существо. собрав воедино всю силу, заложенную в него мастером Рэдли. Когда стрела оказалась у уха Алека, он спустил тетиву. Оперение царапнуло его щеку и унесло на себе каплю крови юноши. Стрела нашла свою цель так же уверенно и точно, как при учебных тренировках; когда она впилась в грудь Иртук Бешар, раздался звук, похожий на раскат летнего грома. Удар развернул колдунью, как тряпичную куклу. Шлем выпал из ее рук и скатился вниз, в развороченную выемку в камне. - А эта тебе, подонок! - крикнул Алек, целясь в изумленного Мардуса. Рядом с его головой свистнула стрела, заставив его промахнуться. Другая едва не задела Алека, и он нырнул за дерево, а внизу на берегу моря раздались дикие вопли. Все еще сжимая в руках лук, Алек подполз к краю скалы, чтобы увидеть, что происходит. Со всех сторон летели стрелы; большинство из них находило жертв среди пленимарцев. В колеблющемся свете попадавших на землю факелов Алек с трудом разглядел маленькую группу лучников на противоположном от него склоне. Они стреляли вниз, поражая солдат, которым негде было скрыться. В суматохе из-за скал метнулись Серегил и Микам с обнаженными клинками, пробиваясь к дирмагносу. Мардуса нигде не было видно, и Алек решил заняться солдатами. Он застрелил двух подряд, но тут его на мгновение ослепила яркая вспышка света там, где сгрудились пленники. Когда его зрение восстановилось, он увидел Теро, склонившегося над обугленными телами нескольких стражников. Молодой маг не замечал вражеских солдат, приближающихся к нему сзади. Рана, нанесенная дирмагносу, должно быть, ослабила хватку колдуньи и дала Теро некоторую свободу, подумал Алек. - Берегись! - прошептал он, быстро посылая стрелу с красным оперением в ближайшего к Теро врага. Солдат упал, а Теро заслонили другие пленники, кинувшиеся вперед в ярости и панике. - Попал в нее с первой же попытки! - тихо воскликнул Серегил, увидев, как Иртук Бешар внезапно дернулась, вцепившись обеими руками в древко, торчащее из ее груди. Шлем покатился обратно в ту дыру, откуда колдунья его извлекла, и Мардус рванулся за ним следом. Не обращая внимания на дождь стрел, Серегил с Микамом кинулись вниз, оставив Нисандера в безопасности среди скал. Заклятия Иртук Бешар уже рассеивались, и вода вновь хлынула в каменную выемку, неся с собой тела жертв; бурный поток подхватил Шлем и швырнул его в черную дыру, прочь от протянутой руки Мардуса. Моля Сакора, чтобы Нисандер оказался прав и силы дирмагноса были ослаблены раной, Микам кинулся на Иртук Бешар. Раненая колдунья заметила его и подняла одну высохшую руку. Микам взмахнул мечом и отсек ее по локоть, потом нанес новый удар - в плечо. Тело дирмагноса рассыпалось, как пересохшая тыква. Иртук Бешар выкрикнула проклятие, но в этот момент Микам отрубил ей голову и вторую руку. Забыв о предостережениях Серегила и Нисандера, Микам на миг заколебался, с ужасом глядя, как отсеченные члены извиваются на земле у его ног. Но тут он углом глаза заметил какое-то движение и обернулся как раз вовремя, чтобы отразить меч Тилдуса. "Сакор сегодня смотрит на меня с улыбкой", - сказал он себе, уклоняясь еще от одного удара и нанося пленимарскому капитану смертельную рану в шею. На него кинулись солдаты Тилдуса, чтобы отомстить за смерть предводителя. Микам ранил двоих и убил третьего. Четвертый занес меч. но упал прежде, чем Микам успел обернуться к нему: из спины солдата торчала стрела. Микам едва успел подумать, что оперение на ней не такое, как на стрелах Алека: на него снова напали пленимарцы. Он решительно отражал напор, слыша, как позади звенят клинки, но слишком занятый своими собственными противниками, чтобы посмотреть назад. Как они и надеялись, восстание пленников, вместе с загадочным пожаром в лагере, отвлекло солдат. Микам быстро разделался с теми немногими, кто остался у храма. Он начал озираться в поисках Серегила, когда обжигающая боль пронзила его правое бедро. Микам пошатнулся и, обернувшись назад, увидел вцепившуюся в него Иртук Бешар: с горящими как у дикой кошки глазами она терзала его тело зубами н ногтями. Слишком поздно Микам понял свою ошибку: тело дирмагноса снова было целым. Разорванное одеяние свалилось с колдуньи, и Микаму были видны серо- синие неровные линии там, где соединились разрубленные части, и все еще торчащие между иссохшими сосками обломки стрелы. Ноги колдуньи, черные и тонкие, как конечности сожженного трупа, судорожно дернулись, когда она снова вонзила зубы в тело Микама. Смертельный холод начал расползаться от нанесенных ею ран. Микам неуклюже ударил ее мечом. Одна мумифицированная нога отлетела, потом ему удалось разрубить колдунью пополам. Полный решимости не повторять прежней ошибки, Микам ухватил нижнюю часть туловища за уцелевшую ногу и изо всех сил швырнул ее в море, потом отбросил вторую ногу в темноту. Но Иртук Бешар все еще была кошмарно живой. Она вцепилась в Микама как проклятие. От ее укуса холод охватывал его тело все больше и больше, лишая слуха, застилая тьмой глаза, заставляя неметь пальцы. Меч выпал из руки Микама. Из последних сил он рванул с себя впившееся в него чудовище. Высохшие кости крошились под его кулаком, клочья пыльной кожи расползались, как истлевшая ткань, но Иртук все еще не разжимала зубов, вливая в кровь Микама свой яд. Омертвевшая нога Микама подогнулась, и он почувствовал, как хватка дирмагноса медленно перемещается; чудовище подползало к груди. Микам слышал голос Серегила где-то рядом. Он напрягся, пытаясь позвать друга, но из горла не вылетело ни звука. Мстительная ненависть дирмагноса душила его. У Алека не осталось стрел, кроме трех оперенных белым, когда он увидел Микама, извивающегося на земле рядом с краем бассейна. Юноша ощутил ледяной комок в животе, когда понял, что представляет собой кошмарная тварь, вцепившаяся в Микама. Стрелять в нее оттуда, где он находился, было бесполезно: невозможно было бы попасть в дирмагноса, не поразив при этом Микама. Сжав стрелу в руке, как кинжал, Алек кинулся вниз по скалам, моля богов, чтобы его помощь не опоздала. Оглянувшись через плечо, Бека убедилась, что декурия Бракнила сумела поджечь лагерь пленимарцев. По этому сигналу она вместе с воинами Рилина начала осыпать стрелами солдат, метавшихся в естественном амфитеатре внизу. Скаланцы заняли позицию высоко на склоне; отсюда можно было расстреливать врагов, как свиней в загоне. Но первыми начали стрелять не они, сообразила Бека. Выпуская стрелу за стрелой, она гадала, как удалось Бракнилу так быстро сюда добраться и как его воины оказались на противоположном склоне. Один из лучников умудрился поразить колдунью даже прежде, чем Бека отдала приказ стрелять. Как бы то ни было, пленники вырвались на свободу, как она и надеялась. - Это их расшевелило, - прорычала Бека, оборачиваясь к своим воинам. - Поехали, ургажи, теперь они сами справятся. - Подожди, лейтенант, - прошептал Рилин. - Мне кажется, что не только мы заинтересовались этим пленимарским отрядом. Отчаявшиеся пленники гнали своих мучителей к скалистым обрывам, но у берега несколько человек все еще упорно сражались. Свет факелов плясал на стали клинков; тени окружали естественную выемку, зажатую между двумя крутыми склонами. Генерала Мардуса нигде не было видно, но пленимарская колдунья все еще оставалась жива и боролась с высоким воином. Сердце Беки замерло. - Не может быть! - ахнула она. Потом из-за скал выпрыгнул Алек и помчался, разбрызгивая воду, к борющимся - не вооруженный ничем, кроме зажатой в руке стрелы. Бросив лук, Бека поспешно стала спускаться по крутому утесу. - Что ты делаешь! - воскликнул Рилин, хватая ее за руку. Бека высвободилась так резко, что чуть не столкнула изумленного воина со скалы. - Там мой отец! - бросила она через плечо, продолжая спускаться. - Солдаты, - рявкнул позади нее голос Рилина, - за лейтенантом! В атаку! Микам все еще слабо сопротивлялся хватке дирмагноса, когда к ним подбежал Алек. Схватив Иртук Бешар за остатки волос, он вонзил стрелу ей в горло. Раздался взрыв, опрокинувший юношу на спину и оглушивший его. С диким визгом Иртук Бешар выпустила Микама, подползла к Алеку и схватила его за лодыжку. - Все-таки ты мне достанешься, - прохрипела она; подтягиваясь обеими руками, колдунья начала ползти по его ноге, как чудовищная ящерица. В ее глазах Алек прочел смерть. Торопясь помочь Микаму. последние две стрелы с белым оперением он оставил вместе с луком. - Аура Элустри! - выдохнул он, пытаясь вытащить из ножен рапиру: упав, он придавил ее своим телом. Но прежде чем это ему удалось, сверкнул другой клинок, и голова дирмагноса, крутясь, полетела в волны. Стряхнув все еще цепляющиеся за него руки, Алек, шатаясь, поднялся с земли и вытаращил глаза, не веря себе: перед ним Бека Кавиш яростно рубила извивающиеся останки Иртук Бешар. - Держись от нее подальше! - предостерег он девушку. - Ты все равно не сможешь убить дирмагноса. - Что вы здесь делаете? - спросила Бека и попятилась от дергающихся конечностей. - Сейчас нет времени на разговоры. Где Микам? Посмотри, что с ним. Бека нашла отца лежащим неподвижно там, где он упал. Глаза его были закрыты, он судорожно втягивал в себя воздух. Пот струйками тек по лицу Микама, промывая светлые дорожки в черной краске вокруг глаз. - Отец, это и правда ты! - воскликнула Бека. Она опустилась на колени рядом с Микамом и стала разглядывать ужасную рану на ноге воина. Дирмагнос в ярости разорвала зубами кожу и мышцы. Кровоточащая плоть уже принимала зловещий темный оттенок. - Бека? - прошептал Микам, открывая глаза. - Расшвыряй куски, расшвыряй - она не умирает. - Этим занимается Алек, - заверила его девушка. Бека стянула перчатки и взяла отца за руку; при этом она впервые заметила странный рисунок, каким-то образом появившийся у нее на ладонях. На руках отца виднелись такие же знаки. - Надо же! Сначала я обнаруживаю здесь вас, а теперь еще и это! - изумленно воскликнула Бека. - Что, во имя Сакора, тут происходит? Микам сравнил символы у них на ладонях. - Значит, ты тоже Воин. Все так странно совпало, Бека. Ты и половины всего не знаешь. - Микам снова закрыл глаза и судорожно втянул воздух. Бека распахнула его тунику и приложила ухо к груди. Сердце Микама колотилось слишком быстро, а кожа была слишком холодной. Бека оглянулась в поисках помощи. К ней спешили Алек и Рилин, поддерживая кого-то третьего. Это был молодой еще, но совершенно изможденный человек со спутанными черными волосами и густой щетиной на щеках; его лицо было Беке смутно знакомо. Он тоже был ранен: кровь текла по лицу, сабельный удар рассек, хоть и неглубоко, его бок. Но зеленые глаза незнакомца, которого Алек и Рилин опустили на землю рядом с Микамом, смотрели остро и властно. - Помоги ему. Теро. Должно же быть что-то, что ты можешь сделать, - умоляюще сказал Алек. - Мне нужно найти Серегила! Кто-нибудь видел его? Или Нисандера? - Я здесь, милый мальчик, - раздался глубокий голос из темноты под нависшей скалой. Глава 50. Ватарна Мардус, пригнувшись, стоял напротив Серегила на неровном камне впадины; волны прилива кипели вокруг ног обоих противников. Они кружили в ледяной воде, подбираясь к Шлему, который лежал между ними, наполовину выступая на поверхность. Пробудившееся сияние синих камней- глаз заставляло воду вокруг Шлема слабо фосфоресцировать. Удар молнии, сопровождавший возрождение Шлема, сделал из ровной впадины широкую дыру с неровным дном; кое-где глубина ее превышала рост каждого из бойцов. Усеянная телами жертв, освещаемая лишь мертвенным светом короны вокруг солнца - затмение еще продолжалось, - выемка напоминала нечто, приснившееся в ужасном сне. - Мне следовало убить твоего щенка, пока была возможность, - прорычал Мардус. - Да, следовало бы, - ответил Серегил сквозь стиснутые зубы, примериваясь к противнику. Мардус был не таким уж умелым фехтовальщиком, но его защищали латы. - Да и с Нисандером ты оплошал, знаешь ли. Он жив, так что Четверка остается полной. - И все равно вы проиграли, - злорадно усмехнулся Мардус, показывая зажатым в левой руке кинжалом на Шлем. - Я - Ватарна, избранник Сериамайуса. Неужели ты думаешь, что выстоишь против меня? - Но ведь и я избранник, ты, сын безвестного отца и шлюхи. - Серегил одной рукой рванул ворот туники и показал Мардусу обращенный символ, пульсирующий на его груди. - И убью я тебя за то, что ты сделал с моими друзьями в "Петухе", за то, как ты мучил Алека, за всех тех несчастных ползунов и нищих, которых ты использовал, а потом предал, за тех невинных мучеников, что были принесены в жертву по твоему приказу. Ад и все его дьяволы, да я убью тебя просто ради удовольствия! Ну же, благородный пожиратель падали, иди сюда! Пора с этим кончать! Он сделал выпад, и клинки противников столкнулись с такой силой, что руки их на мгновение онемели. Серегил обманным движением отвлек внимание Мардуса и попытался нанести удар ниже лат, однако поскользнулся. Острие его рапиры отскочило от металла, но задело левую руку Мардуса. Свежая кровь замутила воду, но оба противника были слишком заняты поединком, чтобы заметить, как вспыхнул тусклый свет камней Шлема. Отчаянно нащупывая опору для ног на неровных камнях дна, Серегил скоро понял, что проигрывает. На ровной земле его быстрота позволила бы ему уравнять шансы, но здесь, в этой полузатопленной дыре, он мог лишь защищаться, отражая могучие удары более высокого Мардуса. Противнику удалось отбить рапиру в сторону и задеть левое плечо Серегила, но тот тут же отплатил ему ударом в правое предплечье. Впервые за все время Серегилу пришла мысль о том, что предписанная ему пророчеством роль сыграна, что теперь он может и погибнуть. Почувствовав его колебание, Мардус кинулся в новую атаку и сумел слегка задеть бедро Серегила. Новая порция крови пролилась в воду; Шлем сиял все ярче, набирая силу и от этого, и от каждой новой смерти на берегу: сражение там продолжалось. Первым это заметил и понял значение сверкания Шлема Мардус. Удвоив усилия, он оттеснил Серегила к скалам берега. Оказавшись в почти безвыходном положении на скользких камнях, Серегил решился на отчаянный шаг: отпрыгнув от Мардуса, он бросился к Шлему. Но не сделал Серегил и двух шагов, как нога его застряла в незаметной трещине дна, и Серегил упал, больно ударившись коленом. Мардус ударил его в спину, но был слишком далеко, чтобы тяжело ранить; когда же он замахнулся для смертельного удара, во впадину хлынула высокая волна, сбила его с ног и отшвырнула обоих противников, полуослепших от брызг и пены, на утесы. И снова Мардус опомнился первым. Все еще сжимая в руке меч, он оглянулся, высматривая Серегила. Тот, безоружный и оглушенный, растянулся на камнях. Из раны на лбу текла кровь, заливая один закрытый глаз. На лице Мардуса мелькнуло выражение мрачного триумфа. Он сделал шаг к противнику, преодолевая сопротивление воды. Из своего долгого опыта он хорошо знал, куда нанести удар, чтобы изувечить жертву и заставить ее умирать долго и мучительно. Однако сверкание камней-глаз Шлема отвлекло Мардуса. Волна отхлынула, и он обнаружил сияющий сквозь мелкую воду Шлем у своих ног. - Похоже, я в конце концов все же буду иметь удовольствие принести тебя в жертву Прекрасному, - торжествующе воскликнул Мардус. - Раненый или нет, ты все равно для него желанный дар. Схватив Шлем за один из изогнутых рогов, Мардус поднял его над головой. - Адрат Ватарна, фромут... Серегил дождался своего момента. Открыв глаза, он сунул руку в скрытый водой сапог, вытащил кинжал и метнул его. Мардус замер, все еще держа над головой Шлем и удивленно глядя на клинок, вонзившийся ему между ребер как раз там, где кончалась кираса. - Тебе следовало убить меня, пока была возможность, - прорычал Серегил. Оставляя за собой кровавый след, он подошел к противнику. - До сих пор ты играл свою игру блестяще, но всегда следует сначала прикончить врага, а потом уже хватать добычу. Гордыня, благородный господин, это ведь смертный грех. К тому же он делает твои поступки предсказуемыми. Губы Мардуса растянулись в пародии на улыбку. - Фокусы. Вечные твои фокусы, - прошептал он. Сжимая в одной руке Шлем, в другой меч, он с трудом повернулся и шагнул к краю бассейна. Серегил двинулся следом и загородил ему дорогу. Мардус умирал, но взглянул на врага с прежним холодным презрением. - Пожиратель Смерти... - начал он невнятно; изо рта его на подбородок вытекла струйка крови. - ...Пожрет сегодня твое сердце, а не мое, - докончил за него Серегил, глядя в темные глаза Мардуса. Он схватился за рукоять кинжала и поворачивал его в ране, рассекая мышцы и сухожилия, пока длинное лезвие не уперлось в кость. Горячий яркий фонтан крови брызнул ему на руку. Мардус выронил Шлем и рухнул навзничь в мелкую воду. От его носа и рта тянулась цепочка окрашенных алым пузырьков, потом она исчезла. Глаза, уже затуманенные смертью, отразили первый маленький яркий краешек солнца, выглянувший из-за тени луны. Серегил плюнул в воду. Маленькая волна плеснула через край впадины, скрыв на мгновение Мардуса под покрывалом пены. Когда она снова схлынула, на фигуру Мардуса наложилось отражение другого высокого человека. Серегил поднял глаза и увидел стоящего над ним на краю бассейна Нисандера. До них издали все еще доносились звуки сражения. - Ты хорошо справился, - торжественно сказал маг. - Теперь нужно навсегда уничтожить Шлем. Подай мне его, а потом найди свой клинок. Серегил наклонился и схватил Шлем за два черных рога - так же, как он схватил хрустальные острия короны месяцы назад. И так же, как тогда, зазвучали голоса невидимых существ, бесплотные духи окружили его, пытаясь помешать. Синие камни-глаза были теперь живыми; они повернулись в своих глазницах без век и грозно уставились на Серегила, когда тот протянул Шлем Нисандеру. Старый маг завернул Шлем в полу своего плаща, так что он стал не виден. - Найди свою рапиру, - повторил волшебник мягко, но решительно. - Мне нужна твоя помощь, Серегил. Ты единственный, кто может мне помочь. Почти не ощущая ран, Серегил побрел через бассейн, разыскивая свой клинок. - Нашел! - крикнул он. - Но что... Слова замерли у него на устах. Пена очередной волны шипела вокруг его ног, и над ним поднималась высокая фигура из его кошмаров. Но на этот раз Серегил знал, какое лицо скрывается под устрашающим рогатым Шлемом. Лицо Нисандера. Руки скелета, образовывавшие нащечники, вцепились в него; когти вонзились в щеки, образовав чудовищные ямочки. Колдовские синие глаза горели ярким огнем, бросая вокруг лучи света. Нисандер стоял неподвижно, словно чего-то ожидая. - Нисандер, зачем?.. - выдохнул Серегил. Кожа у него на груди, там, где был отпечаток диска, стала чесаться и гореть; потом жар охватил и его правую руку. С дужек гарды начали слетать искры, клинок рапиры засиял. Но Серегил не видел ничего, кроме печальной решимости в глазах Нисандера. Нисандер... самый старый друг, мудрый учитель, второй отец... Какая-то здравомыслящая часть рассудка кричала Серегилу, чтобы он немедленно выбросил рапиру в море, но он не в силах был пошевелиться или отвести глаза. - Нисандер, я не могу! - умоляюще прошептал Серегил; его шепот прозвучал как эхо его ночных кошмаров. - Ты должен. - Голос Нисандера стал тонким и напряженным. - Я добровольно взвалил на себя эту ношу. "Первым будет Хранитель, сосуд света в темноте. Затем Древко и Воин, которые потерпят неудачу и все же не потерпят, если Проводник, Невидимый, сделает то, что должен. И под конец снова будет Хранитель, чья участь горька, словно желчь". Теперь ты должен нанести удар, милый мальчик. Слишком много крови пролилось, я не смогу удерживать эту силу долго. Если ты потерпишь неудачу, я сделаюсь их Ватарной, проклятием всех живущих. Нанеси удар, Серегил! Другого пути нет и никогда не было. Тело Серегила, казалось, теперь ничего не весило; он медленно вскарабкался на утес с обнаженным клинком в руке. "Спрятать глубоко печаль, - прошептал голос в его сердце. - Спрятать боль, и страх, и отвращение, и жалость... Я понимаю. О да!" Глаза на Шлеме устремили на него свой взор; Серегил встал прямо перед Нисандером. Удар, который он должен нанести, нельзя нанести сзади. Жалобные стоны духов раздавались всюду вокруг, мешаясь с криками живых. Серегил поднял клинок. Какая-то часть его рассудка узнала среди других голос Алека, но он не обернулся. Нисандер покачнулся и опустился на колени, широко раскинув руки. На каждой его ладони горели огненные шары, освещая все еще видимые символы. "...Защитят ваши души..." Огненные шары начали гаснуть, а сияние Шлема усилилось. Еще и теперь Серегил мог бы усомниться, если бы Нисандер не поднял голову и не взглянул на него глазами, в которых начал разгораться тот же жуткий огонь, что лился из камней-глаз Шлема. Что-то сломалось в Серегиле, когда эти чужие глаза глянули на него с такого знакомого, такого любимого лица... Обеими руками подняв клинок, он изо всех сил опустил его на голову, увенчанную Шлемом. Символы, которые Нисандер нарисовал на лезвии, вспыхнули ярко, как молния. Удар расколол великий Шлем Сериамайуса на тысячу осколков железа и золота, тут же превратившихся в клочья тумана и растаявших в лучах возвращающегося солнца. Резкий порыв ветра, полного стенаний, налетел ниоткуда, заставив волны хлынуть на утесы. Отбросив погнувшийся почерневший клинок, Серегил упал на колени и бережно обнял мертвого Нисандера. Еще одна волна разбилась о скалы, обдав пеной Серегила, и едва не унесла тело мага в море. "Ты знал, - думал Серегил, глядя в лицо, которому смерть вернула достоинство и доброту. - Ты знал. С самого начала ты знал... ты знал... ты знал..." - Ты знал! - выкрикнул он беснующемуся ветру, не замечая собравшихся вокруг пораженных неожиданным открытием друзей. Склонившись над безжизненным телом Нисандера, Серегил ждал следующей волны - волны, которая унесет их обоих со скал в бездонные глубины моря. Глава 51. Прощания Серегил следил, как дым погребального костра Нисандера поднимается к золоту и пурпуру заката, и гадал, почему он не способен плакать. Рядом с ним тихо всхлипывал Алек, Микам, поддерживаемый Бекой, закрыл лицо руками. Немного в стороне от них стоял Теро; по его ввалившимся щекам текли слезы, поблескивая в отсветах пламени старательно собранного сушняка. Серегил так хотел бы присоединиться к ним... Но его горе было сухим острым камнем, тяжело лежащим на сердце, из-за которого он с трудом мог дышать. Моряки Раля и солдаты Беки в почтительном молчании стояли с другой стороны от костра. "Зеленая дама" добросовестно патрулировала морские подступы к бухте, и Раль, увидев дым пожара в лагере пленимарцев, счел его за условный сигнал. Не обращая внимания на кипящие у скал волны, он с двадцатью моряками высадился на берег - как раз вовремя, чтобы помочь воинам Беки разделаться с последними вражескими солдатами. Впрочем, как только разнеслась весть о смерти Мардуса, большинство пленимарцев предпочло просто скрыться в покрывающих предгорья лесах. Бека и Раль объединили силы и занялись похоронами погибших и устранением всех следов мрачной церемонии. Когда берег был очищен от скверны, на склоне рядом с впадиной из сухих бревен сложили погребальный костер. Серегил и Теро бережно перенесли тело Нисандера на ложе из политых маслом ветвей и благовонных трав. И теперь, стоя у костра и глядя сухими глазами на пламя, пожирающее свою добычу, Серегил заставил себя вспомнить, как старый волшебник, опустившись на колени среди свитков пергамента и начертанных на земле магических символов, говорил им - Серегилу, Микаму и Алеку - слова ободрения. Но слезы так и не пролились. На потемневшем небе проглянули первые звезды и между ними - комета, лишенная теперь своего зловещего значения. Дрова костра начали оседать, и тело Нисандера исчезло в вихре искр. Несколько человек из команды Раля подбросили веток и плеснули масла, и языки пламени вновь взметнулись ввысь, а жар заставил людей отступить подальше. Траурный круг распался, и все постепенно стали расходиться. Огню предстояло гореть еще долго, пока человеческая плоть и кости, равно как и дерево, не превратятся в легкий пепел, который развеет ветер и унесет прилив. Серегил отвернулся от костра, хромая, медленно подошел к белому камню и сел на него, ожидая, когда же наступит облегчение. Но оно так и не приходило; с того момента, как он принял на себя последнее поручение Нисандера, его окружила пустота, отрезавшая от всех его омертвелую душу. С того места, где он сидел, Серегил мог видеть Алека и остальных, окруживших Микама, разделявших друг с другом горе и находивших в этом утешение. Ему следовало бы быть с ними, он знал это, но что-то мешало ему двинуться с места. Опустив голову на руки, Серегил оставался в одиночестве - там, где всего несколько часов назад стоял Нисандер, ожидая решительного момента. Потом Серегил услышал чьи-то шаги. Подняв глаза, он с удивлением обнаружил, что это Теро. Усталый и покрытый синяками, в одежде с чужого плеча, он мало походил на того напыщенного молодого мага, с которым Серегил препирался многие годы. Остановившись рядом, Теро некоторое время смотрел на погребальный костер, прежде чем заговорить. - Я так много лет потерял зря из-за своей ревности к тебе, - сказал он наконец, все еще не глядя на Серегила. - Наши нелады причиняли ему боль, и я забрал бы это все назад, если бы мог. Серегил медленно кивнул, чувствуя, что им еще многое нужно сказать друг другу, но не зная, как начать. Вместо этого он спросил: - С Микамом будет все в порядке? - Думаю, мне удалось удалить большую часть яда, - ответил Теро; говорить о практических вещах ему явно было легче. - Но все равно: даже если Микам и не лишится ноги, вряд ли она будет служить ему, как прежде. - Ему повезло вообще остаться в живых. А что с дирмагносом? - С ней покончено. Об этом позаботился Алек. - Я рад. Снова повисла гулкая тишина, и Теро повернулся, собираясь уходить. - Спасибо тебе, - выдавил Серегил напряженным хриплым голосом. - За помощь Алеку и за все остальное. Коротко кивнув, Теро исчез в тенях, уже ложившихся на дорогу. Микам заметил, как Теро отошел от Серегила. - Пойди к нему, - прохрипел он, взглянув на Алека блестящими от лихорадки глазами. - Отец прав, - сказала и Бека, поднося к губам Микама чашу с вином, куда был добавлен отвар целебных трав. - Не годится ему сейчас быть одному. - Я знаю. Я думал об этом весь день, - прошептал Алек. - Но я не представляю, что нужно сделать, что ему сказать. Мы все любили Нисандера, но не так, как он. И надо же так случиться, что именно ему пришлось... Микам потянулся и положил сухую горячую ладонь на руку Алека. - Его сердце разбито, Алек. Слушайся того, что подскажет тебе твое собственное. Алек тяжело вздохнул и кивнул. Поднявшись по склону, он подошел к камню, на котором все еще сидел Серегил, скрытый вечерними тенями. - Холодает. Я подумал, что это может тебе пригодиться, - сказал Алек, снимая плащ и набрасывая его на плечи друга. Серегил пробормотал слова благодарности, но не пошевелился. Чувствуя себя ужасно неловко, Алек коснулся руки Серегила, потом обнял его. Он почти ожидал, что Серегил оттолкнет его или наконец заплачет, но вместо этого ощутил черную волну пустоты. Что-то, составлявшее всегда внутреннюю сущность Серегила, покинуло его или умерло. Коснуться его было все равно что коснуться статуи или тряпичного пугала. Слезы снова побежали по щекам Алека, но он не изменил позы, просто остался рядом, надеясь, что его близость вызовет какой-то прилив жизненной силы. Казалось, у него язык прилип к гортани. Слова, как сухие листья, застряли в горле. Что мог он сказать? Подул ночной ветер, вздохнув среди ветвей деревьев у них за спиной; звук смешался с ритмичным гулом прибоя. Совсем рядом пролетела сова - так близко, что Алек расслышал шорох ее крыльев. Потом из тьмы донесся протяжный крик птицы. Так они сидели некоторое время, прежде чем Серегил наконец заговорил. Голос его был еле слышен. - Прости меня, Алек. Прости за все. - Никто не винит тебя. Ты сделал то, что должен был сделать, как и все мы. Короткий злой смешок Серегила заставил Алека вздрогнуть. - Разве у меня был выбор? На следующее утро они отплыли из бухты, держа курс на север. Все еще под позаимствованными парусами, "Зеленая дама" без приключений пересекла вражеские воды, хотя и послужила причиной некоторого переполоха в Нанте, пока Раль не предъявил свои бумаги. Корабль два дня простоял на якоре, пока команда меняла паруса и запасалась провизией. Бека нашла дризида, который взялся лечить раны Микама и Серегила, после чего занялась приготовлениями к отбытию. Вместе со своими конниками она должна была отыскать свой полк. К вечеру второго дня Бракнил и Рилин раздобыли достаточно коней и припасов в дорогу; к тому же им удалось выяснить, что полк их находится в нескольких днях пути на север от Нанты. Раль уступил свою каюту выжившим членам четверки Нисандера; Микам лежал там на узкой койке с ногой, забинтованной чистыми полосками льняной ткани. Усевшись рядом с ним, Бека откинула на спину длинную косу. - По городу ходят слухи, что пленимарцев отогнали далеко за прежние границы, - сообщила она отцу. - Мы отправимся отсюда на северо-восток, пока не повстречаем скаланские войска, а уж от них узнаем последние новости. Микам стиснул ее руку. - Будь осторожна, моя девочка. Война еще далеко не кончена. Бека кивнула; волнение сжало ей горло. - Клянусь Пламенем, отец, мне очень не хочется оставлять вас, но я должна вернуться. Я отправила некоторых своих конников вперед еще до того, как мы повстречались, и теперь должна удостовериться, что они благополучно добрались. Микам с улыбкой отмахнулся от ее тревог. - Я тут поговорил с твоим сержантом Бракнилом и еще кое с кем. По их словам, ты храбрый командир и хороший боец. Я тобой горжусь. Бека крепко обняла Микама, почувствовав знакомую шершавость его щеки. - Ну, мне ведь повезло с учителями, разве не так? Я только хотела бы... - Чего? Бека отодвинулась и провела рукой по глазам. - Я всегда надеялась... ну, что, когда я наберусь немножко опыта, Нисандер найдет мне дело вроде тех, что поручает вам с Серегилом. - Ну, об этом ты не беспокойся. В мире всегда достаточно тревог, чтобы люди вроде нас не сидели без дела. Смерть Нисандера тут ничего не отменила. Однако, сказать по правде, Серегил меня беспокоит. Бека кивнула: - И Алек тоже. Ведь видно же, как бедняга переживает из-за того, что Серегил стал таким молчаливым и нелюдимым. Что произошло между ними? Микам со вздохом откинулся на подушку. - Бедный Алек. Он и так не знает, что ему делать со своей любовью к Серегилу, а теперь еще и это. Серегил так ушел в себя, что я ума не приложу, чем кто-нибудь из нас может ему помочь. - Может быть, он должен помочь себе сам. - Бека неохотно поднялась. - Как доберешься, позови Валериуса взглянуть на твою ногу. Мне все же не нравится, как выглядит рана. И передай маме и девочкам, что я их люблю. Пошли мне весточку, когда родится маленький братец. - Позаботься о том, чтобы вернуться в целости и сохранности, слышишь! Бека последний раз поцеловала отца и поспешила на палубу. Там у поручней в одиночестве стоял Серегил. Они пожали друг другу руки; Серегил повернул ладони девушки к свету и провел пальцем по еще видным на них символам. - У тебя не только волосы такие же, как у отца, но и сердце, - сказал он с намеком на свою прежнюю улыбку. - Всегда можно положиться на то, что вы явитесь, когда меньше всего ждешь и когда больше всего в вас нуждаешься. Да улыбнется тебе удача в сумерках, Бека Кавиш, и при свете дня тоже. - И тебе я желаю удачи, Серегил. и да исцелит тебя Создатель, - тепло ответила Бека, испытывая облегчение даже от этого слабого проявления интереса к жизни. Серегил почти не раскрывал рта за все время плавания. - Благополучно доставь отца домой. Алек ждал ее у лодки. Бека крепко обняла юношу и почувствовала ответную ласку. - Отвези их обоих в Уотермид, - прошептала она, прижавшись щекой к его щеке. - И оставайся там, сколько сможешь. Бедный Нисандер... Не могу поверить, что он хотел бы, чтобы так все обернулось. - Я тоже. - Алек сделал шаг назад, не выпуская ее рук. "Он кажется теперь много старше", - подумала Бека, заметив печаль в глубине его глаз. Когда Нанта скрылась за горизонтом, Алек спустился в каюту. Серегил сидел на краю койки Микама. - Я нашел для тебя кое-что в Нанте, пока мы там стояли, - сказал ему Алек, протягивая какой-то завернутый в ткань предмет. Это оказалась маленькая арфа, такая же, как была у Серегила в Вольде. - Она, конечно, не сравнится с твоей, я знаю, - быстро продолжал Алек, когда друг развернул подарок и коснулся струн, - но мне подумалось... Ну, Микам все еще страдает от раны, и если ты будешь ему играть, ему станет полегче. Это, возможно, была ложь во спасение, но Алек добился желаемого. Микам одобрительно подмигнул юноше, когда Серегил пристроил арфу на колене и взял несколько аккордов. - Замечательный инструмент. Спасибо, - сказал он, не поднимая глаз. Серегил сыграл еще несколько нот, подбирая мелодию, потом провел пальцами по струнам, заставив их нежно зазвенеть. Теро пришел, чтобы сменить Микаму повязку, и остался слушать. Серегил не стал петь, но играл одну мелодию за другой - печальные, но смягчающие боль. Под эту музыку Микам задремал. Алек тихо сидел в углу, следя за лицом Серегила; тот играл почти весь день. Лицо его оставалось бесстрастным. Занавес молчания так и остался между ними. Настроение Серегила как будто несколько улучшалось по мере приближения к Римини. Он стал чуть более разговорчив. хотя никогда не упоминал ни Нисандера, ни Шлем, гулял по палубе с Алеком или Теро, ел то. что ему подавали, без жалоб, но и без похвал и часами играл на арфе, находя облегчение собственным страданиям в том успокоении, которое музыка приносила Микаму. Микам и Теро радовались этим переменам, но Алек, деливший с Серегилом матрац на полу каюты Раля, видел, как дрожит и стонет во сне его друг каждую ночь. Предчувствие, пугающе похожее на то, что привело его в "Петух" той ужасной ночью, заставляло юношу по возможности не оставлять Серегила одного. Тот человек, которого он узнал за последние месяцы, исчез; на его месте теперь оказался молчаливый незнакомец с отсутствующим взглядом. На пятый день пути, когда Алек вошел в каюту Микама, тот дремал; его лицо было бледным и осунувшимся. В ногах лежала арфа: Серегил оставил ее там, когда тихая музыка усыпила раненого. Неустанные заботы Теро не давали пока развиться гангрене, но в маленькой каюте было душно, ее наполнял тяжелый запах больной плоти. Двигаясь осторожно, чтобы не разбудить спящего, Алек открыл окно и дверь, подперев ее мешком. Как раз когда он уже собрался прокрасться обратно на палубу, Микам открыл глаза. - Что-то у тебя сегодня унылое лицо, - хрипло прошептал он, жестом приглашая Алека сесть рядом с собой. - Ну-ка выкладывай. В чем дело? Алек безнадежно пожал плечами: - Да все Серегил. Он стал похож на тень. Не разговаривает, не улыбается. Такое впечатление, что его здесь нет на самом деле. И я не знаю, чем ему помочь. - Думаю, ты ведешь себя правильно: просто будь с ним рядом, как тогда, во время его болезни из-за деревянного диска. Это ведь его и спасло. Он сам мне так говорил. - Тогда дело было в магии, и он боролся с ней. Но убив Нисандера... - Алек начал вертеть в пальцах угол одеяла, не находя нужных слов. - Словно он убил часть самого себя. - Так и есть. Мы должны дать ему время разобраться с тем, что осталось. - Наверное. - Но в душе Алек боялся, что чем дольше они будут ждать, тем больше друг погрузится в черную пучину. Когда "Зеленая дама" вошла в гавань, на причале ждала Магиана. В одиночестве, без слуг стояла она на берегу; ее серебряные волосы были скрыты черным траурным покрывалом. Серегил протянул ей маленький узелок с личными вещами Нисандера. Когда он попытался заговорить, голос ему изменил. - Я все знаю, дорогой мой, - прошептала волшебница, обнимая его. - Мы простились с Нисандером в тот день, когда я перенесла его туда к вам. Он подозревал, что не вернется, и просил меня сказать тебе: не печалься о нем, но попробуй его простить, если сможешь. - Простить его? - ахнул Теро, стоявший рядом с носилками Микама. - Что же нужно ему прощать? Магиана ничего не ответила и снова взглянула на отвернувшегося Серегила. Алек на мгновение поймал ее взгляд, но этого мгновения им хватило, чтобы почувствовать глубокое взаимное понимание. - Нисандер также хотел, Теро, - обратилась волшебница к молодому магу, - чтобы ты закончил свое обучение под моим руководством. Кровь отхлынула с впалых щек Теро, и он опустился на колени перед старой женщиной. - Я не могу вернуться в Ореску после всего, что случилось той ночью. Нападение, победа пленимарцев - это все моя вина. Если бы я не рассказал Илинестре о ночных бдениях Нисандера, о его заботах... я же не знал! Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, к чему вели все ее вопросы, но тогда... я просто не знал! Совет никогда не позволит мне вернуться. Магиана положила руку на его склоненную голову. - Ты забываешь, что и я тоже являюсь членом Совета, как был им Нисандер. Он разговаривал с другими магами до того, как отбыл. Нет никаких препятствий для твоего возвращения. Его последние слова, обращенные ко мне, были: он надеется, я прослежу, чтобы ты успешно завершил так хорошо начатое ученичество. Коснувшись подбородка Теро, Магиана ласково приподняла его голову; на лице молодого мага было написано страдание. - Я сочту за честь, если ты примешь меня как свою наставницу, Теро. По правде говоря, для меня станет большим утешением видеть, что образование последнего ученика моего друга должным образом завершено. И это было бы проявлением величайшего уважения к его памяти. Теро поднялся с колен и поклонился Магиане: - Я в твоем распоряжении, приказывай, госпожа. Магиана мягко улыбнулась: - Ты скоро поймешь, что, как и Нисандер, я редко приказываю. Надеюсь, вы все воспользуетесь сегодня моим гостеприимством? - Благодарю тебя, Магиана, только мне кажется... - начал Серегил, но оборвал себя, не выдержав ее взгляда. - Я все понимаю. - Она коснулась его щеки. - Что ж, увидимся позднее. Скажи мне, где вы думаете остановиться, и я пришлю Валериуса взглянуть на рану Микама. - Сегодня мы переночуем на улице Колеса, а завтра отправимся в Уотермид. - Я позабочусь о том, чтобы Валериус сразу же повидался с вами. Аура Элустри малреис, Серегил тали. Пожав руку Алеку и попрощавшись с ним, Магиана наклонилась над лежащим на носилках Микамом. - Послать ли, мне весточку Кари? Микам пристально взглянул на нее и взял волшебницу за руку. - Не лучше ли подождать, пока меня осмотрит Валериус, а? Магиана сжала его пальцы. - Что ж, хорошо. Да пошлет Дална тебе скорейшее выздоровление и да дарует успокоение вашим сердцам. - В сопровождении Теро она двинулась по набережной к ожидающему их экипажу. - Если корабль вам больше не нужен, мои