может вывести его из себя. На самом деле Люк был достаточно умным и способным человеком. Его глубоко сидящие глаза и грубое плоское лицо блестели в свете одинокого фонаря с зеленоватым колпаком. И все-таки начальник полицейского участка производил впечатление совершенно равнодушного человека, неспособного контролировать даже самые вопиющие преступления, совершаемые в городке. Смерть парня Ид была еще одним доказательством этого. Тем не менее, Зак ничего не сказал, так как надеялся на поддержку Люка Смитта в более важном деле. - Люк, у меня проблема. Тебе известно о моем последнем контракте на живой антиквариат? Люк перекатил жвачку слева направо. "Ага". - Он сбежал. Снова вернулся сюда. Я попытался переговорить со своим клиентом по контракту в форте силовых установок, но это бесполезно. Он настаивает на том, чтобы я доставил Хенси к нему, поэтому мне нужно найти его. Он здесь, в городе. Люк перекатил жвачку слева направо. "Ага". - Он здесь, всем это известно, включая тебя, но я не знаю, где его искать. - Зак подался вперед. - В Шейне не так уж много людей, которым я бы доверился, но я считаю, что тебе можно доверять. Тебе известно, где скрывается Хенси? Люк прекратил жевать. "Нет". - Ты видел его? Люк мутным взглядом посмотрел на коптящую лампу. "Нет". - Черт возьми, Люк, если все вы только и будете говорить "ага" и "нет"! - Я буду начеку. Это все, что я могу для тебя сделать, Зак. Ты найдешь его. - Рука начальника полицейского участка потянулась к сложенной газете, правый носок его сапога начал слегка постукивать. Зак отчетливо ощущал громкие удары часов, висевших на стене. "В свое время, Зак, ты столкнешься с ним, уверяю тебя. Но несмотря на это, я буду начеку". - Большое спасибо за поддержку, - промолвил Зак и вышел. Он побрел вниз по Мейн Стрит, поднимая пыль, которая блестела при свете желтой луны. Подобно многим уроженцам Миссури, Люк Смитт был потомком одной из европейских семей, которые когда-то переселились с Террафирмы. Поведение начальника полицейского участка было каким-то загадочным. Но одно Зак знал определенно, что Люк Смитт был его единственной надеждой в деле сбора сведений о Хенси Бонне. Поэтому воспоминания об отрывисто-грубой и бесполезной беседе разожгли его гнев. Он продолжал идти, хотя уже давно прошел магазин Меркантайла и Рапопорта, магазин-парикмахерскую для мужчин. Почти везде были разбиты витрины. В пивной "Последний шанс" уже погасили свет. Заку показалось, что он увидел, как сверкают красивые волосы Белл. Он ускорил шаги. 9 Чем ближе подходил Зак к пивной "Последний шанс", тем отчетливее начинал осознавать, какое отвращение испытывал каждый раз, когда ему приходилось приближаться к этому месту. У него начинало урчать в животе, и он признавал, что здесь существует и правит над всеми безмолвная пьяная правда. Из помещения раздавались грубые ругательства. Неожиданно послышался звон разбитого стекла, который сопровождался грохотом и топотом. На крыльце, наполовину скрытая из-за привязанных роботов-лошадей, стояла Белл Новак, наблюдавшая за приближением Зака. Вдруг она закричала вульгарным голосом: "Черт бы тебя побрал, Фритци, это уже второе зеркало за неделю!" Непристойный голос ответил: "Ну-ка иди сюда, Белл, и повтори это. Я сдеру с тебя трусы и потащу наверх, а потом..." - Я - леди, ты что забыл об этом, вонючий шалопай! Зак подождал в тени, охваченный благоговением и отвращением одновременно. Конечно, Белл умела постоять за себя, когда это было нужно. При ее профессии, которую она приобрела, как только стала взрослой девушкой (потому что хорошенькой девушке практически нечем больше заниматься в Шейне), необходимо было либо научиться стрелять, драться, смеяться и защищать себя всеми возможными средствами, либо ожидать, пока тебя изнасилуют, изобьют, оскорбят, унизят или же сделают все это одновременно. Но несмотря на это, Зак кипятился, когда Белл по необходимости вела себя грубо, чтобы отвадить бандитов. Какое-то мгновение она стояла боком к нему, так что ему был виден ее дерзкий профиль. Свет, падавший на нее из пивной, освещал низкий вырез ее дешевого платья, украшенного блестками. Выделялась ее полная грудь. Белл была невысокого роста, несколько приземиста, крепкого телосложения. Но при этом у нее было приятное и ласковое личико, черты которого трудно было различить при слабом освещении. Ее карие глаза и светлые волосы искрились. По позе с зажатыми кулаками на боках можно было определить, что она в ярости. Изнутри раздалась еще большая какофония. Затем снова захохотали. Белл пронзительно закричала: "Ты слышишь, что я говорю? Ты воняешь, воняешь, воняешь!" - Ох, сейчас подойду и поцелую эту телку, - закричал Фритци Бонн в ответ. - Разберусь с этим барменом и тотчас выйду и размозжу это венерическое личико, не так ли, парни? Раздались возгласы одобрения, ругательства, звуки разламывающейся мебели. У Зака похолодели ладони. - Мы еще не напились. Мы не позволим закрыть это заведение. - Бармен! - послышался изнутри лукавый женский голос. - Мы все свободные души, а ты один из тех, кого наши революционные праотцы сделали опасным. Один из тех, кто мешает свободе личности других. Ты дрянь... - Сопровождаемая хохотом и аплодисментами девушка что-то швырнула, - теоретик, паршивый социальный мыслитель... - Одобрение переросло в гром оваций. - Тупица! Если ты закроешь эту чертову пивную, я раздавлю твои яйца! Помимо рева веселья и ликования, раздавались подбадривающие возгласы. "Ты молодец, Келемити!" - Ей все известно об этих "умниках" и об их теоретиках. - Ура, Келемити, она умеет читать! При этом последний кричавший, отвратительный молодой хулиган с безобразным ртом и змеиными глазами, еле выполз из пивной, отвязал лошадь и поставил ее на колени у крыльца. Белл отскочила назад, чтобы не быть растоптанной. На мгновение Заку показалось, что он узнал Хенси. Но когда наездник опустил голову, чтобы не удариться о дверь пивной, фонарь осветил яркий шрам на его щеке. Только по этому шраму Зак мог отличать близнецов. Фритци Бонн ворвался в "Шанс" и начал стрелять из револьвера. Он вдребезги разнес несколько ламп. Зак поспешно направился к Белл, вдыхая сиреневые духи, которые она обычно употребляла в большом количестве. Это приятно возбуждало его. Но сегодня он не отреагировал на них. Он был охвачен презрением и гневом. - Белл... - Зак, сладкий! Я так рада видеть тебя! - Давай поскорей уйдем отсюда. Ты слышала, что выкрикивали эти дураки там, в пивной? - Ты разыгрываешь меня? Слышу ли я их крики? Они требуют, чтобы пивную не закрывали, - она произнесла это так простодушно, что он не смог сдержать улыбку. Размахивая руками, он воскликнул: "Это кучка невежд. Они говорят о мыслителях и революции на Миссури, но никто из этих безмозглых не знает ничего об этом! Совершенно ничего! Они просто ухватились за какие-то глупые лозунги, которые все повторяют уже многие годы и используют их для собственного успокоения..." Казалось, что Белл слишком откровенно прижимается своей грудью к груди Зака. Может быть, она просто приветствует его возвращение со свойственной ей теплотой? Он не успел подумать об этом, а она уже гладила его подбородок своими пальчиками, улыбалась. Он продолжал говорить еще какое-то время, не замечая теней, которые двигались у двери пивной, не обращая внимания на то, что из-за тусклого освещения еще больше усилились выкрики, хохот и топот внутри пивной. Белл продолжала смеяться, прижимаясь к его груди. - Хорошо, Зак, сладкий мой, давай прогуляемся. Туда, куда ты хотел. Здесь ужасно шумно. Я целый день на ногах. - Она потянула его за собой. Свет фонаря, который упал на ее щеки, осветил несколько капелек пота, выступивших из-под пудры. Зак раздраженно отстранил ее и вернулся на прежнее место. - Пытаешься закрыть мне рот! От подобного обращения меня тошнит. - Он фыркнул, когда произносил звук "т", а потом в ярости взмахнул рукой, как бы обвиняя этим жестом всех демонов, которые находились внутри пивной. В темноте сверкнула спичка, осветившая лицо, в котором было что-то сатанинское. Человек, которому принадлежало это лицо, лениво и небрежно стоял у стены пивной. Он поднес спичку к концу своей длинной сигары, а затем отшвырнул ее. Спичка отлетела и попала в щеку Зака. "О господи", - подумал Зак. Он узнал человека, вышедшего из пивной, собрал все свое мужество и повернулся к нему лицом. - Добрый вечер, Кид. - Добрый вечер, Зак, - ответил Арривидерчи Кид по прозвищу Малыш. Кид был высоким, имел нездоровый вид, вощил свои усы и носил серебряные шпоры, которые позвякивали при ходьбе. Его кобура с револьверами была очень старой, видавшей виды. Глаза Кида заблестели, когда он затянулся сигарой. Изо рта у него капало что-то липкое, напоминавшее соус для спагетти. - Итак, за нашими спинами ты делаешь свое черное дело, Зак? Ты не считаешь нас свободными людьми Миссури. Извини меня, - промолвил Кид с издевкой, - если, конечно, ты не будешь больше клеветать на нас, свободных, демократически настроенных горожан. Предусмотрительность помогла Заку сдержаться и ничего не ответить. Белл снова потянула его за рукав. Он отстранил ее и в ярости покачал головой, больше злясь на себя, чем на Кида. Спор с этим мерзавцем ни к чему не приведет, кроме, как к драке. Но, переведя дух, он выпалил: - Во всем этом много гадкого, Кид. Вы даже не понимаете сути этой революции. - Значит, я тоже тупица? Да? Ты действительно хочешь иметь неприятности от джентльменов города, мистер Рендольф? Но мы простим тебя, потому что ты сам тупица. Ты не понимаешь, что мне совершенно безразлично, что я не умею читать. Я прекрасно знаю, какая произошла трагедия, несмотря на то, что не могу прочитать обо всей этой исторической чепухе. Он с наслаждением затянулся. Глаза его были веселыми, в них отражались огоньки горящей сигары. "Я прекрасно знаю, что революция дала возможность человеку делать все, что он пожелает и никто не имеет права трогать его. Парни в те далекие времена были уверены в том, что это лишь эксперимент, но эти мыслители просто не были приспособлены к жизни. - Кид наклонился, улыбаясь и трогая ружье. - Еще один вид самцов. Он наводит тоску от одного только слова "танцуй". Револьвер повис в воздухе, зажатый в его руке. Взрыв смеха Кида раздался одновременно с выстрелом. Белл пронзительно вскрикнула. Зак высоко подпрыгнул, чтобы пуля не угодила в него. Потом он выпрямился, словно чурбан, увидел, как губы Кида раскрылись, чтобы выпустить дым, и он проговорил сквозь зубы: "Танцуй, пижон, ну давай". Зак скорчился. Он сжал кулаки. Белл встала между ними, в ее карих глазах был страх: - Оставь его в покое, Кид. Тебе ведь известно, что он живет не так, как все остальные. - Конечно же. Он считает всех нас безмозглыми тупицами. Не так ли, мистер Закки Рендольф? Белл засмеялась слишком натянуто: "Парни, это всего лишь шутка". - В его словах не было и намека на шутку, - настаивал Кид. - Это было оскорбление. - Парни, - в отчаянии воскликнула Белл, - мы можем уладить все прямо сейчас. - Согласен, - промолвил Кид, потянувшись за блестящим пистолетом. - Если только Закки громко скажет, что он безмозглый тупица. В это время грохот в пивной несколько поутих. Посетителей привлекли события, которые разворачивались на крыльце, и выстрелы из револьвера. Неприятный на вид парень высунул голову, похожую на котелок, и поднял брови. От него исходил отвратительный запах гнили. Он был кривоног, но выглядел щеголем. Концы его фрака были укорочены, чтобы не мешать ему свободно играть парой револьверов, опущенных вниз, но направленных вперед. - Я ничего подобного не скажу, - фыркнул Зак. - Я даже не хочу удостаивать тебя ответом, ты, кровожадное животное. Ты убил сына вдовы Ид. Арривидерчи Кид вздрогнул. "Этого тошнотворного мальчишку? Он был такой наглый и дерзкий". - Наглый? - Зак не в силах был продолжать. Он дрожал от гнева и страха одновременно, потому что все шло из рук вон плохо. Кроме мерзавца с головой, похожей на котелок, остальные посетители тоже вывалили толпой из помещения. Из всех выделялся Фритци Бонн, сидевший верхом на коне. Это было столь невероятным! Это не могло происходить на самом деле! Но все это происходило. Вооруженные до зубов дикари и ведьмы образовали полукруг, чтобы сражаться с ним. Человек в котелке взялся за оружие, взвел курок и заметил: - Это ты, Рендольф? Ты всегда изображаешь из себя непонятно кого. Повернись ко мне, Рендольф, и я пощекочу тебе нервишки за то, что ты вывел из себя моего друга Кида. Жаль, что ему не удалось всадить в тебя пулю. Ты либо нервный, либо слабоумный. - Он сумасшедший, но не опасный, Дикий Билл, - ответил Кид. - Он просто тупица. Я собираюсь заставить его признаться в этом, как только вы, все мои друзья, приготовитесь к представлению. Дикому Биллу Корзибски понравилась эта мысль. Он начал приглашать вновь прибывших принять участие в спектакле. Крыльцо гудело от голосов. Белл встала на цыпочки и прошептала Заку на ухо: - Я пыталась освободить тебя, глупый болван. Больше я ничем не могу помочь, иначе потеряю работу. Он повернулся к ней, уже готовый крикнуть, что не желает, чтобы она что-нибудь делала для него. Но промолчал. В ее карих глазах горели гневные огоньки. Она произнесла: "А теперь тебе остается либо попросить прощения, либо драться". В это просто невозможно поверить! Это лишено здравого смысла! То, что на любой другой планете расценили бы, как обыкновенный интеллектуальный разговор, здесь превратили в страшное безобразие. Тени гудели и сгущались на крыльце пивной. Ночной воздух наполнился запахом искусственного пота, который исходил от лошади Фритци Бонна. Зак прошипел Белл: "Я отказываюсь и от того, и от другого". - Ты чертов глупец! - воскликнула Белл, чуть не плача. Зак еще не знал, что ему делать. 10 Толпа людей, стоявших на крыльце пивной "Последний шанс", совершала последние предупредительные перемещения. Какое-то громадное чучело в цилиндре скатилось вниз, держась за опоры, которые поддерживали крышу и спускались на крыльцо, в то время, как со второго этажа уже повысовывались проститутки, желавшие узнать, что происходит. Когда, наконец, разговор закончился, Зак заметил, что опору подпирает Филемон, уцепившись каблуками за перила. Их взгляды встретились. Филемон коснулся своего цилиндра и начал напевать старый похоронный марш. - Итак! Женщина с грубым голосом вышла из пивной и выступила вперед. Это была ужасная толстуха в укороченных штанах, грязной блузе и жилетке. У нее были выпученные лягушачьи глаза, короткая мужская стрижка. Грязная шляпа свисала за спиной. Кроме того, на ее лице были странные усы. Только по обрубленным штанам и груди можно было догадаться, что она родилась женщиной. - Итак, это и есть маленький приятель из Косфеда, не так ли? И он кукарекает везде о том, что мы всего лишь куча отбросов? - голос Келемити Фазерингейл был грубым и дребезжащим, потому что она пыталась говорить напыщенно. - Мне никогда не нравилась твоя наглость, Рендольф, и, ей богу, это правда. Белл должно быть стыдно за то, что она поддерживает отношения с таким типом. Ты еще до сих пор занимаешься этими дурацкими драгоценностями, Рендольф? Дикий Билл Корзибски сплюнул между кончиками сапог. - Она для него такая же острая и возбуждающая, как перец, потому что умеет читать и провозглашать теории тупиц. И вообще он не с Миссури. Кошмар. - Втянул моего братца в одно из своих паршивых дел, - прорычал Фритци Бонн, нагибаясь, чтобы не удариться о крышу пивной. Зак не смог сдержаться. - Да. Я вернулся сюда снова, чтобы найти его и заставить выполнить условия сделки. - Только поосторожней! - взвизгнула Келемити. - Ты и стадо вооруженных лошадей-охранников, мистер Спесивость! Толпа выразила свое одобрение аплодисментами и криками "ура". Зака охватило страстное желание вырваться и убежать. Усилием воли он подавил это желание, хотя у него внутри все клокотало от страха. Комическая жестокость людей, стоявших на крыльце, в любой момент могла стать для него ловушкой, из которой он не сможет выбраться. Белл тоже чувствовала это. Она тянула его за куртку, наполовину спрятавшись за его спиной. Последовало несколько грубых предложений о следующем этапе разборки, включая поджог Зака и кастрацию его тупым охотничьим ножом. На что Арривидерчи Кид ответил отрицательно, потрясая в воздухе длинным дулом револьвера почти у самого лица Зака. - Нет... - Кид пощупал один навощенный ус. - Мне просто хочется заставить его сказать во всеуслышание, что он тупица. Зак глубоко вздохнул: "Я не признаю этого никогда". - Давай привяжем его позади моей лошади и пусть потащит его... - начал Фритци, у которого лицо было обезображено шрамом. На этот раз рука Кида описала в воздухе круг настолько быстро, словно он орудовал ножом, и Зак понял, что игра становится слишком опасной и не сулит ничего хорошего. Эти люди действительно были уверены в том, что они свободны и могут подобным образом разрешать любые споры. Револьвер Кида дрожал у самого лица Зака. Он сказал очень мягко: "Ну. Право выбора принадлежит мне, Рендольф!" - Я ничего не скажу такому человеку, как ты. - В таком случае, - побледнев сказал Кид, - я бросаю тебе вызов. Раздался взрыв аплодисментов. Филемон Ресмассен хотел было вмешаться, но потерял равновесие и упал в пыль, продолжая хлопать в ладоши в состоянии пьяного веселья. Аплодисменты не прекращались. Фритци Бонн выхватил револьвер из кобуры, бросил его Заку, так что он заблестел в свете желтой луны. Вместо того, чтобы протянуть обе руки и схватить его, Зак даже не пошевелился, и револьвер упал. Шум превратился в грохот и рев. Затем воцарилась тишина, за которой последовал слабый возглас удивления. Зак чувствовал, как за его спиной дрожит Белл. Кид сделал большой шаг вперед. Его серебряные шпоры блестели, зубы были стиснуты, в глазах застыл ядовитый блеск. Он промолвил: "Я сказал, что бросаю тебе вызов". Зак тяжело покачал головой. Он заставил себя не отводить взгляда от лица Кида, но для этого ему пришлось собрать воедино все свое мужество. "Нет. Не думаю, чтобы убийство что-то решило или доказало". Послышались ошеломленные вздохи. Келемити Фазерингейл сделала непристойные намеки мужчинам, которые окружали ее. Зак вспыхнул. Фритци Бонн обозвал его сукиным сыном и выкрикнул еще какие-то ругательства в его адрес. Сейчас Белл уже была не в состоянии что-то шептать, она дергала его за руку и вопила, как все остальные: "Не позволяй им, Зак, обзывать себя подобными словами. Почему ты терпишь все это?" - Глупые слова, Белл. Они ничего не значат. - Ты не смеешь позволять им издеваться над собой, Зак! - Белл чуть не рыдала. - Очевидно, он может и будет, - раздался голос Келемити. Она выразила свои сомнения по поводу того, к какому роду относится Зак. Его щеки из ледяных стали воспаленными от жара. Ногти глубоко впились в мякоть ладоней. Но он продолжал держаться, отказываясь отвечать на омерзительные обидные слова, сыпавшиеся на него отовсюду и доводившие его чуть ли не до безумия. Кид подошел к нему еще ближе. Его глаза были подобны маленьким очажкам, отражающим блеск желтой луны. - Подними железку, Рендольф. У Зака ныли челюсти. Ноги в подъеме горели. "Нет". - Ты... - Кид находился на грани срыва. - Я сказал, подними пистолет. - Ты и подними его, Кид. Тебе он нужен больше, чем мне. Тебе он необходим для того, чтобы доказать что-нибудь. - Я предупреждаю тебя... - Кид произносил слова полушепотом-полусвистом, в конце фразы он весь задрожал и побелел. - Я предупреждаю тебя, что до тех пор, _п_о_к_а _т_ы _н_е п_о_д_н_и_м_е_ш_ь _п_и_с_т_о_л_е_т_... - Ничего не выйдет, - отрезал Зак. - Я не играю по твоим правилам. - Он отвернулся. Испуганное лицо Белл вспыхнуло. Он направился прямо вдоль улицы и повернул в направлении своего дома, а остальные были охвачены таким шоком от того, что произошло, что продолжали еще какое-то мгновение стоять на крыльце в тишине. Зак уже был далеко, быстро шагая при свете луны, когда у пивной "Последний шанс" раздались возгласы недоверия, крики и ругательства. Белл догоняла его. Она рыдала. Он не поворачивал головы, потому что не хотел показывать ей выражения облегчения, которое было написано на его мокром от пота лице. Ему просто необходимо было принять ванну. - Зак, Зак, тебе следовало оказать им сопротивление! Тебе нужно было драться, теперь ты не сможешь больше находиться в этом городе. Он продолжал идти, глядя вперед. "Кто это говорит?" - Они оскорбили тебя! Они назвали твою мать старой прыщавой проституткой! Сказали, что у тебя нет яиц... Он развернулся и с такой яростью схватил ее за плечи, что даже сам испугался, потому что не ожидал от себя такого. - Белл, Белл ты родилась на этой мерзкой, испорченной, богом забытой планете, а я нет. И я не собираюсь ни овладевать ее испорченными и омерзительными ценностями, ни хранить им верность, ни следовать им ни на йоту! Я не собираюсь играть по их правилам, потому что для цивилизованных людей их философия ничего не значит... - О, - она остановилась, чтобы выплакаться. - Ты всегда рассказываешь и читаешь мне об этой философии, меня это не волнует. Они набьют тебе рот лошадиным пометом и заставят съесть его, Зак Рендольф. Неужели же это ничего не значит для тебя по сравнению с этой твоей философской чепухой? Неужели? - Луна осветила перламутром ее влажные глаза, сделав их похожими на драгоценные камни. Она вся тряслась, с головы до ног. - Неужели это для тебя, как для мужчины, ничего не значит? - Н-нет, - солгал он. - На других планетах цивилизация выше подобного поведения. Его слова прозвучали как-то бессмысленно. Обманчиво. Он хотел, чтобы его убежденность была чем-то подкреплена. Замечает ли Белл его сомнения? Наверное, она все понимает, и это приводит ее в бешенство. - Белл, лучший способ справиться с ними - это игнорировать их. - Нет, это нужно для тебя самого, Рендольф. Если ты хочешь называть себя человеком. - Я человек, потому что я думаю. Потому что я строго придерживаюсь закона логики, закона... - Напрасные слова. Он тяжело выдохнул, попытался говорить более резко. - Ты называла меня человеком с самого начала нашего знакомства. Что же изменилось так внезапно? - Такое как сегодня, еще никогда не происходило, вот в чем дело. Может быть, мы слишком долго знаем друг друга. - Да, может быть и так. - Какое прекрасное, черт возьми, возвращение домой! - Она подпрыгнула, встала на цыпочки и подарила ему смешной отрывистый поцелуй. - Это все, что ты получишь сегодня ночью, а, может быть, и не только, все зависит от моего решения... Зак пришел в ярость: "До тех пор, пока ты решишь, что?" - Правы ли парни, и что я просто несчастная тупая проститутка, зачарованная твоими книжками и длинными рассказами о других планетах. Может быть, ты просто вскружил мне голову, Зак Рендольф. Может быть, именно сейчас пора все изменить. О, как бы я хотела, чтобы ты не был таким пылким, прекрасным любовником! Закончив на печально высокой ноте, она повернулась и убежала вверх по узкому проходу между двумя магазинами слишком большими шагами, которые выдавали ее происхождение. Зак стоял ошарашенный. Он чувствовал боль и злость. Он до сих пор еще ощущал запах ее сиреневых духов. Чертова страсть, на него совершенно не подействовали ее грустные слова, так же как совершенно не задели ругательства и мерзости, которые он услышал в свой адрес на крыльце "Шанса". В конце Мейн Стрит темные всадники собирались в кружок. Они грохотали, рычали и бросали в воздух свои шляпы. Слышались револьверные выстрелы. Раздавались звуки разбитых окон. Мелькали бутылки. Затем компания хулиганов с ужасным грохотом помчалась вверх по пыльной улице по направлению к нему. Укрывшись в тени крыльца магазина Рапопорта, он увидел обнаженное белое тело. Девочку из "Шанса", совершенно раздетую и пронзительно визжавшую, везли на лошади Кида. Когда эта темная толпа с грохотом пронеслась мимо, он услышал возглас "Подлец!". Его кто-то заметил. Топот копыт прогремел и затих. Вскоре в свете луны показалась фигура начальника полицейского участка Люка Смитта, который ехал на лошади в направлении улицы, освещенной стеклянными фонарями. Как всегда, слишком поздно. Какое-то время Зак пристально разглядывал револьверы, выставленные в витрине магазина Рапопорта. Затем он повернулся и побрел домой. 11 Ворота были закрыты. Зак потянулся и опустил засов легко открывающегося Л-образного замка, который закрывал от людей его мир. Почти со сладострастной улыбкой он окинул пристальным взглядом свой сад. Приятное сопрано звенящих колокольчиков донеслось до его ушей. Мягкие тона разноцветных огоньков отражались на его щеках, когда фороспоры двигались в своем собственном ритме, взволнованные нежнейшими прикосновениями легкого ночного ветерка, проникавшего сквозь шламовый кирпич, из которого были сделаны стены сада. Он вдыхал аромат и наслаждался головокружительными красками, громко причмокивая губами. Он ощущал сладострастие, глядя на эти странные живые создания, которые дико развивались и, при этом, были бесценными! Здесь, среди пятен пастельных тонов - голубого, розового и бледно-желтого он становился самим собой. Вот где настоящая красота! Сад был небольшим. Стены, на голову выше Зака, окружали его с трех сторон, создавая естественные экраны, на которые кристаллы бросали свои отражения. Четвертой стеной сада служила наружная стена его коттеджа. Аккуратно проложенная дорожка вела прямо от ворот к двери дома. Зак осторожно прошел по этой дорожке, внимательно разглядывая то место, куда он ступал. Ветви фороспор распространялись от центрального ствола на высоту лодыжки. Одно кристаллизованное голубое формирование в конце ветви нависало над дорожкой. Его отблеск был особенно приятным. Зак встал на колени и легонько вздохнул. Он достал из кармана миниатюрное приспособление из посеребренного металла. Инструмент напоминал щипцы для сигар, которые использовали многие местные жители. Он осторожно отрезал голубое формирование с конца ветви. В тот момент, когда к нему прикоснулось лезвие, формирование издало звон. Все фороспоры заволновались, реагируя на сообщение, поступившее из их общей корневой системы. Зак поднял формирование, снял его с ветки и снова почувствовал приятную боль. Он немного повредил живое существо. На самом деле, фороспоры представляли собой минералы и не были чувствительны. Но все же он всегда ощущал себя немного садистом, когда отрезал концы веток. Что еще раз доказывало, что вопреки всякой логике человек чаще доверяет своему желудку, чем своей голове. Он поднялся, нежно держа фороспору, получая удовольствие от опалового цвета, которым сейчас светилась его рука. Он отнес ее в первую из трех комнат своего коттеджа, пробираясь по дому на ощупь. Фороспора освещала лишь края его ладони. Он положил ее на ящик и пошел дальше. Его сапоги натыкались на деревянные предметы. Они трещали, разламываясь. Пропади ты пропадом! Комната была так заставлена, что ему едва удавалось не задевать дешевые вещи, которые были разбросаны то здесь, то там. Он пошарил в карманах брюк, нашел спичку, зажег ее и протянул руку вперед, чтобы дотянуться до лампы, которая висела на стене. Сувениры, уже приготовленные к упаковке, лежали штабелями до потолка. В глаза бросались миниатюрные грузовые вагончики, грубо изогнутые револьверы, шатающаяся башня с маленькими деревянными флигельками, некоторые из которых уже развалились. Он наступил на них. Посмотрев вниз, он почувствовал какое-то жжение в животе. Шок прошел, хотя волнение осталось. Он собрал остатки сувениров, бросил обломки в упаковочный ящик и задумался о своих коммерческих делах. Шести сувениров уже нет. Это наполовину сократит его доход. Привыкший тяжело работать, он с горечью думал о том, как растрачиваются последние запасы серных спичек. Но, в конце концов, ему просто необходимо было зажечь спичку. Он отнес фороспору во вторую комнату. Она была немного просторнее, чем широкий коридор без окон, и заставлена скамейками, которые он сделал сам. На одной скамье, которая находилась рядом со всеми его паяльными и монтировочными инструментами, его щипцами и зондами, его клещами и плоскогубцами, его дорогими колбами с химикатами и абразивными материалами, стояли два пустых ящика, напоминавшие грядки для растений. На дне каждого из них находились упаковочные материалы, которые он стянул из местных магазинов. На этих упаковках лежали образцы его последней коллекции. Это была серия брошей и пряжек для поясов с аккуратно срезанными кристаллами, вделанными в оправу в виде кактусов. Иностранные фирмы, которые закупали у него небольшие партии драгоценностей - а на изготовление каждой партии уходило пять-шесть месяцев, начиная от высадки кристаллов до окончательной их обработки и изготовления изделий - всегда требовали, чтобы его ювелирные изделия были выполнены в фольклорном стиле планеты Миссури. Они заказывали револьверы и лошадей, и так продолжалось бесконечно. Ему больше нравились естественные очертания планеты, и поэтому другие изделия он изготавливал только в том случае, если ему отчаянно нужны были деньги. Через проход находилась его Листер Кельн (печь для обжига). Она стояла возле его драгоценного и очень дорогостоящего микротома. Он открыл щеколду рабочей камеры печи. Положил блестящее голубое образование внутрь. Закрыл щеколду и настроил усовершенствованный слабый лазер на нужный уровень. Довольный, что мерцающий диск указывает на то, что печь работает в нужном режиме, он снова осмотрел комнату. Наконец, его лицо разгладилось, и он успокоился. Через некоторое время он направился в третью, последнюю комнату. Самая большая, она была запущена из-за его нечистоплотности. Он зажег одну из трех ламп, проверил ящик, куда ему опускали почту через наружную стену, ничего не нашел там интересного, кроме еще одной безграмотной записки от Делаханти, написанной от руки, в которой ему сообщалось о шестидневной просрочке уплаты за квартиру. Ладно, Делаханти подождет девяносто дней или даже больше, просто потому, что Зак является агентом Косфеда. Как только из Форта Пропалшн отправят его груз с миниатюрными грузовыми вагончиками, Зак получит ваучер от своего руководства, офис которого находился на отдаленной планете. Зак вздохнул запах несвежей, неубранной постели. Он перевернул упаковочный контейнер и достал флягу с красочной этикеткой. На ней был изображен дикарь, выпускающий огонь изо рта и держащий регистрационный номер Бюро алкогольных напитков Косфеда. Выпивка не волновала Зака, он налил себе просто, чтобы понежиться. Он присел на упаковочный контейнер, получая мрачное удовольствие от мысли о том, с каким страхом и отвращением жители Шейна воспринимали появление в их городке таких средств галактической цивилизации, как почтовый робот-автомат, который приблизительно два раза в неделю появлялся в этих местах. Ему повезло, что он стал сотрудничать с Косфедом, хотя бы потому, что он не утратил связи с рационализмом и порядком, которые существовали на тех планетах, где время не остановилось. При первом же глотке спиртного - а это был дешевый напиток, так как он не имел возможности позволить себе что-то получше - он с ужасом почувствовал, что с его головой не все в порядке. И дело было не в неприятностях последних дней. Значит, на него действовали его маленький дом и сад. Они словно ограждали его от уродства внешнего мира. На несколько минут он совершенно забыл о том, что может потерять контакты с Косфедом, если не доставит Хенси Бонна Миколасу Сефрану. Вместо того, чтобы ослабить беспокойство и тревогу, алкоголь, казалось, еще больше усилил их. Он сидел, поддерживая обеими руками флягу и наблюдал, как тараканоподобное насекомое с длинными усиками ползает по заплесневелому дощатому полу. Перед ним снова появились живые образы участников ловушки у пивной "Последний шанс". Белл была права. С ним обращались не лучше, чем с дворняжкой. И он вынужден был подчиняться. В его голове сверкали раскаленные красные и черные молнии. Какое унижение! Еще один глоток. Жарко, безвкусно. Он выпрямился. Стало прохладней. Он не ощущал себя мыслящим. Он чувствовал омерзение, растущее унижение, потому что именно сейчас под воздействием Белл было подвергнуто сомнению его мужское достоинство. Но как может случившееся стать унизительным, если ты отказываешься признавать правила этого общества? Для человека, который верит, что поворот стрелок часов назад возвестил на Миссури возвращение к прекрасному идеалу, то, что случилось, должно быть унизительным. Но те, кто надеялись на возвращение общества свободных, сильных людей должны понять, что они заблуждаются. Это был губительный философский обман, перед лицом которого кучка психопатов доставляла себе удовольствие необузданными крайностями в то время, как остальное городское население отказывалось открыто спрашивать с них то ли из-за своего невежества, то ли потому, что реакционно-революционная верхушка постепенно создала общество, в котором обыкновенный человек был действительно беспомощным, запуганным дикостью очень сильных людей, которых здесь мнимо считали идеалом. - Подонок и дерьмо! - Зак прополоскал рот содержимым фляги так, что пролилось на грудь. Он даже не выругался. - Эти омерзительные, чудовищные сукины сыновья. - Его зубы блестели, словно клыки. Он закрыл глаза и погрузился в забытье, представляя себя с кнутом в руках. Кнут был похож на один из тех, которыми пользовались на платной конюшне в Шейне. Арривидерчи Кид лежал вниз животом на земле совершенно голый. Он лежал распластанный, со связанными ногами и руками. Келемити Фазерингейл лежала рядом с ним, точно в такой же позе, раздетая и скованная. Зак поднял кнут и размахнулся. На спине Кида появилась алая полоса. Кид захныкал. Зак продолжал бить Кида кнутом до тех пор, пока тот не закричал пронзительным голосом и не взмолился о пощаде. Тогда он обратил внимание на Келемити. Хлыст пронесся высоко у него над головой, выше, чем могла достать его вспотевшая мускулистая рука. Зак открыл глаза. В дешевом зеркале для бритья, которое находилось напротив, он увидел свое перекошенное лицо. Пот стекал по усам. Он еще раз взглянул на ужасное лицо и произнес: "О, боже". Зак поспешно отвернул голову и выпил. Затем он погасил лампу и медленно заполз в свою несвежую постель. Он долго не мог заснуть. Сон, в котором он размахивал хлыстом, привел его в дрожь. Подобные сновидения никогда прежде не мучили его. Неужели он на самом деле был способен проявить такую жестокость?! Нет! Может быть, он действительно второсортный человек. Но он не животное. Он не похож на них. Видеть во сне процесс избиения кнутом означает играть в их игру. Признавать их стандарты. Как же все это могло произойти с ним, даже в забытьи? Забыть об этом. Естественная реакция. Внутренности и железы - это часть тебя, но они не управляют тобой. Ты не такой, как эти, не такой как остальные. Но его одолевали новые сомнения. Наконец, пришел беспокойный отдых. Он продолжался не более часа и закончился мрачным сознанием того, что у ворот сада раздаются пронзительные крики. В ворота стучали кулаками. Зак натянул рубашку и вставил три заряда с транквилизатором в свою шестизарядку. Он вышел босиком. В его руке блестел серебристый ствол ружья, в котором отражались лучи света. 12 Слова, которые произносили по другую сторону стали более вразумительными: "Крайне оскорбленный, я пребываю в состоянии гнева! Пусть мой гнев падет на головы этих слуг! Я бушую против небес, которые навалили на мою скромную голову эту тень злого провидения". - Филемон! - позвал Зак. - Какого черта тебе здесь нужно? - Бесчувственные дожди ослабляют их мучения! Поднимите ослепшие глаза к сияющим звездам... - Филемон, прекрати декламировать и расскажи, чего ты хочешь или я снова пойду спать. Сквозь толщину ворот раздался кашель, затем низкий тяжелый вздох и царапанье ногтей. - Открой, Рендольф. Открой, умоляю тебя. - Старый алкоголик словно готов был зарыдать. Его болтовня мгновенно пробудила Зака. - Я знаю, где скрывается Хенси. Нетвердой рукой Зак поднял засов. Филемон Ресмассен едва не упал в его объятия. Зак отстранился от него. Котелок Филемона слетел с головы. Он потянулся, чтобы подхватить его, едва не задев фороспору, которая находилась на краю дорожки, но вовремя упал на колени. Лицо Зака исказилось. Он поднял ногу, чтобы ударить Филемона, но увидел, что тот не повредил растение. Качаясь, Филемон встал. Он выглядел еще более жалким, чем обычно. Он отрыгнул, нащупал пальцем дыру в рукаве, моргнул, стараясь сосредоточить взгляд. Зак жевал нижнюю губу. - Ты надрался, как олух, Филемон. - Не будь я настолько пьян, я бы не мог узнать такую пикантную новость. Ей богу! - Ты мне не друг. Почему ты сделал это? - Потому! - Жирное лицо Филемона исказилось. - Эти жестокие пьяные педерасты после сумасшедших скачек по городу снова вернулись в "Шанс". Они заставили меня читать стихи. Когда я попытался отказаться, этот грязный Фритци... - Филемон схватился за челюсть. С внутренней стороны виднелся большой темный шрам. - ...затушил на мне свою сигару, а Дикий Билл и Кид в это время держали мои руки. Затем они вышвырнули меня на улицу. Но пока я там лежал, я слышал их болтовню. Они говорили о том, что тебе никогда не удастся найти Хенси, потому что он скрывается в Купере. В голове Зака зрело подозрение, но он отверг его. "Купер?" - Я был почти без сознания, но название я услышал четко. Эти трусливые псы ни за что поиздевались надо мной, в особенности этот бандит Фритци. - Филемон отрыгнул, затем поднял один палец. - Так мстительный господь поражает тех... Зак потянул болтуна вниз по дорожке: "Пойдем в дом, и я дам тебе еще глоток, - сказал он. - Я бы хотел услышать кое-что". Он вывел Филемона за ворота приблизительно через час. Затем наполнил все вещевые мешки зарядами, разбудил охранника платной конюшни и на рассвете выехал верхом в Купер, который находился в ста милях от Шейна. 13 Снова сумерки. Длинные лучи оранжевого света проникают сквозь два высоких удлиненных окна на сосновые стены и позеленевший медный пол комнаты. Зак лежит в ванне. Во рту у него торчит сигара. Горячая вода и желтое мыло очистили его тело от грязи, накопившейся за этот поход. Но никакая ванна не способна ослабить боль, чувство пустоты и незаметно подкрадывающийся стыд. Дверь в ванную апартаментов отеля Доббса была приоткрыта. Неожиданно на медный пол упала тень. Кто-то загремел бутылкой и стаканами. - Я действовал быстро и энергично, - произнес глубокий, очень усталый голос в коридоре. Причмокивание губами. Вздох. Звон бутылки. - Человек, заместителем которого я назначен, рассказывал мне, почему вы здесь. Должен заметить, Купер слишком далеко расположен от Шейна, чтобы в одиночку ехать туда верхом. Мужчина подошел и оперся о косяк двери ванной. Он был высокий, худой, с уставшими глазами, в пыльной одежде, с лицом оливкового цве