночестве, листая толстую книгу, уложенную среди грязных тарелок. Он нехотя оторвался от нее. - Доброе утро, - буркнул Смедли. - Доброе утро! Прекрасное утро! Еще более приятное в твоем присутствии, разумеется. - Дарю его тебе. Осталось что-нибудь в чайнике? Ухмыляясь, Экзетер снял чехол и подвинул к себе чайник. Заглянув в него, он скривился: - Там еще много, но мне кажется, кто-то полоскал в нем обувь. - То, что нужно! - сказал Смедли и сел. Экзетер налил чай. - Дамы отправились в магазин, а заодно и поговорить с эрудитом Натаниэлом Глоссопом. Там есть еще пара остывших яиц и немного окаменелого бекона. Я разогрею тебе - тут, похоже, ввели законы, запрещающие не использовать пищевые отходы... - Мне хватит чаю, спасибо. Слава Богу, некоторое время Экзетер молчал. Он закрыл свою книгу и унес ее. Правда, когда он вернулся, он все еще был возмутительно радостный. - Искал что-нибудь про Прилиса. Не про того, с которым встречался. Смедли оторвался от созерцания груды пережаренных тостов. - Прилиса? - Того самого, что изобрел деревянного коня. Правда, он не взял патент, и Одиссей украл у него идею. Но этот говорил по-гречески куда лучше того, с которым я встречался. Ты уверен, что не хочешь яичницы с беконом? - Совершенно уверен. - Нам обоим надо погладить рубашки. Я бы погладил, только не знаю, как. - Я тоже, - соврал Смедли. - Расскажи лучше про Олимп, - предложил он, чтобы избежать дальнейшей пустой болтовни. Экзетер закинул ногу на ногу и обхватил колено руками. С минуту он молча смотрел на Смедли своими невозможно синими глазами. - Я уже говорил, старина. Это очень похоже на станцию где-нибудь в колониях, форпост цивилизации в буше. Тайки и энтайки живут в уютных домах, туземцы им прислуживают. Вроде Кении, Индии или всех прочих подобных мест. Основное отличие заключается в том, что туземцы такие же белые, как мы сами. В основном рыжие. Тайки довольно разнообразны, но большинство их родом из Англии. Их завербовали здесь. Есть и из других мест. Двое так вовсе из других миров. Некоторые живут в Соседстве с незапамятных времен, но сама Служба появилась сравнительно недавно. Отец был одним из ее основателей. - Но чем они занимаются? - Спорят. Строят планы. Ссорятся. Выезжают на миссионерскую работу. - Экзетер продолжал смотреть на Смедли так, словно наблюдал, как напрягаются его мозговые клетки. Его собственное лицо оставалось непроницаемым, как у Сфинкса. - Одна группа продолжает работать над Истинным Учением. Другие заняты разведывательной деятельностью, отслеживая, что происходит - как в политике, так и в теологии. Их интересует все, что может подорвать позиции Пентатеона. Этот спокойный взгляд начал понемногу раздражать Смедли. - Судя по твоему тону, ты не очень-то одобряешь это. - О, это замечательная идея. Достойное дело. Эти пришельцы - совершенные паразиты. Некоторые хоть что-то хорошее делают мимоходом - вроде Тиона с его празднествами. Зато большинство других... в общем, кошмар. Смедли налил себе еще чашку мутной жидкости. - Мне кажется, если ты живешь вечно, ты не спешишь прыгать через барьеры? - Он поднял взгляд - синие глаза продолжали сверлить его. - Если это такая прекрасная идея, с чего ты так язвительно о ней отзываешься? Экзетер вздохнул, опустил ногу на пол и повернулся к окну. - Не так все просто, старина. Это не то что доктор Ливингстон и туземные колдуны. Это не христиане, сжигающие рощи друидов. Эти типы обладают властью! Настоящей властью. Попробуй побогохульствовать в храме, и ты вполне можешь упасть замертво. Нет ничего лучше поражающей молнии, чтобы произвести впечатление на массы, а приток маны с лихвой возмещает потраченную. - Так предложите новую религию, хорошую! Ты говорил о Церкви Неделимого. За ней стоит Служба? - Это и есть Служба. Вся сложность только в том, что старые боги закрепились на рынке. Скажем, ты нашел себе узел - есть еще неплохие узлы - и сажаешь на него нового бога. Первое, о чем тебя спросят: богом чего он является? Все мало-мальски важное уже имеет своего бога, и он или она находятся в подчинении у одного из Пяти. Пентатеон держит фишки на всех полях. Даже Неделимого то и дело ассоциируют с Висеком, Прародителем, так что мана перепадает и ему... или ей? Висек в некотором роде бесполый... Висек еще не принял ничьей стороны. Мне кажется, от Службы ему больше пользы, чем вреда. Возможно, больше пользы, чем хотелось бы. Время дня решительно не подходило для игры в загадки, но Смедли сам это затеял. И он хотел знать больше об Олимпе и Службе. Если он не узнает этого от Экзетера сейчас, другого шанса у него, возможно, никогда уже не будет. Кто устоит перед возможностью узнать что-то об альтернативном мире? Или он просто ищет повод? - Ты говорил, что некоторые из богов - то есть пришельцев, - что некоторые из них вполне ничего? - Таких мало. - Экзетер вертел в руках ложку, бесцельно чертя ею по скатерти. - Некоторые тайно поддерживают Службу. По большей части ни то ни се. Сторонние наблюдатели. Один или два обратились, но мало кто после этого выжил. - Обратились? - Гм. Вроде ирландской богини Бригг, которая стала святой Бригитой. В средние века многие языческие боги сделались христианскими святыми. Но в Вейлах они все вассалы Пяти. И если, скажем, Тион поймает одного из своих миньонов за сотрудничеством с врагом, он здорово рассердится. - Если христианство сделало это в Европе, почему бы не попробовать христианство в Соседстве? Экзетер улыбнулся: - А где Иерусалим? Кто такие римляне? А Египет? Красное море? Эта идея уже выдвигалась, и я участвовал в спорах на эту тему. И мне отвечали, что огромным преимуществом христианства перед язычеством было то, что оно обладает реальной исторической базой, а не просто основано на мифе. Но это в нашем мире. В Соседстве такого нет. - Тогда что такое эта Церковь Неделимого? - Сборная солянка. Унитарное соединение различных школ этики и философии: христианства, учения Сократа, буддизма и так далее - Золотые Заповеди плюс единый бог, слишком святой, чтобы называть его по имени. Последнее - попытка обойти Висека. Но, как я уже говорил, пока это не особенно хорошо работает. Пугающе стерильная религия. Никакой страсти, понимаешь? Смедли потянулся за тостом и маслом. - Так ты говоришь, что ничего не можешь сделать, верно? Экзетер вздохнул. - Я и в самом деле ничего не могу поделать. Меня провозгласили Освободителем, и все, что бы я ни сделал, каким-то образом привязывается к пророчеству и ведет к убийству Зэца. А это несет с собой катастрофу. - Почему? Экзетер тоже начинал раздражаться. - Ты и сам поймешь, как только задумаешься над тем, как это осуществить. Чтобы убить Зэца, потребуется огромное количество маны. Как я соберу ее? И в кого превращусь? Да, Джулиан и сам бы мог догадаться. И если Экзетер и сочинил все это, он должен был провести уйму времени, обдумывая детали. Это было логичным, как молчание. - Ты хочешь сказать, тебе пришлось бы играть по их правилам? - Играть в их игру. Вот почему я никогда туда не вернусь. Что же до того, есть ли там дело для тебя, старина... хочешь попробовать? Смедли еще не был готов к этому вопросу, но пульс его заметно участился. - Я спрашивал, может ли сделать что-нибудь Служба. - Продолжает попытки и надеется на успех. - Глаза Экзетера странно поблескивали. Может, он насмехается над Службой? Или над Смедли - за то, что тот верит в его фантазии? Или просто принижает свой энтузиазм? Как знать? - Но не молится? Кстати, как верующему молиться безымянному богу? - Вся суть в том, что они этого не делают. Они просят апостолов, чтобы те замолвили за них словечко, ибо только апостолы могут говорить с богом. Сами апостолы не боги, ведь он Неделимый; они просто Избранные. Пришельцы из Олимпа, само собой. - Экзетер криво усмехнулся. - У Службы слишком мало людей, чтобы посадить в каждую дыру по миссионеру, но они стараются делать так, чтобы кто-нибудь заглядывал примерно раз в месяц. Догадываешься, почему им приходится поступать таким образом? - Чтобы все получили свою долю маны? И как, срабатывает? - Кое-как. Цыпленок, принесенный в жертву Неделимому, скажем, в Джоале, даст Службе сущие пустяки в сравнении с той маной, которую он даст Астине, если примет смерть во имя ее в ее же храме. Мана передается от узла к узлу, но утечки слишком велики. А другая причина? - Он вопросительно приподнял бровь и стал ждать. Смедли показалось, что он запутался. - У тебя опыт больше, и еще слишком раннее утро. Эдвард рассмеялся, сжалившись над ним: - Тоже правильно! Настоящая трудность, мой мальчик, заключается в том, что все мы люди. Смысл того, что апостолы собраны в некоторое подобие безымянного божественного комитета, заключается в том, что, как сказала Алиса вчера вечером, власть разлагает. У Службы бывали агенты, переметнувшиеся на ту сторону. Они обнаружили, что могут делать, обладая маной, и им это понравилось. Посади парня в отведенную ему молельню, и очень скоро ему уже кажется, что это его собственная молельня и его люди. Рано или поздно кто-нибудь из Пяти посылает к нему своих прихвостней. Некоторые из наших продаются. Был, например, итальянец по имени Джованни, который стал Дованн Карзоном, богом извозчиков. Все лучшие места заняты, но место для новичка всегда найдется. Знаешь ли ты, что у древних римлян была богиня-покровительница Светильника-В-Комнате-Где-Рожает-Женщина? - Нет, - ворчливо ответил Смедли, подумав про себя, что и не хочет этого знать. Намазав тост маслом, он вдруг понял, что теперь ему придется есть эту гадость. - Ты считаешь, это безнадежно? - Нет. В самых общих чертах я считаю вот как: это может сработать! Они могут свергнуть Пентатеон. Они не дураки, они преданы идее и имеют самые добрые намерения, все они. Но это будет долгая, очень долгая война. Две или три сотни лет - по меньшей мере. Христианство завоевывало позиции дольше. Ислам - быстрее, но более жестокими методами. Если считать ману чем-то вроде денег, то Пятеро безумно богаты и продолжают богатеть. А Неделимый подбирает крохи... У двери звякнул колокольчик. Они переглянулись. Потом Экзетер отодвинул стул, выпрямился во весь рост, поправил галстук и одернул пиджак. - Возможно, это местная женская организация собирает средства на церковный праздник. Или еще кто-нибудь. - Он вышел, прикрыв за собой дверь. Смедли продолжал мусолить несчастный тост. Почему его так завораживает идея этого Олимпа? Может, он просто надеется убежать от реальности - от войны, увечья, погибших друзей, изменившейся Англии? Если он лелеет тайные надежды на волшебство, которое вернет ему руку, у него с головой действительно не все в порядке. Холодная логика подсказывала, что он не должен принимать никаких решений - еще слишком рано. С другой стороны, нервы его действительно окрепли. Он не плакал ни разу с тех пор, как они удрали из Стаффлз. Мечты об Олимпе и фантазии Экзетера, возможно, действуют на него куда благотворнее, чем мрачные мысли о суровой реальности. Он всегда отличался избыточной склонностью к самоанализу. Он услышал голоса в прихожей, и дверь в столовую приоткрылась. - Тогда я поставлю чайник. Вы пока проходите. В комнату вошел Джинджер Джонс, пытавшийся одновременно протирать пенсне шелковым платком и удерживать пару велосипедных перчаток. Он был взволнован. - Доброе утро, капитан! - Доброе утро, сэр. Есть новости? Джинджер наконец водрузил пенсне на нос, положил платок в один карман, а велосипедные перчатки - в другой. - Нет. О... мне показалось, вам не помешает вот это. - Из третьего кармана он достал пару пачек "Плейерз". Сердце Смедли блаженно потеплело. - Да осчастливят вас небеса множеством сыновей, и да умножатся стада ваши! - Он пошарил по карманам в поисках спичек. - Боже, как я объясню все это Старшему? - Джинджер присел усмехаясь. - Подумал, что могу заглянуть и послушать продолжение саги про Экзетера-В-Зазеркалье. - Он поднял взгляд: вернулся вышеупомянутый Экзетер. - Я опустил ваше письмо. Успел к вечерней почте. - Значит, оно придет к адресату сегодня, - сказал Смедли, - если вообще придет. Экзетер сел. - Если оно может найти адресата, оно уже пришло. Оно даже не успело долететь до дна почтового ящика. Оно упало прямо кому-то на стол. Остальные молчали. - Уж вы объясните, пожалуйста, - не выдержал Джинджер. - Не могу. Магия могла и исчезнуть, поскольку от нее в последнее время мало толку, а могла и остаться. Но когда я учился в Фэллоу, а Штаб-Квартира присматривала за мной, письма, которые я бросал в этот ящик, попадали прямо к ним. Я надеюсь, что магия срабатывала на адрес, написанный моей рукой. Но, возможно, я и ошибаюсь - хранитель мог просто жить где-то поблизости, а сейчас он или она скорее всего уехали. Мне кажется, Крейтон предупредил бы меня, если бы это было не так, но точно я не знаю. Я же говорил, это не самый надежный способ. - Он пожал плечами. - Разумеется! - пробормотал Джинджер. - Я все пытаюсь вспомнить, слышал ли я, как письмо упало. Смедли предпочитал верить. - Это напоминает идею перехода через узлы - два пространства, соприкасающиеся в одной точке. - Возможно, ману можно использовать и для искривления пространства, - сказал Экзетер, - особенно на узлах. Внутри шатер Кробидиркина был гораздо больше, чем снаружи. - Отличная идея с точки зрения компактности багажа. - Или многоквартирных жилых домов. - Он ухмыльнулся. - Представьте себе доходы! Помните эти фокусы с длинной бумажной лентой, которую надо перекрутить, а потом склеить? - Лента Мебиуса? - Кажется. Вроде да. Старина Флора-Дора потратил полчетверти, пытаясь вбить эту идею в мою голову. Все, что я запомнил, - это то, что по ней можно идти, и если сделаешь полный круг, ты оказываешься на другой стороне. От этого меня мучили кошмары. Так вот, у этого парня, Прилиса, о котором я рассказывал вчера ночью, была библиотека - коридор, уставленный книжными полками. Дойдя до конца, вы поворачиваете направо, и там еще коридор с полками. В конце его - снова направо. Вы так и ходите по кругу - точнее, по квадрату - и никогда не возвращаетесь туда, откуда начали. И все окна обращены на север. Все это располагалось за храмом, но на улице ничего не было. - Я не думал о почтовом ящике в Фэллоу в таком свете, - признался Джинджер. - Как вы считаете, нет смысла разобрать его, чтобы посмотреть? - Никакого. Вопрос в том, - добавил Экзетер, - если, конечно, он действует так, как я думаю, на чей стол он ведет? В Штаб-Квартиру или к Погубителям? Предупреждаю: сегодня может выдаться на редкость интересный день. 41 Злабориб вывел армию на рассвете. Ему не хотелось этого делать, но приказ Освободителя был совершенно недвусмысленным. Никто не спросил его, почему ведет войско он один; в пятитысячном войске отсутствие командующего замечают не сразу. Сам Злабориб шел в авангарде рядом с Колганом. Правая, боевая рука рыжего гиганта лежала в лубке, лицо перекосила гримаса боли. Если боги будут благосклонны и армия благополучно прорвется домой в Джоал, ему скорее всего грозит трибунал Народной Ассамблеи. В содержании вердикта и приговора можно не сомневаться. Теперь в бороде его было больше белых волос, чем рыжих. Положение с провизией становилось критическим. Хорошо мародерствовать осенью, когда урожай собран и хранится в амбарах, к тому же ни одно пешее войско в здравом уме не выступит без поддержки кавалерии. Даже Злабориб понимал это. Шлейфы пыли у горизонта показывали таргианских разведчиков, следивших за продвижением вторгшейся армии. Враг превосходил их подвижностью - стоило джоалийцам свернуть с дороги для пополнения провианта, они заставали разоренную усадьбу. Скот был угнан, а припасы уничтожены задолго до того, как пешие фуражиры успевали добраться до них. - Почему они не нападают? - уже не в первый раз спросил Колган. Казалось, ничего другое его уже не беспокоит. - Почему нас не трогают? Не уничтожают патрули? Почему они позволяют нам идти? На эту загадку не было ответа. Поначалу враг отлавливал всех джоалийцев, не трогая при этом нагианцев. Теперь они игнорировали и джоалийцев, не связываясь даже с маленькими группами. Все, что они делали, - это разоряли собственную страну, после чего отступали, позволяя пройти захватчикам. Никто и никогда не вел себя подобным образом, и уж тем более гордые и воинственные таргианцы. Ближе к полудню дорога поднялась на возвышенность. Злабориб остановился оглянуться на тянущееся за ним оборванное воинство. - Уже заметно, - пробормотал он. - Что заметно? - не понял Колган. - Вчера они шагали с песнями. Сегодня - молча. Они уже не маршируют, а бредут кое-как. - Они голодны. - Колган отвернулся. Злабориб посмотрел еще немного, потом зашагал дальше. Да, отсутствие продовольствия оставалось главной проблемой, но отсутствие Д'варда сказывалось еще болезненнее. Армия, возможно, еще и не осознала, что его нет с ними, но уже отреагировала на это. Теперь дорога спускалась в просторную долину, но вместо того чтобы пересекать реку, она сворачивала на север и направлялась прямиком на Таргволл. Сверившись на ходу с картой, Злабориб пришел к выводу, что река, должно быть, Сальторуотер, а заметная брешь в частоколе горных вершин и есть сам Сальторпасский перевал. Если войско одолеет его и снова вступит в Лемодвейл, у них появится слабая надежда, что им на помощь придут джоалийские подкрепления. Если только его скользкий братец не переметнулся на другую сторону, Джоалия должна еще удерживать Нагвейл и, возможно, перевал Сиопасс. Но Сальторпасс представлял собой куда более неотложную проблему; к тому же он - идеальное место для засады. Таргии проще перебрасывать подкрепления, чем Джоалии. Если бы Злабориб командовал таргианскими войсками, он бы позволил вторгшейся армии втянуться в ущелье, а потом заблокировал бы его с обеих сторон. Несколько дней голода - и армия сдастся без сопротивления, что означает богатый урожай рабов. Впрочем, таргианской армией командовал не Злабориб, а люди, возможно, предпочитающие более насильственное завершение войны, такое, чтобы Сальторуотер покраснела от крови. Так более по-таргиански, традиционнее. Долина была широкая, и по обочинам не росло почти никаких деревьев; поля отделялись друг от друга оградами сухой каменной кладки. Здесь и там еще дымились разрушенные фермы, но люди и скот исчезли. Единственное, что хоть как-то утешало Злабориба, - это то, что правый фланг его теперь защищали бурные воды реки. Он отозвал патрули с этой стороны и усилил охрану с другой, но все равно чувствовал, как захлопывается западня. Такого голода он не испытывал еще ни разу в жизни. Где бы ни был сейчас Д'вард, он не сможет нагнать армию до наступления темноты. Он сказал, что вернется, и собирался сдержать свое слово, но Злабориб не мог отделаться от мысли, что Освободитель уехал, чтобы встретить уготованное ему судьбой где-то далеко отсюда. В полдень дозорные доложили о передвижениях противника на севере. Вскоре они заметили концентрацию сил неприятеля на возвышенности к западу. Да и на юге горизонт затянуло пылью. Герольд появился ближе к вечеру, и прискакал он с юга. К этому времени каждый в армии уже знал - они окружены. Они обрадовались герольду и позволили беспрепятственно проехать к командирам. Переговоры по крайней мере откладывали начало битвы. Верхом на белом моа, под белым флагом, ехал он вдоль колонны усталых солдат, сопровождаемый лишь обидными выкриками, не камнями. Несомненно, он оценивал численность войска и его состояние. Вряд ли этот хромающий, оборванный сброд произвел на него устрашающее впечатление. Джоалийцы утратили свой обычный блеск; нагианцы больше не казались раскрашенными дикарями. И те, и другие слились в единую голодную, отчаявшуюся толпу. Предупрежденный о прибытии парламентера, Злабориб поспешно вызвал командиров ближних к нему отрядов, чтобы те создали хоть какое-то подобие свиты. Отсутствие Освободителя сделалось уже очевидным. На его отказ объяснить, что произошло, они возроптали. Объяснять было некогда, да и нечего. Колган понуро держался в стороне, даже не пытаясь помочь ему. Д'вард оставил командовать армией Злабориба, и Колган знал это, но для джоалийцев верность - понятие относительное. Таргианцы будут настаивать на переговорах с джоалийцем, так что к концу переговоров главнокомандующим снова скорее всего станет Колган. Впрочем, о чем вообще будут переговоры? Шогби? Несколько веков назад - если верить легенде, которую таргианцы упорно объявляли пустой болтовней, - они окружили под Шогби рандорианскую армию и предложили ей свои условия. Если одна четверть войска сложит оружие и добровольно пойдет в рабство на серебряные рудники, говорили они, оставшейся части позволят уйти беспрепятственно. После долгих споров рандорианцы приняли условия, бросив жребий, кому принести себя в жертву ра