роверить сарай и конюшню. По крыльцу забарабанили капли дождя. Что оказалось для Джерри полным сюрпризом, так это пианино, старенький инструмент орехового дерева. Он не видел пианино вот уже... больше лет, чем ему хотелось бы думать. Дом представлял собой скорее дачный коттедж, чем постоянное жилье. Половину его занимала гостиная - она же кухня. Другая половина делилась на две спальни - побольше и поменьше, в каждой - кровать и тумбочка. В гостиной стояли пианино, стол с четырьмя стульями, диван и кресло у большой железной печки, служившей и для обогрева, и для готовки. Комната освещалась электрической лампочкой без абажура, но две керосиновые лампы на столе позволяли усомниться в надежности электроснабжения. Интересно, откуда здесь электричество, подумал Джерри: подъезжая к дому он не заметил цепочки ведущих к нему столбов. Дождь стучал все громче; надо бы помочь Киллеру. В холодильнике лежали три здоровых бифштекса, полдюжины яиц, около фунта бекона, молоко... Предполагается, что они не задержатся здесь надолго. Повозка подкатила к крыльцу. Джерри выскочил наружу, крикнул Киллеру, чтобы тот стоял где стоит, и принялся разгружать оружие. Киллер пробрался назад и передавал ему мечи и дротики. Джерри втащил их внутрь и свалил на диван. Потом вернулся на крыльцо, и Киллер сунул ему мокрый комок - не иначе собственную одежду, поскольку сам скакал под дождем нагишом. Потом передал "ли-энфильды" и "узи"; пулемет Гатлинга и лазеры остались лежать. Подумав, Джерри захватил и пулемет - в отличие от лазеров, эпоха которых еще не наступила, он был вполне годен к бою, так что оставлять его на конюшне было бы опасно. Пустую повозку Киллер отогнал на конюшню. Джерри начал перетаскивать на крыльцо дрова. Меранские одежды защищали его от дождя. Киллер разделся вовсе не для того, чтобы сохранить одежду сухой, - просто ему нравился холодный душ, а потом, как настоящий грек, он никогда не ощущал себя комфортно в одежде. Да и эксгибиционизм был ему не чужд. Джерри вернулся в коттедж и обследовал его внимательнее. Мебель носила следы длительного использования - исцарапанное дерево, потертая обивка из линялого ситца в цветочек, продавленный диван. Одна из кроватей, судя по всему, ожидала того, кого они должны были встретить и кому предназначался третий бифштекс. Вторая... ну, они с Киллером скорее всего будут поочередно дежурить, хотя при необходимости он ляжет и на диван, не помрет. Обе спальни запирались изнутри на надежные задвижки. Он прикоснулся к клавишам - пианино оказалось настроенным. Еще он нашел ведро, небольшой жестяной таз и три больших полотенца - значит, Оракул предвидел и дождь. Когда Киллер, хромая, зашел в дом, Джерри возился с печкой и только махнул в сторону полотенец. Киллер дрожал от холода, но мотнул головой и взял ведро. - Я наберу, - запротестовал Джерри. - Где колодец? - Но Киллер уже ушел. Он вернулся с полным ведром, запер за собой входную дверь и, обсыхая, еще раз обследовал комнату. Дождь уже барабанил вовсю; с желобов стекали ручьи. Черт знает что, а не ночь. Прежде чем одеться, Киллер сам устроил еще один обыск дома, по сравнению с которым предпринятая Джерри проверка казалась торопливым взглядом поверху. Он залезал под кровати. Он заглядывал в холодильник, за него и под него. Он залез во все тумбочки и шкафы, а также под ковры. Он подозрительно покосился на пианино и спросил, что это за чертовщина такая. Джерри сказал ему, и он скривился - Киллер не любил ничего сложнее блок-флейты. Он понюхал канистру с керосином и поболтал ее - много ли осталось; он перепробовал все выключатели, радостно скалясь, когда свет гас и вспыхивал снова. Потом нахмурился на маленький ящик, стоявший на полке над столом вместе с лампами, спичками, мыльницей и двумя пустыми кастрюлями. - Это рация! - сказал Джерри, не замечавший ее до сих пор. Он повернул ручку, и рация, к его удивлению, ожила, хотя он не поймал ничего, кроме атмосферных помех. Киллер ухмыльнулся, взял со стола жезл и отошел в дальний угол. Шум в рации сделался тише. - Как ты догадался? - спросил Джерри. Киллер хохотнул, довольный тем, что утер нос Джерри в его же собственном времени. - Я видел такие раньше, только поменьше. И потом, жезлы могут сбить с толку многие ваши технические штучки. Разумеется, Киллер бывал во Внешнем Мире сотни раз, не то что Джерри, у которого насчитывалось всего полдюжины вылазок. Покрутив ручку настройки, Джерри удалось поймать искаженный помехами голос, тараторивший что-то насчет послания президента конгрессу. Значит, это не рация, а просто приемник; зато теперь Джерри знал, на каком континенте находится. Он выключил приемник. Киллер натянул штаны. - Это все фальшивка, - как бы невзначай заметил он. - На этой конюшне никогда не держали лошадей. Я точно знаю: я даже пол лизнул, чтобы удостовериться. Выгребную яму не использовали ни разу. И потом, ни во дворе, ни под домом нет старого хлама, а даже в мое время крестьяне берегли его. В вашем столетии они просто тряслись над ним. Это место создано специально для нас. Комната казалась обжитой, а мебель - старой, но нигде ни пылинки. Джерри и сам мог бы это заметить. По спине пробежал неприятный холодок. Значит, они - в пограничье. Техника действует, если только ее уже изобрели, но и магия действует тоже, по крайней мере вблизи жезла. Джерри неоднократно обсуждал такую ситуацию с Жервезом и другими философами, и никто из них не знал, чего можно ожидать. Возможно, это жезлы создавали вокруг себя поля магии в реальности Внешнего Мира, или же таковы условия перехода к реальности на дальних пределах влияния Меры. Точный ответ знает только Оракул, но он никогда и никому его не скажет. Худшее из обоих миров, гремучая смесь. Неприятель может явиться во плоти, вооруженный автоматами или когтями и клыками; ружья могут сдержать его, если врагов будет не слишком много. Жезл продолжал покалывать кожу, а это значит, что он обладает силой против бестелесных легионов Ада, если те явятся, - опять же, если их будет не слишком много и если они будут не слишком сильны или хитры. Кого им ждать - самого Астерия или его полномочных посланников? Джерри почти жалел, что он сейчас находится не в Мере, развлекаясь славной игрой в Увечье. - Ну? - спросил он. - Мы готовы встретить гостей? Я ничего не забыл? Киллер натянул через голову накидку и в последний раз с ожесточением потер голову полотенцем. - Как выключается свет во дворе? Джерри задумался, потом оглянулся на выключатель. Тот относился только к комнатной лампочке. - Его не выключить. - Значит, в случае необходимости придется расстрелять его, - пожал плечами Киллер. - Правда, пока нам выгоднее, чтобы он горел. Занеси в дом побольше дров. Задерни занавески. Подвинь диван сюда, а кресло - сюда. Окна вроде надежные и крепкие. Дыр в ограде я не нашел, и по верху пропущена колючка. Ворота видны из этого окна. Убери оружие с вида, но так, чтобы его легко было достать. Керосина хватит, чтобы держать одну лампу зажженной все время, на всякий случай. Мы поставим ее в этот угол, так что в комнате будет достаточно темно, чтобы мы могли выглядывать в окно... - Киллер нахмурился. - Чему это ты улыбаешься, Джереми из рода Говарда? Джерри улыбался, глядя на происшедшую с Киллером перемену. Самого его нервировало холодное ощущение уязвимой наготы - стресс натягивал кожу его лица так, что хотелось поморщиться. Возможно, он и морщился - непроизвольно. Но у Киллера стресс проявлялся совсем по-другому - он отражался в холодном профессионализме, куда более взрослом взгляде на мир, чем юношеская бравада, отличавшая его в Мере. Сейчас любой вербовщик отдал бы все, чтобы заполучить такого рекрута - двадцатилетнего парня с четырехсотлетним боевым опытом. Впрочем, сам принцип оценки человека по продолжительности его службы был совершенно чужд мышлению Киллера, так что объяснить ему это Джерри и не пытался. - Я просто думал, Ахиллес, сын Криона, - произнес Джерри, - что я горд считать себя твоим другом. Мера сделалась бы скучной без тебя... но смертным ты мне нравишься даже больше. Где-то далеко в степи, едва различимый сквозь шум дождя, раздался чей-то одинокий вой. 3 - Мы уже почти приехали? - спросила Лейси. - Ради Бога! - взорвалась Ариадна. - Ты спрашиваешь меня об этом в девятьсот девяносто девятый раз! Потом пробормотала про себя "Господи, дай мне силы", сделала глубокий вдох и сказала вслух: - Извини, дорогая. Я думаю, мы уже почти приехали, и прости меня за то, что я накричала на тебя. Усталость - понятие, и вполовину не Отражавшее ее состояния... она вообще не находила подходящего названия для этой рези в глазах или бетонной тяжести в руках. Ей хотелось закрыть глаза и заснуть лет этак на несколько (спасибо, мне и в холодной машине вполне удобно); но с ней были Лейси и Алан, а метрономы перед ней - вовсе не метрономы, а дворники, и ей никак нельзя спать. Она вела машину уже четырнадцать часов. Лейси всхлипывала, пытаясь делать это бесшумно, что было еще хуже яростного рева, который издавал Алан пока не отключился. - Скоро уже, дорогая, - повторила Ариадна. - Помнишь, я показала тебе указатель у поворота? Там было написано: "Надежда". Мы едем в место под названием Надежда. Хорошее название, правда? Лейси хлюпнула носом и, возможно, кивнула в темноте. Вот только никакой Надежды пока не было видно. Она уже смирилась с тем, что не пересечет границу сегодня ночью - кофе ни капельки не помог, а от гамбургеров Алана укачало в третий раз, отчего вонь в машине усилилась. О'кей, возможно, кофе и помог ей минут на десять, но потом глаза снова начали слипаться, дождь усилился, и постепенно в ее сознание просочился холодный факт: она не пересечет границу сегодня ночью. Потом придорожный указатель пообещал ей Надежду за следующим поворотом, и это показалось ей как бы указанием свыше, и она свернула с магистрали. И ведь видела она огни этой Надежды, черт возьми, огни в дождливой ночи, всего в миле от шоссе, а может, и меньше. Она ехала по дороге, не сворачивая, минут двадцать или больше. Надежды не было! До сих пор все шло хорошо. Никто из них не верил, что она способна на это: снять деньги со счета без ведома Грэма, оставаться трезвой целых три месяца, заново привыкнуть к детям, приучить их доверять ей, купить машину, возобновить водительскую лицензию, забрать Лейси из школы, а Алана из детского сада, дождавшись, пока Мейзи ушла в парикмахерскую. И все спланировано ею самой, так что никому и в голову не пришло, что она задумала. Она родилась в Канаде, поэтому может объявить себя канадской гражданкой; стоит ей пересечь границу с детьми - черта с два они их у нее отнимут, даже если найдут. Она проделала все вполне успешно, и только этот чертов дождь помешал ей доехать до границы, нигде не задерживаясь. Скорее всего они до сих пор прочесывают мотели в радиусе сотни миль от дома, когда она уже здесь, вне пределов их досягаемости. _Свиш-сваш... свиш-сваш..._ Даже на предельной скорости дворники уже не справлялись с дождем. Дождь заполнил лучи фар серебряными искрами и одел асфальт в серебряный туман, и если бы не этот дождь, она была бы уже в сотне миль отсюда, по ту сторону границы, в безопасности. Но Надежда растворилась в дожде - ее как смыло. Последний прогноз, который она слышала, обещал солнце и жару все три следующих дня. Ну почему она никогда не принимает в расчет неожиданных осложнений? Черт, такому дождю место где-нибудь в тропиках, в сезон муссонов, не в этой занюханной Северной Дакоте... или Миннесоте - главное, уже не в Манитобе. Радио теперь молчало - после тринадцати часов верчения рукояток, нажимания на кнопки и перепрыгивания с одной визжащей рок-программы на другую, с кантри на вестерн и обратно. Хоть какая-то радость от этого дождя: он в конце концов просочился в антенну или куда-то там еще, и все, что они теперь могли поймать, - это помехи. Странные, завывающие помехи, даже Лейси не желала их слушать. Ал заснул на заднем сиденье - после четырнадцати часов рева и тошноты, и это само по себе было уже немалым облегчением. Лейси съежилась в углу и тоже скоро заснет. Тогда она сможет ехать дальше; возможно, даже доберется до границы, если та еще открыта в этот час - кстати, сколько сейчас времени? Электронные часы на приборной панели, похоже, тоже взбесились, отсчитывая время в обратную сторону. Если дождь будет и дальше так продолжаться, вся эта чертова машина проржавеет и застрянет здесь навеки. Или она сама ее здесь угробит. Даже слушать болтовню Лейси лучше, чем загнать машину в кювет. Правда, местность настолько плоская, что здесь и кюветы почти безобидные... трудно сказать наверняка; все что она видела - это светящийся туман в лучах фар. - Когда мы доберемся до Надежды, детка, мы устроимся на ночлег в уютном мотеле, - сказала Ариадна. - В теплом-теплом, с мягкими постелями. Здорово будет, правда? Лейси, возможно, кивнула. - Поговори с мамой, детка. Помоги мне не заснуть. - Что ты хочешь, чтобы я говорила, мамочка? - Что захочешь. Совершенно неожиданно дорога начала петлять после тысячи миль прямого, как линейка, шоссе, и она сбавила ход, боясь слететь с асфальта. Дурацкие какие-то у них в этом штате дороги. Кому понадобилось делать их извилистыми на такой плоской равнине? Может, они здесь просто не умеют строить прямых дорог? Сколько времени прошло с тех пор, как они последний раз видели другую машину? - Мамочка, куда мы едем? - Я же говорила тебе, детка: мы едем в Канаду. Мы будем жить там в замечательном месте - ты, Алан и я. Мама будет давать уроки на фортепьяно. - А папа будет приходить к нам в гости? "Ни за что, пока это в моей власти". - Не знаю, детка. - А Мейзи будет приходить к нам в гости? "Только через мой труп!" - Нет, милая, Мейзи не будет. _Бух!_ Машина подпрыгнула. Бац и еще раз - Бац!.. - асфальт кончился, и она вела машину по гравию. Все ясно, она заблудилась. - А Пегги будет приходить к нам в гости? - Нет, дорогая, но мы, возможно, найдем себе другого пони. Требуется: квартира с двумя спальнями неподалеку от конюшни с пони. Желателен большой балкон. Она заблудилась. Она не знала, в какой стороне север, запад, восток, и не имела никаких ориентиров. Она стояла на перекрестке, и все четыре дороги казались под дождем совершенно одинаковыми - ни огонька вокруг. Она добралась до края света. Раз так, поехали прямо. - Не хочу другого пони. Хочу Пегги! - Снова сдавленное всхлипывание; ребенок умотался не меньше, чем она сама. И вдруг появился свет - одинокая звезда в залитом водой ветровом стекле. Звезда Надежды? Если так, то очень маленькой Надежды. Скорее всего одинокая ферма; вся эта чернота вокруг-могла быть полями одной из этих огромных механизированных ферм, о которых пишут в журналах. Наверное, поэтому и фонарь здесь только один. - Видишь свет, детка? Вон там? Я сейчас подъеду туда и спрошу, где мы, так как мне кажется, мы не... - Мы что, заблудились, мамочка? - Паника! - Нет, детка. Мама просто могла повернуть не там, вот я и остановлюсь спросить тетю с фермы. Свет горел в сотне ярдов от дороги, и она осторожно притормозила - гравия под колесами больше не было, одна грязь - и так же осторожно свернула на ведущую к нему грунтовку. Машина продолжала разворачиваться и тогда, когда она вывернула руль обратно, а потом, как бы извиняясь, скользнула задними колесами с дороги и окончательно застыла. Ариадна перебрала в уме все самые сочные выражения, какие только знала. Она передвинула рычаг на первую передачу и дала газ. Колеса издали "Ммммм!", и задняя часть машины заметно просела. Она попробовала задний ход - машина просела еще сильнее. Она выключила мотор, потом фары, и не осталось ничего, кроме темного грохота дождя по крыше. Она потянулась, протерла глаза, посмотрела назад. Алан все еще спал мертвым сном - мраморный херувимчик под пледом, с пальцем во рту, обнимающий плюшевого мишку. В панике она вдруг сообразила, что в машине тишина, и посмотрела на Лейси - та тоже спала; ее лицо белело в темноте. Должно быть, отключилась в последнюю минуту, перед тем как они вляпались в эту чертову лужу. Дождь не стихал. Ну, если только в доме у этого фонаря никого не окажется... Ариадна посмотрела на часы - всего девять. Детям, пожалуй, еще рано спать, да и вряд ли она вела машину больше четырнадцати часов, хотя она была почти уверена, что в той забегаловке с кофе часы показывали уже больше девяти. Ладно, Бог с ними. Посмеет ли она оставить детей одних? Если они проснутся, пока ее нет, они испугаются. Но будить их и тащить под дождем по этой раскисшей дороге - не менее жестоко. У нее есть с собой плащ, где-то в багажнике, но из детских вещей почти ничего, кроме того, что на них надето... и еще, слава Богу, обязательный Аланов мишка. Ей надо оставить их, быстро сходить туда и обратно и надеяться, что они не проснутся. Алан лежал удобно, и даже Лейси свернулась в уголке не в самом неудобном положении. Первым делом надо достать из багажника плащ и подходящие ботинки, потом добежать до того дома и попросить у них трактор. Даже если это обойдется ей в полсотни баксов, оно того стоит. Она осторожно открыла дверцу, и тут же ее окатило холодной водой - она и забыла про ветер. Она поставила ногу на землю, погрузилась по щиколотку в грязь и выдернула ногу обратно уже без туфли. К тому времени она уже наполовину промокла и начала дрожать. Уууу - какой холодный дождь! Бумажник? Деньги? На дороге никого не было, поэтому она просто сунула бумажник под сиденье. Она по возможности тихо прикрыла дверь, потеряла вторую туфлю и отказалась от идеи найти плащ. Быстро пошла но дороге к фонарю, прикрываясь рукой от ветра и радуясь про себя, что земля под ногами достаточно мягкая и можно идти босиком. Где-то на соседнем поле завыл койот. Выбраться из провонявшей машины оказалось даже приятно, а холодный душ взбодрил ее. Однако то, что она увидела, никак не походило на автоматизированную суперферму - только конюшня и маленький дом; может, у них тут все на транзисторах? Двор был наполовину залит водой, и лужи отсвечивали серебром в свете ртутного фонаря, издававшего неприятный высокий свист. Лужи оказались такими глубокими, что у нее захватило дух. Свет в окнах не горел. Ладно, если в доме никого не окажется, она вломится в хлев и переночует с детьми там. Она поднялась по ступенькам на небольшое крыльцо; навес укрыл ее от дождя. В окнах гостеприимно вспыхнул свет. Дверь распахнулась, прежде чем она успела до нее дотронуться. В проеме стоял мужчина. - Вы случайно не полотенце одолжить? Эти слова она услышала одновременно с тем, как поняла, что именно он ей протягивает. А потом она была уже внутри, в ярком электрическом свете, у старой железной печки, от которой исходило восхитительное тепло, и вытирала лицо сухим полотенцем. Она поняла, что промокла насквозь, и с нее на пол уже натекло, но полотенце было большое и мягкое. - Я только что заварил чай, - сказал мужчина. - Хотите чаю? - Обожаю горячий чай, - ответила она. - Если у вас есть, с сахаром и сливками, но если нет - сойдет и так. - Она огляделась. Теперь она видела, что это вообще не фермерский дом, а просто дачный коттедж, обставленный старой мебелью. Этакая ночлежка, но успокоительно уютная, да и мужчина казался безобидным и симпатичным: на вид ее ровесник, высокий и крепкий, с выражением дружелюбного участия-на лице аскета. У него были волосы цвета соломы, и он зачесывал их назад, необычно коротко обрезав с боков, но одет он был неплохо: зеленые слаксы, рубаха в шашечку и зеленый вязаный свитер. Он напоминал скорее инженера или клерка, чем фермера. Она почувствовала, как отпускает напряжение - он никак не походил на "насильник-маньяк - см. стр. 4". Вполне цивилизованный вид, потенциальная помощь. Потом из соседней комнаты вышел, прихрамывая, второй мужчина, проковылял к двери и задвинул засов. И сразу ее бросило в дрожь, ибо если кто и напоминал насильника-маньяка, так именно он. Парень не из тех, кого приятно встретить в пустом вагоне метро. У него был сломанный нос, под глазом фонарь, костяшки пальцев ободраны. Драчун. Одет он был, правда, нормально: в джинсах и рубахе, но половину пуговиц на рубахе он не потрудился застегнуть, а рукава закатал до локтя. Чуть выше ее, с бычьей шеей, массивный, возможно, из этих уродов, занимающихся бодибилдингом. Он улыбнулся, продемонстрировав отсутствие половины зубов. Она попятилась и чуть не выбила чашку из рук высокого мужчины. - Ах! - спохватился он. - Прошу прощения... меня зовут Говард, Джерри Говард. - Ариадна Гиллис, - сказала она и протянула ему руку. Он казался слегка удивленным, но руку пожал. Мягкая рука - никак не фермер. Он вдруг засмущался, и до нее дошло, что ее блузка промокла и облепила тело. Прозрачная блузка, не рассчитанная на то, чтобы прилипать к телу. При желании он-мог прочитать имя изготовителя на лямке лифчика. Он со смущенной улыбкой протянул ей чашку. - Добро пожаловать... мисс?.. Гиллис. Не лучшую ночь вы выбрали для визита. Она стояла спиной ко второму парню. Когда этот Говард сделал ему знак глазами, она обернулась. - Это мой друг Ахиллес, сын Криона. Правда, сам он предпочитает, чтобы его звали Киллером. Пусть его внешность вас не пугает... он собирается завязывать с привычками - вот уже несколько недель никого не убивал. - Добро пожаловать к нам, - сказал парень, стоя слишком близко от нее. Он взял ее руку и сжал ее... сжал ее... и посмотрел на нее в упор. Тяжелый взгляд - призывный, требующий, настойчивый... Боже! Вот это совсем некстати. Мечта нимфоманки, суперчлен - к вашим услугам. Она почувствовала, что краснеет под его взглядом, и уловила его удовлетворение. Киллер? Убийца? Убийца баб? Она отняла руку, опустила взгляд на чашку и сделала глоток горячего, сладкого чая. Парень не шелохнулся, поэтому отступила она сама, снова повернувшись к старшему. - Послушайте, - сказала она. - Я бросила свою машину в луже у поворота к вашему дому. Я понимаю, что ночь кошмарная, но если у вас есть трактор, не могли бы вы... Говард покачал головой - он тоже пил чай. - Никакого трактора. - А может, телефон? - спросила она, вновь падая духом. Сейчас он предложит ей остаться на ночь. - Телефона у нас тоже нет. У нас есть лошадь, но я не стал бы и пытаться вытаскивать машину лошадью в такую погоду. - Он, похоже, чувствовал себя так же неловко, как и она. - У нас есть свободная комната, мисс Гиллис, и она запирается изнутри на крепкий засов. Удобства здесь самые примитивные, конечно, но мы с Киллером как раз собирались жарить мясо, и у нас есть еще один бифштекс... - Нет, я не могу... - выдавила она. Она ни за что не проведет ночь по соседству с насильником-маньяком - казалось, она ощущает на шее его горячее дыхание. И если это ей только казалось, то уж во всяком случае именно это было у него на уме. Говард ободряюще улыбнулся ей - его улыбка и впрямь ободряла настолько, насколько улыбка его приятеля выводила из себя. - Идите-ка сюда, - позвал он, поставив свою чашку на плиту. Он подвел ее к двери: за дверью была комната с кроватью, на которой лежала одежда: джинсы, рубашка, бюстгальтер, серый свитер, ярко-желтый дождевик с капюшоном, носки и кроссовки... Что?.. Как?.. Говард пощелкал задвижкой. - Надежная, - сказал он. - Но я не могу вас так стеснять, - запротестовала она. Он бросил на нее странный взгляд, покраснел и неуверенно произнес: - Я же сказал, эта комната свободна. Мы с Киллером спим в соседней. Она не поверила. Киллер посылал ей сигналы, и этот человек тоже, хотя не так настойчиво и откровенно. Они реагировали на нее не как пара голубых. Они проявили к ней интерес - в случае с Киллером это звучало как "Хочу! И немедленно!". Этот Джерри врал, говоря, что она не стеснит их. - Вы очень добры, Джерри, - ответила она. - Но со мной дети, там, в машине... - _Дети!_ - Он воззрился на нее так, словно за ней по пятам следовала вся Красная Армия, переглянулся с парнем, и тот мрачно улыбнулся, снова показав беззубый рот. - Дети? - повторил старший так же удивленно. - Да, дети, - Ариадна начинала выходить из себя. - Вам, наверное, приходилось видеть - они как маленькие люди. Их еще аисты приносят. Говарду, похоже, удалось справиться с собой. - Тогда нам лучше принести их сюда, - сказал он. - Сколько их, мисс... миссис Гиллис? - Ох, ради Бога, зовите меня просто Ариадной. - Интересно, он всегда так официален? Слишком застенчив? - Только двое. Лейси семь лет, а Алану - почти три. Они спали, когда я ушла... - Неожиданно ее пробрала дрожь. Говард в два прыжка оказался у кресла, схватил большое полотенце и двумя же прыжками вернулся к ней. - Переоденьтесь, пока не заработали воспаление легких, - сказал он. - Потом пойдем и заберем ваших детей. - Он решительно подтолкнул ее в спальню и закрыл за ней дверь, прежде чем она успела возразить. Разумный мужик, подумала она, стягивая с себя одежду и растираясь полотенцем. Примитивная, но по-своему уютная комнатка с дощатыми стенами; кровать и тумбочка занимали ее почти целиком, но зато на полу лежал мягкий коврик. Она услышала голоса - дверь была прикрыта неплотно. Она всегда отличалась острым слухом... - ...слышал когда-нибудь, чтобы спасательную экспедицию снаряжали за детьми? Парень засмеялся: - Нет. Но я предупреждал тебя, что Оракулу нужны мозги. Идеи есть? Спасательная экспедиция? Оракул? Она кончила вытираться и осмотрела одежду на постели. Джинсы подошли ей тютелька в тютельку. В кармане нашелся гребень, но одежда была новая, ненадеванная. Что здесь творится? Оракул, говорите? Бюстгальтер тоже подошел. Может, за этим стоит Грэм? Он не может, да и не в его это стиле... И все же казалось, будто ее здесь ждали. И разговор за дверью тоже... - Она не пойдет без детей, это точно. "Куда не пойдет?" - Тогда бери их тоже. - Но нам было сказано взять одежду на одного. Как ее могли ждать? Она сама не знала, где окажется, да и сейчас, оказавшись здесь, понятия не имела о своем местонахождении. Должно быть, они спутали ее с кем-то еще... С женщиной одного с ней размера? Голоса отдалились, и шум дождя почти заглушил их; она поняла только, что они спорили. Потом Говард сказал: "...а ты прикроешь нас отсюда", - и на этом спор закончился. Хорошо еще, что главный здесь он, а не второй. Кроссовки тоже были ее размера - а мало кто из женщин носит четвертый; кроме того, обнаружились еще сапоги. Не слабая, однако, подготовка. Она шагнула обратно в гостиную, и там ее уже поджидал Говард в таком же желтом дождевике, только больше, и в сапогах. В руке он держал керосиновую лампу. - С какой стороны границы я нахожусь? - спросила она. На лице его появилось забавное выражение. - А какая сторона вам нужна? - Я направлялась в Канаду. Он кивнул и обменялся со своим компаньоном многозначительным взглядом. - Тогда вы в безопасном месте, - сказал он. - Вы ведь скрываетесь от кого-то, верно? Она кивнула, не подумав. - А что, это так заметно? Он снова улыбнулся этой симпатичной застенчивой улыбкой. - Нас с Киллером послали сюда помочь кому-то попавшему в беду. Вы похожи на того, кто нам нужен... Ариадна. Пожалуйста, считайте нас своими друзьями, стоящими на вашей стороне, что бы там ни было. Ладно? - Но... но ведь я попала сюда совершенно случайно... Он согласно кивнул: - Я знаю. Я все объясню потом. Давайте-ка пока перенесем ваших детенышей в ковчег. Далеко идти? - До поворота с шоссе. - Какого... да, конечно. - Он повернулся к двери, и парень ухмыльнулся каким-то собственным мыслям. Говард открыл дверь. _Ууууааааааууууууу!.._ Он обернулся и посмотрел ей в глаза. - Они еще далеко отсюда, - сказал он таким тоном, будто ожидал, что она забьется в истерике, потом перевел взгляд на парня, устроившегося у окна. - Они могут напугать Ала, - сказала она, - но Лейси к ним привыкла. Все же давайте скорее... Он не двинулся с места, загораживая выход. - Привыкла к чему? - спросил он, сузив глаза (от напряжения?). - К койотам, - ответила она. - Каким, к черту, койотам? - удивился он и снова покосился на компаньона. Она повернулась вовремя, чтобы заметить, как тот пожал плечами. Двое взрослых мужчин в самом центре континента, и не знают, кто такие койоты? Она вежливо улыбнулась шутке, но это была не шутка. - Диким собакам, - объяснила она. - Что-то среднее между лисой и волком. Они воют довольно страшно, но так совсем безобидны. Мне даже нравится их вой - такой дикий, одинокий... Странно, что вы не слыхали про койотов, Джерри. - Мы с Киллером в этих краях чужие, - ответил он, откровенно смутившись. - Насколько безобидна эта их безобидность? - Абсолютно безобидна, - ответила она. - Если только они не взбесятся, полагаю. И еще они охотятся на собак: если попадутся. - Давайте полагать, что они бешеные, - кивнул он. - Пойдемте-ка за Аланом и Лейси. 4 Здесь творились странные дела - в этом не было сомнения. Она надеялась, что это просто смертельная усталость, слабость, обволакивающая ее словно надетый на голову полиэтиленовый пакет. Она надеялась, что это только усталость, а не надвигающийся приступ белой горячки. Ради Бога, только не это - она ведь держалась целых три месяца! Во-первых, дорога: она была уверена, что посадила машину сразу у поворота, но когда они добрались до нее - а машина оказалась гораздо дальше, чем ей представлялось, - она не обнаружила и намека на перекресток. Грунтовая дорога тянулась дальше и уходила в лес. Эти деревья - ели или сосны... их она тоже не помнила. Может, она засыпала за рулем, и проехала их во сне? Она смутно помнила какие-то ограды, но деревья... Теперь же здесь были деревья и никаких оград - самый настоящий лес; во всяком случае, в свете керосиновой лампы это казалось лесом. Лейси и Алан, слава Богу, еще спали. Когда их разбудили, оба захныкали. Накрыть их плащами не было никакой возможности, так что пока они с Джерри дотащили детей до дома, те промокли, замерзли и плакали уже в голос. И вой заметно приблизился. Койоты это или нет, но при этом звуке волосы у нее встали дыбом, так что она была рада ступить на крыльцо. Даже зловещая ухмылка Киллера показалась ей приветливой. Потом - одежда. Она отвела детей в спальню, раздела обоих и завернула в теплые полотенца. Она была уверена, что, войдя, бросила дождевик в угол, но, когда оглянулась, дождевик исчез. Она не помнила, как скидывала сапоги, но и сапоги исчезли тоже. Надо же, устать до такой степени. Потом Джерри постучал в дверь и протянул ей пару зеленых пончо - они оказались в самый раз, и Лейси рассмеялась, глядя на Алана в пончо, и Алан тоже рассмеялся за ней, сам не зная почему. Одежда... Когда она вернулась в большую комнату, Джерри хлопотал у печки с обедом. Он снял свитер и рубашку и надел белую футболку. Заметив ее удивление, он сильно покраснел, и, хотя она начала уже доверять ему, сомнения отчасти вернулись к ней. Что это, разновидность растянутого по времени стриптиза? Или просто у печки так жарко - хотя в комнате свежо? Потом она увидела, что Киллер тоже переоделся, только он нашел одну из этих штук без рукавов, которые называют спортивными майками - раньше такой на нем точно не было. Впрочем, майка ему шла. Киллер заметил, что она на него смотрит, бросил на нее свой сонный, искушающий взгляд и ухмыльнулся, когда она отвела глаза. Да, здесь творились странные дела, но она не чувствовала себя так, как при белой горячке, только до невозможности усталой и слабой, слишком усталой, чтобы беспокоиться. Она в полной власти этих людей, так что ей ничего не остается, кроме как довериться им. Все равно она не может ничего сделать, разве что кричать - зная, что ее никто не услышит, - при том, что мужчины кажутся вполне симпатичными и готовыми помочь. - Извините, что не могу предложить вам выпить - у нас здесь нет ни капли. - Джерри резал лук огромным тесаком, а на плите уже кипела кастрюля с картошкой. Она вздохнула с облегчением - если уж здесь нечего пить, об этом можно не заботиться. - Может, дети хотят молока? - предложил он. Конечно, хотят. Как странно расставлена мебель, подумала она: диван перед входной дверью, а кресло обращено к дверям спален. Кому нравится сидеть, глядя на дверь? Потом Киллер поставил у плиты деревянный стул и разместился на нем, усадив на одно колено Лейси, а на другое - Алана; дети в своих зеленых пончо казались маленькими эльфами. До сих пор ей не приходилось видеть, чтобы ее дети так быстро сходились с кем-то. Во всяком случае, не Алан, который всегда был подозрительным маленьким дьяволенком. Киллер с Лейси болтали так, будто знакомы уже много лет, а Алан обеими руками стиснул кружку с молоком, украсив молочными усами свою мордашку. - Почему у тебя такой смешной нос? - спрашивала Лейси. - По нему стукнули, - ответил Киллер. Он обращался к ней как ко взрослой, и Лейси отвечала соответственно. - Но скоро он выправится. - Кто стукнул? - допытывалась она, нахмурившись. - Один мой друг. Мы играли большими дубинками. Он стукнул меня по носу, а я его - по башке. Я стукнул сильнее. Лейси обдумала это. - А что ты сделал потом? - спросила она. Джерри перехватил взгляд Ариадны и улыбнулся. - Я закинул его на плечо и отнес его в больницу, - ответил Киллер. - Он поправился, и мы выписались, и устроили большую пирушку. - Ты плохой дядя? - спросил Алан. - Очень плохой, - состроил рожу Киллер. - Гррррр! - Гллллллллл! - в восторге откликнулся Алан, выплескивая на Киллера остаток молока. Ариадна громко чертыхнулась и схватила с полки полотенце. - Нет проблем, - мягко сообщил Киллер. - Я водонепроницаемый. - Он вытер майку тыльной стороной ладони, и несколько последних капель скатились по джинсам и упали на пол. Она села, совершенно озадаченная. Водонепроницаемое белье? Лейси не сводила с Киллера глаз. - Скажи, зубная фея дала тебе деньги за все зубы, что ты потерял? - Нет, - покачал головой Киллер. - А тебе зубная фея заплатила за один потерянный зубик? - Она дала мне четвертак. Джерри хихикнул и смахнул с глаз слезы от лука. - Лейси, если бы зубная фея платила Киллеру за каждый потерянный им зуб, у нее не осталось бы денег на хороших детей вроде тебя. Он слишком мало заботится о своих зубах, этот Киллер. - Он помолчал. - Киллер? Покажи-ка свою улыбку. Посмотрите, Ариадна. Киллер распахнул беззубую пасть, и Джерри, используя в качестве указки свой тесак, начал перечислять: - Видите здесь? И здесь, и здесь? Новые зубы растут на месте выбитых. А это видите? Зуб обломан, но излом уже округлился - он отрастает. Эти два совсем иззубрены, поскольку он сломал их только вчера. Они все придут в норму через пару дней - если только он сначала не получит еще по зубам, что он обычно и ухитряется сделать. Но это же невозможно! Она недоверчиво покосилась на зубы, избегая хитрого взгляда Киллера, и повернулась к Джерри. - Он... его зубы заживают? Джерри кивнул и вернулся к готовке. - Его нос выпрямится как по линейке за неделю. Мне не хотелось бы, чтобы он слышал это, но у него достаточно симпатичный нос, когда ему только дают шанс побыть таким. Она передернула плечами, подвинула свой стул поближе к печке, но подальше от Киллера, и уставилась на огонь. Отрастающие зубы? Возможно, это не у нее белая горячка. Лейси ощупала зубы Киллера, и он зарычал и сделал вид, что кусает ее пальцы. - А вот шрам не меняется, - продолжал Джерри. - Я так и не знаю, почему. Почему, Киллер? Почему именно этот шрам? Киллер пожал плечами: - Понятия не имею. Он у меня столько, сколько я себя помню. Возможно, с рождения. Загадочный он, этот Киллер. Он казался почти мальчишкой, но теперь она ощущала в нем какую-то основательность, далеко не мальчишескую. Она удивилась, услышав свой собственный голос: - И когда это было, Ахиллес? Когда вы родились? Он нахмурился, и она подняла брови - на этот раз вызов бросила она. И он принял вызов, кинув на нее забавный взгляд. - Не знаю точно, - негромко сказал он. - В шестьдесят девятую Олимпиаду. Что? Джерри имел совершенно серьезный вид. Похоже, ему понравилось, как она вытащила из его друга секрет. - В Феспиях, верно? - спросил он. Киллер помялся, но кивнул. - В городе, славном своим святилищем Эроса? - не отпускал его Джерри. Киллер покосился на детей, потом сказал: "Чертовски верно", - с улыбкой, дающей понять, что "чертовски" - не совсем то слово, которое он имел в виду. - И вдобавок славном своими бойцами? Лицо Киллера неожиданно сделалось пунцовым, и высокий мужчина сразу же встревоженно нахмурился. - Извини. Мне не стоило спрашивать. Это ведь больше не имеет значения. Киллер. Что - не имеет значения? Эти двое толковали на своей собственной волне. - Для меня - имеет, - буркнул Киллер и снова включил свою улыбку для Лейси - ну их, этих взрослых. - Спеть тебе песенку, Лейси? - предложил он. - О чем? - спросила она и беззаботно протянула матери свою пустую кружку. - О том месте, где я живу, - ответил Киллер. - Это замечательное место. Оно называется Мера. Это место, где всегда солнечно, где всегда есть чем интересным заняться, и всегда есть с кем этим заняться, и где никто и никогда не болеет и не стареет. Идет? - Идет, - кивнула Лейси. И Киллер запел неожиданно сочным баритоном: Приди со мною в Меру, в цветенье вешних дней, В зеленые леса, где птицы меж ветвей, Где ирисы и маки на пастбищах цветут И облачка ромашек белеют там и тут. Где в полдень ястреб в небе над нивами кружит, Где солнца луч в лесах густых златым столбом стоит, Где ягоды со сливками да с ключевой водой На солнечной поляне насытят нас с тобой. И вечером, когда мы соберемся по домам, Дорога сквозь сады приятна будет нам. И, сидя у камина, у жаркого огня Обсудим развлечения для завтрашнего дня. Наступила тишина. Возможно, этого паренька все-таки не так страшно встретить ночью в метро. Возможно, он страшен только для других кривляк. Не за этим ли он здесь? - Здорово, Киллер, - сказал Джерри. - Чья это песня? - Клио, - ответил Киллер, не поднимая головы. - Видишь, Лейси? Мера - это страна, где сбываются все мечты. Что бы тебе хотелось, если бы ты жила в Мере? - Пегги, - сказала Лейси. - Это мой пони. - Пегги? Разве так зовут не девочек? - Он мальчик! - запротестовала Лейси. - Это сокращенное от Пегаса - Пегас это такая лошадка с крыльями, а у Пегги нет крыльев, но мы играем, будто есть понарошку. Вот бы у него были настоящие крылья! - А у меня тоже сколо будет пони! - объявил Алан. - Мне папа сказал, когда мне будет тли годика! Киллер изобразил на лице сомнение. - А ты не слишком маленький, чтобы ездить верхом? - Я взлослый! - Алан повернулся, чтобы апеллировать к высшему руководству. - Мама! Скажи Киллелу, что я ездю лучше, чем Лейси! Она не слышала об этом обещании, но оно казалось вполне логичным, а до дня его рождения осталось всего несколько недель. С ее деньгами и без алиментов единственное, на чем сможет кататься мальчик - это на автобусах. - Он правда хорошо сидит в седле, - кивнула она. - И ни капельки не боится. Он у меня вообще бесстрашный. - Слысись? - обрадовался Алан. - Хорошо, - согласился Киллер. - Крыльев я, пожалуй, вам не обещаю, но, если вы попадете в Меру, у вас у обоих будут пони и куча зеленых лужаек, чтобы кататься верхом. - Он повернулся к Ариадне, и вид у него снова сделался сонно-томным. - А что захочет мама? Разумеется, он и раньше говорил только для нее. Джерри наблюдал за ней. - Тишины и покоя, - ответила она. - Но там же столько замечательных занятий и славных людей, с к