от учителя? Каково, например, превзойти ханжеством самого Святошу Роли? - Дядя Роли не был ханжой, он был фанатиком. А ты нет. Он скривился. - Не говори мне о фанатиках! Я ведь и сам творю фанатиков, Алиса! Мои помощники... ученики, скорее. Они же верят каждому моему слову, и я вижу, что происходит с ними день за днем. Они превращаются в фанатиков, все до одного, а я чувствую себя ужасным ханжой. - Неужели Мой Кузен - Мессия обуреваем сомнениями? - Уж не ждет ли он одобрения от Алисы? Это так не похоже на Эдварда. - Чему ты их учишь? Универсальному монотеизму Службы? Он пожал плечами так, словно вопрос был несуществен или ответ слишком очевиден. - Много чему. В этическом отношении это Золотые Заповеди, общие для всех религий, - заботься о хворых, помогай бедным, не подними руку на ближнего... По большей части все это из христианства - в конце концов, мои корни в нем, - но мне кажется, любой мусульманин, буддист или сикх тоже согласился бы с этим. - А в теологическом отношении? - Монотеизму. - Он помолчал немного, хмурясь. Казалось, он никогда не задумывался об этом раньше. - И переселению душ. - Это еще почему? - Не знаю... - Он запустил пятерню в волосы и ухмыльнулся. - Наверное, потому, что дядя Роли ясно обрисовал мне Рай как бесконечное, тоскливое воскресное утро с распеванием псалмов. Потому, что реинкарнация все-таки поприятнее, чем адский огонь. Ну скажи, с какой стати Бог настаивает, чтобы у нас все удалось с первой попытки? Зачем заставлять всех проходить один и тот же экзамен? - И если у нас только одна попытка прожить жизнь правильно, это дает жрецам больше власти над нами, так ведь? - Ба! Знаешь, а об этом я и не думал! Чертовски здорово! Мне нравится. И потом, ты ведь не можешь доказать, что я заблуждаюсь, верно? - Нет. Так чего ты так расстраиваешься из-за того, что породил несколько фанатиков? Ты ведь не проповедуешь насилия или преследования инакомыслящих, нет? Ты не говоришь им заведомой лжи? Он снова помрачнел. - Нет, говорю. Я использую ману, которую они дают мне, для того, чтобы лечить их детей, а потом говорю им, что это чудо ниспослано Богом, в которого сам не верю. - А что случится, если ты скажешь им правду? - Какую правду? Что всей своей силой я обязан их вере? Они мне не поверят. Даже у харизмы есть свои пределы. Нет веры - нет маны. Нет маны - нет крестового похода. - Ты совершенно уверен, что это не Бог послал тебя? - Алиса! Прошу тебя! Если я начну думать об этом, я превращусь в религиозного маньяка! - Ты не из таких. Я бы сказала, ты прагматик. Ты делаешь все что можешь, учитывая обстоятельства. Целью Игры является убить Зэца, так? Избавив таким образом мир от монстра? Он снова взъерошил рукой волосы. Его давно пора постричь. - Значит, цель оправдывает средства? - Воспоминания, воспоминания! Ты играешь роль адвоката Дьявола, мой милый. Ты всегда этим занимался. - Она увидела, как на лице его мелькнула хитрая улыбка, и это тоже было до боли знакомо по давно прошедшим годам. - И потом, у тебя было гораздо больше времени на то, чтобы обдумать ответы, чем у меня. Вот ты теперь и ответь. С минуту он мрачно смотрел в огонь. - Мне кажется, иногда жизнь заставляет нас избрать Путь Наименьшего Зла. Как тебе такое обоснование? - На мой взгляд, звучит разумно, - осторожно ответила она. - Совсем недавно я не смог убедить старину Смедли. Святым так думать не положено. Святой не поступается принципами, чего бы это ни стоило ему - или кому-нибудь еще. Я ведь всего лишь политический революционер, выдающий себя за пророка. - В тебе больше святости, чем в большинстве остальных. Ты всегда строго следовал принципам. - Святоша Роли тоже. Знаешь, раньше мне казалось, что старому хрычу нравилось стращать своего непутевого племянника адским пламенем. Теперь я в этом не уверен. - Боже праведный! Ты и впрямь становишься проницательным, не так ли? Он рассмеялся, возможно, не заметив удивленных улыбок своей охраны. - Нет, это просто здорово, что ты здесь! - Он снова посерьезнел. - Алиса, милая, я не сомневаюсь, что ты настоящая, любимая Алиса. Я ни капельки не сомневаюсь в твоей искренности, и все же твое появление здесь чуть-чуть настораживает меня. Ты совершенно уверена, что та мисс Пимм, которую ты встретила, была настоящая мисс Пимм? Алиса несколько раз открыла и закрыла рот. - Ну, пожалуй, я могу ответить на этот вопрос только отрицательно! Я хочу сказать, откуда мне знать точно? Она казалась моложе, чем была два года назад. Я решила, это потому, что тогда она играла роль, а сейчас нет, или по крайней мере играла другую роль. - Она сообразила, что до сих пор не рассказала ему про появление Зэца в Олимпе, что, собственно, и послужило причиной ее поездки сюда. Эдвард прикусил губу. - Это ничего еще не значит, - пробормотал он. - Итак, ты отправилась в Олимп. Чья это идея - отправить тебя и Джамбо... Он не успел договорить - послышались крики и топот башмаков. Его телохранители вскочили. Из прохода выбежал, размахивая факелом, маленький светловолосый страж, которого она уже видела раньше. Следом за ним бежала Урсула Ньютон. Они что-то залопотали на тарабарском наречии. Эдвард вскочил и кинулся к выходу, и двое телохранителей мгновенно встали между ним и Алисой. Она осталась сидеть на своем славном, уютном камне. Паренек с факелом выбежал снова, возможно, чтобы оповестить всех о том, что Освободитель идет. - Извини, тебе придется немного подождать, - сказал ей Эдвард. - Там, снаружи, какая-то девушка, у нее припадок, и все боятся, что она вот-вот умрет. - Проходя мимо нее, он скорбно улыбнулся. - Работе бога не видно конца. - Насколько я помню, - возразила она, - в сходных обстоятельствах Иисусу не было необходимости идти в дом центуриона. Улыбка Эдварда исчезла. - Но то же был Иисус. А это всего лишь я. - Он скрылся в проходе. Ну что ж, по крайней мере он еще не окончательно превратился в религиозного маньяка. Из-за завала доносилось пение - большинство Свободных явно еще не знали о необходимости медицинского вмешательства. Телохранители вернулись на свои места. Означало ли это, что теперь они ее тюремщики? Урсула Ньютон тоже осталась. Со вздохом усталого облегчения она устроилась на соседнем камне, словно учительница по окончании последнего урока, и устремила на Алису взгляд, спокойный, как на плакатах, призывающих записываться добровольцами. - Полагаю, вас уже сертифицировали как подлинник, так что могу я начать сначала? Я, Урсула Ньютон, очень рада вас видеть. - Она наклонилась, протягивая руку. Улыбка ее была скорее сердечной, чем обаятельной - возможно, потому, что обаятельным ее лицо вообще быть не могло. Сама по себе улыбка казалась вполне искренней. Рукопожатие ее крепостью не уступало хватке сельского кузнеца. - Не оправдывайтесь, - сказала Алиса. - Вы совершенно правы, что приняли все меры предосторожности. Он теперь очень важная личность. - Смысл этих слов вернулся к ней, отлетев рикошетом от каменных стен пещеры. Важная? Да Эдвард прокладывает себе путь в учебники истории. - Я хочу сказать, станет, если у него все получится. Как Моисей. - А если потерпит неудачу, станет Яном Гусом. - В смысле? - не поняла Алиса. - В смысле казней, пыток, резни и погромов. Он знал, чем рискует, когда сжигал свой первый мост. Поймите, у него не было выбора. - У Эдварда или у Яна Гуса? - У вашего кузена, конечно! - Миссис Ньютон воинственно посмотрела на нее. - Джулиан рассказывал мне, что случилось на Родине, как Погубители чуть было не поймали его и вас вместе с ним. Зэц и не думал останавливаться. Экзетер был вынужден защищаться, и из всех путей открытым для него оставался только этот. Алиса была застигнута врасплох. Она не помнила, чтобы позволила себе хоть малейшее замечание в адрес крестового похода Эдварда, и не понимала, почему миссис Ньютон так набросилась на нее. - Я не верю в то, что Эдвард вовлек в это столько невинных людей только для того, чтобы спасти свою шкуру. Я уверена - личная безопасность для него не главное. Он ставит перед собой благородные цели. Ее собеседница, чуть надувшись, согласно кивнула. - Он выбрал более рискованный путь, чем я предполагала. Я ожидала - он начнет с освобождения рабов на таргианских шахтах. - Как Моисей? - Совершенно верно. Освободитель, понимаете? - Вот только Красного моря под рукой нет. Полагаю, преследующих таргианцев могло бы похоронить под оползнем. Миссис Ньютон даже не улыбнулась. - Вместо этого он предпочел стать Христом, что гораздо опаснее. Что ж, предположение не лишено логики, но, будучи облеченным в слова, оно порождало неприятные вопросы, ответить на которые не смог бы даже Джамбо. - Но что случится, когда он дойдет до самого Тарга? Насколько я понимаю, распятие на кресте не входит в число местных обычаев? Урсула скривилась. - Они никогда не слыхали о таком. Таргианцы казнят преступников, вышибая им мозги молотом на наковальне. Но им нужно сначала поймать его, ведь так? Я не верю, что ваш кузен, миссис Пирсон, планирует что-нибудь в этом роде для Зэца... или для себя, если уж на то пошло. Ну почему эти повара еле шевелятся? Я проголодалась. Охрана начала перешептываться, возможно, обсуждая странную, говорящую на непонятном языке гостью. - Но он может и проиграть? - спросила Алиса. - Каковы его шансы? - Трудно сказать. - Но вы ведь лучше знаете ситуацию, чем я, - я вообще не могу судить. Если бы вы считали, что у него вообще нет шансов, вас бы не было здесь, правда? - На первый взгляд у него нет никаких шансов. - Урсула скрестила руки на груди и некоторое время хмуро смотрела в огонь. - Но тут есть три неизвестных. Первое - это Пентатеон. Если большинство из них все-таки выступят на стороне Экзетера, они могут заметно качнуть весы. Они боятся Зэца, но они не могут вот так просто взять и посадить на его место вашего кузена. Для этого нужна серьезная причина. - Насколько я понимаю, сейчас они занимают выжидательную позицию? - Совершенно верно. Я думаю, они затаятся до самой последней минуты. Правда, я уверена, у каждого из них имеется шпион, и не один, среди Свободных. Они наблюдают. И пока неясно, что они думают о представлении Эдварда - как еще назвать весь этот парад? - Похоже, лекция ее немного разогрела. - Второе неизвестное - это сам "Филобийский Завет". За восемьдесят пять лет он не дал ни единого сбоя. Это впечатляет! Проф Роулинсон подсчитал, что три четверти пророчеств уже сбылось. - Но ведь всегда может случиться первый раз? - Ну да! И мне что-то не очень нравится то, как звучит стих триста восемьдесят шестой. Там не говорится, убьет ли Освободитель Зэца, или он просто одержит победу в поединке. Она гласит лишь, что он принесет смерть Смерти. Я надеюсь, что ее не надо понимать в каком-то мистическом смысле. Как бы то ни было, я бы хотела, чтобы "Филобийский Завет" работал на меня, а не против меня. - Он спас мою жизнь однажды, - сказала Алиса. - Точнее, он спас жизнь Эдварду, а я была тогда с ним. А третье неизвестное - его собственная мана? - Верно. Ее тоже невозможно измерить. Невозможно сунуть в человека градусник и прочитать потом, сколько у него маны. Проклятие, да когда же они наконец вернутся с этой корзиной? - Во внезапном приступе раздражения Урсула схватила полено и кинула его в костер. Она или скрывала что-то, или пыталась увести разговор в сторону от чего-то. - Эдвард наверняка набрал большую силу, если может возвращать зрение слепому, - вернулась к разговору Алиса. - Верно. - А чудеса возбуждают толпу, так что она отдает больше маны? Ведь мана возвращается к нему? Урсула кивнула, похлопывая кулаками по коленям и глядя на камни таким свирепым взглядом, словно пыталась прожечь их насквозь. - Все это пение означает, что они еще и не приступали к еде. - Что не так? Почему вы не хотите говорить об этом? - Я не... - Отважная миссис Ньютон нахмурилась в ответ на лобовую атаку, потом оглянулась на каменные стены, как бы убеждаясь, что у них нет ушей. - Вы действительно хотите знать мое мнение, каково бы оно ни было? - Пожалуйста! - Ну, вы в конце концов самая близкая его родственница. Никому другому я бы этого не сказала. Надеюсь, вы не будете повторять моих слов ни Джамбо, ни вашему кузену? - Разумеется, нет. - Дождь, миссис Пирсон! Дождь - это самая плохая новость. Со вчерашнего дня он уже потерял кучу людей. В дождь он уже не сможет передвигаться так быстро, значит, не сможет привлекать новых людей. А тогда он не наберет достаточного количества маны, да и денег тоже. Если он не сможет прокормить свое воинство, оно разбредется кто куда. Он наверняка еще недостаточно силен для чудес типа семи хлебов - по крайней мере на такую ораву. С минуту Урсула хмуро смотрела в огонь. - Вы сказали, что, творя чудеса и вызывая восхищение, он возвращает себе ману, но возвращает во сто крат больше, чем потратил. Так по крайней мере это должно действовать. Но он слишком мягкосердечен. Вначале все было именно так, но люди поразительно быстро... пресыщаются, так сказать. Черт! Сегодня при первых двух чудесах я ощущала, как весь узел сотрясался от потока маны. Вы не заметили этого? - Я почувствовала что-то. - Это только брызги от тех волн, которые накатывали на Освободителя, и его-то они наверняка пропитали до кончиков волос. Вы обратили внимание, насколько слабее был отклик в четвертый раз? - Вы хотите сказать, он перебирает? - Совершенно верно. В Пентатеоне богом исцеления считается Паа, один из Тионовых. По нашим подсчетам он совершает одно чудо исцеления в год, не считая нескольких чудес помельче - дешевых эффектов на публику вроде косоглазия, заячьей губы или кори. Это поддерживает интерес толпы. Сам Тион тоже чудесным образом исцеляет - одного человека каждый год на своих празднествах. Но в любом случае чудеса должны оставаться редкостью. - Наверное, Эдвард не может отказать страдающим детям. - Он может попросить их потерпеть до завтра, - буркнула Урсула. - Только послушайте! - Она махнула рукой куда-то в темноту. - Они все еще поют! Он пошел туда, чтобы свершить чудо. Для того чтобы исцелить приступ эпилепсии, ему достаточно щелкнуть пальцами. Но зачем делать это вот так? Почему бы ему не приказать, чтобы они прекратили свое пение, и заставить их собраться, чтобы они смотрели? Шоумен из него неважный. О, он неплохо справляется, но мог бы гораздо лучше. - Добро напоказ противоречит всему, чему его учили. Так вы считаете, он набирает ману недостаточно быстро? Но если нет способа измерять количество маны... - Я очень боюсь того, что он теряет ее. Сомневаюсь, что ее у него сейчас хотя бы столько же, сколько было, когда... Дикий вопль помешал Урсуле договорить. В первую секунду показалось, что кричит кто-то из паломников - столько в этом крике было злости и раздражения. Но крик повторился - нет, не крик, а визг насмерть напуганного животного. Визг раздавался где-то совсем близко, в окружающем их лабиринте камней и сталагмитов. Он отражался от стен пещеры, удваиваясь и утраиваясь собственным эхом. Кровь стыла в жилах от этого ужаса. Алиса, Урсула и четверо телохранителей повскакивали на ноги, озираясь по сторонам в надежде увидеть хоть что-нибудь. И тут к человеческому крику присоединился еще один звук - рвущий барабанные перепонки звериный рык. Два этих крика слились в единый хор, переплетаясь, заглушая друг друга, сопровождаясь громкими ударами и треском. Алиса зажала уши руками. - Ради Бога, что это? - простонала она. - Кошка! - крикнула ей Урсула сквозь шум. - Ее называют здесь югуляром. Она убивает кого-то. Судя по звукам, она рвала кого-то на части. И вдруг, так же неожиданно, как начались, звуки оборвались. Вместо них слышался теперь только шум перепуганной толпы по ту сторону завала. Их вопли и визги тоже отдавались эхом отовсюду, но по крайней мере они были потише и не так близко. Что ж. Ревущая Пещера оправдала свое название. Алиса отняла руки от ушей, не в силах прийти в себя от потрясения. Урсула держалась молодцом, но была бледна как мел, да и мужчины выглядели не лучше - страх гнал их прочь от страшного места, но разум велел оставаться на свету. Один из них выхватил из костра горящую ветку, но с места так и не сдвинулся. Урсула отобрала у него ветку и шагнула туда, откуда доносился шум. Мужчины разом закричали что-то, пытаясь остановить ее. Крикнув в ответ и мотнув головой, она прогнала их с дороги. Возможно, устыдившись, они поплелись за ней. Алиса тоже заставила себя идти, твердо решив не оставаться одной среди всего этого кошмара. Идти пришлось совсем недалеко - они нашли то, что искали, и теперь стояли посреди дороги, в ужасе взирая на свою находку. Алиса забралась на высокий камень и заглянула поверх их голов. Крутые стены поднимались с одной стороны на высоту плеч, а с другой - еще выше, образуя узкую расселину, уходившую куда-то дальше, в темноту. Камни были светло-серого цвета, сцементированные потеками белого сталагмита, напоминавшего расплавленный свечной воск, но сейчас все это было забрызгано пятнами яркого красного цвета, словно здесь взорвали целую бочку крови. Кое-где кровавые брызги и клочки мяса залетели на высоту двенадцати футов, влажно поблескивая в свете факела Урсулы. Боже, да для такого количества крови нужно растерзать не одну жертву, а целый десяток! Крики в основной пещере почти стихли, потому что большая часть Свободных высыпала наружу, под дождь. Отблески света на своде пещеры означали, что к ним спешат и с другой стороны. В центре кровавого месива ничком лежало женское тело. Оно было совершенно обнажено и покрыто кровью, но заметных повреждений на нем не было. Возможно ли такое? Все говорили разом - ни одного понятного слова. Под ногами, на земле разбросаны кучки камней - нет, не камней - вон нога... рука... Двое мужчин разом вскричали, указывая на маленький круглый, залитый кровью валун. Глаза его были открыты... Какая гадость! Алисе сделалось дурно. Каждая тень вдруг превратилась в монстра, каждый камень - в зуб. Алиса сползла со своего камня и, спотыкаясь, побрела обратно к костру, больно ударяясь коленями и локтями о выступы. Она швырнула в огонь целую охапку веток, чтобы тот разгорелся, и дрожа опустилась на землю. Две жертвы, одна растерзанная на мелкие части, вторая невредимая, по крайней мере внешне... Чушь какая-то! Те когти, которые описывал ей Джамбо, не могли бы сорвать с женщины платье, не изорвав в клочья и кожу. И куда он делся, этот югуляр? И откуда взялся? Крики в основной пещере смолкли - возможно, все сбежали из нее в ночь. Она услышала голоса совсем рядом и узнала Эдварда - он отдавал распоряжения. Ее трясло от страха и тошноты. Даже запах дыма, казалось, отдавал привкусом крови. Она не понимала, о чем идет речь, - все говорили не по-английски. Она подумала, не поискать ли ей Джамбо, но не была уверена, что он еще в пещере. Эдвард так унизил его, что он мог забрать драконов и поспешно уехать. Нет, Джамбо джентльмен, он не позволит себе этого, и все равно ей лучше подождать здесь, пока Эдвард не разберется со всем этим. Обещанный ей отдых оборачивался кровавым кошмаром. Спустя минуту проход осветился. Появилась Урсула с факелом, а за ней сам Эдвард, несущий на руках женское тело. За ним вошли остальные. Пока он укладывал свою ношу на ложе из листьев, Алиса взяла одеяло и подошла накрыть ее. Она была совсем еще молоденькая. Эдвард выпрямился, вытер окровавленные руки о хламиду, и без того перепачканную кровью. - Спасибо. - Она жива? - Конечно, жива. Он бы не принес сюда труп. - Элиэль Певица. Она уже приходит в себя. Я усыпил ее. Посмотри, не удастся ли тебе вымыть ее, ладно? - Он повернулся к своим помощникам и что-то приказал им. Он был бледнее прежнего, но совершенно спокоен. И повиновались ему без колебаний и споров. Большинство вышли в тот проход, по которому привели сюда Алису, остальные вернулись на место убийства. Ей помогла Урсула, притащив бурдюк с водой. Алиса нашла драную тряпку - возможно, чье-то постельное белье, - и оторвала от нее лоскут. Вдвоем они принялись смывать следы крови. Когда они вытирали ей лицо, Элиэль вздрогнула и пробормотала что-то, но не проснулась. Они ничего не смогли поделать с ее волосами - свалявшимися, с запекшейся кровью. На коже обнаружилось несколько царапин - скорее всего от камней, - и на талии ее багровел странный след, происхождение которого Алиса определить не могла. Когда Урсула взялась за руки Элиэль, та застонала и попыталась вырваться. Кончики пальцев оказались разбиты в кровь, часть ногтей сломана. То же самое - на ногах. Алиса обменялась удивленными взглядами с Урсулой и отогнала прочь роившиеся в голове подозрения. - Как у вас? - спросил Эдвард. Он стоял к ним спиной. Столь абсурдное соблюдение приличий рассмешило Алису, она с трудом сдержалась, чтобы не захихикать. Смех сейчас легко мог перерасти в самую настоящую истерику. Урсула снова накрыла пациентку одеялом. - Можешь посмотреть сам. У нее серьезная ссадина на талии. Что-то не в порядке с ее пальцами на руках и ногах. Эдвард опустился на колени и осмотрел укутанное тело Элиэль. - И пара сломанных ребер. На минуту он подержал свои руки поверх одеяла на ее груди. Потом поднял одну из ее рук и оскалился. - Свинья! - Он накрыл ее руку обеими ладонями и залечил ободранные пальцы и даже сломанные ногти. Потом занялся второй рукой, ногами... Урсула пристально следила за ним, но вид у нее был скорее сердитый, чем восхищенный. - Что случилось? - спросила Алиса. - Хоть кто-нибудь может мне объяснить? У вас что, все время так? Урсула мотнула головой. - Это точно было нацелено на него. Кен*т? - Возможно, - откликнулся Эдвард. - Отойди, я... Хрустнули камешки. Из прохода показался запыхавшийся светловолосый страж. Лицо его покрывала мертвенная бледность, колени и локти были испачканы кровью. В руке он держал длинную полосу пропитанной кровью кожи. Судя по тому, как он протягивал ее Эдварду, она была тяжелой. Они обменялись несколькими фразами. Блондин поморщился, но кивнул. Он бросил свою ношу на землю - та упала с металлическим звоном - и направился к проходу, из которого появился. Кому-то предстояло заняться похоронами той, второй жертвы, и, возможно, это ему поручили столь жуткую работу. Усиливающийся шум голосов возвестил о том, что помощники загоняют толпу обратно в пещеру. Эдвард вернулся к Элиэль. Урсула взяла Алису за руку и отвела подальше, за костер. Уже не скрывая своей ярости, она пнула загадочный сверток ногой. - Вот откуда этот шрам. Пояс с деньгами. Голова у Алисы окончательно отказывалась варить. - Но как? И откуда вы знаете? - Пряжка оцарапала ее прямо сквозь кожу. - Да, но... - Нет, даже не думай об этом! - Откуда взялся югуляр? И куда он... - Это колдовство, - прорычала Урсула. - Жуткое колдовство. Думаете, я пошла бы на настоящего югуляра с горящей веткой? Если бы в пещере был югуляр, он напал бы на кого-нибудь уже несколько часов назад. - Но куда он делся? Ответом стал недоверчивый взгляд. - Дош нашел другое тело. Жреца. Кто-то двинул его камнем по голове и снял хламиду. - Ничего не понимаю! - Ох, да подумайте же, девочка! - выкрикнула Урсула. - В темноте все кошки серы. И все хламиды тоже. Если бы вы хотели пройти мимо часовых... Нам известно, что на Элиэль Певицу наложили какое-то заклятие. Нам известно, что оно заставляло ее искать Освободителя. Нам известно, что она делала это по принуждению, нам неизвестно только, что еще она должна была сделать. Даже я чувствую на ней его следы. Я не видела этого ни на вас, ни на Джамбо, но это не... - Джамбо! Наверное, кому-нибудь из нас нужно найти Джамбо и... Урсула всплеснула руками и отвернулась. - Ох, так чего же вы тогда ждете? Ступайте на здоровье! Я даже могу вам сказать, где искать. Вы что, совсем ничего не соображаете? Может, вам написать все для ясности? На камне? Ступайте, ищите Джамбо! Он был мне хорошим другом, миссис Пирсон. Хорошим другом на протяжении почти ста лет. Он заслуживал большего, чем такой жуткой, позорной смерти. Вот вам еще один повод поквитаться с Зэцем. Ступайте к Джамбо. Скажите ему, что нам очень жаль. Скажите, что он прощен. Можете не спешить. Он больше никуда не денется. 47 Сознание потихоньку возвращалось к Элиэль. Первое, что она ощутила, - это отвратительный привкус во рту. Она попыталась выплюнуть это - что бы это ни было. Чья-то сильная рука схватила ее под мышки и приподняла; кто-то поднес к ее рту флягу с водой. Вода стекала на шею, на грудь. Холод, тьма. Веки, казалось, слиплись от засохшей грязи. Она с усилием заставила их разомкнуться и невольно вздрогнула. Слабый свет, снова холод и сознание того, что она совершенно раздета. Она сидела на неровном, колючем ложе... кто-то поддерживал ее. - Расслабься, расслабься! - произнес голос. Мужской голос. Она вцепилась в одеяло и натянула его на себя, чтобы скрыть наготу. Потом повернула голову - на нее уставилась пара синих глаз. - С тобой все в порядке, - сказал Д*вард. - Ты осталась цела. Все скоро пройдет. Мы стараемся помочь тебе. Прополощи рот... Она обнаружила еще ушибы и царапины. В основном на локтях и коленях. По зубам словно кто-то прошелся молотком. Д*вард, поддерживающий ее... Ее голова, прижимающаяся к его плечу... Д*вард, вытирающий ее лицо мокрой розовой тряпкой... Она что, ранена? - Что? - с трудом проговорила она, и язык показался ей чужим. - Что случилось? - Она попыталась сфокусировать взгляд, но лицо его было слишком близко и расплывалось словно в дымке. - Ты столкнулась с очень злобным колдовством, но все уже в порядке. Он отпустил ее. Она натянула одеяло на подбородок. Он стоял рядом с ней на коленях. - Расслабься! У тебя еще мысли путаются. Подожди немного. Почему так болят зубы? Неясные, сбивчивые образы роились в голове: Д*вард в своей хламиде жреца с накинутым капюшоном, идущий по проходу под ней... усатый мужчина... отдать деньги Д*варду... "Скорбящая женщина, парень красивый в лесу повстречались глухом..." Она посмотрела на него. Он улыбнулся ей, и она разглядела улыбку даже сквозь дымку. Как вышло, что она лежит в постели раздетая, а Д*вард рядом? Она неуверенно улыбнулась ему в ответ. Если этому суждено было случиться, Д*варда она приняла бы, как и... Что же не так с ее зубами? - Тебе уже лучше? - Да. Что... что случилось? - Ты увидела человека в хламиде и решила, что это я. Она зажмурилась. Все похоже на правду, но где она? И что она делала? Она открыла глаза и попыталась кивнуть. Д*вард подмигнул ей. - С тобой все в порядке, Элиэль. Все уже прошло. Проклятие миновало. Тут недостающие куски начали встраиваться на свои места. Она окаменела от страха. - Д*вард! Я пришла, чтобы найти тебя! Я прыгнула... - Ничего страшного. Все уже прошло. - Я только хотела удивить тебя... Я начала петь... Он взял ее за плечи и сильно встряхнул. - Говорю тебе, все в порядке! Это был не я! Все в порядке. - Я не хотела... не собиралась петь! - Ее голос срывался на визг. Она разом ударилась в слезы, страх и панику. Ее всю трясло. Он успокоил ее, удерживая сильными руками за плечи. - Все в порядке, Элиэль! Все прошло! - Он шептал, успокаивая ее как маленькую. Она сразу стихла. Страхи словно ветром сдуло. - Ох, Элиэль, милая Элиэль! Ты спасла мне жизнь, и... - Что? - Правда! Было еще одно заклятие, понимаешь? Еще один человек, посланный, чтобы убить меня. Так что ты снова спасла мне жизнь, и на этот раз моя очередь омывать и выхаживать тебя... Ну, на самом деле этим занимались мои помощники, а не я. Я хочу сказать, я и глазом не... Это показалось ей смешным. Она рассмеялась. - Думаешь, я обиделась бы, если бы ты смотрел? - Возможно, не так, как другие, - не без опаски согласился он. - Думаешь, я не смотрела на тебя, когда у меня была такая возможность? - Э... Ну, это было давно. Главное, проклятие исчезло. Она зажмурилась и увидела мужчину с усами. - Он меня поцеловал! - Я так и знал, что это его излюбленный прием. - Он послал меня найти и убить тебя? - Не думай об этом. Она вздрогнула и на секунду замерла, лихорадочно размышляя. - Я как раз шла сказать тебе, что верю в тебя, а не в самозванцев. - Хорошо. Нет, честно, мне это очень приятно. - Я шла отдать тебе деньги. - Тебе не обязательно... - Там часть его. Он дал мне деньги! - Воспоминания возвращались к ней. Комната, хрустальная статуэтка... - Уж его-то деньги я точно возьму, если ты захочешь. И найду им хорошее применение. - И позволишь мне остаться с тобой? И будешь охранять меня - на случай, если он попробует... наказать меня за неудачу? - Она открыла глаза и смотрела на него в ожидании ответа. Он казался печальным. - Тебе не обязательно оставаться, Элиэль. Теперь обе твои ноги здоровы. Ты можешь стать актрисой, как и хотела. Нет, она хотела остаться. Она очень хотела остаться, но то, что действовало на большинство мужчин, на Д*варда не действовало. Или действовало, но слишком медленно. - Но большинство тех пьес - это ложь! Они почти все про этих злых чародеев, которые называют себя богами. Ведь эти пьесы дурные, правда, Д*вард? Он потер бровь тыльной стороной ладони. - Если относиться к ним серьезно, то да. - Тогда что со мной будет? - Она всхлипнула. - Иди с нами. Если хочешь. Я буду рад. Мне нужен кто-то, кто помог бы мне с проповедями. - С проповедями? Я? Не издевайся надо мной! - Она сжалась в комок под одеялом. - Я и не издеваюсь. Ты слышала меня вчера в Джубиксби. Готов поспорить, ты хоть сейчас повторишь почти все, что говорил я, и добавишь еще от себя. С закрытыми глазами она чувствовала себя лучше, так что она снова зажмурилась. - Он меня поцеловал! Я до сих пор помню прикосновение его усов. Он мне снится. Я никогда не забуду, как он целовал меня. - Она выжала из себя слезу. Д*вард усмехнулся у самого ее уха. - Ты совсем не изменилась, кокетка несчастная! - прошептал он. - Ты просто освоила несколько новых фокусов. Пойду посмотрю, не найдется ли у кого одежды для тебя. Его губы на мгновение прикоснулись к ее. Она потянулась обеими руками, но он уже ушел. ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ Тех, которые скрывают ниспосланные нами ясные указания и руководство к правоте, после того, как Мы изъяснили это в этом писании, - тех проклянет Бог и проклянут проклинающие, кроме тех, которые покаются, будут делать доброе, и такими себя ясно покажут: к ним и Я буду благопреклонен. Коран, II:154/155 48 На третий день своего странствия, когда дождь продолжал лить как из ведра, Джулиан Смедли добрался до Лосби. Он застал там Церковь Неделимого в полном смятении, что было неудивительно, поскольку в смятении пребывал весь Рэндорвейл. Болезнь свалила треть населения деревни, с дюжину людей уже умерли. Старый Кинулусим кашлял и метался в жару. Его жена - примерно одного с ним возраста - уже выздоровела и даже вставала, но была пока слабее жидкого пива военной поры. Молодой Пурлопат*р Дровосек, гигант с лицом младенца, бежал с женой и детьми в горы. Джулиан собрал несколько верных Неделимому у Семи Камней и провел краткую службу, чтобы подбодрить их немного, потом отправился дальше. Поскольку маны у него не было, он не мог помочь им исцелениями. До него дошли новые, на редкость неприятные вести: ходили слухи, что этот необъяснимый мор был делом рук Церкви Неделимого. Это не слишком удивило его. Люди всегда находят козла отпущения: Неронов Рим сожгли христиане, Черную Чуму наслали евреи, отравившие колодцы... Вне зависимости оттого, кто пустил гулять эту клевету - жрецы ли, или кто-то еще, - Пентатеон наверняка выжмет из этого все, что возможно, так что усилия Службы изменить религию Вейлов оказались напрасными. Скорее всего самого Освободителя Служба и пережила бы, но, пытаясь остановить Эдварда, она занесла в Соседство испанку, и теперь их всех ждет смерть от нее. На четвертый день Джулиан добрался до Турготби, славной маленькой скотоводческой деревушки у въезда в Сутпасс. Дождь прекратился, оставив за собой пронизывающий до костей ветер. Освещенный лучами зимнего солнца, перед ним возвышался Рэндорволл. Он старался не думать о предстоящем ему долгом подъеме и еще меньше - о лежавшем за горами вейле, ибо Лаппинленд трудно было назвать счастливой страной. За Лаппинвейлом лежал Мапвейл, а дальше он окажется в новых для него землях. В Турготби он мог бы завалиться к местному проповеднику, чтобы наконец выспаться, но время еще было раннее, и он, немного подумав, отправился проведать Урбилу Пекаря, Агента Двадцать Девять политического отдела Службы. Она могла бы просветить его насчет нынешней ситуации в Лаппинленде. Это была высокая, угловатая вдова средних лет, совершенно седая. Ее одежду всегда покрывал толстый слой муки. Лавка ее пользовалась популярностью как у местных, так и у приезжих, и она умела выуживать ценную информацию из любой невинной болтовни. Она встретила его сухо, словно видела первый раз в жизни, так что Джулиану пришлось пройти через всю дурацкую процедуру паролей в духе плаща-и-кинжала. Только потом она провела его на кухню, жаркую и полную аромата пекущегося хлеба, усадила за стол, поставила перед ним блюдо горячих булок и кувшин сливок. Новости, которые она выложила ему, пока он ел, мало чем отличались от того, что он уже слышал. Грипп свирепствовал здесь, как и везде в Рэндорвейле, и умирали - как и везде - в основном молодые. Болезнь развивалась так же, как и на Земле: человек был здоров в первый день, прикован к постели на второй и часто мертв на третий. Дети и старики по большей части выздоравливали, хоть и медленно. Церковь Неделимого если и обвиняли в болезни, то этому мало кто верил, ибо приверженцы Церкви гибли, как и все остальные. Многие бежали, некоторых изгоняли. Дома сжигали. Но этого было мало - оказалось, что Сутпасс закрыт. Лаппинвейл являлся таргианской колонией, управляемой железной рукой военного губернатора, вот он-то и перекрыл движение по перевалу во избежание распространения болезни. Путников с юга заворачивали обратно. Типичный пример таргианского деспотизма, но и он не спасал: все новости передавались в Вейлах только из уст в уста, так что грипп прибывал одновременно с новостями. В ответ рэндорианское правительство запретило въезд в страну всем, следующим со стороны Лаппинвейла. Однако король послал для выполнения этого декрета слишком мало солдат, а местный гарнизон бездействовал - грипп постарался и там. Поэтому редкие купцы все-таки проникали в Рэндорвейл. Джулиан облокотился на дощатый стол и с горечью уставился в огонь. Что делать? Неужели нет никакого выхода? Он не знал других проходов в Лаппинвейл, а если таковые и имелись, таргианцы наверняка заблокировали и их. Он мог вернуться почти к самому Олимпу и попробовать дорогу на Наршвейл, но там ему пришлось бы пересекать самые высокие перевалы в Вейлах. Даже если бы он и смог прорваться в Наршвейл по такой погоде, дорог из Наршвейла в Лаппинвейл или даже в Мапвейл не было. Проехать по такой местности можно только на драконе. Для того чтобы попасть в Юргвейл, ему пришлось бы сделать крюк через Суссвейл и Фионвейл, что заняло бы слишком много времени, да и вряд ли там пройдешь в такое время года. Он был обречен ждать здесь, в Турготби, пока таргианский гарнизон не снимет свой бесполезный карантин. Разумеется, крестовый поход Освободителя мог рано или поздно догнать его, но если Экзетер сможет зайти так далеко, значит, он выжил, несмотря на все попытки Зэца убить его. И тогда Алиса не будет нуждаться в помощи Джулиана Смедли. Все это до обидного смахивало на поражение. Что ж, поражение так поражение. Только глупцы противятся неизбежному. Не пройдет и двух дней, как таргианцы поймут, что мечи бессильны против болезни. Он посмотрел на Урбилу - может быть, она приютит его на несколько дней? Подозрительность, сквозившая в ее взгляде, остановила его прежде, чем он успел открыть рот. Золотой серьги в ее ухе не было. Политический отдел имел своих агентов, независимых от Церкви. Они руководствовались собственными мотивами, хотя большинству из них приплачивали золотом, чтобы при необходимости их можно было шантажировать. Некоторые из них даже не знали, что Служба и Церковь Неделимого связаны между собой. Насколько Джулиан знал. Пекарь Урбила - убежденная почитательница Эльтианы, богини-покровительницы Рэндорвейла. Он потянулся за кошельком. - Отличная работа, Двадцать Девятый. Отличный доклад. Мне пора. Она не стала удерживать его. Впрочем, погоню за ним тоже не послала. Он направился вдоль гор на восток и нашел прибежище в одиноком доме Тидапо Скотовода. Тидапо был шумный толстяк, общительный, уверенный в себе, всегда готовый оказать гостеприимство заезжему апостолу. Жена его поддерживала Неделимого, и он терпел ее причуды, да и что ему толку от такой неприбыльной вещи, как теология. Во время обеда он извинился за кашляющих детей, но никто в его доме, похоже, и не слышал о захлестнувшей вейл заразе или по крайней мере не относился к ней серьезно. Спустя два дня Джулиан насытился по горло болтовней Тидапо про его скот и религиозной горячностью его супруги. Дети и единственный батрак Скотовода к этому времени уже свалились от гриппа. Солнце еще светило - самое время попытаться одолеть перевал. Джулиан поблагодарил хозяев, благословил их дом и направил стопы обратно в Турготби. Как он и надеялся, путники с севера рассказали, что блокаду сняли. Они утверждали, что половина Лаппинвейла уже свалилась от болезни. Наверняка это было преувеличением, но новость не радовала. Освободитель выступил из Ниолвейла; в последний раз его видели в Ревущей Пещере на Лоспассе несколько дней назад. Этой ночью Джулиан заночевал с караваном купцов, содравших с него бешеные деньги за право спать у их костра. Все сильно беспокоились из-за урона, который болезнь может нанести торговле. Подобно ему, они направлялись в Юргвейл, так что знали об Освободителе лишь понаслышке, но сомневались, чтобы из-за него торговля улучшилась. На следующий день Джулиан спустился в Лаппинвейл. Здесь у него возникли проблемы с языком, так что ему то и дело приходилось переходить на джоалийский, который у него изрядно хромал. Даже это не помогало, ибо таргианские правители не поощряли использование джоалийского, а сам таргианский представлял собой раздирающий горло скрежет, пробовать который Джулиан даже и не пытался. Он нашел местных жителей угрюмыми, хотя это и понятно - таргианцы умели заставлять гнуть на себя спину, а они правили этой страной уже больше века. Еще два холодных, выматывающих силы дня - и он оказался в Мапвейле. Самый маленький из всех вейлов, Мапвейл славился только своими цветами, которых сейчас не было видно. Исторически сложилось так, что Мапленд никогда не интересовал большие державы, поэтому завоевывали его редко. Армии воюющих сторон только проходили по нему в разные стороны. Разумеется, они забирали местных юношей в солдаты, а девушек - в бордели, но к этому все уже привыкли. Для маленькой, отсталой страны это были вполне естественные сложности. Экономика вейла держалась на экспорте фруктов и орехов. Пусть и бедные, местные жители казались заметно счастливее лаппианцев. Везде, куда ни посмотри, улыбающиеся лица. Они радостно приветствовали Джулиана на диалекте, судя по певучести, близком к ниолийскому. Они искренне пытались понять его джоалийский и отвечать на нем же. И вряд ли столь радушным приемом он был обязан своей харизме пришельца; нет, о