я Серегил. - А кто это такой, интересно? Отправляйся, Алек. Я останусь здесь и буду вести себя как примерный безобидный изгнанник. Они проскользнули в погруженную в темноту приемную Клиа сразу после заката. Алек чувствовал себя немного виноватым, но все равно испытывал радостное возбуждение. Под плащом он был одет в ауренфэйскую тунику, штаны и разношенные башмаки, которые Серегил стащил у кого-то из слуг. Набор инструментов, извлеченный наконец из сундука, был спрятан под туникой на груди. Брать его с собой было рискованно, поэтому Алек решил ничего не говорить Серегилу, но с инструментами юноша чувствовал себя увереннее. "Я делаю это ради Клиа, хочет она того или нет", - думал он, стараясь заглушить сомнения. Друзья отодвинули в сторону экран, закрывающий окно, и Алек перекинул ногу через подоконник. Возбуждение опьяняло его. Наконец-то после всех этих недель он может заняться чем-то полезным. Но неожиданная мысль отрезвила его. - У меня нет сенгаи! - прошептал он, поднимая руку к голове. - Я не был уверен, что после всех этих лет сумею как следует его повязать, - признался Серегил. - К тому же с непокрытой головой ты будешь в темноте менее заметным - просто слуга, вышедший на вечернюю прогулку. - Всегда-то я бываю слугой, - шутливо пожаловался Алек, пытаясь шепотом изобразить визгливый протест. - Сказывается происхождение, - отплатил ему той же монетой Серегил, схватив за шиворот и встряхнув. - Пусть придет к тебе удача среди теней, тали! - Надеюсь. До земли было недалеко, и Алек спрыгнул беззвучно. Эта сторона дома выходила в отходящий от улицы проход. Если свернуть вглубь, можно было выйти к конюшенному двору. И там, и на улице стояли часовые. Алек слышал, как где-то впереди переговариваются Арбелус и Минал. Дождавшись, пока они повернутся к нему спиной и двинутся к двери дома, юноша быстро пересек поросшую травой улицу и растворился среди теней на противоположной стороне. Его погоня за Торсином неделей раньше была действием импульсивным, счастливой случайностью. На этот раз у него была определенная цель, и Алек смотрел на город совсем другими глазами, вспоминая, как в Римини он выполнял подобные же задания. Здесь не нужно было опасаться встречи с карманниками и грабителями, не нужно было скрываться от ночной стражи. Не окликали его из темноты потаскухи обоего пола, не было сумасшедших, нищих, пьяных солдат. Появившиеся с прибытием в город жителей таверны не обладали зловещим обликом злачных мест в Скале. Однако странная тишина, затопившая Сарикали ночью, угнетала Алека, и ему мерещились в темных дверях фигуры призраков. Никогда раньше он не чувствовал так остро, что это город мертвых, лишь иногда населенный живыми людьми. Встречая на улицах других прохожих, Алек чувствовал облегчение, хотя старался держаться от них подальше. Проходя мимо тупы Хамана, Алек пережил неприятный момент. Его внимание привлекло какое-то движение в переулке слева. Юноша дошел до следующего здания, быстро свернул за угол и притаился, ожидая, не выдадут ли себя те, кто мог за ним следить. Никто не появился, только крик ночной птицы нарушил тишину. Стряхнув с себя липкое ощущение, будто за ним наблюдают, Алек двинулся дальше - теперь уже бегом, чтобы наверстать потерянное время. Хоть его и не приглашали на встречу, опаздывать не годилось. Величественный дом Юлана-и-Сатхила высился на холме над Вхадасоори. По словам Серегила, который бывал там в юности, помещения в нем располагались вокруг нескольких больших внутренних дворов, как в резиденции клана в Гедре. Оглядывая элегантно гладкие стелы из близлежащего переулка, Алек снова вздохнул по виллам в Римини, с высокими деревьями вокруг и такими полезными резными украшениями. Однако если дом кирнари Вирессы отличался внутри теми же особенностями, что и снаружи, то отсутствие удобной опоры для рук и ног с лихвой искупалось тем обстоятельством, что хозяева легкомысленно обходились без ограды, сторожевых псов, часовых и замков; и к тому же здание имело по крайней мере несколько окон. Окна по большей части не были освещены. Единственные видимые признаки чьего-то присутствия Алек заметил в помещении слева от главного входа. Юноша сбросил башмаки и уже приготовился нырнуть в одно из окон, как услышал приближающийся стук копыт. Четверо всадников подъехали к дому и постучали в дверь. Когда она открылась, в ярком свете Алек мельком увидел прибывших. Лиц их рассмотреть он не смог, но заметил пурпурные сенгаи Брикхи. "Похоже, я добрался вовремя", - подумал Алек. Он подождал, пока дверь закроется, а потом босиком бесшумно подбежал и спрятался за колоннами. Окно справа от входа выглядело достаточно многообещающе: темное и без ставень. Алек скользнул через подоконник и скорчился на полу, прислушиваясь Скоро он убедился, что в комнате никого нет. Тогда юноша вытащил из своего набора инструментов светящийся камень и, прикрывая его рукой, огляделся. Комната была пуста, из нее вела единственная дверь. Алек сунул светящийся камень за пояс и прокрался в неосвещенный коридор. Его босые ноги бесшумно ступали по гладкому каменному полу. Скоро Алек нашел проход, ведущий в главный зал. Выглянув из двери, он увидел, как зал пересек слуга, тут же вернувшийся с несколькими лапносцами. До юноши донеслись слова: "Добро пожаловать в сад". "Действительно, удача в сумерках сопутствует мне", - подумал Алек, возвращаясь тем же путем, что и пришел. Каковы бы ни были местные порядки насчет воровства и чтения мыслей, похоже, ауренфэйский бог милостив к смиренному ночному соглядатаю. Если бы только везение не изменило ему, пока он не найдет нужный сад. После нескольких неудачных попыток Алек нашел наконец комнату, низкий балкон которой выходил в освещенный двор. Подкравшись к ведущей на балкон арке, юноша выглянул в нее и тут же отпрянул, боясь, что громкий стук сердца выдаст его присутствие. менее чем в двадцати футах от него сидел Юлан-и-Сатхил. Успокоившись и двигаясь со всей осторожностью, Алек снова бросил взгляд во двор. Большой полный раскидистых растений сад во внутреннем дворе освещался светильниками в форме полумесяца, укрепленными на высоких шестах. Юлан сидел лицом к своим гостям, которые по большей части Алеку видны не были. Судя по доносившимся голосам, их было не больше дюжины. Алек узнал кирнари Лапноса и Брикхи, сидевших среди членов малых кланов, слуги обносили гостей вином и сладостями. Алек уже собрался на животе подползти поближе к балюстраде балкона, когда дуновение ветерка донесло до него запах, заставивший его замереть на месте. Эту смесь ароматов пряностей и мускуса он встречал только однажды: в Доме с Колоннами Волосы у Алека зашевелились, по спине пробежали мурашки. В поисках источника запаха он повернулся - как раз вовремя, чтобы заметить полоску света под дверью. Алек только успел прижаться к стене за дверью, как она распахнулась. Сквозь щель между притолокой и дверью юноша увидел стражника, со скучающим видом поднявшего лампу и оглядевшего комнату. Удовлетворенный осмотром, он вышел, закрыв за собой дверь. Алек оставался там, где был, почти целую минуту, дожидаясь. пока сердце перестанет колотиться, и принюхиваясь, как гончая. На мгновение ему показалось, что он снова чувствует запах благовония. - Кто ты? - прошептал юноша и тут же понял, что боится услышать ответ. Однако никто ему не ответил, и аромата он больше не ощущал "Не будь глупцом!" - выругал себя Алек и снова подполз к выходящей на балкон арке. Просто кто-то, сильно надушенный, прошел мимо по коридору - может быть, его-то и искал стражник. Возможно, такое благовоние - достаточно распространенное. С другой стороны, со времени приезда в Ауренен Алек бывал на бесконечных пирах, где присутствовало множество народа, но никогда не обонял ничего подобного. Он стряхнул с себя беспокойные мысли: нельзя было позволить себе и дальше терять время. Подобравшись теперь к арке с другой стороны, Алек выглянул снова Сердце его оборвалось, когда он узнал старого друга Серегила, гедриица Риагила-и-Молана, сидящего между Руеноми-Ури из Дации и Райшем-и- Арлисандином. Кирнари Брикхи и Силмаи тоже были среди гостей, как и главы нескольких меньших кланов. Из разговоров юноше стало понятно, что еще не все гости в сборе. Через несколько минут явилось несколько хаманцев, хотя среди них не было старого Назиена-и-Хари; хозяина приветствовал Эмиэль-и-Моранти. При виде его Алек оскалил зубы; отвращение, которое он испытывал к этому человеку, умерялось лишь удовольствием от того, что высокомерный подонок и не подозревает о присутствии тайного наблюдателя. Должно быть, Юлаи больше никого не ждал, потому что встал и обратился к собравшимся. Алек прислонился спиной к стене и приготовился слушать. - Друзья мои, мое противодействие требованиям скаланцев для вас не секрет, - начал Юлан. - Меня часто обвиняют в том, что я действую из собственных интересов. Я этого не отрицаю и тем более не вижу оснований извиняться. Я вирессиец и к тому же кирнари. На первом месте для меня стоит долг перед моим кланом. В этом нет бесчестья. Юлан помолчал, словно чтобы дать время гостям поразмыслить над тем, кому преданы они сами. - До сих пор моя позиция определялась желанием сохранить преуспевание моего клана. Как и вы все, я питал огромное уважение к Идрилейн-а-Элестера. Она была тирфэйе, но обладала величайшим атуи и доблестью. Клиа-а-Идрилейн очень напоминает свою мать, и я испытываю к ней не меньшее уважение. Но теперь Идрилейн мертва, и трон наследует не Клиа, а ее сводная сестра Фория. Я созвал вас сегодня не как вирессиец и не как кирнари, но как ауренфэйе, который понимает, что решать, каковы должны быть наши отношения с внешним миром, и действовать мы должны как единый народ. Новая царица Скалы не является человеком чести. Этому я имею доказательства. Алек вскочил на ноги и выглянул в сад. Юлан держал в руках несколько свитков пергамента, на самом большом из которых виднелась большая восковая печать, слишком хорошо знакомая Алеку. О Иллиор! Воспоминания о почти уже забытых секретах окутали Алека словно саван. Юлан держал в руках царский приказ, без сомнения, тот ненайденный второй экземпляр поддельного документа, который Фория использовала пять лет назад, чтобы направить в другое место груз золота, предназначенного для сокровищницы Скалы. Тогда это казалось просто глупой уловкой, предпринятой, чтобы выгородить родственника наместника, благородного Бариена, который, по слухам, был любовником Фории. На самом же деле все это было подстроено врагами царицы, известными как леранцы. Алек с Серегилом случайно раскрыли этот заговор, когда занялись тем мастером, который и изготовил фальшивки. Только Нисандер знал об охлаждении между царицей и ее дочерью в результате раскрытия всех обстоятельств. Алеку же было известно только, что Фория осталась наследницей престола. Юноша в расстройстве кусал губы, слушая, как Юлан разворачивает перед слушателями еще более мрачную картину. Фория представала слабой женщиной, которой управляют страсти, а не честь. Снова рискнув выглянуть во двор, Алек заметил на лицах хаманцев и лапносцев выражение злорадства. Кирнари Гедре озабоченно перешептывался с побледневшим Райшем-и-Арлисандином. Старейшина Силмаи смотрел на свои руки, погрузившись в невеселые мысли. Юлан-и-Сатхил продолжал разоблачения, проявляя лишь искреннее желание предупредить соотечественников, но Алеку все же показалось, что глаза кирнари блестят триумфом. "Ну и ловкач же ты!" - подумал юноша, не зная, ненавидеть ему Юлана или восхищаться им. Серегил был слишком обеспокоен, чтобы находить удовольствие в компании, а потому рано ушел в свою комнату и попытался читать, сидя у камина; однако книги одна задругой ложились беспорядочной грудой у его кресла. Скоро он вскочил и начал шагать по комнате, представляя себе несчастья, которые могли так задержать Алека, одно другого хуже. Не считая обыска Алеком комнаты Торсина, прошел уже не один месяц с тех пор, как кто-нибудь из них предпринимал попытки проникнуть в чужое жилище. Звезды на небе смещались, приближалась полночь, и Серегил тревожился все больше, как будто Алек все еще был его зеленым подмастерьем. Может быть, его схватили... Серегил мог представить себе гнев Клиа, если вирессийцы приведут связанного Алека и обвинят в шпионаже. А может быть, юноша угодил в руки его друзей-хаманцев... Нет, решил Серегил, растирая побледневшие синяки на плече, для этого Алек слишком ловок. Наверное, он просто заблудился. Серегил уже почти убедил себя, что должен отправиться на поиски, когда Алек скользнул в комнату. - Ну? - нетерпеливо спросил Серегил. Алек хмуро посмотрел на друга. - Тебе не понравится то, что я расскажу. Юлан разнюхал про Форию и Бариена, да и про всю ту историю с поддельными бумагами и золотом для леранцев. - Тухлые потроха Билайри! - И уж он постарался расписать нашу новую царицу как бессовестную лгунью, - продолжал Алек, поспешно натягивая собственную одежду. - Ты ведь понимаешь, что это значит! - Да, - вздохнул Серегил. - Пойдем найдем Теро и все ему расскажем. Клиа явилась в комнату Теро, закутанная в мягкую бархатную накидку, с всклокоченными после сна волосами. Однако вся сонливость слетела с нее при одном взгляде на троих мужчин, мрачно смотревших в огонь камина. Теро закрыл за ней дверь и наложил чары, гарантировавшие, что никто не сможет подсматривать и подслушивать. Клиа, подняв брови, следила за ним, потом опустилась в единственное кресло. - Ну, выкладывайте все начистоту. Серегил оперся локтем на каминную полку и начал рассказ о событиях, которые должны были бы навсегда остаться тайной. - Дело касается Фории и бывшего наместника твоей матери. - Бариена? Но он же наложил на себя руки два года назад. Что на свете?.. Серегил предостерегающе поднял руку. - Тебе придется выслушать длинную историю. Ты знаешь, что твоя сестра и Бариен были любовниками? - Я всегда это подозревала и никак не могла понять, почему их связь держится в таком секрете. Фория была в отчаянии, когда он умер. - А о трениях между царицей и Форией после его смерти ты знала? - Более или менее, хотя ни одна из них не пожелала говорить о причине. Почему ты теперь, да еще ночью, начинаешь все это раскапывать? Серегил вздохнул, значит, напрасно он надеялся, что Идрилейн поделилась с дочерью тайной, прежде чем та отправилась в Ауренен. Да и кто мог предположить, что в этом когда-нибудь возникнет надобность? - Госпожа, Фория и Бариен, не подозревая об этом, оказались виновны в измене. У Бариена был племянник, благородный Теукрос. За несколько лет до смерти Бариена леранцы запутали молодого повесу и вынудили совершить предательство. Все всплыло, когда мы с Алеком выследили женщину, чуть не ставшую причиной твоей и Алека гибели. - Кассарию. - Клиа провела рукой по еле заметному шраму на щеке; глаза ее потемнели от гневного изумления. - Бариен и Фория были связаны с ней и с ее подручными? С этими мерзкими бунтовщиками? - Не подозревая об этом, заверяю тебя. - То, что теперь нам придется тебе рассказать, - заговорил Теро, - было известно только Нисандеру, Серегилу, Алеку и мне. Нисандеру многое открыли твоя мать и Фория сразу после смерти Бариена, а старый волшебник посвятил нас в тайну, потому что мы должны были разоблачить Кассарию. - Серегил был в тюрьме, когда умер Бариен, - возразила Клиа. Серегил ответил ей смущенной улыбкой, стараясь не смотреть на Теро. - Не совсем. Теро любезно одолжил мне свое тело, а сам в моем сидел в башне, пока мы с Алеком занимались разведкой. Клиа подняла руку. - Ладно, просто расскажи мне, в чем было дело. - Мы нашли мастера, изготовившего подделки, из-за которых арестовали меня и казнили нескольких скаланских аристократов, в чьих жилах была примесь ауренфэйской крови. При этом мы наткнулись и на еще более глубоко уходящий заговор с целью опозорить твою мать. За три года до того леранцы помогли молодому дураку Теукросу наделать долгов, зная, что наместника можно заставить прийти на помощь родичу. Бариен в отчаянии обратился к Фории, и та помогла ему переправить леранцам золото, предназначавшееся для царской сокровищницы. Для этого они использовали фальшивые приказы царицы - бумаги подделал тот самый мастер, которого мы с Алеком выследили. Ни Фория, ни Бариен не подозревали, кто стоит за всем этим, уверяю тебя. Прикрытием заговорщикам служил Теукрос. Полагали, что он быстро рассчитается с долгами, и Фория и Бариен думали, будто тем все и кончится; они не подозревали, что золото пошло прямиком в сундуки леранцев. Когда мы с Алеком разоблачили автора фальшивок, все вышло наружу. Бариен не вынес позора и покончил с собой. Фория призналась во всем твоей матери и Нисандеру. Руки Клиа стиснули подлокотники кресла. - И никому не пришло в голову, что мне следовало бы об этом знать? - Честно говоря, нет, госпожа, - пробормотал Серегил - С нас, тех немногих, кто обо всем знал, Идрилейн и Нисандер взяли клятву хранить секрет. Мы думали, что унесем его с собой в могилу. Мы никак не рассчитывали, что все это известно и кому-то из врагов царицы. - Тут-то я и вступаю в игру, госпожа, - виновато признался Алек. - Я узнал о том, что Юлан-и-Сатхил сегодня собирает кирнари - тех, кто тебя поддерживает или склоняется к этому, - на секретную встречу в своем доме. Прости меня: я нарушил твой приказ и отправился шпионить за ними. - С моего ведома и разрешения, - быстро добавил Серегил. - Продолжай, - вздохнула Клиа. - Каким-то образом Юлан-и-Сатхил завладел одним из тех фальшивых приказов царицы, а также проведал об участии Фории в мошенничестве, - сообщил Алек. - Я узнал тот свиток. У Юлана были и еще какие-то бумаги, но я был слишком далеко, чтобы их разглядеть. Так или иначе, вирессиец воспользовался документами, чтобы показать действия Фории в самом черном свете: ты же знаешь, как высоко ауренфэйе ценят честь и преданность семье. Он изобразил ее ненадежной союзницей, почти предательницей, с которой опасно иметь дело. Он также утверждал, что твоя мать проявила слабость и недальновидность, не отстранив Форию от наследования трона. - Это самое малое, что сделал бы на ее месте любой кирнари; скорее всего дело кончилось бы изгнанием, - добавил Серегил. - Наследственная власть моему народу кажется бессмыслицей, и история с фальшивками не поднимет ее престиж. - Кто был на той встрече? - спросила Клиа, бросая на Алека бесстрастный взгляд. Юноша перечислил тех, кого видел. - И как они отнеслись к разоблачениям Юлана? - Мне мало что было видно, но, судя по разговорам, все были смущены. Кирнари Силмаи высказался в твою пользу, хаманцы явно радовались. - Именно этого и хотел добиться Юлан-и-Сатхил, я уверен, - сказал Теро. Клиа кивнула. - Как вы думаете, каким образом он получил нужные сведения? - Я думал об этом, - ответил Серегил. - Есть несколько возможностей. Он мог получить документы от пленимарцев - у тех наверняка были шпионы среди заговорщиков. Или кто-то из имевших дело с Теукросом проговорился. С другой стороны, Юлан мог знать обо всем с самого начала и просто выжидать момента, когда удалось бы извлечь из скандала наибольшую пользу. - Могу себе представить, - согласилась Клиа. - Но ты думаешь, что есть и другое объяснение? Серегил быстро взглянул на Алека; тот слегка кивнул и отвернулся. - Благородный Торсин, госпожа... - Торсин? - Торсин тайно встречался с кем-то в тупе Катме примерно через две недели после нашего прибытия в Сарикали, - сообщил Серегил. - По крайней мере один вирессиец на той встрече был, и есть свидетельства того, что пригласил его Торсин. Алек тогда случайно обнаружил, что Торсин ночью уходил из дома. Клиа бросила на Алека укоризненный взгляд, заставивший юношу покраснеть. - Когда я велела вам двоим не шпионить ни за кем без моего разрешения, это относилось и к членам нашего собственного посольства. - Серегил попытался ответить, но принцесса оборвала его: - Слушайте меня, вы оба. Можете не беспокоиться насчет Торсина. Откуда бы Юлан ни добыл эти порочащие мою сестру сведения, уверяю вас, Торсин тут ни при чем. Я хотела бы, чтобы вы приложили усилия к другому: выяснили, откуда он их получил на самом деле. "Она знает, чем занимается посол по ночам, или по крайней мере так считает", - подумал Серегил, ежась от неожиданного выговора. До него теперь дошло, что у Клиа могут быть секреты и от него самого. С другой стороны, Серегил был уверен, что Торсину ничего не известно об их с Алеком особых талантах. А если все это так, то Клиа ведет гораздо более сложную игру, чем можно было предположить. Серегил бросил взгляд на мага, гадая, что может быть известно тому. Теро, казалось, не особенно удивился услышанному. - Если документы получены Юланом от пленимарцев, то это, возможно, объясняет и как мы попали в засаду у Эамальских островов, - задумчиво сказал Теро. - Может быть, почтенный кирнари расплатился информацией за информацию. Клиа медленно покивала головой. - Мне очень хотелось бы узнать правду. Переговоры слишком затягиваются. В каждом письме, которое приходит от Фории, она требует результатов более нетерпеливо, чем в предыдущем. Теперь она чуть ли не обвиняет меня в намеренном промедлении. - Как может Фория думать так! - воскликнул Алек. - Кто может знать, что и почему теперь думает моя сестра! - Клиа устало потерла глаза. - Но эта история с вирессийцами может повернуть дело в нашу пользу. Скажи мне, мой ауренфэйский советник, есть ли основания утверждать, что Юлан повел себя бесчестно в отношении меня? - Такой довод можно использовать, - ответил Серегил. - Конечно, если тебе придется объяснять лиасидра, как ты обо всем узнала, Алек окажется в неловком положении. - Что ж, позаботьтесь о том, чтобы никому ничего не пришлось объяснять. Через два дня мы, а также главы одиннадцати кланов приглашены к Юлану-и-Сатхилу. - То ли ты предлагаешь, о чем я думаю, госпожа? Клиа красноречиво пожала плечами. - Какой смысл брать на охоту лучших борзых, если не спускать их с поводка? Завтра первым делом я поговорю с благородным Торсином и с Адриэль насчет всего того, что узнала от вас. Мой советник и самая преданная союзница не должны быть захвачены врасплох. - Ты скажешь Торсину, что я следил за ним? - нервно поинтересовался Алек. - Нет, но дай мне слово, что больше так поступать не будешь. Ты меня понял? - Да, госпожа. Клиа проницательно взглянула на Серегила. - К тебе это тоже относится. - Даю тебе слово. А как насчет Ниала? Если бы не он, мы могли бы ничего не узнать. Он просил Алека сообщить ему о том, что удастся выяснить. Клиа вздохнула. - Ах да, Ниал... Он оказал нам услугу, да и все равно слухи поползут - Юлан явно рассчитывает на это. Расскажи ему о том, что слышал, Алек. Но ничего больше. Глава 26. Война Возбуждение от победы заставило Форию почувствовать себя моложе. Два дня ее войска сражались под проливным весенним дождем и оттеснили- таки пленимарцев от перевала к западу от реки. Потери с обеих сторон были тяжелые, но Скала отвоевала несколько драгоценных акров. Когда Фория скакала через лагерь во главе сильно поредевшей конной гвардии, отовсюду слышались приветственные крики. С ними мешались горестные вопли следовавших за армией женщин и детей, не увидевших среди возвращающихся своих мужей, сыновей и отцов. Солдаты молча отдавали честь павшим, которых везли за гвардией на скрипучих телегах. Проезжая мимо палаток ремесленников, новая царица заметила кого-то из гончаров; женщина стояла, уперев руки в бедра, и явно прикидывала, пересчитывая опустевшие седла, сколько урн для пепла понадобится: в них погибшие в бою воины совершат последнее путешествие домой. Фория отогнала мысль о потерях. Этой весной победы не так уж часто выпадали на долю скаланцев, и царица хотела в полной мере насладиться этой. Впереди раздались громкие приветствия: у шатра Фории собирались ее личная охрана и слуги. - Ты показала им сегодня, генерал! - выкрикнул покрытый шрамами ветеран, размахивая знаменем своего полка. - Веди нас в бои завтра, и мы тебя не посрамим! - Ты ни в одной битве не посрамил меня, сержант, - ответила Фория. Раздался новый взрыв воинственных криков. Солдаты все еще предпочитали называть Форию ее воинским званием, и царицу сейчас это порадовало. Спешившись, Фория впереди своих офицеров прошла в шатер, где были накрыты столы. Это был не пир, конечно, но все же заслуженное воздаяние мужественным воинам. Они все еще утоляли голод, когда у входа в шатер появился капитан Транеус. Он был весь покрыт дорожной грязью, а через плечо у него висела почтовая сумка. - Какие новости из Римини? - окликнула его Фория. - Принц Коратан прислал тебе письмо, и есть свежие отчеты из Ауренена. - Транеус протянул царице сумку. Внутри оказались три свитка. Прочтя первый, письмо от брата, Фория почувствовала, как радостное возбуждение покидает ее. Царица дважды перечитала написанное и окинула взглядом любопытные лица сотрапезников. - Пленимарцы напали на южное побережье Скалы. Они сожгли уже три города: Калис, Ялин и Треболин. - Ялин! - охнул генерал Арлис. - Это же всего в пятидесяти милях от Римини. Виски Фории сжала боль. Она отложила письмо брата и взялась за свиток, запечатанный воском с оттиском перстня Клиа. Новости принцесса сообщала все те же: переговоры шли медленно. Правда, кажется, удалось склонить на свою сторону хаманцев, однако никакой помощи ауренфэйе пока не предоставили, и конца проволочкам не видно. Закрыв глаза, Фория потерла переносицу; головная боль терзала ее все сильнее. - Оставьте меня, - приказала она офицерам. Когда шаги и скрип портупеи затихли, царица подняла глаза и увидела стоящего рядом Транеуса. Только теперь Фория взяла третий свиток, запечатанный всего лишь несколькими каплями воска от свечи. Как и прочие отчеты, полученные ею за последние недели, этот был написан в очень осторожных выражениях. Фория сделала вывод, что Клиа пишет правду, но старается придать событиям более обнадеживающий вид, чем они того заслуживают - Наша наблюдательница пишет мне, что влияние Вирессы растет, - сказала Фория Транеусу. - Переговоры стоят на месте. Она не разделяет оптимизма моей сестры. Ходят даже слухи, что вирессийцы могут предпочесть пленимарское золото нашему. Царица протянула письмо Транеусу, который запер его в шкатулке с аккуратно уложенными другими свитками. - Что должен я сообщить в Римини, госпожа? Фория повертела кольцо на левой руке. Пальцы ее, целый день сжимавшие рукоять меча, воспалились и отекли, и ей пришлось поплевать на них, чтобы кольцо наконец снялось. Вытерев камень подолом туники, Фория мгновение помедлила, любуясь игрой света на резной фигурке дракона. - Отвези кольцо моему брату. Я хочу, чтобы он получил его через два дня. Никто, кроме тебя, не должен ничего знать. Отправляйся немедленно. Транеус только что проделал трудный путь - несколько дней по морю и непролазной грязи дорог. Приказ Фории означал, что отдохнуть ему не удастся, но на лице офицера не отразилось ничего, кроме преданности, - как царица и ожидала. Если Транеусу удастся выжить, к концу войны на его ловкой руке может появиться другое кольцо... Оставшись одна в просторном шатре, Фория откинулась в кресле и с легкой улыбкой взглянула на светлый след от кольца на пальце. Голова у нее больше не болела. Глава 27. Снова призраки Серегил проснулся на рассвете последнего дня траура, снова пытаясь вспомнить сон, прежде чем он растает. Сновидение началось с тех же знакомых образов, но на этот раз, кажется, в углу комнаты стоял руиауро, Лиал; он явно пытался сказать Серегилу что-то очень важное, но треск и рев пламени заглушали его голос. Сновидение не оставило ощущения паники, но Серегил точно знал, куда должен пойти немедленно; это место тянуло его к себе, словно леска попавшуюся на крючок рыбу. Он со вздохом выскользнул из постели, гадая, успеет ли вернуться в свою комнату прежде, чем дом заполнится посетителями. Кто-то пел на верхнем этаже Нхамахата, приветствуя рассвет, когда Серегил верхом приблизился к башне. Стаи маленьких дракончиков носились вокруг, их тощие тельца в первых солнечных лучах казались отлитыми из темного золота. - Марос Аура Элустри чиптир, - прошептал Серегил, сам не зная, что заставило его вспомнить молитву; однако он внезапно почувствовал благодарность судьбе за то, что оказался сейчас в этом священном месте. Надев у входа маску, Серегил последовал-за служительницей в главный зал. Там уже лежало несколько человек, явившихся в Нхамахат ради вещих снов. - Я хотел бы поговорить с Лиалом, если можно, - сказал Серегил девушке. - Лиал мертв, - ответила она. - Мертв! - ахнул Серегил - Когда это случилось? И как? - Почти сорок лет назад. Он очень тяжело болел, я думаю. Пол, казалось, покачнулся под ногами Серегила. - Понятно. Можно мне воспользоваться дхимой? Девушка разожгла жаровню и дала Серегилу горсть трав, дым которых навевает сны. Он с почтительным поклоном взял то и другое и поспешил вниз, в пещеру. Выбрав наугад маленькое сооружение, Серегил разделся и прополз под дверной завесой, на этот раз влажная духота порадовала его. Усевшись на циновке, Серегил бросил травы на угли и помахал рукой, чтобы дым перемешался с паром. Ритмичные глубокие вдохи помогли ему расслабить мускулы; наркотический дым постепенно начал оказывать свое действие. Первая мысль, явившаяся Серегилу, была о том, что на сей раз он не испытывает страха - не испытывает с того момента, когда неожиданно решил отправиться в Нхамахат. Ему не было больше трудно дышать: он явился сюда по собственной воле, без опасений и отвращения. Серегил закрыл глаза, чувствуя, как собравшийся под маской пот стекает по носу. Дым от тлеющих трав щипал легкие и заставлял голову кружиться, но Серегил теперь не имел ничего против; он терпеливо ждал. - Ты начинаешь понимать, сын Корита, - произнес знакомый голос. Открыв глаза, Серегил обнаружил, что сидит на нагретом солнцем камне у драконьего озера в горах Акхенди. Рядом с ним сидел Лиал, глаза которого снова сияли золотом. - Не уверен, что это так, достопочтенный, - возразил Серегил, ежась под холодным горным ветерком. Руиауро поднял камешек и кинул его в воду. Серегил проводил камешек взглядом, а когда снова оглянулся, на месте Лиала сидел Нисандер. Это преображение почему-то не удивило Серегила; он только ощутил ту же необъяснимую благодарность судьбе, что и при виде мельтешащих в воздухе дракончиков. Нисандер сидел, скрестив ноги, и смотрел на воду; лицо его было спокойно. Старик был одет в любимый драный кафтан, а носки поношенных сапог были мокрыми, словно маг только что шел по покрытой росой траве. Вьющиеся седые волосы, окаймляющие лысину, шевелил ветерок, и на коротко подстриженной бороде Серегил заметил чернила. Ни разу со дня смерти старого друга Серегил не видел его во сне, а когда думал о нем наяву, то, несмотря на все старания, мог вспомнить лишь окровавленное мертвое лицо, а не того Нисандера, с которым делил счастливые часы. Серегил поспешно отвел глаза, приготовившись к тому, что видение исчезнет. Ласковая рука коснулась его подбородка, заставляя его взглянуть в лицо волшебнику. - Открой глаза, Серегил! Тот послушался и чуть не расплакался от облегчения: перед ним был Нисандер, ничто не изменилось. - У тебя очень упрямый ум, милый мальчик, - сказал Нисандер, похлопав Серегила по щеке. - Ты можешь выследить черную кошку безлунной ночью, но собственное сердце для тебя - неведомая земля. Ты должен быть более внимателен. Нисандер опустил руку, и теперь Серегил увидел, что старый волшебник держит один из загадочных стеклянных шаров. Небрежным взмахом маг подкинул шар в воздух. Сфера блеснула в солнечных лучах и разлетелась на тысячу осколков, ударившись о камень. На какой-то ужасный момент Серегил снова оказался на продуваемом всеми ветрами пленимарском берегу, кровь - кровь Нисандера - капала с его сломанной рапиры. Так же мгновенно, как появилось, видение растаяло. - Какой прелестный звук, правда? - спросил волшебник, с улыбкой глядя на осколки. Серегил смахнул слезы и попытался понять, что все это значит. - Руиауро говорил, что я должен их сохранить. Но Нисандер исчез, и на его месте снова сидел Лиал. Руиауро покачал головой. - Я сказал, что они твои, сын Корита. Но это тебе и так известно и было известно давно - до того, как ты ко мне пришел. - Нет, ничего подобного! - воскликнул Серегил, но на этот раз менее уверенно. - Что я должен сделать? Ветер стал совсем ледяным. Серегил поджал ноги и обхватил руками колени, пытаясь согреться. Рядом кто-то зашевелился, и Серегил увидел, что теперь Лиала сменил молодой дракон размером с быка - дракон с золотыми добрыми глазами - Ты - дитя Ауры, маленький братец, дитя Иллиора. Приближается следующее па твоего танца. Возьми с собой только то, что тебе нужно, - сказал дракон голосом Лиала. С этими словами он с грохотом, похожим на летний гром, расправил кожистые крылья и взлетел, заслонив солнце. Серегил почувствовал, что тонет во тьме. Горячий едкий воздух в дхиме давил на него со всех сторон. Задыхаясь, он нащупал кожаную завесу, выполз наружу и упал, ловя воздух ртом, на теплый шершавый камень пола пещеры. Левая рука Серегила что-то нащупала. Даже без того слабого света, который проникал сюда из главной пещеры, Серегил узнал предмет, узнал прохладу слегка шероховатого стекла, которого коснулись его пальцы. Шатаясь, Серегил поднялся на ноги и взвесил шар в руке. Шар был тяжелый, гораздо тяжелее, чем следовало бы быть сфере не больше вороньего яйца, - драгоценный и отвратительный, шар принадлежал Серегилу, и тот мог делать с ним, что хотел. "Возьми с собой только то, что тебе нужно". В неожиданном страстном порыве Серегил швырнул шар в стену. На этот раз видения не последовало, раздался только порадовавший Серегила звон разбитого стекла. Солнце еще еле встало, когда Серегил вышел из Нхамахата. Все тело его болело, он испытывал такую усталость, словно и в самом деле проделал пешком путь до горного озера и обратно. Вернувшись домой, Серегил поднялся в свою комнату по задней лестнице. Алек все еще спал, накрыв голову подушкой. Стук двери разбудил его. Из-под подушки выглянула всклокоченная голова. - Вот и ты, - сказал Алек, опираясь на локоть. - Снова ранняя прогулка? Где ты был на этот раз? Серегил не сразу нашел слова. Он сел на край постели и потрепал Алека по спутанным волосам. - Просто бродил, - наконец удалось ему произнести. - Вставай. Нас ждет многотрудный день. Кирнари Хамана одним из последних явился выразить Клиа свои соболезнования Когда слуга объявил о прибытии Назиена-и-Хари, Серегил с Алеком тактично удалились в соседнюю комнату, из-за прикрытой двери они могли следить за всем происходящим. Главу клана сопровождал десяток родичей; среди них был Эмиэль-и- Моранти. - А что, если Назиен знает, где был его племянник прошлой ночью? - прошептал Алек. Серегил обнаружил, что вопреки собственному желанию надеется это не так. Как ни горделив и высокомерен был хаманец, Клиа явно испытывала к нему симпатию, и это чувство, похоже, было взаимным. Назиен и остальные положили на жаровню по кедровой щепке и поклонились Клиа. Пока Назиен что-то тихо говорил Клиа, Серегил внимательно следил за его племянником, ожидая, что тот чем-нибудь себя выдаст. Однако лицо Эмиэля оставалось бесстрастным; хаманец, похоже, просто скучал Когда все положенные по обычаю слова были сказаны, Клиа наклонилась вперед и пристально взглянула в лицо старику. - Скажи мне, кирнари, скоро ли лиасидра даст ответ на мои просьбы? Мне так хочется вернуться на родину и по-настоящему поклониться могиле моей матери. - Переговоры пора заканчивать, - согласился Назиен. - Ты проявила завидное терпение, хотя не уверен, что решение лиасидра тебя порадует. - Значит, ты думаешь, что мне ничего не удастся добиться? Назиен развел руками. - Я не могу решать за других. Однако что касается меня, то какие бы чувства я ни питал к твоему родичу, изгнаннику, знай: я никогда не поддерживал те жесткие меры, которые были введены Эдиктом об отделении. Стоявший позади кирнари Эмиэль ничего не сказал, но Серегилу показалось, что молодой хаманец напрягся. - Я стар и, возможно, слишком часто вспоминаю прошлое, - продолжал Назиен. - Иногда мне даже кажется, что в тебе, госпожа, я узнаю своего старого друга Коррута - такого, каким я видел его в последний раз. Ты многим мне его напоминаешь - терпеливостью, самообладанием, быстрым разумом Думаю, что и его упрямство ты тоже унаследовала. - Как странно, - сказала Клиа тихо. - Для меня Коррут-иГламиен - человек из легенды. Его тело, прежде чем его поглотил огонь, было для меня сохранившейся реликвией древности. А для тебя он навсегда останется другом юности, ничуть не изменившимся, как Серегил - для меня. Каково это быть ауренфэйе или волшебником и жить так долго, чтобы хранить подобные воспоминания? Моя жизнь по сравнению с твоей так быстротечна, однако мне она такой совсем не кажется. - Это потому, что ты нашла ей хорошее применение, - ответил Назиен - Боюсь, что твое пребывание в Сарикали близится к концу. Окажи мне честь - прими участие в охоте вместе с нами, прежде чем отправишься в путь. - Твое приглашение - честь для меня, - горячо откликнулась Клиа. - Завтра - большое празднество в тупе Вирессы. Может быть, поохотимся на следующее утро? - Как пожелаешь, Клиа-а-Идрилейн. - Пожалуй, тебе следует предупредить принцессу о хаманских охотничьих обычаях, - любезно сказал Эмиэль. - По традиции мы обедаем только тем, что удалось добыть, так что, может быть, тебе и твоим людям придется, как и нам, удовлетвориться хлебом и турабом. - Тогда тебя порадует то, кого я выбираю себе в спутники, - рассмеялась Клиа. - Алек-и-Амаса настреляет нам достаточно дичи для настоящего пира. Серегил толкнул Алека локтем, глядя на пораженные лица хаманцев. - Похоже, ты по крайней мере в числе приглашенных. Глава 28. Воры на пиру То ли по причине молчаливого согласия Клиа на то, чтобы они снова начали шпионить, то ли просто в результате долгого вынужденного воздержания Серегил удивил Алека проявлением бурной страсти, как только они остались одни. - Что это такое? - со смехом воскликнул Алек, когда его не слишком нежно потащили к постели. Частые приступы мрачности и последствия загадочного "падения" Серегила привели к тому, что друг не прикасался к нему уже много дней, если не недель. - Если тебе приходится спрашивать, значит, и впрямь прошло слишком много времени, - прорычал Серегил, стаскивая с Алека кафтан и возясь с его поясом. Он был нетерпелив и ненасытен, и Алек отвечал ему тем же. Никто из них долго не замечал, что дверь, ведущая на балкон, широко распахнута. - Должно быть, все в доме от кухни до чердака то краснеют, то ругают нас на чем свет стоит, - со смехом сказал Серегил, когда наконец без сил растянулся на полу рядом с кроватью. Алек свесил руку и намотал на палец прядь темных волос. - Если они все еще прислуш