лся с Сальторуотером, который впадал в Мидлуотер, а тот, в свою очередь, - в Таргуотер, разлившийся на несколько миль вокруг и затопивший поля и леса. Течение не замедлилось, но сделалось чуть ровнее. Лодка реже сталкивалась с обломками, и это было очень кстати, ибо посудина погружалась в воду все сильнее. Солдаты все чаще использовали весла для того, чтобы грести, и все реже для того, чтобы отталкиваться ими, стараясь удерживать полную воды лодку в главном русле, подальше от полупогруженных деревьев и изгородей, напоминавших о том, что здесь когда-то был берег. Дош уже работал из последних сил. Вода в лодке прибывала. В конце концов один из таргианцев отобрал у него ведерко и начал отчерпывать воду в три раза быстрее его. Дош вернулся на кормовую банку, съежился калачиком и попытался хоть немного согреться. Первые лучи рассвета тронули небо, от реки начал подниматься туман. Из дымки на них надвигался мост. Сержант выкрикнул приказы, весла скрипнули в уключинах, лодка вильнула, выпрямилась и устремилась в треугольник бурлящей воды между двумя устоями. Пролет мелькнул всего в нескольких дюймах над их головами, и нос лодки исчез в белой пене. Несколько мгновений казалось, что они вот-вот пойдут ко дну. Дош цеплялся за клюз, чтобы его не смыло за борт. Солдат с ведерком снова принялся черпать - лодка все еще держалась на плаву. Другой солдат отложил весло и тоже начал черпать. Промокший до нитки, дрожащий Дош смотрел вперед, в призрачный туман, прикидывая возможности побега. Солдаты кричали и махали руками, узнавая одним им известные ориентиры. Им явно оставалось совсем немного до Тарга, но и до окончательного потопления было недолго. И если им вздумалось бы выбросить за борт лишний груз, Дош знал, кто будет этим грузом. Река текла здесь почти вровень с верхом дамбы, выше уровня полей. Из тумана выплывали и пропадали за кормой неясные очертания деревьев и домов. Солдаты были измождены не меньше его. Вопли сержанта делались все громче и тревожнее, двое продолжавших еще грести солдат пытались подчиняться им, потом рулевой сам взялся за третье весло, но их усилия ни к чему не привели. Неодолимое течение несло лодку почти вплотную к откосу дамбы, крутому, глинистому, местами подмытому, так что деревья наклонились к воде, нависая над ней или вообще плавая в ней наподобие бакенов, удерживаемые на месте только оставшимися корнями. Лодку сунуло носом в берег, опасно накренило, потом поток подхватил ее и понес кормой вперед прямо в переплетение ветвей и прочего хлама, угрожающе скрежетавших по дну и бортам. Таргианцы бросились на дно лодки. Когда лодка снова начала набирать скорость, Дош увидел прямо по курсу толстый ствол и встал. Удар чуть не выбил из него дух. Он царапал кору одеревенелыми пальцами, пытаясь удержаться. Чья-то голова ударила его по ногам, лишив опоры. А потом он лежал на стволе; лодка исчезла. Его убежище угрожающе тряслось и клонилось к темной воде, кипевшей под ним. Он с трудом подтянул ноги и лежал, дрожа и борясь с приступами тошноты. Он смог! Он убежал! Дерево тряслось и наклонялось - все новые корни высвобождались из глины. Он осторожно сполз по стволу на берег и выбрался на тропинку. Река неслась под ним, а весь остальной мир был смыт белым туманом, и от него остались только тени. Смертельный холод пробирал его до костей. Он должен двигаться, если не хочет замерзнуть. Он снял башмаки, чтобы вылить из них воду, но руки его так окоченели, что он не смог завязать шнурки. Оставив шнурки болтаться, он пустился трусцой по тропе. В башмаках хлюпала вода. Когда он понял, что бежит в Тарг, было уже слишком поздно возвращаться назад. Кроме того, в городе у него гораздо больше шансов найти какую-нибудь пищу и кров, чем в сельской местности. И потом, там был Д*вард. Если только его лодка не потонула, он, возможно, уже в Тарге, меряется силой с Зэцем. Когда он исполнит пророчество, он может уделить минуту и Дошу. Д*вард - его единственная надежда. Свободные решили, что он предал Освободителя. Вздор, как он мог совершить такое за деньги? Это было просто несправедливо - ведь именно предложенные джоалийцами тридцать серебряных звезд за то, чтобы он предал Освободителя, и привели его к нему в самом начале? И ведь он не взял тогда этих денег, так зачем бы ему брать их сейчас, после всего того, что Д*вард сделал для него? Он должен найти Д*варда, чтобы тот снял пятно с его имени. Усталый, замерзший, голодный, он кое-как тащился вперед, бормоча сквозь стук зубов молитвы. По мере того как светлело, туман делался гуще. В мире вообще все зыбко и неопределенно. Его раскаяние принесло ему не больше добра, чем былые грехи. По дороге ему не встретилось ни души; казалось, он живет в собственном, призрачном мире. Все друзья, которыми он дорожил, теперь настроены против него; для Свободных он - предатель, а для таргианцев - еретик. Тропа перешла в дорогу, потом в городскую улицу. История повторялась. Четыре года назад он приходил в Тарг с Освободителем. Тогда эфоры собирались казнить старого доброго Злабориба, приняв его за Д*варда, а Д*вард хотел занять его место на плахе. Сам Муж вмешался, чтобы не дать ему умереть. Злабориб все равно погиб, исполнив пророчество: "Позор, позор! К Мужу ступает Д*вард со словами "Убей меня!". И падет молот, и осквернит кровь священный алтарь. Воители, где честь ваша? Так позор вам". Теперь Д*вард снова возвращался в Тарг... неужели он с самого начала задумал это? Как знать. Ведь предупреждал же он Доша об опасности этих приказов, так что, наверное, все же знал, на что шел. Вмешается ли Карзон еще раз? Но ведь Д*вард не просил на этот раз о смерти, верно? Или просил? Так о каком же посещении говорилось в пророчестве? Убогий, убогий город! Узкие улицы, похожие на крепости дома с зарешеченными окнами-бойницами и окованными железом дверьми. Даже туман не скрывал его уродства, он только обволакивал все сыростью. Безрадостное, унылое место! И почти ни одной женщины на улицах, только гладко выбритые, угрюмые таргианские мужчины. Каждый из них носил меч, ибо только рабы здесь ходили без оружия. Все носили те же короткие одежды, что и летом, едва закрывающие ноги. Унылые бурые цвета. Унылый бурый город. Туман. Куда идти? Дош крался от двери к двери, стараясь не мешаться под ногами у этих чванливых вояк, стараясь вообще не попадаться им на глаза. У него не было знакомых в Тарге. Он помнил, где находился притон Лудильщиков, но наверняка там случится кто-нибудь из шайки старого Бирфейра, и уж они-то вырвут у Доша печень прежде, чем он успеет пикнуть. И потом, он сильно сомневался, что сможет даже просто дойти туда. Если он сейчас же не поест, он лишится чувств. Если он лишится чувств, его бросят в реку или закуют в кандалы. - Я вижу, ты все-таки добрался. Тион был одет как обычный юноша-таргианец. Не более того - его одежда была до неприличия коротка и практически расстегнута спереди, а башмаки из мягкой кожи едва закрывали лодыжки. Зато рапира на поясе едва не цеплялась за булыжную мостовую. На прекрасном лице застыла вполне традиционная таргианская презрительная ухмылка. Дош, дрожа, привалился в дверному косяку. Улица плыла перед глазами, мокрая одежда липла к коже. - Где Д*вард? - В настоящий момент он предстает перед судом. Его обвиняют в святотатстве по отношению к нашим возлюбленным богам. - И что будет дальше? - Ну, он не слишком помогает следствию. Пожалуй, у него один шанс против десяти миллионов, что его оправдают. - Тион самодовольно ухмыльнулся. - А потом? В переулке клубился туман. Юноша придвинулся ближе, но не сделался от этого более материальным. Он уперся локтем в каменную стену и улыбнулся Дошу. - При желании суд может приговорить тебя к смерти даже за то, что ты пукнул в общественном месте. Они вышибут ему мозги в храме, прямо перед статуей Зэца. - Эй, парень! - Перед Тионом остановился дородный таргианец. Тион чуть приподнял бровь. - Воин? Могу я услужить тебе чем-нибудь? - Он не пошевелился, оставшись стоять все в той же раскованной позе. - А ну застегнись! Непристойно выставлять себя вот так! - О боги! - вздохнул Тион. - Только и всего? Ступай-ка ты Домой и выпотроши себя, воин. Таргианец по-военному лихо отдал честь. - Будет немедленно исполнено, воин! - Он повернулся и поспешил туда, откуда пришел. Тион пожал плечами: - Ну, милый Дош, на чем мы остановились? - Д*вард пришел сюда, чтобы убить Зэца! - Совершенно верно. И Зэц умрет. Он сам этого еще не знает, но умрет. Скорее всего. Он сделался серьезной помехой. Проблема только в том, что Д*вард тоже умрет. - Нет! - Боюсь, что да, Дош. Какая неприятность! Такой славный паренек! Но для Пентатеона слишком опасно оставлять его в живых. Он слишком хорошо показал себя в Игре! Право же, за каких-то два месяца он сумел перехитрить самого Зэца, а уж он-то игрок не нам чета. Кто знает, за кого он возьмется потом? Нет, Д*вард должен умереть, мой милый! - Нет! Чародей как будто заинтересовался. - Нет? Я честно обещал, что не буду пытаться спасти его. Не могу же я нарушить свое слово, а, Дош? Дош пожал плечами. Довериться Тиону было бы безумием. Он порочен. Он вообще не знает, что такое честная игра. - Ты можешь его спасти? - Скорее всего нет. Это слишком трудно. Но если бы я попробовал... Во что это тебе обойдется, милый Дош? - Что угодно! Что тебе нужно? Мою душу? Мое тело? - Это я решу позже, - сказал Тион. - Как насчет твоей жизни? - Да! - Боги! Страшная это штука, любовь. - Чародей протянул тонкую руку. Дош принял ее, и Тион поднес свою к его губам. - Ну что ж, посмотрим, что можно сделать. Это наверняка нелегко. Я сказал ведь только, что попробую. А теперь почему бы тебе не побежать в храм и не найти себе место получше, чтобы наблюдать за происходящим? Лучше всего вплотную к алтарю со стороны Зэца. Толпа уже начинает собираться, так что тебе надо поспешить. - А ты сам тоже идешь? - подозрительно спросил Дош. - Нет. Мне пока не стоит подходить слишком близко. Но я надеюсь увидеть тебя там, любовь моя. - Озабоченное выражение на лице... - Доверься мне, Дош! Я ведь еще не обманывал тебя. Во всяком случае, последнее время. А теперь валяй беги! История повторяется... Разве не по этой узкой улице-ущелью шел он четыре года назад? Тогда он тоже шел следом за Д*вардом. Толпа, помнится, была погуще, но и сегодня людей - море, а воздух, казалось, потрескивает от возбуждения... Знают ли они про Освободителя, или каждая публичная казнь влечет их к себе словно стервятников? Вот обитель Урсулы с синей лентой над калиткой, ничуть не изменившаяся с тех пор. Столько воды утекло за эти четыре года... Сюда Д*вард приводил Исиан. Ох, Исиан, кошка маленькая, это ведь твоя смерть разбудила его! Толпа делалась все плотнее, но женщин в ней по-прежнему почти не было видно. "Ну, толкайте меня, думаете, меня это волнует? Валяйте вытаскивайте свои мечи, мне уже все равно". Это туман клубится, или бедняга Дош теряет сознание? Люди с отвращением отшатываются от него, такой он мокрый. Большая площадь, люди снуют по ней, как потревоженные жуки. Массивные колонны храма, их верхушки почти скрываются в тумане, - огромная гранитная клетка, самое уродливое здание в мире. Холодно, ох как холодно! Бедный Дош. Осталось ли в мире хоть немного тепла? Было ли ему тепло хоть раз с тех пор, как он выбрался из постели Аморгуш? Ступеньки... Проход между огромными гранитными плитами... Весь храм уже забит народом и гудит от возбужденного шепота... Карзон... Зэц... Муж, ростом выше дерева, из позеленевшей от времени меди. Лицо с пышной бородой и крючковатым носом. Потрясающе похоже. Молот прижат обеими руками к мускулистой груди, складки одежды, с таким мастерством изваянные великим К*симбром Скульптором, ниспадают от пояса к земле, чтобы принять на себя часть веса; одна нога выдвинута вперед. Великолепная работа. Поворачивай же, черт тебя побери, поворачивай! Посмотри на другой конец огромного прямоугольника. Колосс такого же роста, из почерневшего серебра, закутанный в хламиду с капюшоном, держит в одной руке мраморный череп... Чуть ссутуленный, голова наклонена, обратившись к алтарю. Воплощенное зло. Дрожь, стук зубов, но надо пройти это до конца, надо дождаться Тиона. Рокот барабанов, толпа сходит с ума, что-то сейчас объявят. Люди не любят, когда к ним прижимаются мокрым телом, отойдите, пропустите меня, здесь все равно нет места, чтобы вытащить меч, к черту все взгляды, не обращай на них внимания, пусть себе грозят, пусть дерутся локтями. Ближе, еще ближе. Алтарь - наковальня, поднятая на подиум. Он черный или покрыт засохшей кровью? Ближе к ступенькам, там свободнее, толпа не хочет, чтобы ее толкали на ступеньки, ближе к этому жуткому богу. Ну же, смотри! Смотри в лицо Смерти. - Нет, нет! Ладно, не смотри больше. Выходят люди, жрецы, обходят постамент серебряной статуи. Солдаты. Д*вард - связанный, почти без чувств, окровавленный. Что они сделали с ним! Грохот барабанов. Тишина - подавленная, гнетущая. Белый туман, черный туман... Это только толпа раскачивается или весь храм? Объявляют. - Именем эфоров и народа Таргленда, именем Мужа еретик Д*вард признан виновным в богохульстве и приговаривается к смерти на наковальне. Во славу Зэца, Последнего Победителя, да будет так! Ропот. Шепот. Где же Тион? Не вижу Тиона. Они кладут Д*варда на наковальню. Палач в маске, с молотом в руках. Выходит вперед. Где Тион! Он обманул меня! Д*вард лежит ничком на большой наковальне. Непонятно даже, в сознании ли он. Они его избили. Как он будет сражаться с Зэцем, если он без сознания? Такой маленький по сравнению с этим великаном. Злым, страшным... Черный туман колышется... Белый туман колышется... Палач выступает вперед. Встань, Д*вард! Встань! Восстань великаном... великаном из тумана... Схвати его... Души его... Белый туман, черный... Не лежи так, не жди этого, с молотом! Восстань как Освободитель, великий, как Единственный Бог! Вырасти над храмом, Д*вард! Напугай эту толпу, Д*вард! Схвати это чудовище, Зэца! Сокруши его! Задуши его! Земля трясется. Люди кричат. Помоги ему. Боже! Ты самый сильный, самый великий... Встань, Д*вард! Исполни пророчество! Объяви, что ты Освободитель! Придите, братья, спасите его с наковальни! Не оставляйте его здесь! Молот поднимается... Кричи! Кричи! Пусть Карзон сам выйдет из толпы! Пусть появится Висек, белый как туман, как солнце сквозь тучи! Они идут! Они идут! Вон Эльтиана, красная как кровь, вон Астина и ее меч правосудия! Сотрясите колонны! Пусть толпа кричит в страхе: Бег... Зэц содрогается... он падает! Этого мало! Где Тион? Где Юноша? Ты ему нужен, Тион! Ну приди же, Тион! Спаси его, Тион! Не дай ему умереть, Тион! Если хочешь, возьми меня, я твой, Тион! Все, все что хочешь! Помоги ему, Тион! Спаси его... ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ Мы видели, что у двух организмов, далеко отстоящих один от другого в естественной системе, могут встречаться органы, служащие одной и той же цели и по внешнему виду близко между собой сходные, но образовавшиеся отдельно и вполне независимо; однако при более внимательном исследовании этих органов почти всегда возможно найти существенные различия в их строении, и это естественно вытекает из принципа естественного отбора. С другой стороны, самым обычным правилом, проявляющимся повсюду в природе, является бесконечное разнообразие структур, служащих для достижения одной и той же цели, и это опять-таки естественно вытекает из того же великого принципа. Чарльз Дарвин. Происхождение видов 61 Маленькие язычки пламени заплясали в сухой траве, лизнули лохмотья коры, осмелели и окрепли, набросившись на ветки. Алиса подула. Кора занялась. Костер сделался жарче, ярче. Она положила поверх охапки ветку потолще, потом другую. Костер затрещал - словно младенец подал впервые голос, - и она откинулась, не сводя глаз с огня. От костра веяло каким-то спокойствием. Разжигать костер гораздо приятнее, чем просто опускать шестипенсовик в газовый счетчик. Так разводили огонь с сотворения мира. Она начала сооружать шалашик из тонких веток - теперь костер продержится до ее возвращения. За высокими узкими окнами зимний закат окрасил облака в огненно-красный цвет. Она встала полюбоваться делом своих рук. Эту комнату Элиэль Верховная Жрица повелела превратить в трапезную и - временно - в помещение для собраний капитула. Конечно, в ней царил еще беспорядок, но ведь только сегодня утром в нее вообще невозможно было войти, не сломав ногу. На полу не хватало плит. Алиса несколько часов потратила только на то, чтобы подмести всю грязь - чище он от этого не стал. Половина штукатурки со стен обвалилась; то, что сохранилось, напоминало кожу прокаженного. Мужчины отыскали наверху и принесли сюда четыре скамьи и пару столов, источенных жуками, но еще достаточно крепких. Не "Савой", конечно, но лучше, чем столоваться в лесу. Она надеялась, что дымоход не забит птичьими гнездами. Теперь небольшой ритуал, который она давно уже обещала себе. Она вышла из двери и направилась по коридору к выходу. Грязь здесь просто смели к стенам, оставив узкий проход посередине. Ничего, завтра или послезавтра дойдут руки и до коридора. Она миновала молельню; оттуда доносились негромкие голоса Элиэль и переводчика - Бр*крирг и его люди проходили инструктаж. Кто-то, почти наверняка Титтраг Каменщик, рубил кустарник на заднем дворе, расчищая вокруг дома защитную полосу от огня. Если этот монотонный стук не мешает Элиэль, он тем более не помешает Алисе. Она мрачно покосилась на стертые в кровь ладони. Пройдет еще немало времени, пока пузыри огрубеют и превратятся в мозоли. Она вышла в парадную дверь - точнее, в проем, ибо открывать или закрывать в нем было нечего, - и в лицо ей ударил свежий вечерний ветер. Покрасневшие облака на западе - старая моряцкая примета, вот только моряков в Соседстве нету. Она сделала то, зачем вышла, - остановилась на крыльце и посмотрела на уходящую вдаль, наполовину заросшую дорогу. Как она и ожидала, дорога была пуста. - Вы тоже? - Пинки Пинкни стоял на крыльце, поставив ногу на крепко увязанную охапку дров и попыхивая сигарой. Ради всего святого, где он достал сигару? Положитесь на Пинки! Впрочем, у ног его лежал топор, и Алиса не могла отрицать, что за последние дни он заметно вырос в ее глазах, работая не меньше любого туземца. Он хитро улыбнулся и выпустил клуб дыма. - По дорогам, за которыми следят, гм, никто не ездит. Не самая удачная поговорка, правда? Должен признаться, меня раньше никогда не тянуло смотреть на дороги. Уж на эту, во всяком случае. - Я в первый раз вышла. Нам сказали, по меньшей мере три дня, так что я дала себе обет не смотреть до вечера третьего. - Алиса ощутила совершенно бессмысленное раздражение на то, что ее поймали за этим занятием, и еще больше на то, что она оправдывается. - Но четыре - куда вероятнее, разве не так? А шесть или семь - тоже вполне возможно. С учетом наводнений. И это если они не задержатся в Тарге больше чем на час или два. Но что это я? - Он убрал ногу с вязанки. - Садитесь, пожалуйста, дорогая миссис Пирсон! Она отказалась, будучи уверенной в том, что сучковатые дрова - не самое удобное сиденье. Пинки поставил ногу обратно и уперся локтем в колено, чтобы удобнее было держать сигару. - Я совершенно уверен, что они решат задержаться в Тарге. На день или на два. Поэтому скорее всего мы можем ожидать каких-то новостей, если таковые будут, от наших местных друзей. Бр*крирг обещал немедленно сообщить нам, если он узнает что-то. Что угодно. Немедленно. - Я не против, если они только не останутся в Тарге насовсем, на кладбище. Он затянулся сигарой, зажмурившись от наслаждения. - Такая опасность, конечно, существует. Реальная опасность. Однако сложности путешествия по воде беспокоят меня гораздо больше, чем местные власти. Гораздо больше. Но и этот фактор нельзя сбрасывать со счетов. Только не на кладбище. Таргианцы кремируют своих умерших. Да и почти все остальные вейлы тоже. Ну надо же - обрадовал! - Ладно, пойду обратно заниматься делом. Я разжигала камин. Он усмехнулся: - Тогда могу я предложить вам немного дров? Совсем дешево! Можно сказать, демпинговые цены. - Надо позаимствовать средств у храмового казначея. Кстати, таковой у нас имеется? - Я готов стать им, если меня попросят. Когда у нас появится казна. Гхм! Насколько я понимаю, вы собираетесь возвращаться Домой, миссис Пирсон? Окончательно? Она почувствовала, как в ней волной нарастает раздражение. - Ну, это зависит от того, какие новости мы получим. - Если Эдвард остался жив после всех его опасных дел с Зэцем, и если он решит остаться в Соседстве, и если этот поцелуй означал нечто большее, чем просто прощание... - Возможно. - Разумеется, - вкрадчиво проговорил Пинки, словно не умел распознавать скрытые намеки, хотя на самом деле владел этим искусством в совершенстве. - Это можно понять. В Товейле есть один портал, всего в дне или чуть больше езды отсюда, связанный с резервным порталом в Нью-Форесте. Голдсмиты собирались использовать его. Ну, направляясь в отпуск. Пепперы обследовали его и подтвердили, что он в рабочем состоянии. - Что такое резервный портал? - Портал, не находящийся под постоянным наблюдением Штаб-Квартиры, но с запасом одежды и денег. Во всяком случае, там вам не грозит свалиться на Землю в самый разгар, например, похорон. Или богослужения, если уж на то пошло? Всеобщее смятение! Возблагодарим же Господа за ниспосланный нам знак! Ведь вам, наверное, захочется возместить то, чего лишились при переходе, м-м? К вашим услугам. Буду рад обучить вас ключу. И проводить вас туда, разумеется. - Очень мило с вашей стороны, мистер Пинкни. - Этого она от Пинки почему-то не ожидала. Она его недооценивала. Или переоценивала, если весь его интерес в этом деле сводился к созерцанию ее, танцующей в голом виде. - Ладно, мой камин требует внимания, так что... Кто-то едет! Какой-то всадник выехал из-за поворота дороги. Кролик, не моа, - значит, не военный. Только один; впрочем, кролики - животные не стадные и сами выбирают наиболее подходящий им темп. Остальные могут ехать следом. - Храни мою душу! - Пинки выпрямился. - Конечно, не кто-то из наших? Откуда им взять кролика? Денег у них ни пенса. Нет, это не может быть кто-то из наших. Кролик одолел уже половину подъема к храму, и следом за ним показался еще один. - Рыжие волосы! - вскричала Алиса. - Это Домми! - Она слетела с крыльца и побежала ему навстречу. 62 Где-то на середине подъема кролик Джулиана увидел впереди людей и сделал попытку свернуть с дороги. Джулиан остановил его, потянув за уши, и замер, не в силах пошевельнуться - то ли он слишком устал, чтобы сражаться с бестолковой скотиной, то ли просто трусит, предоставляя Домми самому посвящать всех в новости. Вскоре к нему подбежал незнакомый мальчишка, худой и босоногий. Улыбаясь, он крикнул что-то по-таргиански, явно предлагая позаботиться о кролике. Джулиан сполз на землю, и паренек погнал ублюдка куда-то дальше, наверное, в загон. Теперь у Джулиана не оставалось иного выбора, кроме как подниматься по дороге навстречу толпе. Боже, как затекли ноги! Он грязен как свинья, голоден, утомлен и отчаянно нуждался в пинте горького. Навстречу ему спускалась Алиса. Он понял, что она уже знает. Они встретились и обнялись, уронив головы на плечи друг другу. - Он выполнил все, что хотел. - Джулиан сам удивился тому, как хрипло звучит его голос. - Я не думаю, чтобы ему... Я хочу сказать, даже если он знал, чем все кончится, он... Он поступил бы точно так же. - Он знал. - Она отступила на шаг и посмотрела на него. Только бледность и поблескивающие глаза выдавали ее. - Я уверена, он все знал. Насчет Зэца никаких сомнений? - Ну, тела никто не видел. Во всяком случае, в храме. Но статуя обрушилась. Я хочу сказать, это вполне убедительно, разве не так? И множество сообщений о раскаянии бывших Жнецов. Я этому верю. - Эдвард каким-то образом убил его, - сказала Алиса. - Я уверена. Она побледнела как полотно, но голову продолжала держать прямо. - А насчет Эдварда тоже никаких сомнений? Он покачал головой: - Никаких. Она кивнула и взяла его за руку. - Вы едва на ногах стоите! Пошли в храм, мы найдем что-нибудь поесть. Они двинулись вверх. Пальцы ее были холодны как лед. Он знал, что в последнее время ей не слишком везло с мужчинами: ее тайный любовник, ее муж, даже бывший опекун, преподобный Роланд, а теперь и двоюродный брат... молочный брат. Она, должно быть, уже привыкла терять близких; как бы то ни было, держалась она на редкость хорошо. Вот это выдержка! Почему она не спрашивает его больше ни о чем? Домми вряд ли успел все рассказать. - Кто эти люди? - спросил он, не в силах больше выдерживать молчание. Она бездумно улыбнулась: - Верующие! Когда ушли Свободные, за ними прошла сначала армия. Как только она миновала, нас пришли проведать местные. Вон тот, седой, - Бр*крирг Как-То-Там, большой землевладелец. Он очень расположен к нам - посылает людей помогать с расчисткой, обеспечивает едой, инструментами и всем прочим. И Элиэль дает ему уроки новой веры, хотя у нас почти никто не говорит по-таргиански, но она умеет объяснять так, что ее понимают. А он нашел несколько человек, говорящих по-джоалийски. Они переводят, предложение за предложением. Должно быть, таргианцы - это те мужчины с голыми ногами и вон те две женщины - их головы покрыты шалями. Рядом с ними Домми и четверо Свободных, легко распознаваемые даже на таком расстоянии по оборванной одежде. Потом группа разделилась - таргианцы с поклонами и прочими знаками глубокого почтения ушли, скрывшись за углом дома. Остальные пошли к дверям. Алиса продолжала болтать: - Пока вас не было, мы не бездельничали! Теперь здесь почти можно жить, если не считать жуков, и я не знала даже, что у них по восемь ног. Таргианская армия позволила Свободным уйти, и послы доставили обещанный провиант, по крайней мере в первый день. От них пока нет новостей, но уверены, что с ними все в порядке. А те из нас, кто остался, руки в кровь стерли, превращая это место в образцовое заведение, и Верховная Жрица из Элиэль просто замечательная. Даже Пинки обращается к ней не иначе как "ваше преосвященство"! Домми сказал, вы его кремировали? - Там так принято. Я не думаю, чтобы он возражал, правда? Мы попали туда сразу после того, как все произошло. Там была, конечно, жуткая суматоха, люди разбегались тысячами, так что мы не сразу пробились к храму... Вы правда хотите, чтобы я вам это рассказывал? - Расскажите все. Они начали подниматься на крыльцо. Остальные уже вошли в дом. - Это было похоже на землетрясение. Статуя Зэца рухнула, Карзона - повернулась на пьедестале, несколько колонн сместилось. Обитель Урсулы в соседнем доме получила некоторые повреждения, и пара небольших молелен тоже. Весь остальной город даже не затронуло. Другими словами, все ограничилось площадью узла. Эдвард был прямо перед идолом. - Перед Зэцем? - Перед Зэцем. Там они всегда казнят. Идол был высотой в шестьдесят футов, Алиса! Каменная кладка, облицованная серебряными пластинами, развалилась, как куча мусора. Не представляю, как обошлось без других жертв. Ну конечно, сначала она покачнулась несколько раз, так что у жрецов и народа было время отбежать. Ее пальцы больно вцепились в его руку. - А почему не убежал Эдвард? - Он лежал на алтаре. - Связанный? Как раз этих подробностей ему не хотелось даже вспоминать, не то что рассказывать. - Экзетер просто лежал там, когда все случилось. Когда мы нашли его, его руки были связаны, но ноги свободны. Все свидетели сходятся в том, что он был в сознании, хотя эти ублюдки, боюсь, и избили его до полусмерти. Почему он не бежал? Или по крайней мере не скатился с наковальни? Не знаю. Мне кажется, он просто был занят в это время, разбираясь каким-то образом с Зэцем. - Продолжай! - ровным голосом сказала она. - Хорошо. Вы знаете, как там это у них делается. Палач всегда берет молот Карзона, чтобы раскроить череп жертвы. Но он даже не дотронулся до Эдварда! Едва он поднял молот, как храм начал сотрясаться. Идол Зэца рухнул, рассыпавшись на куски. Никого больше не задело. Все остальные, конечно, разбежались. Что еще удивительнее, никого даже не задавили насмерть в панике. Было, я слышал, несколько травм, но ни одного смертельного исхода. - Вы его нашли? - Мы нашли его сразу же. Он лежал среди обломков алтаря. Он казался совершенно умиротворенным. - Джулиан сосредоточился на воспоминаниях о лице, подавляя мысли обо всем остальном. - Он ничего не успел почувствовать. Большой обломок раздавил его; он погиб мгновенно. Мраморный череп размером с сарай - неудивительно, что эта чертова статуя была такой неустойчивой. Мы его просто забрали. Жрецы были слишком перепуганы, чтобы мешать нам... Я думаю, все, кто стоял близко к алтарю, были оглушены маной: они тряслись и лопотали какую-то бессмыслицу. Он помолчал, заглядывая в ту большую комнату, в которой они собирались всего несколько дней назад. Теперь комната была подметена и вымыта, обставлена дощатыми скамьями. Единственным украшением оставался щит над камином. Дворик за окнами лишился большей части своей растительности, а два пасущихся кролика бойко разделывались с тем, что осталось. - Ей-богу, вы здесь неплохо потрудились! - Это все Пинки и Титтраг. Мы называем ее молельней. У Элиэль есть наброски витражей в окна. Очень красиво... Ладно, пошли. Трапезная вон там. Крик, от которого кровь стыла в жилах, эхом разнесся по зданию. Джулиан подпрыгнул. Нервы его и так были на пределе. - Черт возьми, что это такое? - Думаю, - сухо проговорила Алиса, - обо всем сказали Элиэль Верховной Жрице. Примерно через час... Огонь раздраженно потрескивал в камине, на одном из столов горело две свечи, но большая часть света лилась в помещение через окна. Человек пять или шесть разом говорили на джоалийском, рэндорианском и английском. Джулиан не хотел привлекать ничьего внимания. Ему хотелось, конечно, уйти и завалиться спать, но еще больше - поваляться недели две, глядя в потолок, чтобы его взбудораженные мысли хоть немного улеглись. Впрочем, он сейчас нужен здесь Алисе, так что придется остаться. - Мы воистину рады видеть тебя здесь, брат Каптаан. Он повернулся - нет, эта женщина ему незнакома. Он пригляделся - не может быть: Элиэль Певица, но выше и старше. Она понизила голос до контральто и завязала волосы пучком на макушке. Это ей шло; у нее оказались красивые уши. Хламида ее была выцветшей, в пятнах и сильно потрепанной, будто ее выбросили в какой-нибудь обители за негодностью; посох, который она держала как украшенный алмазами скипетр, представлял собой всего лишь палку с изогнутой в кольцо веткой, но сколько величия в этой девице! Глаза ее заметно покраснели, но она полностью владела собой. Раздосадованный тем, что не сразу узнал ее, Дну лиан низко поклонился. - Спасибо, ваше преосвященство. Она милостиво кивнула. - Кажется, все собрались. Давайте начинать. - Она подошла к единственному в помещении стулу во главе одного из столов и стукнула посохом в пол, призывая всех к молчанию. Домми на раскатистом джоалийском рассказывал историю их плавания по реке. Алиса громко спрашивала его, где они достали кроликов, Проф Роулинсон кричал: "Капитан Смедли!"... - Боже Всемогущий! Все как один подскочили, повернулись, замолчали и склонили головы. - Мы благодарим тебя за благополучное возвращение двоих наших братьев, Домми и Каптаана, и за те чудесные новости, которые они принесли нам. Дай нам видеть цели Твои в скорби нашей, и пусть наша радость по поводу уничтожения злобного Зэца не мешает нам видеть руку Твою во всех деяниях. Направь речи наши, молим Тебя, и веди нас дорогою правды Твоей. Аминь. - Аминь, - хором повторили собравшиеся и, стараясь не шуметь, опустились на скамьи. Джулиан поймал взгляд Алисы, и на мгновение сквозь скорбь в них мелькнула веселая искорка; этот маленький епископ знает, чего хочет! Элиэль села и призвала собрание к порядку. Значит, вот так все кончилось. Только девять человек осталось - девять из тысяч! Джулиан сидел между Алисой и огромной тушей Титтрага Каменщика, совершенно скрывшего от него сидевшего в конце стола Профа Роулинсона. Напротив сидели мрачный Килпиан Гуртовщик, Пинки Пинкни, Пиол Поэт и Домми, лицо которого так загорело и обветрилось, что на нем почти терялись веснушки. Собственно, представителей Церкви было и того меньше: Проф, Алиса и Джулиан не в счет - они не ученики и не Носители Щита. И все же в этой комнате собрались вместе и туземцы, и пришельцы, и то, что они сидели здесь на равных, уже исполняло один из заветов Экзетера. Как долго это продлится? Как скоро приберет Пинки к рукам Церковь? Харизма очень скоро вернет ему и помощников, и серебряную посуду, и свежевыглаженные скатерти. Впрочем, в настоящий момент у Церкви Освободителя не было и двух медяков. Все религии зарождаются в бедности. - Мы хотим услышать все с самого начала, - отчеканила Элиэль. - Но прежде расскажите нам о братьях Тьелане и Догтане, которые отправились вместе с вами. Джулиану не хотелось говорить - ни сейчас, ни потом, - так что он молча кивнул на Домми, который даже обрадовался возможности отличиться в качестве рассказчика. - Они остались там, ваше преосвященство, в надежде найти следы проклятого Доша Предателя. Они обещали не задерживаться долго, поскольку оба получили распоряжения от Освободителя и обязаны выполнить их, равно как и я сам. - Мы рады слышать, что нам не нужно оплакивать еще и их. Не начнешь ли ты тогда свой рассказ, брат? Домми говорил по-джоалийски, только изредка сбиваясь на рэндорианский. Когда он не сражался с английским, лицо у него становилось на редкость выразительным, у этого Домми. Сидевший рядом с ним старый Пиол Поэт лихорадочно скрипел пером, почти уткнувшись носом в стол и рискуя поджечь остатки своих седых волос от свечи. Пинки сидел зажмурившись; Килпиан Гуртовщик, по обыкновению, мрачно хмурился, что на самом деле не означало ничего. Элиэль была поглощена рассказом, но не забывала держать голову высоко. То, что делал Проф Роулинсон, было скрыто от Джулиана гигантской тушей Титтрага. Алиса... Джулиан иногда исподтишка поглядывал на Алису. Прикусив губу, она старалась следить за рассказом. Теперь она точно решит вернуться на Землю, ибо никакого удовольствия от Олимпа больше не будет. Собственно, его бы не удивило, если от поселения пришельцев вообще ничего не останется. Надо потом повторить ей весь рассказ по-английски. Он слишком устал. Его угнетало чувство вины. Его переполняла скорбь. Почему, почему, ну почему он раньше не понял, что задумал Экзетер? Теперь-то это совершенно очевидно, но если никто об этом не догадается, он тоже не будет говорить им, даже ей. Домми испытывал какие-то затруднения; он запинался и отчаянно жестикулировал. Джулиан очнулся от своих мыслей. - Я расскажу эту часть. Мы положили тело Освободителя на лист серебряной обшивки из этого Зэцева мусора и вынесли его из храма. Мы остановились отдохнуть на углу большой площади. Собралась толпа, и Домми обратился к ней. Он был так убедителен! Он рассказал им о смерти Зэца и о том, как Освободитель отдал свою жизнь ради этого. Они все рыдали. Черт, я и сам рыдал как маленький! И потом он... Нет, я думаю, на него нашло вдохновение! Он говорил: "Освободитель отдал свою жизнь, чтобы показать нам дорогу к Единственному Истинному Богу, и сейчас он, несомненно, поднялся на верхнюю ступень лестницы и объединился с Неделимым. Следуя его учению, мы тоже будем подниматься по лестнице, пока не объединимся с Ним. Он принес смерть Смерти не в том смысле, что наши тела не будут умирать, но в том смысле, что смерти больше не надо бояться. Мы тоже станем Освободителем. Мы тоже станем Богом". Мне кажется, ваше преосвященство, что это должно стать основным мировоззрением нашей Церкви. Кто бы мог подумать, что Домми так хорошо говорит по-таргиански или что он сможет так убеждать людей? Домми был настоящим чудом, и Экзетер понял это много лет назад. А Джулиан - не понял. Другое чудо, конечно, - Элиэль. Она пока была еще неопытна и импульсивна, но очень скоро вырастет из этого, а если нет, все возьмет в свои руки этот Пинки. Пиол торопливо записывал новую официальную доктрину; Домми и Элиэль помогали ему. Возможно, Экзетеру это и не понравилось бы. Он никогда не претендовал на роль Будды или Иисуса, но каждая секта должна наделять своих основателей совершенством. Даже Магомет, хоть и остался смертным, был все же не простым смертным. Потом Домми, запинаясь, продолжил свой рассказ о том, как толпа воздвигла прямо там, на площади, погребальный костер. Голос его прервался, и в комнате воцарилась тишина. В сгустившейся темноте свечи горели ярче. Впрочем, Проф Роулинсон никогда не терял присутствия духа. - А где вы достали кроликов? - Их дали нам наши новые сподвижники из Тарга, - ответил Джулиан. - Они очень радушно приняли нас. Догтан с Тьеланом до сих пор у них. Кстати, ваше преосвященство, вы можете ожидать в следующие дни большого наплыва паломников. Элиэль кивнула. На глазах ее блестели слезы, но она хорошо играла свою роль. - Мы приносим благодарность за этот чудесный рассказ. Проф прокашлялся. - Три дня назад? - пробормотал он по-английски. - Должно быть, самое время, не так ли? Алиса поперхнулась и посмотрела на Джулиана. Он нагнулся, заглядывая за Титтрага. - Время для чего? - зарычал он. - На что вы намекаете? Роулинсон прикусил губу и заморгал, словно по ошибке надел слишком сильные очки. - Ну-ну, капитан! Нам же всем хорошо известно, по какой модели Экзетер строил свои действия. Сага еще не завершена. Наверное, Джулиану стоило разозлиться, но он слишком устал, чтобы ощущать что-либо, кроме омерзения. - Если вы ожидаете воскрешения, Роулинсон, должен вас разочаровать. Экзетер не Христос, явивший апостолам свои стигматы. Экзетера раздавило в кашу. Мы сами видели, как тело его обратилось в золу. Не богохульствуйте. - Он уронил голову на руки. - Вы недооцениваете саму природу этого противостояния, капитан. - Роулинсон говорил своим лекторским тоном. - Зэц мертв, мы не спорим. Значит, Экзетер убил его. Значит, Экзетер - победитель, и он получил всю ману. Обладая таким количеством энергии, вполне можно имитировать чью-то смерть, я не сомневаюсь в этом. Все местные казались совершенно озадаченными их спором - все за исключением Домми, понимавшего английский. - Уверяю вас, брат Проф, что человек, которого мы нашли, был совершенно несомненно Тайкой, и он совершенно несомненно был мертв. Его лицо не пострадало. У него была отметина на ноге, я часто ее видел, когда он принимал ванну. - Я помню ее еще со школы, - сказал Джулиан. - Я тоже заметил ее. Ничто не могло заглушить презрительного фырканья Профа. - Мана может имитировать и это. Его черты запросто могли придать какому-либо другому трупу. - Не было там других трупов! Проф рассмеялся: - Вот именно! Что это? Чудесная случайность? Или это похоже на то, что наш друг приложил руку и к этому, когда одолел соперника и смог использовать свои силы по своему усмотрению? И тут Джулиан вдруг взорвался. Он с грохотом ударил кулаком по столу - тем самым кулаком, который подарил ему Освободитель.