нибудь вред. Кроме того, у нас есть проблема поважнее. Джереми снова сел. - Какая? - Ваша приятельница - дежурная сестра. - Она меня не узнала. - Вы полагаете? Я шла сразу за вами. Как только вы отошли, она опять превратилась в зомби и куда-то позвонила. Джереми нахмурился и закусил губу. - Да? - Да. И это означает две вещи. Первая: она вас узнала. - А вторая? - Неплохо будет посматривать время от времени в заднее стекло. Джереми взглянул на двери больницы. Там появился на каталке Херкимер Вейн. - Вы скажете об этом Вейну? - Решать вам, Джереми. - Мне? Почему? - Потому что, кому бы ни звонила дежурная сестра, это, несомненно, те же, кто похитил Денниса. Если они погонятся за нами, очень может быть, что они нас захватят. А в таком случае они доставят вас туда, где находится ваш друг. 4 - Да, Алан? - Кеннисон поднял голову от бумаг и отложил ручку. Селкирк вывалил на его стол пачку компьютерных распечаток. - Я закончил анализ, о котором вы просили. - Спасибо, Алан. - Кеннисон полистал страницы, и цифры заплясали у него перед глазами, как в мультфильме. - Я возьму это домой и посмотрю. Это означало, что Селкирк может идти. Кеннисон снова взял ручку и углубился в бумаги. Через несколько секунд он поднял глаза и увидел, что Селкирк все еще стоит у стола. - У вас что-то еще, Алан? Охота за вирусами идет нормально? - Да, там проблем нет. Мисс Бейкер весьма способная программистка - хотя я вам и говорил, что смог бы справиться и сам. Мы уничтожили все вирусы, какие были в системе. Но... - Он показал на распечатку, которую только что принес. - Вы мне не скажете, в чем дело? Кеннисон поднял бровь. - Просто еще одно задание, Алан. Еще одно задание. "Кеннисон Демографикс" - хорошо известная, заслуженная фирма, у нее много клиентов, и кое-кто из них иногда обращается к нам с довольно странными просьбами. Селкирк перегнулся через стол, опираясь на него руками. - Бросьте! На этот раз клиент - вы! Что у вас на уме? Кеннисон пристально смотрел на руки шотландца, пока тот не убрал их и не отступил от стола. "Так-то лучше. Алан определенно превращается в трудное дитя, - подумал Кеннисон. - Слишком много о себе воображает. Забывает, кто здесь главный. Не проявляет должного уважения. Уважение к начальнику - sine qua non [необходимое условие, требование (лат.)] цивилизации. Всякому свое место, и всякий на своем месте. Придется указать этому молодому человеку его место. Люди, которые знают свое место, лучше работают. Это понимали средневековые ремесленники и потому создали цехи. Так устраняются трения и зависть, гарантируется, что любую работу выполняют только те, кто достаточно компетентен. Правда, чем-то Алан мне симпатичен. Может быть, он всего-навсего напоминает мне о собственной молодости? Что и говорить, на покорную овечку он не похож. Ну, покорным овечкам нужны сторожевые собаки. А королям - наследные принцы. Выйдет из Алана подходящий наследный принц? Возможно, возможно". - Да, это я, - сказал он. - Но то, что я сказал, остается в силе. Некоторые наши клиенты обращаются с не совсем обычными просьбами. Эта моя работа очень важна для... ну, скажем, для нашей будущей безопасности и спокойствия. Селкирк мотнул головой. - Не понимаю. Какое отношение к нашему спокойствию имеют земельные участки, которые когда-то предоставляли испанцы на юго-западе? - Это нити, - ответил Кеннисон. - Нити. Вы обнаружили те участки, которые почти не затронула война и которые с тех пор остались в руках тех же семейств? - Да. Но не лучше ли нам заняться... Кеннисон предостерегающе поднял руку и кивнул в сторону общего рабочего зала, где пил кофе и болтал с секретаршами полицейский. - Завтра все снова будет по-старому, Алан. Вот завтра и расспросите меня о моих планах. Пруденс тоже выясняла кое-что по моему поручению. Она отнюдь не сидела сложа руки. Отнюдь. Больше того, подумал Кеннисон, она проявляет изрядную энергию. С тех пор как он вернулся после свидания с Мелоуном, они с Пруденс "совещались" почти каждый вечер, и это уже начало ему приедаться. Пусть она и хороша собой, - Кеннисон нередко ловил себя на том, что снова и снова об этом задумывается в свободные минуты, - но исполнять ее желания становится все труднее. Может быть, эта игра в "заблудившуюся девочку" стала чересчур прозрачной, потеряла прелесть новизны и поэтому уже не так его волнует? Он вздохнул и посмотрел на часы. Вот-вот Она опять позвонит и начнет его домогаться. Эта женщина не знает меры. - Так вот, Алан, всему свое время. Всему свое время. А пока уже пять ноль-ноль. Не пора заняться ежедневной охотой на вирусов? Зажужжал зуммер внутреннего телефона. Кеннисон поднял трубку. - Да? - Дэнни? - услышал он испуганный голос. - У меня беда. Приходи сюда поскорее, пожалуйста! Кеннисон прикрыл трубку рукой. - Это все, Алан, - сказал он подчеркнуто ровно. Служащие должны помнить, кто начальник. - И закройте за собой дверь, когда выйдете. Оставшись один, Кеннисон убрал руку и сказал в трубку: - Послушай... - Дэнни, пожалуйста! Обещаю, что больше никогда не буду тебя просить! Тут совсем другое. Ты мне нужен! В ее голосе слышались слезы. - Дорогая моя, - промурлыкал он, - у тебя слишком пресная жизнь. Он задумался над собственными словами. Может быть, какая-нибудь новая игра... Пруденс не может жить без своих жалких игр, как наркоман не может без "колес". Фантазия у нее, как выгребная яма. Каждый раз, уходя от нее, Кеннисон чувствовал себя так, словно окунулся в грязь. Он тер себя жесткой губкой под душем до тех пор, пока кожа не начинала гореть. Так почему тогда он непременно идет к ней? Может быть, слишком уж бережет ее чувства? У него всегда был чересчур мягкий характер. Она хнычет, начинает упрашивать и в конце концов склоняет его принять участие в этих нелепых играх. Но ведь нельзя обижать ближнего, верно? С его стороны было бы жестоко отказать в удовлетворении ее потребностей. Тем более что она на его стороне; К тому же Кеннисон считал, что немного поразвлечься невредно. Делу время, потехе час. - Хорошо, скоро буду. - Он положил трубку прежде, чем она успела пролепетать слова благодарности. Потом встал, поправил брюки, немного съехавшие на сторону, и направился к секретному лифту в туалетной комнате. Noblesse oblige [положение обязывает (франц.)]. Он вздохнул. Кто сказал, что так легко быть начальником? В помещении фирмы "Джонсон и Ченг", было темно. "Завтра все снова будет по-старому", - подумал он. Придет конец и этим ночным встречам. Снимут полицейские посты. Ночная Смена заработает снова, и в этих комнатах опять воцарится привычная суета. Вполне естественно, что "Джонсон и Ченг" работает в ночную смену: ведь в это время в Китае день. (Между прочим, Ночная Смена занималась и обычными коммерческими операциями, чтобы непосвященные из дневной смены не удивлялись, почему ночью никогда не заключаются никакие сделки.) Он дошел до середины рабочего зала, с трудом находя дорогу среди багровых теней. Скорее бы покончить с этим малоприятным делом. Он остановился и прислушался. Ничего не слышно. Какой-то едва слышный шорох - не то кто-то дышит, не то работает кондиционер. - Пруденс? Тишина. А что, если и в самом деле здесь появился грабитель? Что, если Пруденс мужественно пыталась остановить его? Что, если сейчас она лежит вся избитая, в крови, а он теряет драгоценные минуты? Кеннисон быстро зашагал по проходу, заглядывая в каждый отсек. Он припомнил, как когда-то она притаилась в одном из них под столом. А что, если и тогда здесь был настоящий грабитель, а теперь он вернулся на место преступления, которое тогда ему не дали совершить? Кеннисон нашел на одном из столов ножницы, вооружился ими и продолжал тихо красться дальше. Если грабитель все еще здесь, даже малейший шум опасен. Кеннисон прошел последний ряд отсеков, но так и не нашел Пруденс. Сердце его лихорадочно билось. Он подумал, не изнасиловал ли ее грабитель. Грабители - как правило, выходцы из низших классов, а у этой публики подобные вещи всегда на уме. Пруденс, конечно, должна была сопротивляться - она наверняка изо всех сил отбивалась, пока он срывал с нее одежду. Кеннисон представил себе, как она лежит, избитая и обнаженная, а это грубое животное удовлетворяет свою похоть. Он вошел в кабинет Ченга и увидел ее. Она сидела одетая в высоком вращающемся кожаном кресле Ченга и молча ему ухмылялась. "Все те же фокусы, конечно". Кеннисон почувствовал, что его охватил гнев, словно пахнуло жаром из открывшейся дверцы топки. Он положил ножницы на стол и большими шагами подошел к ней. - Черт возьми, Пруденс! Он рывком повернул кресло к себе, и ее голова безжизненно упала на плечо. Сразу несколько вещей одновременно бросились Кеннисону в глаза. Неподвижная улыбка у нее на лице. Ужасный запах, как в плохо убранном туалете. И обширное темное пятно, покрывавшее перед ее платья от груди до самого подола. В багровом свете пятно отливало черным. Кеннисон протянул руку, дотронулся до него, и рука его стала мокрой. - О, Пруденс... - произнес он печально. Чувству, которое он вложил в эти слова, он не мог бы подобрать названия. - Как трогательно! Он круто повернулся к двери. Там, среди черно-багровых теней, стояла какая-то фигура. На него смотрело дуло пистолета девятимиллиметрового калибра с глушителем. Кеннисон, прищурившись, вгляделся в темноту. - Это ты! В кабинет шагнула Женевьева Вейл. - Встань-ка так, чтобы я тебя видела, Дэнни, мой мальчик. Она взмахнула пистолетом. Кеннисон медленно обошел стол. Вейл оглядела его с головы до ног, задержала взгляд на его брюках. - Ну-ну, импотент ты несчастный. Я вижу, иногда он у тебя все-таки встает. Невероятно. Неужели у этой толстой шлюхи есть что-то такое, чего нет у меня? - У нее даже у мертвой этого больше, чем у тебя живой, - отрезал Кеннисон. Лицо ее напряглось, дуло пистолета поднялось вверх, и Кеннисон пожалел о своих словах. "Спокойнее, - подумал он. - Нужно держаться спокойнее". Большой любви к Пруденс Бейкер он никогда не питал. И все же если бы эта сцена повторилась, он знал, что снова сказал бы то же самое. Любопытно. Вейл усмехнулась и чуть опустила пистолет. - Нет, - сказала она. - Пока не время. "Пока не время! Значит, есть надежда!" Мозг Кеннисона заработал с бешеной скоростью. - Так ты осталась в живых? Мы все так волновались... - Перестань болтать чушь. Я этого не люблю. - Но тебе, пожалуй, пока еще небезопасно показываться. Правда, массовая истерика, жертвой которой стали Бентон и Руис, немного спадает, но... Вейл рассмеялась. Кеннисон чувствовал, как пот течет у него по лбу, по всему телу. Колени у него дрожали. Он знал, что от него должно пахнуть страхом. - Ах, ты, сукин сын, - сказала она. - Всегда тебя терпеть не могла. Какая жалость, что твой папаша оставил тебе место в Совете. - Но... - Заткнись и слушай, дерьмо поганое! Ты хочешь знать, как я выжила, когда взорвалась моя машина? Это не так уж сложно. Просто меня в машине не было. Я знала, как публика отреагирует на то, что сделала Сара Бомонт. Я знала, что начнутся погромы. Мать мне это не раз говорила. И я знала, что кто-нибудь из моих преданных последователей постарается не упустить такого случая. В списке были ты, Ульман и Пейдж, так что, когда Пейдж явилась ко мне с этим идиотским планом, я поняла, что она что-то задумала. Не так уж трудно было выяснить, что именно. Джед - мастер своего дела. - Мы с ней не... Дуло пистолета снова поднялось. - Я, кажется, велела тебе заткнуться. Председателя надо слушаться. Я в точности знаю, что ты ей говорил. У меня есть собственные уши в твоем доме. Отчаяние заставило его продолжать: - Тогда ты знаешь, что я никогда не говорил... - Конечно, не говорил. Ты никогда ничего не говоришь. Ты единственный человек из всех, кого я знаю, который объясняется исключительно намеками. - Она холодно усмехнулась. - Рассказать тебе, как она орала, когда Джед ее допрашивал? Жалко было смотреть. При виде крови она совсем потеряла голову. Но кому нужны все десять пальцев? Она вопила, рыдала, она предлагала перейти на мою сторону и предать тебя. Но ей это не помогло. Мне от нее нужна была только информация. Сама она мне ни к чему. Кто доверится предателю? Кеннисон почувствовал, что страх и отчаяние понемногу сменяет гнев. Сестра Пейдж была его соперницей. Но когда она пошла к Вейл, она действовала на его стороне. Он чувствовал за нее ответственность. - Что вы с ней сделали? - Не будь идиотом. Ты же знаешь, что в машине нашли тело. - Она была... - "Обугленные останки; руки, пригоревшие к рулю; широко раскрытый рот - хотела крикнуть, но не успела..." - Она была в сознании, когда это случилось? - О, конечно. Вейл никогда не страдала сентиментальностью. Конечно, ее жертвы должны были знать. Иначе пропала бы половина удовольствия. Ей мало просто убрать человека. Нужно сделать это жестоко. Кеннисон про себя проклял ее. И ее мать тоже: если бы сна воспитала Женевьеву иначе... "Ну ладно. Думай о том, что происходит, Дэниел. Думай. Возможно, времени на раздумье у тебя осталось совсем немного". - Она видела, как мы присоединяли провода к взрывному устройству, - сказала Вейл. - Джед даже объяснил ей, как оно устроено и как должно сработать. О, как она корчилась и извивалась! Но ремень безопасности был приварен наглухо. Я так и вижу, какие у нее были глаза, когда я помахала ей на прощание. Кеннисону очень хотелось сказать ей, что она страшная женщина, но он стиснул зубы и не произнес ни звука. Он попытался представить себе, что чувствовала Пейдж, привязанная в автомобиле, знающая, что ее ждет, но бессильная что-нибудь сделать. Но Вейл все же прочла что-то в его лице. - А что, когда это делаешь чужими руками, разве что-нибудь меняется? Разве ты лучше меня только потому, что всегда нанимал кого-то, чтобы тот нанял еще кого-то, чтобы тот это сделал? Она расхохоталась, поглядела мимо него на труп в кресле и задумалась. - А эта свинья, с которой ты так любил развлекаться, совсем не визжала. Надо отдать ей должное. Она понимала, что это ни к чему. Ее я могла бы использовать. - Тогда почему... - Почему? Ты просто осел. Потому что она в самом деле питала к тебе слабость. Я не хочу называть это "любовью", это мещанское слово. И это трудно себе представить, когда речь идет о такой мрази, как ты. Но у всякого свой вкус. Она в самом деле думала, что ты спасешь ее, словно какой-нибудь сраный рыцарь в какой-нибудь говенной сказке. С копьем наперевес. Она высказала это мне в лицо, сучка этакая. А он не смог ей помочь. Она ждала, когда он придет и спасет ее, а вместо этого получила пулю в сердце. Кеннисону стало стыдно. Человек должен защищать своих близких, а он не смог. Отважная маленькая Пруденс! Преданная, стойкая помощница, которая ушла во тьму, как герой. Кеннисон знал, что так или иначе отомстит за нее, пусть даже это будет стоить ему жизни. - Черт меня возьми! - сказала Вейл. - Так вот что тебя заводит. Опасность! Она прицелилась ему в пах, и Кеннисон весь напрягся. Девять миллиметров - не двенадцать, пуля такого калибра не остановит решительного броска, если только не попадет в сердце. Так сказал ему тогда Тайлер Крейл. Раздался щелчок - она поставила пистолет на предохранитель. - Жалко упускать такой случай, как ты думаешь? Раз уж у тебя стоит, надо пользоваться. Вот что я тебе скажу, Дэнни, мой мальчик. Если он у тебя продержится дольше, чем твои обычные пять секунд, я убью тебя сразу и не стану мучать. А если он продержится столько, что и мне перепадет хоть что-нибудь, - я, может быть, вообще не стану, тебя убивать. Оставлю тебя жеребцом-производителем. И всякий раз, когда мне вздумается на тебе прокатиться, надо будет только напугать тебя до полусмерти. Как ты на это смотришь, Дэнни, мой мальчик? Вейл не знала, что такое искренность. Кеннисон не питал никаких иллюзий - он понимал, что его ждет. Но это предложение означало несколько лишних мгновений жизни, а Кеннисон уже понял, как драгоценно каждое мгновение. - Да, - сказал он хриплым, надтреснутым голосом. - Да. - Прекрасно, Дэнни, мой мальчик. Ты всегда отлично умел пресмыкаться. Теперь иди сюда. Только не забудь, пистолет все еще при мне. Если это опасность тебя так заводит, значит, у тебя будет стоять, пока у меня пистолет. - Она снова засмеялась, как будто отпустила удачную шутку. Кеннисон двинулся к ней, лихорадочно размышляя. Вейл меньше его ростом, значит, руки у нее короче. Если они настолько короче, что... Конечно, это отчаянный риск. Но и положение отчаянное. Он дал ей обнять себя, постаравшись скрыть дрожь отвращения. Холодный ствол пистолета упирался ему в затылок. Она подставила ему губы для поцелуя, и он стиснул ее изо всех сил. Он помнил, что она любит, когда с ней грубы. Ее тело по-прежнему оставалось напряженным и неподатливым в его объятиях. Тогда он заставил себя вообразить, что обнимает не ее, а Пруденс. Он повернул ее спиной к себе и прижал к столу, глядя через ее плечо в мертвые глаза Пруденс Бейкер. - Что ты делаешь? - Принимаю на постоянную работу, - промурлыкал он. Это была старая шутка: секретаршу берут на постоянную работу только после того, как трахнут ее на столе. Наконец она расслабилась, ее руки протянулись назад и обвили его шею. Он все еще чувствовал спиной холодный металл, но это был не ствол, а рукоятка. Пора! Он схватил со стола ножницы и, сжав их обеими руками, изо всех сил вонзил ей в спину. В то же мгновение он вцепился в ее правую руку, с силой опустил ее и прижал к своему боку. Вейл подбросило, словно от удара электрического тока. Все ее тело выгнулось назад. Воздух с шипением вырвался из ее легких. Кеннисон почувствовал, как кончик ножниц скользнул по кости, он еще раз налег на них, и руки его стали горячими и мокрыми. - Сукин сын! Он все еще крепко держал ее, не давая согнуть правую руку, чтобы направить ствол в него. Она билась и извивалась. Наверное, точно так же билась сестра Пейдж. По ее телу пробежала судорога, и он услышал сзади выстрел. Горячие газы обожгли ему голову, пуля оцарапала спину и вонзилась в стену. Она корчилась все сильнее, он чувствовал, что она вот-вот вывернется. Ее рука скользила вниз, сейчас она высвободится. Если она сможет повернуть пистолет... Он резко повернулся и отшвырнул ее руку в сторону. Еще одна пуля вылетела из глушителя и разнесла диплом в изящной рамке, висевший рядом с книжной полкой. Он обеими руками схватил руку, в которой был пистолет, и изо всех сил заломил ее. Третий выстрел обжег его руку, как язык пламени. Пуля пробила ему плечо, не задев кости. Боль была невыносимой, но он знал, что ослабить хватку - это смерть. "Такому человеку, как я, боль нипочем". Она колотила его кулаком левой руки, но он, не обращая на это внимания, все сильнее выворачивал ей правую. Наконец что-то хрустнуло, и пистолет выпал из ее разжавшихся пальцев. - Боже! - вскрикнула она. - О боже! Мне больно! Вызови скорую! Он отстранился от нее и ногой отшвырнул пистолет в угол. Вот уж кому не стоит призывать Бога, так это мадам Вейл. Она, шатаясь, сделала несколько шагов в сторону. На письменном столе Ченга виднелась черная, поблескивающая в свете лампы лужа. Ножницы торчали у нее из спины, она обеими руками пыталась до них дотянуться. - Вытащи их, черт тебя возьми! Он шагнул вперед, крепко взялся за ножницы, секунду подождал, когда она еще раз крикнет о помощи, и рывком вытащил их. Швырнув ножницы в тот же угол, где лежал пистолет, он грубо повернул ее лицом к себе. В багровом свете она казалась смертельно бледной. Из глаз текли слезы. Великая Гарпия плакала! Он отпустил ее, и она осела на ковер. Он победил! Он, Кеннисон, побывал на краю Великой Бездны и избежал падения! Он смотрел в глаза Смерти, прикасался к ней руками! Он одержал верх над Женевьевой Вейл! Теперь все в его власти. Вейл и Пейдж больше нет в живых, и Общество принадлежит ему - остается только Протянуть руку и взять. Просто взять. Все, чем раньше владела Вейл, теперь досталось ему. Он подошел и посмотрел на нее сверху вниз. Она ответила взглядом, в котором уже не осталось надежды. Она понимала, что он никогда не вызовет ей скорую. Она не щадила других и не ждала пощады сама. Она знала, что ей предстоит истечь кровью здесь, в темноте. Он оскалился. - Ты была совершенно права, моя милая, - сказал он безукоризненно вежливо. - Действительно, жалко упускать такой случай. Раз уж у меня стоит, надо пользоваться. Через некоторое время он позвонил из кабинета Джонсона. - Алан? Спуститесь, пожалуйста, ко мне. Тут надо кое-что прибрать. 5 Андерсон, смотревший в зеркальце, скорчил гримасу. - Никак не пойму, гонятся за нами или нет, - сказал он. Джереми еще раз взглянул в заднее стекло. Голубой седан все еще ехал сзади. - Гонятся, - заверил он Андерсона. - И очень хитро. Не бампер в бампер, как показывают в кино, а через две-три машины. - Ну, не беспокойтесь, - сказал Андерсон. - Мы едем в Стейплтон. - Они тоже, - заметил Джереми. - Я не о том. Даже если люди в той машине - из Общества Бэббиджа, они не осмелятся ничего сделать. Слишком много народа вокруг. - Зажегся зеленый, и он свернул на Колфэкс-авеню. - Что они могут сделать? - Пристрелить нас. Вы забыли про того стрелка в парке? - Но их поймают! - Это может их не испугать. Тот, кто стрелял в Сару Бомонт, сделал это в самой гуще толпы. Он открыл огонь, точно зная, что погибнет и сам. Джереми содрогнулся. Подобный фанатизм был ему чужд. Он не мог представить себе, что творится в голове у такого человека. Гвиннет предположила, что он, возможно, "запрограммирован", как сестра в больнице. В чем-то это даже страшнее. Одно дело - пожертвовать собой во имя идей, которым ты фанатично предан. И совсем другое - пожертвовать собой за чужие идеи. Херкимер Вейн с озабоченным видом обернулся к сидевшим сзади. - Как по-вашему, что нам делать? Фирма не имеет опыта действий в таких отчаянных ситуациях. Мы никогда еще... - Да, да. - Джереми раздраженно махнул рукой. - Мы знаем. Вы никогда ничего подобного не делали. Не почему вы спрашиваете совета у меня? Разве у меня больше опыта? - Джереми, - сказала Гвиннет Ллуэлин, - мы должны что-то предпринять. - В голосе ее слышалось едва сдерживаемое напряжение. Джереми понял, что она близка к истерике. - Знаю, знаю. - Джереми умолк. Как получилось, что он оказался главным? Почему не Гвинн? Или Вейн? Или Джим Донг? Или даже Андерсон? "Я же всего-навсего бухгалтер! Я никогда такими вещами не занимался!" Впрочем, никто из них тоже такими вещами не занимался. Он оказался главным за неимением лучшего. Ему это навязали, хочет он или нет. Может быть, так всегда бывает. Может быть, лидером становится всего лишь тот, кто не успел сделать шаг назад? - Какое у нас есть оружие? - спросил он. Андерсон засмеялся. - Там сзади, около запасного колеса, есть ручка от домкрата. Прекрасно! - Ни ножа, ни пистолета? - Ученым они обычно не нужны, - сказал Херкимер Вейн. - Но ведь после взрыва... Боже, какие наивные дети! После всего, что произошло, спасательную экспедицию можно было бы вооружить и автоматами. А не посылать одного человека с мини-фургончиком. Ну, черт с ними. Он взглянул на Джима Донга. - Ну, а вы? - Я? - Донг удивленно посмотрел на него. - У вас есть какой-нибудь план? - Вы сделаете то, что я вам скажу? Математик пожал плечами. - Такая уж, видно, у меня карма. - Вы хорошо умеете драться? - У меня черный пояс. Но если у этих людей есть пистолеты... - Это пока неважно. - Джереми стиснул руки и, нахмурившись, смотрел в пол. Возможно, выход есть. Это отчаянный риск, но есть небольшой шанс, что все пройдет благополучно. Многое зависит от того, какие намерения у преследователей. Если у них в машине ракета "Стингер" и они ждут только подходящего момента, чтобы получше прицелиться, то уже не имеет значения, какой бы план он ни изобрел. Но о таком варианте он решил не думать. Займемся главным. Драться или бежать? Нужно выбрать. А детали - потом. - Ладно, - произнес он через некоторое время. - Вот что мы сделаем. Взгляд Кеннисона бесцельно блуждал по экранам телевизионных мониторов. Стена его кабинета была сдвинута в сторону, и с мерцающих экранов на него смотрели семь фосфоресцирующих лиц. Одни выражали раздражение, другие сомнение, третьи едва скрытую вражду. Еще четыре экрана не горели. Кеннисон изо всех сил старался, чтобы на его лице ничего нельзя было прочесть. Бентон. Пейдж. Руис. Вейл. Кеннисон подумал: хорошо бы не горело еще несколько экранов. Новый режим лучше начинать с чистого листа. Нынешние члены. Совета запятнаны долгим общением с Великой Гарпией. Неважно, поддерживали они ее или выступали против. Она породила всю их систему координат и стала для каждого точкой отсчета. Кроме него, разумеется. Что ж, приходится работать с тем материалом, какой есть под рукой. Кеннисон сделал большой глоток из чашки кофе, которую принесла ему Карин. Он всегда гордился тем, что при всех обстоятельствах оставался реалистом. Он собрался с мыслями, сложил руки на столе и серьезно посмотрел на экраны. - Королева умерла, - объявил он. Им оставалось только продолжить про себя: "Да здравствует король". Глядя в лицо Кеннисону. Важно заронить семя. Он не стал сообщать им время ее смерти. Его знали только трое: он, Алан и Джед, и это на двух человек больше, чем надо. Но Джед надежно упрятан в деревенской хижине в глуши Висконсина, под надежной охраной, - до тех пор, пока Кеннисон не решит, что с ним делать. Если он такой мастер вести допросы, как говорила Вейл, ему может найтись место в штате. Если нет... Все зависит от того, кому и чему больше предан Джед - своей хозяйке или своему ремеслу. Что же касается Алана... Ну, Алан будет молчать, это в его собственных интересах. Он стал сообщником и укрывателем. Кеннисона передернуло. Какой неприятный способ избавляться от трупа! И ужасно много крови. Удивительно, сколько в человеке крови. К счастью, сток в туалетной комнате не засорился. Но все остальное... Твердые части пришлось измельчать, чтобы они не застряли в унитазе, - жестокая, тяжелая работа. Кеннисон счел, что для Вейл такой конец будет самым подходящим, и сам помогал расчленять тело и спускать его в канализацию. Но когда дело дошло до Пруденс Бейкер, это оказалось свыше его сил. А Алан... Что ж, полезно знать, на что у Алана может хватить хладнокровия. - Мы это знаем, - ехидно сказал Фредерик Ульман, и Кеннисон очнулся. - Общество оставалось без председателя слишком долго, пока мы с Пейдж играли в эти дурацкие игры. Кеннисон заметил, что Ульман бросил взгляд куда-то влево. Перед ним тоже ряд мониторов, и он не может понять, почему монитор Пейдж не горит. Ничего, пусть себе ломает голову. - Но ведь ее план сработал? - сказала Монфор. - Это убедило публику, что мы не такие, какими выглядели в бомонтовской распечатке. - Да, я дал на это согласие, - признался Ульман. - Но сомневаюсь, чтобы была такая необходимость. Публика верит только в то, во что ей велят верить. Во что она сама хочет верить. "Гогочут, как гуси, - подумал Кеннисон. - Га-га-га..." - Первый пункт повестки дня, - сказал он, - выборы нового председателя. Нужен центр, вокруг которого мы могли бы держаться. - Он улыбнулся и развел руками. - Прошу выдвигать кандидатуры. - Я выдвигаю брата Ульмана, - сказала Бриджит Туи. - Поддерживаю, - сказал Вестфилд. - Предлагаю подвести черту, - сказала Туи. - Поддерживаю. - Объявляется голосование. Это случилось так быстро, что Кеннисон не успел опомниться. Рейнолд Соренсон, который должен был выдвинуть Кеннисона, беспомощно смотрел на него с экрана. Кеннисон бросил на него сердитый взгляд. "Какого черта ты не мог заговорить раньше?" - Ну, брат Кеннисон? Объявлено голосование. Худое, морщинистое лицо Ульмана ухмылялось ему с экрана. Кеннисон протянул руку и покрутил ручки своего передатчика. - Прошу прощения, - сказал он. - У меня что-то случилось со звуком. Что вы сказали, брат Соренсон? Соренсон понял намек. - Я сказал, что выдвигаю брата Кеннисона. - Что это значит, брат Кеннисон? Что вы тут пытаетесь устроить? - вмешался Ульман. - Сестра Туи объявила голосование. - Я тоже ее не слышал, - сказал Соренсон. - Были помехи на линии. - И я, - поддержал его Питер Льюис, крупный, широкоплечий человек с ежиком светлых волос и красноватым горнолыжным загаром на лице. За спиной Льюиса виднелись в окне заснеженные вершины гор Биттеррут. Тайное убежище Льюиса находилось где-то в Айдахо или в Монтане, и он очень редко его покидал. Служащие Кеннисона несколько лет пытались опознать эти горы, сравнивая их с аэрофотоснимками Геологической службы, но успеха не добились. Может быть, рано или поздно это им удастся - хотя Кеннисон начал подозревать, что все это лишь тонкая уловка и на самом деле фон за окном - не что иное, как голограмма. Льюис улыбнулся. - Я сомневаюсь в честности брата Кеннисона не больше, чем в вашей, брат Ульман. И он еще раз улыбнулся, показав зубы - белые, ровные и идеальной сохранности. Кеннисон не мог не восхититься качеством протезов. Значит ли это, что Льюис будет голосовать за него? Возможно. Возможно. Он понял, что шансы почти равны, раз Туи в кармане у Ульмана. До сих пор он этого не знал. Нельзя ли отложить голосование? Вряд ли, дело срочное. Ну что ж, посмотрим. Будем надеяться на лучшее, и черт с ними, с торпедами [вошедшие в поговорку слова американского адмирала периода гражданской войны в США Дэвида Фэррагута, сказанные перед началом одного из морских сражений, когда его предупредили, что противник может применить мины (их в те времена называли торпедами)]. "Умей поставить, в радостной надежде, на карту все, что накопил с трудом..." Как там дальше? Совсем забыл Киплинга. - Кандидатуру брата Кеннисона никто не поддержал, - заметил Ульман. Льюис пожал плечами. - Ну, я поддержу. В конце концов, будем играть честно. Должна быть альтернатива. - Есть еще кандидатуры? - спросил Кеннисон и увидел, как их глаза забегали по экранам. Пигмеи ждут, не бросит ли кто-нибудь вызов великанам. Нет. Кишка тонка. Они никогда не решатся на то, на что решился он. Или Ульман. Никогда не поставят все на карту. Ульман из той же породы людей, что и он сам, - из обреченных на величие. Он поглядел на экран Ульмана. "Приветствую тебя, мой противник. Для меня будет большой честью тебя победить". - Предлагаю подвести черту, - сказала Туи, бросив презрительный взгляд в сторону Кеннисона. - На этот раз вы слышали, брат Кеннисон? - Прекрасно слышал, сестра Туи. - Поддерживаю. - Объявляется голосование. - Ну что ж, голосуем? - Кеннисон протянул руку и ввел свое имя, потом нажал кнопку и откинулся назад в кресле, ожидая результатов. Все заняло лишь несколько секунд. За Ульмана - 3, за Кеннисона - 2, воздержались - 4. Выражение лица Ульмана доставило бы Кеннисону больше удовольствия, не знай он, что на его собственном - точно такое же. - Вот это номер, - сказал Льюис. - Смотрите-ка, никто не получил большинства. Он снова улыбнулся той же своей улыбкой - безукоризненные белые зубы на загорелом нордическом лице. Кеннисон подумал, с каким наслаждением выбил бы эти зубы. Только не кулаком - костяшки расшибешь. Может быть, трубкой. Или его собственной фибергласовой лыжей. Он взглянул на специальный дисплей, который Алан пристроил к компьютерной сети. За Ульмана: Бриджит Туи, Фредерик Ульман, Карл Вестфилд. За Кеннисона: Дэниел Кеннисон, Рейнолд Соренсон. Воздержались: Роман Хуанг, Питер Льюис, Дана Монфор, Гретхен Пейдж. Эта сволочь Монфор! Предательница! Он взглянул на экран, но не смог прочесть ее мыслей. Лицо ее было словно высечено из камня. Кто ее перекупил? И чем? Только не Ульман. Она ненавидит эту сморщенную старую перечницу. И поддержать Кеннисона она обещала ради того, чтобы не дать выбрать Ульмана. "Теперь я знаю цену ее обещаниям!" Кеннисон скрипнул зубами и улыбнулся. Глаза Ульмана сузились и превратились в щелки, губы зашевелились. - Минутку, - сказал он и отключил свой микрофон. Кеннисон видел, как он поднял телефонную трубку и набрал номер. Он поспешно включил еще один электронный подарок брата Алана. На экране появилась надпись: "ИДЕТ ПОИСК". Ульман произнес в трубку несколько слов, молча выслушал ответ, кивнул и сказал что-то еще. "ПОИСК ЗАКОНЧЕН. НОМЕР НЕ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ". Из факса на столе Ульмана выполз лист бумаги. Старик выдернул его, быстро просмотрел и снова заправил в факс, "МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ... КОД 505". Факс Кеннисона издал звонок и начал печатать. Остальные члены Совета тоже смотрели по сторонам, размышляя, какой фокус изобрел Ульман, чтобы преодолеть тупик. Код 505? Где это? Кеннисон не успел об этом подумать, как на его экране появилась мерцающая надпись: "МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ - СЕВЕР ШТАТА НЬЮ-МЕКСИКО. ТОЧНЕЕ УСТАНОВИТЬ НЕВОЗМОЖНО". Нью-Мексико? Нью-Мексико! Руис! Наверняка это он! Проклятый испанский выродок! Откуда Ульман узнал, что Руис жив? И как смог с ним связаться? Не иначе они задумали это с самого начала. Ульман и Руис. Пока Кеннисон разрабатывал свой план вместе с Пейдж, Соренсоном и - как он думал - с Монфор, в это время Ульман, Руис, Туи и Вестфилд разрабатывали свой. Ульман предоставил Кеннисону проделать всю черную работу, а теперь собирался пожать плоды. Кеннисон стиснул кулак, но так, чтобы этого не было видно на экране. Факс содержал поручение Ульману проголосовать от имени Бенедикта Руиса. Кеннисон едва взглянул на него - он знал, что там будет. - Брат Руис мертв, - сказал он Ульману. - Эта доверенность недействительна. - Не совсем так, - объявил Ульман с довольной улыбкой. - Брат Руис прекрасно понимал, что ему грозит серьезная опасность из-за непростительных утечек в нашей сети. ("Ого!") Поэтому он скрылся - точно так же, как брат Льюис, только еще тщательнее. Брат Льюис хочет всего лишь, чтобы его местонахождение оставалось тайной... - Пауза, потом улыбка - намек на то, что вряд ли это тайна для такого мудрого и проницательного человека, как Ульман. Кеннисон порадовался, заметив на загорелом лице Льюиса недовольство. - ...И это ему удается вот уже много лет. А брат Руис обеспечил себе еще большую безопасность, скрыв само свое существование. Он согласился раскрыть свою тайну только сейчас, чтобы обеспечить мне избрание. Чтобы предотвратить, как он сказал, дальнейшую деградацию Общества. Кеннисон злобно оглядел экраны и увидел, что все смотрят на него. Он видел, что Монфор и все остальные про себя подсчитывают голоса. Теперь счет 4:2:4. У Ульмана большинство. Устав гласил, что если за кандидата будет подано столько же голосов, сколько воздержится, то кандидат считается избранным. Наступил решающий момент. - Одну минуту, - сказал Кеннисон. Он отключил свой микрофон и поднял трубку личного телефона. - Алан, - сказал он. - Да? Как проголосовали? - Если кто-нибудь начнет подслушивать... - Никто не подслушает. Я все проверил. - Лучше перестраховаться. Если кто-нибудь начнет подслушивать, вы можете сделать так, будто я говорю с каким-то номером в районе Нью-Йорка, который определить нельзя? - Конечно. Это не труднее, чем... Кеннисону было неинтересно знать, не труднее чего, и он отключил Селкирка. - Теперь передайте мне этот факс. Звонок звякнул три раза, из аппарата выполз лист бумаги. Кеннисон взглянул на него, убедился, что все правильно, и снова вложил его в аппарат, чтобы отправить копии всем остальным. Это было поручение Пейдж отдать ее голос за Кеннисона. Можно было усмотреть в этом некую изящную симметрию: Ульман голосовал от имени живого мужчины, которого считали мертвым, Кеннисон - от имени мертвой женщины, которую считали живой. Кеннисон гордился тем, как выполнена ее подпись - это был один из его шедевров. Ульман прочел поручение и посмотрел на Кеннисона долгим, тяжелым взглядом. - Где сестра Пейдж? - спросил он. - Стоит ли мне повторять все, что вы только что рассказали про брата Руиса? Сейчас трудное и опасное время. Сестра Пейдж точно так же, как брат Льюис и брат Руис, решила скрыться. Я убежден, что никто из нас не будет их за это винить. Не надо принимать благоразумие за трусость. Он нарочно противопоставил эти понятия - это подскажет им, что между ними все-таки есть связь. Особенно применительно к Льюису, который ушел в подполье задолго до того, как публика начала возмущаться. Он видел, что Льюис разозлился, но возразить ничего не может: ведь Кеннисон только что сказал, что его не следует считать трусом. К тому же слова "то, что вы рассказали" заставят всех задуматься: а можно ли верить Ульману? Кеннисон начал получать от всей процедуры выборов неподдельное удовольствие. - Значит, скрылась? - сказал Ульман. - Я полагаю, мы можем считать, что это действительно так. Намек - вещь обоюдоострая. Ульман не сводил глаз с Кеннисона. Его спокойствие говорило о том, что ему что-то известно. "Что он знает? - пронеслось в голове у Кеннисона. - Может ли кто-нибудь знать, что произошло в особняке Вейл? Джед клялся, даже хвастался, что больше никто не знает". Ульман не мог ничего знать о мстительных замыслах Вейл. Она ненавидела его во всяком случае не меньше, чем Кеннисона и Пейдж. Она никогда не доверилась бы Старикану. Жаль, что Вейл не избрала своей второй жертвой Ульмана. Это решило бы сразу множество проблем. Ну, что сделано, то сделано. Теперь счет голосов стал 4:3:4. Перевес по-прежнему у Ульмана, но незначительный. Кеннисон взглянул на экран Монфор - пусть теперь попробует воздержаться! "Если ты, сука, и дальше будешь оставаться в стороне, этот старый пердун окажется избранным". Монфор повернула голову. Смотрит на чей-то монитор, но на чей? "Черт возьми, она должна слушать меня!" Его глаза перебегали с экрана на экран, но если кто-то и подал ей сигнал, Кеннисон его не заметил. Монфор протянула руку и нажала кнопку. Кеннисон посмотрел на табло. "За меня!" Он почувствовал огромное облегчение и разжал кулаки. Он и не замечал, в какой напряженной позе сидел до сих пор. Только через секунду он вспомнил, что это всего лишь ничья, а не победа. Еще не голосовали Льюис и Хуанг. Некоторое время Льюис разглядывал результат на собственном экране, потом пожал плечами. - Давайте кончать, - сказал он. - Сейчас самое лучшее время для лыж, жалко его терять. Театральным жестом он залез в карман брюк и вытащил монетку. Подбросив монетку, он поймал ее, прижал к запястью, заглянул под руку и нажал на кнопку терминала, отдавая свой голос. Кеннисон был потрясен. Это было самое большое унижение, какое он испытал в жизни, - плевок в лицо и ему, и Ульману. Льюис проголосовал за Ульмана. Значит, Ульману будет легче перенести этот плевок. Теперь счет голосов стал 5:4:1. Перевес у Ульмана. Кеннисон взглянул на изображение Льюиса, но увидел все ту же всегдашнюю любезную улыбку. Ничейный исход еще возможен - все зависит от Хуанга. Кеннисон перевел глаза на правый нижний монитор. Роман Хуанг жил на собственном острове где-то на Гавайях. Сейчас он полулежал в шезлонге на фоне белого песка, прибоя и дымящегося вулкана. Выражения его лица не было видно из-за темных очков. Гаваец еще может спасти Кеннисона. Ничья даст ему время. Есть способы добиться, чтобы остальные изменили свое решение. Убедить их, например. Или еще что-нибудь. На лице Хуанга он не мог прочесть ничего. "Не буду его просить, - сказал он себе. - Не буду перед ним пресмыкаться. Пруденс не просила, не могу же я быть слабее ее". Кеннисон заметил, что остальные тоже смотрят на какой-то один монитор - наверное, на