о. - Но он не казался... - Неужели? А по-моему, он стоял бы здесь, терпя боль, пока Огонь не сжег бы его до углей. Просто, чтобы настоять на своем. - Священник глубоко вздохнул и крепко обнял Сиани. - Это и делает его таким чертовски опасным, - пробормотал он. Шел дождь. Не моросящий дождик предыдущих дней, холодный, но терпимый мелкий туман, что лишь увлажнял землю, не расквашивая ее; ливень пришел с востока, его пригнал ветер, что промчался тысячи миль от самого моря, увлекая за собой испарения и туманы и превращая их в плотные черные грозовые тучи. Если Каска и взошла, они все равно не могли увидеть ее. Дождь лил как из ведра, вперемешку с градинами и кусками льда, как будто вода не могла решить, какую ей принять форму. И было холодно, темно и мокро. Женщины, съежившись, сидели в палатке ракханки - конусообразном укрытии из толстых шкур, натянутых вокруг шеста. Сензи и Дэмьен оставались снаружи, пока не соорудили примитивный навес для своих животных. Лошади беспокойно рвали привязь, а стреноженные ксанди нервно кружили вокруг стоянки, как будто начинали сожалеть о своей - подкрепленной Фэа - верности ракханке и ее спутникам. Но двое мужчин нашли неподалеку от лагеря расселину в гранитном выступе и забили щель над ней охапками веток, образовавших достаточно плотную крышу. Ливень каплями просачивался в укрытие и стеной стоял снаружи. Хватит, решил Дэмьен. В резком свете Огня, который отбрасывал черные тени на отвесные гранитные стены, они завели промокших животных внутрь и проследили, чтобы те безопасно устроились, а потом вернулись в лагерь. Таррант, как можно было предвидеть, не вернулся. Дэмьен пробормотал что-то насчет того, что тот не хочет повредить свою прическу, и Сензи притворился, будто ему смешно. Мужчины, как смогли, выкрутили свою одежду и сменили промокшее тряпье на холодное, но более сухое. В узком пространстве под навесом из шкур удобно устроиться было трудно, уединиться невозможно, но четыре теплых тела в такой тесноте уверенно согревались, и когда наконец подошел рассвет, Сензи обнаружил, что в этой вневременной темноте почти выспался. Рассвет. Они решили, что это действительно рассвет, потому что небо стало медленно сереть. Но солнце пряталось за толстым слоем серых грозовых туч, и его свет еле-еле просачивался сквозь полосы дождя. Несколько раз Сензи и Дэмьен, сгорбившись, выглядывали из маленького отверстия в палатке, щуря глаза на небо. Ждали, когда же солнечный свет прорвет завесу облаков. Потому что пока Сиани не подвергнется очищающему воздействию солнца, никто из них не осмеливался заговорить о том, что он видел, или слышал, или чего боялся этой ночью. Строить какие-либо планы тоже было нельзя. Это был самый долгий день, который они провели вместе. Ближе к закату тучи наконец разошлись. Вдали блеснул свет и разбился в дождевых каплях на тысячи блистающих драгоценностей. В просвете меж облаков сначала показалось солнце, потом Сердце. Белый свет сливался с золотым, и медленно согревал промерзшую землю, и превращал дождь в волшебный серебряный туман. Вскоре над ними появилось пятно чистого неба, потом еще и еще; тем не менее прошли часы, прежде чем Сиани смогла выдержать полный свет дня, дрожа от боли, пока солнечное Фэа выжигало последние следы Творения истинной ночи в ее теле. Джеральд Таррант вернулся на закате. Как раз перед этим они привели обратно своих верховых животных - те были злые и голодные, хотя и не слишком вымокли, - и собрали пучок сухих прутиков под палаткой, достаточно, чтобы развести хилый костерок. Четверо молча сидели вокруг огня, пока Таррант восстанавливал защитный круг. Остерегается шпионов, догадался Сензи. Наконец посвященный вроде бы успокоился и опустился на место у огня. Его волосы, заметил Сензи, были не только сухие, но и тщательно причесаны. - Я надеялся, что у нас будет еще несколько ночей, прежде чем придется принимать решение, - объявил он остальным. - У нас далеко не вся информация, которая нам необходима, и я надеялся найти ее в Лема. Но, думаю, ясно, что времени-то нам и не хватает. Наш враг ожидает нас, и в результате мы чуть не попали прямо в его лапы. Так что мы должны решить прямо здесь и сейчас - что мы сделаем и как мы собираемся это сделать. Надо спешить, прежде чем наш враг поймет, что мы его раскусили. - Спешить, не зная земли, по которой идем? - фыркнул Сензи. - Нельзя выиграть войну, позволив своему врагу диктовать ее законы. А он именно это и пытается сделать. Пришло время спланировать дальнейшие действия - быстро и тщательно. Иначе мы можем с тем же успехом отправиться в кратер Санша и просто-напросто отдать леди в их руки. - Какова вероятность, что он уже знает о том, что ты сделал ночью? - спросил Дэмьен. Таррант колебался. - Вообще-то это неизбежно. Ни один колдун такого не пропустит. Но сейчас... Я был очень, очень осторожен. И темное Фэа - моя стихия, помните; пользоваться этой силой для меня так же естественно, как для вас - дышать. Но если он все-таки докопается до чего-то, то обнаружит, что мы всего лишь хотели установить связь между ним и Сиани, чтобы облегчить прямое нападение. И не смогли. Другая информация в нашу сторону по этой связи не пройдет. - Он повернулся к ракханке. - Мне нужно кое-что выяснить, прежде чем мы сможем принять решение. Враг назвал несколько имен, которые мне не знакомы. Они могут решить дело. А ты, похоже, опознала их. - Потерянные. - И Калеста. Она покачала головой: - Это имя и мне незнакомо. Но Потерянные... Так ракхене называют одно племя нашего народа, пропавшее в годы Перемен. Понимаете, у нас не было тогда своего языка, и наше тело еще не устоялось; каждое новое поколение отличалось от предыдущего, так что социальная целостность общества была почти невозможна. От тех времен у нас сохранились только устные предания, и даже они недостоверны. Ведь они, естественно, изменялись при пересказе. Ракхи, что пришли сюда первыми, - те, кто выжил при переходе через Ниспосланные горы, - рассеялись по этим землям, и каждая группа обосновалась на своей территории. Это пока были даже не племена - скорее расширенные семьи. Многие поселились на равнинах, потому что эта земля была более гостеприимной. Другие ушли на юг, в мокрые земли. Или на восток. Нашим предкам требовалось много свободного пространства, так же, как вам нужна пища и вода. Вначале на наши земли вторгались люди... - Красти вздернула голову, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. - Они все умерли или ушли. Наш народ распространился повсюду. Мы изменились. Мы обрели язык. Культуру. Цивилизацию. Наконец равнинные ракхи пустились в странствия, чтобы увидеть, какой мы заполучили мир, и больше узнать о вашем мире - это входило в традицию Краст, - и медленно, постепенно разбросанные племена встречались вновь. Мы обнаружили две вещи: во-первых, хотя человеческое Творение еще определяло наше общее развитие, мы приспособились к тем землям, которые выбрали сами. Ракхи, что охотились за пропитанием в южных болотах, теперь весьма мало походили на мой народ и на другие племена; в некоторых случаях различие было столь велико, что препятствовало сближению и бракам, - согласно вашей науке, это могло означать, что мы принадлежим к разным видам. Во-вторых, мы открыли, что во время нашего рассеивания много ракхов пропало. Они выбрали для поселения горы - эти горы - и жили здесь на ранних стадиях своего развития. Мы находили следы их культуры - орудия, кучи мусора, сломанные украшения, но ни намека на то, куда они делись. Легенды говорят, - она глубоко вздохнула, - что они ушли под землю. Что это было во время ужасных холодов, когда тучи вулканического пепла отрезали нас от солнечного тепла и горы покрылись льдом. Разумеется, большая часть ракхов скорее искали бы укрытия под своей территорией, чем совсем покинули бы ее. Если и так, о них все равно больше никто не слышал. Только легенды остались. - И теперь еще это свидетельство, - кивнул Дэмьен. - "Там жили Потерянные, пока мы не выгнали их". Если бы мы знали, как давно это было... - Три века назад, - холодно вставил Таррант. - Плюс-минус десять лет. Дэмьен в удивлении воззрился на него: - Откуда ты знаешь? - Ракханочка из Лема, помнишь? Я... допросил ее. На какое-то мгновение Дэмьен потерял дар речи. Потом прошипел: - Ублюдок. Таррант пожал плечами. - Мы нуждались в информации. У нее были нужные сведения. - Его глаза темно блеснули. - Уверяю тебя, ее эмоциональное состояние было... имело второстепенное значение. Дэмьен привстал, но Сиани положила руку ему на плечо. - С этим покончено, - резко сказала она. - Ты уже не сможешь ей помочь. Мы должны работать вместе. Он заставил себя опуститься на место и буркнул: - Дальше. - Три века назад, - повторил Таррант, - Потерянные еще были живы и процветали, именно тогда они вырыли свои туннели. Или приспособили для жилья уже существующие пещеры - наш информатор, похоже, имел в виду оба варианта. Потом пришел этот чужестранный чародей. Человек - Хозяин Лема, который выстроил крепость над их муравейником. А демоны, что служили ему, нашли пристанище в нижних пещерах, выкурив оттуда их обитателей. Так что они должны быть защищены от солнечного света. - Три века, - вслух подумала Сиани. - Потерянные ракхи могут еще быть живы. - Приспособившись к темноте и поэтому став очень чувствительными к свету. Не думаю, чтобы они в нем особо нуждались, и по этой причине их подземные жилища должны быть тесно связаны между собой. Так, чтобы они могли пройти из одного в другое, не выходя на поверхность. - Включая... - начал Сензи. Таррант кивнул: - Угадал. - Подземный ход, - прошептал Дэмьен. - Если их туннели прорыты ракхами - нет. Новые владельцы должны были изолировать их, в целях защиты. Или выставить там охрану. Но если речь идет о естественных пещерах, с их бесконечным разнообразием... это реальная возможность найти какой-то путь внутрь, о котором наши враги не знают. Или самим проложить его, через примыкающие полости. - Войти через черный ход, - протянул Сензи. - Именно так. Дэмьен повернулся к красти: - Каковы шансы найти этих подземных ракхов? И связаться с ними, если найдем? - Кто знает, где они и существуют ли еще? Никто не видел их вот уже многие века. Что до общения... они не говорят по-английски, я уверена; это более позднее приобретение. Но они должны еще помнить отрывочно язык ракхене... а может, и нет. Слишком много времени прошло, чтобы что-то утверждать. - Но туннели-то там есть, не сомневайтесь, - усмехнулся Таррант. Дэмьен искоса посмотрел на него: - Думаешь, сможешь их найти? Тот хмыкнул. - А что, по-твоему, я делаю каждое утро, когда приходится искать укрытие? Обнаружить пустоты в земле - детская забава для того, кто может Видеть потоки. Это умеет и Сензи - именно таким способом он вывел нас к берегу. Но обнаружить нужные пещеры... - Посвященный многозначительно покачал головой. - Это потребует некоторых усилий. - Ну что ж, - подытожил Дэмьен. - Скажем, у нас есть возможность подкрасться к ним. И у нас есть эффективное оружие, если они чувствительны к солнечному свету. - Он погладил сумку, висевшую на его поясе. - И достаточно времени впереди, чтоб решить, как мы это используем. Что до ловушки, подстроенной нашим врагом... Теперь мы знаем, что за игру он затеял, и сможем отразить удар. И значит, остается решить один вопрос... - Куда, черт побери, мы направляемся, - подхватил Сензи. Таррант извлек из кармана сложенный в несколько раз пергаментный свиток и развернул его; это оказалась обширная карта здешних равнин и предгорий. - Я нарисовал это по памяти, когда потерял оригинал. Не гарантирую точности, но надеюсь, что общий вид не переврал. Он расстелил лист перед всеми. Это была карта земель ракхов и окружающих районов, на которую от руки была нанесена паутина чернильных линий. - Пунктирные линии, - прошептал Дэмьен. Таррант кивнул. - Мелкие я наверняка забыл, но основные границы плит на месте. Эта карта, в отличие от первой, была озаглавлена: "Великое Плато Новая Атлантида. Восточный Серпантин. Малый Континент". Таррант указал на место, где встречались три массивных плиты. - Это единственный энергетический узел в этом районе. Думаю, враг поселился где-то рядом. Однако наш информатор утверждает, что он сидит на самой вершине. - Но ведь ты говорил... - перебил его Дэмьен. - Что только глупец способен на такое? Говорил. И повторю еще раз. Не спрашивайте меня, как он удерживает там свою крепость. Одними заклинаниями этого не сделать. Он должен рассчитывать на что-то еще. Может, и на удачу. Девушка утверждала, что здесь подолгу не бывает землетрясений. Годами. - Это невозможно, - пробормотал Дэмьен. Таррант кивнул: - По крайней мере, очень странно. Маленькие, конечно, могут пройти незамеченными... но даже если так, речь о том, что здесь брешь в сейсмической активности. Только бы она продержалась достаточно долго, чтоб мы успели дойти. - Кстати, - вскинулся Дэмьен, - а нет ли какой-нибудь возможности не дать Хозяину Лема выследить нас? Кажется, он пробил твое Затемнение... - Нельзя ослепить ясновидящего, - резко заявил Таррант. - Но можно отвести ему глаза. Прошлой ночью я подготовил Творение, которое должно этому помочь. Оно подействует... здесь! - Он ткнул в точку на карте в двух днях пути на восток. - Мы находимся как раз на таком расстоянии на пути в Лема, и он это знает. Но пока наша пятерка достигнет этой точки, я принял меры, чтоб нас заменила подделка. Наши двойники продолжат наш путь, - его ноготь прочертил линию через горы, в Лема, к месту, где встречались три плато, - сюда. Он указал точку милях в двенадцати на восток от энергетического узла и вопросительно взглянул на ракханку. Та подалась вперед и передвинула его руку на несколько дюймов южнее. И кивнула. - Здесь кратер. - Она посмотрела на Тарранта. - И западня. - Пока они будут добираться туда, его Творение будет тянуться к ним. Мы станем как бы невидимы. Дэмьен гневно уставился на него. Что-то в его лице заставило Сензи поежиться. - Ты хочешь использовать людей, - тихо сказал он. - Ракхов. - Хорошую подделку нельзя сотворить из воздуха. Такая иллюзия ни на миг не введет в заблуждение посвященного. Она недостаточно материальна, и когда он захочет выяснить, что скрывается под поверхностью... - Ни в чем не повинных ракхов. Охотник потемнел лицом: - Это война, священник. А на войне бывают несчастные случаи. С невинными тоже. - У тебя нет на это права. - У меня есть власть. И хватит об этом. Я не собираюсь устраивать дискуссию. Особенно когда на чаше весов - моя собственная жизнь. Я сделал слишком большую ставку в игре, и если я умру, меня ожидает чертовски горячий прием. Так что Творение сработало. Я уже защитил его. Когда мы попадем сюда, - он сердито постучал по карте, - пять обманок достигнут кратера Санша. И так как мое Действие связано с живой плотью, они его убедят, и наш враг будет следить за ними, не за нами - пока они не умрут. - Он не спеша выпрямился. - Я не намерен погибнуть здесь, священник. Тем паче ради твоих моральных принципов. И лучше бы тебе смириться с этим. Не отвечая, Дэмьен повернулся к Сиани. - Си... - Не надо, Дэмьен. Он прав. - Женщина коснулась его руки; его передернуло, как от боли. - У нас нет выбора, неужели ты не понимаешь? Нам необходимо это Творение либо что-то подобное. Или же мы должны сдаться. Но я не могу, Дэмьен. Не могу отступить. А ты? Он молча отодвинулся от Сиани. Трудно было прочесть что-либо на его лице, но холод его заставил Сензи вздрогнуть. - Вы победили, - наконец выдавил он. - Я не буду вмешиваться. Я не смогу. Но ты заплатишь за эти жизни - кровью. Клянусь. Охотник негромко, зло рассмеялся: - За эти, за те, за тысячи других. Утро. Новый день. Она пришла к Сензи, когда он собирал топливо для костра. И это так поразило его, что он чуть не выронил вязанку. - Сиани? Солнечный свет проливался сквозь безлистые ветви над головой, выдавая ее бледность. Ее слабость. Две прошлые ночи выжали из нее больше сил, чем они могли представить. - Я думала, что ты не откажешься от компании. Слова не доходили до парня, пока он не взял себя в руки. - Ты не должна покидать лагерь. Женщина пожала плечами. Это была лишь тень ее прежних движений, да и сама она походила на тень. Даже взгляд ее словно ослабел. - Ты беспокоишься, как и он. - Она поискала, на что бы сесть, и примостилась на пеньке. - Иногда я от этого так устаю. - Вздохнув, она сползла пониже и прилегла. - Иногда так хочется убежать... от страхов, от людей. - Она поймала взгляд Сензи, задержала его. - Ты понимаешь, о чем я? Он почувствовал, как кровь прилила к его щекам; с усилием подавил желание сбежать от нее. - Это очень опасно, Си. Ты не можешь оставаться одна, даже на несколько минут. - Я знаю, - выдохнула она. - Но... когда очень многим рискуешь, чувство опасности притупляется. Ведь такое возможно? Иногда я стараюсь напомнить себе, как близко мы подошли к нашему врагу, как велико его могущество... но даже тогда ощущаю какую-то отстраненность. Нереальность. Как будто мне надо делать такую работу - бояться. - Она взглянула на свои ладони, словно надеясь найти на них ответ. И тихо произнесла: - Не было случая рассказать тебе раньше. Про воспоминания. Только отрывки, кусочки... но они опять появились. Когда Джеральд проводил Творение. Как будто, пока эта тварь занимала мое тело, я воспринимала ее разум. Моя память заключена в ее плоти. - Она подняла взгляд на подмастерье. Карие глаза блеснули на солнце. - Я вспомнила... как ты пришел ко мне. Ты помнишь, Зен? Это было так давно, в таком чужом мире, к которому уже не было возврата, что ему понадобилось время, чтоб воскресить все в памяти. Воскресить себя тогдашнего. - Да, - тихо сказал он. И поморщился, окончательно вспомнив. - Ты был молод. Так молод! Помнишь? Образ, что сохранился с нашей первой встречи. Твое лицо. То, что я увидела в нем... что Прозрела в тебе. Но больше всего запомнилась твоя юность. Боги, ты был так юн... - Мне и сейчас всего тридцать четыре, - защищаясь, вставил подмастерье. - Действительно. Еще молод. Тело еще не стареет - хотя бы не так быстро. Еще в том возрасте, когда Фэа может восстановить плоть... - Она помолчала, обдумывая какую-то мысль. Потом что-то решила для себя. - Ты помнишь, зачем пришел ко мне? Чего ты хотел? Его лицо уже пылало. Он отвернулся: - Пожалуйста, Си... - Тут нечего стыдиться. Он покачал головой, закусив губу; его поразило, что память прошлого может до сих пор вызывать живую боль. - Это не стыд, Си. Это... Я не понимал. Ничего не понимал. Я хотел, чтобы мир был другим, чем он есть. - Ты пришел ко мне в поисках Видения, - мягко проговорила она. - Не власть, не здоровье, даже не бессмертие... Тебя не интересовало то, чего ищут другие. Только Зрение. Он старался совладать со своим голосом, но на это уходили все его силы. Внутри все в нем тряслось, душа трепетала от унижения. - А ты объяснила мне истину. Что я никогда его не получу. - Да. Я сделала это. Служение, подобное твоему, заслуживает честности, хотя правда может ранить очень больно. И если она действительно ранила, так это потому, что многие люди лгали тебе - заставляли тебя верить, что есть какая-то надежда, но они не были... - Они не были посвященными, - быстро вставил он. - Они не могли знать. - Это так... Прости меня, - прошептала она. Он зажмурился; душа его ныла от горя, от боли разбитой мечты. - Ты сделала то, что должна была сделать. - И я в это верила. Мы все в это верили. Что посвященность - природное свойство; никто не может получить его или утратить. Это не дело человека, не способ Творения. Способность Видеть существует в том, кто родился с нею. - Он услышал, что она глубоко вздохнула. Набирается храбрости? - Я ошибалась, Зен. Он резко обернулся. Он не сразу понял ее слова и то, что они могут означать. Потрясение было слишком велико. - Я верила в то, что сказала тебе. И любой посвященный сказал бы то же самое - любой честный. Но только никто из нас не жил так долго, чтобы понять... Она внезапно остановилась, как будто собственное признание чрезвычайно расстроило ее. Сензи ощущал, как дрожат его руки от надежды и страха, как будто он балансирует на краю пропасти. На краю зияющего провала, и вот-вот упадет... - Понять - что? - Подмастерье едва мог справиться со словами. - О чем ты говоришь, Сиани? И она прошептала - украдкой, будто боялась, что кто-нибудь их услышит: - Человек не может достичь такого, говорила я. Человек не может сосредоточить в своих руках такую власть, чтобы сломать барьеры в своей душе... Один человек, - подчеркнула она. - Но что, если сотни чародеев сложат свои умения, что, если тысячи сольют свою жизненную энергию, все свои надежды и мечты в одном всевластном Творении - что тогда? Может быть, этого хватит? Разве законы Эрны не могут измениться под таким давлением? Сензи смотрел на нее в растерянности и не мог вымолвить ни слова. - Джеральд поведал мне, в чем дело. Показал мне схему действия. Он ведь был рядом, когда впервые была вызвана эта энергия, он видел своими глазами, что она может сделать... Но я не думаю, чтобы он собирался ее использовать. Или сказал бы тебе, если б использовал. - Она подалась вперед, обхватив колени. Ее голос звучал на редкость низко, что-то лихорадочное сквозило в ее тоне. - Огонь, Зен. Вот что это такое. Могущество тысяч, сконцентрированное в крохотном флаконе. Усмиренное, чтобы послужить воле человека. - Сиани остановилась, давая словам время проникнуть в разум. Их смысл опалял, словно пламя. - Я верю, что он может освободить тебя. Я верю, что он может дать тебе все, чего ты захочешь. - Она встала и подошла к подмастерью; не так близко, чтобы коснуться, но все же очень близко. - Я еще не восстановила все свои знания, - закончила она. - Я не знаю, точно ли это сработает. Но вот что еще рассказал мне об этой энергии Джеральд: ее использовали во времена Священных Войн. А еще я думаю... - Она глубоко вздохнула. - Огонь может изменить тебя, Сензи. Дать тебе то, о чем ты мечтал тогда. Ты ведь еще хочешь этого? - О боги, да... Возможно ли это? Он так старался похоронить эту надежду, что чуть не похоронил с нею свою жизнь. И теперь решиться на это снова, после стольких лет... Минуту он ничего не мог произнести в ответ. Он боялся, что вместо слов может выйти что-то менее благородное - слезы, вздохи или просто бессловесная дрожь. Эмоции были слишком сильны, чтоб их вынести. - Он знает? - еле выговорил Сензи. - Дэмьен... Ты сказала ему? - Как я могу? - мягко сказала она. - Он никогда не позволит тебе овладеть этим. Такое использование будет... богохульством для него. - Но разве это - то, что ты здесь, - разве это не похоже на предательство? - Я не разделяю его веру, - напомнила ему Сиани. - Но не будет же он... Я имею в виду, Дэмьен... - Ты неправильно понял меня. Я глубоко уважаю его, но с философской точки зрения... - Женщина, казалось, колебалась. - Порою кажется, что мы с ним из разных миров. Вера, которой он служит... - Она раздраженно тряхнула головой. - Это не значит, что я не уважаю ее или его, но боги! Эти люди живут в придуманном мире, наполненном смутными надеждами и ложно понятыми страстями... а я простой прагматик. Я реалист. Это мой мир. Я его приняла. Я живу в нем. И если бы мне дали источник такой власти, я использовала бы его - как предназначено богами. Она ласково коснулась щеки парня; но внутри него бушевала такая буря эмоций, что это прикосновение он воспринял совершенно отстранение, как будто отдельно от себя. - Роман между мужчиной и женщиной - такая мимолетная вещь, - мягко произнесла она. - Ты как никто знаешь это. Но преданность истинной дружбе... она сохраняется навеки. Я так же верна дружбе, как и была. И буду верна до могилы. В Сензи боролись столько дурных предчувствий, столько страхов, но их все заглушал суматошный стук сердца, пока ему не стало трудно сосредоточиться на какой-то одной мысли. Он слабо, машинально запротестовал: - Это его оружие. Наше оружие. - И ты думаешь, это умалит его силу? Станет ли целая пинта Огня меньше, если пролить всего лишь несколько капель? Он ведь довольно много истратил на свое оружие, там, в Мордрете. И потом, среди ракхене. - Ее шепот едва пробивался сквозь шелест листьев под ветром, но он слышал каждое слово, как будто это был крик, чувствовал, что их смысл врезается в его душу огненным узором. - Одна капля, от силы две... - уговаривала она. - Этого хватит. Я знаю. И подумай, Зен, если это сработает... Тогда ты будешь нашим оружием. Ты сможешь сделать все, что угодно, когда это будет внутри тебя. Тебе больше не надо будет подавлять свои мысли. Возьми жажду всех этих лет и обрати ее во власть... А у него еще останется почти вся фляжка. Он даже не заметит пропажи! И, Зен, тогда ты сможешь помочь нам, как не мог раньше никогда. Разве это не будет честной сделкой? И если ты сможешь это сделать, нам больше не потребуется полагаться на... Она внезапно умолкла, стиснув руки, словно ее собственные слова поразили ее. - Охотника? - Да, - выдохнула она. Осторожно подбирая слова, Сензи постарался справиться со своим голосом: - Дэмьен не даст мне. - Никогда. По доброй воле не даст. - А как же тогда? Она явно колебалась. А парня одолевали смешанные чувства - восторг, ужас, жажда переполняли его душу. - Сиани... - Я могу Отвлечь его, - тихо сказала она. - Джеральд научил меня. Он даже не представляет, зачем это мне... Но ему и не нужно знать, правда? Я навею Дэмьену сны. Удержу его внимание, и он не сможет проснуться. А позже... - Она порывисто вздохнула. - Потом ты сможешь Творить сам. Как посвященный, Зен. Ты станешь посвященным. Он закрыл глаза, чувствуя, как неудержимо дрожит все его тело. Мечта, тоска... Это слишком трудно вынести. Надежда была слишком властной, неодолимой - как океанский прилив, она грозила захлестнуть его. - Опасно... - Власть Солнца? Сила Церкви? С какой стати? Это мощь, порожденная чистым благодеянием, связанная очищающей целью. Что может быть безопаснее? Ты видел, как священник использовал ее прошлой ночью, видел, как он держал Огонь надо мной, защищая меня от темной Фэа. Разве он сжег меня? Мог ли он сжечь меня? - Он не ответил, и женщина настойчиво продолжала: - Какое единственное Творение признает его Церковь, даже сейчас? Исцеление. Это основа его веры, Зен. Основа его силы. Вот что такое Огонь. Он утратил дар речи и с ним последние остатки сопротивления. Мечта завладела им целиком, и жажда, что так долго томила его, вспыхнула с новой силой, в новом обличье - как любовное обольщение, больше не лихорадочный жар, но холод, знобящее блаженство, как прикосновение к женщине, кожа которой овеяна ночной прохладой, летучий лед, поток страсти, вновь вспыхнувшая мучительная жажда... Она приложила палец к его губам и прошептала - так тихо, что он едва расслышал: - Мы больше не сможем говорить об этом, понимаешь? Между мной и Дэмьеном существует связь, настолько прочная, что он через нее может прочитать твои намерения. А Джеральд... - Сиани отвернулась, дрожь прошла по ее телу. - Я теперь ничего не могу от него скрыть. Ничего. С тех пор, как разрешила ему подчинить свою душу. - Она покачала головой. - Это еще опаснее, понимаешь? Он полагается на свое мастерство посвященного, чтоб контролировать отряд. И меня. Если он хоть на мгновение подумает, что таким образом я хочу, чтобы ты позарился на его главенство... Он вздрогнул в страхе, но и страх манил его. Бросить вызов Тарранту? - Понимаю... - прошептал он. - Думаю, я смогу удержать его от Познания - на какое-то время. Несмотря... на то, что связывает нас. Но я только тогда смогу справиться, если смогу сделать вид, что ничего не случилось. Притвориться, что не знаю о твоих планах. Так что больше мы не сможем говорить об этом. - Но если ты так сделаешь, тогда как ты... - Смогу помочь тебе? - Она повернула к нему лицо. Глаза ее ярко блестели. - Я внушу Дэмьену сон. Как научил Джеральд. Если я это сделаю, а потом ты подойдешь к нему, когда он будет спать, его разбудит только землетрясение. Обещаю. Тебе даже не понадобится сообщать мне свое решение. Будет безопаснее для нас обоих, если ты не станешь этого делать. Но... - Она поколебалась. - Если ты решишься, это надо делать быстро. У нас слишком мало времени до... О боги! - Она задрожала и опустила голову. - Мы войдем на их территорию, - выдохнула она. Сензи едва разбирал тихие слова. - Очень скоро. - Си. Все будет в порядке. Обещаю. Он обнял ее за плечи - такое холодное тело, такая бледная кожа, а она взяла его руку в свои ладони и пожала ее. И такая нежная любовь проявилась в этом простом движении. Такая поддержка. Ему до боли захотелось узнать, как вернуть это чувство. Если только он овладеет мастерством посвященного, он сможет Творением отыскать ответ... От одной этой мысли он загорелся желанием. Старые мечты вновь взяли над ним верх. Прежнее отчаянное безрассудство. "Скоро", - сказал он себе. Если Огонь освободит его, тогда все правила изменятся. К лучшему. - Будь осторожен, Сензи, - прошептала она. Когда в отряде четверо, дежурят по двое. Двое спят, двое бодрствуют, и состав пар меняется. В трех днях пути от западной границы Лема обстоятельства сложились так, что у Сензи наконец появилась возможность, в которой он нуждался. Или он наконец уговорил себя. Потому что "ждать и надеяться" легче и безопаснее, чем "делать". "Я не хочу власти только для себя, - думал он, ворочаясь от бессонницы, вытирая холодный пот вины и страха. - Я хочу получить возможность помочь Сиани. Я хочу иметь возможность сделать свою часть дела, как она сказала. И если Огонь освободит меня, я ее сделаю". Он отчаянно желал этого. И так же отчаянно боялся. Больше всего он хотел, чтобы кто-нибудь решил за него, хотел, чтобы ужасные весы, на чашах которых лежали жажда и предательство, качнулись в ту или другую сторону, и он был бы избавлен от внушающей страх ответственности. "Это не предательство. Я возьму то, что даст мне Огонь, и использую на благо других. Какое же это предательство? Сиани, мне так нужен твой совет!" Но ее предостережение еще звучало в памяти: если он заговорит с ней, могут услышать все. Этого он не мог допустить. Если хотел решиться. Любой из них может остановить его. Любой из них... "Дэмьен, я хотел бы довериться тебе. Я хотел бы довериться твоей вере". На второй день во время послеобеденной смены его час настал. Хессет и Сиани взялись дежурить вместе, переместившись к ближней скале, с которой могли наблюдать за окрестностями. Дэмьен и Сензи остались отдыхать... но не было и речи о том, чтобы Сензи заснул. Еще долго после того, как Дэмьен завернулся в одеяла, кутаясь от холодеющего к вечеру воздуха, после того, как его легкое похрапывание дало знать, что он наконец задремал, сердце Сензи возбужденно колотилось, и избыток адреналина в крови заставлял тело дрожать от желания. "Давай, ну же!" Он осторожно выбрался из-под одеяла. Оделся, стараясь не шуметь. Теплая рубаха, куртка, стоптанные кожаные башмаки. Недели странствия собрали дань с их гардероба; почти вся одежда была истерта и зачинена во многих местах. Одевшись, он подкрался к лежавшему неподалеку Дэмьену и присел рядом, наблюдая за ним. Священник спал одетым, как всегда, и его меч лежал под рукой. Готов к бою, даже спящий. Готов отреагировать на любую тревогу стремительным броском отточенной стали... "Стой!" Холодная испарина покрыла лоб парня, пока он разглядывал спящего. Сработает ли Творение Сиани? Устоит ли оно? И как он узнает, когда - и если - это случится? Но тут прямо на глазах что-то изменилось, что-то стало твориться со священником. Его зрачки быстро забегали под закрытыми веками, как будто оглядывали какой-то внутрисонный горизонт. Он задышал с трудом, брови его плотно сдвинулись. Руки легко задрожали, как у спящего животного, и мышцы на плечах вздулись, как бы готовясь к битве. Что бы ему ни снилось, он был полностью во власти сна. "Теперь!" Подмастерье осторожно стянул со священника одеяло до пояса, нервно пригнулся и подождал, не проснется ли спящий. Не проснулся. Дрожащими руками он потянулся к маленькой кожаной сумке, что была привязана к поясу священника, и кое-как расстегнул застежку. Дэмьен что-то пробормотал, но явно в ответ чему-то угрожающему во сне, не Сензи. Осторожно, тихо-тихо Сензи вытянул серебряный флакон из футляра. Золотой свет согрел его руку, кожу от возбуждения покалывали иголочки. Даже несколько капель жидкости, что остались в хрустальном фиале, имели огромную силу; сколько же власти было в его руках, в этой драгоценной пинте? Трясущимися руками он ухитрился снова закрыть сумку. Следовало оставить все так, как было, чтобы Дэмьен, если он сейчас проснется, не заметил перемены. Сможет ли Сиани продлить действие Отвлечения настолько, чтобы Сензи успел вернуть Огонь на место? Неизвестно - надо было спросить. Но это беспокоило его в последнюю очередь. К тому времени - если допустят боги - он и сам станет посвященным, способным защитить свои тайны. Минуту он просто сидел и баюкал серебряный флакон в ладонях; его тепло успокаивало нервы, изгоняло озноб - он, оказывается, давно дрожал и не замечал этого. Если раньше он и боялся, что Огонь может повредить ему, прикосновение света совершенно его успокоило. Как солнечный свет, чьим подобием он был, Огонь не имел власти ранить обычного человека; убийственная его сила была направлена на рожденных в ночи, демонов, тварей, что шарахались от источника жизни, даже если питались его дарами. Сензи осторожно выбрался из лагеря. Лишь боги знают, что случится с ним, когда он глотнет Огня, какую форму может принять трансформация души; он не рискнул бы разбудить Дэмьена и одновременно справиться и с его гневом, и с Огнем. Стиснув в кулаке драгоценный флакон, парень углубился в заросли вокруг лагеря и не останавливался, пока деревья не скрыли его от товарищей. Только тогда, укрывшись на крошечной полянке, осмелился он разжать пальцы и посмотреть на гладкий блестящий металл - казалось, свет пробивается даже сквозь его поверхность. - Боги Эрны да хранят меня, - прошептал он. И трясущимися от возбуждения руками раскупорил маленький контейнер. Свет разлился над ним облаком чистейшего золота. Даже в сверкающем солнечном свете он был видим, изгоняя послеполуденные тени, что наполняли полянку, и заливал воздух чистым, расплавленным сиянием. Одно мгновение Сензи просто смотрел на него, наслаждаясь впечатлением, упиваясь обещанным могуществом. И страшась его. Голод в нем был так силен, что он с трудом мог удержать свою руку, и прошло несколько минут, пока он отважился капнуть несколько капель драгоценного эликсира. С предельным тщанием он вылил их себе в ладонь. И поднес руку к губам, чтобы его тело могло впитать эту очищающую мощь. "Я добровольно принимаю изменение, в какой бы форме оно ни произошло. Я добровольно принимаю разрушение всего того, чем я был, ради создания того, чем я стану". Он коснулся языком этих прекрасных капель и дрожал в страхе и тоске, пока его плоть принимала в себя нектар. И волна жара захлестнула его, вызванная еще не Огнем, нет, чем-то более человеческим: жар в чреслах, что заставлял его корчиться от желания, жажда его души, что поднималась со дна его плоти. Сердце его неистово билось, пока он глотал освященную Творением Церкви жидкость, и удары его так громко отдавались в ушах, что он не смог бы услышать своих товарищей, если б они позвали его. Предвкушение побежало по его жилам, захватило его целиком и вспыхнуло головокружительным экстазом, в тысячи раз сильнее сладострастного возбуждения, пьянящим больше, чем грамм чистого опиума. Он почти кричал от его силы. Чистейший голод, чистейшая жажда хлынули в его вены подобно крови; его потрясла внезапность атаки, охватила боль ее, слезы брызнули из его глаз, когда отчаянная жажда всей, полной жизни слилась в один пылающий миг. "Сделайте со мной что хотите, - взмолился он. К своим богам, к Огню, к кому угодно, кто мог услышать. Слезы текли по его щекам - обжигающие, словно пламя. - Чего бы это ни стоило. Как бы это ни изменило меня. Пожалуйста..." Огонь был уже внутри него, и его колдовской жар прорастал языками в его теле. Его мышцы скрутила внезапная боль, когда пламя рванулось наружу, жар пронизал его плоть раскаленными добела ножами. Боль пульсировала все горячей, горячей, с каждым новым ударом сердца: агония колдовского приступа, содрогания трансформации. Скрежеща зубами, он терпел, хотя все его тело корчилось от боли. Из глаз хлынули слезы; они жгли его лицо, как кислота, текли по щекам и капали на землю; ему казалось, он слышит шипение, когда они прожигали траву, и густой запах дыма сухой листвы наполнил его ноздри, вытесняя кислород. Сердце, также во что-то превращаясь, отчаянно пыталось удержаться внутри него, и его удары отдавались лихорадочной барабанной дробью в ушах. Он зажмурил глаза при первой бешеной атаке боли; теперь, однако, он попытался открыть их. Деревья вокруг него чернели наготой, будто опаленные огнем, и ему виделось меж темными, резкими стволами солнце, в тысячи раз ярче и ужаснее, чем положено быть солнцу. Одной частью сознания он понимал, что смертельно опасно глядеть на пылающую сферу на таком расстоянии, но теперь он знал с полной определенностью, что все изменяется, что он изменился и что никакой простой свет не может повредить ему. И тогда он стал смотреть на него с вызовом, хотя новый прилив боли терзал его плоть; он не отводил взгляда, хотя мышцы его сводили судороги, тело его одолевали вспышки безумной огненной боли. Сам лес над ним, казалось, охватило пламя, такое чистое, белое, как само солнце; он слышал его рев, перекрывающий удары его сердца, слышал, как с тонким сипением пламя вторгается в самую сердцевину его костей. Полянку накрыл огонь, и белое пламя пожара взметнулось над ним, задымилась одежда, обожгло тело. Он боролся с неодолимым желанием бежать, визжать, пытаться порвать связующую силу, что перевоплощала его... "Чего бы это ни стоило!" - повторял он, когда новая боль пронизала его тело. Кровь грохотала в ушах, шипела в пальцах, ее красные струйки вскипали в нем. "Чего бы это ни потребовало!" Все небо было в огне, весь лес был охвачен светом - и он был частью этого, его тело обугливалось, его объяло пламя, его кровь испарялась в перегретом воздухе. Вдруг боль с новой силой вспыхнула в его глазах, и зрение мгновенно исчезло; густая жидкость, жгучая, как кислота, потекла по его щекам. И только тогда ему стало страшно. Не так, как прежде, но с новой и ужасающей ясностью. Что, если он не сможет поглотить Огонь, что, если Огонь поглотит его? Что, если эта мощь попросту слишком велика, слишком необъятна, чтобы обычное человеческое тело могло вместить ее? Он попытался передвинуть свое тело, но обугленное мясо, в которое превратилась его плоть, не пожелало подчиниться. "Свет дня не может повредить тебе", - сказала Сиани. Но ведь может, вдруг понял Сензи, еще как может! Он может сжечь, иссушить, покрыть смертельными язвами... Еще одна попытка двинуться с места, добиться хоть какого-то контроля над телом, но бесценные нервы, что несли мысль к цели, шипели в бессилии, и тело не отвечало. Неподчиняющиеся кости беспомощно корчились на сухой, растрескавшейся земле. Пламя взлетало к небесам, грохоча, как землетрясение, и вдруг смолкло, потому что механизм, позволявший ему слышать, харкнул и съежился в черные лохмотья,