т не привлечь к себе внимания. Она откинула голову, расхохоталась. Затем резко замолчала. Она снова стала сама собой, приобрела уверенность. - Так что мы будем делать? - Я знаю, что вероятность появления корабля здесь чрезвычайно мала. Вряд ли мы сможем покинуть Чалседон в обозримом будущем. Наш "Палленбер" был первым кораблем, прилетевшим сюда после Ефрема. Чалседон слишком далек от грузовых линий. Но нам все равно не остается ничего другого, как дожидаться корабля. - Где? - Я думаю, что лучше всего в горах, где мы договаривались встретиться. - Да. Мы не можем ждать корабля в Столице, но в горах нам пока ничего не грозит. У нас нет другого выхода, пока я в таком состоянии. Нам нужно выиграть время. - А если мы не дождемся корабля, Лизендир?.. Он не закончил. Он хорошо знал, что будет тогда. Им придется идти каждому своим путем, путем своего народа. Что-то неопределенное сформировалось в их отношениях. - Я знаю. - Это было все, что она ответила ему. Глава 5 Хан и Лизендир оставались в гостинице несколько дней, чтобы Лизендир смогла восстановить силы для путешествия. В пути ее руки зажили, хотя и не полностью восстановили свои функции. Видимо, такими они и останутся до конца жизни. Лизендир больше не создавала ситуаций, могущих привести к интимным отношениям, да Хан и сам старался избегать их. Они отправились в путь, погрузив продовольствие, купленное Ханом, на вьючное животное. Это животное, меньшего размера, чем те, что тащили повозку с товарами на рынок, обладало весьма своенравным характером. Ни Лизендир, ни Хан не имели опыта в обращении с животными, но постепенно им удалось заставить упрямца делать то, что они хотят. Однако поначалу он доставил им немало хлопот. Лизендир в ярости даже сказала Хану: "От него, по крайней мере, будет польза. Когда у нас кончатся запасы, мы сможем съесть его!"- и вол по тону замечания понял, что ничего хорошего его не ждет. Он поднял голову, опустил уши и с тех пор стал вести себя более или менее прилично. Они ехали в горы, туда, где у них была назначена встреча. Странно, но Лизендир вовсе не хотелось покидать город, однако она не возражала, понимая необходимость этого. Ведь они привлекали слишком много внимания, возбуждали слишком много любопытства. Леры и люди жили в мире на Чалседоне, но все же совместного проживания еще не получалось. Хан и Лизендир не были в интимных отношениях между собой, однако юноша заметил, что с тех пор, как вернулась Лизендир, между ними возникла новая, духовная близость. Теперь Лизендир была более мягкой, менее требовательной, менее уверенной в себе. Иногда своими неожиданными капризами, неожиданными поворотами в разговоре она напоминала ребенка. Но Хан заметил, что изменилась не только она, он ощущал перемены в себе. Дорога, по которой они двигались, была пустынной. Изредка им встречались на дороге повозки и путники, и эти случайные встречные с изумлением смотрели на столь странную пару. Пока они шли. Хан разрабатывал свой план: - Мы не можем жить в Столице. Совершенно очевидно, что там есть шпионы. И тем не менее, мы должны жить где-то поблизости, чтобы не прозевать корабль. Мы могли бы заниматься сельским хозяйством, но ни с^ы, ни я не обладаем достаточными познаниями для этого. Я полагаю, что было бы лучше заниматься добычей золота в горах. Здесь оно мало ценится, но прокормиться этим можно. Пищу можно покупать на окраинах города. - А что если корабль так и не появится? - спросила она, с тревогой глядя на Хана. Он долго не отвечал, хотя ответ был ему известен. Наконец он заговорил: - Если так случится, то через-несколько лет ты станешь чьей-то женой. Войдешь в клан... Они оба замолчали и долго не говорили после этого. Вскоре дорога пошла в гору. Еще несколько дней пути - и они увидели две вершины, к которым направлялись. В последний раз они их видели, когда были еще в городе. Это было, казалось, несколько лет назад. В этом мире долгих суток и отсутствия времен года время искажалось. Они свернули с дороги и поехали через рощу, отыскивая место, пригодное для стоянки. К своему удивлению, они скоро наткнулись на заброшенную хижину. Она была небольшая, но довольно крепкая и не лишенная некоторого комфорта. Вблизи, по песчаному руслу, протекал ручеек. В песке поблескивали крупинки золота. По всему было видно, что тот, кто построил эту хижину, давно покинул эти места. Хан предположил, что здесь был один из первых поселенцев, который решил добывать золото. Но этот промысел на Чалседоне не был прибыльным - ведь золота здесь было много, и ценилось оно только в порту, да и то лишь тогда, когда прибывали торговые корабли. Так что обогатиться этим здесь было невозможно. Вероятно, одинокий золотоискатель заболел и, не имея помощи, умер. Лизендир согласилась с этой версией, но добавила: - Я не боюсь, что он вернется. Совершенно ясно, что здесь давно никто не живет. Он ушел - или умер - много лет назад. К тому же мы не знаем, сколько лет назад заселен Чалседон. Я думала, что совсем недавно, но кажется, что это не так. - Да. Даже в той деревушке леров, где я жил, никто не знает общий язык. Это не значит, что они забыли его - память у леров очень хорошая - нет, они его просто не изучали. - Ты говоришь такое, о чем я не рискну даже подумать. - О, посуди сама. Нас послали сюда, ничего не объяснив. Дальше: Хетрус был главой людей на той встрече. А кто был главным у леров? Разумеется, не ты - ты слишком молода. И не Вальваркой, и не Линкуриан. И не тот, кого мысчитаем шпионом и который стремился уничтожить нас. Кто же остается? Дефтерхард Сирт. Кто она, и что она знает? - Дефтерхард Сирт - старая и мудрая женщина. Но кроме этого, я ничего о ней не знаю. Скоро ее возведут в ранг мудреца, и она будет пятнадцатым из них. Сейчас их четырнадцать. - Значит, мы просто открыли дверь на эту планету, но куда идти дальше, мы не знаем. Следующие несколько дней они старались сделать хижину, пригодной для обитания. В часы отдыха они исследовали окрестности. В одну из этих экспедиций, вблизи истока ручья, Лизендир нашла скелет. Она внимательно исследовала его и объявила, что это человек, а не лер. У леров отсутствуют зубы мудрости. Хан не был суеверен, но ему все же было не по себе. Лизендир же, напротив, сочла это добрым предзнаменованием. Настроение ее заметно улучшилось. Хан был удивлен этим. - Это хороший знак, - сказала она. - Я потом объясню. Хан приготовился слушать, думая, что это будет долгий разговор. Он начал подозревать, что общество леров потому так статично, что леры тратят всю энергию на производство следующего поколения и сохранение его для будущего. Лизендир продолжала: - Ты знаешь, что после того, как у лера появились дети и он вырастил их, он становится свободен и может делать все, что хочет. Многие выбирают одиночество. И когда такой лер чувствует, что конец близок, он делает над собой цанзираф. Иногда он выживает - и это означает, что время его еще не пришло. Иногда лер умирает, и так избавляется от всех проблем. При этом он остается лежать там, где упал. Мы не хороним своих мертвых - они распоряжаются собой сами. Такова наша высшая религия. Тело возвращается земле. Найти скелет -это хороший знак, так как это значит, что кто-то успешно завершил свой жизненный путь. - Но это же скелет человека, а не лера. И он не был удовлетворен жизнью; Скорее всего, он спятил тут. Она отмахнулась от его возражения: - Ну и что? Подумай сам, разве может человек, живущий в мире с самим собой, путешествовать в космосе, а затем уйти в необитаемую пустыню? Я знаю, что такое страсть к золоту. Но даже и она не может изменить природу человека. Ты можешь жить один? Нет, скажешь ты и приведешь тысячу причин: ты молод, ты хочешь жить в обществе, иметь подруг, друзей... Я знаю, потому что чувствую то же самое. Я не могла бы жить одна. - Она замолчала, задумалась. Затем продолжала: - Может быть, он был жаден и неудовлетворен. Но раз он остался здесь, значит, он сумел заглянуть в себя: люди иногда тоже умеют это делать, хотя и не так часто, как мы. В противном случае он не остался бы здесь, он вернулся бы в город, чтобы умереть там. Хан был вынужден признать, вне зависимостиот того, хороший это знак, или нет, что место, где они решили обосноваться, очень красиво, Хижина была расположена невдалеке от гребня, на котором возвышались две вершины, видимые из Столицы. Вокруг росли деревья, кусты, весело журчал ручей, прокладывая себе путь в ложбине. Солнечныелучц играли среди вершин гор, в долинах между ними; медленно плыли облака, легкий ветер едва шевелил ветви деревьев. Вид на вершины был великолепен. Да, это было необитаемое место, но оно располагало к раздумьям, к умиротворению, к полному внутреннему покою. Через несколько дней совместного проживания и работы они оба поняли, что перед ними встала общая проблема: они были слишком близки друг к другу, как физически, что обусловлено теснотой хижины, где они спали, так и эмоционально - их общей судьбой. Они оба ощущали тягу друг к другу. Однажды вечером после ужина, когда они приготовились ко сну, они решили поговорить об этом. Разговор начал Хан, который заявил, что их близость сейчас действует на него гораздо сильнее, чем тогда, когда они были на корабле. Лизендир только рассмеялась: - Ну так что? Ты жил несколько месяцев среди леров - женщин-леров. И они ведь не попытались изнасиловать тебя во сне? - Но ты же знаешь, что у нас с тобой совсем не так. - Конечно. - После этого она погрузилась в долгое молчание, но Хан хотел говорить серьезно. Он понимал, что Лизендир чем-то глубоко встревожена, но она не могла - или не хотела - рассказать ему о своих тревогах. Поэтому он попытался раскрыть ее, расспрашивая о ее народе, о ней самой. Хан многое понял за время, когда жил среди леров, нр многого он еще не понимал и не мог понять без ее помощи. И она раскрылась так, как никогда раньше. - Я всегда думал о лерах, как о совсем чужой расе, настолько чужой, что с ними не смогли сродниться люди, - начал он. - И только это разделяет нас. - Нет, совсем нет. Между нами гораздо более глубокие различия, чем ты думаешь. И основа этих различий в том, что твой народ позабыл, как он произошел, а мой народ - нет. И никогда не забудет. Люди не знают, как они появились, и в этом их огромное преимущество - они просто следуют по пути эволюции, и стараются заполнить ту .часть своей истории, о которой ни ничего не знают, различными мифами, в которые, по существу, никто не верит. И тем не менее, эти мифы существуют. Однако вы возникли из первобытного хаоса. Мы не можем сказать то же самое. Мы сделаны искусственно. Обычный продукт цивилизации. Ваши ученые, создавая нас, так же бездумно играли с законами вселенной, как ребенок играет со спусковым крючком нейтронного пистолета. Прагматизм! Эксперименты! И полное пренебрежение законами развития живой материи. - Она была вне себя от ярости. - Хан, они хотели узнать, смогут ли они вывести супермена искусственно. И они играли со структурой ДНК, перестраивали ее. Они вырастили в своих лабораториях целое поколение, не имеющее вековых традиций. Эволюция бесконечно разнообразна, Хан, и никто не знает ее законов, ни люди, ни леры. Поэтому когда людям удалось создать новую форму жизни, они были бесконечно удивлены. Да, это оказалось чудом, магией. Они, сами по себе, смогли достичь следующей резонансной частоты. Как в музыке. Следующего полутона. Хотя совершенно не имели понятия о законе построения музыкальной гаммы в целом. Вернее - следующего аккорда. Или, как в физике, следующего стабильного состояния элемента. Магия, магия. Я содрогаюсь от страха, думая об их игре, опасной игре при полном незнании того, к чему это может привести. Но они были счастливы, когда им удалось сделать это. У людей была за спиной тысячелетняя культура, мы же одним скачком из ничего оказались во втором веке атомной эры. Из ничего. Затем люди обнаружили, что не могут иметь от нас потомства. Это был удар. Они смогли сделать супермена, но ничего хорошего извлечь из этого не смогли. Суперирония! Он сделали невозможное, но никакой пользы для себя от этого не получили. Они стали как бы родственниками леров, но находящимися в далеком прошлом. Леры оказались не такими, как люди. Может быть, не лучше и не хуже... просто не такими. Шесть тысяч леров с низким уровнем рождаемости, таким низким, что нам пришлось разрабатывать систему браков и семейных отношений, чтобы понемногу увеличивать свое число. Шесть тысяч на планете, которую населяют пятнадцать миллиардов человек. Поэтому леры бежали с Земли. Действительно, мы обладаем некоторыми способностями, которых не имеете вы. Например, память. Мы тоже можем забывать неприятное, но если для вас это только сдвиг в далекие области мозга, то для нас это полное стирание. Поэтому нам приходится быть крайне осторожными - ведь при неосторожности можно потерять и полезные сведения. Правда, это исключает саму возможность пыток - ведь каждый может при необходимости забыть все, что пожелает. У нас более широкий спектр видения - у нас существуют еще два цвета помимо семи. Однако мы не можем видеть в темноте, и наш день кончается с наступлением сумерек. И низкая рождаемость... Но утверждают, что это закон эволюции - чем выше форма жизни, тем сложнее условия ее воспроизводства. Да и еще много отличий, вплоть до внешнего вида. Вы очень завидуете тому, что мы долго выглядим молодыми. Но зато мы меньше времени проводим в зрелости. И секс в юности. Он дан нам вовсе не для удовольствия, а для того, чтобы в зрелости, которая у нас длится сравнительно недолго, мы не отвлекались на секс в ущерб полезной деятельности. Да, в юности мы испытываем двадцать лет интенсивной телесной любви, но бесплодной, совершенно бесплодной. А потом приходится связывать жизнь с тем, кого тебе назовет совет клана, а не с тем, кого хочешь ты. - А если любовь, Лизендир? Что тогда? Она коротко рассмеялась, но в смехе этом не было веселья. Она чуть не плакала. -Тогда жизнь наша становится мукой. Ведь мы наделены памятью, и мы помним все до мельчайших подробностей. Наша память - наше проклятье. Вот почему я не хочу ничего иметь с тобой. Я просто хорошо помню остальных. Ты видишь во мне просто секс. Развлечение. Безответственность. Но как мне придется потом расплачиваться за это!.. Подумай - у тебя есть любимая, и ты наслаждаешься с нею. Затем приходит зрелость, и вас разлучают, а когда вы снова свободны друг для друга, вы уже стары, и вам остается только вспоминать, как все было. - А почему бы вам не соединяться просто по любви? - Это невозможно. Весь вопрос в генах. Они могут быть нестабильными, а нам нельзя рисковать - это может привести к появлению мутантов, субрас. Ведь у искусственно выведенной расы большая вероятность мутаций, и следовательно, нужно тщательно выбирать производителей потомства. Она погрузилась в молчание. На улице стало совсем темно, и Хан видел только бледное пятно ее лица. Сейчас Хан видел ее лучше, чем она его, хотя, конечно, она могла с большой точностью определить его местонахождение по звукам и запахам. Где-то вдали слышались крики незнакомых животных. Лизендир вздохнула. - А теперь поговорим о нас с тобой. У тебя ко мне не просто плотское желание, а нечто более глубокое. Я тоже молода и жажду любви. Для меня ты слишком примитивен, хотя и не лишен приятности. Я к тебе ощущаю более глубокие чувства, чем когда-либо, и мне будет нелегко забыть тебя. Но между нами не может быть ничего. У нас не будет будущего. Разве ты сам не видишь этого? Хан ответил не сразу. Он и сам ощущал нечто подобное. Он знал, что теперь любовь для него перестала быть развлечением, игрой. Теперь это стало для него очень серьезным делом. Но возможна ли любовь между ними? Он спросил: - Правда ли, что ваш любовный акт длится дольше, чем наш? - Конечно. И дольше, и чаще. Так что любовь между нами будет мукой для нас обоих. Что может получиться из нее кроме того, что ты сожжешь мое сердце и измучишь себя? Он и сам думал о том же. Ответа на поставленный ею вопрос он не знал. В тесной хижине нарастало напряжение, и, чтобы разрядить его, он встал и начал убирать посуду после ужина. Лизендир вышла из хижины, и вскоре Хан услышал, как она плещется в ручье. К тому времени, как он закончил уборку, пришла и Лизендир, одетая в чистое платье. Старое она повесила сушиться. После нее пошел йыться Хан. Ледяная вода не смогла погасить его пыл, не смогла залить огонь, который бушевал в нем. Ночь была необычно холодной. Хан взобрался на ближайший холм и посмотрел на юг. Где-то вдали зародилась гроза, она уже приближалась к Столице, заволакивая ее огни черными тучами. При слабом движении ветра в атмосфере Чалседона гроза могла часами висеть на одном месте; Изредка вспыхивали молний, но гроза была слишком далеко, раскаты грома не доносились сюда. Хан вздохнули вернулся в хижину. Его встретил возбуждающий запах женщины. Хан не стал подавлять свой чувства. - Лизендир?.. - Он подождал ответа, затем позвал снова: - Лизен... - Имя это странно звучало в темноте хижины. В углу что-то зашевелилось, и он разглядел светлое пятно ее обнаженного тела. - Я ждала, что ты позовешь меня, - мягко сказала она. В голосе ее было столько нежности, сколько он никогда раньше не слышал от нее. - Лизен, не будем отказываться от счастья, которое мы можем иметь. Он коснулся ее гладкой белой кожи. Она была холодная, как ночной воздух; но под ней бушевал огонь. Лизендир произнесла что-то еле слышно. Он опустился возле нее на колени и коснулся ее бедра. Он понял, что она сказала, хотя и не знал языка: это был зов, страстный и нежный. Хан почувствовал, как желание овладело им и разорвало тиски реальности. Лицо Лизендир светилось в темноте бледным пятном, притягивающим его. Почему она всегда казалась ему неженственной? Нет, это была настоящая женщина. И прежде, чем он совсем потерял голову, он задал один глупый, идиотский вопрос: - Ты целуешься? Она ответила быстрым внезапным движением. Хан не мог уже больше сказать ни слова. Все исчезло для него, кроме одного - темноты вокруг и огня внутри. С этой ночи между ними возникли совсем другие отношения. В этих отношениях они руководствовались только эмоциями, они стремились только удовлетворить свою ненасытную жажду друг к другу. Время для них исчезло. Хан видел, как поднимается и садится солнце Чалседона, но это для него ничего не означало. Они ели. Они спали. Они занимались любовью. Лизендир была ненасытна. Хан не мог сравниться с нею в этом. Он старался, как мог, но в конце концов выдохся полностью. Он не знал, сколько времени он проспал, но когда он проснулся, было уже утро. Но, может быть, и вечер. Он не мог с уверенностью определить этого. Он попытался вспомнить, в какой стороне встает солнце, ни не мог. Прошло время, тени заметно удлинились. В своих руках Хан почувствовал что-то теплое. Это была Лизендир, которая спала, глубоко дыша. Ощутив его движение, она тоже проснулась. Глаза у нее были чистые, и серые. Она потянулась, улыбнулась. Хан заметил движение ее мышц под кожей. Они не говорили между собой. Разве можно высказать то, что произошло? И так текло время, которому, казалось, не будет конца. Они мало разговаривали, не рассказывали друг другу ничего, ничего не выясняли. Они потеряли счет дням. Они не замечали их: для них существовало только настоящее. Для них исчезло прошлое, для них не было будущего. Они остались одни во всей вселенной... Они испытывали высочайшее наслаждение, делая самые обыкновенные маленькие дела - готовя пищу, убирая посуду и тому подобное. Погода была хорошая, и Лизендир все время ходила полностью обнаженная. Хан восхищался ее крепко сбитым, грациозным телом. Все ее движения были мягки, экономны, пластичны. Она походила на женщин восточных рас, только лицо и волосы были другими. Кожа у нее была цвета слоновой кости, слегка оттененная розовым. Она не была требовательной. Ведь и Хан, и она сама знали, что Хан не всилах удовлетворить ее, и Лизендир щадила его. Вскоре им пришлось позаботиться о пище. Хан добыл немного золотого песка и сходил в окрестности Столицы. Там он продал его и закупил провизию. Однако ему не удалось выяснить ничего нового о Воинах. Снова их жизнь потекла по прежнему руслу. Постепенно они снова стали разговаривать. Сначала это были просто короткие смешные случаи из прошлого, а потом уже серьезные обсуждения тех проблем, которые стояли сейчас перед ними. Был теплый вечер. Легкий туман, окутавший планету, позволил сохранить дневное тепло дольше, чем обычно. Они сидели возле ручья, прижавшись друг к другу, и разговаривали. - Теперь мы с тобой любовники. Ты можешь называть меня ласкательно - Лизен, или Изеди. Это доставляет мне удовольствие, Это было для меня самым приятным в жизни. Однако скорее всего корабль не придет, и все кончится так, как мы и предполагали. - Я хочу забыть об этом, Изеди. - Хан старался пользоваться этим именем, которое напоминало, что они тесно связаны друг с другом. - Я тоже, милый. Но мое тело не может забыть. Я уже сейчас чувствую, что изменения начались. Пока маленькие, но изменения. Сколько еще времени осталось нам? - Я ничего не знаю, кроме того, что мне хотелось бы жить с тобой вечно. Она, поколебавшись, заговорила: - Чем ближе будет мой период способности деторождения, тем меньше я буду хотеть тебя. Ты не способен заполнить во мне пустоту, ты же сам это знаешь. Но мы можем дать друг другу обещание, что после тоге, как я выполню свое предназначение, я вернусь к тебе, и ты примешь меня. Что такое наша жизнь, если не постоянное ожидание счастья? Только идиот может думать, что жизнь - это выполнение долга. - Она глубоко вздохнула, посмотрела на Хана. - Ты еще многое не знаешь, и я постепенно расскажу тебе все. Но пока еще рано. Сейчас я скажу тебе, что для каждого из нас есть символ. Мой символ - огонь. Он ассоциируется с волей. И я всегда поступаю так, как хочу сама. Хан долго размышлял. Одно дело поклясться в любви сейчас, и совсем другое - обещать любовь через сорок лет. Кто может знать, каково его будущее? А сейчас перед глазами Хана была стройная обнаженная фигура женщины, которую он любил. - Хорошо. Для меня все это очень необычно, но я обещаю ждать тебя. - Тогда я вернусь к тебе. Ты будешь летать среди звезд, торговать, но я буду знать, что, когда придет время, ты будешь со мной. Они замолчали, глядя на бурлящий ручей. Немного погодя Хан поднялся и пошел на вершину холма, чтобы посмотреть вокруг и подумать, что их ждет, когда они постареют. Взобравшись наверх, он посмотрел на юг и почувствовал холодок на сердце. Над городом были огни, медленно двигающиеся огни. Хан знал, что это может означать только одно. Он долго стоял, глядя на корабль, истинных размеров которого он не мог определить. Лизендир, заметив его долгое отсутствие, тоже поднялась на вершину. Однако он даже не заметил ее, пока не ощутил теплое прикосновение ее руки. Она не произнесла ни слова, и только смотрела на эти огни, как и он. Наконец, она горько произнесла: - Это наш корабль. - Ты думаешь, они прилетели за нами? - Я знаю это так же точно, как и то, что нам не скрыться от них. И даже если бы у меня были здоровые руки, и ты бы был вооружен до зубов, мы ничего не смогли бы сделать - их слишком много. Как бы в ответ на ее слова корабль начал медленно набирать высоту, направляясь к северу, к ним. Хан заметил это и начал лихорадочно собираться. Лизендир положила руку на его плечо. - Не сейчас. Они не смогут заметить нас с корабля. Темная масса корабля и огни двигались к северу среди облаков. Вскоре они исчезли в темном небе. Лизендир повернулась к Хану: - Идем в хижину. У нас с тобой есть еще одна ночь. Хан думал, что ему уже не проснуться. Они оба знали, что это их последняя ночь вместе, и взяли он нее все, что могли. Под конец он уже лежал рядом с ней совсем без сил, ощущая тепло ее нежного тела. Наконец он встал, вышел из хижины и пошел к ручью. И тут он почувствовал, что что-то не так. Он взглянул. Хатингар. И еще много других. На склоне стоял "Палленбер", сверкая металлической поверхностью в лучах солнца. Хан оглянулся на хижину. Лизендир стояла на пороге, глядя на него. Первым нарушил тишину Хатингар: - Браво, браво! Вы понимаете тщетность сопротивления. Вам не удастся ни бежать, ни сражаться. У вас нет никаких шансов. Вы, наверное, хотели бы знать, как я нашел вас здесь? Очень просто. Никакой магии, никакой техники. Просто хорошие уши. Я слышал, как вы договаривались встретиться здесь. И вот тоже пришел сюда. Я согласен с вами - мне тоже нравится это место. - Что вы хотите от нас? - спросил Хан. - О, бояться вам нечего. Конечно, мне хотелось бы отомстить за тот урон, что она нанесла мне. И при других обстоятельствах я не преминул бы сделать это. Однако она искусный воин, и в данном случае я готов забыть свои личные счеты. Такие, как она, весьма ценное приобретение для Воинов Рассвета. - Я не собираюсь помогать вам, - ровным голосом сказала Лизендир. - Я постараюсь забыть все, чему была обучена, и вы ничего не сможете со мной сделать. Это была действенная угроза, ведь она могла спокойно стереть все из своей памяти. Тело останется, но Лизендир в нем не будет. Хатингар заговорил: - Я думаю, что ты ничего с собой не сделаешь. Ты же не захочешь, чтобы мы обошлись с ним грубо? Сама ты можешь избежать мук, но он не может. Ведь если дело дойдет до этого, ему никто не позавидует. Но давай не будем опускаться до этого. Кроме того, я же не желаю ничего подобного. Ты, Лизендир, будешь рожать и обучать Воинов. Все равно Войны скоро завоюют всю вселенную. - А как насчет меня, Хатингар? - спросил Хан. - Ты не представляешь большой ценности. Может быть, ты сведущ в технике, но меня это мало интересует. Я продам тебя на Рассвете. Но, может быть, если вы будете хорошо себя вести, я продам тебя ей, - он показал на Лизендир. - Если, конечно, ей подойдет моя цена. Ты, Хан, коммерсант. Я тоже. Хан краешком глаза заметил, что корабль Воинов возвращается с севера. Корабль был громаден. Он намного превосходил размерами все известные ему корабли. Огромный конус, вокруг которого вращались метеориты. Один из них был диаметром в полмили. - Вас поражает наш корабль и его окружение? - спросил Хатингар. - Это хорошо. Это наше оружие. Для него не нужно взрывчатки, запалов и так далее. Просто старое доброе железо, настоящее оружие воинов. Когда нам нужно, мы исключаем метеорит из гравитационного поля корабля, и он вонзается в планету, оставляя прекрасные кратеры, чистые, ровные, диаметром в несколько сотен миль и глубиной в несколько миль. От такого оружия нельзя ни укрыться, ни спрятаться, ни защититься. Скоро мы совершим нападение на цивилизацию людей и леров. Нам нужны корабли, хотя мы вполне могли бы обойтись и одним. - Леры никогда не пойдут за вами, - спокойно сказала Лйзендир. - Тогда мы уничтожим их. Мы не боимся вашего нового оружия, которым вы можете взрывать звезды. Ведь вы не знаете, где мы живем. От тела корабля Воинов отделился маленький корабль. Но он был маленьким по сравнению с кораблем. На самом деле он был не меньше, чем "Палленбер", корабль, который привез сюда Хана и Лизендир. Без дальнейших разговоров Хатингар погнал их на этот корабль, как только тот приземлился. В каюте, куда их загнали, не было окон, и они ничего не могли видеть. Какое-то время они летели - они определили это только по шуму двигателей, - затем шум двигателей стих. Хана повели по одному из коридоров, Лизендир, тщательно охраняемую, - по другому. Вскоре Хан очутился в маленькой каюте, скорее камере, но не лишенной удобств. Дверь за ним закрылась, и тут же его бросило на пол сильнейшим толчком, когда корабль начал набирать скорость. Затем все более или менее установилось, и Хан понял, что корабль вышел на курс.  * Часть вторая. РАССВЕТ *  Глава 1 В течение долгого времени Хан находился в полном неведении. Пища, хотя и невкусная, через определенные интервалы времени подавалась ему через отверстие в стене. Никаких неприятных или болезненных ощущений у него не было. Правда, ему показалось, что еды ему дают больше, чем требуется. Вероятно, эта пища была предназначена для тех, у кого потребности в калориях были выше, чем у людей. Может быть, для леров. Действительно, он уже убедился, что Лизендир ест гораздо больше, чем он, и он вспомнил обжигающий жар ее тела... Хан не мог съесть то, что ему давали, но он прятал остатки на будущее. Кто знает, может, его перестанут кормить. Шли дни. А может, недели. У Хана не было возможности отсчитывать время, и ему казалось, что оно тянется невыносимо долго. Свет в его камере горел все время. Он знал, что это опасно для его разума, но он был уверен, что леры не хотят довести его до безумия. Время от времени на него приходили смотреть Воины. Они обычно появлялись по трое, и, как у всех леров, пол их был выражен очень нечетко. Однако Ефрем был несомненно прав в одном - они действительно выглядели как варвары. И мужчины и женщины были в татуировке, а их волосы были украшены перьями, лентами и прочей дребеденью. Никто из них не говорил с Ханом. Хан начал заниматься собой, чтобы не сойти с ума. Он старался представить себе корабль по тем звукам, которые доносились до него. И тут к нему внезапно пришла мысль, которая полностью захватила его: этот корабль, огромная крепость, вокруг которой вращаются метеориты, к которая способна уничтожить целую планету, на самом деле очень стара и непрерывно разрушается. Только умелый уход за кораблем еще позволяет ему держаться. Сколько же лет этому кораблю? Он не имел понятия. Сотни, а может, и тысячи. Хан вспомнил рассказ Лйзендир о Санзирмиль. Да. Он прислушался. Корабль стонал и сотрясался, изредка угрожающе поскрипывая. Хан пощупал переборку. Кажется, его камера сделана совсем недавно. Впрочем, все корабли время от времени подвергаются переделкам. Однако поверхность стен была обработана очень грубо. Скрип и треск не прекращались. Хан уже обратил внимание, что система снабжения воздухом временами прекращает работать. Ему было трудно дышать, к тому же в камере чем-то пахло. Все говорило, о том, что должно произойти что-то плохое. Скрипы становились все громче. И вдруг - тишина. Прошло немного времени, и, к удивлению Хана, на пороге его камеры появилась Лизендир. За плечами у нее был мешок, набитый, видимо, пищевыми концентратами, арбалет и колчан со стрелами. Она протянула арбалет Хану. Арбалет? В космосе? Однако он принял его без возражений. Первое, что он сделал - это приготовил его, вложив стрелу с грубым, но острым металлическим наконечником. Лизендир выглядела как обычно. Вероятно, за это время с ней не произошло ничего плохого. - Идем. Молчи пока. Ты не поверишь, но мне кажется, что мы можем сбежать отсюда. Мы на Рассвете. В коридоре появился охранник. Увидев их, он замер от неожиданности. Хан без колебаний выстрелил в него. Украшенный перьями Воин рухнул на пол, издав лишь легкий стон. Лизендир взглянула на Хана, но он не смог понять, одобряет ли она его действия. Однако ведь она сама дала ему оружие, и значит, имела в виду, что им придется пользоваться. Он перезарядил арбалет, пожалев, что тот однозарядный, и поспешил за Лизендир. Они долго шли по длинным коридорам, и в конце концов очутились в рубке корабля. - Ты можешь полететь на нем? - спросила Лизендир. - Не знаю. Черт возьми, здесь все написано на языке леров. - Это старое письмо. Мы такое давно не используем. Но я смогу прочесть. Посмотрим... Она переводила надписи органов управления. Затем она нажала кнопку, и перед ним открылся люк, ведущий наружу. Корабль - а это оказался маленький спасательный корабль - медленно начал двигаться. Хан попытался управлять кораблем. Это оказалось сложным делом: корабль слишком чутко отзывался на его движения... И вот они уже летят над долиной, плоской, как стол, в пронзительных лучах света. Хан смотрел вниз. Ему показалось, что он видит деревья, хотя он не мог сказать этого с уверенностью - расстояние было слишком велико. Свет был очень яркий, голубой, какого он никогда не видел раньше. Ослепительное солнце сияло на безоблачном ярко-фиолетовом небе. Все предметы отбрасывали такие резкие и острые тени, что Хану показалось, что о них можно порезаться. Невозможно было сказать, какое сейчас время суток - утро, день или вечер. Далеко внизу виднелась громада корабля. Метеоры лежали вокруг него на земле. - Он приземлился здесь для ремонта, - сказала Лизендир. - Корабль совсем разваливался, и им даже не удалось дотянуть до своей страны, которая находится за тысячи миль отсюда, на другой стороне планеты. Здесь на корабль напали какие-то племена, вооруженные пушками и химическими ракетами. Они нанесли лишь небольшие повреждения, но Воины пришли в ярость. Они бросились в бой, как орда маньяков. Вероятно, они очень дорожат этим кораблем-монстром. Смотри! Хан взглянул вниз, на долину, где шла битва. Он не мог видеть подробностей с такой высоты, но зрелище было впечатляющим. В битве участвовали даже отряды всадников, хотя Хан не мог разглядеть, на каких животных сидят воины. Когда они удалились от поля битвы, Хан сказал: - Значит, мы на Рассвете? - Да. Я думаю, что на этой стороне планеты живут те, кто не хочет подчиняться Воинам. Не знаю, может, Воины не могут подчинить эти земли, а может, просто не считают это нужным. И вообще-то здесь живут люди, а не леры. Это они напали на корабль. У воинов есть даже термин для них -"клеш", то есть одомашненные звери. Хан снова посмотрел назад. Там взметнулось вверх облако черного дыма. Немного погодя донесся звук взрыва, и тут же вокруг корабля показались языки зеленого пламени. - Это сигнал вызова, - воскликнула Лизендир. Отряды Воинов стали собираться возле небольших кораблей, прибывших с огромного корабля, вокруг которого уже стали вращаться метеориты. Затем один за другим мелкие метеориты стали обрушиваться на долину. - Они еще не знают, что мы сбежали, - сказала Лизендир. - Они оставили меня в рубке управления с тремя охранниками. Это была их ошибка.. Теперь их на три Воина стало меньше. - Она усмехнулась, показав зубы в злобном оскале. - Один лер не может управлять этим монстром. Тут нужна команда. Поэтому я не смогла украсть этот корабль и обрушить на них их собственное оружие. - Я думал, что твои руки уже не могут напрягаться, что ты уже не сможешь пользоваться оружием. - Сначалая дралась локтями, коленями, ногами. Однако это животное, Хатингар, использовал против меня оружие, и я думаю, что теперь тоже могу пользоваться им. - Она улыбнулась так, что Хану стало не по себе. Скорость их движения увеличилась. Хан постепенно стал спускаться пониже. Лизендир наблюдала за кораблем в заднем экране. Хан спросил ее: - На этом корабле есть какой-нибудь источник энергии? - Нет. Во всяком случае, я не нашла его. Ты думаешь, что энергия поступает с большого корабля? - Я полагаю, что энергия подается с помощью микроволнового излучения. Если это так, то скоро мы выйдем из зоны подачи энергии. - Да, ты прав. Корабль набирает высоту и летит на ту сторону планеты. Скорость полета все время падала. Корабль перестал слушаться рулей. Хан выжимал из него все, что возможно, стремясь приблизиться к земле. Впереди вырастала горная гряда. - Я хочу приземлиться здесь, перед горами. Думаю, мы будем здесь в безопасности. Однако будь готова. Подача энергии может прекратиться в любое мгновение, и тогда мы рухнем. На заднем экране корабля уже почти не было видно, он превратился в черную точку. И вот наступил момент, когда он скрылся за горизонтом. Огни на панели управления мгновенно погасли, и их корабль начал падать. Сильный удар о землю потряс их, но они оба остались целы и невредимы. Лизендир, лежа на полу, спросила: - Ну как? Ты можешь двигаться? - Сейчас нам нужно как можно скорее покинуть корабль. Помогая друг другу, они выбрались наружу и побежали. Затем бросились на землю, стараясь буквально вжаться в нее. Долго ждать им не пришлось. Яркая вспышка на небе, и немного погодя - ужасающий грохот. Земля затряслась вокруг них, покрылась трещинами.В воздухе повисла пыль. Хан посмотрел наверх. - Сейчас начнут сыпаться обломки. Закрой глаза. Лизендир встала, глядя в небо. - Это ужасно. - Да. Они используют против нас оружие. - Это смертный грех, это зло. Хан поднялся ипошел к вершине холма. - Идем. Я хочу посмотреть, что там произошло. Она отвернулась. - Нет. Я не пойду, я подожду. Хан поднялся на холм, который послужил им укрытием. Путешествие заняло довольно много времени, и Хан совсем выдохся. Он стоял, едва переводя дыхание, глядя на сцену опустошения. У него закружилась голова. Видимо, воздух здесь был сильно разреженный. Он сел, тяжело дыша. Внизу в долине он увидел кратер. Огромный кратер. Над ним клубилось облако пыли. От кратера расходились трещины длиной в несколько миль. В некоторых местах долины горела трава. В чистом разреженном воздухе Хан не мог определить истинное расстояние. Может быть, миль пятьдесят - таков радиус поражения Воинов. Да, ему и Лизендир повезло. Вероятно, сюда обрушился метеорит объемом с кубическую милю. И скорость его была огромна. В долине все было мертво. Он вернулся к Лизендир, которая ожидала его. На ее лице было и любопытство, и страх, и боль. Пока он ходил, Лизендир достала из корабля мешок с провизией, арбалет и какие-то одеяла. Теперь на первое время у них будут и кров, и пища. Когда он подошел, Лизендир заговорила шепотом: - Хан, какие у нас теперь шансы? Что там? Куда мы теперь пойдем? - Я не знаю. - Затем он осмотрелся. С одной стороны была огромная долина, с другой громоздились горы, которые спаслиих. А за ними вдали возвышались другие горы, более высокие и окутанные голубым туманом. Хану казалось, что до них миль десять, хотя он понимал, что на самом деле это расстояние гораздо больше. - Мне трудно оценить без инструментов, насколько эта планета подходит нам. Во всяком случае, я уверен, что сила тяжести чуть больше стандартной. Но воздух слишком разрежен. - Да. Я заметила, что здесь трудно дышать. - Вероятно, мы на высокогорном плато. Высота тринадцать-пятнадцать тысяч футов. Здесь будет очень холодно по ночам. Кроме того, нас ожидает горная болезнь, головные боли, может быть, рвота и кровотечение. Нам нужно выбираться отсюда. Я не вижу никакого другого пути, кроме как двигаться к горам. Там могут быть ущелья, каньоны. Через горы нам, конечно, не перейти. Они слишком высоки, и вершины их покрыты снегом. Так что наш единственный шанс - найти ущелье. Скорее всего, за этими горами - море. - Хан хотел бы сказать и больше, но не мог - у него не хватило дыхания. Лизендир долго смотрела на горы. Затем она прикрыла глаза. - Да. Ты прав. Горы очень далеко от нас. Ноя согласна. Идти к ним - самое разумное для нас. Ни за что на свете я не хочу идти туда, куда ударил метеорит. Но ты заметил, как быстро здесь движется солнце? Вероятно, дни на планете очень короткие. - Не смотри на солнце. Оно излучает слишком много ультрафиолета. Ты можешь ослепнуть. Они прикрылись, чем могли, и, собрав груз, отправились в путь. - Не торопись, Лизендир. Дыши глубже. Мы можем не спешить. Она улыбнулась: "А кто торопится?". Улыбка ее была ласковой, но было видно, что