ворить маме, что это он придумал. Ну не странно ли? Алек подумал, что, пожалуй, понимает старого волшебника: из Беки получился бы превосходный наблюдатель. Лебеди улетели с берега замерзшей реки; повернув вверх по течению, Алек и Бека проехали больше мили, но так и не обнаружили никакой дичи. Махнув рукой на охоту, они стали соревноваться в стрельбе в цель. Стрелы Беки с белосерым оперением редко летели более метко, чем красные стрелы Алека. - Хватит, - наконец сказала Бека, заметив, как низко уже стоит солнце. - Давай-ка соберем стрелы. И у меня для тебя еще приготовлен сюрприз. Они снова проехали вдоль реки, добрались до поросших лесом холмов и свернули под деревья. Там, где дорожка поворачивала, они спешились, и Бека показала Алеку на широкий полузамерзший пруд. Приложив палец к губам, она подвела его к стволу упавшего дерева, за которым можно было спрятаться, и показала на противоположную сторону пруда. В полынье играли две выдры. Доковыляв до верха заснеженного склона берега, они весело съезжали в воду на животах. Щелкая и покряхтывая, они повторяли представление снова и снова, к вящему удовольствию Беки и Алека. - Они напоминают мне Серегила, - прошептал Алек, опираясь на ствол. - Однажды, когда мы были в Доме Орески, Нисандер превратил его в выдру. Есть такое специальное заклинание - не помню, как он его называл, - но Нисандер говорил, что то, в какое животное ты превращаешься, как-то связано с тем, что ты за человек. - В выдру, вот как! - задумчиво произнесла Бека. - Я скорее представила бы его себе рысью или пантерой. А тебя Нисандер превращал тоже? - Я превратился в оленя. Бека критически осмотрела его: - Пожалуй, это по тебе видно. А в кого, ты думаешь, превратилась бы я? Алек поразмыслил. - В сокола или, может быть, волка. Уж во всяком случае, в охотника. - В сокола или волка? - пробормотала Бека. - Мне нравится. Они еще молча понаблюдали за выдрами, наслаждаясь дружеской близостью, так легко возникшей между ними. - Ладно, пошли, пора возвращаться, - наконец прошептала Бека. Когда они подошли к лошадям, она повернулась к Алеку и спросила: - Ты ведь любишь его, верно? - Кого? Серегила? - Конечно. - Он мой друг, - ответил он, удивленный вопросом. - Почему бы мне его не любить? - А-а, - кивнула Бека, как будто ожидавшая другого ответа. - Я думала, может быть, вы любовники. - Что! - Алек остановился как вкопанный. - Что это тебе взбрело в голову! - Не знаю, - фыркнула Бека. - Пламя Сакора. Алек, почему бы и нет? Он ведь был влюблен в моего отца, знаешь ли. - В Микама? - Алек прислонился к тонкому стволу ольхи. Дерево наклонилось под его весом, осыпав их обоих снегом. Снежинки заблестели на волосах Беки и холодными иглами укололи его кожу, попав за ворот. - Откуда ты знаешь? - ошарашенно спросил Алек. - Мама сказала мне давным-давно. Я услышала коечто и спросила ее. Как она говорит, это была безответная любовь. У папы и мамы уже был роман, когда они встретились с Серегилом, но тот какое-то время не сдавался. Они с мамой в те дни не очень-то ладили, это только теперь они друзья. Она выиграла, и ему пришлось смириться. Но знаешь, я помню, когда я была еще совсем маленькой, я однажды слышала, как родители спорили. Отец тогда сказал что-то вроде "не заставляй меня выбирать, я этого не могу сделать". Мама потом рассказывала, что это он о Серегиле говорил. Так что я думаю, что он тоже любил Серегила, но любовниками они никогда не были. Алеку было нелегко переварить это неожиданное открытие. Чем больше он узнавал об обычаях южан, тем более непонятными они ему казались. Наблюдая, как дочери учат Алека деревенскому танцу в холле морозным вечером, Микам подумал, что будет скучать по юноше, когда тот уедет. Как и предсказывал Серегил, Алек сразу же нашел со всеми общий язык и уже казался членом семьи. Кари сразу же к нему привязалась, а девочки обращались с Алеком, как с братом. И в фехтовании он делал быстрые успехи без нетерпеливого понукания Серегила., Кари подошла к Микаму сзади и обхватила за талию, глядя, как продвигается обучение танцам. Фигуры были сложные, и Элсбет с Бекой добродушно отчитывали Алека, когда он путался. - Хотела бы я, чтобы у нас был такой сын, - прошептала Кари. - Не дай Бог тебя услышит Бека, - улыбнулся Микам в ответ. Кари, как всегда по субботам, занималась починкой белья, сидя у окна, когда в холл вошел Алек со своим луком. - Нет ли у тебя воска? - спросил он. - Вон там, на полке, рядом с сухими травами, - сказала Кари, показывая на полку иглой. - И там же есть чистые тряпки, если нужно. Поставь на огонь воду и посиди со мной. Завтра ты уже уезжаешь, за неделю я с тобой и не поговорила как следует. Алек повесил на крюк над углями котелок и сел на табурет, положив лук на колени. - Мне так нравится, когда ты у нас, - сказала Кари; ее игла вспыхивала на солнце - Кари зашивала дырку в одной из юбок Иллии. - Надеюсь, ты будешь часто приезжать. Серегил выбирается к нам реже, чем хотелось бы. Может быть, ты сумеешь на него повлиять. - Не думаю, что на него кто-нибудь может особенно влиять, - с сомнением проговорил Алек, потом добавил: - Ты ведь знаешь его давно, правда? - Больше двадцати лет, - ответила Кари. - Он член семьи. Алек принялся втирать воск в тетиву. - Он сильно изменился с тех пор, как вы познакомились? Я хочу сказать - он ведь ауренфэйе. Кари улыбнулась, погрузившись в воспоминания. - Это было еще до того, как мы с Микамом поженились. Микам то появлялся, то исчезал, совсем как сейчас, только тогда он путешествовал один. Потом одним прекрасным весенним утром он явился в дом моего отца вместе с Серегилом. Я помню, как увидела его около двери кухни и подумала: "Вот самый красивый мужчина, которого я только видела, а я ему совсем не нравлюсь". - Кари потянулась за следующей юбкой для починки. - Наши отношения начались не очень гладко. - Бека говорила мне. - Я так и думала. Он показался мне тогда таким взрослым. Мне ведь было всего пятнадцать. А теперь - ты только погляди на меня... - Она провела рукой по волосам, где серебряные пряди уже мешались с темными. - Мать семейства с тремя дочерьми, и Бека уже старше, чем я была тогда. Серегил кажется мне таким юнцом, все еще красивым юношей. По обычаям его народа он и в самом деле юнец и будет молод еще долго после того, как меня запахают в борозду поля. - Кари грустно опустила глаза на камзол, который штопала. - Мне кажется, его тоже смущает то, что Микам стареет; он ведь понимает, что рано или поздно потеряет его. Потеряет всех нас, кроме, может быть, Нисандера. - Я никогда об этом не думал, - пробормотал Алек. - Да. Ему уже приходилось терять друзей. Но ты спрашивал меня, изменился ли он. Изменился, только скорее в, поведении, чем во внешности. Тогда в нем чувствовалась горечь, хотя и теперь он иногда бывает довольно злым. Нам он всегда был хорошим другом и бессчетное число раз выручал Микама из всяких переделок. Кари умолчала о том, что по большей части именно Серегил и втравливал Микама в неприятности. Этот мальчик скроен из той же материи, что и Микам с Серегилом, да и Бека тоже, к огорчению ее матери. Что остается, кроме как любить их всех и надеяться на лучшее? ГЛАВА 25. возвращение в Римини в свое последнее утро в Уотермиде Алек поднялся до рассвета, но оказалось, что Бека встала еще раньше. Одетая для езды верхом, она сидела в холле, занимаясь починкой чехла для лука. Рядом лежали несколько небольших свертков - все, что она собиралась взять с собой в гвардейские казармы. - Похоже, ты уже готова отправляться, - сказал Алек, опуская свой мешок на пол. - Скорее бы, - вздохнула она, продевая дратву через твердую кожу. - Этой ночью я почти не спала, так волновалась! - Интересно, удастся ли нам с тобой много видеться в городе. Мы живем не очень далеко от дворца. - Надеюсь, что удастся, - ответила Бека, осматривая свою работу. - Я была в Римини всего несколько раз. Держу пари. ты мог бы показать мне немало интересного. - Пожалуй, - улыбнулся Алек, только теперь почувствовав, каким знакомым сделался город со времени его прибытия., Скоро появились и остальные члены семьи, и все уселись за последний завтрак вокруг очага. - Нельзя ли Алеку побыть немножко подольше? - жалобно спросила Иллия, крепко его обнимая. - Бека все же часто его побеждает. Скажите дядюшке Серегилу, что Алеку нужны еще уроки! - Если ему удается хоть изредка побеждать твою сестрицу, значит, он прекрасный боец, - сказал Микам. - Ты же помнишь, что сказал дядюшка Серегил, маленькая ты моя птичка. Алек ему нужен. - Я скоро снова приеду, - пообещал Алек, дернув ее за темную косичку. - Ведь вы с Элсбет еще не научили меня как следует танцевать. Иллия придвинулась к нему поближе и захихикала: - Ты действительно еще ужасно неуклюжий. - Схожу-ка я посмотрю на лошадей, - сказала Бека, отодвигая почти нетронутый завтрак. - Не копайся, Алек. Мне хочется выехать пораньше. - У вас впереди целый день. Дай парню спокойно поесть, - остановила ее мать. Однако непоседливость Беки оказалась заразительной, и Алек быстро проглотил свою овсянку. Вскинув на плечо мешок и лук, он вышел во двор и обнаружил, что Бека оседлала для него Ветерка. Заплатка возмущенно фыркала, привязанная сзади к ауренфэйскому коню, и натягивала повод. - Что это такое? - спросил Алек и только тут обнаружил, что все семейство с улыбками смотрит на него. Кари подошла к юноше и крепко его поцеловала. - Это наш подарок тебе, Алек. Приезжай к нам почаще и присматривай за нашей девицей в городе. - Мы увидимся во время празднеств, посвященных Сакору, - проворчала Бека, обнимая мать. - До них остается всего месяц. Кари ухватила Беку за медные кудри и притянула к себе: - Помни, чья ты дочь, и все будет хорошо. - Не могу дождаться, когда и я приеду в город! - воскликнула Элсбет. - Напиши нам сразу же. - Сомневаюсь, что жизнь в казарме будет похожа на то, что ждет тебя в храмовой школе, - засмеялась Бека. Легко вскочив в седло, она следом за Алеком и своим отцом выехала со двора. До городских ворот они добрались вскоре после полудня. На рынке, лежащем за городской стеной, был птичий день, и все разновидности пернатых - от цесарки до фазана, от куропатки до гуся, живые или ощипанные - были здесь представлены. Каждый торговец имел красочный вымпел на шесте, укрепленном над клеткой с птицей, и это, вкупе с пестрыми одеждами разносчиков сладостей, придавало рынку праздничный вид, несмотря на серое нависшее небо. .Ветер гонял перья разных цветов, и на путников обрушилось кудахтанье, кряканье, шипение и писк. Алек молча улыбнулся, вспомнив, как страшно ему было при первой поездке по улицам города. Теперь он чувствовал себя здесь как дома; он знал уже некоторые секреты Римини, а скоро узнает еще больше. Оглянувшись, он неожиданно заметил в толпе знакомое лицо. Те же торчащие вперед зубы, хитрая улыбка, одежда, бывшая когда-то нарядной. Это был Тим, молодой воришка, стащивший у него кошелек на Морском рынке. Пользуясь затором у Жатвенных ворот, он присоседился к богато одетому молодому человеку, очевидно, собираясь сыграть с ним ту же шутку, что в свое время с Алеком. Девушка в грязном розовом платье прижималась к жертве с другой стороны, отвлекая ее. "Он мой должник", - подумал Алек, спешиваясь и бросая поводья Беке. - Куда ты? - поинтересовалась та. - Увидел старого приятеля, - ответил юноша с мрачной улыбкой. - Я сейчас вернусь. Он помнил уроки Серегила и сумел подобраться к воришкам незамеченным. Дождавшись, когда кошелек ничего не подозревающей жертвы перекочевал к Тиму, Алек подошел к нему сзади и крепко ухватил за руку. Торжествовать ему, правда, пришлось недолго: только уроки Микама спасли ему жизнь. Благодаря своим новым отточенным инстинктам он вовремя разгадал внезапное движение Тима; схватив его за запястье, он остановил кинжал всего в нескольких дюймах от собственного живота. Глаза Тима хищно прищурились, он старался вырвать руку - угроза была налицо. Девушка повернулась так, чтобы заслонить от окружающих нож в руке сообщника. Алек только молился, чтобы и у нее не оказалось ножа: в толчее ей ничего не стоило ударить его и исчезнуть прежде, чем кто-нибудь что-то заметит. К счастью, она не сделала этого, но Алек почувствовал, как напрягся Тим. - У нас с тобой есть общий друг, - сказал Алек тихо. - Ему не особенно понравится, если ты меня убьешь. - Кто это? - бросил Тим, продолжая вырывать руку. - Это уловка, милок, - предостерегла его девушка. Она была едва ли старше Элсбет. - Кончай с ним, и смываемся. - Заткнись, ты! - прорычал Тим, не сводя глаз с Алека. - Я тебя спрашиваю - что еще за друг? - Красивый и щедрый господин из-за моря, - ответил Алек. - Он здорово управляется с рапирой в сумерках. Тим свирепо смотрел на него еще несколько секунд, потом неохотно принял более миролюбивую позу. - Ему следовало бы сказать тебе, что не следует хватать нашего брата сзади, если только у тебя не серьезные намерения, - прошипел он, отталкивая девушку в сторону. - Попался бы ты мне в тихом местечке, я бы уже прирезал тебя. - Бросив на Алека еще один враждебный взгляд, Тим вместе с девушкой исчез в толпе. - Встретился ты со своим другом? - поинтересовалась Бека, когда Алек вернулся. - Всего на минутку. - Алек сел в седло и взял у Беки поводья. Его руки все еще слегка дрожали. Выехав с рынка, они повернули на юг, к казармам царской гвардии. Там Бека показала свои бумаги часовым. Обняв на прощание отца и Алека, она въехала в ворота, не оглядываясь назад. Микам смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду, потом глубоко вздохнул и повернул коня к Жатвенному рынку. - Ну вот, она получила, что хотела. - Ты беспокоишься о ней? - спросил Алек. - Год назад я был бы спокоен, но теперь назревает война. Не вижу, как можно было бы ее избежать. И уж не сомневайся - царская кавалерия первой ввяжется в дело. Так что Беке остается не так уж много времени, чтобы привыкнуть к здешним порядкам - месяцев пять или шесть, а то и меньше. - Но посмотри, как многому научил меня Серегил за несколько месяцев, - ободряюще сказал Алек, когда они, направились к "Петуху". - А ведь ему пришлось начинать почти с нуля. Бека же никому не уступит ни в стрельбе из лука, ни в фехтовании, а уж верхом она ездит, как будто родилась в седле. - Это верно, - признал Микам. - И Сакор любит смелых. Добравшись до улицы Синей Рыбы, они свернули в ворота, ведущие на задний двор, вошли в дверь рядом с кухней и поднялись по лестнице, не откидывая капюшонов. Микам молча прошел вперед к скрытому в стене проходу и произнес волшебные слова так же легко, как это делал Серегил. Пробираясь за ним в темноте, Алек впервые подумал о том. что Микам бывает здесь уже много лет; ему всегда тут рады. Все, что Алек узнал о дружбе этих двух мужчин, теперь предстало перед ним как единое целое: это были давние отношения, в которых ему самому пока что отводилась совсем небольшая роль. Дойдя до последней двери, они вошли в загроможденную, но ярко освещенную и уютную комнату. В камине потрескивал огонь. Все вокруг было в еще большем беспорядке. чем обычно, если предположить, что такое возможно. На всех стульях и кипами в углах лежала разнообразная одежда; на любой свободной поверхности громоздились тарелки, бумаги, очистки фруктов. Алек заметил на обеденном столе кувшин, который он принес неделю назад, - он стоял на том же месте, словно символизируя собой присутствие Алека до его возвращения. Свежие металлические и древесные опилки и разбросанные инструменты окружали маленькую наковальню на рабочем столе у окна. Единственным ничем не захламленным местом в комнате был тот угол, где размещалась постель Алека. На ней был аккуратно разложен нарядный костюм, а к подушке прислонена дощечка с крупной надписью "Добро пожаловать домой, господин Алек!", сделанной красивыми буквами красной тушью. - Похоже, он тут потрудился, - сказал Микам, оглядывая беспорядок. - Ты дома, Серегил? - Привет! - раздался сонный голос откуда-то из-за кушетки. Обойдя ее, Микам и Алек обнаружили Серегила в гнезде из подушек перед камином, окруженного книгами и свитками и с кошкой на груди. Серегил лениво потянулся. - Я смотрю, ни один из вас не изрубил другого в куски. Как у вас дела? Широко улыбаясь, Микам уселся на кушетку. - Все пошло прекрасно, как только мне удалось заставить Алека забыть твои дурацкие поучения. Тебя ждет сюрприз, когда вы в следующий раз скрестите клинки! - Молодец, Алек! - Столкнув с себя кошку, Серегил встал и снова потянулся. - Я так и знал, что у тебя дела пойдут на лад. И как раз вовремя, должен заметить. У меня есть для тебя работа на эту ночь. - Работа "Кота из Римини"? - с надеждой спросил Алек. - Конечно. Что ты думаешь на этот счет, Микам? Всего-то и нужно, что перелезть через подоконник, а потом вылезти обратно в одном доме на улице Колеса. - Почему бы и нет. Он еще не готов к тому, чтобы взять штурмом царский дворец, но о себе позаботиться он сможет, если не привлечет слишком много внимания. Серегил шутливо взъерошил Алеку волосы. - Тогда решено. Это дело за тобой. Пожалуй, тебе пригодится кое- что., Картинным жестом Серегил извлек маленький, завернутый в шелк узелок и вручил его Алеку. Сверток был тяжелым. С интересом сняв обертку, Алек обнаружил набор инструментов - такой же, какой всегда носил с собой Серегил. Развернув его, Алек провел пальцем по резным рукояткам: отмычки, крючки, надеваемая на голову лента с крошечными светящимися камнями. На клапане тусклым серебром блестел вытесненный на коже полумесяц Иллиора. - Я решил, что пора тебе обзавестись собственным набором, - пояснил Серегил, наслаждаясь произведенным впечатлением. Алек бросил взгляд на наковальню: - Ты сделал их сам? - Ну, видишь ли, это не те вещицы, что можно купить на рынке. Тебе понадобится также новое имя и биография. Я как раз ее обдумываю. Микам кивнул в сторону дощечки у подушки: - Господин Алек? - Благородный Алек из Айвиуэлла, никак не меньше. - Серегил слегка поклонился Алеку и уселся на кушетку напротив Микама. - Он майсенец. Алек подошел к своей постели и более внимательно посмотрел на разложенную там одежду. - Значит, благородный Серегил, как обычно, вернется в город к началу празднеств, посвященных Сакору? - заметил Микам. - И на этот раз не один? Серегил кивнул: - Я привезу с собой молодого аристократа - благородного Алека, единственного сына барона Гарета из Айвиуэлла, последнего представителя благородного, но обедневшего майсенского рода. Надеясь, что это поможет его отпрыску пробиться в жизни, барон Гарет поручил сына старому верному другу, благородному Серегилу из Римини. - Неудивительно, что барон Гарет умер в нищете, - лукаво перебил его Микам. - Похоже, благородный барон не отличался здравостью суждений. Не обращая на него внимания, Серегил объяснил Алеку: - Поместив разоренное и к тому же мифическое поместье Айвиуэлл в самом глухом углу Майсены, мы убиваем одним выстрелом нескольких зайцев. Те манеры, которые окажутся отличными от принятых здесь, можно будет отнести за счет твоего провинциального воспитания. К тому же такая выдумка уменьшает вероятность того, что у кого-то найдется знакомый в тех краях. Таким образом, благородный Алек окажется и достаточно аристократичен для высшего общества, и в то же время никому не известен. - То обстоятельство, что он и не скаланец, и не ауренфэйе, сделает его подходящим объектом для внимания тех леранцев, что захотят добраться до благородного Серегила. - Наживка! - сказал Алек. - Что-что? - засмеялся Серегил. - Наживка, приманка, - объяснил юноша. - Когда ты хочешь поймать большого зверя, вроде медведя или горного кота, ты привязываешь в лесу ягненка и ждешь, пока твоя добыча не явится. - Что ж. верно. Ты будешь нашей наживкой. Если появятся медведи, оставайся милым, невинным мальчиком, пробалтывайся обо всем, во что мы хотели бы, чтобы они поверили, и докладывай мне обо всем, что скажут они. - Но как они узнают обо мне? - спросил Алек. - Тут не будет затруднений. Благородный Серегил известен своей общительностью. Его дом в Квартале Благородных уже приводят в порядок, так что слухи распространятся быстро. Уверен, они достигнут нужных ушей рано или поздно. А через несколько дней мы устроим большой прием, чтобы ввести тебя в общество. Микам ласково улыбнулся другу: - Ах ты изобретательный сукин сын! Чего тебе удалось достичь, пока нас не было? - Ну, на это ушла целая неделя, но думаю, что нашел нашего ловкача. Ты помнишь мастера Албена? - Того аптекаря, баловавшегося шантажом, которого ты ограбил несколько лет назад по поручению госпожи Мины? - Его. С тех пор он перебрался на улицу Задней Ноги. - Как ты его нашел? - Я был уверен, что печать подделала Гемелла. Поскольку она к тому же скупает краденые бумаги, я подсунул ей несколько своих писем, и прошлой ночью она привела меня прямо куда надо. Теперь остается только найти его тайник и посмотреть, что в нем хранится. Если Албен подделал то мое письмо, тогда, я думаю, он позаботился сделать и пару копий для себя на всякий случай. А если они попадут в наши руки, тогда удастся выжать из него и имена заказчиков. - Это та работа, которую я должен сегодня сделать? - спросил Алек с заблестевшими глазами. - Чем скорее мы очистим твое имя от подозрений, тем лучше. Серегил улыбнулся: - Твоя забота о моей репутации очень меня трогает, благородный Алек, но для того, чтобы заняться Албеном, нужен еще день или два подготовки. Не беспокойся, все под контролем. Тем временем, я думаю, твои новые умения пригодятся тебе сегодня ночью. Улица Колеса, тихая и респектабельная, была застроена довольно скромными виллами и находилась на окраине Квартала Благородных. Сумерки только что сгустились; в добротной одежде, чтобы не привлекать к себе внимания, Алек прогуливался по ней с Серегилом и Микамом - трое господ, вышедших подышать ночным воздухом. Фасады узких домов, как и всюду в Скале, были украшены мозаикой и лепниной. Первый этаж некоторых зданий был отведен под лавки и мастерские. Было еще достаточно светло, чтобы Алек мог разглядеть вывески портного, шляпника, ювелира. Улица кончалась маленькой круглой площадью, на которую выходила конюшня, где можно было нанять повозку. Всадники и экипажи сновали туда и сюда, из некоторых домов доносились звуки вечеринок. - Нам нужен вон тот, с виноградной гроздью над дверью, - прошептал Серегил, показывая на ярко освещенное здание на противоположной стороне улицы. - Дом принадлежит не очень знатному придворному, занимающему какую-то должность в порту. Семьи у него нет, слуг трое - старый дворецкий, кухарка и горничная. Перед домом было привязано несколько лошадей, изнутри доносились звуки настраиваемых скрипок и свирелей. - Похоже, у него гости, - прошептал Микам. - Что, если по этому случаю он нанял еще слуг? - Это самое неприятное, - предупредил Алека Серегил. - Временные слуги вечно лезут туда, где постоянным слугам и в голову не придет появиться. Да и гости тоже! Держи ушки на макушке и помни: все, что нам нужно, - это шкатулка с письмами. Ты нырнешь туда и тут же обратно, никаких импровизаций. По моим сведениям, шкатулку он держит в своем столе в кабинете. Это угловая комната на втором этаже, выходящая на улицу. Мимо них проехало еще несколько экипажей, грохоча по камням мостовой. - Здесь слишком людно, - прошептал Алек. - А черного хода нет? Серегил кивнул: - Позади дома есть обнесенный стеной сад. Другим концом он выходит к лужайке. Сюда. Они миновали еще несколько домов, пересекли улицу, свернули в переулок и вышли на лужайку. Такие места имелись по всему городу - заросшие травой скверики, на которых в случае осады можно было бы пасти скот. Сейчас здесь было только несколько спящих гусей и поросят. Бесшумно крадясь по траве, Серегил и его спутники отсчитывали ворота, пока не нашли нужные. Стена, окружающая сад, оказалась высокой, ворота были надежно заперты изнутри. - Похоже, тебе придется лезть, - прошептал Серегил, прищурившись. - Будь осторожен: в таких местах обычно по верху стены натыканы осколки стекла или стальные острия. - Погоди-ка! - Алек в темноте пытался разглядеть выражение лица Серегила. - Разве вы оба не со мной? - Это работенка для одного. Чем меньше участников, тем лучше, - заверил его тот. - Я думал, ты как раз к этому стремишься - проверить себя в деле. - Ну... - Разве я послал бы тебя туда одного, если бы не был уверен, что ты справишься? - фыркнул Серегил. - Конечно, нет! Только лучше оставь мне свою рапиру. - Что? - прошипел Алек. - Я думал, при такой работе обязательно нужно быть вооруженным. - Вообще-то да, но только не на этот раз. - А если меня кто-нибудь увидит? - Ну что ты, Алек! Нельзя же выпутываться из любой трудной ситуации только при помощи оружия! Это нецивилизованно, - строго произнес Серегил. - Это дом благородного человека; ты одет тоже как благородный человек. Если тебя поймают, просто притворись пьяным буяном, а потом скажи, что по ошибке зашел не в тот дом. Вдруг почувствовав себя совсем не таким уж уверенным в себе, Алек отцепил рапиру и начал взбираться на стену сада. Он добрался до середины, когда его тихо окликнул Микам: - Когда кончишь, мы тебя встретим здесь. Да, и не забудь про собак. - Собак? - Алек спрыгнул обратно. - Каких еще собак? Ты ничего о них не говорил! Серегил хлопнул себя по лбу. - Клянусь ловкими пальцами Иллиора! О чем я только думаю сегодня? Там пара сторожевых псов - зенгатских овчарок, белых, размером с медведя. - Как же ты забыл такую мелочь! - протянул Микам. - Вот что, давай-ка я покажу тебе, что нужно делать. - Взяв левую руку Алека, Серегил согнул все пальцы, кроме указательного и безымянного, потом повернул руку ладонью вниз. - Вот и все. Ты только должен посмотреть собаке в глаза, сделать этот знак, оттопырить мизинец и сказать при этом: "Мир, друг собака". - Я видел, как ты это делаешь. Ты говорил что-то другое, - с сомнением сказал Алек, повторяя знак. - Соора тазали, ты имеешь в виду? Что ж, можешь говорить по- ауренфэйски, если хочешь. Я просто думал, что тебе будет легче запомнить слова на родном языке. - "Мир, друг собака", - повторил Алек, еще раз делая знак. - О чем еще мне нужно знать? - Давай сообразим: острия по верху стены, собаки, слуги - нет, больше как будто ничего. Пусть сумерки принесут тебе удачу, Алек. - Тебе тоже, - пробормотал Алек и снова полез на стену. Верх стены действительно оказался утыкан острыми шипами и осколками битой посуды. Алек уцепился за самый край, потом осторожно подтянул плащ и, сделав из него подушку, накрыл режущие острия. Повиснув на локтях, он расстегнул плащ на шее. Сад казался безлюдным, хотя из полуоткрытой задней двери доносился знакомый шум кухни. Быстро перекинув тело через стену, Алек повис на руках, потом спрыгнул на землю. В центре сада был овальный бассейн. Посыпанные гравием дорожки, огибающие клумбы и по-зимнему голые кусты, четко выделялись в темноте. Совсем рядом с домом росло большое дерево, ветви его свешивались на резной балкон, тянущийся вдоль всего второго этажа. Это, пожалуй, был самый легкий путь внутрь. Алек нырнул в тень и стал пробираться к дереву, стараясь двигаться бесшумно и не наступать на хрустящий гравий, Он был на расстоянии вытянутой руки от ствола, когда рядом с ним шевельнулся кто-то огромный, и горячие челюсти сомкнулись на его руке чуть повыше локтя. Белая зенгатская овчарка, может быть, и уступала медведю размером, но Алеку было не до точных сравнений. Животное не рычало и не пыталось рвать его зубами; оно просто крепко держало юношу. Желтые глаза собаки горели в темноте. Алек подавил паническое желание начать вырываться или закричать; он быстро сделал левой рукой знак, которому его научил Серегил, и прохрипел: "Соора, друг собака". Пес, казалось, не возражал против мешанины языков. Он тут же отпустил Алека и потрусил прочь, даже не оглянувшись на него. Алек сам не заметил, как оказался на дереве и протянул руку к мраморной балюстраде. На балконе скопились сухие листья. Осторожно перешагнув их, чтобы не зашуршали, Алек стал изучать окна, выходившие на балкон, - по одному с каждой стороны затейливо украшенной двери. Она была заперта, окна закрыты прочными ставнями. Молча воззвав к Иллиору, Алек начал возиться с дверью. Просунув проволоку в щель, он выяснил, что дверь заперта на три замка. Перейдя к окну, он обнаружил на ставне два таких же надежных механизма. Другое окно, маленькое, сквозь которое и ребенок бы пролез с трудом, было закрыто на простую задвижку. Однажды во время урока по проникновению в чужие дома Серегил заметил, что часто путь, кажущийся невозможным, в наименьшей степени охраняется. Алек вытащил из набора инструментов тонкую пластинку лимонного дерева и просунул ее в щель у края ставня. Не прошло, и минуты, как он обнаружил два крюка, удерживающие ставень. Они, как и задвижка, легко открылись, и ставень распахнулся; за ним обнаружились стекла в мелком свинцовом переплете. Комната за окном была погружена в полную темноту. Понадеявшись на то, что, будь в комнате кто-нибудь, он уже поднял бы шум, Алек снова воспользовался проволокой и без затруднений открыл единственный шпингалет. Рама беззвучно распахнулась. Спрятав инструменты в карман, Алек ухватился за раму и, извиваясь всем телом, ногами вперед влез в окно. Когда он коснулся пола, его нога зацепила что-то, что перевернулось и задребезжало. Алек прижался спиной к стене и замер, ожидая, поднимется ли тревога; все было тихо. Пошарив в кармане, он вытащил светящийся камень. На полу рядом с ним лежал перевернутый умывальник. "Спасибо богам за ковры!" - подумал Алек, поднимая умывальник и ставя на место таз и кувшин. Просторная спальня по меркам Римини была обставлена довольно скромно. Широкая кровать с балдахином из прозрачного шелка занимала один конец комнаты. На нее оказался небрежно брошен халат, у изголовья лежала раскрытая толстая книга, в мраморном камине еще тлели угли - все говорило о том, что хозяин покинул комнату недавно. Вдоль стен стояло несколько высоких шкафов и комод. К камину был придвинут столик, рядом с ним - глубокое кресло. Ноги Алека утонули в пушистом узорчатом ковре, когда он двинулся к двери, выходящей в коридор. Убедившись, что она не заперта, Алек спрятал в карман светящийся камень и осторожно выглянул в щелку. Коридор с несколькими дверьми по обе стороны тянулся во всю длину этажа. Посередине его вниз уходила лестница. Оттуда доносились звуки музыки и оживленный разговор. Алек выскользнул в коридор и закрыл за собой дверь спальни. Представив себе. где должен находиться кабинет, он быстро и бесшумно метнулся к двум дверям в углу. В той, которая, по его представлениям, была ему нужна, оказался сложный замок. Нервничая и чувствуя себя на виду у всех в доме, Алек попробовал сначала одну отмычку, потом другую. Никакого результата. Достав третью отмычку, Алек закрыл глаза и сосредоточился на том, что ощущают его пальцы. Хозяин дома явно заботился о собственной безопасности. Как и замки на окне и балконной двери, этот был замысловатым механизмом. Но бесконечные уроки Серегила все-таки не пропали даром. Замок щелкнул и открылся, и Алек проник в кабинет. Письменный стол с придвинутым к нему креслом стоял между двух высоких, выходящих на улицу окон. Бросив взгляд наружу, Алек убедился, что там все такое же оживленное движение. Он задернул шторы, вытащил светящийся камень и сел к столу, чтобы начать поиски. На полированной крышке в безукоризненном порядке были размещены чернильница, стаканчик с неоточенными перьями, песочница на серебряном подносе, аккуратная стопка листов пергамента. Рядом оказалась пустая шкатулка для писем. Не найдя в ней нужного, Алек принялся за ящики. Стол имел широкий средний ящик и два узких по бокам. Средний ящик был заперт, но замок легко уступил отмычке. Внутри оказались перевязанные шелковым шнурком связки, писем, воск для печатей, кисточка для стряхивания песка и перочинный нож. Левый ящичек был обит шелком; в нем хранились четыре перевязанных лентами локона. Один, черный как вороново крыло, был к тому же заколот застежкой с драгоценными камнями. Алек засунул руку глубже и извлек бархатный кошелек с тяжелым золотым кольцом и маленькой статуэткой нагого мужчины. В третьем ящике хранилась всякая чепуха - использованные промокашки, восковые дощечки, стило, перепутанный моток бечевки, несколько игральных костей - ничего, в чем могла бы храниться переписка. Алек встал из-за стола, подошел к двери, выглянул в коридор, удостоверился, что все по-прежнему спокойно, и вернулся к столу. Вытащив все три ящика, он поставил их рядом: узкие ящички оказались на целую ладонь короче, чем средний. Стол со всех сторон был украшен резными панелями, снизу так же, как и с боков и сзади. Заглянув внутрь, Алек обнаружил, что ниша для среднего ящика тянется во всю глубину, отделенная от боковых тонкими деревянными перегородками. К низу ниши были прибиты кусочки кожи, чтобы ящик задвигался плотно. Подобные же приспособления имели и боковые ящички, но обнаружилось и различие: сразу за кусочками кожи виднелись деревянные панели, закрывающие остающееся пространство. Как ни неопытен был Алек, но ему было ясно: такой изысканный и дорогой стол наверняка имеет хотя бы одно потайное отделение. Сунув руку по очереди во все три ниши, Алек принялся нажимать на стенки в разных местах - безрезультатно. В отчаянии Алек откинулся на спинку кресла, гадая, что на его месте сделал бы Серегил. Его взгляд упал на шкатулку, и тут же всплыло воспоминание: как Серегил осматривал подобную шкатулку, когда они проникли в комнату Мардуса в Вольде, и как нашел потайной механизм. Алек медленно провел руками по всем поверхностям стола и наконец обнаружил маленький рычажок, скрытый за правой передней ножкой. Но когда он нажал на него, ничего, казалось, не произошло: не раздалось даже щелчка. На лбу Алека выступил пот; он встал на колени и снова осмотрел внутренность стола. На этот раз он заметил кое-что, пропущенное раньше. Нижняя поверхность средней ниши несла на себе параллельные царапины, оставленные выдвигаемым ящиком; их появления здесь следовало ожидать, Алек их и увидел. Но на середине ниши оказался еще еле заметный полукруглый след, резко обрывающийся у правой стенки. Приглядевшись внимательнее, Алек обнаружил тонкий как волосок просвет между нижним краем перегородки и дном стола. Если бы не полукруглый след, он не обратил бы на это внимания, решив, что дерево просто рассохлось. Алек снова нажал на скрытый рычаг и одновременно надавил на перегородку. Повернувшись на невидимой оси, перегородка выдвинулась в центральную нишу и наружу; Алек увидел небольшой треугольный ящичек, прикрепленный к ее заднему концу. Ухмыльнувшись в безмолвном ликовании, юноша вытащил из него кожаную папку; в ней зашуршал пергамент. Сунув папку за пазуху, Алек поспешно привел комнату в первоначальное состояние. Выскользнув в коридор, он снова запер за собой дверь, чтобы все было как следует. Но только он успел это сделать, как услышал шаги на лестнице. У него не было времени ни снова отпереть дверь кабинета, ни скрыться в спальне в другом конце коридора: пламя свечи уже ярко осветило лестничную площадку. В отчаянии Алек толкнул другую дверь - рядом. Ручка легко повернулась под его рукой. Скользнув внутрь, Алек выглянул в щель. По лестнице поднялись две женщины. Одна из них несла канделябр, и в его свете Алек увидел, что обе они богато одеты и весьма привлекательны. - Он сказал, что нужно поискать на второй полке справа от двери: толстая книга в зеленом с золотом переплете, - произнесла более молодая из них, оглядываясь по сторонам. - Нам сегодня поистине везет, Исмей, - заметила ее спутница. - Так редко удается попасть в его библиотеку. Только какая дверь нам нужна? Я так давно была здесь в последний раз. В темных локонах молодой женщины, когда она повернула в сторону двери, за которой прятался Алек, сверкнули драгоценности. Потом в свете канделябра засверкало и ожерелье на ее груди. Алек покраснел: ожерелье было единственным, что прикрывало грудь; вырез платья был таким низким, что между камнями и золотом оправы даже был виден один сосок. - Ах, дорогая тетушка, как я благодарна тебе, что ты взяла меня с собой сегодня! - воскликнула девушка. - Я чуть чувств не лишилась, когда ты представила меня ему. Я до сих пор чувствую его губы на своей руке. - Надеюсь, твой достопочтенный батюшка никогда об этом не узнает, - с тихим мелодичным смехом ответила вторая женщина. - Когда я в первый раз встретила его, я чувствовала то же самое. Он один из самых очаровательных мужчин в Римини, а до чего красив! Но берегись, моя дорогая: ни одна женщина не могла еще удержать его надолго, впрочем, как и мужчина. Но давай все-таки найдем эту замечательную книгу. Какая комната нам нужна? - Эта, я думаю, - ответила девушка, направляясь прямо к той двери, за которой прятался Алек. Не имея ни малейшего представления о том, что его окружает, Алек прижался к стене, надеясь, что дверь его скроет. - Ах, это не она, - воскликнула тетушка, осветив канделябром спальню, похожую на ту, что Алек видел в другом конце коридора. - Это его комната? - выдохнула Исмей, подходя к кровати. - Не думаю. Видишь расписной комод? Это майсенская работа. Совсем не в его вкусе. Пойдем, дорогая, кажется, теперь я знаю, куда нам нужно. Как только женщины исчезли в комнате напротив, Алек бесшумно метнулся в спальню, через которую проник в дом. Не решаясь снова использовать светящийся камень, он двинулся к смутно белеющему пятну окна. Однако не сделал он и трех шагов, как огромная мозолистая ладонь зажала ему рот, а его правую руку заломили за спину. Алек начал извиваться, пытаясь вырваться. - Держи его! - прошипел кто-то. - Поймал! - прорычал глубокий голос прямо в ухо Алеку. Его сжали еще крепче. - Ни звука, ты! И перестань вертеться! Где-то рядом появился светящийся камень, и противник грубо развернул Алека. Тот еще раз конвульсивно дернулся, потом замер на месте с полупридушенным восклицанием удивления., Опершись рукой на полку камина, перед ним стоял Серегил. По его знаку человек, который держал Алека, отпустил юношу. Обернувшись, тот оказался лицом к лицу с Микамом Кавишем. - Клянусь Пламенем, малыш, тебя удержать труднее, чем угря! - тихо воскликнул Микам. - Ты добрался до бумаг? - спросил Серегил. - Да, они у меня, - прошептал Алек, бросая нервный взгляд на дверь. - Но что вы тут делаете? - А почему бы мне не быть в собственной спальне? - пожал плечами Серегил. - Собственной... Твоей спальне! - вспылил Алек. - Не так громко. Как ты не понимаешь! Нам нужно было удостовериться, что ты справишься с трудным делом. Алек яростно смотрел на них обоих, его щеки пылали. Вся его тщательная работа свелась к глупой шутке. - Вломившись в твой собственный дом? Что же это за проверка? - Не переживай так, - сказал искренне обеспокоенный Серегил. - Ты проник в один из лучше всего охраняемых домов в