редложил молча выпить за старого герцога. "Эмил, мой старый суровый друг, было время, я думал, что все пропало, но теперь я вновь осмеливаюсь надеяться. Я обещаю, что он будет мне родным сыном". И король отпил вина, снова почувствовав на языке все ароматы лета. За ужином Гэйлон не обращал на Дэрина внимания. Делал он это не демонстративно: существовали установленные правила поведения, которым принц и наследник должен был подчиняться, кроме того, он слишком любил отца и не хотел его расстраивать. Но он мало разговаривал, мало ел, стараясь, чтоб это не было заметно, и был очень благодарен Дэрину за то, что тот не пытался вовлечь его в бессодержательный разговор. Все свое внимание принц сосредоточил на Люсьене, который был, как всегда, оживлен, от души веселился и наслаждался деликатесами. Гэйлон невольно смеялся его шуткам, все сидящие поблизости дамы тоже хихикали. Фейдир, занимавший место по левую руку от леди Марсел, неодобрительно хмурился. Но, подумал Гэйлон, разве посланник хоть когда-нибудь одобрял своего племянника? Дэрин не обращал внимания на выходки Люсьена, предпочтя сосредоточиться на еде, которая ощутимо отличалась от простой и нередко скудной пищи путешественника, к которой он привык. А здесь были некоторые из его любимых южных блюд, горячих и пряных, традиционные северные мясные пироги с вкусной хрустящей корочкой, розмариновый шербет, свежие фрукты, ломти жареного мяса, лососина. У Дэрина был сегодня утомительный день, и теперь вино, пища, тепло, духота переполненного зала начали оказывать свое действие. Он украдкой зевнул и, чтобы прогнать сон, стал вслушиваться в музыку, доносившуюся из дальнего конца зала. Струнный квартет почти безупречно исполнял "Отдых королевы". Лютнист играл прекрасно, просто прекрасно. - Вы не ушиблись сегодня? - робко спросила леди Марсел, повернувшись к герцогу. - Ушибся? - повторил Дэрин, весь поглощенный музыкой. - Когда упали с лошади. - Видя, что Дэрин ничего не может понять, она добавила: - Лорд Д'Салэнг сказал, что сегодня вас сбросила лошадь. - Он так сказал? Как ни был Люсьен поглощен своими разговорами, он ни на минуту не упускал Дэрина из внимания, и теперь он с надеждой посмотрел через стол. Но похоже было, что герцог оставит эту тему. Люсьен вмешался: - Да-да, скажите нам. Вы не ушиблись? - С выражением беспокойства на лице он подлил Дэрину вина. С преувеличенной осторожностью Дэрин положил нож на тарелку и наклонился вперед. - Поскольку я далеко не такой хороший наездник, как мой отец, то, видимо, могу считать, что мне повезло: шею я не сломал. Дэрин говорил негромко, но отчетливо. Люсьен перестал улыбаться. Все замолчали. - Это был несчастный случай. - Никаких сомнений, - сказал Дэрин, прищурив глаза, но в его тоне ясно прозвучало, что сомнения есть. Гэйлон, как зачарованный, смотрел на молодых людей. Сцена была не самая красивая, но многие из присутствующих не любили Люсьена и были рады, что он попал в собственные сети. Нужно было немедленно что-то предпринять, иначе дело грозило закончиться поединком: Люсьен уже почти схватился за кинжал. - Люсьен, не передадите ли вы мне цукаты, - громко произнес Гэйлон. Люсьен нехотя отвел глаза от Дэрина и протянул блюдо принцу. Король одобрительно взглянул на сына и слегка кивнул, что означало: "Быстро сообразил". Все снова принялись за еду, и разговоры возобновились, а Дэрин все еще сжимал в руке свой бокал. Он злился на себя за то, что так быстро и так легко потерял самообладание. Но вот он почувствовал какое-то прикосновение к ноге, и чья-то рука легла ему на колено. Дэрин быстро взглянул налево: леди Марсел была занята едой, обе ее руки лежали на столе. Дэрин устыдился своей мысли. Но если не она, то кто? Справа от герцога сидел отец Марсел, барон Грэйстоун. Дэрин осторожно уронил салфетку и нагнулся за ней, попутно приподняв край скатерти. - Принцесса! - изумленно прошептал он. - Что вы здесь делаете? Джессмин не успела ответить. - Лорд Госни, - позвал король, - что случилось? Одна из гончих забралась под стол? Собак больше не допускают к столу. - Он жестом подозвал ближайшего слугу: - Сиспар, выведите ее, пожалуйста. - Сир, - сказал Дэрин, - это не собака. - Что же в таком случае? - король заглянул под стол, посмотреть что там есть кроме юбок и сапог. - Ага, немедленно вылезайте, юная леди! Дэрин отодвинул свой стул, и Джессмин выбралась из-под стола. Ее ночная рубашка испачкалась, волосы растрепались, грязными кулачками она терла глаза. - Так что все это значит? Голос короля звучал так сурово, что личико Джессмин сморщилось и глаза наполнились слезами. - Ну! - потребовал король. - Я... я... - запинаясь, выговорила Джессмин, - я не могла уснуть. Я хотела, чтобы Дэрин пришел и спел мне колыбельную. Тут она не выдержала и залилась слезами, ее тельце затряслось от рыданий. Король ошеломленно смотрел на нее. - Ну что ты, что ты, - взмолился он, - иди сюда, маленькая. Принцесса, не раздумывая, бросилась к нему, и он крепко обнял ее, потом посадил к себе на колени. - Ты получишь свою песню. Ну все, все. - Он вытер ее заплаканное личико и позвал слугу: - Принесите лорду Госни лютню. Инструмент принесли. Дэрин взял лютню, сел поудобнее и улыбнулся Джессмин, которая робко улыбнулась в ответ, прижимаясь растрепанной головкой к груди короля. - Я с радостью спою для вас, миледи, - церемонно произнес Дэрин. - Этой колыбельной меня научили на севере, в ней поется о маленьком толстом пони, который как-то замечательно покатал одну принцессу. - Дэрин провел рукой по струнам. У лютни был приятный тембр, но все-таки не такой, как у его Кэндилэсс. - Это старая, старая песня, а того пони звали Пушинка. Большой шумный зал затих, и, хотя Дэрин пел негромко, только для принцессы, никто не пропустил ни слова. Джессмин, намотав волосы себе на пальцы, заснула задолго до того, как песня закончилась. Когда затих последний звук, Гэйлон стряхнул с себя чары и огляделся. Похоже, на остальных песня подействовала так же, как на него: все вдруг устали и захотели спать. Принц удивленно взглянул на герцога. Неужели, пока он играл, его Камень неприметно светился? Но, возможно, оказалось достаточно одной только магии музыки. Король встал, бережно держа ребенка на руках. - Я полагаю, добрые люди, вечер закончен. Спокойной ночи и приятных сновидений. Шепотом поблагодарив короля, нарядно одетые придворные начали расходиться. Дэрин пожелал спокойной ночи леди Марсел и ее отцу. Сказав пару слов Гэйлону, король повернулся к герцогу: - Лорд Госни, вы не проводите нас в детскую? Я хотел бы после поговорить с вами. - Конечно, сир. И, аккуратно положив лютню, Дэрин вышел из зала вслед за королем. Вечер оказался плохим для Люсьена. Ужин встал ему поперек горла от злости, когда он увидел, что король и Госни беседуют, а потом уходят вместе. Он повернулся к стоящему рядом принцу. Тот ему что-то говорил, но молодой лорд был не в состоянии слушать. - Люсьен, вы меня слышите? - Прошу прощения, мой принц. - Я сказал, что забыл, как хорошо Дэрин поет. Вы видели, как он подчинил себе слушателей? Я думаю, мне стоит уделять побольше внимания урокам музыки. - Замечательная мысль, - коротко ответил Люсьен. Он видел горящие глаза мальчика и знал, что тот все еще находится под воздействием чар песни Дэрина. В нем нарастало раздражение, грозя захлестнуть целиком. Люсьен пожелал принцу доброй ночи, рассчитывая вернуться к себе, чтобы в одиночестве дать выход своей ярости. Но вечер еще не кончился. Рядом с ним возник Фейдир, мрачный и похожий на призрака в своих черных одеяниях. Его костлявое лицо ничего не выражало, но было заметно, что он недоволен. - Пошли со мной, - коротко сказал он Люсьену. "Что ж, неплохо", - подумал Люсьен. Он и сам хотел кое-что сказать старику. В комнате Фейдира они застали слугу, разбирающего постель. - Вон! - резко сказал посланник, и слуга выскочил за порог, не глядя по сторонам. Дверь тихо закрылась за ним. Фейдир сел за свой стол. "Дядин трон", - презрительно подумал Люсьен. Стульев в этой аскетической комнате больше не было, а сесть на постель молодой лорд счел ниже своего достоинства. Старик не замечал его, лениво поигрывая пером, по-видимому, глубоко задумавшись. Опять спектакль. Как его дядя любит спектакли. Что ж, на сей раз Люсьен не доставит ему такого удовольствия. Юноша принял беззаботную позу и стал ждать, скучая. Он уже давно устал стоять, когда Фейдир отложил перо и обратил на него внимание. - Ну что, племянник, понравился тебе ужин? - заметил он мимоходом, а так как ответа не последовало, добавил: - Что за игру ты затеял, мальчик? Люсьен упрямо молчал. - Ты что-то замышляешь. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты уже давно набиваешься принцу в друзья, а нынче вечером ты бы охотно вынудил Госни вызвать тебя на поединок. - Фейдир задумчиво улыбнулся. - Я вот гадаю, почему. Ты ведь считаешь себя неплохим фехтовальщиком? Люсьен высокомерно взглянул на дядю. Старик покачал головой, его это явно позабавило. - Ты ведь знаешь, - спокойно сказал он, - пока Госни был на юге, я регулярно получал о нем сведения от своих людей в Кэйтсе. Наш новый герцог блестяще владеет мечом. - Фейдир оценивающе взглянул на племянника. - Ты, конечно, повыше, и руки у тебя длиннее. Но все же нет. Он бы трижды убил тебя. Люсьен рассердился: - Я смог бы убить его. - Но зачем, Люсьен? Почему ты так этого хочешь? Обычно твоя злоба довольствуется меньшим. Он что, мешает каким-то твоим планам? - У меня нет никаких планов, дядя, - слишком поспешно сказал Люсьен и ощутил на себе тяжелый пристальный взгляд. - Не может ли быть так, что ты каким-то образом виновен в смерти его отца? - Фейдир внимательно посмотрел на юношу. - Ты считаешь, что пять лет ждать королевство - это слишком долго? Так вот, скажу я тебе, возможно, ты будешь ждать еще пять лет. Или больше, если я сочту это необходимым. Все это время посланник говорил обманчиво мягким тоном, но тут его голос сорвался: - Ты немедленно прекратишь свои личные мелкие интрижки и оставишь герцога Госнийского в покое! Я займусь им сам и поступлю так, как сочту нужным. Ясно тебе?! Это было слишком для Люсьена. Его красивое лицо исказилось: - Хватит с меня ваших приказаний! Я поступлю так, как мне захочется. А мне хочется убить Госни и любого другого, кто станет мне поперек дороги. Фейдир откинулся в кресле и рассмеялся: - Щенок зарычал. - Дядя, я вас предупреждаю. Смех внезапно оборвался. - Ты предупреждаешь меня? Придержи язык, мальчишка! Фейдир вытянул из-под воротника золотую цепочку. На ней висел Колдовской Камень, от которого исходил слабый пульсирующий свет. Теперь рассмеялся Люсьен. - Вы могли пугать меня этой штукой, пока я был ребенком. Но не теперь. Что-то я не видел, чтобы эта хваленая волшебная сила как-то проявлялась ни у вас, ни у Госни с его драгоценным кольцом. Но Дэрин хоть признает, что в его Камне мало силы, а вы продолжаете себя обманывать, вы - старый смешной козел. Люсьен сказал больше, чем собирался, но эти слова как-то сами вырвались у него. Он ждал, что дядя придет в ярость, но вместо этого на губах старика появилась улыбка - такая же холодная, как голубой свет Камня на его груди. Люсьен отступил на шаг к двери. - Остановись, - приказал Фейдир, положив руку на Камень. И Люсьен почувствовал, что не может не повиноваться. - Когда ты был ребенком, я тебя бил за дерзость. С тех пор прошло много времени. Может быть, слишком много. - Фейдир встал и подошел к Люсьену вплотную. - Что нам сейчас необходимо, так это наглядная демонстрация власти - моей власти над тобой. Что-нибудь такое, чтоб долго помнилось, ты согласен? Фейдир слегка коснулся пальцем щеки юноши. - Может, шрам? Скажем, отсюда и досюда. Он прочертил ногтем на лице Люсьена линию от виска до уголка рта. Там, где он коснулся, возникла жгучая нестерпимая боль. Что-то горячее потекло по щеке. Люсьен молча терпел, сделать что-либо большее он был не в состоянии. - А может, глаз, а, племянник? Что скажут прелестные леди, когда увидят пустую глазницу на месте правого глаза? Я вырву его пальцами и вручу тебе. Видишь, как это просто для волшебника, который владеет Камнем. Протяни руку. Люсьена затошнило от ужаса, на верхней губе выступил холодный пот. Его рука сама протянулась, чтобы принять ужасный дар. Тут же его пронзила такая страшная боль, что он закричал и рухнул на колени, внезапно ослепнув на правый глаз. Потом, так же неожиданно, зрение вернулось, и боль прошла. Память о мучениях еще жила где-то в глубине, она крепко въелась в его душу. Он был свободен от чар! Ему удалось трясущимися руками ощупать лицо. Цел и невредим. - В следующий раз это будет уже по-настоящему. Ты еще сомневаешься во мне? Люсьен откуда-то нашел в себе силы заговорить и даже подняться. - Нет, дядя. Фейдир пристально посмотрел на племянника. В этих прекрасных голубых глазах он увидел особое уважение, а глубже что-то еще, тщательно скрываемое. Может быть, ненависть? Для Люсьена расстояние до двери оказалось больше чем когда-либо. Собрав остатки достоинства, умоляя ноги не подвести, он вышел почти с прежним изяществом. Очутившись в тускло освещенном коридоре, он медленно пошел к себе. В комнате он добрался до раковины, и жестокий приступ рвоты почти вывернул его наизнанку. Фейдир долго смотрел на закрывшуюся дверь. Он отвратительно поступил с мальчиком, но тот заслужил. Действительно, он уже давно напрашивался на наказание. Однако не исключено, что его расчеты ошибочны. Это вполне в духе Люсьена: расценивать все как вызов. Жаль. Люсьен - его ключ к трону, и он должен быть жив во что бы то ни стало. К тому же Фейдир предпочел бы не вредить ему слишком часто. В конце концов, мальчик - сын его дорогой сестры. Огонь почти погас. Посланник аккуратно спрятал Камень обратно в складки одежды, пересек комнату и наклонился поворошить угли. Что ж, решил он, по крайней мере, впредь мальчик будет следить за своим поведением. 3 Дети размещались в самом конце северо-восточного крыла замка, довольно далеко от большого зала, где взрослые, бывало, собирались и по ночам. Дэрин старался не отставать от длинноногого короля. Резкий ночной холод проник в замок, и коридоры были сырые и промозглые. Круглые настенные светильники из дымчатого стекла с толстыми свечами внутри давали тусклый мерцающий свет. Дубовая дверь детской отворилась бесшумно. Дэрин отступил, пропуская Рейса, и тот вошел первым, неся на руках уютно свернувшуюся Джессмин. В большой комнате спало около двадцати детей, и часто по ночам они устраивали настоящий бедлам. Но сейчас все было тихо. Мерцающая свеча в высоком подсвечнике тускло освещала кроватки, колыбельки, разбросанные игрушки. Тишину нарушал только храп леди Герры, мирно спавшей на раскладной койке рядом с пустой кроваткой Джессмин. В Ксенаре у девочки была бы отдельная комната, но при дворе небольшого Виннамира все королевские малыши воспитывались вместе. Король уложил девочку в постель, укрыл и довольно долго смотрел на маленькое овальное личико, обрамленное локонами цвета меди. Когда Рейс наконец поднял глаза, его лицо было столь же безмятежно, как и ее. Он слегка улыбнулся. - Пойдемте, - тихо сказал он Дэрину, - нам есть о чем поговорить и на что посмотреть. Это была скорее спальня солдата, а не короля, разве что на холодном каменном полу лежали ковры, а на стенах были богатые драпировки. Мебель была очень простая: пара деревянных стульев, шкаф, сундук, большая кровать, покрытая мягким мехом. По тому, как изумился при виде Дэрина обычно невозмутимый Тило, можно было понять, что здесь не бывает посторонних. Молодой герцог неожиданно почувствовал себя навязчивым. Тило захлопотал, раскладывая на кровати одежду. Король положил руку ему на плечо. - Сир? - Можешь идти, Тило. Спокойной ночи, мой друг. - Спасибо, сир, - поклонился старый слуга. Проходя мимо Дэрина, он озабоченно нахмурился, прошептал: - Огонь гаснет, сир, - и закрыл за собой дверь. Рейс подошел к шкафу у кровати и начал там рыться. - Дэрин, садитесь у огня. Устраивайтесь поудобнее. Один из стульев был очень уж изношен, и Дэрин выбрал другой. Король продолжал: - Чертовски холодная сегодня ночь, но у меня есть кое-что, чтобы нам согреться. Он достал два массивных хрустальных кубка, такой же графин, наполненный янтарного цвета жидкостью, и порядочно налил в каждый кубок. Дэрин взял один и осторожно понюхал. В ноздри ударил густой аромат, и он ощутил сладковатый ореховый запах. - Это кое-что новенькое, по крайней мере у нас, - вино двойной перегонки, - сказал Рейс. - Не то, чем поят в тавернах. Он сел на второй стул. Кожаное сиденье жалобно заскрипело, когда король, откинувшись, протянул длинные ноги к очагу. Он поднес кубок к губам, сделал три глубоких глотка и взглянул на Дэрина: - Давайте, попробуйте. У напитка был привкус дерева, дыма и еще чего-то неуловимого. Жидкость мягко скользнула по языку и вдруг обожгла горло. Дэрин чуть не задохнулся. Король внимательно наблюдал за ним. - Ну как? - Очень хорошо, - едва смог сказать герцог. - Хорошо? Это превосходно! Но пить надо осторожно, иначе утром голова будет тяжелой. - Рейс снова наполнил оба кубка и опустил графин на каменный пол. Хрусталь зазвенел. Не отводя взгляд от пламени, король потягивал вино. Дэрин последовал его примеру, жар в горле становился все приятнее, тепло разлилось по всему телу, проникло в мозг. - Смерть твоего отца я перенес тяжелее, чем смерть своего, - неожиданно произнес Рейс. - Странно, правда? Я никогда не осознавал, что значит для меня Эмил, до тех пор... пока его не стало. Жаль, что вы никогда не пытались понять своего отца. Взглянув на Дэрина, он заметил, что герцог переменился в лице. - Нет-нет, простите меня. Я несправедлив. Он был столь же виноват, как и вы. Но и вы должны признать свою вину, Дэрин. Герцог отпил вина и промолчал. - Оставим это. Мне кажется, я теперь понял, что часто отцы ждут, а порой и требуют от сыновей слишком многого. Мы с Гэйлоном не ссоримся, но в последнее время нам нечего сказать друг другу, - голос короля дрогнул. - Это влияние Люсьена. Гэйлон был так одинок, но из всех он выбрал себе в друзья... Знаете, чему, кроме дерзости и скрытности, Люсьен учит моего сына? Я как-то застал их в оружейном зале, когда они полагали, что их никто не видит. Он учит Гэйлона убивать самыми изощренными способами - так готовят наемных убийц. Можете вы в это поверить? Мой единственный сын! Будущий король! - Он с отвращением отвернулся. - Чего еще ждать от Люсьена, который вырос в Ксенаре, где малышам, когда у них прорежутся зубки, дают грызть рукоятки кинжалов, а читать учат по книжкам о ядах. Вино наконец перестало сковывать Дэрину язык, его глаза сверкнули: - Дайте мне свободу действий, сир, и я с радостью избавлю вас от этой проблемы. Позвольте мне под каким-нибудь предлогом вызвать Д'Салэнга на поединок. Позвольте мне убить его. Лицо Рейса побагровело, став почти такого же цвета, как его волосы. Он закричал: - Никогда! Я запрещаю! Король вскочил на ноги. - Сир... - Выслушайте меня, Дэрин, - Рейс понизил голос: - Люсьен Д'Салэнг - мой брат. Лишившись дара речи, герцог уставился на короля. Рейс подошел к Дэрину поближе и присел на каменный край очага. - То, что я вам расскажу, знают лишь несколько человек. И это к лучшему. Во время последней военной кампании на южной границе одна из ксенарских аристократок родила ребенка от моего отца. Это была сестра Фейдира. Каким образом она и отец сблизились, я не знаю, да это меня и не интересует. Я не упрекаю своего отца - моей матери не было в живых уже много лет. Но сам он очень винил себя. Вы знаете, как двор короля Роффо не похож на наш. Мы не такие крепкие люди, нам достаточно одной жены. Внебрачные сыновья Роффо гордятся своим незаконным происхождением. По-видимому, на юге в каждой семье есть немного королевской крови, и они начинают претендовать на трон - вот почему в этом королевстве столько жестоких раздоров. - Рейс замолчал, медленно допил вино и вновь наполнил свой кубок. - Во главе моего совета сейчас стоит Дассер, и он посвящен во все это. А больше я никому, кроме вас, не говорил. - Люсьен, наверное, знает. - Я не уверен. Знает Фейдир. Он мне никогда ничего не говорил, но позволяет себе много вольностей, даже предъявляет требования. - Рейс наполнил кубок Дэрина. - Мой отец потребовал ребенка себе. Он умолял мать приехать сюда, чтобы он мог на ней жениться, но все еще шла война. Я не могу удержаться от мысли, что если бы она жила с нами, Люсьен вырос бы совсем другим человеком. Теперь вы понимаете, почему я не могу позволить насилие по отношению к нему. Уже были желающие вызвать его на поединок, мой запрет их весьма расстроил. Этот юноша причиняет мне сплошные огорчения, а теперь он вдобавок лишает меня сына! Нет, Дэрин, вы должны отнять Гэйлона, не убивая Люсьена. В этом я рассчитываю на вас. - Довольно об этом, - король осушил свой кубок и поднялся. Дэрин собрался было встать, но Рейс жестом усадил его обратно. - Нет, ждите здесь. Мне нужно вам кое-что показать. Король скрылся в смежной комнате. От вина у Дэрина кружилась голова, все виделось ему в какой-то неясной дымке. Усталый герцог размышлял над словами короля. За ужином Гэйлон был холодно вежлив с ним, но Дэрин почувствовал, что за этим кроется обида. Люсьен, когда ему этого хотелось, мог быть на редкость обаятелен - придворные дамы охотно это подтвердят. Не так-то легко будет сделать то, чего хочет Рейс. Дэрин слышал, как король ходит в соседней комнате. Послышался скрежет камня о камень, потом опять все стихло. В следующее мгновение появился Рейс, в руках он держал какой-то длинный предмет, завернутый в кусок ткани. Он протянул его Дэрину. - Что это? - спросил герцог. Странный предмет оказался тяжелым, герцог положил его себе на колени и, развернув ткань, обнаружил старинный грозный обоюдоострый меч. Кожа его ножен была вся сморщенная и потрескавшаяся, витая рукоятка покрыта потемневшим от времени лаком в паутине мелких трещинок. Правой рукой Дэрин чуть вытащил лезвие из ножен: металл был весь изъеден ржавчиной. Рейс наблюдал за ним. - Он входит в наследство моего сына, - сказал он с улыбкой. - Необычный это меч. Вы знаете о Наследии Орима? - Но это же не Кингслэйер?! [Kingslayer - убийца короля; сверхоружие (англ.)] - прошептал Дэрин и, будто обжегшись, отдернул руку от меча. - Именно он. Смотрите, вот он во всей своей зловещей красе. - Рейс тихо рассмеялся. - Не скажешь, что это похоже на легендарный меч, но Рыжие Короли владеют им почти тысячу лет. Эмил вручил мне его, когда умер мой отец, а ты передашь его Гэйлону после моей смерти. Дэрин неловко пошевелился. - Милорд, но если это настоящий Кингслэйер, почему его не уничтожили? Ведь он восстал на Орима и убил его. - Ну, если когда-нибудь кого-то и стоило убить, так это Орима. Ваша мать никогда не рассказывала вам о Черных Королях? - Никогда. Никто не упоминает имени Орима, разве что как ругательство. - Ваша мать - потомок Орима. Его кровь течет и в ваших жилах, хотя я понимаю, что тяжело узнать о себе такое. За все время вы - первый Госни, владеющий Камнем. Вы никогда не задумывались, почему? Мне кажется, ваш отец опасался этого унаследованного вами дара - волшебной силы. - Моя сила, сир, совсем невелика. - Вы недооцениваете себя. Вы всегда недооцениваете себя как волшебника, музыканта и фехтовальщика. Это одна из самых ваших привлекательных и в то же время вызывающих раздражение черт. - Рейс снова опустился на стул. - А теперь внимательно слушайте, и я расскажу вам историю Наследия Орима, как ваш отец рассказал ее мне и как вы должны будете однажды рассказать Гэйлону. Что-то вы уже знаете, но будьте снисходительны. Король сел поудобнее, стул под ним жалобно заскрипел. - Сначала Виннамиром правили Черные Короли. Они как могли цеплялись за свою власть, ревностно оберегая ее. Чтобы сохранить трон и не испортить чистоту своей колдовской крови, они вступали в браки между собой: брат женился на сестре, отец на дочери. Ко времени Орима в семье распространилось сумасшествие. Когда умер его отец, Орим отравил двух своих старших братьев, задушил младшего, а потом женился на собственной сестре. Сначала он не был таким уж плохим правителем, но и хорошим тоже. В общем, это был тщеславный, алчный человек, любивший получать удовольствие за счет других. В предании говорится, что однажды, в восемнадцатый год правления Орима, странный маленький человек пришел к королю и предложил сделку. - Это был волшебник, - вмешался Дэрин. - Нет. Это обычное заблуждение. Его имя не дошло до нас, но известно, что это был чужеземец, с трудом объяснявшийся на нашем языке, и он не обладал волшебной силой. Но у него был невиданный ни до, ни после драгоценный камень, в котором было заключено звездное пламя. Он предложил выковать меч и вставить камень в его рукоятку, и это будет оружие такой поразительной силы, что Орим сможет покорить своих богатых соседей или любой другой восставший против него народ. Взамен этот человечек просил Колдовской Камень Черных Королей, и еще он хотел, чтобы Орим обучил его черной магии. Рейс поднял графин, взболтнув содержимое. - Еще? Дэрин отрицательно покачал головой, и король наполнил свой кубок. - Разумеется, Орим согласился. Я думаю, он ничего не терял, соглашаясь на просьбу странного чужеземца. Меч был изготовлен и имел все обещанные качества. Орим пошел на соседей кровавой войной, опустошал целые города, убивая тысячи и тысячи. Но когда его попросили выполнить свою часть сделки, он отказался. Может быть, он боялся этого непонятного человека. Кто знает? Орим приказал бросить его в подземелье. Когда его волокли в темницу, чужеземец проклял свое творение и предсказал, что меч убьет любого, кто возьмет его в руки. И когда позднее Орим попытался воспользоваться мечом, тот убил его, и конец Орима был ужасен. Говорят, мясо стекло с его костей, как воск. Но к тому времени Орим стал таким злым и жестоким, что уже его собственный народ поднялся против него. После его смерти начался погром - все близкие родственники Черных Королей, кого смогли найти, были преданы мечу. Затем в землях, прилегающих к Западному морю, выследили и убили всех колдунов и чародеев. У людей был такой страх перед волшебством, что и сотни лет спустя обладателю Колдовского Камня грозила немедленная смерть. С тех пор не было ни одного короля-волшебника. Моя семья хоть и была королевской крови, но принадлежала к отдаленной ветви, нас выбрали в правители, потому что мы были простыми бесхитростными людьми, такими же тугодумными и медлительными, как скот, который мы выращивали, ни в ком из нас не было ни капли таинственной крови. - Рейс криво усмехнулся. - Никто не знает, что стало с создателем меча. А сам меч теперь у вас. Насколько всему этому можно верить... Дэрин подался вперед, тяжелый меч все еще лежал на его коленях. - А драгоценный камень, который давал силу Кингслэйеру? Что стало с ним? Рейс, замолчав, смотрел куда-то вдаль. Дэрин отложил меч и опустился на колени у очага. В золе еще тлело несколько углей, и он кочергой сгреб их в одну кучу. - Ну, - сказал король, - уже поздно, я вас задержал. Вам пора идти. Возьмите меч и найдите для него надежное место. Я поручаю вам хранить его. - Он улыбнулся. - Но подождите, посидите со мной еще минуту. Прежде чем вы уйдете, я должен сказать вам еще одну вещь. Возможно, вы предпочли бы, чтоб я этого не говорил, но тем не менее выслушайте. - Его улыбка погасла. - Между вашим отцом и мной не было секретов. И то, что я вам сейчас скажу, - чистая правда. У Эмила Джефсона из Госни было три сына, и больше всех он любил младшего. Дэрин почувствовал, как защемило сердце. - Вы мне не верите, - упрекнул король, - я вижу по вашему лицу. Ваша мать была самым большим счастьем в жизни Эмила, а вы так на нее походили и очень отличались от ваших братьев. Любовь к вам заставила вашего отца почувствовать свою уязвимость, вот он и старался относиться к вам равнодушно. Он многого ожидал от вас, потому и был так требователен, так критичен. Когда он вернулся с войны и обнаружил, что ваша мать умерла, а вы исчезли, он словно с ума сошел. В поисках вас он неделями один бродил по горам. Но вы будто испарились. Никто вас не видел, никто о вас ничего не знал. В конце концов мы поверили, что вас уже нет в живых, и Эмил стал угасать: он думал, что потерял вас обоих. - И поэтому избил меня чуть не до смерти, когда я вернулся, - горько сказал Дэрин. - Вы отказались сказать ему, где были и даже почему вы ушли. - Я занимался делами своей матери, - холодно ответил Дэрин, вспомнив, в какое неистовство привели Эмила именно эти слова, дерзко произнесенные двенадцатилетним мальчиком. - Вы никогда не сказали ему, не так ли? И никому другому. Кое о чем мы догадывались: у вас был Камень, и вы умели с ним обращаться - вы провели где-то целый год, и кто-то обучал вас волшебству. Дэрин отвернулся, чтобы скрыть свою печаль. Его пальцы вертели кольцо на левой руке. Он не хотел вспоминать этот год. Он так старался научиться управлять силой Камня, так старался понравиться старому волшебнику, и ничего не вышло. Он полюбил Сезрана так, как мог бы полюбить отца, если бы тот принял его любовь. Но этого оказалось недостаточно. Сезран отослал его, запретив когда-либо возвращаться. - Вы рассердились на меня, - пробормотал Рейс. - Нет, сир, - поспешно возразил Дэрин. - Что вы! - Он протянул руку за мечом. - Я не должен был столько взваливать на вас сегодня. - Глаза короля затуманились. - Но, так или иначе... так или иначе, похоже, времени остается мало... А значит... - К нему вернулась прежняя сердечная улыбка. - Идите спать, мой юный герцог. Поспите хорошо и подольше. Через три дня я возьму сына на охоту. Я пообещал ему в день его рождения, что мы поедем в охотничий домик, но все никак не было времени. И хорошо, что так получилось, потому что теперь с нами поедете вы. Это будет целая неделя без милого Люсьена! - Король сжал плечо Дэрина. - Достаточно времени, чтобы возобновить прежнюю дружбу. Где-то вдалеке пропел петух. Свечи догорели одна за другой, и спальня погрузилась во мрак, а Дэрин все так же неподвижно сидел на краю кровати. Из всего того, что обрушилось на него сегодня ночью, тяжелее всего было узнать о любви отца. Наконец он заставил себя подняться и с трудом стянул сапоги. С глухим стуком они упали на ковер, и Дэрин так и оставил их там. Рядом с ним, на покрывале, лежал Кингслэйер, холодный и грозный, герцог попытался придумать, куда бы его спрятать. Он ненавидел этот меч за то, что тот удерживал его здесь, за то, что эта легенда обязывала его исполнить долг Госни. Дэрин потянулся за мечом, но на этот раз левой рукой, и Камень на его пальце вдруг замерцал. У герцога уже слипались глаза, и он решил, что это ему мерещится от усталости, но свет становился все ярче. Дэрину стало любопытно, и он взялся за рукоятку меча. Дрожь пробежала по его руке, и Кингслэйер как будто дернулся. Послышался низкий, постепенно нарастающий гул, и он неожиданно почувствовал такую ясность мысли и такой прилив энергии, как никогда раньше. Вытащив клинок, он изумился. Лезвие было чистое, новое, на его золоте влажно поблескивало что-то красное. Дэрин осторожно коснулся этой влаги, и палец тут же окрасился кровью. Это была не его кровь, а Орима - он сразу понял это. В то же мгновение на него обрушилось и другое понимание. Меч пел ему песнь славы, и голубой голос Камня присоединился к реву Кингслэйера. "Черный Король!" - взывали они. Герцог почувствовал на лбу тяжесть - тяжесть короны. Она была, и в то же время ее не было, перед его глазами бесконечной чередой проносились какие-то видения: знакомые и незнакомые, возможные и невозможные. Время захлестнуло его, и эти потоки относили Дэрина в далекое прошлое и отдаленное будущее, к возможному и вероятному. Он видел звездное пламя, заключенное внутрь драгоценного камня цвета самой темной ночи, и он знал, что эта сила принадлежит ему. Меч предлагал всемогущество! Страстное желание нахлынуло на него, грозя заглушить все остальное, и это желание было частью его, а частью - другого человека - Орима. К Дэрину пришло воспоминание о сумасшествии и смерти, а следом - необъяснимая радость и жгучая ненависть. Страсть! Он почувствовал волнение во всем теле. Все его низменные инстинкты откликались на этот призыв. Кингслэйер пел ему о власти. О его власти! Пользоваться ею, как хочешь, когда хочешь. Он увидел мертвого Люсьена, покоренные королевства и последний одинокий лист, слетающий с осеннего дуба. В комнате раздался слабый стон, и герцог понял, что это его собственный голос. - Нет! - простонал Дэрин. - Власть! - взревел меч. - Нет! - Бессмертие! - сулил Кингслэйер. - Нет! - ответил Дэрин и обнаружил, что у него есть силы разжать пальцы и выпустить рукоятку меча. Бледный рассвет проник через высокие окна. В тусклом сером свете проступили очертания комнаты. Рядом лежал Кингслэйер - безжизненный, смутно различимый предмет. Камень на пальце был по-прежнему темный. Дэрин готов был поверить, что все ему пригрезилось, но он все еще непроизвольно вздрагивал. Во рту был отвратительный вкус, в воздухе пахло пеплом. Это могло случиться! Это чуть было не случилось! Он едва не поддался на уговоры Кингслэйера. Герцог с отвращением взял меч правой рукой, держа его подальше от Камня. Он скорее на ощупь добрался до дальней стены и положил меч среди военных трофеев отца. Ужасный Кингслэйер ничем не выделялся среди других окровавленных мечей. Шатаясь, Дэрин добрел до постели, рухнул, не раздеваясь, поперек и погрузился в глубокий сон, лишенный сновидений. 4 Дэрин осторожно откинулся головой на подушку, нагретую солнцем. Сквозь его сомкнутые веки оранжевым пожаром пылало яркое светило, изгоняя из памяти тревожные воспоминания о прошедшей ночи. Вино помогло ему. Проснувшись утром, он почувствовал сухость в горле и мерзкий привкус во рту, к тому же у него сильно болела голова, так что даже на поднос с фруктами и сыром, оставленный в его комнате, Дэрин смотрел не иначе как с отвращением. Вино, однако, он проглотил с удовольствием, и от него голове сразу полегчало, хотя в желудке все еще ощущалось какое-то брожение. Прежде чем выйти на залитую солнечным светом открытую террасу, расположенную перед входом в его комнаты, Дэрин облачился в довольно скромный костюм, а выйдя обнаружил, что день почти прошел. Солнце клонилось к закату, путаясь в зарослях жимолости, которая взбиралась по столбам опор и увивала перила террасы. Теплый день еще звенел детскими голосами, доносящимися с лужайки перед дворцом, и эти звуки напомнили Дэрину о его собственном детстве, прошедшем здесь и далеко на севере, в замке Госни. Открыв глаза, Дэрин увидел под балконом, на котором он стоял, незнакомого юношу, который ухаживал за цветочными клумбами, протянувшимися вдоль всей террасы. С головой уйдя в свое занятие, он даже не поднял головы, когда Дэрин вышел на ступеньки. Оглядевшись, Дэрин увидел ребенка, одиноко игравшего под раскидистым серебристым кленом, листья которого стали темно-пурпурными из-за ночных заморозков. Некоторое время герцог просто смотрел на крошечную фигурку, прежде чем понял, что девочка в длинных домотканых юбках - Джессмин. Стоя к нему спиной, Джессмин одевала тряпичную куклу в голубое кукольное платье и, завернув ее в простыню, усаживала на каменной скамье. Затем девочка принялась подносить кукле воображаемые чай и сладости, вполголоса что-то приговаривая. Дэрин улыбнулся. С другой стороны зеленого газона появилась группа мальчишек-сорванцов, направляющаяся в сторону принцессы с громкими воплями. На мгновение они остановились, вступив друг с дружкой в нешуточную битву, - стук и треск их деревянных мечей разносился далеко в воздухе, - а затем бегом промчались мимо Джессмин. Девочка не обращала на них никакого внимания до тех пор, пока один дерзкий паренек не отделился от ватаги и, издав дикий боевой клич, не схватил куклу за болтающуюся руку. Когда Джессмин обернулась, на лице ее была явственно написана ярость. Ловко схватив мальчишку за его развевающуюся тунику, она, используя его собственную инерцию движения, закрутила агрессора вокруг себя и, подставив ему ножку, опрокинула на землю. Мальчишка ударился о землю с такой силой, что воздух с шумом вырвался из его груди, а Джессмин уже вырвала у него из рук куклу и его деревянный меч. Нежно прижимая куклу к груди, свободной рукой принцесса перехватила меч за деревянную рукоятку и приставила его острие к горлу поверженного врага. Остальные мальчишки, описав широкую дугу, вернулись к дереву с громким смехом и подначками. Юный вояка униженно взял меч из рук своей принцессы и умчался со всей ватагой в поисках более легкой добычи. Джессмин принялась утешать куклу с поистине материнской заботой, но это продолжалось лишь до тех пор, пока она не заметила Дэрина. Кукла была немедленно забыта, оставшись валяться на траве кучкой тряпья. - Дэрин! Он подхватил ее на лету, покорно подставляя щеки для поцелуев и в свою очередь крепко обнимая и целуя девочку. Принцесса вдруг нахмурилась: - Ты спал весь день! Дэрин смог только улыбнуться как можно более виновато, и Джессмин по гладила его по лицу, потрогала свежевыбритые щеки и вцепилась ручкой в густые черные волосы, спускающиеся ему на шею. Дэрин улыбнулся ей. - Поставь меня на место, - потребовала она, немедленно смутившись. Затем она спросила: - А чем бы ты хотел заняться? - Как насчет того, чтобы прогуляться? - Тогда пойдем, - Джессмин схватила герцога за руку и потащила за собой. - Гэйлон на площадке для фехтования с Люсьеном. Пойдем скорей, я не хочу, чтобы леди Герра нашла меня. Принцесса оглянулась через плечо на замок и продолжила: - Сейчас должны начаться мои занятия, и она опять заставит меня заниматься какими-нибудь глупостями вроде вышивания или вязания. А я хочу выучиться фехтованию, как Гэйлон. Ты научишь меня? - Ответа от него не требовалось. Дэрин позволил девочке вести себя туда, куда она захочет. Головная боль совсем прошла, и страшные открытия ночи отступили на второй план. Вместе они петляли по дорожкам сада, и Джессмин показывала ему местные достопримечательности. - Вот на этом камне я оступилась на прошлой неделе и ободрала локоть, - поясняла она, закатывая рукав платья и демонстрируя Дэрину заживший шрам, чтобы и он мог восхититься, - а вот здесь Тоши, сын лесника, поймал гофера. Тоши - очень умный! Сами того не заметив, они забрели в ту часть сада, где были высажены розы и Джессмин, выпустив руку Дэрина, бесстрашно бросилась в самую середину посадок. - А куда мы идем теперь? - поинтересовался герцог, осторожно пробираясь следом. - Вот куда, - девочка остановилась возле куста белых роз, который весь был покрыт плотными, только начинающими распускаться бутонами. - Дай мне твой нож! - потребовала она и вытащила кинжал из ножен у него на поясе прежде, чем он успел возразить. - Будь осторожна, принцесса, он острый, - предупредил Дэрин. Девочка с отвращением наморщила носик. - Я не ребенок, - сообщила она, размахивая клинком с таким решительным видом, что герцог с осторожностью вынул кинжал из ее пальчиков и стал срезать толстые стебли сам, избегая изогнутых шипов. - Для чего мы это делаем? - спросил он, передавая ей цветы по одному. - Разумеется, для того, чтобы подарить леди Марсел, - объяснила девочка, и герцог задумчиво промолчал. - Еще один, и будет д