й нам посмотреть. Фотий послушно подошел и стал, как ему сказали. Действительно, ростом и сложением он напоминал изваяние, да и цвет кожи приближался к оттенку гранита. Статуя вдруг словно утратила часть своей величественности. - Разве не замечательно, а, сестра? - Верховный жрец визгливо засмеялся и захлопал в ладоши. - Как вы считаете, не снять ли ему повязку для полного сходства? - Срам какой! - не выдержала, покраснев, Белджис. - Вовсе нет. Напротив, очень даже интересно! - Ты богохульствуешь! - Ну, если ты так считаешь... - нехотя уступил Нагьяк. Он издевался в открытую. - И все же великолепная мужская фигура, ты не согласна? - Это святотатство! - Белджис совсем смешалась, иначе заметила бы, куда он клонит. Верховный жрец расплылся в улыбке. - Ну, не скажи. Легенда гласит, что эти самые фигуры в молельне верховной жрицы изваяны с натуры в те дни, когда Майаной стала Омия... третье пришествие Балора, когда он разметал варигов. Ты ведь не ожидаешь кого-то мельче, верно? Ну-ка, капрал, стань рядом со святой госпожой, чтобы мы могли посмотреть, какую славную пару ты... она... составит с Балором. Фотий, пожав плечами, шагнул к жрице. Жрица попятилась. Повинуясь приказу, он двинулся следом за ней и, без всякого сомнения, продолжал бы в том же духе, даже если бы Белджис выбежала из храма и бросилась по Большому Проспекту прочь из города. Но Белджис остановилась и позволила волосатому великану приблизиться. При том, что ее нельзя было назвать низкой, ростом она едва доходила ему до плеч. - Ближе! - приказал Нагьяк. Фотий шагнул еще ближе к Белджис. Жрица старалась не смотреть на него, но лицо ее стало смертельно бледным. Даже с крыши я видел, как она дрожит. О да, Белджис верила, что бог явится во плоти. - Ну? - визгливо спросила она. - Теперь ты удовлетворен? - Я? - с самым невинным видом удивился Нагьяк. - Ну, меня-то удовлетворить легко. А вот каково будет удовлетворять Балора? До Фотия наконец дошло, о чем речь, и он ухмыльнулся. Жрица, отскочив от него, спряталась за спинку кресла старой Скикалм. - Я не верю в эту байку насчет оруженосца Балора! Придумай что-нибудь получше, святой отец! Нагьяк улыбнулся вкрадчивой улыбкой сытого кота и повернулся ко второму жрецу: - Святой брат Тальяк, почтенный военачальник исполнил свой долг здесь. Должно быть, его ждут дела - ведь он должен готовить войско к пришествию бога. Проводи его до ворот, будь добр, и не забудь благословить на прощание! Тяжелое, квадратное лицо Белджис перекосилось от гнева. - Только его? Ты что, серьезно хочешь оставить этого юного людоеда здесь, в храме? Но это святотатство! Фотий бросал на деда умоляющие взгляды, но его, несомненно, предупреждали об уговоре, так что менять что-либо было уже поздно. Нагьяк довольно потирал пухлые руки. - Людоед? Монстр? Нет, сестра, это просто молодой мужчина. Само естество, можно сказать. Не испорченный воспитанием. И капрал... э-э... Фотий - вполне достойный воин и - главное! - заслуживает абсолютного доверия. В этом нам ручается своим словом его дед - не так ли, военачальник? Или ты беспокоишься за его нравственность? Ты сможешь удержать своих девушек, если они обнаружат его, а, сестра? Белджис кипела от ярости и в конце концов прибегла к последнему, самому очевидному оружию. - Ты-то, евнух, что ты знаешь о таких вещах? Жирное лицо Нагьяка, казалось, съежилось, словно пышный цветок на закате. - Не больше твоего, не сомневаюсь. Мужчина остается здесь! Мне казалось, моих объяснений будет достаточно. Впрочем, подожди, я объясню тебе кое-что еще. - Улыбнувшись еще раз, он погнал остальных к двери. Ториан, только что стоявший рядом со мной, исчез, и я решил, что он намеревается проследить, куда отведут Фотия. Я оставался на месте - меня интересовала жрица Белджис. Женщины такого типа никогда меня не привлекали, но мне было жаль ее. Вполне возможно, она была неплохой помощницей дряхлеющей верховной жрицы. Теперь она осталась одна - никто не помогал ей принимать решения, не подсказывал, как справиться и с кознями Нагьяка, и с досадной помехой в виде бога. Возможно, она понимала, что ей не справиться ни с тем, ни с другим. Она молча проводила взглядом выходящих мужчин и, склонившись к спящей Скикалм, осторожно потрясла ее за плечо. Единственным результатом этого было то, что сбившаяся набок головная повязка сползла еще сильнее. От верховной жрицы помощи ждать не приходилось. Покосившись на дверь, Белджис направилась к алтарю. Я думал, она будет молиться Майане, но вместо этого она подошла к Балору. С минуту она смотрела на его мощную блестящую грудь, потом склонила голову и, опустившись на колени, поцеловала его гранитные ноги. Потом она откинулась назад и воздела руки, словно чтобы воззвать к нему, но в результате оказалась прямо напротив его гипертрофированных мужских достоинств. Вздрогнув, она отшатнулась и, ползком перебравшись ко второму изваянию, распростерлась на полу перед Майаной. Я увидел, как вздрагивают ее плечи. Святая жрица искренне верила, но была бы куда счастливее, окажись ее вера чуть тверже. Ториан скользнул обратно ко мне - самый мускулистый призрак из всех, какие мне когда-либо попадались. Его глаза блестели в свете звезд, но он молчал. В молельне под нами хлопнула дверь - вернулся, зевая и потягиваясь, Нагьяк. - Все эти ночные заботы тяжелы для нас - в нашем-то возрасте, верно? Впрочем, кое-кому из нас, возможно, придется еще хуже, ты согласна? - Он хихикнул, тряся пухлыми щеками. Белджис уже снова стояла на ногах, глядя на верховного жреца покрасневшими глазами. Он увидел, что шутка его не была принята. - Послушай, - произнес он злобно. - Раз уж у тебя не хватает ума самой сообразить, что к чему. Ты что, не видишь, что этот молодой лопух находится здесь как заложник? - Заложник? - переспросила Белджис, словно не веря собственным ушам. - Вот именно, заложник. Форканцы у ворот, город осажден. Мы, разумеется, должны хранить веру в своих богов, но это вовсе не означает, что мы должны вести себя беззаботно или безрассудно. Капрал, оставшийся в храме, гарантирует нам верность его деда, а ведь Арксис верховодит всеми военными кланами. С купеческими семьями справиться труднее, но глава их - Бедиан Тарпит. Его дочь тоже здесь, у меня, и не без умысла. Жрица смотрела на него с недоверием, которое я мог легко понять. - Ты опасаешься измены? - Ну, не совсем. Вряд ли найдется такой дурак, который просто откроет ворота этим гадким форканцам. Но за стенами толпы беженцев, а в городе - беспокойный народ. Опасные времена требуют жесткого правления. - Он довольно ухмыльнулся. - Страх перед богами редко подводит, но эти двое действительно могут нам помочь - если кто-то еще может нам помочь, - а без их помощи никто не осмелится выступить против нас. Девица Тарпит станет жрицей; это уже договорено. - Он хихикнул. - Жаль, но к мальчишке это неприменимо - мне пришлось пообещать, что его никоим образом не изменят физически. Пришлось сделать исключение, но раз уж я пообещал... Впрочем, мы будем держать его взаперти. Белджис неуверенно кивнула. - Почему ты не нашел кого-нибудь менее страшного? Этот меня пугает. - Еще бы не пугал. - Нагьяк в досаде покачал головой. В первый раз он казался искренним. - Говорят, до тринадцати лет он рос нормально. Потом начал приставать к одной девчонке. Ну, скажем так, несколько жестоко приставать. Хочешь выслушать подробности? - Конечно, нет! - Ладно. В общем, ее братья избили его. С тех пор он слегка не в своем уме. - Но до тех пор он был нормальным, да? - Не по годам развитый. Склонность к насилию у них в семье наследственная. Они держали его подальше от людей в уединенном поместье до тех пор, пока не нагрянули форканцы. Арксис заверил меня, что мальчик не причинит нам особых хлопот, если только мы ограничим ему потребление мяса и будем снабжать его женщинами. Белджис как раз начала успокаиваться, умиротворенная рассудительным тоном жреца. Однако при этих словах она испустила крик, едва не срывающийся на визг: - Ты шутишь! В священном храме? Какие женщины? Хламида Нагьяка затряслась, как мешок с дынями. - А ты не хочешь кликнуть добровольцев? Она снова взвизгнула, и я почувствовал на себе взгляд Ториана. - Ты думаешь, я так из-за пары лишних синяков на шкуре? - тихо спросил он. - Я видел, как этот ублюдок удовлетворяет свои потребности. Я вздрогнул. Тем временем в часовне под нами Нагьяк успокаивал разъяренную жрицу: - ...не стоит беспокоиться... обо всем уже договорились. Каждый день его будет навещать кто-нибудь из родных и приводить с собой слуг. И потом, это ненадолго. Как только явится Балор и угроза минует, мы уберем его отсюда. Это всего лишь необходимая мера предосторожности, сестра. Еще какая необходимая. Я уселся, чтобы дать отдохнуть ноющим ногам, прислонился спиной к гладкой, холодной стене и позволил усталости кипящей волной навалиться на меня. Нагьяк раздражал меня, ибо он принадлежал к типу людей, которых я не терплю более других - манипуляторам, которые с легкостью дирижируют другими в собственных целях. Теперь я понял его замысел. Он был мне отвратителен, но еще более отвратительно было осознание того, что с учетом обстоятельств эту интригу можно было бы даже оправдать. Занадон в осаде - или будет в осаде через день-другой. Этот скользкий политик завязал одним узлом жречество, военных и богатеев, и - как он только что сказал - это было вполне разумной предосторожностью. Тошнотворной, но необходимой. Я хотел спать. Мои веки слипались сами собой. Не говоря уж о том, что я смертельно устал, сон мог принести мне подсказку или прямые указания. Балор не появится еще как минимум день, возможно, даже два. Никто и ничто не мешает мне забыть про Фотия и эту девицу Шалиаль. Они заложники - дабы их семьи вели себя хорошо. Не более того. Так все просто... 13. ЛУННЫЙ СВЕТ - Она будет здесь с минуты на минуту! - сказал Нагьяк. Протесты Белджис доносились до нас менее разборчиво - что-то там было немыслимо. Я слушал уже вполуха. Если честно, я наполовину спал. Ториан опустился рядом со мной на колени. - Нам надо идти, Омар. Луна восходит. Я слепо глянул на юго-восток и увидел над холмами сияние - золотое, окрашенное местами в оранжевое дымом. Огни раздробились на месиво хаотичных точек. Воздух сделался прохладнее. До рассвета оставался час или два. Да, пора идти, пока мы не оказались запертыми в храме. Только куда идти? Я заставил свою бедную сонную голову прислушаться к разговору в молельне. Нагьяк настаивал на том, чтобы Шалиаль Тарпит немедленно прошла полный обряд посвящения в жрицы. Белджис возражала, что закон есть закон и что сначала она должна пройти послушничество. - Но право же, я обещал, что ее волосы останутся неприкосновенными, - протестовал жрец. Ответом было шипение, достойное клубка рассерженных змей в сезон спаривания. - Что они сделали с Фотием? - тихо спросил я. - Заперли? - Нет, - буркнул Ториан. - Они отослали военачальника, но этого говнюка оставили сторожить за дверью. Я попробовал понять, что он имеет в виду, и потерпел неудачу. - Какой еще дверью? - Дверью по ту сторону лестницы. Он должен ждать, когда мимо пройдет девица Тарпит. Одно из моих дурацких предубеждений гласит, что все крупные мужчины глупы. Я знаю, что это не так, но ничего не могу с собой поделать. Ториан был едва ли не крупнее всех известных мне мужчин, но глупым его нельзя было назвать никак. На деле он, возможно, был куда сообразительнее меня - во всяком случае, он углядел что-то, мимо чего я прошел, не заметив. Что? Спор у нас под ногами тем временем разгорался. - Она прекрасное дитя! - кричал Нагьяк. - И она так трогательно посвящена богине. Она знает все писания - мы как следует проверили это. И - да, она девственница. Мы и это проверили. Я с отвращением отвернулся и снова посмотрел на Ториана. Его зубы сверкнули в гримасе. Он ждал, пока я дойду до всего своим умом. Зачем заложнику Фотию показывать заложницу Тарпит? Почему не наоборот? - У нас нет времени, чтобы спорить всю ночь до утра, дура! - визжал верховный жрец. - Враг подступает. Дела хуже некуда! Ториан знал ответ - или считал, что знает. Белджис сказала что-то про бдения. - Ладно, - сердито согласился Нагьяк. - Ладно! Мы можем оставить ее здесь До рассвета - пусть бдит на здоровье, если уж ты упряма как ослица. Нет, право, ты невыносима, поняла? Но утром чтоб она прошла обряд! Женское бормотание в ответ подтвердило, что они достигли некоторого компромисса. Я потер глаза и снова посмотрел на Ториана. - Он не посмеет! - сказал я. - Ты уверен, о Меняла Историй? Нет, я не был уверен. - Но как? Разве возможно такое? Самое время было отправляться на разведку. Я заставил себя встать на ноги и зашагал по крыше в сторону города, стараясь не отходить от стены. Ториан пошел за мной. Когда я дошел до угла, освещенные отверстия молельни остались у меня за спиной. Одинокое отверстие в кровле подсказывало, что за ней расположена еще одна небольшая комнатка, хотя света не было видно. Пару секунд я размышлял: как же в нее попадают? Комната расположена за алтарем, а в той стене не было ни одной двери. Может, в нее можно попасть с другой лестницы? Я заглянул за угол и изучил главный фасад пирамиды. По оси его огромные ступени для торжественных шествий вели от основания к вершине. Дальше высился в темноте бок Майаны, но все, что я мог разглядеть, - это лишь изгиб ее груди. Ее рога чернели на бархатной подкладке звездного неба - я торопливо отвел взгляд: не стоит мне в нынешнем утомленном состоянии засматриваться на звезды. Покрытие передо мной представляло собой гладкую поверхность из полированного гранита, сверкавшего в ночи как вода. Никаких вентиляционных и световых проемов. Разумеется, я не мог видеть нижние ярусы. Я начал пробираться вперед, пригнувшись, чтобы меня нельзя было увидеть снизу. Повязка здорово мешала мне передвигаться; подумав, я развязал и сбросил ее. Ключ от особняка Тарпита упал на камни со звоном, от которого - так мне казалось - должен был проснуться весь город. Освободившись от одежды, я пополз дальше, пока не добрался до края, а там растянулся на животе и осторожно высунул голову. Спустя несколько мгновений Ториан лежал рядом со мной. Никто так и не смог внятно объяснить мне, почему высота всегда кажется большей, когда смотришь сверху вниз, а не наоборот. Старый Тумбал из Тенка говорил обычно, что так устроили боги, чтобы чувствовать себя еще божественнее, но я ему не верю. Но если это все же так, то мы с Торианом должны были бы ощущать себя самыми что ни на есть богами. Я помню только, что меня поразила высота пирамиды. Далеко-далеко под нами разрозненные светлячки на Площади Тысячи Богов означали склонившихся в молитве. Дальше уходил вниз, к воротам, Большой Проспект, движущиеся огненные точки отмечали перемещения военных патрулей. Редкие освещенные окна говорили о болезни или о каких-то неладах в доме. Впрочем, мы пришли сюда не затем, чтобы глазеть на город. Нас интересовал храм. Предыдущий ярус тоже представлял собой гладкую плоскость из темного гранита. Я покосился на своего спутника. Он кивнул, но ничего не сказал. Некоторое время мы пятились ползком, потом я поднялся и, пригнувшись, поспешил к восточной грани. Громада Балора темнела на фоне лунного сияния; золотой меч угрожающе блестел. Я снова растянулся на пузе и высунул голову посмотреть на ярус под нами. Разница была налицо - множество темных отверстий и редкие светлые отмечали комнаты и коридоры. Жаль, что я не видел ярусы, расположенные ниже, но я не сомневался, что картина будет приблизительно такой же. Из трех светлых отверстий над молельней доносилось негромкое женское пение. Я посмотрел на Ториана, не отстававшего от меня ни на шаг. - Нам надо залезть на самый верх, - сказал я. - Святой Фуфанг не даст в обиду своих. Я улыбнулся, с гордостью ощущая, что мой спутник начинает доверять богам больше, чем собственной хитрости и силе. В моем плане имелось одно-единственное слабое место. Стоит кому-то на Площади Тысячи Богов посмотреть вверх - и он увидит нас. Правда, зритель может и не поверить своим глазам. К тому же поверхность камня напоминала цветом и фактурой человеческую кожу, а мы оба были обнажены. Это могло помочь, как бы странно это ни казались. Мы разом поднялись и бросились бегом к парадной лестнице. Бок о бок устремились мы по широким ступеням к самому верхнему уровню. В центре его стояла Обитель Богини - высокий цилиндр из гранита, увенчанный золотым куполом. Каким-то образом плавность его линий сочеталась с угловатостью остального сооружения. Единственным проемом в гладкой стене была входная арка. Мы не сбавляли хода, пока не добежали до нее. Я ворвался внутрь, увидел перед собой Майану и рухнул на колени. Ториан пошел еще дальше, распластавшись на полу. - Прости нас! - простонал он. - Святая Владычица, мы ищем только славы твоей! Это была молитва, а я с некоторым усилием вспомнил, что терпеть не могу молитв. Богиня знала, что мы пришли, и знала зачем. Я откинулся на пятки полюбоваться на нее. С земли Обитель, конечно, казалась крошечной, да и здесь я с трудом мог оценить ее истинные размеры из-за высоты купола. Так или иначе, приходилось мне видеть и тронные залы царей меньшего размера. Гладкий пол из мрамора не нарушался ничем. На фоне темной дальней стены стояла богиня страсти - серебряная фигура в три моих роста. Изо всех изваяний богини, которые мне доводилось видеть до сих пор, это, наверное, самое яркое. Той ночью она была окутана в лунный свет, свет тайны. Каким бы слабым он ни был, он сиял на ее рогатом полумесяце, играл на бриллиантах в ее волосах, зажигал багровые рубины на ее губах и сосках и горел обольстительным синим огнем в паху. Ее взгляд пронизывал меня насквозь, холодя сердце страхом. Вечная мать, вечная супруга! Страх - да, конечно, но, кроме страха, я ощущал еще и желание, от которого перехватывало дух. Я трепетал от ее призыва. Право же, за всю свою долгую жизнь я никогда еще не бывал столь самонадеян, чтобы являться в саму обитель богини нагишом и без приглашения. Ну, может, меня все-таки приглашали? И потом, есть ведь боги и богини, настаивающие на том, чтобы в их присутствии смертные были только нагими, ибо одежда есть не что иное, как тщеславие и показуха. Или помеха - в некоторых случаях. Я неуверенно поднялся и начал оглядываться. Осмотрев интерьер, я вышел на улицу и направился к северному краю яруса, заднему фасаду храма. Последнюю часть пути я привычно проделал на карачках. Я посмотрел вниз, на ярус, с которого мы только что поднялись, и снова увидел проемы расположенных под кровлей помещений. Снова нижние ярусы остались скрытыми от моего взгляда, но я не сомневался в том, что они отличаются очень мало - ну, возможно, света от факелов чуть больше, да еще добавляются дворики со спящими в них жрецами и жрицами. За храмом земля полого понижалась; кое-где за склон цеплялись небольшие домики. Городская стена подходила с этой стороны совсем близко к храму. Я не стал изучать западный фасад. Вместо этого я вернулся к Ториану - он лежал ничком и отползал, пятясь как рак - молящиеся всегда покидают священную обитель таким вот образом. - Все как мы и думали, - сообщил я. - В праздники жрецы и знатные горожане поднимаются по парадной лестнице. Они не видят ничего, кроме гладкого камня. Из этого я делаю вывод, что главный фасад храма - цельная каменная кладка. Остальные три фасада полые и заселены, хотя их никогда не показывают мирянам. Грязное белье снижает священный ужас перед богами. - А здесь, наверху? - Ничего. Никаких входов. Никаких дверей. Ничего. Под нами сплошной камень. Ториан встал, и, несмотря на его могучее сложение, даже он уже с трудом двигался от усталости. - Должен быть путь, и Нагьяк должен знать о нем. - Надеюсь, что ты ошибаешься. Я в этом уверен. Через день-два мы это узнаем. Он издал свой львиный рык. - Думаю, что я убью этого Фотия еще сегодня - для верности. От страха у меня перехватило дыхание. - Нет! Не смей! Мы здесь только свидетели, мы не должны вмешиваться в поток событий. - Ты, возможно, и свидетель. Ты - человек слов. Я - человек дела. Мне необходимо было подумать. Я продекламировал про себя простенький стишок, которому научила меня Иллина. - Грамиан Фотий - заложник, - объявил я. - Если ты убьешь его здесь, ты развяжешь в городе гражданскую войну. Он опять зарычал - и еще раз, уже чуть тише. - Возможно, ты и прав, хотя у меня руки чешутся придушить его. Кстати, луна уже осветила ступени. Как мы будем спускаться, о слуга богов? - По заднему фасаду. Почтительно поклонившись богине, мы покинули Обитель. Мы подползли к северному фасаду. Лежа на холодном граните, мы смотрели на уступ под нами. Уступ казался высоким. Может, лучше все-таки рискнуть спуститься по лестнице? - Я могу спустить тебя немного, - сообщил Ториан. - А будь у меня повязка, спустил бы еще ниже. - Только не жди, что я потом поймаю тебя. Он усмехнулся: - Сломаю ногу и нарушу тем самым монотонность нашего существования. Я перевалился через край. Ториан взял меня за запястья и опускал, насколько хватало длины его рук. К своему удивлению, я обнаружил, что ноги мои, вместо того чтобы упираться в стену, болтаются в воздухе, а перед носом маячит резной карниз. Прежде чем я успел за него ухватиться, Ториан отпустил меня, и я рухнул вниз. Я хлопнулся сильнее, чем ожидал, громко охнув от удара. Колени и локти обожгло огнем. Оставалось только надеяться, что те, кто обитает в комнате под ближайшим проемом, спят крепко. Мгновение спустя следом за мной скользнул через край Ториан. Он тоже заметил нависающий фриз и успел, зацепившись, повисеть немного, изучая его. Фриз почти, не выступал из стены, но тянулся по всей грани, а возможно, и вокруг всего храма. Я как-то расстроился, что не заметил его раньше. Правда, у нас не было возможности разглядеть храм вблизи при дневном свете, но я обычно горжусь своей наблюдательностью. Наблюдательность - основа моего ремесла. Ториан, цепляясь за рельефы, как муха полз вниз до тех пор, пока не повис на нижнем поясе, откуда и спрыгнул ко мне. Он приземлился гораздо мягче, чем я, и тут же устремился к краю яруса, лег и осторожно выглянул вниз. Когда он вернулся, я уже встал и более-менее обрел способность ходить. Первым делом мы пошли подбирать свои повязки. - Ничего, - шепнул он. - Только верхний. - Но почему фриз тянется вокруг верхнего яруса, если его нет на остальных? Это идет вразрез с моими представлениями о красоте. - Потому, что рельефы здесь расположены не случайно, а с умыслом. - С каким умыслом? Тут проем, мимо которого мы проходили, осветился. Разумеется, мы заглянули в него. Спальня под нами была небольшой, но для одного человека вполне просторной. Соответственно этому она была и обставлена - просто, но со вкусом: складная койка, стол и, возможно, еще несколько предметов, вне поля нашего зрения. Мне приходилось жить в куда более скромной обстановке, и не раз. Однако спальня показалась просто крошечной, когда в нее вступил Грамиан Фотий, на ходу излагая в простых, но достаточно ярких выражениях свою точку зрения на размеры кровати. Высокий голос посоветовал ему спать на полу. Потом огонь померк, а дверь хлопнула. Я услышал лязг засова. Я схватил своего спутника за руку, хотя не питал иллюзий насчет возможности удержать его, если он решит свести счеты с охотником на рабов. - Если он лежит, я мог бы прыгнуть на него, - возбужденно прошептал Ториан. - Это пойдет на пользу его потрохам - для начала. - Я понимаю, что соблазн велик, но мне очень хочется увидеть твое представление. Боюсь, я не смогу оценить его по достоинству в темноте. - Ага! Вот, значит, в чем дело. - Пошли. - Я поспешил увести его от проема. Мы вернулись к исходной точке над верхней лестничной площадкой. По лестнице спускались две длинные цепочки жриц. Пение прекратилось: церемония была завершена. Я распластался на крыше и, просунув в проем голову и плечи, успел увидеть из положения вверх тормашками во главе процессии что-то алое - жирный Нагьяк спускался на своем кресле - носилках на плечах четырех молодых жрецов. Ночные дела близились к концу - скоро храм утихнет, и мы сможем подумать о том, как отсюда выбраться. И вовремя: полумесяц уже выглядывал из-за дымной завесы, а с рассветом все начнется по новой. У нас оставалось совсем немного времени. И все же нам пришлось задержаться. В смежном с площадкой дворике три молодые жрицы укладывали древнюю верховную жрицу спать. Белджис топталась рядом, возможно, надеясь на какое-то просветление, но старуха оставалась недвижна, как мешок картошки. Мы не осмелились идти по узкой полоске кровли над ними. Я оттащил Ториана на безопасное расстояние и уселся. Он с усталым вздохом сел рядом со мной. Меня самого шатало от усталости - с той минуты, когда я проснулся в оливковой роще, миновали долгие, долгие сутки. - Скикалм? - сказал я. - Завтра ее торжественно пронесут по городу. На закате ее оставят в Обители Богини. Интересно, что случится с ней, если Балор не откликнется? Я вспомнил: о том, что наследницей нынешней верховной жрицы станет Белджис, говорили так, будто Скикалм в случае неудачи должна умереть. Однако реакция Ториана застала меня врасплох: - А что с ней случится, если откликнется? - Ты же слышал! С рассветом она снова сделается юной и прекрасной супругой бога. Сама Майана, возможно, не участвует в этом, ее будет представлять здесь верховная жрица. Как Омия, они сказали, или Пиала. Должно быть, были и другие - в более далекие времена. Несомненно, не все имена сохранились в памяти. - Только на сей раз бог окажется подозрительно похож на Грамиана Фотия, а жрица - на Шалиаль Тарпит? - Я уверен, он не посмеет! - не сдавался я. - Даже если боги и допустят такое, горожан не обмануть. Шалиаль - не Скикалм. - Кто помнит, какой была Скикалм в юности? - буркнул Ториан. Я нахмурился - его логика начинала доходить до моего сознания. - Но Тарпит - один из самых богатых купцов в городе! Множество людей должны знать его дочь! - Совсем не обязательно. Вполне возможно, она большую часть жизни провела в затворничестве. А этот ублюдок Фотий много лет прожил в какой-то сельской дыре. Ты сам слышал это. Он всего две недели как вернулся и часть этого времени провел вне города, охотясь на рабов. Неплохо, не так ли? Я не ответил. - Люди верят в то, во что хотят верить, Омар. Увы, это часто бывает так. Я видел как-то священный источник в Сейлмоке, где, по слухам, бог творит чудеса. Каждый год тысячи людей приходят туда. Они приносят жертвы, пьют воду, купаются, покупают под видом сувениров какой-то хлам, а потом объявляют себя исцелившимися - во всяком случае, многие объявляют. Однако за то время, что я был там, я не видел ни одного чуда, достойного внимания, а те, что документально подтверждены, случились давным-давно. Кто хорошо живет в Сейлмоке - так это тамошние жрецы. Мне не хотелось соглашаться с Торианом, но это так. - Помнишь, Тарпит давал Нагьяку золото? - продолжал Ториан. - Зачем, как по-твоему? Это сговор, и еще какой! Внук военачальника и дочь главного купца! Арксис верит, что сможет сохранять власть над Балором-Фотием, а супруга бога проследит за отцовскими интересами. Те двое будут закулисными правителями. Занадон станет их дойной коровой. Должно быть, Нагьяку заплатили по-царски - бьюсь об заклад, торг был жуткий. - Но форканцы? - Ты слышал, что сказал Арксис? Армия ждет Балора. Фотий крепок и свиреп. Отличный символ, способный придать им мужества. А думать от него не требуется - за него подумает дед. Немыслимо! Ториан сочувственно похлопал меня по плечу. - Говорил я тебе: ты приперся в Занадон увидеть бога, но все, что ты увидишь, - обыкновенные фокусы жрецов. - Но ведь Занадон до сих пор оставался непокоренным... - Это сработает и сейчас! Войско поверит в свою непобедимость - ну как же, ведь их ведет сам бог! Они хотят верить в то, что они непобедимы. Само собой, Занадонское войско никто еще не побеждал - с таким-то боевым духом! Поверь, Омар, уж я-то знаю воинов! - Ну и какую историю приобщать мне тогда к моему собранию? - простонал я. - Ты говоришь, что Балор будет поддельный! Нет, хуже, ты утверждаешь, что он был таким всегда? - Мне кажется, что я прав, - вздохнул Ториан. - Кто знает все наверняка - так это Нагьяк. Может, то, что он вычитал в древних манускриптах, и подсказало ему идею розыгрыша. - Значит, старуху уберут оттуда и убьют? - пробормотал я. - И ее место займет самозванка? Но ведь весь город будет участвовать в бдениях вокруг храма. Как им удастся устроить подмену? Я гнал прочь воспоминания о своем старом приятеле-циркаче Пав Им'пе. Вот кто не колеблясь взялся бы за такую задачу (ясное дело, за солидный куш, хотя, может, и просто ради того, чтобы выступить перед такой солидной аудиторией). Пав смог бы извлечь женщину из шляпы, стоящей на сцене, ну а явить зрителям Балора на верху пирамиды для него было бы раз плюнуть. - В таком месте, - сказал Ториан, - должно быть полно потайных ходов. - Мы же осматривали с тобой Обитель Богини. Мы не видели никаких тайных дверей. - Мы были там ночью. Пусти меня туда на час в дневное время - и я найду ход. И еще этот фриз: в нем скрытые отверстия для воздуха. Для того он и сделан. Выходит, верхняя ступень - полая, но не соединяется с обитаемой частью храма. Иными словами, тайная. Ничего не скажешь, все эти загадки расположены слишком близко от Обители - точнее, прямо под ней. - Не поверю, пока не увижу собственными глазами, - заявил я. - Нам пора. Я оперся на его плечо, чтобы встать, а потом дал ему руку. Кряхтя как старики, мы вернулись туда, где белели на камнях наши повязки. Жрицы ушли, а скрюченная старуха громко храпела на своей кушетке. Кроме ее храпа, в храме не было слышно ни звука. Проходя мимо молельни, я увидел свет одинокой лампады, освещавший коленопреклоненную фигуру перед алтарем. Шалиаль Тарпит совершала ночное бдение. Завтра ее могут отдать на растерзание Грамиану Фотию. Зачем ему позволили подглядывать за ней, если не для того, чтобы ее красота возбудила его? Все выглядело логично до тошноты. - Нам надо до наступления дня найти безопасное убежище, - сказал Ториан, когда мы оделись. - Доверься богам. - Если они помогут нам благополучно выйти отсюда, мне кажется, они могли бы и обеспечить нам мягкие постели... да и основательный ужин не помешал бы. Тот гусь давно уже улетел. - Не канючь, - ответил я и направился к лестнице. Я еще раз задержался у молельни, чтобы посмотреть на маленькую, трогательную фигурку Шалиаль перед алтарем. Каковы бы ни были ее грехи, она не заслуживала Фотия. И тут я вдруг понял, что хотели от меня боги! Я опустился на колени, потом лег на живот, свесившись до плеч через невысокий бортик отверстия. - Это будет хуже, чем выйти замуж за Дитиана Лия, - сказал я. 14. ИСТОРИЯ ОМАРА Задохнувшись от неожиданности, она подняла на меня глаза. - Или Османа Поманьюка, - добавил я, - или Сошьяка Куэрта, если уж на то пошло. Или даже того типа... ну, из Ваев. - Фатмониана? - Совершенно верно. Запамятовал имя. - Кто ты? - Друг. И если вы закричите, меня схватят, изувечат и, возможно, предадут смерти. - Я не имею обыкновения предавать своих друзей, - холодно ответила она. - Во всяком случае, без повода с их стороны. - Тогда дозволено ли мне будет спуститься и поговорить с вами? - Прыгай, если хочешь. Я могу уделить тебе несколько минут. - Поверьте, я нарушаю священный ритуал вовсе не из пустой прихоти. - Я все равно заснула. Раз уж ты разбудил меня, почему бы не поговорить? Бормоча солдатские ругательства, Ториан снял свою повязку и опустил меня в молельню. Последние несколько футов мне пришлось все же пролететь, и я приземлился в сидячем положении как раз перед Шалиаль. Поскольку свободных стульев в помещении не наблюдалось, я в этом положении и остался. Ее глаза слегка покраснели, и все же она оставалась прекрасна - даже в тусклом свете лампады, позволявшем видеть только ее лицо. Тело ее скрывала бесформенная белая хламида, волосы были убраны под повязку. Подбородок Шалиаль был не по-женски решителен, нос - слишком отцовский для канона красоты, но она была неописуемо, безумно, возбуждающе прекрасна. И не только внешне. Богиня красоты Ашфер начинает с души. Я попытался собраться с мыслями - сонная голова совсем не соображала. - Я - Омар, меняла историй, а вы - Шалиаль Тарпит. - Неверно. Вот уже скоро час, как я послушница Саньяла. - Шалиаль мне нравится больше. - Мне тоже. - Она посмотрела наверх. - Кто твой помощник? - Просто силач. Его полезно иметь под рукой, но изъясняться он предпочитает междометиями. Не думаю, чтобы он вас заинтересовал. Ее усталые глаза сердито вспыхнули. - Ты претендуешь на то, чтобы знать мои вкусы - при столь недолгом знакомстве! Болтливость не украшает мужчину. - В данном случае это просто сочетание крепких мускулов, угнетающе твердых моральных принципов и неустрашимой дерзости. Серьезная, глубоко религиозная молодая женщина вряд ли найдет что-нибудь в его постоянной веселости и, можно сказать, бесшабашности. Глаза ее вспыхнули еще ярче. - Сдается мне, если меня застанут в столь компрометирующем обществе, меня ждет наказание. Если не ошибаюсь, здесь в ходу порка ивовыми прутьями. Мне лучше по возможности уменьшить вероятность этого. Изложи, что привело вас сюда, и побыстрее. - Разумеется, мы пришли выручить вас. - Откуда выручить? - Отсюда. - Отсюда? И куда, интересно? Меня редко удается так поймать на слове. Мы с Торианом не знали в Занадоне никого. У нас не было надежного убежища, но Шалиаль прожила здесь всю свою жизнь, и, кроме того, она знала еще одно заинтересованное лицо: ее безымянного любовника. Тогда в беседе с отцом одно упоминание об этом заставило ее вспыхнуть - значит, нет дыма без огня. Вот оно, убежище, приготовленное для нас богами! Этот человек просто не может не принять нас с распростертыми объятиями, если мы объявимся с его несчастной возлюбленной на руках! А если и может - ну, допустим, он, к примеру, женат, - его можно будет склонить к сотрудничеству шантажом. При всем при том я подозревал, что требовать от Шалиаль, чтобы она назвала его имя и адрес на данной стадии знакомства, по меньшей мере преждевременно. Сначала необходимо завоевать ее доверие. Все убеждены в том, что она совершает бдение, в комнате снаружи храпит старая развалина - до рассвета нас никто не должен беспокоить. - Я не могу сказать вам, куда мы направимся, пока не буду уверен в том, что вы согласны помочь нам. Лицо ее посуровело. - Я совсем не помню своей матери: она умерла, когда я родилась. Но я не сомневаюсь, будь она сейчас здесь, она бы не посоветовала мне посреди ночи пускаться в путь в обществе двух оборванцев мужеского пола, один из которых изъясняется только междометиями, а второй отказывается ответить на простейший вопрос. - Для попавшей в беду девы вы ведете себя решительнее, чем я ожидал. - Мне кажется, я сейчас закричу, - твердо заявила Шалиаль Тарпит. - Скажите, если я поведаю вам, как и почему я пришел сюда к вам на помощь, уменьшу ли я этим ваше желание закричать? - Во всяком случае, ваш рассказ может оттянуть этот момент, - ответила она и села поудобнее, приготовившись слушать. Я пришпорил свои готовые выключиться от усталости мозги, послав их с места в карьер. - Великая река Иолипи, - начал я, - несет свои воды через все Пряные Земли к самому Жемчугу Неба. Там она омывает стены большого и могущественного города Ургалона. - Можешь не углубляться в географию. Я и сама в ней преуспела. - Ах... Прошу простить. Впрочем, детали играют в моем рассказе существенную роль, так что прошу вас, потерпите немного, если мне придется злоупотреблять ими для передачи местного колорита. Так вот, южнее Ургалона река минует узкое ущелье, известное как Врата Роша. Как вам, наверное, известно, Рош - это бог приливов, и уровень воды в том месте действительно меняется в течение дня, чего не увидишь нигде выше по течению. В этих самых наводящих ужас ущельях речной бог дважды в день сражается с могучим морем. Волны вздымаются выше крыш, захлестывая высокие скалы, окутывая все туманом брызг и оглушая окрестности устрашающим ревом. - Да, я слышала об этом, - тихо произнесла она. - Мой брат рассказывал мне. Терпеть не могу слушателей, которые то и дело перебивают. - Эти опасные речные проходы известны как Врата Роша. - Ты это уже говорил. - Верно. Но в прибрежных землях их знают под другим именем. Там люди называют их Гневом Наска. Бойкий Наск - возможно, он более известен вам под именем Неск - бог всех дверей и начала всех деяний. - И дефлорации! - озорно улыбнулась Шалиаль. - Вы забегаете вперед. Поскольку река, можно сказать, единственная дверь с побережья в Пряные Земли, второе название тоже не лишено смысла. Я вам не надоел пока? - Я сгораю от любопытства. - Спасибо, - вежливо сказал я. - Через это дьявольское место должно проходить все, чем торгуют Пряные Земли, и то, что получают они взамен: огромные тюки хлопка, розовые кедровые бревна и доски, пыльные мешки руды. - Ты забыл упомянуть дымчатые жемчуга и играющие огнем алмазы, перья попугаев всех цветов радуги, легкие как паутина шелка из загадочных стран на краю света, золото из пустынь Шайфу, кроваво-красные рубины из дьявольских копей Аркраза с голубиное яйцо каждый и дающие мужскую силу порошки из рога горного козла и толченого мумие. Я начал проникаться симпатией к методам, которыми Бедиан Тарпит решал свои семейные проблемы. - Сразу видно купеческую дочь. Она хитро улыбнулась: - Мой отец не обсуждает свои дела с женщинами. - Но не ваш брат. Она приняла мое предположение за твердое знание и удивилась. - До недавнего времени он вел отцовские дела в Ургалоне, - признала она. - Не рассказывал ли он вам про знаменитые фарфоровые чаши для омовения пальцев из Лейлана? - Не помню такого. - Это достойно сожаления. Так я продолжу? Опасно плавание через Врата Роша, а в отдельные луны оно и просто невозможно. В прилив и отлив бурлящие воды стремительно несутся по скалам и камням, и несчетное количество судов превращается тогда в обломки. Только при высокой или при низкой воде корабль может отважиться выйти в путь, и одолевать ущелье ему приходится короткими переходами из одной знакомой гавани в другую. Несчастье ожидает того, кто замешкается хотя бы на минуту и опоздает причалить к берегу, и все прохождение ущелья может занять немало дней. - Четыре с половиной. - Спасибо. Так вот, обитает в этой горной стране один стойкий народ, отличающийся простыми и бесхитростными нравами. Их убогие хижины лепятся к пристаням, и они зарабатывают себе на жизнь продажей провизии, починкой судов и тому подобными не слишком прибыльными, но честными путями. - Прирабатывая попутно воровством и проституцией, - снова усмехнулась она. Если она хотела шокировать меня своими познаниями, ей это не удалось. - Совершенно верно, - спокойно продолжал я. - Я как раз хотел рассказать про их темные делишки. Помимо всего прочего, они собирают обломки кораблекрушений, ибо им известны места, куда их выносят волны, и к тому же они время от времени позволяют себе немного передвинуть бакены и створные знаки, дабы пополнить запас. Моя семья жила в стороне, на пустынном берегу узкого и опасного рукава, известного как Русло Последнего Приюта. Суда редко бросают там як