то навел бы на след стражников, но не задавал при этом слишком много вопросов. - Примерно так, - согласился Микам. - Конечно, в этом есть риск, и я пойму тебя, если ты не захочешь оказаться замешанной. Миррини недовольно отмахнулась от предостережения: - У меня как раз есть знакомый капитан в городской страже, который будет рад оказать мне услугу. И улица Задней Ноги входит в его участок, так что поимка шантажиста, который доит аристократов, пойдет на пользу его карьере. Микам понимающе улыбнулся: - Тогда довольно разговоров. Мы дадим тебе знать сразу же, как только убедимся, что это тот человек, который нам нужен. Когда получишь от нас весточку, сразу поговори, со своим капитаном- стражником. Мы с Алеком загоним дичь, а он сможет ее поймать. Но нужно, чтобы ты тоже оказалась там. Твой капитан не должен нас увидеть. - Я буду, где надо, - заверила их Миррини, поднимаясь. - В том, чтобы иметь одну из царских дочерей лучшей подругой и начальницей, есть определенные преимущества, знаете ли. Часом позже Алек под холодным зимним дождем добрался до улицы Задней Ноги. Здесь жили добропорядочные ремесленники, и дома здесь были солидные, хотя и без претензий: пятиэтажные деревянные здания на каменных фундаментах с небольшими внутренними двориками. Одетый как крестьянский парень из зажиточной семьи, Алек громко и возбужденно принялся расспрашивать прохожих, как ему найти аптекаря. Его тут же направили к третьему дому от угла. Войдя во двор, юноша сразу увидел подвешенную над дверью первого этажа медную ступку. Ставни в лавке были открыты. Произнеся в душе молитву Иллиору, покровителю воров, Алек поднял щеколду и вошел в тесное помещение. Низкая комната вся пропахла травами и мазями. Молодой подмастерье в дальнем углу что-то разогревал на спиртовке. - Здесь лавка аптекаря? - тяжело дыша, спросил Алек. - Да, но мастер Албен еще завтракает, - ответил паренек, не отрываясь от дела. - Позови его, пожалуйста! - воскликнул Алек. - Меня послали за лекарством, моя бедная мать с ночи истекает кровью, и никак не удается остановить кровотечение! Это заставило подмастерье поторопиться. Отставив реторту, он исчез за занавеской в задней части комнаты и через минуту вернулся с лысым человечком, заросшим длинной седой бородой. - Мастер Албен? - спросил Алек. - Это я, - ворчливо ответил тот, отряхивая крошки с одежды. - Что за переполох ни свет ни заря? - Я по поводу своей матушки, господин. У нее ужасное кровотечение! - Дарник сказал мне об этом, парень. Нечего зря тратить время на истерику, - рявкнул Албен. - Кровь у нее идет изо рта, из носа, из уха или из матки? - Из матки. Мы только что приехали из деревни и не знаем, где найти повитуху. В гостинице сказали, что у тебя, наверное, есть травы... - Да, да. Дарник, ты знаешь, где стоят нужные банки. Подмастерье достал с тесно заставленной полки три банки с сухими травами, и аптекарь принялся отмерять нужные количества и растирать их в ступке. Алек отошел к окну, ломая руки и всем своим видом демонстрируя нетерпение. Во дворе снаружи были видны другие жильцы дома, начинавшие свои утренние дела. Микам стоял в воротах, оглядывая двор, как будто в поисках нужной двери. Заметив Алека, он вошел внутрь и направился к куче мусора в углу. Алек снова вернулся к столу. - Нельзя ли побыстрее? - спросил он умоляюще. - Еще минуту! - бросил Албен, продолжая растирать травы. - Лекарство не подействует, если составные части как следует не перемешать... Клянусь Четверкой! Уж не дым ли это?, В этот момент во дворе раздался крик "Пожар!"; тут же послышались вопли и топот ног. Бросив пестик, аптекарь кинулся к двери. Мусор в углу двора пылал ярким пламенем. - Пожар! Поджог! - выкрикнул Албен, побелев. - Дарник, скорее неси воды! Пожар, горим! Теперь уже крики раздавались по всему дому, хлопали двери, люди выбегали наружу тушить огонь. Юный Дарник бросился к колодцу, но его хозяин нырнул в помещение за лавкой. Алек последовал за ним; за занавеской оказалась уютная комната. Албен возился около камина, одной рукой поворачивая поддерживающую каминную полку колонну, другой нервно теребя бороду. Увидев Алека в дверях, он прорычал: - Что ты здесь делаешь? Убирайся! - Лекарство, господин! - робко напомнил Алек. - Лекарство для моей матушки... - Что? Ах да, лекарство! Забирай его, забирай! - Но какую цену ты за него назначишь? - К черту цену, идиот! Ты что, не видишь - в доме пожар! - яростно выдохнул Албен, но с места не двинулся. - Убирайся отсюда, будь ты проклят! Алек попятился. Оказавшись в лавке, он пересыпал содержимое ступки в пакетик из пергамента и поспешно выбежал на улицу, протолкавшись сквозь толпу. Через несколько кварталов из переулка навстречу ему вышел Микам. - Ну что? - Кажется, сработало, - сказал ему Алек. - Как только начался переполох, он кинулся в комнату за лавкой и стал что-то делать с камином. - Значит, мы его поймали! Серегил сказал, когда мы в первый раз устроили такое - со стариком Чешуйницей: "Закричи "Пожар!" - и мать кинется спасать свое дитя, ремесленник - инструменты, шлюха - драгоценности, а шантажист - припрятанные бумаги". - И теперь мы дадим знать Миррини? - Да, и молись Иллиору, чтобы это оказался тот мошенник, который нам нужен! Той ночью Серегил ничем не мог унять беспокойства. Крошечное окошечко в его камере было слишком высоко, чтобы в него можно было выглянуть; течение времени он мог определить только по тому, как затихали вокруг звуки. Скорчившись на жесткой каменной скамье и закутавшись в единственное одеяло, он отдался тревожным мыслям. "Отправились ли они уже?" К тому же Серегил не мог знать наверняка, поняли ли Алек и Микам его сообщение. "Но ведь Микам наверняка нашел бы способ связаться, если бы ему что-то показалось непонятным. Если только леранцам не удалось и их с Алеком опутать своей сетью..." Микам и Алек, конечно, представляют удобную мишень - оба чужестранцы, оба - друзья заточенного в тюрьму предателя. Даже Нисандер может оказаться под подозрением из-за их многолетней дружбы. Воображение, недобрый компаньон, рисовало Серегилу одну угрозу за другой - новые поддельные письма, неожиданные аресты, а то и что-нибудь похуже. Отбросив одеяло, Серегил начал разминать затекшие руки и ноги, шагая по такой знакомой уже камере: три шага - поворот, три шага - поворот... Вряд ли новости появятся прежде, чем рассветет, даже если все пройдет удачно. Серегил остановился у двери, встал на цыпочки и попытался выглянуть в окошко. Наступила ли уже полночь? Или до нее еще час? А может быть, скоро рассвет? Пустой и тихий коридор ничего ему не сказал. "Проклятие! - про себя сыпал ругательствами Серегил, снова принимаясь мерить шагами камеру. - Я бы уже давно сделал все, что надо, и вернулся домой к жаркому огню!" Если только он вообще не ошибся насчет аптекаря... Алек и Микам встретились с Миррини на погруженной в темноту небольшой площади неподалеку от улицы Задней Ноги. Миррини предусмотрительно сменила свою гвардейскую форму на неброские штаны и тунику и закуталась в темный плащ, хотя и не рассталась с рапирой. Развернув громоздкий сверток, она вручила им похожие на горшки шлемы, которые носила городская стража. - Откуда ты их взяла? - спросил Микам, надевая свой. - Не спрашивай. Если что-нибудь пойдет не так, в темноте вы можете сойти за подчиненных Тирина. - Этот твой Тирин, он в готовности? Миррини кивнула: - У него десять человек в переулке рядом с домом твоего мошенника и двое - во дворе. Им приказано ворваться внутрь, как только начнется шум. Я только надеюсь, что Алека не поймают. - Если я смогу оказаться внутри, я сумею и выбраться, - тихо ответил юноша, беря шлем под мышку. Привязав лошадей к столбу на площади, они втроем отправились на улицу Задней Ноги и, проскользнув в узкий переулок позади дома, где находилась лавка Албена, стали осматриваться. На первом этаже между створками ставней света не было видно, темно было и на втором этаже, где, вероятно, размещались жилые комнаты Албена. Одно из окон лавки выходило в переулок, и проникнуть внутрь можно было через него. Стянув сапоги, Алек влез на плечи Микама и заглянул в щель между ставнями. Комната была погружена в полную темноту, из нее не доносилось ни звука - ни дыхания спящего, ни храпа. Откинув защелку по возможности без шума, Алек скользнул внутрь. Он почуял запах горящей свечи, ощутил под ногами голые доски пола. В углу комнаты начиналась лестница, ведущая наверх, и оттуда проникал слабый свет. Когда глаза Алека привыкли к темноте, он с облегчением перевел дух: юноша находился в той самой комнате за лавкой, которая была ему нужна. Но кто-то - вероятно, Албен - наверху еще бодрствовал. Оттуда донесся скрип пола и приглушенный кашель. Однако огонь в камине и комнате за лавкой был потушен, и это означало, что хозяин вряд ли собирается спускаться сюда до утра. Алек вынул светящийся камень из своего набора инструментов и, прикрывая его рукой, прокрался к двери, ведущей в лавку. Дверь на ночь была заперта и закрыта на засов. Алек вытащил из кошеля кожаный колпачок и надел его на светящийся камень, чтобы свет падал только вниз. Алеку не понадобилось много времени, чтобы найти то, что он искал. Проведя рукой по резьбе на колонне, на которую опиралась каминная полка, он скоро обнаружил, что квадратное основание колонны подвижно. Сунув острие кинжала в щель, Алек повернул камень; за ним оказалась узкая глубокая выемка. В ней лежал длинный железный ящик, запертый на массивный замок. Наклонившись, Алек отмычкой открыл его. В ящике оказалось несколько связок документов. Алек еще не особенно хорошо умел читать, но он знал крупный красивый почерк Серегила и его подпись. Одна пачка целиком состояла из писем Серегила; часть из них были неоконченными. Всего их насчитывалось одиннадцать, и некоторые явно выглядели копиями. "Мы тебя поймали, Чешуйница, клянусь Создателем!" - возликовал Алек. Вернув документы на место, он спрятал ящик в тайник, но повернул скрывающий его камень не до конца - так, как было до его прихода. Сделав это, Алек прихватил маленький табурет, вернулся к окну, перекинул одну ногу через подоконник и швырнул загрохотавший по полу табурет на середину комнаты; сам он тут же выпрыгнул в переулок. Приготовившись быстро скрыться, Микам, Миррини и Алек прислушались, ожидая переполоха. Ничего не произошло. - Как они могли ничего не услышать? - прошептала Миррини. - Даже я слышала грохот! Микам пожал плечами: - Придется попробовать еще раз. Он еще раз подсадил Алека, и тот заглянул в комнату. Слабый отсвет свечи по-прежнему лежал на ступенях лестницы, но в остальном никаких признаков жизни заметно не было. Алек влез внутрь; у него мелькнула мысль еще раз устроить пожар, но юноша быстро от нее отказался, ночью весь дом мог заполыхать прежде, чем люди сбежались бы тушить огонь. Оглядевшись, Алек заметил на полке кувшин и, сделав глубокий вдох, разбил его о каминную решетку. Раздался оглушительный звон, за которым последовали испуганные крики. Удовлетворенный, Алек метнулся к окну, но споткнулся о перевернутый табурет и растянулся на полу. - Это ты, мастер Албен? - испуганно спросил кто-то из-за двери лавки. - Чтоб тебе провалиться, Дарник! - проскрежетал сварливый голос откуда-то сверху. - Что, во имя Билайри и его шлюх, ты там делаешь? Поднявшись с пола, Алек увидел пару тощих ног на верхней ступени лестницы. Юноша головой вперед нырнул в окно и оказался в объятиях Микама. - Вот теперь порядок! - усмехнулся тот, напяливая на голову Алека шлем, пока тот поспешно натягивал сапоги. Они побежали по переулку, а Миррини направилась в другую сторону, чтобы убедиться, что Тирин и его солдаты действуют, как договорено. Микам и Алек остановились на перекрестке и стали прислушиваться: Албен на чем свет стоит ругал своего ничего не понимающего подмастерья. Ставни на окне распахнулись, потом снова захлопнулись. Тут же раздался стук в дверь лавки - это наконец появились стражники. Окно в переулок открылось, и из него показалась неуклюжая фигура в ночной рубашке. - Ад и все его дьяволы! - возмущенно воскликнул Микам. - Только не говори мне, что все проклятые синемундирники отправились штурмовать дверь лавки! Однако переулок действительно был безлюден. - Быстро, обнажи рапиру! - прошептал Алек и сам сделал то же. Левой рукой он вытащил из кошеля светящийся камень и поднял его над головой, надеясь, что шлемы скроют их лица. - Эй ты, ни с места! - прокричал он самым хриплым голосом, на какой только был способен. Албен прижал к груди свой железный ящик и заморгал от неожиданно вспыхнувшего света. Вид шлемов и обнаженных клинков вызвал у него такую панику, что он повернулся и кинулся бежать - прямо в руки стражников капитана Тирина, наконец-то появившихся со двора. Алек быстро спрятал свой светящийся камень, а Микам прокричал: - Мы застукали его, когда он пытался улизнуть через окно! В суматохе никто не обратил внимания, кто это кричал, и Микам с Алеком беспрепятственно скрылись. ГЛАВА 28. полуночный допрос Теро услышал стук в дверь как раз перед полуночью. Взяв из рук посланца свиток, он отнес его Нисандеру, который дремал в кресле в гостиной. Молодой маг слегка потряс учителя за плечо. - За тобой прислала царица. Нисандер, моргая, посмотрел на него, и сонливость тут же слетела с волшебника. - От нее послание? Теро вручил ему свиток. Нисандер быстро прочел его, поднялся и разгладил свою голубую мантию. - Здесь ничего не объясняется, просто сказано, что я должен явиться немедленно. Что ж, будем надеяться на лучшее. - Мне пойти с тобой? - Спасибо, милый мальчик, но, я думаю, пока тебе лучше оставаться здесь. Если что-нибудь пошло не так, нужно, чтобы Микам и Алек могли обратиться к тебе. Нисандер в одиночестве шел по знакомым коридорам царского дворца. Стены были украшены гобеленами и фресками, однако ощущение простора, свойственное Дому Орески, здесь отсутствовало. Дворец служил наполовину официальной резиденцией, наполовину крепостью; стены были толстые, коридоры извилистые, двери обиты широкими чеканными полосами металла. Зал судебных заседаний был строг и неуютен - и сделан таким намеренно. В длинном помещении не было мебели, лишь в дальнем конце на возвышении стоял черный с серебром трон. Чтобы приблизиться к нему, нужно было пройти долгий путь по черному полированному мрамору пола под холодными взглядами статуй цариц, выстроившихся вдоль стен. Факелы в кованых подставках бросали мрачный колеблющийся свет на кучку людей, окружающих трон. Идрилейн едва кивнула в ответ на поклон Нисандера. Сегодня она была в короне и в панцире, на коленях царицы лежал обнаженный меч. Рядом с троном стояли наместник Бариен и командующая гвардией Фория; их лица также были мрачны. - Нами получены некоторые документы, которые могут обелить имя благородного Серегила, - сказала Нисандеру Идрилейн, кладя руку на длинный железный ящик, который стоял открытым на маленьком столике рядом. - Я сочла нужным, чтобы ты присутствовал при разборе дела. - Я очень благодарен, моя госпожа, - ответил Нисандер, занимая место у подножия трона. Царица бросила взгляд на старшую дочь и знаком предложила ей начинать. - Введите первого узника! В ответ на приказ Фории распахнулась боковая дверь, и двое стражников втащили упирающегося старика в грязной ночной рубашке Нисандер позволил себе слегка коснуться поверхности разума обвиняемого и обнаружил там панику пополам с изворотливостью и страстное желание выжить. Следом за стражниками и стариком вошли еще трое: офицер городской стражи, женщина в мундире старшего пристава и молодой маг второй степени - Иманеус. Нисандер хорошо его знал: это был талантливый чтец мыслей, часто приглашаемый на подобные судилища. Наместник обратил на узника мрачный взор. - Албен, аптекарь, проживающий на улице Задней Ноги, - пророкотал он, - тебя обвиняют в приобретении и подделке писем царского родича. Оба преступления караются смертью. Признаешь ли ты себя виновным? Упав на колени, Албен жалобно начал что-то выкрикивать. - Повтори, - приказала женщина-пристав, наклоняясь к старику. - Благородный Бариен, обвиняемый утверждает, будто имеет место ошибка. - Ошибка, - повторил Бариен без всякого выражения. - Аптекарь Албен, разве не был ты схвачен людьми капитана городской стражи Тирина при попытке бежать через окно с этим ящиком в руках? В ящике обнаружены письма и документы, написанные представителями самых знатных семей. - Ошибка, - снова прошептал Албен, дрожа. Вынув из ящика пачку документов, Бариен продолжал: - Среди прочего в этом ящике, обнаруженном у тебя при аресте, находятся письма и копии писем. Другими словами, подделки. Против тебя выдвигаются следующие обвинения. Первое: ты способствовал ложному обвинению и осуждению невинного, верного слуги ее величества царицы Идрилейн Второй. - Бариен сделал паузу и отобрал из пачки два письма. - У тебя найдена копия письма, будто бы написанного благородным Вардарусом-и-Борунтасом Луд Мирин из Римини, того самого письма, которое отправило благородного Вардаруса на плаху. Вместе с этим письмом, запечатанным твоей собственной печатью, было обнаружено другое, почти идентичное, однако не содержащее тех фраз, из-за которых он был осужден. - Бариен вынул из ящика другую пачку документов. - Второе: ты обвиняешься в попытке совершить подобное же гнусное преступление в отношении благородного Серегила-и-Корита Солун Мерингил Боктерсы. Я сам получил письмо, идентичное тому, что обнаружено у тебя, письмо с подписью и печатью благородного Серегила. Данное письмо содержит доказательства его измены и враждебных намерений против Скалы. Однако в дополнение к этой копии здесь имеется письмо с тем же обращением, подписью и печатью - совершенно невинного содержания. Голос наместника, натренированный годами практики, грозно раскатился по холодному залу: - Предостерегаю тебя от лжи, аптекарь Албен. Признаешь ли ты себя виновным перед лицом этих доказательств? - Я... Я услышал шум... Ночью я услышал шум у себя в лавке, - заикаясь, выдавил старик. - Я спустился туда и обнаружил этот ящик. Кто-то, должно быть, бросил его в окно. Когда я услышал, что в лавку ломятся стражники, я впал в панику, могущественный наместник и грозная царица! Из-за спины обвиняемого Иманеус сделал отрицательный жест. Такая же бесстрастная, как статуи ее предков, Идрилейн сделала знак приставу; та подошла к двери и ударила в нее. Дверь распахнулась, и двое стражников ввели необыкновенно толстую женщину в яркой вышитой ночной сорочке. - Гемелла, камнерез с улицы Собаки, - объявила женщина-пристав. Увидев Албена, Гемелла завопила: - Скажи им, Албен, скажи, что я только вырезала печати! Ты, жалкий подонок, скажи им, что я больше ничего об этом не знаю! Обвиняемый со стоном закрыл лицо руками. - Пристав, объяви, какое наказание полагается за подделку писем или печатей знати, - приказала царица, строго глядя на жалких узников. - Смерть под пыткой, - произнесла женщина. Албен снова застонал, раскачиваясь из стороны в сторону. - Моя царица, поскольку ты призвала меня на суд, позволь мне сказать, - вмешался Нисандер. - Я всегда ценила твой совет, Нисандер-и-Азушра, - кивнула Идрилейн. - Моя царица, мне кажется сомнительным, чтобы эти двое действовали по своей инициативе; скорее они выполняли чей-то заказ, - начал Нисандер, тщательно выбирая слова. - Я знаю определенно, что эти несчастные не пытались шантажировать благородного Серегила, нет свидетельств этого и в деле покойного Вардаруса. Действуй эти преступники сами по себе, их мотив, конечно, был бы именно таков. Фория раздраженно бросила: - Не хочешь же ты сказать, что это хоть в какой-либо мере смягчает их вину? - Безусловно, нет, высокородная, - серьезно ответил Нисандер. - Я только хочу подчеркнуть, что тот, кто все это организовал, представляет собой гораздо большую опасность, чем эти несчастные. Если окажется, что один и тот же человек - а я подозреваю, что это именно так, - источник клеветы и на благородного Вардаруса, и на благородного Серегила, очень важно узнать, что подвигло его на столь отчаянный шаг. - Ответ на этот вопрос мы быстро получим от этих двоих! - прорычал Бариен. - Со всем должным почтением должен заметить тебе, наместник, что сведения, полученные под пыткой, не всегда надежны, даже если при этом присутствует маг. Боль и страх затуманивают разум, достоверно читать мысли становится трудно. - Мне известны твои взгляды на применение пыток, - натянуто ответил Бариен. - Чего ты хочешь добиться? - Я хочу сказать, благородный Бариен, что все это дело слишком серьезно, чтобы можно было полагаться на такие методы. Как ни предосудительны действия этих тварей, они всего лишь пешки в большой игре. И именно их господина мы должны обнаружить любой ценой. Как он и ожидал, Бариен и Фория посмотрели на него недовольно, но Идрилейн одобрительно кивнула. - И что ты предлагаешь? - спросила она. - Моя царица, я смиренно прошу тебя, в твоей неизреченной милости, заменить смертный приговор на изгнание, если обвиняемые полностью и по доброй воле обо всем расскажут. Мы от этого гораздо больше выиграем. Иманеус должен будет подтвердить достоверность сообщаемых ими сведений. Идрилейн посмотрела на молодого мага. - Я всегда придерживался тех же взглядов, что и Нисандер, на признания, полученные под пыткой, моя царица, - сказал Иманеус. С невеселой улыбкой Идрилейн повернулась к осужденным, впервые обратившись непосредственно к ним. - Что выберете, вы двое? Лишиться руки и отправиться в изгнание в случае полного признания или быть посаженными на кол? - Я признаюсь, великая царица, я признаюсь! - прокаркал Албен. - Я не знаю имени этого человека, я никогда его о нем не спрашивал. Он выглядел как аристократ, хотя я никогда раньше его не видел, да и говорил он не как житель Римини. Но приходил ко мне оба раза один и тот же человек - за письмами... то есть фальшивками, - чтобы можно было обвинить Вардаруса и благородного Серегила тоже. - Пока что он говорит правду, моя царица, - объявил Иманеус. - Какие еще фальшивки ты делал для этого человека? - спросила царица. - Корабельные документы главным образом, - пробормотал Албен, потупясь. - И... - Он замялся и начал трястись. - Говори, подонок, - рявкнул Бариен. - Что еще? - Два... два царских пропуска, - прошептал Албен. Царский пропуск позволял обладателю проходить куда угодно, даже во дворец. - Ты признаешься в подделке подписи самой царицы?! - взорвалась Фория. - Когда это было? Албен поежился. - Должно быть, уже года три назад. Только они не годились в дело, когда были готовы. - Почему же? - Голос Бариена был бесстрастным, но Нисандер с изумлением увидел, что наместник смертельно побледнел. Фория тоже казалась потрясена чем-то. - На них еще не было печатей, - проблеял перепуганный аптекарь. - Не знаю, как он собирался их получить. Я не делал копий пропусков, высокородная, клянусь! Пусть этот маг будет свидетелем: я не такой дурак, чтобы рискнуть оказаться замешанным в подобном деле! - И я никогда не подделывала царской печати, - воскликнула Гемелла, - клянусь Четверкой! - Снова Иманеус кивнул, подтверждая, что она говорит правду. - Когда это случилось? - снова спросил Бариен. - В прошлый ритин исполнилось три года, господин. - Ты уверен? Ведь ты делал сотни фальшивок. Как случилось, что именно эту ты помнишь так хорошо? - Потому что это были царские пропуска, господин, - дрожащим голосом ответил Албен. - Не каждый день выпадает такое везение. И еще тогда я делал документы для корабля под названием "Белый олень", приписанного к Цирне. Я хорошо помню это, потому что тогда сосед попросил меня об одолжении - я вставил в список команды имя его сына. Только, видишь ли, корабль вместе со всеми матросами пошел ко дну в осенний шторм меньше чем через месяц, так что парень погиб. - Ты точно помнишь название корабля? "Белый олень"? - спросила Фория. - Да, высокородная. Других кораблей я не помню, а насчет этого не мог бы ошибиться. Я долго еще следил за списками прибывающих судов, надеясь, что "Белый олень" все-таки не потонул и парень вернется. Сосед перестал со мной разговаривать. А этот человек, который приходил ко мне... Ему всегда было что-нибудь нужно, все это время - по большей части корабельные документы - до прошлой весны. Однажды поздней ночью в месяце нитин он явился и сказал, что у него есть письмо, которое нужно подправить, так не могу ли я это сделать? То самое письмо, милостивая царица, которое прислали тебе, - письмо благородного Вардаруса. За сотню золотых сестерциев я сделал ему две копии - немного разные. Гемелла, как всегда, сделала печати. - А ты сделал еще копии и для себя, - добавил Нисандер. - На случай, если ты сам сможешь в будущем кого-то ими шантажировать. Албен молча кивнул. - И этот же человек снабдил тебя письмами благородного Серегила? Албен заколебался. - Нет, господин, их я получил от Гемеллы. - Я купила их у барыг, - поспешно встряла та. - Что она говорит? - поморщилась Фория. - Барыги - так на уличном жаргоне зовут скупщиков краденого, - пояснил Нисандер. - Именно так, благородная госпожа, - тараторила Гемелла, торопясь сообщить все подробности. - Первую порцию я купила у торговца по прозвищу Сластена, а второй раз - у старого калеки, которого зовут Дакус. "Ах, Серегил, на этот раз ты перехитрил сам себя", - сокрушенно подумал Нисандер, хорошо знавший, кто такой Дакус на самом деле и откуда появилось второе письмо. - Тот человек, что заказывал мне бумаги, - продолжал Албен, - был доволен моей работой и сказал, что хорошо заплатит за письмо любого аристократа, который по происхождению не скаланец. - Прапрадед Вардаруса был пленимарский барон, - нахмурилась Идрилейн, барабаня пальцами по рукояти меча. - А Серегил... Ну. это и подавно всем было известно. - Так, значит, ты делал для него эти фальшивки, а заодно и копии для себя, - сказал Бариен. - И для чего же они были ему нужны? - Он никогда не говорил, господин, а я не спрашивал, - ответил Албен со странным достоинством. - Прости мою дерзость, но человек, подделывающий документы, не протянет долго, если не научится не проявлять любопытства. - Так это все, что ты можешь нам рассказать? - Бариен посмотрел на мага, стоявшего за спинами осужденных. Иманеус кивнул и собрался ответить, но Нисандер опередил его. - Нужно выяснить еще несколько важных моментов. Первое: когда должна была быть готова последняя фальшивка и кому ее следует доставить. Второе: что знают узники о связи всего этого дела с леранцами? - Леранцами! - Бариен сердито дернул цепь на груди. - Какое отношение подделки имеют к леранцам? - Про леранцев я ничего не знаю! - завопил Албен, умоляюще глядя на Идрилейн. - Я твой верный подданный, милостивая царица, каково бы ни было твое происхождение! Я никогда бы не оказался замешан в измене! - И я, благородные господа, и я! - всхлипнула Гемелла. - Они говорят правду, - подтвердил Иманеус. - Просто образцы преданности, - саркастически заметила Идрилейн. - Но как насчет ответа на первый вопрос благородного Нисандера? Когда и кому должны быть доставлены новые подделки? - Завтра ночью, моя царица, - ответил Албен. - На этот раз писем должно быть три, это те, что перевязаны желтой лентой. Там письма благородного Серегила, госпожи Бисмы и господина Дериана. - Все трое имеют родственников за пределами Скалы, - заметила Фория. - Мне об этом ничего не известно, - проскулил Албен. - Тот человек сказал только, что я должен передать их ему в собственные руки, как и раньше. Он всегда приходит ночью и всегда один. Я все рассказал, моя царица, клянусь рукой Далны, ничего не утаил. Идрилейн перевела ледяной взгляд на Гемеллу: - Тебе есть что добавить? - Я покупала письма и делала печати, - ответила та. Слезы лились из ее глаз и стекали по дрожащему подбородку. - Клянусь Четверкой, благородная госпожа, больше я ничего не знаю. Когда царица велела стражникам увести осужденных, Бариен повернулся к Нисандеру. - Что это за разговоры насчет леранцев? - требовательно спросил он. - Если у тебя есть доказательства их деятельности, ты сейчас же должен мне о них сообщить! - Я непременно так и поступил бы, - спокойно ответил Нисандер. - Сейчас это всего лишь теория, которая, правда, многое объясняет. - Бедный старый Вардарус, - печально сказала Идрилейн, доставая из ящика одно из писем. - Если бы только он заговорил... - У тебя не было выбора, - упрямо возразила Фория. - Доказательства были неопровержимы. По крайней мере с благородным Серегилом ничего плохого не случилось. - Ах да, Серегил. Как с ним быть, Нисандер? Я должна была бы освободить его, но, если я сделаю это, подонки-предатели, заварившие всю эту кашу, тут же удерут. - Совершенно справедливо, - согласился волшебник. - Пока он должен оставаться в тюрьме, а нам нужно сделать так, чтобы в доме аптекаря все выглядело как обычно. Соседи и так будут сплетничать о том, что случилось, а слухи быстро достигнут нежелательных ушей. Наша единственная надежда - выследить покупателя фальшивок, когда он явится за ними следующей ночью. Албена нужно вернуть в его лавку, под соответствующим присмотром, конечно, на то время, пока мы в нем нуждаемся. - Это нужно сделать без шума, - предупредил Бариен. - Если хоть что-нибудь просочится, особенно насчет Вардаруса, страшно подумать, что начнется. Идрилейн нетерпеливо махнула рукой: - Меня больше всего волнует, как выследить того негодяя. Тут нельзя промахнуться. Бариен, Фория, оставьте нас. Привычные к резкости царицы, наследная принцесса и наместник немедленно покинули зал. Нисандер смотрел им вслед; что-то в манерах Бариена тревожило его. - Он очень переживает все это дело, - сказала Идрилейн. - Было бы лучше, если бы ты раньше сказал ему о своих подозрениях насчет леранцев. Он всегда принимал такую возможность очень близко к сердцу. - Прости меня, царица, - ответил Нисандер. - Это был ведь всего лишь выстрел наугад. - Но удачный выстрел - чем больше я думаю, тем больше все складывается одно к одному. Проклятие, Нисандер, если у этих предателей достаточно сил для подобной затеи, я хочу, чтобы они немедленно были уничтожены! Поимка того, кто придет за письмами, должна пройти без сучка без задоринки, а раз это человек, который получил в свои руки царский пропуск, то он может знать в лицо моих людей. Твои наблюдатели - другое дело, даже мне неизвестно, кто они такие. Нисандер низко поклонился, радуясь, что царица приняла желательное ему решение по своей инициативе. - Наблюдатели к твоим услугам, как всегда, моя царица. Позволишь ли ты мне все сделать так, как я сочту нужным? Идрилейн стиснула рукоять меча. - Принимай те меры, какие сочтешь подходящими. Кто бы ни был предатель, я хочу, чтобы к концу недели его голова красовалась на пике! - Я тоже хочу этого, моя царица, - ответил Нисандер, - хотя буду удивлен, если такая голова окажется единственной. ГЛАВА 29. неожиданная смена декораций Продолжая метаться по камере, Серегил неожиданно наткнулся на что-то в темноте. Он поспешно попятился и с трудом разглядел две высокие фигуры, каким-то образом материализовавшиеся посередине помещения. На какую-то секунду его разум словно заледенел от ужаса: ему вспомнилась майсенская придорожная гостиница и черное чудовище, с которым он там боролся; но тут до него донесся знакомый запах пергамента и свечного воска. - Нисандер? - Да, милый мальчик, это мы с Теро. - Он потянул Серегила в дальний от двери угол и прошептал ему в ухо: - Теро займет твое место. - Каким образом? - Сейчас не время для объяснений. Возьми его за руку. С трудом удержавшись от рвавшихся с языка вопросов, Серегил сделал, как ему было сказано. Рука Теро была холодна, но не дрожала; Нисандер решительно взял их обоих за плечи и принялся шептать заклинание. Превращение произошло так мгновенно, что у Серегила закружилась голова. На миг темнота в камере словно рассеялась, вихрь света подхватил их, и, когда в глазах у Серегила прояснилось, он обнаружил, что стоит в другой части камеры рядом с Нисандером. Серегил поднес руку к лицу и нащупал колючую бороду, впалые щеки и коротко подстриженные курчавые волосы. - Яйца, почки и прочие потроха Билайри!.. - Тихо! - прошипел Нисандер. - Хорошенько заботься о моем теле, - предупредил его Теро, ощупывая собственное новое лицо. - Я гораздо больше тебя заинтересован в возвращении обратно, поверь, - пожал плечами Серегил и пошатнулся, не привыкнув еще к другому, более высокому телу. Он догадывался, что теперь последует, и это вызывало у него ужас. Нисандер решительно взял его за руку и подвел к стене. Преодолевая внутреннее сопротивление, Серегил глубоко вздохнул, расправил плечи, шагнул в разверзшуюся перед ним дышащую холодом пропасть, более темную, чем сама темнота. И спотыкаясь, задыхаясь и моргая от неожиданного света, вошел в рабочую комнату Нисандера в Доме Орески. - Не бойся, я тебя держу! - успокоил его Микам, когда колени Серегила подогнулись. - Алек, где бренди? И тазик пригодится, судя по тому, как он выглядит. Серегил скорчился над тазиком, борясь с тошнотой, вызванной превращением; такие заклинания он всегда переносил тяжелее всего. Когда позывы прекратились, он с благодарностью взял у Алека стакан бренди. Юноша смотрел на него, вытаращив глаза. - Серегил, это на самом деле ты?, Серегил глянул на белые худые пальцы, сжимающие стакан, и выпил обжигающий напиток одним глотком. - Непривлекателен, да? - Теро это нравилось не больше, чем тебе, - вздохнул Нисандер. - Он, правда, вел себя гораздо более сдержанно. - Прости меня, - ответил Серегил. - Я сейчас просто не в себе. Алек продолжал ошеломленно смотреть на него. - У тебя и голос Теро, но только... Каким-то образом ты разговариваешь скорее как Серегил. Это заклинание отличается от того, что превратило тебя в выдру? - Очень даже. - Серегил подозрительно оглядел свое новое тело. - Похоже на то, как если бы ты носил не подходящую тебе одежду и не мог ее снять. Да и белье он предпочитает слишком облегающее. Я не знал, что ты способен на такое, Нисандер! - Маги Орески не особенно одобряют такие дела, - подмигнул ему волшебник. - Однако все удалось, а поэтому мне хотелось бы проделать некоторые опыты. Ты помнишь, как заклинанием зажечь свечу? - Ты хочешь, чтобы я попробовал колдовать, пока я в этом теле? - Да, пожалуйста. Нисандер поставил посередине стола свечу в подсвечнике. Серегил поднялся на ноги и вытянул руку над свечой. Микам предостерегающе дернул Алека за рукав: - Ты бы лучше отошел подальше на всякий случай. - Ты думаешь, я не слышу? - пробормотал Серегил. Он сосредоточил внимание на почерневшем фитиле и произнес нужное слово. Последствия не заставили себя ждать. С раздирающим уши скрипом полированный стол треснул посередине и развалился на половинки. Свеча, так и не загоревшись, упала на пол. В течение долгой минуты все молча смотрели на разгром, потом Нисандер наклонился и провел пальцем по дереву. - Что ж, ты получил ответ на свой вопрос, - вздохнул Серегил. - Эксперимент ответил больше, чем на один вопрос, и среди них на самый главный: вы обменялись только телами, но не волшебной силой. Значит, Теро будет в безопасности, особенно если мы поторопимся. Нам многое нужно обсудить, прежде чем Алек вернется на улицу Колеса. - Я должен туда вернуться сегодня ночью? - разочарованно протянул Алек. - Но Серегил только что появился здесь... Серегил шутливо толкнул его в бок: - Не забывай, Алек, о приличиях. В мое отсутствие ты хозяин в доме, не говоря уже о том, что остаешься подозреваемым с точки зрения властей. Нельзя допустить, чтобы ты вдруг без всяких объяснений исчез. - Совершенно верно, - согласился Нисандер. - Но мы обсудим планы, прежде чем ты уйдешь. Давайте-ка перейдем в гостиную. Думаю, Серегил не откажется от приличного ужина. Теро сегодня почти ничего не ел. - Это чувствуется! - Серегил похлопал себя по тощему животу. Спускаясь следом за остальными вниз, он снова провел рукой по лицу. Колючие усы щекотали ему ноздри, и он нетерпеливо пригладил их. - Поразительно! - пробормотал он. - Мне никогда особенно не нравились отращиваемые на лице волосы, но теперь, испытав это сам, я нахожу такую привычку абсолютно отвратительной! Микам с гордостью погладил собственные густые рыжие усы. - К твоему сведению, это признак мужественности. - Вот как? - фыркнул Серегил. - Ты забыл, сколько раз мне приходилось дожидаться, пока ты соскребешь с подбородка щетину тупым ножом? - Таков мой стиль, - подмигнул Алеку Микам. - И Кари нравится, чтобы рядом с гладкими щеками торчали колючие усы. - Они же чешутся, - пожаловался Серегил. - Микам, научи меня бриться. Спускавшийся впереди них Нисандер обернулся и строго посмотрел на Серегила: - Ничего подобного ты не сделаешь! Когда ужин был подан, Нисандер, Микам и Алек рассказали Серегилу о происшедшем за ночь. Тот ухмылялся, слушая о приключении Микама и Алека, но стал серьезным, когда Нисандер поведал ему о том, что выяснилось на суде. - Он подделал царский пропуск? Неудивительно, что Бариен занервничал. Помимо самой царицы и Фории, только он один имеет доступ к печати. - Доступ по праву, - поправил его Микам. - И как ты думаешь, что находилось в трюме того корабля, "Белого оленя"? Серегил посмотрел на Нисандера: - Это, наверное, можно выяснить. Три года долгий срок, но в том порту, куда корабль направлялся, могли сохраниться записи. В них мы не найдем, конечно, описания груза, который судно перевозило на самом деле, но какую-то отправную точку получим. - Может оказаться, что к нашему делу это никакого отношения и не имеет, - задумчиво ответил тот, - но лучше обследовать все имеющиеся следы. А теперь давайте обсудим планы на завтра. До рассвета оставалось всего несколько часов, когда разговор закончился, и Алек неожиданно зевнул во весь рот. - Прошу прощения, - сказал он и тут же зевнул снова. - Ты изрядно потрудился, - усмехнулся Серегил. "Теро был бы гораздо привлекательнее, если бы почаще улыбался", - подумал Алек, поражаясь тому, как меняет человека выражение лица. Интересно, как выглядит сейчас Серегил - когда его телом управляет Теро? - Я и сам вымотался, - признался Микам и тоже зевнул. - Если насчет завтрашней работы мы договорились, нам с Алеком лучше отправиться в постели, пока солнце еще не взошло. - Стареешь, - поддразнил его Серегил, поднимаясь следом за ними по лестнице. - Раньше мы с тобой могли два-три дня оставаться на ногах, прежде чем ты начинал сдавать. - Клянусь Пламенем, тут ты прав, - ухмыльнулся Микам. - Еще несколько лет, и мне ничего не будет нужно, кроме солнечного уголка в саду у Кари да ребятишек, чтобы рассказывать им о моих приключениях. У двери Алек еще раз обернулся и посмотрел на Серегила в теле Теро. Он не мог представить себе более странного сочетания. Покачав головой, Алек сказал: - Хорошо, что ты вернулся, - или вроде того.