мко говорить не умолкая, обращаясь преимущественно к Джамбо. Из сказанного Алиса не понимала практически ничего. В первый вечер их путешествия Джамбо пытался выдать ее за свою сестру из Фитвейла - одного из самых отдаленных вейлов. Этот обман не сработал, поскольку любой житель Вейлов понимал по меньшей мере несколько слов по-джоалийски. С тех пор она была его сестрой, лишившейся дара речи по болезни. И теперь он вез ее в храм Падлопана в Ниоле для исцеления. Поэтому Алиса изъяснялась исключительно жестами, и все относились к ней с сочувствием. Троих детей выставили с кухни. На смену им появились двое других, а за ними и сам Бойдлар, мокрый и раскрасневшийся от непогоды, со слипшимися прядями волос. Оспита сказала что-то; он рассмеялся и сказал что-то в ответ, на что все покатились со смеху. Идиллическая сцена сельской жизни. Какое бы зло ни творил Пентатеон, эта часть местного крестьянства казалась счастливой и процветающей, куда здоровее, чем рабочие семьи в английских трущобах. Их не тревожили ни мировые войны, ни сумасшедшее уличное движение, ни забастовки. Если бы ей пришлось провести остаток жизни в сельской тиши, она предпочла бы провести его в Вейлах. Пища, которую ей предлагали, была вкусной, хотя по виду напоминала незаконнорожденного отпрыска омлета и мясного пирога; ее было раза в четыре больше, чем она могла съесть. С усилием вталкивая в себя, чтобы не обижать хозяйку, последние несколько кусков, она услышала шаги за порогом. Дверь распахнулась, пропустив внутрь дождь, ветер и высокого парня в кожаных куртке и шапке. Его встретили обычные приветствия. Потом он снял шапку, стряхивая с нее воду. Алиса сообразила, что слишком пристально рассматривает его, и поспешно опустила глаза. Аппетит ее весь куда-то пропал. Непонятный ей разговор продолжался, так что ее бесцеремонность осталась незамеченной или на нее просто не обратили внимания. Вошедший принес какие-то новости для Джамбо, которые и излагал неразборчивой скороговоркой. Взгляд ее против воли то и дело возвращался к нему. Она могла бы догадаться, что в любом раю есть свой змей - у парня отсутствовали половина лица, левая рука и большая часть плеча. Рот в кошмарной ухмылке тянулся к тому месту, где полагалось бы быть уху, обнажая зубы и часть черепа. Ранение было не смертельным, но вид имело ужасающий. Не взрывчатые вещества, не техника... Единственное объяснение, которое она могла себе придумать, - это то, что на него напал какой-то дикий зверь, чудище вроде волков и медведей, которых в Европе поубивали много веков назад. За всякий рай приходится платить. Тучи опустились низко над усадьбой Бойдлара, дождь превратил ее постройки в серые призраки, совершенно скрыв все вокруг. Моросило без устали, но было не так холодно, как она ожидала. Мигрень и Апокалипсис, недолюбливавшие воду, раздраженно рыгали. Они выехали довольно резво, но через милю или около того, когда их никак нельзя уже было разглядеть из дома, Джамбо остановил драконов переговорить. - Не мерзнете? - Не мерзну и не мокну, - заверила его закутанная в меха Алиса. - Не могу, правда, обещать, что не провоняю мокрой псиной. - Обычные дорожные трудности, миледи! - рассмеялся он. - Этот однорукий паренек - племянник Оспиты - принес новости. Ваш кузен был два дня назад в Ниолвейле, а с ним куча последователей. Судя по всему, они движутся к Лоспассу. Алиса с облегчением вздохнула. Она сама удивилась тому, как обрадовало ее это известие, втайне она боялась совсем других новостей. - Значит, мы встретимся с ним завтра? - Пожалуй, мы встретимся с ним сегодня во второй половине дня. Юргвейл не так уж велик. Да, несомненно, сегодня. - Отлично! - Алиса все думала о том, как ее встретит Эдвард. Ей придется с самого начала объяснить, что она приехала не для того, чтобы вмешиваться. Джамбо вопросительно посмотрел на нее. Должно быть, он угадал, о чем она думает. - Ну что? Готовы к "зомфу"? - Да... нет. Еще одно. Что случилось с этим беднягой? - С кем?.. А, с Кориларом? Судя по его виду, я бы сказал, что он еле спасся от митиара. - Что такое митиар? - Ну, это джоалийское название. Не знаю, как называют их здесь. - Джамбо поморщился. - Если вы способны представить себе тарантула весом в десять стоунов или саблезубую пантеру с шестью ногами, то это что-то похожее. Мы зовем их югулярами. Они нападают внезапно - хватают когтями и рвут на части. Алиса с опаской посмотрела в туман. - Вы не говорили мне об этом раньше, мистер Уотсон. - Они встречаются довольно редко, - серьезно ответил он. - Мне еще не приходилось говорить с человеком, встречавшим их... разве что вот только с Кориларом. Искорка в его взгляде насторожила ее. - И я понимаю почему. Может, вам стоило говорить с людьми, которым только еще предстояло повстречаться с этим монстром? - Она вдруг поняла, что приглашает его проявить свое чувство юмора. С юмором у Джамбо было все в порядке, и он знал это. Самый быстрый путь к сердцу мужчины - это игра на его тщеславии, но почему она заигрывает с ним? Она уже ловила себя на этом вчера несколько раз. - Разумеется. Но если серьезно, югуляров и правда видишь очень редко - и никогда подолгу. - Только когда они прыгают на тебя? - Нет, только когда они прыгают на других! - Джамбо рассмеялся и скомандовал драконам: "Зомф!" 39 Когда Джулиан Смедли сказал Т*лину Драконоторговцу, что хочет вернуться домой как можно быстрее, тот понял его чересчур буквально. Т*лин проложил самый короткий маршрут в Олимп, к тому же четыре дракона везут двоих седоков быстрее, чем четверых. Джулиан вскоре обнаружил, что ему приходится есть и спать, не вылезая из седла, но гордость не позволяла ему отменить свой же приказ, поэтому он ел и спал в седле. Хорошая погода наконец закончилась, и драконы весело бежали сквозь снегопад, пересекая овраги и расселины. Джулиан не имел ни малейшего представления, как им удается держаться вместе. Большую часть времени ему казалось, что он один в этом белом тумане, но рано или поздно из него всегда выныривал Т*лин со своими драконами. Он с каким-то наслаждением размышлял о мании величия Эдварда Экзетера - болезнь была достаточно очевидна, чего нельзя сказать о средствах ее лечения. "Ты считаешь его сумасшедшим, потому что он был твоим другом. Любого другого ты прямо назвал бы злодеем, и тебя бы не мучила совесть". Сумасшедший ли, злодей ли, но он убийца, и его следует остановить, пока он не натворил чего-нибудь еще. Вот только как? Со всей той маной, которой Эдвард набрался от мученической смерти своих друзей, только всей Службе, вместе взятой, можно было надеяться одолеть его, но Служба уже сделала такую попытку и потерпела неудачу. Трудно было сказать, завербовал ли он Урсулу в свою команду честно, или использовал свою ману. Уж наверняка его оппоненты в Олимпе не послали бы ее против Освободителя, не снабдив всей доступной на данный момент маной. Служба свой выстрел уже произвела. Теперь остановить Освободителя мог только Зэц. Надеяться на Зэца? Джулиан никогда бы не подумал, что способен скатиться до такого, но если в Вейлах и должен быть маньяк-убийца, сеющий смерть направо и налево, то пусть это будет не его бывший друг. У него хватало времени поразмышлять и о своих делах. Он вел себя с Юфимией как последний мужлан - обидел тогда, когда ей было и так тяжело, а потом усугубил это, спутавшись с Урсулой, которая его никогда не интересовала как женщина, а теперь и вовсе была противна. О, что за кретин! Какая-то щепотка маны, и он прибежал к ней, как ручная собачка. Она "использовала его всю дорогу в Ниолвейл. Конечно, он не мог сопротивляться мане, но он мог бы по крайней мере давно понять, что она делает с ним. Он никогда не сможет больше уважать себя. Юфимия предупреждала его, а он забыл ее предупреждение. Он никогда не сможет смотреть ей в глаза после того, что произошло. Казалось, его сердце разбито, но, возможно, это была всего лишь его уязвленная гордость. Совершенно отупев от усталости, он так и не понял, что его путешествие подошло к концу, пока Молния, скатившись по крутому склону, не вынырнул из облаков прямо над загоном в Олимпе - только на тысячу футов выше. Джулиан крепко зажмурился и не открывал глаз, пока не оказался внизу, на траве. Торжествующе рыгая. Молния подбежал к воротам, где Туманный Беглец и Синий Камень уже жевали сено, а Т*лин снимал поклажу со Звездного Луча. Джулиан попробовал спрыгнуть грациозно, как и подобает великому путешественнику, но затекшие ноги подвели его, и он плюхнулся прямо в грязь. Ехидно прищурившись, Т*лин помог ему подняться. - Спасибо, Семьдесят Седьмой, - выдавил Джулиан. - Ты одолел это расстояние потрясающе быстро. Отличная работа. Т*лин просиял: - Драконам это понравилось. Полагаю, это рекорд, Святой Каптаан. - Не сомневаюсь. Я пришлю кого-нибудь за вещами, если вы оставите их здесь. Т*лин пообещал ему проследить за тем, чтобы вещи были доставлены. Джулиан еще раз поблагодарил его и побрел домой, на ходу стряхивая снег со своих мехов. Одной из прелестей Олимпа был его мягкий климат, даже зимой. Когда в горах бушевали снежные ураганы, здесь шел только легкий снежок, хотя небо было затянуто и до сумерек оставалось совсем немного. Он почти вслепую добрел до своего дома и уже поднялся по ступенькам на веранду и только тут вспомнил, что Домми нет. Ничего, молодые Пинд*л и Остиан справятся как-нибудь неделю-другую, пока Домми не одумается и не вернется. - Морковка! - взревел Джулиан, распахивая дверь. Сражаясь одной рукой с пуговицами, он прошел к себе в спальню. Не дождавшись ответа, он позвал еще раз. Тишина. Это уже странно! Куда делись эти двое? Но ведь и в загоне, кроме Т*лина, не было никого, да и по пути домой он не встретил ни души, ни Морковок, ни тайков. В памяти мгновенно всплыли зловещие картины его первого прибытия в Олимп, еще с Экзетером. Ерунда! Тогда весь поселок сожгли дотла. И все же... Он подошел к окну и выглянул. Насколько хватало глаз, ни в одном окне не было света. Ну, еще не совсем стемнело. И все же... Сорвав свою куртку, он прошел на кухню. Все аккуратно прибрано, ни пятнышка, словно в доме никто не жил, но очаг холодный. Ни горячей воды, ни крошки в кладовке. Ощущая себя все более и более неуютно, он вернулся в спальню и переоделся во все чистое. Взяв в прихожей зонт, он вышел в сумерки. Он наполовину обошел узел, пока не заметил в одном окне лучик света. Но он так никого и не встретил - решительно странно! Первым обитаемым домом оказалось бунгало Роулинсона, так что он подошел к двери и позвонил. В глубине дома звякнул колокольчик. Подождав минуту, он позвонил еще. Наконец лязгнули засовы, и дверь отворилась. Сам Проф в черном халате выглянул на крыльцо. В руке он держал масляную лампу, под мышкой - открытую книгу. - Храни Господь мою душу! Капитан Смедли? - А кто же еще? Что, черт подери, происходит, Проф? С каких это пор вы запираетесь на засов? И где все? - Ох, ну да, конечно, вы же не знаете! Джулиан чуть не взорвался. Этот псих Семьдесят Седьмой доставил его сюда из Ниолвейла за три дня. Он ощущал себя совершенно разбитым и был не в настроении слушать загадочки Профа. Однако он сдержался. - У меня новости про Освободителя и его безумный крестовый поход, - отчеканил он. Роулинсон глухо закашлялся. - Простите меня. У меня грипп, хотя, думаю, худшее уже позади. Может, вы зайдете к кому-нибудь другому? К Маккеям или... Джулиан толкнул дверь. - Я должен поговорить с вами об Экзетере. И мне нужно выпить. Проф отступил в смятении. - Ну, если вы настаиваете... - Я настаиваю, - процедил Джулиан. Через пять минут он уже блаженно вытянулся в кожаном кресле со стаканом спиртного в руке. Он смотрел на хозяина и не верил своим глазам. И ушам. Сумерки Богов? Кара Небесная? Жена Профа погибла при нападении Зэца на поселок, и он вторично не женился. Если верить Морковкам, он время от времени находил утешение в нежных объятиях Мариан Миллер. Его гостиная имела довольно запущенный вид - он оборудовал ее таким количеством книжных полок, какого хватило бы для большой библиотеки, а вот книг столько он пока не достал. Его вкусы по части обстановки ограничивались убранством лондонского клуба - все массивное и темное. Единственная масляная лампа, как бы извиняясь за свою смелость, робко освещала разбросанные в беспорядке одежду, книги, грязные тарелки. В камине лежали одни головешки, хотя в комнате было по-зимнему холодно. Другими словами, Проф подобно Джулиану лишен был опеки слуг. Еще более удивительными были его болезненный вид и душераздирающий кашель. Из-под халата выглядывали лиловая пижама и зеленые шлепанцы. Он заложил книгу закладкой и налил гостю выпить, но сам от рюмки отказался. Теперь он сидел, съежившись в уголке дивана, и в слабом свете лампы вид у него был действительно больной. В большом доме царило гулкое одиночество. - Вы нездоровы! - воскликнул Джулиан. Проф мрачно покосился на него. - Я ведь говорил вам про грипп или нет? Вам что, неизвестно это слово? - Ну тогда исцелитесь! Черт подери, старина, ведь вы пришелец. Вам даже простужаться здесь не положено. - Джулиан покосился на свою изувеченную руку. - Я думал, исцеление здесь происходит само собой. - Не всегда. - Проф болезненно закашлялся. - Иногда для этого приходится затрачивать довольно большие усилия. Но я полагаю, ваше предложение не лишено смысла. Мне и самому стоило бы додуматься до этого, будь у меня время. Беда только в том, что в настоящий момент у меня совсем нет маны. - Так попросите кого-нибудь еще... - Тут Джулиан сообразил, что ведет себя как последний дурак и что сарказм Профа имеет под собой какие-то основания. Он сделал большой глоток, наслаждаясь теплом, разлившимся по всему телу. - Простите меня. Я совсем вымотался. Что здесь происходит? - В Олимпе что-то вроде маноголодания. - Вы хотите сказать, вы отдали ее всю Урсуле, чтобы она использовала ее на Экзетере? - Э... отчасти. Но потом к нам тут заглядывал Зэц. - _Зэц?_ Проф встретил его удивление довольной ухмылкой. - Еще бы. Вы пропустили прелюбопытнейшие события, капитан. Как-то вечером к нам на узел переместился Зэц и вломился на званый ужин к Чейзам. Он потребовал, чтобы Служба приструнила Освободителя, пока он, Зэц, не взялся за нее саму. Он грозился выжечь нас всех. Потом исчез восвояси. - Проф сердито покривился. - По вашему удивленному лицу я вижу, что мне стоило бы посвятить вас в подробности. Увы, сам я не слышал слов нашего зловещего гостя. Должен признаться, когда он появился, у меня сработал инстинкт самосохранения. Я приземлился где-то за загоном для драконов. У меня ушло минут пятнадцать на то, чтобы вернуться пешком. Мне нечем гордиться; одно утешение, что не один я воспользовался подобным бегством. Примерно половина присутствующих поступила точно так же. Остальные притворились, будто имеют дело с обычным Жнецом, - тщетно, разумеется. Короче, в результате все, кто присутствовал на том обеде, остались без капли маны. Джулиан таращился на хозяина. Вид у того и правда был совершенно больной, но, может, он еще и пьян? Чушь какая-то! - Но... но столовая Чейзов никак не могла вместить всех членов Службы. - Нет. Но у нас сейчас и так не хватает людей. Жуть как много наших поспешили вдруг нести свет бедным туземцам. Попросту смылись. - Вы хотите сказать, Зэц распугал их всех? Проф нахмурился: - Нет. Не Зэц. Грипп. Это не обычная простуда. Дома, на Земле, его называют испанкой. Он унес уже больше жизней, чем война, и поражает он в основном взрослых, особенно молодых. Он жутко заразен - Бетси говорит, он обошел всю Землю всего за пять месяцев. - Но мне казалось, только люди могут переходить из мира в мир! Неужели микробы тоже могут? - Если под микробами вы подразумеваете бактерий, то этот грипп вызван не ими. - Тогда чем же? - Фильтрующимся вирусом, - с умным видом ответил Проф. - Это что еще такое? - Никто не знает. Его не видно под микроскопом, но он заразен. И как выяснилось, способен переходить из мира в мир. Пепперы заразились им на Земле, но выздоровели еще до возвращения. - Голос его вдруг сделался хриплым и слабым. - Вот почему они задержались. Должно быть, это Юфимия. Она переходила на Землю всего на несколько часов, забрать кузину Экзетера. Сама она ничего не заметила, но все ее Морковки свалились в одночасье, и это распространилось по всей долине со скоростью молнии. Те, у кого еще оставалась мана, пытались лечить. Но с таким количеством больных они не справились. - Он несколько раз кашлянул. - Я не знаю, сколько точно Морковок умерло, но наверняка много. И некоторые наши тоже: Ревун, Ольга, Вера, Гарсия. Совершенно неожиданно и очень быстро. - Боже праведный! - Джулиан сделал большой глоток. - _Пришельцы_ - умирают? От _гриппа_? Похоже, Профа позабавило его удивление, он насмешливо ухмыльнулся: - Gotterdammerung, капитан? И конечно, Морковки изрядно разочарованы. Их идолы оказались на поверку глиняными божками. Бессмертные - очень даже смертны. Они ушли от нас. Лично я удивлен, что они вообще не выгнали нас из долины - раз и навсегда. Впрочем, они еще могут это сделать. Джулиан допил рюмку в надежде на то, что это поможет ему переварить новости. Проф болезненно щурился, глядя на своего гостя. Потом с трудом поднялся с дивана, шаркая шлепанцами, подошел к столику, налил себе и поставил графин обратно ближе к Джулиану. Он вернулся на место и согнулся в новом приступе кашля. - Алиса здесь? - спросил Джулиан. - Да. В смысле здесь, в Соседстве. Она отправилась повидаться с Экзетером. Так что слышно об Освободителе? - Он совершенно рехнулся. Это ужасно, в точности так, как и предсказывали Джамбо и остальные. Он считает себя мессией. Он шествует в Тарг и тащит за собой толпы оборванных крестьян. Я надеялся... - Впрочем, последняя надежда на то, что Служба каким-то образом сможет остановить Экзетера, умерла окончательно. - Он обратил в прах все, чего вы достигли со своей Истинной Верой. Он называет Пентатеон и прочих не демонами, а чародеями, а вы понимаете, к чему это приведет. Он в сговоре с некоторыми из них, и одному Богу известно, о чем он там с ними договорился. Он изобрел какую-то ерунду насчет переселения душ вместо вечной жизни среди звезд. Он изрекает божественные доктрины по собственному разумению. Он безумен как... как... - Джулиан замолчал и налил себе еще. Проф потер грудь так, словно она болела. - Я бы не слишком переживал за него. Мне кажется, у Зэца достойный противник. - Он ухмыльнулся, как всегда, когда изрекал особенно удачную мысль. От усталости и спиртного у Джулиана кружилась голова. - Объясните мне еще раз. Во-первых, какого черта хотел Зэц, явившись сюда? Угрожая нам, он добился бы скорее того, что мы сплотились бы в поддержку Экзетера! - Ну разумеется. Вы совершенно правы. Угрозы действуют на местных, но Зэц плохо знает англичан. Даже Пинки выступал за Освободителя на следующий день. - А во-вторых... зачем ему все это? Зачем пытаться остановить Освободителя, угрожая нам? Бред какой-то! Создается впечатление, что Зэц боится! Проф кивнул и откинулся на подушки, прикрыв глаза. - Вот именно. Мы все так и подумали. Боюсь, на это все и было рассчитано. - Каким бы больным он ни был, он продолжал играть в свои дурацкие игры-загадки. - Что еще? - рявкнул Джулиан. - Чего вы мне не рассказали? - Джамбо. Джамбо и Алиса Пирсон, кузина Экзетера, - так ее зовут теперь, Пирсон. Она овдовела. Они оба присутствовали там, конечно. Той же ночью они забрали пару драконов и улизнули. До Джулиана дошло не сразу. - О Боже! - Он залпом допил рюмку. "Алиса, что мы с тобой сделали!" - Этого не планировалось? - Ну как сказать? Зэц спросил, кто главный, и разговаривал только с ним. Он пробыл в комнате не больше минуты или двух, как мне сказали потом. Но Джамбо был там, и миссис Пирсон тоже. - Вы считаете, Джамбо... - Как можно произнести такое вслух? - Вы считаете, он предатель? Вы считаете, Экзетер был прав все это время? Проф потер глаза, не открывая их. - Я знал это. История с Сент-Джоном была вымыслом. Это Джамбо пытался избавиться от Экзетера, швырнув его в Бельгию, - он и сам признавал это. Суть в том, что сам Джамбо ничего не мог поделать. Он слишком долго пробыл здесь, так что хорошо известен неприятелю. Зэц загнал его в западню, наложил заклятие и отправил исполнять роль Иуды. Джулиан вздрогнул. Конечно, Экзетера необходимо остановить, но одна мысль о предательстве друга вызывала отвращение, даже если друг этот и не волен в своих поступках. Мана не представлялась ему злом, когда он использовал ее для обращения солдат у Семи Камней, но с ее же помощью Урсула превратила его в жиголо, ради маны Экзетер убил своих друзей, а потом использовал ее, чтобы разоружить ниолийскую кавалерию, - а теперь еще эта история про Джамбо, предавшего Эдварда и, возможно, не его одного. Никто не может считать себя в безопасности, когда вокруг столько маны. - Вы считаете, Зэц снова использовал Джамбо? Но это странно. На этот раз Экзетер наверняка что-то заподозрит, не так ли? - Он снова вздрогнул, словно провалился в зловонную яму. - Но вы ведь не хотите сказать это же про Алису? - Не знаю. - Проф устало посмотрел на него. - Скорее, конечно, Джамбо, ибо Зэцу известно, что он один из руководителей Службы. Вряд ли он знал, кто такая миссис Пирсон, - но, боюсь, недооценивать его было бы большой ошибкой. Черт, капитан, может, он и в самом деле пришел только попугать нас? - Но вы-то так не считаете. Вы уверены, что он пришел наложить на Джамбо новое заклятие. Роулинсон закашлялся и выпил. - Я считаю, один из них - отравленная пешка, возможно, Джамбо. Вероятно, он даже сам не знает этого, но он как заряженное оружие, которое выстрелит при встрече с Экзетером. - И он взял Алису с собой, чтобы отвести подозрения? В качестве приманки? - Как Урсула взяла его самого... - Ну да, когда Экзетер увидит ее, он так удивится, что не обратит особого внимания на Джамбо. - Возможно, так думает Джамбо, - шепотом согласился Проф, - хотя и невольно, если вы следили за моими рассуждениями. Впрочем, возможно, Алиса сама уговорила Джамбо взять ее с собой. Джулиан поежился. - У Экзетера чертовски много собственной маны. Кто бы из них ни был оборотнем, он обнаружит заклятие... ведь обнаружит? Проф с кряхтением выпрямился. - С вашего позволения, старина, я бы лег. - Шатаясь, он встал на ноги. - Оставайтесь и добивайте бутылку, если хотите. Там, в шкафу, есть еще. Нет, я не думаю, что Экзетер обнаружит ловушку. Зэц не оставляет отпечатков пальцев. 40 Джулиан провел ночь на диване у Профа Роулинсона и вернулся к себе домой на рассвете, чтобы почиститься - насколько получится без помощи слуг. Даже водопровод не работал. Обшарив весь дом - до сих пор ему ни разу не приходилось этого делать, - он обнаружил, что вода подавалась из резервуара на чердаке, куда закачивалась ручным насосом из подземной емкости. Откуда она попадала туда, оставалось не совсем ясным, но ему удалось зачерпнуть ведро и не свалиться в воду. Наколотых дров тоже не было, а сам наколоть их он не мог. Чистый, но дрожащий от холода, он справился с последней пуговицей, когда в дверь позвонили. На веранде стоял Уильям Маккей, небритый и взъерошенный, как мокрая кошка, по обыкновению глупо улыбаясь и протягивая ему прикрытую салфеткой корзину. - Слышал, что вы вернулись, старина. Вот, занес кое-какой завтрак. Джулиан пребывал в легком замешательстве. - Очень мило с вашей стороны. - О, не меня благодарите, старина. Все благодарности к Благотворительному обществу дам-методисток и Танцевальному Клубу Морриса, олимпийский филиал. Это они раздают джин нуждающимся. Я всего лишь разносчик. Можете дать мне на чай, если вы уж так благодарны. Корзинку просили вернуть. - Минуточку. Маккей шагнул через порог и остановился. Это был высокий, скучный тип, лучший лингвист поселка, способный говорить по меньшей мере на двенадцати местных диалектах, не говоря при этом ничего существенного ни на одном. Интересовался он исключительно рыбалкой, а для Джулиана представлял интерес только как муж Юфимии. Она клялась, что они не спали вместе уже много лет, но не допрашивать же человека про его собственную жену? Приподняв салфетку, Джулиан обнаружил под ней фрукты, хлеб - судя по запаху, только что испеченный, - и закупоренную бутыль, достаточно горячую, чтобы надеяться на то, что в ней чай. Рот тут же наполнился слюной. Он вспомнил про бедолагу Профа. - Скажите, а вы разливаете джин всем нам, бедненьким? - Ну, у нас тут некоторая неразбериха. Приходится нормировать снабжение, так? Ну и все держатся вместе. Это Полли все организовала. - Взгляд Маккея скользнул за спину Джулиана и обратно. - Вы... один? - Да. Заходите и присаживайтесь. Мне нужно поговорить с вами. - О... Мне надо возвращаться. Я только думал, нет ли у вас новостей от Юфимии. Видите ли, мы тут немного беспокоимся. - Что? Как? Заходите, - твердо проговорил Джулиан. Забрав корзину, он первым прошел в гостиную. Она была невелика и неуютна - он не умел устраиваться, да и времени заниматься этим у него почти не было, но он знал, что там по крайней мере чисто. Он предложил гостю кресло, сам сел в другое и начал разгружать корзину. - Рассказывайте. Маккей опустился в кресло и уставился в пол. - Ну, она была недолго на Земле, чтобы забрать кузину Экзетера... - И вернулась с испанкой. Да, я знаю. Где она сейчас? - Не знаю. Сам вернулся только вчера из Товейла. Еще не болел, но думаю, что никуда не денусь. Ее уже не было. Думал, может, вы... Ну, вы понимаете. Думал, может, вы знаете. Джулиан зажал бутыль между коленями и выдернул пробку. Из горлышка вырвалась соблазнительная струйка пара. - Нет. - Он отпил прямо из бутылки и обжег горло. - А... Кажется, дня два назад, когда я уезжал, ей удалось уговорить Морковок поставлять нам кой-какую провизию. Потом исчезла. Никому не сказала куда. И записки не оставила. - Глаза Маккея смотрели куда угодно, только не на Джулиана. - Если только вы... - Боюсь, здесь ее нет. Послушайте, Маккей... Вы ведь знаете, что мы любовники. Тот отвернулся к камину и пожал плечами: - Ничего. Мы давно уже живем каждый сам по себе. Вы сделали ее счастливой, старина. Больше, чем... э... ну, вы понимаете. Больше, чем половина других мужчин поселка, каждый в свое время? Сколько же ей лет? Гордость никогда не позволяла ему спрашивать ее об этом. - Мы с ней поругались. Мне, конечно, очень жаль, и я хотел бы извиниться. Так вы не знаете, куда она пошла? - Понятия не имею. Вы же знаете, она работает в Лемодвейле. У нее там знакомые. Или... - Он прикусил губу. - Мне кажется. Морковки могут знать. У нее отношения с ними лучше, чем у большинства из нас. - Она рассказывала мне про Тимоти. Их глаза встретились - Маккей покраснел, потом стиснул руки так крепко, что костяшки побелели. - Все это было давно. Послушайте, мне надо обратно... - Мне все равно, что она делала. Мне хотелось бы выслушать вашу версию. - К черту, старина!.. - Прошу вас! - прошептал Джулиан, ощущая, как горит его лицо, но твердо решив узнать правду, чего бы это ему ни стоило. - Ради нее. Я люблю ее, но я задел ее чувства, не желая того. Я хотел извиниться. Я должен понять ее. - А разве мы все не хотим? Мужчинам не понять женщин, старина. Женщины в любом мире - загадки. С ними не проживешь, без них - тоже. - Маккей снова уставился в пустой камин, пожевывая губу. - Может, это и не ее вина вовсе. Как знать... Ну, во-первых... Она не вписалась сюда, вот что. Женщины к ней плохо относились. Идиот! А чего он ожидал? Как давно это было? Двадцать лет назад? Пятьдесят? Он представлял, как издевались леди из Олимпа над дочкой ирландского рыбака - так кошки играют с мышью. Легко было понять и то, что эти классовые предрассудки значили гораздо меньше для Джулиана Смедли, прошедшего Большую Войну, чем для этих викторианских реликтов. Но война изменила Англию, она сплотила ее. Теперь все будет по-другому. Но даже если Юфимия и смотрелась бы чужой в Челтенхеме, то здесь, в Соседстве, она была его женщиной, а все остальное ему безразлично. - Наверное, я меньше помогал ей, чем должен был бы, - угрюмо буркнул Маккей. - Она отуземилась. Ушла к дровосеку из Морковок. А что еще ей оставалось делать? - У нее... у них... у них был только один ребенок? - Ну да. А потом этого ее Морковку сожрал югуляр. Через год или два она вернулась ко мне - с ребенком, пеленками и всем прочим. - Он пожал плечами. - Ну, я ее пустил. Отдельные спальни и все такое... ну, вы понимаете. Так мы лучше ладили. И Тим. Чертовски славный паренек, правда. Растил его как джентльмена. Научил ловить рыбу. Он отправился на Землю два года назад. Последнее, что мы слышали о нем, - он работает в Штаб-Квартире. Там-то он пришелец, само собой. Ну, не будем тыкать пальцами, старина! Не сомневаюсь, от меня тоже залетел кое-кто в поселке. - Маккей тяжело поднялся. Для него главным оставалось то, что его жена отуземилась, бросила его ради Морковки. Возможно, он даже не заметил того, какой храбрости потребовалось от нее, чтобы вернуться к нему и его драгоценным друзьям. Ладно, то, что она делала или не делала, мало теперь значило для Джулиана. Лучше уж представить ее влюбленной в молодого Морковку, чем лежащей в постели со скользким Пинки Пинкни. В Морковках нет ничего плохого, если не считать того, что они смертны. Домми, например, во сто крат лучше этого Пинкни или даже этого скудоумного Уильяма Маккея. - Что слышно про Экзетера? - спросил Маккей, направляясь к двери. - Ничего хорошего. - Джулиан обрисовал ему ситуацию. - Я больше беспокоюсь за Алису Прескотт. То есть я хотел сказать - Пирсон. Маккей вяло кивнул. - Что вы собираетесь делать? Джулиану пришлось немного подумать, чтобы подытожить все, что он узнал. Если Юфимии нет в Олимпе, ему нет смысла оставаться. С одной рукой он не мог даже помогать в уходе за больными. - Наверное, вернусь к крестовому походу Экзетера. Алиса - старый друг, а Экзетер, возможно, уже мертв. Я в некотором роде отвечаю за нее. Если Зэц заколдовал ее, она могла тоже погибнуть или сойти с ума. Или Джамбо, если это он отравленная пилюля. Грипп, должно быть, уже охватил все вейлы. Она не знает языка, у нее нет денег. - Эта сучка Урсула вряд ли поможет ей... - Ну что ж, от вас там больше толку, старина, чем от меня. Мне пора возвращаться в Тронный Зал. Удачи. - Маккей протянул ему вялую руку. - Не рассчитывайте найти здесь особенно много по возвращении, да? - Ладно, не буду. 41 Поверхностный осмотр поселка подтвердил рассказ Маккея. Полли Мургатройд организовала питание и уход за больными, но Морковки полностью контролировали снабжение продовольствием и могли в любой момент прекратить его. Помочь Джулиан не мог ничем. Он обнаружил, что три четверти пришельцев бежали, и никто из оставшихся не мог или не хотел составить капитану Смедли компанию в его стомильной прогулке. На конюшне не осталось ни одного кролика, а когда он дошел до загона для драконов, то обнаружил пустым и его. Должно быть, Семьдесят Седьмой разобрался в ситуации и избрал единственно верный путь. Он захватил одеяло, запасную одежду, немного денег и вышел в путь с мешком за спиной и зонтом в здоровой руке. Он мог успеть в Рэндорвейл засветло. Конечно, он мог нести с собой инфекцию, но его опередило столько народа из Службы, что вряд ли это изменило бы ситуацию. Из Рэндорвейла он пойдет в Лаппинвейл, Мапвейл и Юргвейл - все эти перевалы проходимы. Если потребуется, он продолжит путь и в Ниолвейл, но прежде он должен узнать, что нового слышно про Освободителя. К этому времени он наверняка узнает уже, как тяжело ударил грипп по Соседству. Эпидемия, обогнувшая земной шар за пять месяцев, охватит Вейлы за несколько дней. За пятнадцать минут он дошел до деревни Морковок. Его приближение заметили, и встречать его вышли трое мужчин. Двоих пожилых он не помнил, но третий - помоложе - служил раньше дворецким у Пинкни, хотя как его зовут, Джулиан тоже забыл. Когда до них оставалось двадцать или тридцать футов, тот, что помоложе, крикнул: "Стой!" Джулиан остановился где был, в грязи, под зонтом. - Сколько ваших заболело? Сколько умерло? - Слишком много! Пусть тайки заботятся о своих больных и не трогают Морковок. Тебе нет хода сюда. - Зеленые глаза были непривычно враждебны. - Я не понимаю... Мы принесли этой долине столько процветания, мы сделали вашему народу столько добра. И стоило прийти болезни, как вы... - Уходи, Каптаан! - прокричал другой. - Вы навлекли на нас гнев богов. Многие из нас хотели сжечь ваши большие дома и выгнать вас вон. Не искушай нашу молодежь. Уходи. - Я и пытаюсь. - Тогда иди вдоль реки, - посоветовал бывший дворецкий. Это был изрядный крюк, но харизма, очевидно, больше не действовала. - Энтайка Маккей у вас? - Нет. - У меня с собой два письма - одно для нее, если она вернется, и одно от Домми для Айеты. - Положи их на этот пень и уходи. Джулиан подчинился и повернул прочь. Поведение Морковок раздражало, но было понятным. Для них легче приписать болезнь гневу Зэца и Пентатеона. Возможно, буря могла бы сойти на нет, если бы тайки вели себя увереннее и тверже. Но теперь Службе была нанесена смертельная рана. И Служба не могла винить в этом ни Экзетера, ни Пентатеон: кару Небесную она навлекла на себя сама. 42 Никто не знал, за что Ревущая Пещера заслужила столь неподходящее название, ибо мало где можно было найти место тише этого. Это была огромная пещера в склоне, выходящем на Лоспасс - один из самых оживленных перевалов в Вейлах. Элиэль уже ночевала в ней несколько дней назад по пути в Ниолвейл, так что вернулась сюда, как в хорошо знакомое место. Мышцы ее не привыкли еще к новым нагрузкам и болели так, будто их терзали раскаленными клещами. Старый Пиол выглядел по крайней мере не хуже ее, но оба замерзли под дождем как ледышки. Они вместе с дюжиной паломников вскарабкались по склону ко входу в пещеру, и там их встретил один из Носителей Щита, помощников Освободителя. - Мы только что развели еще один костер. - Он горделиво выпятил грудь. - Ступайте за мной, и я провожу вас туда, только постарайтесь не шуметь. Пол в пещере был по большей части ровный, но усеянный камнями, обрушившимися, судя по всему, со свода. Извилистая тропа вела в полумрак. Поначалу Элиэль не видела ничего, кроме спины Пиола прямо перед собой, но постепенно ее глаза привыкали к неяркому свету множества костров, вокруг которых небольшими кружками собрались люди. Не шуметь их просили потому, что все слушали Д*варда. Он сидел у одного из костров, но говорил громко, так, чтобы слышали все. Он не проповедовал, он просто отвечал на вопросы. Элиэль усадили у дымной, шипящей, еще не разгоревшейся как следует груды ветвей, и она протиснулась поближе к ней, не прекращая дрожать. Сквозь треск веток и стук зубов она почти не слышала, о чем идет речь. В пещере сильно пахло мокрой одеждой, но она радовалась обществу. Огонь разгорался, и она понемногу отогревалась. Только тут она поняла, что один из притиснутых к ней людей - Дош. Свет костра блеснул в его глазах, когда он увидел, что она узнала его. - Ты что, следишь за мной? - сердито прошептала она. Он кивнул и прижал палец к губам. Она огляделась по сторонам. Все новые люди набивались в пещеру. Рядом развели еще один костер, и вновь пришедших вели уже к нему. Тишина для такой толпы стояла неправдоподобная. Д*вард поднялся и перешел к следующему костру. Кто-то освободил камень, чтобы он мог сесть. Теперь он сидел ближе к ней, так что она слышала лучше. - Ну? - весело спросил он. - Вопросы есть? - У меня есть вопрос к тебе, еретик! - Резкий голос принадлежал рослому мужчине в темной хламиде. Элиэль не могла разобрать цвет хламиды, но узнала в нем одного из жрецов Падлопана, ехавшего вчера в телеге вместе с ней. Голос Д*варда звучал не мягче. - Ты растратил жизнь, поклоняясь ложному богу болезней! Не знаю, найдутся ли слова, способные пробиться сквозь годы извращенного мышления, но спрашивай. Жрец поднялся на ноги и стоял теперь массивной темной фигурой на фоне пляшущего огня. - Ты говоришь, ты идешь убить Смерть? Тогда скажи нам, что будет потом, когда Смерть погибнет! Будем ли мы жить вечно? Освободитель вздохнул: - Что бы я ни ответил тебе, ты все равно не поверишь мне. Ступай с нами и увидишь сам, что случится. У кого еще вопросы? - Я еще не кончил, - взревел жрец. - У меня еще много вопросов! - Ответом ему был взрыв негодования толпы. Это заметно потрясло жреца, но не поколебало его решимости. Д*вард что-то резко сказал ему, и он опустился, скрывшись из вида. Элиэль чуть не захихикала. Она встретилась взглядом с Дошем и увидела, что тот ухмыляется так, словно уже слышал такие разговоры раньше. Следующего вопроса она не расслышала. - А! - сказал Д*вард. - Не все расслышали это. У тебя, жрец, отменно громкий голос. Повтори-ка этим добрым людям, что спросила госпожа? На этот раз жрец не вставал, но голос его не сделался от этого тише. - С удовольствием, с удовольствием! Эта женщина говорит, что ее ребенок умирает, так что можешь ли ты. Освободитель, убить Смерть вовремя, чтобы спасти его? Да, ответь нам, Освободитель! Д*вард молчал, и в Ревущей Пещере воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только негромким потрескиванием веток в кострах. - Передайте мне этого ребенка, - произнес он наконец. Элиэль приподнялась на коленях, надеясь хоть что-нибудь увидеть, но перед ней было слишком много тел и камней, а люди за ее спиной зашипели на нее, так что ей снова пришлось сесть. Все, что она разглядела в узкий просвет, - это знакомое лицо Д*варда, освещенное бликами костра. Он склонился над ребенком. - Вот! - сказал он. - Я надеюсь, это ответит на твой вопрос, мать, и на твой тоже, жрец. Бедная кроха голодна. Ни у кого не найдется капельки еды для голодного ребенка? Спасибо, брат, и да благослови тебя Неделимый. А ты ступай к маме, киска! Ревущая Пещера не наполнилась ревом, но по ней пронесся шелест шепота, а потом несколько голосов вскричали: "Чудо!" Элиэль оглянулась, и выражение лица Доша было насмешливым, как она и ожидала. - Как меня? - спросила она. - Он исцеляет других? Он делает это все время? Дош кивнул. Она съежилась, лихорадочно размышляя. Д*вард подождал, пока голоса не стихнут. - На нашего гостя снизошло благословение Неделимого. Кто еще хочет задать вопрос? Это продолжалось больше часа. Он переходил от костра к костру и за это время исцелил женщину с парализованной рукой, и еще одного ребенка, у которого был жар, и вернул зрение слепому. Иногда он шутил и смеялся, иногда был серьезен. Порой его ответы превращались в короткие притчи, объяснявшие суть, но не дававшие жрецам повода для придирок. Он вел себя неизменно приветливо со всеми, кроме жрецов. К ним он обращался так же, как и они к нему, - уничтожающе грубо. Это можно было понять, ибо они не оставляли попыток подловить его на чем угодно. Впрочем, этого им так ни разу и не удалось, хотя некоторые из его ответов отличались уклончивостью, как тот, который он дал жрецу Падлопана. Его мастерство потрясало. Элиэль и раньше доводилось видеть завороженных зрителей, но ни разу - так долго и тем более не в результате импровизации, ибо Д*вард явно действовал без какого-либо предварительного сценария. В конце концов он оказался совсем рядом с их костром, и она ждала его, дрожа от страха, что он может повернуть и пойти куда-то еще. Когда он дошел до них, за высокой аркой входа в пещеру стемнело, и не просто стем